Ракель замерла. Ее меч остановился в воздухе.
– Чего ты ждешь? – спросил вампир. – Давай, сделай это.
Ракель не знала, чего ждет. Вампир мог остановить удар меча, заблокировав его деревянными наручниками, но даже не пошевелился. Она была уверена, что он не станет сопротивляться. И действительно, он неподвижно лежал, глядя на нее бездонными глазами.
Волосы рассыпались у него по лбу. Похоже, он даже не испытывал страха.
«Все правильно, – подумала Ракель. – Убей его. Даже он говорит тебе это. Давай же, быстрее».
Но вместо этого девушка медленно опустила меч и отошла в сторону.
– Нет, – произнесла она, – я не выполняю приказы тварей из Царства Ночи.
Ракель была настороже, опасаясь каких-либо движений вампира, но он лишь взглянул на деревянные наручники, сковывавшие его руки, и снова откинулся назад.
– Понятно, – усмехнулся он, – значит, пришло время пыток, не так ли? Ну что же, должно быть, это тебя позабавит.
«Убей его, дурочка, – шептал ей тихий внутренний голос. – Не разговаривай с ним, это опасно».
Но она почему-то не хотела слушаться внутреннего голоса. Ей требовалось время, чтобы совладать с непонятными для нее эмоциями.
Ракель осторожно наклонилась, подняла фонарь и направила его прямо в лицо вампиру.
Отлично, теперь она может видеть его, а ее лицо остается в тени. Глаза вампиров не выносят яркого света. Даже если он попытается разглядеть Ракель, то не сможет – лицо девушки было скрыто шарфом. Теперь преимущество было на ее стороне, и Ракель почувствовала себя более уверенно.
– Почему ты думаешь, что мы собираемся пытать тебя? – спросила она.
Он улыбнулся. Его взгляд был направлен в потолок, и он даже не пытался посмотреть на нее.
– Потому что я все еще жив, – ответил он. Затем поднял руки, скованные наручниками. – А это для чего? На Южном побережье в последнее время находили трупы вампиров с этими штуками. Похоже, их надели, чтобы пошутить… – Он снова улыбнулся.
«Работа Вики», – подумала Ракель.
Ей вдруг захотелось стереть улыбку с его лица. Странная, мешающая ей улыбка, очень красивая и немного безумная.
– Или чтобы получить нужную информацию, – продолжил он.
– А ты сообщишь мне нужную информацию? – усмехнулась в ответ Ракель.
– Вряд ли.
– Я тоже так думаю, – сказала Ракель.
В ответ она услышала громкий смех.
«О господи, – подумала девушка, – хоть бы он замолчал».
Она не понимала, что с ней происходит. Нужно признать, он был очень симпатичным – в определенном смысле, конечно же. Но она уже встречалась с симпатичными и даже очаровательными вампирами, которые пытались использовать свой шарм, чтобы избежать гибели. Некоторые из них даже пробовали соблазнить ее. И практически все использовали гипноз. Лишь благодаря умению Ракель противостоять их телепатическим способностям она все еще была жива.
Но этот вампир не применял ни одного из знакомых ей приемов, а при звуках его смеха сердце Ракель сжималось, словно от боли. Когда он смеялся, его лицо странным образом изменялось, будто бы освещаясь изнутри загадочным светом.
«Эй, девочка, у тебя серьезные неприятности. Убей его, и как можно быстрее».
– Послушай, – сказала она, и ее голос непонятно почему задрожал. – Здесь нет ничего личного. И хотя для тебя это вряд ли имеет значение, я не собираюсь пытать тебя. Но в этом деле мне не остается ничего другого, кроме как выполнить свой долг, – добавила Ракель и подняла меч.
Вампир повернул лицо к свету. Он уже не улыбался, и в его голосе не слышалось никакой насмешки.
– Я все понимаю. У тебя есть… понятие чести. – Он снова посмотрел вверх и добавил: – Все правильно. Именно так все заканчивается, когда два вида сталкиваются друг с другом. Убей или сам будешь убит – таков закон природы.
Это был разговор двух воинов. Неожиданно Ракель почувствовала то, чего никогда не испытывала по отношению ни к одному вампиру, – уважение. Уважение и горечь от того, что они оказались по разные стороны баррикад, что они могут быть только врагами.
«Он тот, с кем я могу разговаривать», – подумала девушка.
Ракель вдруг ощутила, насколько она одинока в этом мире. Ей очень захотелось поговорить с кем-нибудь.
– Есть ли кто-то, кому бы ты хотел сообщить о своей смерти? – спросила девушка. – Я хотела сказать, есть ли у тебя семья? Я могу рассказать им о том, что произошло с тобой.
Она вовсе не ожидала, что он назовет какие-то имена. В этой войне информация была смертельным оружием, и каждая из сторон старалась узнать как можно больше о своем враге. Если знаешь, что кто-то может быть вампиром или охотником на вампиров, значит, знаешь, кого нужно убить.
Все как у Бэтмена и Женщины-Кошки – главное, чтобы никто не узнал, кто ты на самом деле.
Но этот вампир, похоже, был полным безумцем.
– Ты можешь сообщить об этом моему приемному отцу, – задумчиво произнес он. – Его зовут Хантер Редферн. Прости, не могу сообщить его адреса, но он живет где-то на востоке. – И снова улыбнулся. – Да, забыл представиться. Меня зовут Квин.
Ракель словно окатили ледяной водой.
Квин! Один из самых опасных вампиров Царства Ночи! Может быть, самый опасный вампир, бывший когда-то человеком. Она много слышала о нем. Каждый охотник за вампирами знал, что Квин – непревзойденный воин, отличающийся изворотливостью, острым умом и ледяным спокойствием. Он убил множество людей, потому что хотел уничтожить их как можно больше, оставив лишь часть в качестве источника пищи.
«Как я ошиблась! – подумала Ракель. – Нужно дать Вики возможность подвергнуть его пыткам, ведь он этого заслуживает больше, чем какой-либо другой вампир. Один Бог ведает, сколько крови он пролил».
Квин смотрел прямо на нее, не обращая внимания на свет фонаря.
– Итак, тебе лучше как можно быстрее убить меня, – сказал он, и его слова были холодны, как хлопья снега. – Потому что иначе я убью тебя, когда освобожусь.
Ракель натянуто рассмеялась:
– Это должно напугать меня?
– Теперь ты знаешь, кто я такой. Хотя, похоже, ты впервые слышишь обо мне.
– Так-так, дай-ка вспомнить, что я знаю о Редфернах… Кажется, это семья, которая представляет вампиров в Верховном совете Царства Ночи? Это самая главная семья ламий, то есть тех, кто рожден вампирами. Они ведут свое происхождение от Майи – первой легендарной женщины-вампира. Что же касается Хантера Редферна, то он – блюститель законов Царства Ночи – прибыл в Америку в шестнадцатом веке. Поправь меня, если я в чем-то ошиблась.
Он бросил на нее ледяной взгляд.
– Как видишь, мы кое-что знаем, – сказала Ракель. – Твое имя мне тоже знакомо. Тебя сделал вампиром Хантер, а так как у него были только дочери, ты тоже являешься его наследником.
Квин тихо рассмеялся:
– Опять эти досужие сплетни. По-твоему получается, что я просто обожаю Редфернов и мы одна счастливая семейка. На самом деле каждый из нас больше всего хотел бы видеть другого на дне Атлантики.
– Ага, опять ваши разборки, – заметила Ракель. – Почему вы никак не можете поладить друг с другом?
Ее голос предательски дрожал. Странно, ведь она не испытывала страха. Скорее, это можно было назвать смущением. Ей следовало не болтать с ним, а немедленно вонзить в него свой меч. Но почему она не могла сделать это?
Единственное, что оправдывало ее поведение, это то, что Квин, судя по всему, был смущен сложившейся ситуацией не меньше ее.
– Не думаю, что ты слышала обо мне много, – процедил он сквозь зубы. – Я – твой самый ужасный кошмар. Даже вампиры боятся меня. А что до старика Хантера… У него всегда были свои представления о правилах, о том, как убивать и кого. Если бы он узнал, что я вытворяю, думаю, свалился бы замертво.
«Добрый старый Хантер, – подумала Ракель. – Патриарх, оплот морали клана Редфернов, все еще живший по нравственным законам семнадцатого века. Да, он был вампиром, но это был вампир-джентльмен».
– Возможно, я найду способ сообщить ему, – сказала Ракель.
Квин снова бросил на нее ледяной взгляд, в котором на этот раз читалось явное уважение.
– Будь я уверен, что ты сможешь разыскать его, я бы не дал гроша за твою жизнь.
– Знаешь, – задумчиво проговорила Ракель, – я никогда не слышала, чтобы кто-то называл тебя по имени. То есть я хотела узнать твое имя.
Он моргнул, а затем медленно произнес:
– Джон Квин. Джон. Но это не значит, что ты можешь называть меня так.
– Да-да, конечно, – кивнула она. – Джон Квин. Такое обычное бостонское имя, имя простого человека. – И она вдруг подумала о нем как о человеке, а не как о монстре. – Скажи, а ты хотел, чтобы Хантер Редферн сделал тебя вампиром?
Ни разу в жизни Ракель не задавала такого вопроса ни одному вампиру. После долгой паузы Квин произнес бесстрастным голосом:
– По правде говоря, я хотел его за это убить.
– Понятно, – сказала Ракель.
«Я бы тоже хотела того же», – подумала она.
Ей нужно было промолчать, но она не могла сдержаться:
– Но почему он это сделал? Почему он выбрал именно тебя?
Снова пауза. Ракель подумала, что Квин не станет отвечать на этот вопрос, но он неожиданно заговорил:
– Я… я хотел жениться на одной из его дочерей. Ее звали Доув.
– Ты хотел жениться на вампире?
– Но я не знал, что она вампир! – возбужденно воскликнул Квин. – Хантер Редферн был уважаемым жителем Чарльзтауна. Правда, люди поговаривали, что его жена – ведьма, но в те времена так говорили и о человеке, который просто улыбнулся в церкви.
– Значит, он просто жил в городе и никто ни о чем не подозревал?
– Большинство горожан уважали его. – Губы Квина искривились в недоброй улыбке. – Даже мой отец уважал его, а он был священником.
Ракель слушала Джона как зачарованная.
– И тебе нужно было стать вампиром, чтобы жениться на Доув?
– Я так на ней и не женился, – равнодушно ответил Квин. Он продолжал свой рассказ таким бесстрастным голосом, словно разговаривал сам с собой. – Хантер предложил мне жениться на любой другой из его дочерей, но я ответил, что скорее женюсь на свинье. Гарнет,[2] старшая, была так же привлекательна, как жердь из забора. А Лили, средняя, – олицетворение зла. Я видел это по ее глазам. Я мечтал только о Доув.
– И ты сказал ему об этом?
– Конечно. В конце концов он согласился, а потом поведал мне тайну их семьи. То есть… – Квин горько рассмеялся, – не столько рассказал, сколько показал. Когда я очнулся, то оказался превращенным в вампира. Ощущения были те еще.
Ракель слушала, непроизвольно раскрыв рот. Она попыталась представить себе тот ужас, который пережил Квин. Наконец она сказала:
– С этим не поспоришь.
Некоторое время оба молчали. Ракель не могла понять своих чувств. Вместо отвращения и ненависти она испытывала жалость и сочувствие.
– А что случилось с Доув?
Квин напрягся.
– Она умерла, – коротко ответил он, давая понять, что время откровений прошло.
– Как умерла?
– Не твое дело!
– Расскажи… Знаешь, Джон Квин, есть вещи, которые не следует таить в себе. Если ты поделишься…
– Мне не нужен психоаналитик, – грубо оборвал он ее.
Квина вдруг охватила ярость, и темный огонь в его глазах должен был испугать Ракель. Теперь он выглядел таким же диким и необузданным, как другие вампиры.
Но она не испугалась. Ракель была на удивление спокойна, словно при выполнении дыхательных упражнений.
– Послушай, Квин…
– Думаю, тебе лучше убить меня прямо сейчас, – сказал он. – Если только ты не слишком напугана или не слишком глупа. Ведь эти наручники не смогут долго сдерживать меня. А когда я освобожусь, то направлю этот меч против тебя.
Ракель взглянула на наручники. Они были почти сняты. Конечно, дерево было неподвластно вампиру, но только не металлические скобы, которые скрепляли деревянные части. Еще немного – и его руки будут свободны.
Он был очень силен, даже для вампира. И вдруг ей в голову пришла странная идея.
– Знаешь, – сказала она, – продолжай их расшатывать. Тогда я смогу объяснить, как ты освободился.
– О чем ты?
Ракель достала нож и перерезала веревки, стягивающие его ноги.
– Я отпускаю тебя, Джон Квин.
Он замер.
– Ты сошла с ума! – воскликнул он.
– Может быть…
– Если ты думаешь, – продолжал он, пытаясь окончательно освободить руки, – что я испытываю жалость к людям, потому что сам когда-то был человеком, то заблуждаешься. Я ненавижу людей больше, чем Редфернов.
– Почему?
Его белоснежные зубы обнажились в улыбке.
– Нет уж, достаточно. Я не собираюсь объяснять тебе все. Просто прими мои слова на веру.
Она ему верила. У него был вид разъяренного, загнанного в ловушку опасного зверя.
– Хорошо, – сказала она, отступая на шаг назад. – Давай сразимся. Только хочу напомнить, что однажды я уже одержала над тобой верх. Это я ударила тебя по голове.
Он покачал головой.
– Ты – маленькая идиотка, – сказал он. – Я с тобой не сражался, потому что принял тебя за одного из тех придурков, что на ногах едва стоят.
Он рывком приподнялся, демонстрируя ей свою силу.
– У тебя нет ни единого шанса, – продолжал он, глядя на нее бездонными глазами. – Считай, что ты уже мертва.
Ракель ощутила, как к горлу подкатывает тошнота.
– Я быстрее любого человеческого существа, – звучал в ее ушах тихий голос Квина. – И сильнее. Я вижу в темноте намного лучше, чем при свете. И очень, очень опасен…
Ракель почувствовала, как внутри нее нарастает паника. В эту секунду она верила ему безоглядно. От ее былого спокойствия не осталось и следа.
«Он прав, ты идиотка», – твердила она себе.
Но почему? Почему ей было жаль этого опасного монстра, который через мгновение разорвет ее на куски? Она сказала себе, что в самом деле заслуживает такого наказания за собственную глупость.
Но тут Ракель услышала свой внутренний голос.
«Ты не могла убить его связанным и беспомощным, – говорил голос. – Иначе ты сама превратилась бы в монстра. А услышав его историю, нельзя было не испытать к нему жалости».
«Теперь я умру», – думала Ракель.
Ей стало страшно. Но если бы все повторилось, она повела бы себя точно так же. По-другому было нельзя.
Она стояла, всем существом ощущая, как утекают последние спасительные секунды, когда можно было убить его, и знала, что Квин, так же как и она, чувствует это течение времени.
– Жаль будет рвать твое горло, – сказал Квин.
В этот момент металлические скобы в наручниках выскочили, и Квин одним движением освободил руки. Он вскочил на ноги. Теперь его лицо было скрыто во мраке.
– Итак… – произнес он.
– Итак… – прошептала Ракель.
Они стояли друг против друга. Девушка внимательно следила за ним, стараясь предугадать направление его первого удара. Но Квин оставался неподвижен. Похоже, он мог полностью контролировать свои эмоции.
– Ты хороший воин, – сказала она.
– Спасибо, ты тоже.
– Спасибо тебе.
– Но это не имеет значения для тебя.
– Посмотрим… – еле слышно ответила Ракель.
Она отметила едва заметное движение его ног, что подсказало ей: Квин будет нападать слева. Ее тело двинулось навстречу удару, и тут она поняла, что так и не подняла меч.
Ракель вытянула вперед левую руку, чтобы отразить атаку, и нанесла ответный удар. Быстрый и резкий, он должен был причинить Квину сильную боль. Но это был удар рукой, а не мечом. Ракель вдруг поняла, что просто не может использовать против него меч.
– Ты умрешь, идиотка, – сказал он.
В какой-то момент ей почудилось, что эти слова произнес не вампир, а ее внутренний голос.
Ракель попыталась оттолкнуть его. Единственное, о чем успела подумать: нужно немного времени, чтобы собраться. Она замахнулась на него, и тут ее обнаженная рука коснулась его ладони.
То, что произошло потом, не поддавалось уже никакому объяснению.