IV. Вынужденная посадка

В раннее июньское утро с аэродрома поднялся маленький, изящный как стрекоза, «АНТ-12». Сделав прощальный круг над павильоном, аппарат забрал высоту и понесся к востоку. В кабинке аппарата сидели Груздев, Бутягин и Андрейко. Шума мотора почти совсем не было слышно, так как аппарат был снабжен глушителем системы Лебедева. Это изобретение позволяло разговаривать находящимся в кабинке во время полета.

Неделю назад от специальной экспедиции, снаряженной геологическим комитетом при Академии наук, было получено сообщение, что на западных склонах южного Урала открыто месторождение солей калия. Бутягину было поручено на месте определить возможность эксплоатации их. Он таил мысль, что новооткрытые пласты химического сырья дадут лишний толчок к осуществлению машины, которую Лебедев шутливо окрестил по имени изобретателей звучным названием «Бутгруз».

Груздев поглядывал в окно. Над аппаратом тянулась голубая ширь, и он купался в солнечных лучах будто молодой жаворонок.

— Я страшно жалею, — оторвался Груздев от окна, — что тогда я записывал свой мысли в этот блокнот, который у меня украл «Утиный нос». Когда он мне попадется в руки, я первым долгом сверну ему шею.

Он снял фуражку и вытер свое круглое лицо носовым платком:

— Жара основательная. Мне не надо волноваться. А как вспомню, так впадаю в бешенство.

Андрейко наслаждался отдыхом. Перед полетом на нем лежали вся ответственность и работа по приведению аппарата в готовность. Он должен был выверить мотор, задержаться вниманием на каждом винтике и на каждой проволочке, вылизать каждую пылинку. Зато во время полета, в кабинке, Андрейко только и делал, что пил, ел и спал. Сейчас он с аппетитом доедал жареную курицу, обгладывая ее всю начисто, не ломая костей и суставов, так что получался форменный скелет курицы — хоть в музей выставляй.

Бутягин смотрел на эту еду с ужасом. Если бы не спешка, он согласился бы лучше итти к южному Уралу пешком, чем лететь во чреве этого «жаворонка», который то-и-дело проваливался в воздушные ямы, как пробка в водопаде. Чтобы заглушить тошноту, начавшуюся у него, он спросил Груздева:

— Вы все еще думаете о новой конструкции рычага? Может быть, можно придумать новую комбинацию? Но вы сами виноваты! Ваши гениальные мысли вы записываете где попало. Это же невозможно. Вы пишете расчеты у себя на манжетах, на обрывках газет, на переплетах книг… Мне прямо иной раз не верится, что вы строитель двухпролетного моста через Волгу. Вы просто какой-то вредитель книжных переплетов… Только подумать, что вы идею своего знаменитого груздевского тормоза ухитрились, записать на обоях в своей комнате, под самым карнизом…

На это Груздев мило поморгал глазами:

— Это когда меня жена просила повесить гардины…

В слуховую трубку, соединяющую кабину с пилотом, послышался лебедевский баритон:

— Андрейко! Обрати внимание! Слышишь, какой ровный ход? Новая смесь масел моего изобретения…

— Что такое? — страдальчески спросил Бутягин.

Андрейко продолжал обгладывать скелет курицы:

— Новую смесь пробует. Один раз случайно номер прошел, вот он и выдумывает. А по-настоящему это против инструкции. Намешал два сорта масла и велел смазать. Я что ж, я повинуюсь. Только это против инструкции. Да и глушитель этот ни к чему. Без глушителя на ухо слышишь, где в моторе какая неисправность. А тут жужжит как жук. Ничего не разберешь…

Он продолжал ворчать, вертя в руках обглоданный скелет:

— А перейдем в штопор ни с того ни с сего, вот и будем хороши.

— Вы не пугайте нас! — улыбнулся Груздев. — А то Николай Петровичу нас совсем раскиснет.

Опять послышался лебедевский баритон из трубки:

— Андрейко! Получаешь выговор! Радиаторы греются.

Скелет курицы полетел в окошко. Андрейко заворчал в трубку:

— Общий перегрев, товарищ пилот… Смесь ни к чорту негодна. Повторяю это яко же на небеси, тако и на земли. Выключай глушитель, дорогой… Слухай… если перебои будут, то снижайся… надо разобрать мотор и чистить.

Глушитель был выключен. Мотор загудел. Бутягин не слыхал, что кричал Андрейко в трубу. Груздев показал пальцем вниз. Бутягин выглянул в окошко. Аппарат снижался. Внизу был виден зеленый лесной массив.

«Хороши, мы будем, когда распилимся на елках», пронеслась у Бутягина мысль.



Аппарат стукнулся и запрыгал, как будто катился по кочковатому болоту. Стало тихо. Мотор не гудел. Дверца открылась. Лебедев крикнул:

— Приехали! Вылезайте! Станция Петушки — горячие пирожки.

— Нет, кроме шуток, где мы? — осведомился Груздев. Бутягин вылез и выплюнул кровь, сочившуюся из прикушенного при посадке языка.

С мрачным видом вылез Андрейко и покачал головой:

— Изобретатели! На печке вам онучи сушить, а не по воздуху летать.

Но это мрачное ворчание Андрейки как-то сразу разрядило настроение. И все почувствовали радость, что посадка кончилась благополучно.

Аппарат стоял посредине картофельного поля. Невдалеке виднелась деревенька, от которой к аппарату бежал народ. Скоро все население деревни уже стояло вокруг и глазело на свалившихся с неба гостей. Ребята осмелели и уже дотрагивались до хвоста. Андрейко лазил под аппаратом.

— Имею доложить, товарищ пилот, — приложил Андрейко руку к шлему, — что чудеса в решете: поломок никаких… даже шасси в целости.

Лебедев снял шлем и зычно крикнул:

— Здравствуйте, товарищи! У нас маленькая остановка по пути. Что это за деревня? — показал он на дома у края картофельного поля.

Из толпы выступил разбитной парень в старой красноармейской гимнастерке:

— Деревня будет, товарищ командир, названием Вертуновка, Храбровского рика…

— Нам придется сделать у вас, товарищи, остановку. Мы проверим мотор и направимся в дальнейший путь. За потраву картофеля заплатим.

В толпе раздался говор:

— Милости просим… Да это какая ж потрава, ерунда…

Груздев осведомился у рядом стоящего парня:

— А ячейка Осоавиахима у вас в деревне имеется? Кто у вас здесь по этим делам?

— Ячейка Осоавиахима у нас имеется. Действует Ванюшка Голованов. Где Ванюшка? Эй, Голован! Тебя спрашивают.

Молодой паренек, сухощавый и крепкий, вышел из толпы. Серые глубокие глаза смело взглянули на Лебедева:

— Я председатель местной ячейки Осоавиахима. Приветствую ваше прибытие в нашу деревню, товарищ.

Лебедеву паренек понравился сразу:

— За приветствие — спасибо. Посадка наша здесь случайная. Мы должны держать путь дальше. Но уж раз мы приземлились здесь, то останемся у вас до утра. Придется вашей ячейке, товарищ Голованов, нам немножко помочь…

— Я понимаю, товарищ, — четко заговорил Голованов. — Для подъема нужна площадка. С картофеля самолет не поднимется. Его надо перевести на луговину. Это рядом, там нет ни кочек, ни рытвин.

Осматривать луговину пошли всей гурьбой. У самолета оставили охрану из деревенских комсомольцев.

— А парнишка-то действительно головастый, — подтолкнул Лебедев Бутягина, когда опять возвращались к самолету. Луговина оказалась подходящей для взлета.

— Крылья не переломайте! — закричал Андрейко, когда народ было кинулся к самолету. Но Голованов распорядился, и молодые ребята очень умело подошли к самолету. Лебедев понял, что в здешней ячейке знают, как надо помогать случайно приземлившемуся самолету. Андрейко двигался задом, словно капельмейстер перед марширующим оркестром, и взмахивал руками: — Шагом прямо! Не спеши! Хвост приподнимай! Дружно!

Самолет катился, сопровождаемый толпой, к которой все время прибегали и подъезжали люди из соседних деревень.

Лебедев поблагодарил ребят, перевезших самолет:

— Пожалуй, на первый взгляд покажется, что все это пустяки… Ну, случайно опустился самолет, сел в картофель, а вы перетащили его на лужайку. Однако вы сделали это организованно и умело. Не поломали, не попортили. Старайтесь и впредь быть готовыми оказать умелую помощь нашей советской авиации. Вечером приходите, устроим митинг, а завтра с зарей полетим дальше.

Пока Андрейко с Лебедевым выверяли мотор, молодежь нельзя было отогнать от самолета. Под вечер все было в порядке. Лебедев показывал ребятам устройство самолетного управления.

Андрейко, присутствовавший при этом, недовольно скосил глаза на одного слушателя:

— Ты чего это насмешки строишь? Я вижу…

Парень ухмыльнулся:

— Нашему Голованову лекции читать нечего. Он сам такой изобретательный человек, такой химик, — прямо сказать невозможно.

Стоявший рядом Груздев заинтересовался:

— Расскажите, товарищ Голованов, что такое…

Бутягин тоже придвинулся слушать. Голованов скромно потупился:

— Ничего особенного.

Но кругом стали подзадоривать:

— Нечего краснеть, Голованов!.. Расскажи, как ты у нас в деревне клопов и тараканов морил, как машину придумал сажать капусту.

— Так вы, товарищ Голованов, обладаете массой талантов? — спросили вместе Груздев и Бутягин. — Покажите ваши достижения. Не надо скромничать.

Голованов повел своих новых знакомых в деревню:

— Что ж, поглядите, как мы здесь стараемся…

На задворках стояла старая баня. Над ней возвышался флаг и два шеста с натянутой антенной.

— А вот и наша лаборатория, — конфузливо улыбнулся Голованов. Он отпер дверь и сделал вежливый приглашающий жест:

— Пожалуйте.

Бутягин был удивлен. Внутренность старой бани выглядела как приличная чистенькая лаборатория. На столе у окна поблескивали склянки, торчали самодельные приборы. Две спиртовых лампочки были аккуратно накрыты колпачками. Под самодельным вытяжным шкафом блестел вычищенный примус.

— Совсем недурно, — одобрил Бутягин, — как настоящая лаборатория. Кто же у вас инструктором?

Сероглазый паренек показал на полку, где лежали книги и несколько комплектов авиационных и химических журналов.

— Да ведь мы грамотные…

Груздев полюбопытствовал:

— А деньги откуда?

— Это мы отвоевали из сумм, которые по самообложению поступают в сельсовет, — ответил сероглазый. — Со стариками бой выдержали… Зато теперь в курсе дела.

Последние слова сероглазый произнес с гордостью. Андрейко одобрил:

— Да это уж видно, что в курсе. А вот зачем у вас дохлая крыса в банке валяется?

Тут начал объяснять Голованов:

— У нас на очереди борьба с грызунами. Сначала мы придумали клопов, блох и тараканов из изб вывести. Вывели. Теперь за крыс принимаемся. Это потрудней. Придумываем, чтоб крысу сначала выманить наружу, а потом удушить газом. Если они под полом издохнут, то запах нехороший получается. И наши не дают поэтому делать опытов в избах.

— Борьба с паразитами и грызунами, товарищи, большой вопрос, — заметил Груздев. — Практическую работу в этом, направлении в деревнях надлежит проводить ячейками. Вы на правильном пути. Желаю вам успеха. А где же ваша машина для капусты?

— Да вот она, — показал Голованов на небольшую модель, стоявшую на окне. Груздев подошел к модели, внимательно осмотрел ее и сказал подошедшему Бутягину:

— Смотрите-ка! Очень недурно задумано. При каждом движении колес эти резцы опускаются в почву, взрыхляют ее. В образующиеся луночки по бесконечной ленте опускаются ростки рассады. Очень хорошо, товарищ Голованов. Правильно я понимаю вашу модель?

— Совершенно верно, — отозвался Голованов.

Всматриваясь в детали модели, Груздев подумал:

— Вот здесь грубая наметка на мой рычаг…

Вслух он произнес:

— Товарищ Голованов, а если эту передачу сделать сюда, то что понадобится?



— Понадобится бесконечный винт, — твердо ответил Голованов.

Когда вышли из лаборатории на воздух, Груздев вскользь заметил Бутягину:

— Конструкция рычага для нашей машины готова. Этот умный юноша подал мне идею. Теперь ясно, что нужен бесконечный винт.

Пожилая крестьянка подошла и обратилась к Бутягину:

— Я Ванюшина мать. Скажите вы мне, товарищ, что это такое с ним? Собирается во всей деревне крыс переморить! Придумывает капусту сажать машиной! А еще хочет чудо делать…

— Какое чудо?!

— Я, говорит, рассаду под колпак посажу да газа туда пущу. Вот и увидите, как у вас на глазах капуста вырастет.

— Не беспокойтесь. Ваш сын в большие люди выйдет. — При этом Бутягин переглянулся с Груздевым, который утвердительно кивнул вой. — Мы берем вашего сына с собой. Ему надо серьезно учиться.

У самолета начался митинг. Лебедев гремел басом об авиации. Бутягин рисовал слушателям будущее сельское хозяйство, которому всемерно помогает химическая наука.

— Химия — это дело большое, — говорил Бутягин. — Без нее не наладить хозяйства в стране, без химии не собрать хорошего урожая…

Он увидел, как Андрейко наклонился к уху молодой девушки, слушавшей лекцию, и нашептывал ей что-то смешное. У девушки чернели глубокие глаза. Она покусывала яркие губы, чтобы не рассмеяться. Бутягин обозлился на Андрейко:

— Мешает слушать. Тоже «химик».

А на следующее утро «АНТ-12», оторвавшись от зеленой луговины, плавно поднялся в голубую высь. Он уносил вверх нового пассажира — Ваню Голованова. Андрейко махал платком из окна кабинки. Это был его прощальный привет черноглазой Катерине, сестре Голованова. Она уязвила мужественное сердце борт-механика.

Очертания избушек потонули в пепельной дымке. Андрейко, вздыхая, складывал платок в аккуратный квадратик. Посмотрел на Голованова и спросил:

— Летим, браток?

Но Голованов не отвечал. Он восторженно ширил глаза, весь во власти новых впечатлений.

Загрузка...