Истории мертвого дома

Страна вкуса

Бабушка разворчалась, когда узнала, что мы нашли тетради дяди Володи.

— Не трогали б вы их, ребята. Володя говорил, что эти истории ему нашептывают голоса из мертвого дома — он так психушку называл. Я ни в какие сказки загробные не верю, но у меня мурашки по коже бегали, когда он начинал писать. Это был самый верный признак обострения — когда он хватался за ручку. Володя говорил, что голосами он заразился в психиатрической больнице, и они спали в его голове до времени.

— А как он вообще заболел? — поинтересовалась Настя. — Или он всегда такой был?

— О, нет! — воскликнула бабушка и отложила нож в сторону — она перебирала и чистила грибы. — Он ведь в юности такой был, ого-го! Учился в школе на отлично, потом в университет поступил на математический факультет. На гитаре играл, туризмом занимался — у него и разряд был, он в горы ходил. Девчонки толпами бегали. Мы все думали, он далеко пойдет. Брат и сестра немножко завидовали ему, и даже думали, что я его больше любила… А может, так и было, чего уж теперь!

Бабушка снова взялась за ножик и с хрустом отрезала подберезовику ножку.

— А «это» с ним случилось, когда он начал на кладбище ходить. Сначала-то он участвовал в поисках, раскопках — на местах боев в Великую Отечественную выкапывали останки, устанавливали, ежли получалось, имя, искали родню, хоронили, как положено. А потом он увлекся обычными могилами, особенно заброшенными. Зачем-то раскапывал историю того, кого тут упокоили, фотографировал захоронение, каталог какой-то составил. У него целый архив скопился, я его в подпол снесла. Однажды он вернулся с кладбища сам не свой и все повторял имя, которое прочел на памятнике — Прасковья Ильинична. Ночью, помню, проснулась, а он сидит, как болванчик качается, и шепчет: «Прасковья Ильинична, Прасковья Ильинична». И вот с того и пошло, что он помешался. Искал эту бабку по архивам, ездил даже куда-то в Курскую область. А потом мне из милиции позвонили — уехал он в соседний городок, вроде бы там жила ее дальняя родня, нашел этих людей и перепугал их досмерти. Они ее и знать не знают, какая-то прапрабабка она им, а он в дверь колотился с фотографией ее могилы и все спрашивал, положили ли ей медную пуговицу в гроб. Они вот милицию-то и вызвали, а те приехали, посмотрели — он совсем уже не в себе. Так он попал в больницу первый раз. Мне врач-то потом говорил, чтоб я не казнилась, я ведь себя винила, что не отвратила его от этих кладбищ, что была в нем уже предрасположенность, рано или поздно все равно бы выстрелило. Так что бросьте эти тетрадки! А ты, Настя, повзрослее, поумнее, зачем мальчишке потакаешь!

Но Настю, как и меня, история с кладбищами только взбудоражила, и скоро мы снова залезли на чердак и достали одну из тетрадей дяди Володи.

— В общем, это истории ему наплели мертвецы, — хихикнула Настя. — Так даже интереснее!

— Между прочим, он свихнулся от этих кладбищенских сказок, — ухмыльнулся я. — Не боишься тоже… того этого?

— А ты? — Настя лукаво улыбнулась и толкнула меня плечом.

— Ладно, давай следующую!

Страна вкуса

Катя приняла из рук старшего смены кислотно-оранжевую жилетку.

— Ну, в общем-то, почти все. Ребята у нас тут дружные, тебе понравится, — сказал он, тепло улыбаясь.

Она выдавила скупую улыбку и покосилась на шеренгу банок со шпротами за его спиной. Катя представила, как в горло льется приторное рыбное масло и вздрогнула.

Всего две недели назад она работала в детском развивающем центре «Лапландия», расположенном в новеньком квартале бизнес-класса. Платили ощутимо выше, чем по городу, очевидно, развитие бизнес-детей шло по какому-то особенному пути. Комнату Катя снимала у богомольной старушки, которая при случае подкармливала ее сырниками и называла дочкой.

Жизнь перестала быть прекрасной, когда в «Лапландию» зашла дева неописуемой красоты с преувеличенно высокими скулами и невероятно пухлыми губами. Лицо девы, словно вылепленное ангелами, не нарушила и тень беспокойства, когда ее белокурый мальчик принялся трясти что есть мочи антикварный комод. Опасно накренился кораблик в бутылке и запрыгали деревянные статуэтки из грубого необработанного дерева. И кораблик, и фигурки моряка и маячной башни заскользили к краю.

— Зайчик, не надо, — равнодушно бросила мамаша.

Катя бросилась спасать комод и дизайнерские побрякушки, вклинившись между пацаном и комодом.

— Мальчик, нельзя трогать этот ящик!

Но в мальчишку словно бес вселился — он больно ударил кулачками Катю в живот и закричал:

— Сука! Сука! А ну, пшла отсюда! Сука!

Пацан нагнулся, угрожающе выставил голову в золотистых вихрах, словно бык, и отошел на пару шагов.

— Успокойте мальчика! — воскликнула Катя.

— У вас тут развивающий центр, вот ты и успокаивай, — пожала плечами пухлогубая нимфа. — Зря, что ли, я его привела.

Пацан с разбегу ткнулся головой Кате в живот, и она едва успела прикрыться руками. Мальчишка ударился о косточку на ее запястье и заревел:

— Мама, она меня бьет! Она меня стукнула!

Лицо повернувшейся на крик мамаши было похоже на морду змеи с неподвижными перед броском глазками. К Катиному несчастью, именно в этот день сломалась камера в холле, и доказательств она не добыла. Мамаша нажаловалась на нее везде, где только смогла, звонила даже в Роспотребнадзор. Приходил и отец семейства, долго сыпал угрозами и напоследок взял Катю за ворот платья и чувствительно потряс. Хозяйка детского центра выдала Кате хорошее выходное пособие, с сожалением сказав напоследок:

— Слушай, извини. Я тебе верю, но родители этого говнюка грозятся пойти в полицию, если я тебя не уволю. А доказательств у нас, сама понимаешь…

— Да на нем ни синячка, ни царапинки! — возмутилась Катя.

Хозяйка покачала головой, глядя мимо нее на кораблик на комоде, лишенный банки.

И, не дав передохнуть, жизнь ударила под дых второй раз, когда бабулька божий одуванчик скоропостижно скончалась на диване, глядя «Мужское и женское», а хмурый лысый мужик, ее сын, дал Кате сутки, чтоб собрать пожитки и убраться. Когда она вытаскивала чемодан и сумку, наследник выкинул в подъезд и бабкину кошку Маруську.

— Эй, вы чего! — возмутилась Катя. — Это же домашняя кошка, она не гуляет!

— На кой черт она мне нужна! — буркнул мужик и захлопнул дверь.

Маруська уставилась на нее круглыми зелеными глазами, и Катя вздохнула.

Такую же дешевую комнату с доброжелательной бабулей искать было некогда, и Катя сняла однокомнатную квартиру. Кошка перекочевала к ней, хоть Маруську и приходилось прятать в шкаф, когда приходила квартирная хозяйка — она была против животных в доме. После оплаты нового жилья денег осталось впритык, и Катя согласилась на первую же работу, где обещали неплохую зарплату — сборщицей на склад крупного продуктового ритейлера «Страна вкуса».

Она приехала в большой складской комплекс, где вместо собеседования ее протащил по секциям с продуктами старший смены Денис. Показал тележку, сканер, спросил:

— Ну что, остаешься?

Катя пожала плечами и кивнула. Денис вытащил из пластиковой папки толстенькую пачку листов и протянул ей:

— Договор. Ознакомься. Можешь взять домой почитать.

Катя хмыкнула:

— Да ладно, тоже мне «Война и мир».

Она быстро пробежала глазами строчки о самом важном — размере зарплаты, графике и должностных обязанностях. Все было так, как озвучили по телефону.

— Давай ручку, подпишу!

— Может, все-таки дома почитаешь… — промямлил было Денис, но Катя закатила глаза:

— Там есть строчка о том, что я обязана сексуально обслуживать директора? Нет? Ну и норм.

Денис мотнул головой:

— Почитай условия расторжения.

Катя открыла нужную страничку, зашарила глазами: «.. по соглашению сторон…», «по собственной инициативе… имеет право расторгнуть… предупредив об этом работодателя в письменной форме»…

Ничего особенного, стандартные формулировки. Она щелкнула ручкой и поставила подпись. Денис показал ей раздевалку с рядами узких шкафчиков, выдал оранжевую кислотную жилетку и сказал:

— Самое важное — правила безопасности. Прочитай обязательно!

Катя ждала, что он даст ей поставить закорючку в журнале, но Денис указал на заламинированное объявление на стене. Этими объявлениями были увешаны все стены и полки на складе, а в раздевалке правила безопасности были наклеены шеренгой на расстоянии пары сантиметров друг от друга.

— Зачем так много? — удивилась Катя.

— Склад — место повышенной опасности, — скупо обронил Денис. — Прочитай и выучи. От этого зависит твоя жизнь.

Первый день начался с того, что Денис познакомил ее с Варей, полной рыжей девушкой с лицом, утыканным пирсингом, и зубами, стянутыми скобками брекетов. «Металлическая мадонна какая-то» — хмыкнула про себя Катя, разглядывая десяток колечек в ее ухе. Варя выкатила ей тележку, показала, как работать сканером и объяснила, как расположены секции на складе. Катя облачилась в оранжевую жилетку, нацепила желтый бейдж с логотипом «Страны вкуса» и своим именем.

— Правила безопасности прочитала? — прищурившись, спросила Варя.

— Да, да, — быстро соврала Катя. Достали с этими правилами.

Она ходила за Варей по пятам и смотрела, как та собирает заказы. Склад представлял собой лабиринт из секций с продуктами и офисных помещений с табличками «Снабжение», «Архив», «Бухгалтерия», «Отдел зачистки», «Курьерская служба». Некоторые из табличек были красными, и Катя мысленно закатила глаза — ну и снобы, отделили офисную белую кость от рабочих лошадок! Странно, что надпись «Бухгалтерия» красовалась на обычной белой бумажке — вот уж к кому обычно на кривой козе не подъедешь.

Варя вещала в режиме незатыкающегося радио о своем новом парне, о том, как она обожает Хоумлендера из сериала «Пацаны», и как мечтает проколоть соски.

В пять часов Катя сняла оранжевую жилетку в раздевалке, подкрасила губы и направилась было к выходу, когда раздался пронзительный гудок, похожий на заводской. Варя встрепенулась, подпрыгнула с низкой скамеечки и пошла в одной туфле, хромая, к двери. Остальные сборщики, вытянув шеи, заглядывали в коридор, где показались два высоких, под два метра, парня в белых костюмах химзащиты. Лица их были закрыты пластиковым экраном с зеркальным непрозрачным напылением, на руках — толстые резиновые перчатки. Варя захлопнула дверь и принялась расшнуровывать кроссовку.

— Кто это? — спросила озадаченная Катя.

— Служба зачистки.

— Чего? Банка с консервами, что ли, вспучилась? — Катя прыснула.

— Ты правила читала? — Варя сузила глаза.

— Да-да, разумеется!

— Прочитай, дура! Ты здесь вообще-то не одна работаешь! От тебя и другие люди зависят!

И Варя с грохотом заперла шкафчик.

Работенка была несложной — она находила нужный товар на полках, наводила сканер на штрих-код, и из списка заказов высвечивалось название и фото продукта. Первую пару заказов Катя собрала быстро, бодро шныряя между полками с дребезжащей тележкой. Третий дался не очень легко — ей пришлось снимать тяжелые пятилитровые бутыли с водой.

Когда она в очередной раз пискнула сканером, проводя по штрихкоду коробки со спагетти, на экране планшета вместо макарон отобразился черный квадрат. Цена у него была шестизначная, а в описании стояли символы из вопросительных знаков, точек и кавычек. Какой-то баг приложения…

— Черт… — Катя удалила товар в приложении, отсканировала снова, и на этот раз на экране появилось изображение спагетти.

Следующей в списке шла большая коробка с несколькими упаковками премиальной итальянской пасты ручного изготовления. Фанерный короб полметра на полметра украшали выжженные клейма компании, а по торцам изготовитель нарисовал стилизованные колосья. Стоила коробка космически дорого. Катя провела сканером по коробу и запоздало подумала о том, что поднять его в тележку потребует немалых усилий. Сканер пискнул, выдал на пару секунд нужное изображение, перемигнул и снова показал черный прямоугольник на пол-экрана.

— Вот сраная рухлядь! — выругалась Катя.

Она попыталась сбросить позицию, но проклятый прямоугольник и не думал исчезать, мало того, на его поверхности появились светлые аморфные пятна. Катя вдруг тихо ахнула — из тьмы к ней приближалось лицо, приобретавшее все более четкие очертания. Это был старик, который медленно полз на животе, двигая худыми голыми плечами. По ту сторону кадра будто кто-то тихо выкручивал небольшую лампочку — стало видно деревянные стены, пол, усыпанной тихо шуршащей соломой и старика с грязными гноящимися глазами и свалявшимися в колтуны волосами. Старик полз в узком деревянном пенале, похожем на гроб, и а камера словно пятилась от его лица. Он что-то неслышно шептал.

— О господи… — Катя прижала ладонь ко рту.

И тут же сообразила, что планшет каким-то чудом поймал сигнал другого устройства, на котором проигрывали фильм. Она хотела перезагрузить планшет, но взгляд ее упал на стенки ящика, по которому полз голый дед. На стенках были те же затейливые клейма итальянской компании, производящей дорогую пасту. Катя наблюдала, как старик с трудом преодолевал метры тесного ящика, выбрасывая вперед руки с отросшими серыми грязными ногтями. Он отбросил вбок какой-то маленький желтый предмет, очевидно впившийся ему в ляжку, и она увидела, что это был желтый бейдж с логотипом «Страны вкуса» и надписью «старший смены Олег Евсюков».

Катя взвизгнула и швырнула планшет на полку — это уже слишком, никаким фильмом нельзя было объяснить это совпадение. Она бросилась вон из секции бакалеи, добежала до обеденного зала и кинулась к Варе, которая поглощала йогурт и трещала по телефону. Катя, путаясь в словах, рассказала про ящик и старика и ждала, что Варя посмотрит на нее как на сумасшедшую. Но сборщица с ужасом раскрыла глаза и рванула из-за столика.

— Черт! Быстрее!

Они ворвались в секцию с бакалеей, Варя сунула ей планшет и крикнула:

— Беги за Денисом!

Сама она защелкала выключателями на стене, и зальчик скоро залил тревожный красный свет. С визгом выскочила из-за рядов темноволосая сборщица и кинулась вон, бросив свою тележку.

Варя проворно вскрывала пачки с солью и сыпала на пол. Заметив, что Катя, словно завороженная, пялится на нее, снова крикнула:

— Иди отсюда! Зови Дениса, дура!

Катя опомнилась и бросилась в подсобку за старшим смены, но он уже бежал ей навстречу, обнимая три пачки соли. Он подлетел к отделку бакалеи, но из верхней части дверного проема опустилась железная дверь, вся во вмятинах, заклепках и заплатках. Денис выронил соль, ударил кулаком по металлу и с отчаянием крикнул:

— Черт! Сука!

Из-за двери донесся дикий Варин крик, который очень скоро захлебнулся и затих. Денис уткнулся лбом в металлическую дверь.

— Что это? Что? — лепетала Катя, с ужасом глядя на жестяные заплатки на двери.

— Жопа, вот что. Опоздали, — сказал Денис, не глядя на нее. Потом достал телефон, набрал короткий номер из трех цифр:

— Бригаду зачистки в отдел бакалеи.

Денис посмотрел на Катю красными бешеными глазами:

— Какого хрена ты сразу не сказала, что приложуха выдает черный экран?

— Я не…

— Из-за тебя погибла Варька. Надо читать правила! Для таких дур, как ты, везде понавешано!

— Погибла?! Из-за чего?

— Из-за того, что ты не знаешь правила!

Старший смены махнул рукой, сунул в рот жвачку и сказал убитым голосом:

— Хоть сейчас прочитай.

Катя двинулась в раздевалку и взяла из шкафчика заламинированный листок. «Не вставать на полки, не лазить наверх по стеллажам, использовать лестницу, расположение огнетушителей… Дальше шло невероятное:

1. Нельзя входить в помещения с красными табличками.

2. Каждый раз, когда отсканированный продукт выдает черный экран на планшете, необходимо включить красные лампы и сделать круг солью вокруг упаковки с продуктом. Помещение необходимо покинуть до разгерметизации упаковки с продуктом.

3. Каждый сотрудник страны вкуса может и имеет право сотрудничать с другими работниками. Работники страны вкуса носят оранжевые жилетки с желтыми бейджами. Любой другой посетитель склада в другой униформе — чужак, и сотрудничать с ним строго воспрещается.

4. Если вы увидели чужака, необходимо сесть на пол, закрыть глаза, прикрыть уши ладонями и считать от ста до единицы. Глаза открывать воспрещается.

5. Служба зачистки имеет право убивать не более одного сотрудника в год.

6. Любой сотрудник «Страны вкуса» не имеет права опаздывать и обязан в 9,00 пересечь границу, отделяющую складскую территорию от улицы.

7. Любой сотрудник «Страны вкуса» имеет право на отгул раз в год.

8. Нельзя мешать передвижению службы зачистки по коридорам.

Катя бросилась обратно в коридор:

— Что это за ерунда? Вы тут траву, что ли, курите? Бред какой-то!

В этот момент дрогнула металлическая дверь, Денис грубо больно схватил ее за руку и втащил ее в соседнюю секцию с консервами. Из отдела бакалеи вышли прежние бесстрастные парни в белых костюмах химзащиты, таща по два пластиковых ведра, полных чего-то, похожего на останки со скотобойни. Катя увидела, что в кровавых ошметках с торчащими осколками костей плавает что-то блестящее. Брекеты. Варины брекеты.

Катя открыла рот и хотела заверещать, но Денис толкнул ее на стоящий рядом стул и устало сказал:

— Да не ори ты. Теперь-то чего толку…

— Она же… Это месиво… Это…

— Да, блин, это Варька!

— Но почему ты мне не сказал?

— А разве я не говорил?!

— Ты издеваешься что ли? О том, что люди тут превращаются в фарш, если не соблюдать правила, надо говорить как-то иначе, тебе не кажется?!

— Я не имею права! — крикнул Денис с досадой ей в лицо. — У тебя в договоре есть пункт «с правилами ознакомлена», предполагается, что ты их знала, прежде чем подписывала! Я не могу рассказать, как есть, чтоб самому в этот фарш не превратиться! У старшего смены свои пункты в договоре!

— Пиздец! — бросила Катя. — А 5 пункт? Они что, правда убивают сборщиков?!

— Иногда. Не каждый год.

— Что? Что, твою мать? Не каждый год?! Вот спасибо-то! Пошли вы к чертовой матери со своей сраной «Страной вкуса»!

Она сорвала с себя оранжевую жилетку и бросила ее на пол. Денис подобрал жилетку, посмотрел на Катю долгим унылым взглядом, но ничего не сказал.

Утром следующего дня Катя смахнула с экрана будильник и завернулась в одеяло. Пусть идут нахрен с их вкусной страной, чертовы маньяки. Маруська прыгнула на подушку, но вместо того, чтобы как всегда толкнуться лбом в Катину щеку, вдруг зашипела и грозно заурчала внутри горла.

— Эй, мать, ты чего? — Катя подняла растрепанную голову с подушки.

Маруська, вздыбив загривок, попятилась и спрыгнула с кровати.

— Чокнутая кошь… — пробормотала Катя и снова погрузилась в блаженную утреннюю дремоту.

Проснулась она от гадкого металлического привкуса во рту и сильной тошноты. Катя села на кровати и тут же почувствовала, как подступило к горлу. Она метнулась в туалет и еле успела добежать до унитаза, как ее вырвало обильной коричневой жижей. Она долго отплевывалась, пока живот терзали тяжелые спазмы. Маруська, крадясь на полусогнутых лапах, сунула морду в туалет и снова зарычала.

— Ой, да иди ты, подруга, — тяжело дыша, пробормотала Катя. — Никакой поддержки от тебя, жопа шерстяная.

Она выпила стакан воды, прислушиваясь к ощущениям в желудке — вроде утихло. И что она такого съела? Катя кинула чайный пакетик в чашку, вроде бы крепкий чай помогает от тошноты. Но через полчаса ее снова вырвало, на этот раз много обильней, а мышцы ног скрутили спазмы. Катя бегала к унитазу каждые пятнадцать минут, и каждый раз извергала фонтан коричневой пенящейся жижи. После каждого позыва она убеждала себя, что все, сейчас кончится, но следующий приступ рвоты был еще сильнее и болезненней. Промаявшись три часа, она схватила влажными руками телефон и уже собиралась вызвать скорую, как экран взбух звонком от Дениса. Катя смахнула его и хотела набрать 03, но тут же увидела сообщение от старшего смены: «Не вызывай скорую. Сдохнешь».

Икая и трясясь, Катя набрала его номер. Денис взял сразу же, как будто держал телефон в руках и ждал ее звонка.

— Ну что, блюешь?

— А ты откуда знаешь?!

— Все мы через это прошли. Думаешь, почему никто из «Страны вкуса» не уходит? Жду тебя в тачке около твоего подъезда, спускайся, если не хочешь помереть.

Катя кое-как натянула одежду и, продолжая икать, выползла во двор. Денис изнутри толкнул дверь своей синей Калины и приглашающе кивнул:

— Садись!

Сунул ей бумажный плотный кулек:

— Блевать сюда.

Когда они въехали во двор «Страны вкуса», тошнота волшебным образом отпустила, и Катя почувствовала себя бодрой и полной сил, что было удивительно после такого приступа.

— Короче, если в 9,00 ты не войдешь на территорию складского комплекса, будешь вот так вот развлекаться с унитазом. Но недолго, эта херня на сутки-двое, потом смерть от обезвоживания. Если вызвать скорую, легко помереть — самочувствие ухудшается, а из больницы без волокиты не уйдешь. Короче, ты должна соблюдать условия контракта. И да, единственный отгул за год ты использовала вчера, когда ушла раньше времени.

— О господи! — застонала Катя и спрятала лицо в ладонях. — Безумие какое-то. И как мне уволиться?

— Читать договор надо было! — огрызнулся Денис. — Я всех предупреждаю! И там черным по белому написано в сноске под звездочкой — договор можно расторгнуть только в отделе кадров!

— Так отведи меня туда, в чем проблема? — Катя уставилась на него круглыми глазами.

— А черт знает, где он! — заорал Денис ей в лицо. — Думаешь, мы бы все не поувольнялись, если б знали, где он находится? Во всем здании нет ни одного кабинета с такой табличкой!

Она больше не делала попыток самовольно бросить работу в «Стране вкуса» и покорно катала свою тележку до 17,00, собирая продуктовые заказы. Иногда Катя даже забывала, что на складе небезопасно — смеялась с другими сборщиками, обсуждала сериалы, флиртовала, пила кофе в обеденном закутке. На первую весьма неплохую зарплату она накупила шмоток, а Маруське — дорогого корма.

Но этот флер нормальности сразу рассыпался, когда она видела безмолвных парней из службы зачистки. Она ни разу не видела их лиц, и Денис как-то обмолвился, что думает, что это вообще люди.

— Никто не слышал от них ни одного слова, — сказал он.

Уйти с их пути было несложно — всегда подворачивался какой-то проем или проход, коими изобиловал склад. Двигались они всегда очень медленно, волоча ноги, и не казались особенно опасными. Катя спросила у Дениса:

— А те продукты, что мы собираем, они нормальные?

— Не знаю, — пожал плечами Денис. — Мы их не едим. Один пацан тут работал, сделал заказ к себе домой, его девушка приняла курьера. Не знаю, что у него в башке было. Пришел домой, на столе документы о доставке, девушки нет. Вообще нет. Исчезла вся ее одежда, все данные с компа, и самое занятное, он звонил ее родителям, они сказали, что он ошибся номером, и они не знают такую. Ее как будто стерли из реальности.

Катя, может быть, и привыкла бы к работе на складе, в конце концов, правила были несложными, но иллюзия безопасности исчезала, когда она видела белые долговязые фигуры службы зачистки с ведрами, полными красного месива. Отдушиной были выходные, и накануне в пятницу у нее бывало даже что-то вроде хорошего настроения.

Смена уже подходила к концу, и Катя торопилась в секцию замороженных продуктов. В морозилке на пластиковой тумбе-подставке сидел сборщик и пялился в планшет, натянув на голову капюшон толстовки. Товар, что ли, найти не может? Катя буркнула свой привет, но тот не ответил, и она начала скидывать продукты в корзину. Три упаковки замороженной зеленой фасоли, пять — мексиканской смеси, несколько пакетов брокколи. «Какие-то веганы заказ делали», фыркнула про себя Катя. Она пробежалась по списку глазами и собиралась уже выйти из морозилки, когда увидела, что парень стоит у стеллажа и смотрит на нее в упор, приоткрыв рот. Катя вспомнила его — полный балагуристый сборщик Юрка, он вечно сыпал неуместными, пошлыми и несмешными шутками.

— Эй, ты чего? — пробормотала она и сделала шаг назад.

Юра снова сделал шаг и еще немного приоткрыл рот, будто собирался показать горло врачу.

Что-то было не так в его облике, и Катя не сразу поняла, что. Жилетка! Не оранжевая, как у всех них, а кислотно-зеленая! А одежда! К джинсам без гульфика и пуговицы грубыми стежками была пришита рубашка тоже без каких либо застежек, так что было непонятно, как он вообще это все натянул. Взгляд ее уткнулся в его бейдж, на котором вместо привычного «Баландин Юрий, сборщик» была длинная очередь из вопросительных знаков и кавычек.

Черт! Это не работник «Страны вкуса». Чужой! Мозг ее лихорадочно заработал, вспоминая, как действовать в этом случае. Сесть на пол, подтянуть колени к груди, закрыть глаза и громко считать вслух от одного до ста.

Катя проворно сползла на пол, закрыла глаза и принялась вслух отсчитывать, как прилежная первоклассница на уроке математики:

— Один… Два… Три…

Резко и близко запахло паленым волосом, словно ее шевелюру кто-то поджег, и она почувствовала нестерпимый жар около макушки. Голос ее дрогнул, но со счета она не сбилась. Морозилка наполнилась шорохом ног, и Катя подавила желание вскочить и бежать. Нет. Она сжала кулаки так, что ногти впились в мякоть ладони, и продолжила талдычить:

— Восемь, девять, десять!

Ноги шаркали совсем рядом, она слышала дыхание многих человек, и несколько раз над ее головой пролетело легкое дуновение. К запаху прибавился звонкий веселый голос Дениса:

— Эй, ты чего! Какого черта ты на пол уселась?

Катя сбилась на секунду и уже хотела отнять руки от лица, но вовремя спохватилась и прижала ладони к глазам. Нет! Надо продолжать считать!

— Восемьдесят пять, восемьдесят шесть…

— Сука… — голосом Дениса тихо прошелестело рядом.

Удушливая дымная вонь не давала ей считать, Катя задыхалась и давилась, но продолжала выплевывать цифры. Как только она произнесла «Сто!» шарканье мгновенно утихло, и вернулся прежний холодный и затхлый запах морозилки.

— О боже… — она утерла слезящиеся глаза и устало привалилась к стойке затылком.

Выгрузив продукты на холодильные стеллажи, Катя добрела до раздевалок, где увидела Дениса, заполнявшего на планшете какую-то таблицу.

— Слушай, а хоть кто-нибудь смог разорвать договор?

— Один человек смог, — не отрываясь от планшета, бросил старший смены. — Серега Рощин.

Катя подпрыгнула:

— Чего ж ты молчишь? Как у него получилось?

Денис пожал плечами:

— А я не знаю. Просто у меня в сейфе, где все трудовые лежат, оказался его договор со штампом «расторгнут».

— А он не… — осторожно начала Катя, но старший покачал головой:

— Нет. У тех, кто погибает, появляется штамп «аннулирован».

— И ты не спросил у него, как ему это удалось?!

— Хотел спросить, не вышло. «Такого номера не существует». Прописка и все данные в договоре исчезли.

— С кем он хорошо общался, поговори с ними!

— Да говорил! Никто ничего не знает! — воскликнул Денис. — И шкафчик его весь облазил, думал, может, там что есть. Обычное барахло, никаких подсказок! Сволочь такая, никому не рассказал, свалил и все!

Катя выпросила у старшего смены ключ от шкафчика Сергея и отправилась в раздевалку.

На крючке висела рабочая роба Сергея, и она пошарила по карманам — ничего, пара смятых бумажек, судя по всему, гарантия на очки. Бейдж на шнурке с фотографией симпатичного скуластого светловолосого парня. Несколько оберток от Сникерсов, грязная кружка с кофейным налетом внутри, чайная ложка, тонкая брошюрка. Катя жадно открыла книжонку, полистала. Это был сборник стереокартинок, тех рисунков, которые на первый взгляд похожи на мешанину из форм и красок, но при определенной фокусировке взгляда дают объемное изображение. Катя бросилась к Денису:

— А это ты смотрел? Может, в этих картинках отгадка?

Тот, не глядя на нее, махнул рукой:

— Да смотрел, и все ребята уже пересмотрели. Если там и есть разгадка, то мы ее не понимаем. Простые изображения — дракон, яблоко, кошка, цветок…Мы уже и так и сяк эту фигню крутили, и в изображениях особый смысл искали. Без толку.

Катя вернулась к шкафчику и уставилась на мятые обертки от Сникерса. И тут тупик…. Может, Денис ошибается, и в стереокартинках все же есть разгадка? Катя раскрыла брошюрку наугад и прищурилась, сведя взгляд в единую точку. Середина картинки словно поднялась над плоскостью листа, но увидеть цельное изображение ей так и не удалось, впрочем, с ее близорукостью никогда не удавалось. Она с досадой выдохнула и уже хотела положить брошюрку в шкаф, как вдруг что-то щелкнуло внутри ее головы. Минус. Большой минус! Она не видит картинки из-за близорукости! Катя лихорадочно зашарила в карманах робы Сергея и вынула две мятые бумажки. Так и есть, одна из них — гарантия на очки, а вторая — рецепт на них же. Линзы минусовые, тогда зачем Сергею стереокартинки, если он наверняка не мог их рассмотреть?

Катя всмотрелась в рецепт и от удивления захлопала глазами: линза на левый глаз минус 10, а второй минус 2. Невозможно носить очки с таким разрывом между линзами! Голова лопнет от боли!

Она снова кинулась к Денису:

— Сергей носил очки?

— Очки? Нет вроде, не припомню. А что?

Катя сжала внутри кармана рецепт и пробормотала:

— Да так, ничего.

Рано было что-то говорить, сначала стило проверить догадку. Ну, купил он очки, и что? Она вернулась в раздевалку, села на низенькую скамейку и задумалась. Может, нужно в этих очках рассмотреть стереокартинки? Тогда появится ответ?

Вечером Катя зашла в ближайшую оптику и заказала по рецепту очки, отмахнувшись от протестов окулиста.

— Но вы не сможете их носить! — воскликнула девушка — Это чудовищный разрыв между линзами!

— Просто сделайте, — процедила она с нажимом.

Через три дня, трясясь от нетерпения, она забрала странные очки с одной толстой, с другой тонкой линзой в некрасивой дешевой оправе. Рассматривать стереокартинки она решила в «Стране вкуса» — вдруг дома брошюрка потеряет силу? Катя нацепила очки и почти сразу испытала приступ легкого головокружения. Открыла первую картину и всмотрелась в цветную мешанину. Ничего. Катя покрутила картинку так и сяк, отводила и приближала изображение, расфокусировала и собирала в одну точку взгляд. Ничего. Ноль. Катя со стоном отчаяния опустила книжку и сняла очки, больше похожие на орудие пытки. Голова болела нещадно, глазные яблоки сдавливало. Она швырнула брошюрку в ящик, хотела туда же бросить бесполезные очки, но подумала пару секунд и сунула их в нагрудный кармашек.

Последующие дни Катя тестировала очки, где только можно — разглядывала знакомую раздевалку, осмотрела все секции с продуктами, закуток с микроволновкой, где обедали сборщики, тамбур и туалеты. Но ничего кроме жуткой головной боли, она не приобрела. Очки не преобразили знакомые складские помещения, не обнаружили тайные знаки, как в хоррор-квесте.

Катя в очередной раз сняла дурацкие очки, в которых она снова осматривала секцию с рыбными консервами и тушенкой и уныло вздохнула. Снова ничего. Катя взяла оправу за металлическую дужку, дыхнула на линзу и протерла ее краем майки. Подняла, стараясь поймать косой луч из маленького окна под потолком, и посмотрела — стерла ли она следы пальцев. Хотела уже сунуть очки в карман, как вдруг ахнула и снова нацепила очки. На потолке! Она была на потолке! Небольшая узкая дверь с зеленой табличкой «Отдел кадров». Катя взвизгнула, подвинула передвижную лестницу и полезла на самый верх стеллажа. Осторожно балансируя, она встала на верхней полке и повернула ручку. Дверь открылась, и мир, будто в компьютерной симуляции, изменил свою геометрию, перевернулся в нужном ей направлении навстречу ее шагу. Катя без труда прошла вперед и оказалась в небольшой комнате с единственным столом посередине. На стуле сидел крошечный плюгавый человечек в смокинге, и Катя не сразу поняла, что перед ней карлик. Он поправил очки на утином носу, протянул, не глядя, руку и вытянул из стопки папок тощую пачку листов. Ее договор. Человечек взял шамп, шлепнул по верхнему листу, и Катя увидела оттиск «расторгнут». Карлик кивнул головой на дверь, и Катя бросилась прочь, не веря своему счастью. Надо рассказать Денису! Дверь выплюнула ее в коридор, и она пробежала по инерции несколько метров, прежде чем поняла, что не узнает склад. Вместо бежевых стен были светло-серые, а на полу вместо отшлифованного бетона — ковролин. Впереди показался парень в форменной светло-зеленой рубашке с бейджем на шнурке. Увидев Катю, он крикнул:

— Эй! А ну стой!

Когда он приблизился, она увидела на бейдже крупную надпись «Унипласт». Парень схватил рацию и проговорил в ее шипящее нутро:

— Семен Виталич! Тут опять чужие! И опять в этой оранжевой жилетке из какой-то «Страны вкуса», как на том парне! Нет, девчонка на этот раз.

Вопящую и вырывающуюся Катю вывели из помещения, оказавшейся огромным промышленным комплексом «Унипласт». На прощание начальник безопасности погрозил ей кулаком и бросил:

— Еще раз тут увижу, полицию вызову! И дружку своему скажи, чтоб не ошивался тут!

Катя вышла на улицу, потирая локоть, который больно сжал Семен Виталич — улица, слава Богу, была знакомая. К высокому бетонному забору стоял, прислонившись, светловолосый парень, лицо которого показалось ей знакомым. Он окинул ее взглядом и вдруг встрепенулся, открыл рот и бросился к ней.

— Ты из «Страны вкуса»? Выбралась? Как ты догадалась?!

Они сидели в маленькой кофейне, где Катя сняла оранжевую жилетку и с отвращением сорвала с шеи бейдж.

— Как ты понял про очки?

Сергей отпил капуччино, слизал пенку с верхней губы.

— Сборщик у нас один работал, Ромка. Вообще безбашенный, одержим был идеей разорвать договор. У него идея возникла, что в архиве есть ответы на все вопросы, ну типа архив — туда же вся инфа стекается. В архив нельзя было, он с красной табличкой, но он все-таки рискнул. Однажды он Ромка туда сунулся, хоть и я, и Денис его предупреждали, что ничем хорошим это не кончится… Ну и иду я как то, смотрю — ребята из зачистки волокут что-то на носилках под простынкой с кровавым разводами. Они замешкались на узком повороте, а у Ромки рука из-под простынки выпала с зажатым клочком бумаги. Я и тиснул незаметно. А там как раз этот рецепт на очки… Ну и я подумал, что не стал бы Ромка так биться за эту бумажку, если б она ничего не значила. Заказал очки, а дальше ты знаешь… Сама видела.

Сергей взъерошил волосы и подергал прядь.

— Я тут уже третий месяц около этого «Унипласта» ошиваюсь. Первый раз просто выкинули с территории, второй раз я-таки в здание проник, но там меня начальник охраны принял… Полиции меня сдал. Эта конторка кроме производства всякой пластиковой фигни заказы оборонки выполняет. У них тут охрана… — Сергей покачал головой. — Не знаю я, как туда проникнуть! И даже не уверен, что очки помогут найти дверь обратно.

— Так вот почему ты никому не сказал… Денис считает, что ты просто эгоист, который бросил ребят.

— Я туда попаду, в этот Унипласт! — упрямо выставил лоб вперед Сергей. — А нас теперь двое, если кто-то будет отвлекать, может… Короче, надо подумать.

Катя задумчиво побарабанила пальцами по пластиковой столешнице.

— Слушай, а если…

Настя вдруг оборвала рассказ, полистала тетрадь:

— Егор, а это все.

— Как все?!

Я сунулся в тетрадь, и Настя перевернула лист. Дальше шли строчки густо заштрихованного текста, какие-то отдельные несвязные слова, вклеенные сушеные листы клевера и вырванные клочки из газет. Пара страниц были сплошь покрыты рисунками разномастных кругов, выписанных черной ручкой. Круги наслаивались друг на друга, образуя крошечные водовороты.

— Кажется, тут на дядюшку напало обострение, — хмыкнула Настя.

— Нууу, блииин… — разочарованно протянул я. — Интересно, спасли они тех ребят или нет. Может, дальше есть продолжение?

— Нет, там идет следующий рассказ.