Исполнитель [СИ]

Глава 15

Я смотрел на свои ладони, вытянутые вперёд, на тонкие запястья и длинные пальцы, когда-то так нравившиеся жене, пытливо разглядывал, но нет, они не дрожали и даже не подрагивали, оставаясь такими же чистыми как всегда, хотя казалось, что кровь должна была въесться в них намертво.

Снова вывел перед собой панель с характеристиками, где теперь, в графе “класс”, значилось не просто “инквизитор”, а “кровавый инквизитор”. Почему не “инквизитор крови” по аналогии с “воин крови”? Потому, что у Генерала этот класс был с самого старта. За какие уж заслуги в прошлом, не знаю, но явно не цветочки выращивал и крестиком вышивал. Ну а у меня способности эти приобретённые, поэтому я теперь “кровавый”. Что очень точно характеризует то, как я эти способности приобрёл.

До последнего ведь считал, что инициатива всё-равно за мной, ведь Краснов не знает, кто я на самом деле. И сохранение инкогнито своей реальной жизни, всегда будет гарантом моей независимости. Вот только Одуван меня переиграл, ловко и умело, показывая всю разницу между опером отработавшим какой-то год и матёрым грушником, собаку съевшем на вербовке и внедрении.

Ему действительно не нужно было знать кто я такой, ему вполне хватало того, какой я игрок.

Не я выбрал их, — они меня. И там, в десятке метров под землёй, в этой их клетке, услышав сказанное Генералом, как никогда остро понял, что всё, назад дороги нет. Это не предложение, это констатация факта, что я буду убивать, причинять боль и заливать кровью этот кафельный пол. А если откажусь, то никогда больше отсюда не выйду, в лучшем случае. Просто потому что знаю то, о чём знать не следует. А в худшем, стану такой же куклой как и эти, осужденные на бессрочное посмертное заключение.

И я согласился, просто потому, что любая иная перспектива попросту пугала. И то, что, раз за разом, убивать я буду игроков вполне заслуживших самое строгое наказание за свои дела, было небольшим утешением. Просто потому, что от пыток и крови никакого удовольствия я не получал. Это надо быть маньяком, чтобы любить такое, а я маньяком не был.

Всё, на что мне тогда хватило духу, это, взглянув на обоих мужчин и, тут же отведя взгляд, глухо, сквозь зубы, произнести:

— Мне это не нравится.

— Если бы нравилось, ты бы здесь не стоял, — ответил Одуван, — любой из адептов крови должен понимать, что это работа, просто работа, грязная, неприятная, но крайне необходимая. Всегда это помни.

А потом Генерал вызвал ещё одного игрока, после чего, вдвоём с Красновым, они нас покинули, оставляя наедине с новоприбывшим.

— Новенький, — констатировал крепкий бородатый, слегка восточной внешности мужчина.

Говорил он свободно, без акцента, явно русский был для него родной и производил впечатление весьма опасного субъекта. Да, он был двадцатого уровня, класс имел,”кровавый рейнджер”, а ник, как и Краснов, весьма несерьёзный, — “ТоликАнаболик”.

Глядя на повадки этого Толика, подумалось, что он тоже откуда-то из ГРУ, только мастер не психологических операций, как Одуван, а физических.

В общем-то, так и оказалось.

— Ну смотри, Командос, — чуть хмыкнул он, произнеся мой ник, — такое дело, я тут местный инструктор, так что учить работать с куклами буду тебя я. Поначалу будет противно и неприятно, но постепенно превратится в рутину, которую ты будешь выполнять на одних рефлексах, не особо задумываясь. Главное в начале научится воспринимать всё отстранённо.

За примером Толик далеко ходить не стал, дал команду и через несколько минут возле двери, трясясь, застыл ещё один игрок.

“Недолго ты трупом полежал”, — подумал я, узнавая и этого.

— Чтобы было проще, — пояснил инструктор, — для начала мы всегда работаем исключительно на игроках нечеловеческой расы. Проще всего с гоблинами. Они сами по себе неприятные, внешность отталкивающая и менее всего похожая на человека. Ну и их, в среднем, среди кукол больше.

— Сначала желательно его обездвижить.

Бородач что-то шепнул и игрока тут же обвили призрачные лианы.

— Ну а затем, начинаем наносить продольные порезы на конечностях, чтобы кукла начала истекать кровью. Почему именно там? Чтобы кровь шла не слишком быстро и кукла оставалась в сознании, это обязательное условие.

Он тут же, сноровисто, проделал все манипуляции и по кафелю потекли первые красные струйки. Глаза гоблина расширились, он часто-часто задышал и зашипел. Иногда сквозь шипение прорывались какие-то нечленораздельные звуки похожие на речь, но сказанного я не понимал.

— Не обращай внимания, — тут же произнёс Толик, — эта кукла одна из первых, и уходила на перерождение столько, что давно уже не в себе.

Закончив с нанесением ран, он чуть отошел, а затем спросил:

— Есть заклинания вызывающие у жертвы боль?

Естественно у класса инквизитор есть такие заклинания, отрицать это было бессмысленно, поэтому я молча кивнул.

— Примени на нём.

Помедлив секунду, под внимательным взглядом инструктора, я шагнул вперёд и, вытянув руку с развёрнутой к игроку ладонью, негромко произнёс:

— Покаяние.

Тело гоблина вздрогнуло, пошло судорогами, а шипение стало громче.

— Неплохо, — кивнул бородач, — но можно ещё добавить.

Поиграв желваками, я на секунду прикрыл глаза, глубоко вдохнув, затем, вновь простёр ладонь:

— Искупление.

Вот тут подопытного буквально перекрутило. Руки и ноги вывернуло самым неестественным образом и он страшно и отчаянно закричал. С минуту он тянул на одной ноте всё истончающийся вопль, затем перешедший в сипение, пока не потерял сознание, безвольно обвиснув в лианах.

— Стоп! — тут же скомандовал Толик, — отменяй, надо его в сознание привести.

Я снял действие приговоров с гоблина, а инструктор поцокал языком с некоторым уважением:

— Весьма неплохо, я так понимаю, это классовые абилки?

Я молча кивнул.

— Пожалуй, по эффективности и палаческим не уступят. Может и раньше способности получишь.

Он продолжал что-то говорить, а я всё думал об оказанном на гоблина эффекте. Раньше применять их на, пусть игроке, но без игровых способностей, не доводилось. На мобах, — да, на игроках, — да, оба приговора, вешали весьма неприятные дебаффы, но того, что они причиняют ещё и сильную боль, как-то не замечалось. Выбрал я их, только по системному описанию. Там было указано, что объект теряет часть своих характеристик вследствии испытываемых мук, но я считал это скорее художественным описанием, чем реальной способностью.

И вот, теперь, убедился, что слова о муках, вполне реальны. Ну а такая сила воздействия была, возможно, от того, что я знал, за что этого гоблина отправили на посмертное бессрочное.

Через пару минут игрок очнулся и мы пошли на второй круг…

День на третий, разрезы выполнял уже я сам, а ещё дня через два уже полностью, самостоятельно, выполнял весь цикл операций. Любить это дело не стал, но, по крайней мере, смог отстранённо и механически выполнять, не задумываясь о том, что режу и пытаю живое тело.

Вот где-то, примерно, в этот момент, мне и прилетело уведомление, что выполнены скрытые условия на подкласс “кровавый инквизитор”.

— Сорок три, — удовлетворённо резюмировал Толик, стоявший довольно, скрестив на груди руки, рядом со мной.

От него не укрылось получение подкласса и теперь, когда я застыл на месте, знакомясь с новыми способностями, он добродушно покивал головой:

— Молодец, управился даже раньше, чем ожидалось. Но ты пока разбирайся, что да как, а я пойду Генерала обрадую.

— Это такая важная новость? — буркнул я, поглядывая на всё ещё живую куклу лежащую на полу.

Сообщение Системы застало меня прямо посередине процесса.

— Конечно, — ответил бородач, — таких как мы совсем немного. Далеко не каждый способен пройти обучение. Тут важна высокая психическая устойчивость. До тридцати процентов либо не доходят до конца обучения, либо списываются после, не в силах совладать с новыми возможностями. А ты справился просто отлично.

— Что, теперь могу быть свободен? — неприязненно покосился я на рейнджера.

Всё это время я не покидал территории лаборатории, живя в одной из комнаток в другом конце коридора, не имея ровно никакой связи с остальным миром. Не было даже возможности отправить сообщение в игровой чат. Не врал Генерал, им как-то удалось подобрать фильтр, блокирующий только часть игровых функций, а не всё сразу, как обычный негатор. Способность, раз в сутки возвращаться на точку респа тоже не работала. Умри я здесь и здесь же появлюсь заново.

На работе тоже, скорее всего, уже записали в пропавшие без вести, шутка ли, пять суток прошло. А максимум, что определят, что я вечером зашел в свою квартиру и больше из неё уже не вышел, словно испарившись. К гадалке не ходи, подумают, что тут явно замешаны игроки. А раз так, то, вероятнее всего, меня в живых уже нет.

— Ха-ха, — посмеялся на это инструктор, поднял вверх большой палец, показывая, что шутку оценил.

Затем направился к выходу из клетки.

— Погоди, — тормознул я его, показал пальцем на тело на полу, — а с ним то делать?

— А что хочешь, — пожал плечами Толик, — можешь добить, можешь новые способности протестировать. Я бы, кстати, тебе рекомендовал второе, зачем материал зазря переводить.

Он ушел, а я, так пока и не приняв окончательного решения, принялся изучать, что мне досталось.

Это не были заклинания, скорее это было что-то сродни инквизиторским приговорам. Они тоже зависели от уровня, поэтому самой убойной способности, которая, вероятнее всего, откроется на двадцатом, я не получил, но и того что было, вполне хватало, чтобы очень сильно усилить любой класс.

Во-первых, практически все перки кровавой направленности были, как бы так сказать, — антимагическими. Могли разрушать обычные магические заклинания. Там не было способности конкретно заточенной под уничтожение порталов, как я думал в начале, но одним из первых был перк отрезающий подпитку заклинаний. Скорее всего им Генерал портал и отрубил. Щупальца, какими выкачивали энергию из жертв, были уже способностью седьмого уровня. Вообще по новой способности добавлялось каждые 3–4 уровня. На третьем, седьмом, десятом, тринадцатом, семнадцатом и на двадцатом уровнях, если экстраполировать дальше.

Помимо прочего, щупальца также восстанавливали хозяину здоровье, отчего сильно напоминали какую-то вампирскую способность. В некотором сомнении я потрогал пальцем клыки во рту, но увеличения их размера не ощутил.

Посмотрел ещё раз на куклу у своих ног. В этот раз это была эльфийка. Обряженная в короткую серую рубаху почти без рукавов, чтобы можно было свободно резать и ноги и руки, она вяло дышала, уставившись ярко голубыми глазами в потолок. Давно лишившаяся рассудка, безмолвная, не понимающая где она и что с ней делают. Почти даже не реагирующая на воздействие, под действием приговоров только лицо искажалось гримасой боли, да текли из глаз редкие слёзы.

Ещё одна преступница, приговорённая на бессрочное посмертное кем-то из моих коллег.

Коротенький рукавчик рубахи, прикрывавший плечо, чуть задрался, обнажив татуировку и я присел, пытаясь разглядеть, что там нарисовано. Коснулся пальцами ткани, отодвигая выше…

Внезапно сердце дало сбой, дёрнулось, дыхание сбилось, а к горлу подкатил ком. Потому что я узнал эти завитушки с цветочками и двумя ласточками по бокам. Точно такая была у моей жены и нравилась ей настолько, что она перенесла её и на свой игровой аватар, когда мы оба стали игроками.

— Ника, — прошептал я, опустившись на колени перед ней, снова вглядываясь в тонкие эльфийские черты, пытаясь в них разглядеть родное лицо.

Там было мало общего, став игроком, она сильно его изменила и ушла от меня почти сразу, поэтому я её и не узнал, в памяти она всё-равно оставалась такой, какой была до прихода Системы.

Коснулся её, погладил по руке, вглядываясь в глаза, но от былой личности там не осталось ничего, только пустота.

— Что же ты наделала, — прошептал я, — почему, почему стала такой?

Не хотелось верить, что она была замешана в чём-то таком, но умом я понимал, что сюда невинные не попадают. Только посмертники. Сглотнув, осторожно поднялся на ноги, замерев над ней. Почти наверняка здесь были скрытые камеры видеонаблюдения, обязаны были быть. В конце-концов, видеозапись того как я пытаю людей и нелюдей, тоже ещё один гарант последующей верности, поэтому нельзя было показывать свои чувства.

Сжав кулаки, я несколько раз вдохнул и выдохнул сквозь крепко сжатые зубы, пытаясь утихомирить бурю в душе. Потом ещё раз посмотрел на то, что когда-то было мой женой, прошептал короткое: — “Прости”, и одним коротким ударом возникшей в руке косы, оборвал тоненькую ниточку ещё теплющейся в ней жизни.

А когда в клетку вернулся Толик, сухо произнёс, глядя в сторону:

— Больше с этой куклой я работать не буду.

— Не вопрос, заменим, — легко согласился тот, пытливо взглянул, — Не понравилась? Или наоборот, испытываешь к эльфийкам слабость?

— Не испытываю, — ответил я угрюмо, — просто женщин пытать не хочу.

— Бывает, — кивнул бородач, — так быстро вбитое с детства, что женщина, — слабый пол, не вытравить. Хотя, по факту, женщины-игроки не слабее мужчин. Да и не сказать, что добрее. Ну всё, пошли.

— Куда?

— Куда, куда, наружу, — хмыкнул Толик, — всё, обучение ты закончил, дальше с Генералом обсуждай что и как.

Первый раз за пять дней я вновь оказался на поверхности, покинув давящее на психику подземелье. Зажмурился, подставляя лицо осеннему но ещё греющему солнцу, замер, впитывая тепло и радуясь лесным запахам и которые приносил свежий, треплющий волосы ветерок.

Не люблю подземелья, как и все эти игровые данжи. Когда над головой голубое небо, как-то легче сразу же, дышится глубже. Внезапно, остро захотелось плюнуть на всё и просто нажать на ставшую активной кнопку возврата к точке привязки, но я, с неохотой, это желание в себе подавил. После всего, искать меня будут так, что всю оставшуюся жизнь придётся ютиться отшельником где-то в глухой сибирской тайге. Как не хотелось думать по-другому, но выбор был невелик, или я с ними, теперь уже до конца, или на всю жизнь изгой. Перспектива, скажем прямо, так себе. При том, умом я прекрасно понимал, что у них свои резоны, весьма веские. Когда на кону существование всей цивилизации и твоего собственного народа, тут не до сантиментов. И отдельный человек, не более чем средство, инструмент, один из сотен тысяч и миллионов, таких же инструментов, которые необходимо применить, чтобы спасти человечество как вид. И личные желания этого человека, как собственно и его жизнь, не играют здесь совершенно никакой роли.

Но как же тяжело было это воспринимать, что кто-то всё уже решил за тебя.

— Андрей, — послышался знакомый голос Генерала, который, по словам инструктора, должен был определить чем мне необходимо заняться дальше.

Нехотя я разлепил глаза, повернулся, шагнув к стоявшему на плацу мужчине, но тут же споткнулся, остановившись, словно натолкнувшись на стену. Потому что рядом с ним стояла та, которой здесь никак не могло быть.

— Алиса, — произнёс я, справившись с секундным ступором.

Да, это была она, — сотрудница Управления, сидевшая на сводках нашей оперативно-поисковой службы.

Она стояла, сцепив ладони в замок, и с какой-то даже жалостью разглядывала меня. Ну а Генерал, рядом, наоборот, улыбался с лёгким превосходством.

— Здравствуй, Андрей, — ответила Алиса, — никогда не видела тебя таким.

Я промолчал, вновь взглянул на мужчину.

— И как давно вы меня раскусили?

— Что ты старший оперуполномоченный ФСН, капитан Мягков? — тот улыбнулся шире, — на самом деле, только когда заперли тебя тут. Подозрения, что ты где-то служишь, сразу возникли, а потом уже было дело техники, выяснить, в какой службе пропал сотрудник по имени Андрей.

— Мы очень сильно переживали, когда ты исчез, — снова подала голос девушка, — вся служба на ушах стоит. Сначала ваши от взрыва погибли, затем, через несколько дней ты пропал.

Я вновь промолчал, отвёл взгляд в сторону, погрузившись в размышления. Затем, спросил, взглянув Алисе в глаза:

— Как долго ты работаешь на них?

А иного и быть не могло. Просто ради того, чтобы получить последнее подтверждение моей личности, не обязательно было тащить её сюда. Да и не стали бы они хватать первого попавшегося сотрудника службы, для опознания меня. То, что она присутствует на секретном объекте, означало только одно, — она была с ними.

— С самого начала, — вздохнув, ответила она, — устраивалась в Управление я по заданию Льва Валентиновича. Ему нужен был доступ к нашим базам, и понимание того, что в Службе происходит.

— И как только тебя спросили, не пропадал ли сотрудник с именем Андрей, ты сразу обо мне доложила, — кривовато улыбнувшись, произнёс я.

— Конечно, — кивнула Алиса, нерешительно поправила прядь волос, — Андрей, я действительно очень переживала за тебя и известие, что ты жив, было таким облегчением. Я сама вызвалась приехать, чтобы точно убедиться, что это ты.

— Так, ладно, вы тут поболтайте, а мне надо дела делать, — произнёс Генерал.

Развернулся, твёрдым шагом направляясь к зданию. Тут же к нему подбежал ожидающий чуть в стороне адъютант, о чём-то быстро заговорив.

Мы остались на плацу одни. Я разглядывал лицо девушки которая мне давно нравилась и которой я сам, вроде как, был не безразличен. И видел, что беспокойство и тревога, что проглядывали на её лице, не поддельны. Но чудился, чудился мне во всём этом какой-то очередной подвох. Очередная хитрая игра Одувана на пару с Генералом.

Если они уже знали, кто я такой, они не могли не знать, что та эльфийка в клетке, моя жена. Нет, сейчас я уже в подобное совпадение не верил. А значит это было что? Очередная проверка моей психологической устойчивости? Поведенческий тест? А потом, тут же, они подсовывают мне Алису, наверняка зная, о том, что та мне не безразлична. Что это? Ещё один якорь? Который должен примирить меня с существующим положением? Удержать от опрометчивых шагов? Столько вопросов и так мало ответов. Скорее всего она не врёт, говоря, что сама вызвалась приехать, вот только без разрешения Генерала она бы это сделать не смогла. Вполне возможно, что её тоже используют в тёмную, ловко играя на чувствах ко мне.

Застонав, я схватился за голову.

— Андрей, что с тобой? — бросившись ко мне, девушка несмело коснулась моего плеча, — может лекаря позвать?

— Лекарь тут ничем не поможет, — глухо ответил я.

— Может пройдёмся? — предложила она, беря меня под руку, словно медсестра больного.

Заботливо повела с платца за корпус туда, где среди деревьев змеились протоптанные дорожки.

— Лев Валентинович сказал, что ты прошел очень серьёзное испытание, — стоило нам углубиться в рощу, произнесла она, — очень тяжелое и выматывающее.

— Можно и так сказать, — ответил я, мало-помалу успокаиваясь.

Это наверное, можно было назвать психологическим срывом, — то, что со мной произошло, но голос Алисы, тихий и нежный, действовал умиротворяюще и меня потихоньку отпускало.

Снова почувствовал, как она гладит меня по плечу. Немедленно захотелось выговориться. Вот только удерживало подозрение, а не так ли задумывали эти два моих новых начальника? Не в этом ли состоит их план, сблизить нас, сделать её полноценным якорем для меня?

Внезапно я остановился, посмотрел в глаза замершей девушки и подумал:

“Да пошло оно всё?! Хотят этого? Пускай. Пусть сейчас я просто пешка, исполнитель. Но я хороший исполнитель и когда-нибудь смогу стать совсем другой фигурой. И вот тогда уже никто и ничего за меня решать не будет.

Взяв девушку за плечи, я притянул к себе и крепко поцеловал. Почувствовал, как её руки обвились вокруг моей шеи, а сама она телом плотнее прижалась ко мне, страстно и жадно отвечая на поцелуй.

Вдоволь нацеловавшись, мы вновь пошли по дорожке дальше, а мне вдруг привиделось, как видя это, выглядывающие откуда-нибудь из-за дерева за нашими спинами Генерал с Одуваном довольно потирают руки и смеются.

“И пусть, — подумал я, — они считают, что всё решили за меня. Но всё равно, выбор сделал я сам, а не кто-то другой”.