Испано-американская война в мире императора Владимира

МАНИЛА, НАС ТАК К СЕБЕ МАНИЛА

Испанцы отходили от сражения несколько дней, одновременно праздновали победу и хоронили погибших. Узнав, что янки ушли из Манильского залива и встали в Субике, Монтехо и генерал-губернатор стали действовать. На проведенном вновь совместном совещании, в котором, несмотря на ранение, адмирал участвовал лично, было решено, срочно усилить береговые батареи Манилы, Кавиты и в проливах. Орудия для этого снимали с "Рейны Кристины", "Маркиза дель Дуэро", "Дон Хуана де Аустрия", "Кастилии" и "Дона Антонио де Улоа", снимали всё, что можно снять, отремонтировать и пустить в дело, в сумме это дало три орудия 160 мм с "Кристины" и четыре 120 мм со всех остальных кораблей, плюс малокалиберные орудия. Позже со всего Манильского залива были собраны, все малые канлодки и пароходы, чтоб из них сформировать отряды кораблей береговой обороны. 800 тонный пароход табачной компании с 16 узловым ходом, было решено вооружить 120 мм и 57 мм пушками и включить его в отряд к "Ислам", так же были вооружены большие пароходы "Исла де Минданао" и "Монтевидео".

Но, главную роль в усилении артиллерией батарей и флота сыграл транспорт "Исла де Минданао", который прибыл в Манилу накануне войны, его генеральный груз были орудия для усиления береговой обороны, боеприпасы, самоходные мины Щварцкопфа, взрывчатые вещества, различные припасы. Подводные мины решили делать из сигнальных буёв, и подручных материалов в арсеналах Кавите и мастерских Манилы. Сроки поставили военным инженерам жёсткие, через две недели батареи на островах и мысах в проливах должны быть усилены, так же на мысе Сангли и форта Сан Филиппе, то есть у Кавиты, и выставленные минные заграждения. Через три недели оборона Манильского залива и самой Манилы превратилась в крепкий орешек, который без молота тяжёлых орудий и толстой брони было не расколоть.

Через несколько часов после сражения мир благодаря усилиям журналистов местной газеты начал узнавать о событиях в Маниле. Поскольку первыми кто начал сообщать об сражении был журналист местной газеты, который даже рискнул ради сенсации наблюдать бой с берега, сначала победила Испания. Её газеты затрубили о победе, Вашингтон напрягся, песо рванул вверх, доллар несколько упал, биржи немного задергались.

Мир тот, который не верит самым первым сообщениям, стал ждать подробностей, и в течение суток они из Манилы, из разных источников стали поступать. Стало понятно, что победы у Испании нет, но есть успех, у американцев есть победа, но не такая блестящая какая ожидалась, по крайней мере, в САСШ.

По поводу оценки итогов сражения мнения разделись, официальные столицы выразили сожаление, о том, что война идёт и уже есть погибшие, о том, что войну надо вести цивилизованно. А вот пресса проявила себя более ярко, Англия встала на сторону САСШ, старая Европа и Россия нейтрально радовалась успеху Испании, правые газеты делали это явно. Официальный Берлин и германская пресса взорвалась негодованием, по поводу того, что от артогня американцев пострадало германское торговое судно, погиб один матрос, четверо получили ранения, были частично разрушены здания, где располагались конторы германских фирм, к слову сказать, пострадали не только немцы, но и англичане, но они особо не шумели по этому поводу. В Германии торговые лобби, лоббисты судоходных компании, "Колониальное общество" и особенно военно-морское призывали защитить жизни, имущество подданных и интересы рейха, и конечно кайзер не мог не услышать своих верноподданных.

Эскадра Дьюи находясь в Субике, ремонтировалась, отдыхала и действовала. Транспорт "Зефиро" через день после сражения взяв на борт раненых, доклад Дьюи, консула Вильсона ушёл в Гонконг. Отремонтированный быстрее всех "Рейли" начал выходить в крейсерство в районе пролива, позже у проливов стали дежурить крейсера парами, улов был небольшой, несколько парусников и паровых шхун, на которых и знать не знали, что идёт война.

В Манилу же началось настоящее паломничество всех держав, которые имели в этом регионе более менее серьёзные силы флота. Уже 2 мая пришла разнюхивать, что, да как, канлодка "Линней" "просвещенных" островитян, они прошли проливы даже не ответив на приветствия с испанских батарей, те в свою очередь залпировали им в ответ… отборными проклятиями, и если их можно было материализовать, то британский корабль был утоплен в течение минуты-другой.

5 мая пришёл французский крейсер "Брюи", по приветственным сигналам, и машущим матросам на палубе, было понятно, что французам испанцы более симпатичны, чем янки и британцы. 7-го пришёл ещё один англичанин, крейсер "Имморталити", при наличии двух британский кораблей у Манилы, Дьюи стал чувствовать себя уверение. В 15 мая прибыли даже японцы в лице крейсера " Акицусима", 16 мая нк удивлению всех пришли русские в лице крейсера "Рюрик", который резко выделялся своими размерами в сравнении с другими кораблями.

10 мая вернулся из Гонконга консул Вильсон, со званием контр-адмирала для Джорджа Дьюи, повышениями для ряда офицеров, поздравлениями с победой от Президента, нации и Морского Департамента, и пожеланиями последнего в будущем не допускать таких потерь, а так же с углём и запасами для флота. Получив уголь и снабжение Дьюи планировал отправить крейсера в набег на порты Филиппин. Но, не случилось вкусить американцам плодов легких побед.

На следующий день после возвращения консула из Гонконга, прилёгшего после обеда отдохнуть теперь уже контр-адмирала Дьюи, разбудил его флаг-адъютант Т. Брамби.

— "В чём дело!?", — раздраженно спросил он, проснувшись от громкого стука в дверь.

— "Сэр! Вас просят срочно подняться на мостик! — ответил ему флаг-адъютант.

Через несколько минут поднявшись на мостик, он сам увидел, причину срочного вызова его наверх. В залив на полном ходу входил "Балтимор", который дежурил с "Рейли" у проливов. С него сигналили, — "Срочное донесение, адмиралу!"

"Что за чёрт!", — подумал Дьюи. — Испанцы пошли на прорыв? Только если они сошли с ума! К ним пришло подкрепление?"

Вскоре командир "Балтимора", поднявшись на мостик сообщил Дьюи и офицерам, которые были там, новость которая ударила по ним как восьмидюймовый фугас.

"Сэр, 11–38 в Манильский залив строго с веста вошла германская эскадра в составе пяти больших крейсеров, одного поменьше и двух транспортов. Два из них опознали как тип "Кайзер", два как "Ирене" пятый большой крейсер " Кайзерин Аугуста", последний тип "Буссард", — доложил командир "Балтимора".

Дьюи побледнел, сжал кулаки, и через полминуты на хорошем боцманском языке, поведал себе и окружающим, что он думает о немцах, об их матерях и о Германии вообще. Самым приличным выражением из этого разнообразия было, — "чертовы капустники".

Выпустив пар, он спросил: "Как они вели себя при встречи с вами?" "Спокойно, но не ответили на приветственные сигналы, орудия были зачехлены", — ответил ему командир крейсера.

— "С транспортами пришли, — как бы вслух размышлял, проговорил Дьюи, — значит надолго. Дьявол!!! Занимайся теперь ещё и политикой здесь!" В тот же день в Гонконг ушёл с донесением и запросом инструкций из Вашингтона "Мак Каллох", так же Дьюи просил консула Вильсона, срочно вновь привлечь к филиппинским делам Эмилио Агинальдо-и-Фами, лидера повстанцев на Филиппинах, который в тот момент находился в Гонконге.

И всё же на фоне неприятностей, и американцам улыбнулась фортуна. 12 мая с дежурившего у проливов "Рейли" заметили дым, двинулся в том направлении и вскоре увидели небольшой военный корабль. Им оказалась испанская канлодка "Кальяо", дав несколько выстрелов, с крейсера увидели белый флаг, потом выяснилось, что испанский командир, даже не знал, что идёт война. Экипаж канлодки стали пленными, на ней был поднят американский флаг, её включили в состав эскадры под командование лейтенанта Таплана и она стала нести патрульную и посыльную службу.

Германии не сиделось на месте, точнее её кайзеру, он давно уже стал тем человеком в мире, который не даёт этому миру жить спокойно. Одна его телеграмма Крюгеру чего стоила, вызвав на биржах мира легкий мандраж. Потом был инцидент в Циндао, который Берлин реализовал по полной программе, получив для себя наконец-то удобное место для полноценной базы для флота и продвижения в Китай и Азию вообще.

Карьера недавно назначенного на должность статс-секретаря по иностранным делам в должности министра Бернгарда Генриха Карла Мартина фон Бюлова была на подъёме, именно он отстоял идею занятия Циндао в рейхстаге, и активно ратовал за то, чтоб Германия продолжала получать новые заморские территории.

В последней декаде марта, фон Бюлов от русского посла Николая Дмитриевича Остен-Сакена, которого знал давно, ещё по службе в Петербурге будучи там первым секретарём германского посольства, получил сообщение не как от посла России, а как от старого хорошего знакомого, от том, что ему поручено передать фон Бюлову личное письмо от очень влиятельного лица. Письмо было передано, в нём говорилось, что одна из самых старых монархий в Европе, скоро получит большие, неприятности от наглых сторонников демократии. Россия из монаршей солидарности решила ей немного помочь, хотя конечно не бескорыстно, и в случаи войны будет нейтральна. Может и Германия, как великая монархия захочет сама поучаствовать, и пригласить других в этом процессе оказания помощи этой старой славной, но слабой европейской монархии.

Как говориться "намёк ясен", фон Бюлов быстро составил записку для кайзера о перспективах войны Испании и САСШ, и что из этого может получить для себя Германия. Он был очень удивлён тем, что, когда его срочно вызвали к императору на приём по поводу поданной им записки, он в приёмной встретил статс-секретаря Имперского морского ведомства контр-адмирала Альфреда Тирпица, и тоже, поэтому же вопросу. В итоге кайзер Вильгельм II, конечно не устоял перед убедительными доводами фон Бюлова и Тирпица, по поводу будущего Испанской Ост-Индии, и дал своё добро на подготовку действий и мероприятий в этом направлении.

После получения достоверной информации, что нападение Дьюи на Манилу отбито, и корабли американцев получили серьёзные повреждения, и даже потеряли корабль, и они ушли из Манильского залива, Берлин решил действовать. Тем более был отличный повод для вмешательства, обстрел американцами германского судна, нанесение ему повреждений, гибель и ранение членов его экипажа, плюс поврежденные обстрелом с моря конторы германских фирм.

У них самих получилось с Циндао, у русских с Порт-Артуром, у англичан с Гонконгом и Вэйхавеем. Русские купили у Испании острова на Филиппинах и в Тихом океане. Дух успешный авантюр по приобретению территорий витал в воздухе!!! В Берлине понимали, что САСШ ни Китай, но они занятый войной с Испанией, которые неожиданно сумели показать зубы.

Янки поддерживают островитяне, но с ними можно пробовать договориться поделить Филиппины и другие, пока ещё испанские владения между собой. Как в случаи с Циндао заручиться поддержкой России, лягушатники с англичанами из-за Африки почти на ножах, да и с самими американцами можно пытаться договариваться, а для всего этого нужно занять сильные позиции. Вот и решили в Берлине использовать "Манильский инцидент", чтоб получить свой кусок пирога от Испанской Ост-Индии. Для этого в Манилу была отправлена эскадра контр-адмирала Отто фон Дидрехса в составе пяти больших крейсеров и кораблей поменьше Германской Восточно-Азиатской эскадры (Ostasiengeschwader), роты морских пехотинцев, из Сиднея вызывали малый крейсер "Фальке". В Берлине и Мадриде начались максимально неофициальные консультации и переговоры на предмет перспектив войны и судьбы испанских владений в Тихом океане, и перехода некоторой их части в той или иной форме в руки Германии.

Когда адмиралу Монтехо доложили, что на горизонте видны многочисленные дымы у него мелькнули мысли: "Янки!? Днём? В заливе? Но, как они прошли через проливы? И почему об этом не сообщили?" Они приказал, срочно разводить пары на оставшихся в строю малых крейсеров тип "Исла" и другим кораблям, и готовиться к бою, на береговых батареях так же сыграли боевую тревогу.

Дымы, а потом и корабли приближались, сотни людей вновь замерли в ожидание боя, вновь возносили молитвы Всевышнему.

" Это не янки, — тихо сказал Монтехо рассматривая корабли в хороший бинокль. Через минуту они почти крикнул, обернувшись к стоящим с ним на мостике "Ислы де Кубы" офицерам, — "Это не янки!!!"

Ещё через несколько минут стало ясно, что это идёт к Маниле германская эскадра в составе шести военных кораблей и двух транспортов. "Так вот это какая помощь от северных друзей, о которой было упомянуто в телеграмме из Мадрида три дня назад", — подумал самый боевой из нынешних испанских адмиралов. — Спасибо тебе Господь наш всемогущий, что не оставляешь нас в час испытаний!"

Боевую тревогу отменили с эскадрой обменялись приветственными сигналами и салютами, и Манилу накрыло волной счастья и восторга от, того, что к ним пришла помощь. В последующие дни Монтехо глядя на рейд для себя с удовольствием отмечал, что на фоне пяти больших германских крейсеров, британский крейсер "Имморталити" смотрелся уже не там внушительно, особенно, когда в Манилу пришёл русский "Рюрик". В тот же день на встрече генерал-губернатора генерала Басилио Аугустина-и-Давила, адмирала Монтехо и адмирала фон Дидрехса, прояснилась ситуация. Германия не воюет с САСШ, её флот пришёл в Манилу, чтоб защитить интересы Германии и её подданных, а так же свободу мореплавания. Этот вариант испанцев тоже очень устраивал, германская эскадра гарантировала своим присутствием, что янки точно не сунуться вновь к Маниле. И они начали действовать, тем более, что из Мадрида пришло прямое указание добиться успехов начав действовать против повстанцев.

Был разработан план совместных действий армии и флота, намечалось отчистить от повстанцев районы вокруг Манилы, для этого были сформированы три отряда по три батальона из наиболее боеспособных частей гарнизона в усиление придали горную артиллерию, кавалерию и по роте морпехов, которые остались после сражения 1 мая без кораблей.

Повстанцы ещё не получили общего лидера, отряды были разобщены и не столь многочисленны. Командиры отрядов ждали сигнала к действиям, этим сигналом должен был стать разгром испанского флота и высадка американского десанта у Манилы, разгром случился, но американских кораблей у Манилы и десанта не было, поэтому повстанцы высокой активности не проявили. Да, и американские снаряды, упавшие на Манилу и убившие её жителей, немного убавили популярности американцам. Поэтому испанское наступление имело по большей части успех, повстанцы были вытеснены с ряда позиций, окрестности Манилы были очищены от них, дороги, телеграфные линии взяты под контроль властей.

Сведения о приходе внушительной германской эскадры в Манилу, вызывали реакцию на биржах и прессе. Доллар и американские бумаги несколько упали, фрахт и страховки на морские перевозки для Тихого океана подорожали, Капитолий выразил обеспокоенность действиями Германии, а американская пресса обрушилась на Германию, в духе, "не лезьте куда вас на звали". Германские коллеги им отвечали, говоря о пролитой под Манилой немецкой крови, о величии германского духа и необходимости защиты интересов Германии в любом уголке мира.

Некоторые газеты в Европе вспомнили о давнем противостоянии САСШ и Германии на Тихом океане, где-то привели статистику по торговли, промышленности, которая вдруг показала, как сильно сталкиваются их интересы в Азии, Латинской Америке, Европе, наиболее горячие "перья" писали о возможной войне между ними.

Американцы стояли в Субике, блокировали Манилу в проливах, но испанцы давно уже перестали ходить в этом районе, а право нейтралов на свободный проход туда обратно защищала германская эскадра, да и французы с русскими были не прочь поразглагольствовать о морском праве с мостиков своих броненосных крейсеров, то есть блокада по факту получалась фиктивная. Нужно было совершить действие, которое могло бы переломить ситуацию в пользу какой-либо стороны. Этим действием могло быть появление у Манилы кораблей с большим калибром, бронёй и десантом, испанцев или американцев. А пока ситуация на Филиппинах зависла, и не в пользу американцев.