Испано-американская война в мире императора Владимира

КУБА ЛЮБОВЬ МОЯ…

Рано утром 19 июля, когда Сьенфуэгос ещё спал, наблюдательный пост на батареи Фаро отправил сообщение от том, что наблюдают множество дымов на горизонте, позже сообщил, что уже и корабли. "Американцы?", — начали гадать военные, сыграли тревогу береговые батареи Pasacaballos, на западном берегу канала Cocal и Carbonel на южном берегу у открытого моря, силы флота были приведены в движение, все приготовились отражать нападения врага.

Вскоре Сьенфуэгос взорвался новостью, — "Это свои!!! Это испанский флот!!! Это эскадра адмирала Серверы!!! Сантьяго!!!" И через несколько часов весь город был на берегу и видел, как к порту через залив Баия де Сьенфуэгос идут военные испанские корабли. Город, эскадра изливали свою радость два дня, только 21 июля эскадра начала окончательно приводить себя в порядок, разгружаться, осваиваться.

Генерал — губернатор Кубы маршал Рамон Бланко-и-Эренас, 1-й маркиз Пенья-Плата получил телеграмму о приходе Серверы в Сьенфуэгос в течение нескольких часов, после того, как сведения об этом окончательно подтвердились, вскоре об этом знала и вся Гавана, а через несколько дней и Куба. В храмах прошли службы во здравие короля и королевы-регенши, о даровании победы испанскому оружию и ниспослании на еретиков гнева Божьего. Даже действия мятежников стали менее активными, их ведь уверяли в гарантированном успехи американцев, но пока это было не так.

Мир узнавал об этом в течение двух суток, газеты Испании сорвали голос, крича об успехе Серверы и его первой победе на море, столицы европейских грандов уже почти в открытую радовались успехам Испании, только Лондон прошипел, что испанцам просто повезло. Биржи после таких новостей вновь отреагировали не в пользу доллара и американских бумаг. Белый Дом отнёсся к новости о приходе испанцев на Кубу сдержанно, его больше интересовало положение дел на биржах. Газеты шумели по поводу, как американский флот пропустил Серверу на Кубу, и при этом ещё и понёс потери, администрации Мак-Кинли, особенно Джону Лонгу от демократов доставалось по полной программе. Те кто поумнее писали, что испанцы теперь в ловушке, в которую сами и пришли, и теперь можно американцам активно действовать десантами, но их особо пока не слушали.

Как не странно, но одним из последних о том, что эскадра противника уже на Кубе и стоит в 355-ти милях от него узнал командующий силами американского флота в Атлантике Уильям Сэмпсон, эту неприятную для него новость принесли ему англичане с Ямайки. С одной стороны противник его обвёл вокруг пальца, а другой стороны он теперь знал, где главные силы испанцев, поняв, как Сервера его переиграл.

Отрядом вскр отвлек его внимание, делая вид, что идёт к Сан-Хуану, сам шёл к Сантьяго там оставил два старых броненосца, и ушёл в лучший порт Кубы после Гаваны, Сьенфуэгос, где теперь и стоит. Поэтому оставив отряд Шлея, броненосец 2-го класса "Техас", два бронепалубных крейсера (бпкр), вскр, вооруженные яхты и буксиры, двинул главными силами к Сьенфуэгосу, чтоб не дать Сервере уйти теперь в Гавану, если он решит это сделать. Контр-адмирал Сэмпсон понял, что испанцы заставляют его распылять свои силы. Четыре их рейдера в море, а восточное побережье САСШ это тысячи миль и десятки портов, их надо защищать, Сан-Хуан не блокирован, и надо блокировать теперь Сантьяго, Гавану и Сьенфуэгос, а сил у него для этого не так и много.

Адмирал Сервера после прихода в Сьенфуэгос позволил себе расслабиться, но всего на сутки. И уже днём 20 июля он на пару со своим начштабом адмиралом Камарой практически подзатыльниками, заставил штаб работать. Были отправлены офицеры, чтоб выбрать места для новых наблюдательных постов, береговых батарей для прикрытия прохода и побережья, решили, что будут устанавливать русские 6 дм и 9-ти фунтовых крепостных орудия, к ним добавят испанские 140 мм. Для охраны прохода были созданы отряды из авизо "Темерарио", "Nueva Espana", "Vicente V. Pinzon" ведь они были близнецами, как и отряд из больших авизо "Донья Мария де Молина", "Маркес де ла Витория", "Дон Альваро де Басан". Было решено, что дежурить отряды будут по три дня, один корабль дежурный остальные на подвахте, к ним добавлялся отряд КЛ и со временем паровые катера, миноноски, по одному деструктору и крейсеру. Это усиливало оборону прохода и побережья, позволяло держать эскадру в состоянии боеготовности. Но, даже не это было главное… мины!!! Морские мины, которые были у испанцев благодаря русским, вот то, что должно было вместе с артиллерией отвадить наглых янки подходить не то, что к проходу, но и побережью около него. 22 июля первые десятки мин уже начали выставлять в самом проходе, на подходах к нему и бухте Arimao.

24 июля те же наблюдатели на батареи Фаро, вновь забили тревогу увидя сначала дымы, а затем и военные корабли. Теперь сомнений не было, что это янки, все свои были уже дома. Пришли 4 эскадренных броненосца (эбры) "Индиана", "Орегон", "Массачусетс" и "Айова", два броненосных крейсера, "Бруклин" и "Нью-Йорк", шесть крейсеров 2-го класса, большие вооруженные яхты, канлодки и транспорты, — блокада эскадры Серверы с моря началась.

Адмирал Сэмпсон спешил, он торопился закрыть Серверу в Сьенфуэгосе и начать действовать. Уже зная о том, что здесь у испанцев есть береговые батареи, он решил не идти напролом сразу большими кораблями, опасаясь больше мин, чем артиллерийского огня, решили пустить сначала быстрые яхты, чтоб выявить возможности береговой обороны противника.

26 июля яхты "Hawk", "Scorpion", "Gloucester" и "Vixen" на большом ходу стали подходить к проходу, в нём они увидели три авизо идущие к выходу. На дистанции 24 каб по яхтам с авизо был открыт огонь, американцы не отвечали, продолжали приближаться, за авизо было замечены две канлодки, больших кораблей в проходе не было видно. После 20 кабельтовых американцы начали отвечать из своих 57 мм, стреляли много, но попаданий не видели, в ответ испанцы перестроились в строй пеленга и их огонь резко усилился, "Hawk" получил явное накрытие, а через пару минут "Gloucesterу" уже влепили попадание. Так же в бой вступили береговые батареи испанцев, и через несколько минут после этого яхты не очень синхронно сделали поворот в море и на большом ходу стали уходить. Вскоре бой прекратился, первая встреча адмирала Серверы и Сэмпсона пусть и легкими силами состоялась. Выводы сделали обе стороны, американцы, чтоб против берега нужен большой калибр, испанцы, что надо ещё быстрее усиливать береговую оборону прохода и ближайшего побережья.

20 июля генерал Шафтер командующий американскими войсками в Тампе, получил из главной квартиры телеграмму: " Флот противника обнаружен. Два броненосца и вооруженных парохода в Сантьяго. Остальные силы в Сьенфуэгосе. Отправляйтесь с вашим отрядом овладеть гарнизоном Сантьяго и помогите завладеть портом и флотом". После этого сообщения немедленно начали загрузку транспортов. Последние уже давно стояли в Тампе в количестве 36-ти единиц. 21 июля коммондор Ремей командир порта Ки-Уэст телеграфировал, что корабли конвоя готовы для встречи и охранения конвоя. 22 июля пришёл приказ о немедленном выходе конвоя. К раннему утру 24 июля войска уже погрузились на транспорты и экспедиция приготовилась к выходу в море. Всего на судах было 819 офицеров и 15 038 нижних чинов, 16 полевых орудий, четыре 127 мм осадные пушки, 178 мм гаубицы, столько же 88 мм мортир, 900 лошадей. 24 июля и вышли в море. К охране конвоя были привлечены мониторы "Пуритатин", "Террор" они потом ушли от Сантьяго к Сьенфуэгосу, большие канлодки, яхты и вооруженные пароходы, малые корабли вели конвой от Тампы, остальные встретили его у Торгугаса.

29 июля конвой пришёл в район Сантьяго. Адмирал Шлей встретился с генералом Шафтером, и было решено при поддержки флота высаживаться в Дайкири, там были большие причалы удобные для высадки, а затем в Сибонеи. Такой общий план армия и флот согласовали, но вышло иначе.

Если американцы готовились взять Сантьяго с суши, он в свою очередь готовился не допустить этого. Ко времени прибытия эскадры адмирала Серверы, в распоряжении генерала Линареса, начальника дивизии "Сантьяго", находилась только 1-я бригада этой же дивизии и войска, причисленные к штабу дивизии, а именно.

Войска, причисленные к штабу:

— 1-й батальон полка? 65 Cuba,

— 3 роты 3-го саперного полка,

— 1 рота телеграфного батальона,

— 1 рота 10-го крепостного артиллерийского батальона,

— 1 эскадрон Guardia Civil.

1-я бригада генерала Vara del Rey:

— батальон? 29 Constitucion,

— батальон? 55 Asia,

— 2-й батальон полка? 65 Cuba,

— батальон? 1 provisional de Puerto Rico,

— батальон? 11 San Fernando,

— 1-й и 4-й эскадроны полка Rey,

— 2-й взвод 6-й батареи 4-го полка горной артиллерии,

— 1-я обозная рота,

— конные guerillas батальонов полка? 65 Cuba (2-го батальона) и provisional de Puerto Rico.

Из второй бригады этой дивизии, стоявшей в Гуантаномо, прибыл в Сантьяго только один батальон? 4 peninsular Talavera. Батальоны были слабого состава. Из нормального состава в 1.200 человек, около 30 % убыло от болезней и смертности и около 10 % было разбросано по блокгаузам для обороны от инсургентов окрестных селений и железной дороги, по гелиографическим станциям, так что на лицо под начальством генерала Линареса было около 7.000 человек.

Артиллерия была представлена 27-ю орудиями, из них 23 орудия были бронзовыми нарезными, калибром от 8 см до 16 см… и были они дульнозарядными!!!

Так как не предполагалось серьезных военных действий, то не принято было и никаких мер для обеспечения Сантьяго продовольствием. По принятой системе, испанское интендантство снабжало все гарнизоны продовольствием на трехмесячный срок. В половине мая в Сантьяго и имелся обыкновенный запас продовольствия на срок около 3-х месяцев только для вышеуказанных войск.

Когда сделалось вероятным прибытие в Сантьяго эскадры адмирала Ceрверы, впервые возникла мысль о возможности блокады порта американским флотом, и о необходимости увеличить запас продовольствия. Но, во время войны это было уже трудно. При содействии германского консула из Ponce (с Пуэрто-Рико) прибыл пароход с провиантом; кроме того задержан был пароход "Polaria" с грузом риса и медикаментов, предназначенным для Гаваны. Узнав о блокаде Гаваны и всех портов острова, капитан этого парохода хотел уйти в Кингстон, но его не выпустили из Сантьяго. В течение июня были закуплены запасы продовольствия у местных, но объёмы закупок были небольшими.

Поэтому когда генералу Линаресу доложили, что к Сантьяго пришла эскадра адмирала Серверы, он даже растерялся. С одной стороны он был безмерно рад, что пришли свои, и они не брошены на Кубе в одиночку против мятежников и янки. Но, с другой стороны если флот останется в Сантьяго, то ему придётся его оборонять с суши. Оборонять имея 7 тыс в строю и целых два стальных казнозарядных орудия!!! А чертовы янки могут высадить десант в несколько дивизий.

На встрече с адмиралом Серверой генерал убедился, что ему придётся оборонять город, порт, флот от американцев. Сервера видя грустно задумавшего генерала, спросил: "Генерал вы видно уже думаете как вам решить задачу по обороне Сантьяго?"

— "Да, — ответил Линарес, — И знаю, точно, что теми силами, которыми у меня есть это будет сделать очень сложно".

— "Дело в том, что мы пришли сюда не с пустыми руками, — сказал адмирал Сервера. И далее рассказал ему, что в Сантьяго остаются два пехотных батальона по 800 человек, батальон морской пехоты, ещё 800 человек, плюс морпехи с броненосцев, итого 2 550 нижних чинов, сержантов, капралов и офицеров.

"2 550 человек!!! — одновременно обрадовался и ужаснулся генерал Линарес, — Чем мне их кормить, как одевать, лечить!?", — спросил он у Серверы. Тот ответил, что на двух вспомогательных крейсерах есть запасы продовольствия, амуниции, медикаментов ещё часть передадут с эскадры. Но, это было ещё не всё, генералу передавалась артиллерия. Четыре русских 9-ти фунтовых (107 мм) батарейных пушки, восьми орудийная батарея полевых 4-х фунтовых (87 мм) пушки, шести орудийная батарея полевых 6 дюймовых (152 мм) казнозарядных мортир с полным боекомплектом, и немного сверху, на каждый батальон давалось по две митральезы. Морпехи получали четыре русские десантные пушки Барановского(63 мм) и четыре митральезы. Так же генералу Линаресу передали три тысячи винтовок Маузера в 7 мм по 600 патронов к ним, несколько тонн пороха, инженерный вьючный обоз на саперную роту, две полных станций полевого телефона с проводами, несколько гелиографов с принадлежностями, полевые телеграфы, шанцевый инструмент и другие военные штучки, которые эскадра доставила сюда через океан.

"Двадцать два орудия, 9 фунтовки, мортиры в 6 дюймов и восемь митральез!!! — с восторгом думал Линарес. А вслух спросил, — "Адмирал откуда это!?" "Это русские нам продали", — получил он короткий ответ, и продолжил:

" — "Генерал вы должны понимать, что после нашего ухода, главный удар янки на суше придётся принимать вам. Они обязательно высадят десант против Сантьяго, их уже время поджимает. Не мне вас учить, как воевать, но вам надо продержаться как можно дольше. А там природа и Господь нам будут в помощь. Скоро начнётся сезон штормов, и янки окажутся отрезанными от своей Америки".

— "То есть флот не будет давать сражения янки у Сантьяго? — спросил, и посмотрел на Серверу Линарес.

— "Нет. Здесь останутся два старых броненосца и пару вскр, остальные силы уйдут в Сьенфуэгос", — спокойно ответил тот.

"В Сьенфуэгос!? Не в Гавану? — опять спросил генерал. — Почему?

"Я хочу заставить янки разбросать силы, создать трудности для их снабжения, ослабить их силы этим. Сделать блокаду Кубы менее плотной. И тогда, дать им большое сражение, — объяснил свой план Сервера.

— "Что ж, адмирал вы неплохой стратег. Пусть Господь наш вам поможет в ваших планах, — сказал ему Линарес. Адмирал и генерал обсудили ещё ряд моментов, в частности кому будет подчиняться батальон морпехов. Сервера заверил, что они передут в подчинение Линареса, но просил его оставлять им некоторую свободу действий, и обещал, что отдаст распоряжения по поводу того, что оставшиеся силы флота будет оказывать всяческую поддержку армии в обороне города, после этого пожелав друг другу успехов они тепло распрощались.

Получив неожиданные подкрепления, генерал Линарес пересмотрел свой план действий в случаи высадки американского десанта, а после появления флота в Сантьяго он теперь в этом не сомневался. Удобных мест для высадки около Сантьяго было немного, это Дайкири, Сибоней. В Дайкири были большие причалы железный и деревянный принадлежавшие американским компаниям, которые добывали там железную руду. У Сибонея была довольная большая бухта, и от него шла железная дорога вдоль берега через Агуадорес до Сантьяго и на севере до селения Фирмезы, и к городу от него вели две тропы: на замок Морро и на ферму Эль-Позо. Значит, стоило ожидать высадки или там или там, ждать и готовиться. Генерал Линарес отдал приказ немедленно взорвать железную дорогу от Сибонея до Сантьяго в нескольких местах, мосты тоже, так же взрывами сделать завалы, чтоб закрыть путь янки к городу вдоль моря, где их может прикрывать своими орудиями их флот.

План генерала и начальника штаба дивизии "Сантьяго" подполковника Ventura Fontan был не сложен, встретить десант при высадке, и потом отходить с боями к Сантьяго, стараясь сдержать его продвижение как можно дольше, и нанося ему потери. Хорошая позиция была у Лас-Гуасима, где можно было зажать противника в узости между холмами. Далее встать в обороне у села Севилья, и если придётся отходить то на позиции на холме Сан-Хуан и вокруг него, и последний рубеж обороны это линия старых блокгаузов, окружавших окраины Сантьяго. Силы пополнившегося гарнизона были выдвинуты на позиции, и начали на них укрепляться. Так же Линарес рассчитывал привлечь для обороны Сантьяго силы из Гуантанамо. Оборона этого пункта была совершенно бесцельна, и генерал хотел перевести в Сантьяго всю вторую бригаду. Она состояла из четырех неполных батальонов (два батальона полка Simancas, батальоны Principe и Toledo), 2-го эскадрона полка Rey, двух орудий 6-й батареи 4-го артиллерийского полка и пяти рот guerillas, всего около 3.800 человек — силы, конечно, небольшие, но они значительно усилили даже увеличившийся гарнизон Сантьяго.

Из Мансанильо генерал Линарес будучи назначенным командующим 4-м корпусом маршалом Бланко ещё в июне, уже 31 июля вызывал подкрепление из своей бывшей дивизии "Сантьяго". По приказанию корпусного командира, а также и главнокомандующего, 3 августа выступили из Мансанильо в Сантьяго: два батальона полка Isabel la Catolica, батальоны Andalucia, Alcantara peninsular, стрелковый de Puerto Rico, два горных орудия, две конные сотни guerillas, взвод саперов и одна обозная рота, везшая запас провианта, который только можно было нагрузить на имевшихся мулов. Всего в колонне было около 3.600 человек и 250 лошадей и мулов под начальством командира полка Isabel la Catolica, полковника Escario. Им предстоял путь в 160 км по плохим дорогам в сезон дождей и через силы мятежников, их прибытие ожидали примерно через две недели.

30 июля вооружённые пароходы американцев подошли к деревне Пунта-Кабрера и в течение прлучаса усиленно обстреливали берег, после чего отправили к берегу два паровых катера с десантом. Ружейным огнём эта попытка высадки была отбита с большими для американцев потерями. В то же время отряд инсургентов атаковал Punta Cabrera с суши, но был отбит 1-м батальоном пехотного полка Asia.

30 июля с 8 часов утра американский флот начал усиленно обстреливать деревню Сибоней, где находилась штаб-квартира 1-й бригады, и Дайкири где были расположены 3 роты батальона 4 Talavera peninsular. Последнее селение обстреливалось четырьмя судами: "Castine", "Detroit", "New Orleans" и "Wasp". В обоих селениях от огня американцев начались пожары. После полудня американцы начали высадку войск. Три роты батальона Talavera, в виду появления сильного отряда мятежников местного генерала Кастилио в их тылу, отступили, не оказывая сопротивления высадке, сначала к усадьбе Vinent, а оттуда — к селению Фирмеза. Когда передовые части американских войск укрепились на берегу, суда подошли к Дайкири, и дальнейшая высадка производилась у деревянной пристани, которая, как уже сказано выше, не была сожжена испанцами, чем незамедлительно воспользовались американцы. Мятежники оказали американцам чрезвычайно важную услугу; исключительно благодаря их наступлению в тыл испанского отряда, американцам удалось без всяких потерь совершить трудную операцию высадки десанта.

Генерал Линарес получив об этих события сведения понял, одно… высадка началась. Об этом ушли сообщения в Гавану, Манасильо, Гуатаномо, Пуэрто-Принцесс, Ольгино.

К началу высадки американцев испанские войска у Сантьяго расположены были следующим образом:

1) Батальон? 55 Asia — на западной стороне бухты для противодействия высадке там американцев или атаке инсургентов.

2) Два батальона полка? 65 Cuba составляли гарнизон батарей Сокапа, Morro и Punta Gorda и частью расположены были у Аугадорес; здесь же стояли и две роты movilizados.

3) 3 роты батальона? 29 Constitucion — 24-го июля заняли деревню Caney.

4) Для встречи же главных сил высадившегося неприятеля на позиции у Севильи расположены были: два прибывших батальона, 4 орудия 9 фунтовки (107 мм), 8 орудия 4-х фунтовки (87 мм), 6-ть мортир 6 дм (152 мм), рота морпехов, две десантные пушки и шесть митральез, 50 человек кавалерии полка Rey, составлявших личный конвой генерала Линареса. Всего более 2100 человек.

5) На позициях у Лас — Гуасима 3 роты батальона? 1 provisional de Puerto Rico и 3 роты батальона? 11 S. Fernando — всего шесть рот пехоты (слабого состава), 4 горных орудия Круппа 6-й батареи 4-го артиллерийского полка, 8 дульнозарядных орудия 8 см, всего около 850 человек.

6) три роты морской пехоты, четыре десантных орудия и митральезы заняли позиции в узости на дороге между Сибонеем и Лас — Гуасимой.

7) 3 роты батальона Talavera были в Дайкири, и позже отступили к селению Фирмеза и далее к Сантьяго.

Высадив значительные силы в Дайкири, американцы двинули свой авангард в Сибоней, он был в 10 км и без боя заняли его. 31 июля они начали высаживать десант уже в Сибонеи. Убедившись, что путь на Сантьяго вдоль берега перекрыт завалами, подрывами мостов и ж\д, генерал Шафтер счел необходимым прочно утвердиться на берегу и устроить базу, что было тем более необходимо, высадившиеся войска имели при себе только по 100 патронов и 3-дневный запас продовольствия.

На 31 июля войскам было приказано: дивизии Лоутона занять сильные оборонительную позицию вблизи Сибоней, дивизии Кента оставаться у этого селения, пехотной бригаде Бэтса стать сзади Лоутона, а спешенной кавалерии Вулера — между Сибоней и Дайкири. Собрать все силы и начинать движение на Сантьяго через Ла-Гуасимас, Севилью, если дорога вдоль моря оказалась перекрыта испанцами.

Однако, несмотря на такое приказание, часть 2-ой бригады кавалерийской дивизии, но в спешенном варианте (16 сотен с 3 горными орудия Гочкиса), подойдя в ночь с 31 июля на 1 августа к Сибоней, продвинулась вперед, вышла за аванпосты дивизии Лоутона и, таким образом оказалась впереди всей американской армии. Утром эта пешая кавалерия двинулась вперед, и в 3 километрах от Сибоней наткнулась на испанцев, занимавших на подступах к Ла-Гуасимасу позиции.

Вот здесь американцы впервые поняли, что теперь не будет так легко воевать, как было в первые сутки. Они сдуру без разведки вышли на скрытые позиции морской пехоты, которых американцы сначала приняли их за своих союзников — мятежников. Испанцы тоже приняли янки за мятежников, когда разобрались, открыли по ним ружейный огонь, те в ответ. Американцы отошли, развернули боевые порядки и начали атаку, не зная, что перед ними 600 штыков морпехов при четырёх орудия Барановского и митральез.

Первую атаку испанцы отбили винтовочным огнём, янки с потерями отошли и открыли огонь из своих горных Гочкисов, но увы, их огонь был не сильно страшен для морпехов, они успели сделать себе неглубокие траншеи и получили в ответ град снарядов из русских десантных пушек. Американцы бросились в новую атаку, неся потери от огня испанцев, подошли к позициям испанцев… и многие из них впервые услышали звук "адских кофемолок", и те кто остался жив запомнили его навсегда. Счёт потерь пошёл уже на десятки убитых и за сотню раненых, американцы были вынуждены отойти и ждать помощи от артиллерии с серьёзным калибром. Испанцы тоже не остались стоять, и отошли к Ла-Гуасимасу.

Генерал Шафтер был в бешенстве, из-за не исполнения его распоряжения кавалерийская бригада Вулера, понесла серьёзные потери. Теперь было решено перед продвижением вперёд проводить разведку своими силами или с помощью повстанцев.

Генерал Линарес был наоборот доволен, ценой очень скромных потерь, испанцы сумели пустить первую кровь янки, наверняка они теперь будут действовать более осторожно, а это для них трата времени.

Телеграмма о первой победе испанцев на суше, ушла в Гавану, маршалу Бланко незамедлительно, в ответ были поздравления, вопросы о дальнейших действия Линареса. Тот в свою очередь кратко изложил свой план действий и просил маршала содействовать о переводе 2-й бригады под командованием генерала Паренса дивизии "Сантьяго" из Гуантанамо, в Сантьяго же. Оборонять Гуантаномо смысла не было, а 3 800 человек, два орудия 6-й батареи 4-го артиллерийского полка, значительно усилили бы его силы. Несколько человек с приказом командиру 2-й бригады о выдвижении в Сантьяго были посланы (телеграфное сообщение уже было прервано), но они могли быть перехвачены мятежниками, несмотря на небольшое расстояния в 70 км.

Следующие трое суток стороны готовились к действиям против друг друга. К испанцам на позиции у деревни Ла — Гуасимас подошли три роты батальона Talavera (более 300 чел), отступившие накануне от Дайкири через Фирмезу и Juragua, вместе с ними и морпехами собралось 1 750 штыков, артиллерии 12 бронзовых дульнозарядных орудий в 8 см, два горныех стальных орудия Круппа в 75 мм, четыре орудия Барановского и столько же митральез. Спешно делали траншеи, блокгаузы с использованием домов, позиции для орудий, было понятно, что теперь янки применят артиллерию более основательно. Генерал Линарес рассчитывал встретить артогнём, противника выходящего из дефиле между холмами со стороны Сибонея, и опираясь на свои позиции отразить его атаки силами пехоты. Он расположил свои силы так, чтоб держать под обстрелом выход из дефиле и дорогу, как артиллерией, так, и огнём из винтовок и митральез.

Американцы решили привлечь к атаке повстанцев местных генералов Calixto Garcia и Castillo, которые с силами до 4 тысяч человек явились сюда на помощь американцам. Было решено сначала провести артобстрел позиций противника трем батареями в 12 орудий, только полевыми орудиями, осадную артиллерию ещё не выгрузили, к ним добавлялись 6 картечниц, они же митральезы, они же гатлинги на американский манер, и потом атаковать несколькими колонами позиции противника, и выбить его оттуда. Для этого было задействовано 2 тыс человек из дивизии генерала Кента и 2 тыс повстанцев местных генералов Гарсио и Кастилло. При рекогносцировке Кент убедился, что испанцы соображают в военном деле. Выход к Ла-Гуасиме был возможен через проход в пару сот метров между холмами, которые были покрыты деревьями и густым кустарником, неудобно было располагать артиллерию из-за тех же холмов и растительности, но американцы рассчитывали на дальнобойность своих орудий, которая доходила до 6,530 ярдов (5,970 м). Другого пути на Сантьяго не было, как через позиции испанцев у Ла — Гуасиме, точнее был, тропа через холмы и лес, пройти по ней тысячами людей, с артиллерией, обозами легкой возможности не представлялось. Разведка расположения сил противника велась в основном визуально, и по донесениям повстанцев, поэтому данные были весьма расплывчаты. Одни лазутчики называли численность испанцев в 1 тыс, другие в 1,5, кто-то насчитал 10 орудий, кто-то больше или меньше.

2 августа в 9 часов утра американцы из своих 3,2 дюймовых(81 мм) полевых орудий начали обстрел испанских позиций, испанцы вынуждено молчали, даже их Крупп не мог достать до артиллерии янки. Огонь велся четверть часа, разрывы снарядов были хорошо видны. Когда умолкли орудия, на дороге показались колоны американцев, точнее повстанцев, их решили пустить вперёд, сражаться за свободу Кубы. Конечно, трудно было назвать колонами побатальонные толпы повстанцев, которые по своей сути были всегда партизанами. За ними двинулись уже внятно построенные батальоны янки, позади их шли четыре повозки с картечницами.

На дистанции в 2000 м испанцы открыли не частный огонь из двух орудий гранатами, повстанцы его терпели, и продолжали двигаться к позициям противника, из-за бездымного пороха позиции орудий были не выявлены. На 1,5 км вдруг неожиданно для американцев заговорили ещё до 12-ти орудий, хоть и били они не так часто, над колонами появились разрывы шрапнели, это в бой вступили скорострелки испанцев. Повстанцы сбавили темп движения, и их стали постепенно подпирать американцы.

Бывшим крестьянам, горожанам, буйным головам и прочему полусброду попасть под сильный обстрел гранатами, шрапнелью было явно не по душе. Так вариант боя им сразу не понравился, им было проще нападать на малочисленные гарнизоны, пикеты, разъезды, охрану блокгаузов, особенно по ночам и одерживать над ними победы, при этом можно было пограбить местных пособников испанцев, получать помощь от борцов за свободу Кубы из Штатов. А здесь они вынуждены были идти в бой днём, ещё и под артиллерийским огнём, при этом чувствуя спиной и другой задней частью тела штыки янки позади.

Американская артиллерия пыталась затеять контрбатарейную борьбу, и подавить испанскую, но её огонь был весьма не точен и не организован, и по мере приближения своих к позициям испанцев они прекратили вести обстрел.

Не дойдя до позиций противника около километра, поредевшие ряды-толпы повстанцев остановились, часть из них залегла, другие сначала пятиться, а потом и отходить, пытаясь пройти между колонами американцев. Те кричали им, — "Назад! Стойте, трусы!", посылали проклятья в сторону повстанцев, но это действовало на немногих, и вскоре зазвучали револьверные выстрелы по бегущим повстанцам. Часть местных борцов за свободу остановились и, примкнув к американцам, пошли с ними дальше, другие залегли, остальные уже бежали прочь с поля боя. Видя такую ситуацию, испанцы перенесли огонь своей артиллерии на американцев, до позиций противника оставалось уже метров 700. Янки по команде своих офицеров ускорили шаг, который постепенно переходил в бег, дистанция стала быстро уменьшаться, в ответ зазвучали винтовочные залпы испанцев, их пушки перешли на картечь, и вновь заработали "адские кофемолки". Такой плотный артиллерийский и ружейный огонь со стороны диего стал для американцев очень неприятной неожиданностью. Передовые их подразделения остановились в метрах 200-х, некоторые группы поближе, стихийно залегли, вступив в стрелковый бой с испанцами, позади идущие части сбавили темп движения, часть остановилась став удобными целями, тем самым навлекая на себя огонь артиллерии испанцев, одни из них тоже залегли, другие стали отходить. Так продолжалось около четверти часа.

Наблюдая такое положение дел на поле боя капитан 1-го ранга, командир батальона морской пехоты Се́рхио Рамос Гарси́я, отдал приказ своим бойцам, — "Примкнуть штыки! Приготовиться к штыковой!", который был передан по цепочке. Через несколько минут первым поднявшись на бруствер траншеи, вскинув саблю, и закричав боевой клич испанцев "Сантьяго!!!", повёл своих морпехов врукопашную. Видя хлынувшую массу людей в морской форме из траншей в сторону противника, роты гарнизона Сантьяго и батальона Talavera, через несколько минут тоже уже шли в штыковую атаку ревя сотнями глоток испанский боевой клич: "Сантьяго!!!"

В штыковом бою испанцы очень доходчиво объяснили янки, что значит иметь дело с европейской армией, пусть и не первого эшелона по оснащенности, вооружению и снабжению, но которая имеет многовековую историю с множеством больших побед на своём счету. Ведь штыковой бой пехоты отчасти был рождён испанской дестре́зой и терцией. Резня в рукопашном бою для испанцев вышла славной, армия созданная на основе добровольцев из гражданской милиции и добровольцев вообще, многие из которых винтовки взяли в руки впервые только в армии, не может серьёзно противостоять регулярной армии если они примерно одного уровня по вооружению и оснащению, а в штыковом бою тем более, и тем более с испанцами, у которых многие мужчины и в мирной то жизни не расстаются со своим верным навахо.

Янки побежали. Кому-то из них повезло, они успели бросить оружие и поднять руки, и тем самым сумели остаться в живых, и попасть в плен. Другим кто был посмелее, но увы, не достаточно обучен штыковому бою, нет, они были в основном заколоты или зарублены штыками, которые были сделаны из хорошей германской стали. Для кубинских мятежников всё было гораздо хуже, многие из них получали удары штыком, даже после того, как бросив оружие начинали кричать по-испански: "Мe rindo!!! Мe rindo!!!". Если там где прошли морпехи ещё можно было найти пленных мятежников, то у местных военных не набралось и десятка.

Испанская атака было остановлена огнём американских картечниц с дальней дистанции, и тех частей, которые сумели сохранить порядки. По ним в свою очередь стала бить артиллерия испанцев, заставляя их спешно, но относительно организованно отходить назад, когда дистанция стала более 2 км, огонь прекратился. Бой утих, противники вернулись на свои первоначальные позиции.

Когда, через час после окончания боя генералу Шафтеру доложили о потерях ему стало плохо с сердцем, почти тысячу убитыми, ранеными и пленными. Потери среди повстанцев его не интересовали. Всё было просто как божий день, они, американцы недооценили силы и возможности этих диего. И начало приходить понимание от генералов до последнего зачуханного солдата, что это война не будет напоминать индейские войны или действия войск против Мексики, Панамы, Никарагуа, Кореи или Гавайев, но не всем и не сразу.

Бывший помощник главы Морского департамента, а ныне командир отряда "Лихих всадников" Теодор Рузвельт, тоже это понял, не так он себе представлял эту войну, был уверен, что будет легче и проще. Именно его отряд, неся потери, организованным огнём сумел остановить атаку испанцев, тем самым спас американцев ещё от большего разгрома.

Потери Линареса составили немного более 200 человек убитыми и ранеными, из-за поломок и повреждений из строя вышли восемь из 12-ти бронзовых орудия, достались трофеи в виде около двух тысяч разных винтовок, патронов к ним, амуниции, форма и обувь с убитых и пленных. На войне так, всё идёт в дело даже с трупов врагов и с тел павших товарищей. В Гавану было отправлено очередное сообщение о победе, вскоре об этом узнала Куба и мир.

И для острова и мира это был шок! Как испанцы, которые годами не могли толком справиться с мятежниками, нанесли подряд два поражения армии, которая считалась самой сильной в Западном полушарии.

Доллар и бумаги на биржах после новостей о высадке американцев на Кубе пошли вверх, теперь вновь пошли уверено вниз. Испания ликовала и чувствовала себя триумфатором. Европейские газеты вышли с заголовками в варианте: "Кортес вернулся. Испанцы бьют янки!!!", " Это вам не с индейцами воевать!" В Вашингтоне было срочно создана комиссия Конгресса для разбирательства причин поражений, военному министру Расселлу Александру Элджеру и главнокомандующему генералу Не́льсону Э́плтону Ма́йлзу, начали задавать неприятные вопросы. Пресса демократов вовсю терзала консерваторов, и все вместе требовали побед американского оружия.

Сэмспсону и Шафтеру от их начальников ушли телеграммы с очень простой мыслью нужен успех, нужны победы. В Белом Доме было решено срочно провести операцию против Пуэрто-Рико, и занять остров. Время шло, тратились деньги и жизни американцев, а реальных успехов не было, а Уи́льям Мак-Ки́нли и те кто стоял за ним не для того начали войну с Испанией, чтоб её проиграть.