Искра Жизни

Глава 14. Поплавок дает мне прозвище

— Я тоже отправляюсь с вами, — заявило Яйцо.

— И я, — пробасил Поплавок. — А то уже 40 000 лет не видел живого деревца, не дышал свежим воздухом. Как и все мы. По-моему, это достаточно долго.

— Может, с тех пор, как ты в последний раз видел дерево, и прошло сорок тысяч лет, но только абсолютных, — возразил Невидимка. — По бортовому исчислению, прошло всего лишь шестнадцать… с начала нашей экспедиции.

— Кончайте вцепляться друг другу в волосы, — прервал их спор переводчик голосом Поплавка. Шутка получилась довольно удачной, поскольку ни у кого из троих не росло ни волосинки. — Я вот точно приму участие в этой… миссии.

— И я тоже, — повторило Яйцо.

— Это чересчур опасно, — возразил Невидимка. — Один из нас должен постоянно находиться здесь, в корабле.

— Превосходно. Вот ты и оставайся.

Невидимка сердито отвернулся от своих товарищей, в его теле бушевала миниатюрная гроза. Его эмоции всегда легко опознавались с первого взгляда. Вот только интересно, подумал я, где же среди его внутренних органов расположена эта миниатюрная электростанция, и как она устроена? С каким удовольствиям я бы ткнул старого Шема носом в Невидимку и угостил несколькими тысячами вольт…

Мы, все четверо, находились в самом большом помещении корабля пришельцев, хотя на самом деле оно не выглядело таким уж большим. Кто расхаживал взад и вперед, кто сидел, кто висел или плавал в воздухе. Почти круглое помещение под изогнутым потолком, постоянно переливавшемся разными цветами. Их значения я не понимал. Вся окружающая обстановка: формы, цвета, освещение — ощущалась чуждой, но ее создавали для существ, напоминающих людей, а не для поплавков или яиц. Для себя я назвал это помещение без окон, в самом центре корабля, гостиной. Переводчик упрямо предпочитал именовать его вместилищем гармонической коллективности, поэтому я, наконец, решил, что, видимо, не способен оценить какого-то ключевого элемента его истинного назначения.

— Хорошо, — вынес вердикт Невидимка, когда его миниатюрная гроза стихла. — Примем все возможные меры предосторожности и отправимся вместе.

Мне было все еще как-то не по себе в компании этих трех существ нечеловеческого вида. А после того, как они решительно отказались снять с меня свою смертоносную ленту, у меня вообще исчезли какие-либо причины симпатизировать и доверять им. Чем дольше нулификатор оставался у меня на шее, тем меньше они мне нравились, тем меньше я им доверял. Либо мы стали партнерами, либо — нет. Если я их партнер, то совершенно незачем держать меня под постоянной угрозой смерти. А если они не считают меня партнером, то на какую же верность могут с моей стороны рассчитывать?

Ладно, мрачно пообещал я себе. Вот вызволим Эрику, и я… я…

Я еще не решил, как именно поступлю, но твердо знал, что пришельцам это придется не по вкусу…

Однако то, что все трое настаивали на участии в миссии по спасению Эрики, немного улучшило мое настроение. Если все трое смогли благополучно перенести полет в 40 000 лет через всю галактику и уцелеть, то недолгая экспедиция к кучке недоумков-святош покажется им не более чем короткой прогулкой в парке.

Держись, Эрика, милая, я иду за тобой!

— А как поступим со шлюпкой? — уточнило Яйцо — самый бесстрастный, практичный и прямолинейный член экипажа. Впрочем, предостерег я себя, возможно, мне просто так кажется из-за его яйцеобразной формы — это же просто какой-то безликий, безногий шарик. А разве может нечто такое обладать человеческими чувствами вроде любви, страха, способно ли оно фантазировать или скорбеть? — В ней мы поднимемся на поверхность, но, оказавшись там, не можем же просто бросить ее на открытом месте?

— Разумеется, не бросим, — успокоил Поплавок. — Возьмем с собой в аппарат, который наш друг настойчиво называет пузырем. Вот только непонятно, почему? Переводчик утверждает, что настоящий пузырь — это нечто очень хрупкое и эфемерное…

— Неважно, как эта штука называется, — прервало его Яйцо. — Важно: поместится ли шлюпка в пузырь, и сможет ли он с ней подняться? А, кстати, какой у него принцип действия? — заинтересовалось оно.

— У кого, у пузыря?

— Да. Как он держится в воздухе?

Я раздраженно коснулся нулификатора на шее.

— Откуда мне знать? Неужели я похож на авиаинженера?

— Вы доверяетесь машине, в устройстве которой не разбираетесь?

— А что тут такого? С пузырями никогда ничего не случается. Во всяком случае, я ни разу не слышал, чтобы хоть один из них разбился.

— Но почему? Почему они летают? Это антигравитация? Ядерный…

— Господи, Яйцо, попроси переводчик связаться с «Симастером». Я знаю только, что в нем имеется опечатанный блок двигателя, со сроком работы пять лет, причем с гарантией Европейской Энергетической комиссии.

— Нет уж, прежде чем рисковать жизнью в вашем примитивном аппарате, я переговорю с «Симастером», — Яйцо и Невидимка принялись спорить по поводу размещения груза в пузыре, и внезапно перевод прекратился.

Поплавок отплыл в сторонку, не принимая участи в споре, желтый парус на его спине слабо колыхался из стороны в сторону. Длинная худая рука протянулась и взяла из углубления в стене одну из тех продолговатых зеленых лепешек, которые он постоянно жевал. Интересно, подумал я, как он ухитряется летать, практически представляя собой аппарат легче воздуха? Может, он жует просто сушеную люцерну, а, может, высокоэнергетичные, высушенные в вакууме тысячемегаджоулевые водородные лепешки, способные и кита зашвырнуть на орбиту?

И какие странные мысли возникают в том конгломерате клеток, что служит ему мозгом, находящимся неизвестно в каком месте этого странного серебристо-серого тела?

Конечно, все трое пришельцев выглядели более чем странно, но по какой-то непонятной причине Поплавок казался самым странным из них. Возможно, потому, что время от времени проявлял неожиданные чувства, казавшиеся едва ли не человеческими. А кто же ожидает от инопланетного монстра проявления человеческих качеств?

Именно Поплавок наградил меня кличкой Висюлька вскоре после обсуждения с переводчиком точных значений прозвищ, придуманных мною для их троицы.

— Поплавок — круглый объект, уставившись на который, люди сидят часами; Яйцо — продукт размножения безмозглых двуногих созданий в перьях, а Невидимка — это фантазия для взрослых, придуманная каким-то эротоманьяком, — громко басил Поплавок. — По словам переводчика, примерно таково значение данных нам тобой имен, Человек, Который Носит Две Кожи. Хотя каждый из нас обладает собственным вполне почтенным именем — факт, тебе, должно быть, известный. Лично меня зовут Тот, Кто Решительно Преследует Маленькую Сине-Зеленую Прожорливую Личинку До Самых Глубоких Корней Дерева Зембок. Присутствующее здесь почтенное Яйцо на самом деле носит имя Вечно Бросающий Вызов Номер Семь До 443 Поколения. Благородный Невидимка зовется Паупаутам. Его имя, похоже, непереводимо, но, я уверен, что оно является выражением крайней степени уважения достоинств его носителя.

— Верно, — согласился Невидимка.

— Так почему же тогда ты, Человек, Который Носит Две Кожи, упорно называешь нас этими недостойными и неуважительными словами?

— Почетными и уважительными именами я называю только своих друзей, — кратко отозвался я.

— Разве мы не твои друзья?

Я похлопал по своему сверхпрочному полупрозрачному ошейнику.

— Друзья не пользуются приспособлениями, способными отрезать голову их друзьям. Снимите это, и я стану с радостью называть вас своими друзьями… и теми именами, какими пожелаете.

— Умный ответ, — заметил Поплавок, — но, боюсь, что в данный момент с нашей стороны предусмотрительнее оставить нулификатор на месте. Возможно, когда-нибудь позже…

— В таком случае, до того времени вы останетесь для меня Яйцом, Поплавком и Невидимкой. Если не нравится, можете отрезать мне голову.

— Твое отношение достойно порицания, — заявил Поплавок. — Однако я признаю, что, может быть, все это просто проблема перевода. Я уверен, наш переводчик делает все возможное, но обслуживая представителей четырех разных рас, он почти наверняка каждому передает понятия так, что они отличаются от исходных. Собственно, чего же еще ожидать? Мое собственное благородное имя, — тут раскаты его голоса стали вдвое громче, — на родном языке Рин-Гоу обладает обертонами и оттенками звучания, куда более значительными и весомыми, чем его буквальное значение Тот, Кто Решительно Преследует Маленькую Сине-Зеленую Прожорливую Личинку До Самых Глубоких Корней Дерева Зембок. Представители разных планет, ты, Вечно Бросающий Вызов Номер Семь До 443 Поколения, или ты, Паупаутам, или ты, Человек, Который Носит Две Кожи, разве может кто-либо из вас уловить внутреннее достоинство и величие моего имени, не имея представления о том, что из себя представляет прожорливая личинка и деревья зембок, не говоря уже о глубоком понимании жизни и культуры Рин-Гоу, а также истории их цивилизации?

— Что, собственно, ты хочешь сказать? — возмутилось наконец Яйцо в прикрепленный на поясе транслятор. — По-моему, ты слишком часто говоришь очень уж подолгу и совершенно попусту. Какое мне дело, как меня называет Человек, Который Носит Две Кожи? И уж совсем безразлично, как он называет тебя. И отвечай поскорее: через две с половиной минуты я начну ремонтировать водонагревательную систему.

— Ну, разумеется, — отозвался Поплавок. — Не смею лишать тебя этого удовольствия.

— Это вовсе не удовольствие. Водонагреватели не работают, как следует, уже три с половиной года. Вода то слишком холодная, то горячая, кроме того, подается она совершенно неравномерно. Таким образом, моя работа — это всего лишь неприятная необходимость.

— Согласен. Как и с тем, что нашему другу, Человеку, Который Носит Две Кожи, нужно дать новое имя, поскольку нынешнее тоже довольно неприятно, а, кроме того, если он снимет наружный слой своей искусственной кожи, как делает это время от времени, то прозвище окажется еще и неточным. Поэтому предлагаю, учитывая его собственную неуважительную систему именования, отныне назвать его Висюлькой в честь тех довольно необычных частей тела, что болтаются в нижней части торса, и видны, когда он становится Человеком, Который Носит Лишь Одну Кожу.

— Эй, минуточку! — сердито начал я, но было поздно. Прозвище уже приклеилось. Однако несколько дней спустя — к моему вящему удивлению — оно потеряло для меня всякое значение. Превратилось в набор звуков, обозначавших обращение ко мне. Флегматичное Яйцо разумно заметило: какая разница, как меня называет шайка тупых пришельцев?

Глава 15. Или — либо

Зайдя со стороны Северного Полюса, сейчас мы находились в нескольких тысячах футов над Центральным Тибетским плато и приблизительно в полутора часах лета от нашей конечной цели — Нампы. Невидимка в сотый раз спросил: «А ты уверен, что не можешь привести нас прямо к своей подруге? Это сделало бы наше предприятие гораздо более… предсказуемым».

— Я же тысячу раз говорил тебе: нет, нет и нет!

— Верится с трудом. Насколько я знаю, в галактике имеется шестьдесят шесть видов существ, считающихся разумными. Ваш вид будет шестьдесят седьмым. Причем общеизвестно, что представители всех прочих видов обладает способностью тем или иным способом определять местонахождение друг друга.

— Я тоже ей обладаю. Глазами, ушами…

— Я имел в виду — на большом расстоянии, — Невидимка раздраженно заерзал в своем небольшом черном кресле, привинченном к палубе рубки пузыря и чисто функциональным по форме с точки зрения человека. Насколько оно удобно для нашего самосветика, я просто не представлял. То и дело в его теле мелькали бело-голубые молнии. — Это настолько универсальная способность, что я и вправду начинаю задумываться: действительно ли обитатели этого мира вроде тебя являются разумными существами? Само собой, в определении разумности есть множество противоречий, но, тем не менее, вид, не обладающий столь элементарной…

— Вот только антропологии меня учить не надо, — огрызнулся я. — Если бы я мог привести прямо к Эрике, я бы это обязательно сделал. Но поскольку это не в моих силах, я делаю все, что могу.

— Но ведь и наши жизни подвергаются риску!

— Что? Трое владык вселенной боятся рискнуть своими жизнями в противоборстве с кучкой религиозных фанатиков, которые, возможно, и вовсе не являются разумными существами?

За спиной я услышал раскаты грома, издаваемые Поплавком. Смех, что ли?

Выпученные серые глаза Невидимки невозмутимо вперились в меня, в то время как маленькая заостренная головка медленно описывала круги, совершенно невозможные с точки зрения человеческой анатомии.

«А что это значит? — с беспокойством подумал я. — Может, он собирается тюкнуть меня парой тысяч вольт?»

— Если наши жизни и в самом деле поставлены на карту, Паупаутам, — раздался голос Яйца за нашими спинами, — то лишь потому, что мы сами так решили. Если мы не в состоянии справиться с крошечной группкой тупых дикарей, захвативших подругу этого создания, то каковы же наши шансы найти… завершить дело, ради которого мы здесь оказались?

— Но ведь это Висюлька утверждает, что они всего-навсего группка дикарей-недоумков!

— Если Висюлька — наш союзник, — парировало Яйцо, — то рано или поздно наши жизни будут зависеть от его опытности и искренности. Либо он верен своему слову, либо нет. Скоро мы это узнаем. Если он лжет, но мы, тем не менее, выживем, мы попросту уничтожим его, вернемся на дно озера и подумаем, что делать дальше. Если же мы получим доказательства его опытности и искренности, то у нас будет гораздо больше шансов приблизиться к нашей цели.

Щель во лбу Невидимки иронически прощебетала что-то, не требующее перевода.

Я развернулся на своем кресле и взглянул на Яйцо. Оно притулилось к борту шлюпки, занимавшей большую часть внутреннего пространства пузыря, и выглядело так, будто просто стоит себе в уголке. Однако по окружающему его слабому голубоватому свечению я понял, что на самом деле он сейчас спрятался внутри собственного варианта комбинированного отталкивающего поля. Я как-то спросил его, что будет, если пузырь внезапно перевернется — например, в результате очень мощного разрыва в воздухе по соседству — и он ответил: ничего. Он все равно останется намертво прикованным к полу. Не понимаю, как это возможно, но, наверное, он знает об этом больше, чем я.

Поплавок свои шансы оценивал не столь оптимистично. Он плавал приблизительно в таком же защитном поле, что и Яйцо, но я заметил, как он на протяжении двух дней создавал сложную систему мягких гибких ремней, прикрепленных к борту пузыря по другую сторону от Яйца. Теперь Рин-Гоу, называющий себя Тот, Кто Решительно Преследует Маленькую Сине-Зеленую Прожорливую Личинку До Самых Глубоких Корней Дерева Зембок, оказался прочно упакован в своей сбруе. Он сложил свой парус, спрятал руки под телом, и лишь движение трех блестящих черных глаз, обрамленных двумя концентрическими кругами, говорило о том, что он вообще жив…

Но пришельцы пришельцами, а вот о судьбе Эрики я по-прежнему ничего не знал.

Через пятьдесят пять минут пузырь, не активируя никаких защитных свипов или отталкивающих полей, пересек северную границу Нампы, вотчину преподобного Шема и его дружков, Сыновей чертова Ноя. Буквально через минуту из непроницаемого покрова облаков, нависших над землей, вынырнул небольшой серебристый пузырь-камикадзе и устремился прямо на нашу «шкоду».

Мои руки застыли над пультом управления: если нас собирались разнести в клочки, то, наверное, это тот самый момент… Ну почему же мы не влетели на территорию Нампы под защитой полудюжины свипов и полей?! Я раз за разом задавал себе этот вопрос. И каждый раз ответ получался один и тот же, пусть даже он мне ужасно не нравился.

Любой пузырь, окутанный множеством защитных полей, влетающий в клав, особенно такой шизоидный, как Нампа, автоматически будет воспринят, как смертельная угроза. Ему немедленно прикажут отключить защиту. А если он не подчинится и полетит дальше… что тогда?

Ракетная атака и запуск пузырей-камикадзе, начиненных обычными и плазменными бомбами? Скорее всего.

Ладно, допустим, правильно установленное отталкивающее поле седьмого уровня отразит атаку. Но вот после этого… а если в сотне ярдов взорвется атомная или водородная бомба? Ведь отталкивающее поле представляет собой не что иное, как электромагнитное поле, генерирующее постоянный поток колебаний в диапазоне сто семь гигагерц. В зависимости от мощности генератора, оно способно задержать практически любые формы материи, включая плазменный поток низкой интенсивности. Но атомная энергия — это совсем другой коленкор. Взорвись рядом с нашим полем даже небольшой ядерный заряд, и ни у кого внутри пузыря не будет ни малейшего шанса выжить.

Нет, подсказывала логика, независимо от того, насколько опасно проникать в Нампу без какой-либо защиты, с любой защитой это будет куда более опасно…

Мы продолжали путь, скорость пузыря снизилась до 184 миль в час и быстро продолжала падать. Клочья тумана то и дело мешали обзору — мы вошли в облачный слой. Как совсем недавно выразилось в разговоре со мной Яйцо, ситуация была типа «или-либо».

Или Сыновьям Ноя наверняка известно, кто именно находится на борту старенькой красной «шкоды» — а именно тот самый Ларри Мэдиган, — и они готовы мгновенно разнести его в клочья…

Либо это им неизвестно. В таком случае нет причин думать, что они не примут нас за случайных безобидных туристов, пролетающих над Гималаями, и будут реагировать соответственно. Во всяком случае, я надеялся на это всей душой. Когда пузырь-камикадзе коснулся нашего корпуса, я затаил дыхание. Возможно, через какую-то наносекунду все мы перестанем существовать…

Но со времени моего предыдущего визита в Нампу ничего не изменилось. Пузырь-камикадзе на все тех же шести языках приказал нам передать управление судном пограничному посту в Завете. Выбор по-прежнему оставался тем же: разворот в обратном направлении или смерть.

Я бросил взгляд на пришельцев, несмотря на вполне вероятную гибель, они держались довольно стойко.

— Хорошо, — ответил я пузырю-камикадзе. — Передаю управление пузырем вам.

— Берем управление на себя. Посадка в Завете через четыре минуты двенадцать секунд.

— Это вряд ли, — пробормотал я сквозь зубы. — Яйцо, ты обследовало этот пузырь?

— Да. Это крайне несложное устройство, хотя оно оснащено множеством элементарных защитных систем.

Но что могли значить даже самые сложные электронные защитные системы для такого существа, как Яйцо? Его слепые и глухие предки, не обладающие даже обонянием, развили совершенно иной набор чувств, позволяющий им ощущать электромагнитные колебания в диапазоне от электрического тока до рентгеновских лучей так же легко, как мне — читать газету. Радио, телевидение, радар, инфракрасные приборы, ультрафиолетовое излучение Яйцо читало, как открытую книгу. Электронную начинку пузыря-камикадзе, прилепившегося к нашему борту, на таком незначительном расстоянии он видел столь же ясно как, если бы ее разложили перед ним на полу.

По крайней мере, так оно утверждало.

— А эти защитные системы можно нейтрализовать? — спросил я. Во рту у меня внезапно пересохло. Ведь смогли же они полностью отключить меня в «Нарвале», но, если им удалось такое однажды, это вовсе не значило, что удастся и на этот раз…

— Само собой, можно.

Я бросил взгляд сквозь лобовой транспар пузыря. Мы спустились ниже облачного слоя, прямо по курсу высилась горная вершина у подножия которой притулился Завет.

— В таком случае — надо действовать, мы почти на месте.

Я заметил, что Невидимка сжимает в руках какой-то серебристо-черный приборчик. Именно от него сейчас зависели наши жизни.

— А ты настроил его как нужно, Вечно Бросающий Вызов Номер Семь До 443 Поколения? — осведомился Невидимка.

— Да. Можешь активировать его, когда захочешь. Он не подействует ни на что, кроме пузыря-камикадзе.

— Остается только надеяться. Не хотелось бы, чтобы и наш пузырь внезапно потерял тягу, — пальцы Невидимки пробежались по прибору, затем он протянул его мне так, будто хотел, чтобы я его осмотрел. — Дело сделано: весь спектр электромагнитных колебаний в пузыре-камикадзе нейтрализован.

— Да! — восторженно откликнулся я. — Точно! — один из мониторов показывал, как пузырь-камикадзе отлепляется от нас и камнем падает вниз. — Вперед, за Эрикой!

Глава 16. Неисполнимое желание

Когда я прибавил мощность до максимума, прервав тем самым величественное снижение и резко бросив пузырь сначала влево, а потом вверх, старый грузовичок протестующее завибрировал. Через мгновение он уже несся вдоль склона горы Нампа, причем скалы пролетали так близко, что, казалось, их можно коснуться рукой.

— А защитные системы теперь активированы? — донесся голос Поплавка откуда-то из его сбруи. — По-моему, это было бы более чем разумно.

— Не беспокойся, активированы. К тому же, вряд ли они станут взрывать ядерный заряд над собственным городом…

Они действительно этого делать не стали. Более того, к тому времени, когда мы достигли вершины, за нами так никто и не пустился в погоню. Тут я снова резко бросил старую «шкоду» влево. Снежное поле выглядело точно так же, как и раньше, и теперь прямо по курсу виднелся мраморный мавзолей, где покоилось то, что предположительно являлось мумией благословенного Отца Ноя.

Снежное поле сверкало на солнце. Мы неслись над ним со скоростью триста миль в час. Когда до храма оставалось с полмили, я заметил, что приближаются две зенитные ракеты.

— Держитесь! — бросил я, — настало время активировать отталкивающее поле седьмой степени…

Когда ракеты взорвались в сотне ярдов от нас, пузырь встряхнуло. Один-ноль в пользу отталкивающего поля. Я вернул пузырь на курс, и только тогда рискнул оглянуться: вроде бы, все трое пришельцев пережили атаку.

— Вот их святилище! — я указал Невидимке вниз, на Свидетеля Отца Ноя. — Можешь накрыть его нейтрализатором?

— Не с такого расстояния. Нам придется вернуться.

Я уже резко сбрасывал скорость и разворачивал пузырь в обратном направлении. К тому времени, когда мне удалось притормозить до девяноста миль в час, рядом с нами прогремело еще три взрыва, а в периметр отталкивающего поля ударил плазменный луч, выпущенный из мавзолея. И снова в лобовом транспаре прямо перед нами возник купол Свидетеля Отца Ноя…

— Теперь нейтрализатор действует постоянно, — сообщил Паупаутам, как будто внимательно изучающий прибор в своих полупрозрачных руках. Насколько я знал, это был всего лишь пульт управления, поскольку основная, куда более громоздкая установка помещалась в кормовой части пузыря. — Всякая электромагнитная активность внутри здания должна быть подавлена.

— Скоро мы это выясним, — я резко остановил пузырь в какой-нибудь сотне ярдов от северного придела храма. — Яйцо, ты сможешь на таком расстоянии изучить их средства обороны?

— Да. Вот только сейчас, когда работает нейтрализатор, мне попросту нечего изучать — весь этот район для меня теперь попросту большущее слепое пятно на склоне.

— Ну и чудненько, пусть оно таким и остается, — отталкивающие поля и плазменные свипы невозможно использовать в качестве наступательных вооружений именно потому, что они действуют в обоих направлениях — они ничего не впускают, но ничего и не выпускают. То есть, вы не могли бы, находясь внутри отталкивающего поля, весь такой недоступный и неуязвимый, превратить из плазменного ружья своего соседа, воровато рвущего на вашей клумбе анютины глазки, в кучку разлетающихся молекул. А если бы и попытались, то, скорее всего, подпалили бы собственную задницу. Поэтому…

— Паупаутам, — обратился я к Невидимке. — Я отключаю нашу защиту на десять минут. Ты готов?

— Да, — он поднялся из кресла рядом со мной и двинулся к закрытому входному люку пузыря. Там уже стояла более мощная версия треножника и лучевого генератора, использовавшегося пришельцами, чтобы прожечь себе проход в мой «Симастер».

— И помни: мы вовсе не пытаемся уничтожить их, просто хотим привлечь внимание.

— Хорошо.

Я открыл люк, а Невидимка открыл огонь.

Действовал он быстро. На куполе мавзолея появилось красное пятнышко. Оно описало пятифутовую окружность, и часть купола внутри нее вдруг исчезла. Внутри мавзолея царила полная темнота. Невидимка проделал в куполе вторую дыру. А потом еще одну побольше — теперь уже в стене чуть пониже.

— Довольно! Переместимся на другую сторону, — я закрыл люк, включил защитные системы и перегнал пузырь. — Все готово?

— Да.

Я отключил защиту. Мы прожгли еще три дыры, затем отлетели ярдов на сто назад и задействовали защитные системы пузыря на полную мощность. Невидимка снова расположился в кресле.

— Ладно. Можешь отключать нейтрализатор.

Теперь мы отошли слишком далеко, и сквозь проделанные нами дыры ничего не видели, но через мгновение из мавзолея, подобно собирающимся на пикник муравьям, высыпали две или три дюжины Сыновей Ноя.

Я удовлетворенно кивнул.

— Первый есть. Теперь перелетаем на другую сторону горы.

Защитные системы Свидетеля Ковчега успели подготовить к нашему визиту. Не обращая внимания на бомбы, ракеты и потоки плазменного огня, я медленно подвел пузырь к огромному, похожему на амбар строению из красного и серого мрамора. Наконец наше отталкивающее поле мягко соприкоснулось с полем, окружающим храм.

— Итак, друзья, — бросил я Невидимке, — делайте свое дело.

Он немного повозился со своим прибором и защита вокруг храма исчезла.

— Внутри все нейтрализовано? — справился я у Яйца.

— Никакой активности не ощущаю.

— Вот и отлично. Так держать! — я бросил пузырь вверх и вперед, а потом мягко повел вниз — до тех пор, пока он не опустился на конек покатой крыши. По приборам я убедился, что он никуда не денется, потом поднялся с кресла и с наслаждением потянулся. — Пока будем сидеть здесь, чтобы наши друзья-придурки не запустили в нас бомбу мощностью в пару мегатонн, — добродушно улыбаясь, пояснил я молчавшему все это время Поплавку. Все три блестящих немигающих черных глаза смотрели на меня.

Я склонился над коммуникатором.

— А теперь хотелось бы переговорить с нашим другом, преподобным Шемом.

— Преподобный Шем слушает, — послышался голос минуты три спустя. Преподобный явно пребывал в дикой ярости, и вопил так, что трудно разобрать слова. — Что…

— Говорить буду я, ваше святейшество. У вас есть то, что нужно мне. Мисс Эрика Велхевен. Надеюсь, помните ее? Думаю, и в ваших собственных интересах, и в интересах всего вашего проклятого клава, чтобы она оказалась цела и невредима.

— Кто это?

— Вы отлично знаете, кто. Иначе и быть не может, ты, верблюжья задница! Разве не ты четырежды пытался убрать меня!

— Мэдиган? Так это, значит, Ларри Мэди…

— Именно. Твои кошмары, наконец-то, воплотились в жизнь. Дети сатаны все же явились, чтобы завладеть твоим царством, — я так сильно сжимал кулаки, что даже побелели костяшки пальцев. — Ну, довольно болтовни! Тебе известно, что я сейчас сделал со Свидетелем Отца Ноя. Поверь, это всего лишь легкая разминка. Ровно через десять минут я начну проделывать то же самое с Ноевым Ковчегом. Но вот его я уже сожгу дотла. А после этого вернусь и то же самое проделаю со Свидетелем Отца Ноя. Потом займусь Заветом. Ты понял меня? Ровно через десять минут. Если только Эрику Велхевен не доставят сюда, не передадут мне и не дадут нам возможность беспрепятственно улететь отсюда. Отсчет начинается с… — Я взглянул на часы — 14.31.49 по местному времени. Я подождал ровно до 14.32.00. — С этой минуты!

— Подожди! Ты не можешь… мы не можем…

— Ты теряешь драгоценное время, Шем. Такое впечатление, что ты не понял: если Эрика Велхевен не будет передана мне целой и невредимой, я уничтожу вас всех до единого. Весь ваш клав. А теперь поторопись!

К моей радости Сыновья Ноя не стали проверять, на самом ли деле я готов на массовое убийство. Очевидно, они, скорее всего, считали, что и все остальные люди в мире от природы такие же безжалостные, какими они сами проявили себя: через семь с половиной минут над горой Нампа появился небольшой синий пузырь и быстро понесся по направлению к нам.

— Эй, вы, там, в пузыре, — произнес я в коммуникатор. — Это Мэдиган от Свидетеля Ковчега. Слышите меня?

— Слышим вас.

— Тогда немедленно остановитесь! И дайте мне поговорить с мисс Велхевен. И не приведи Господи, если ее нет на борту!

Но она находилась там.

— Ларри? Это действительно ты? — голос ее слегка дрожал, но в нем, как всегда, чувствовалась воля. — Это не какая-то…

— …шутка? Нет, милая, это и в самом деле я. Ты в порядке?

— В порядке? Да… да, я в полном порядке. О, Ларри, я…

— Потом поговорим, милая. А сейчас мы отправляемся домой. Кто еще там с тобой в пузыре?

— Одна… сестра, и… тот мужик, которого ты знаешь… ну этот, как его… министр… э-э…

— Общественных работ. Да-да, я его помню. Ты не заметила, они не прихватили с собой каких-нибудь ядерных зарядов или оружия?

— Только у министра есть небольшой плазменный…

— Тогда прикажи ему выбросить его наружу — да так, чтобы мы видели.

Я настроил монитор пузыря на самое высокое разрешение и мгновение спустя увидел, как из пузыря вылетело и исчезло в снегу нечто, действительно смахивающее на плазменный пистолет.

— Эрика, он действительно выбросил его?

— Да.

— Отлично! Теперь пусть летит вперед до тех пор, пока я не прикажу остановиться. Но только медленно, очень медленно.

Пузырь, висящий над снежным полем, очень медленно двинулся вперед.

Я приказал им остановиться, когда они оказались в ста десяти ярдах от нас — почти у периметра нашего отталкивающего поля. Маленький синий пузырь теперь парил над мощеной серыми полированными плитами дорожкой, обрамляющей храм по периметру. Даже при самом высоком разрешении за поляризованным колпаком пузыря ни одного из пассажиров разглядеть было невозможно. Сердце у меня билось, как бешеное. Я сказал:

— Эрика, сейчас у меня вокруг всего этого района задействовано три эшелона отталкивающих полей и два набора свипов переменной интенсивности. Я хочу, чтобы ты вышла из пузыря и пошла прямо к храму. Иди до тех пор, пока я не скажу тебе остановиться. Эй, вы, там, в пузыре. Открывайте!

Колпак откинулся, и оттуда появилась фигура, освещенная тусклыми лучами едва пробивающегося сквозь облака солнца, закутанная в бесформенную черную накидку с капюшоном.

— Эрика? — неуверенно пробормотал я.

Тут капюшон откинулся назад, и я увидел рассыпавшиеся по плечам золотистые волосы.

— Эрика!

Моя возлюбленная подняла голову и улыбнулась. Она подняла и победоносно потрясла сжатым кулаком. На запястье ее по-прежнему красовались браслет и цепочка. Потом она двинулась вперед. Через две секунды я отключил наружное отталкивающее поле, чтобы дать Эрике пройти, а потом снова быстро активировал его.

— Стой! — закричал я в коммуникатор пузыря. — Прямо перед тобой свип переменной интенсивности! Подожди секундочку. Я скажу, когда можно будет идти дальше. — После этого я обратился к… Как он там себя называл, когда мы виделись в прошлый раз? К министру богоугодных дел.

— А ты, Жерар Рафидо, пока удерживай свой пузырь на месте, — приказал я. — Хочу, чтобы ты кое-что увидел. И все остальные обитатели Нампы тоже. — Но не успел я закончить, как меня прервал Невидимка, внимательно следивший за приборной панелью «шкоды».

— Вокруг нас на дистанциях от одной до четырех миль заняли постоянные позиции шесть пузырей противника.

Я мрачно усмехнулся.

— Этого следовало ожидать. Поэтому мы готовы.

Я открыл нижний люк, расположенный с правой стороны палубы пузыря, затем встал и, осторожно обойдя защитное поле Яйца, спустился в открывшееся отверстие на крышу храма. Потом вытащил из пузыря две объемистые сумки и осторожно поставил их на серо-красный скат, то включая, то отключая защитные поля. Когда я закончил, одна сумка стояла всего в нескольких шагах от пузыря, другая же — в добрых 125 ярдах от него. Это была длинная, очень длинная крыша. Интересно, мельком подумал я, настоящий у них там внутри ковчег или нет? Если да, то он и в самом деле очень большой…

Через несколько минут я снова сел в свое кресло и опять обратился к министру богоугодных дел.

— Видишь два объекта, которые я разместил на крыше вашего храма?

— Да, вижу. Только это не храм, это…

— Эти объекты представляют собой плазменные бомбы девятнадцатого уровня, произведенные «Накасима Индастриз» на Окинаве. Думаю, вы о таких слышали. Теперь бомбы надежно прикреплены к крыше молекулярным клеем. Вы не сможете снять их, разве что вместе с крышей. Кроме того, вокруг каждой из бомб я активировал по два независимых отталкивающих поля: одно из них — экран второго уровня, а другое — четвертого. Вы можете попытаться уничтожить их плазменным оружием, но защита продержится, по меньшей мере, десять минут. К тому времени мы уже будем далеко за пределами Нампы.

— Но зачем ты все это рассказываешь? — сдавленным голосом вопросил министр богоугодных дел.

— А затем, чтобы вы не вздумали сбивать нас сразу после взлета. Те две бомбы, о которых я вам сейчас рассказал, связаны с пузырем направленным лучом и замкнуты так, что пока выключатель активирован и бомбы получают сигнал, они не взорвутся. Попробуйте уничтожить наш пузырь — ну, скажем, ракетой с ядерной боеголовкой — и обе бомбы на крыше Свидетеля Ковчега тут же сработают. Результаты взрыва вы, наверное, себе представляете.

— Но…но…

— Теперь у вас есть тридцать секунд на то, чтобы взлететь и исчезнуть там, откуда вы прилетели. Если нет, то на тридцать первой секунде мы уничтожим вас из плазменной пушки.

Через пятьдесят секунд синий пузырь скрылся за горой. Я подмигнул Невидимке, потом медленно поднял «шкоду» с крыши храма в воздух. Потом столь же медленно посадил ее на серые плиты дорожки рядом с храмом. Эрика с королевским достоинством двинулась к ней через различные свипы и поля. Я встретил ее у пузыря и крепко сжал в объятиях. Мы оба плакали.

— Ты… ты в порядке? — прошептал я, в глубине души опасаясь услышать ответ. Если Шем или кто-нибудь из его людей овладели ей или причинили Эрике хоть какой-нибудь вред, то я знал, что сделаю. Неважно, чего это будет стоить, я сделаю все, чтобы уничтожить Шема и как можно большую часть его клава.

Она слабо улыбнулась.

— Говорю же тебе — я в полном порядке. В самом деле.

— Так они не…

— Да нет же, меня лишь держали подальше от мужчин — думаю, они считали, что я могу представлять для них опасность — и заставляли работать одевалыцицей.

— Какой еще одевалыцицей?

Она встряхнула свисающей с запястья цепочкой.

— Помнишь всех этих ноитских женщин с этими штуками, которые они тут называют «узами господними»? Всем им приходится носить специальную одежду с расстегивающимися рукавами и штанинами. Поэтому у женщин высших каст есть женщины низших, чтобы застегивать и расстегивать все это. Это считается частью их подготовки к…

— Так ты, значит, оказалась женщиной низшей касты? — Я почувствовал, что меня снова охватывает гнев.

Эрика приложила к моей щеке свою прохладную ладошку.

— Нет, когда я с тобой. Кстати, что касается тебя… — она взглянула на пузырь, — Откуда у тебя…

— A-а, вот ты о чем. Как видишь, я явился за тобой. И… и со мной несколько друзей. Без их помощи у меня бы ничего не получилось. Правда, они немного необычные, так что постарайся не удивляться.

— Удивляться? А с чего бы это мне удивляться?

— Сама увидишь.

Я снова стиснул ее в объятиях.

Потом мы вернулись в пузырь и полетели прочь из Нампы.

Никто так и не попытался обстрелять нас ядерными ракетами — да, впрочем, и ничем другим — так что полет проходил спокойно.

Через четырнадцать часов мы снова находились на дне Большого Медвежьего озера.

Все это время, несмотря на то, что самое мое сокровенное и неисполнимое желание наконец исполнилось, и я, казалось бы, не должен испытывать ничего, кроме счастливого экстаза, меня постоянно грызло какое-то тревожное чувство.

Три инопланетных чудища по каким-то своим непонятным причинам только что исполнили мое совершенно неисполнимое желание. Какое же их неисполнимое желание теперь предстояло исполнить мне?

Глава 17. 41373 года

— Кто мы такие? — эхом отозвался Поплавок. — Мы — искатели.

— Искатели? — с сомнением в голосе повторила Эрика.

— Ну да, просто искатели. Не более, и не менее.

Эрика, поджав губы, молча смотрела на него. Происходило все это в обеденное время на третий день после нашего возвращения. Большую часть этих трех дней мы с Эрикой провели вдвоем, забаррикадировавшись в «Симастере», и упорно отказывались выходить. Кому же захочется болтать с инопланетными монстрами, когда мы вновь обрели друг друга? Как ни странно, монстры нам не мешали. Возможно, у них тоже накопились темы для обсуждения.

Однако настало время для продолжения диалога. Мы пятеро сидели (или стояли, или парили) вокруг блестящего золотистого стола, поднимавшегося из пола в центре гостиной корабля. Мы с Эрикой довольно вяло жевали какую-то рециркулированную бодягу с камбуза «Симастера». Поплавок шумно хрустел разноцветными пилюльками из стоящего на столе блюда. Яйцо вытянуло из какой-то потайной пазухи в своем теле длинную тонкую трубку и через нее то и дело прикладывалось к здоровенному кувшину, наполненному густой зеленой жидкостью. Невидимка, небрежно и как будто без всякой видимой цели перебрасывал из руки в руку светящийся серебристый шар размером с апельсин: то ли просто так, то ли он представлял из себя аккумулятор, заменявший ему обед из десяти блюд. Однажды, когда мы с ним сойдемся поближе, пообещал я себе, непременно расспрошу поподробнее.

— И что же именно вы ищете? — наконец обратилась Эрика к Поплавку.

— Некий объект, эквивалента его названия в вашем языке, скорее всего, нет, — ответил Поплавок. — На моем же языке он называется… — Тут он издал несколько особенно звучных перемежающихся раскатов грома. Последовало довольно долгое молчание, затем он продолжал: — Понимаете, даже наш всеведущий переводчик не способен подобрать подходящее слово. Так, дайте подумать, что же еще хотя бы как-то соответствует по смыслу: Святой Грааль, реликвия, святыня, предмет поклонения? Да. Нечто вроде этого.

— Но это все равно ни о чем нам не говорит, — довольно раздраженно возразила Эрика. После первого удивления при встрече с пришельцами она воспринимала их как нечто привычное — как будто они были кем-то вроде слегка отсталых обитателей какого-нибудь экзотического клава в Старой Калифорнии. — Ни о том, что этот предмет собой представляет, ни о том, где он находится, зачем вы здесь, и какая помощь вам требуется от нас.

— Неужели? Впрочем, вы правы, — Поплавок двухсуставчатой рукой достал из блюда еще одну пилюлю и аккуратно отправил ее в свой длинный беззубый рот. — Позвольте мне посоветоваться с коллегами. — Его гибкое тело изогнулось так, что голова развернулась к Невидимке. Они о чем-то переговорили, причем перевода не последовало — должно быть, они имели возможность как-то просигналить переводчику, что его услуги не требуются.

— Теперь буду говорить я, — заявил Невидимка в своей обычной, достаточно неприятной, манере, открывая и закрывая перерезающую лицо щель. — Это сэкономит нам время. Раскаты грома, составляющие речь Того, Кто Решительно Преследует Маленькую Сине-Зеленую Прожорливую Личинку До Самых Глубоких Корней Дерева Зембок почти столь же медленны и продолжительны, как и само его имя.

— Вы заявили, что вам потребуется моя помощь, — перебил я, сжимая под столом руку Эрики. — В чем она будет заключаться, и каким образом все это связано с разыскиваемым вами предметом?

— Это очень просто. Мы считаем, что… реликвия, которую мы ищем, может находиться здесь, на Земле. И нам требуется ваша помощь в ее поисках.

— А самостоятельно вы найти ее не можете? Вы на сотни, а может, и на тысячи лет опережаете нас в развитии, что ясно доказывает и этот корабль, и все, что находится внутри него. Так зачем же вам мы?

— Мы еще и сами не знаем. Возможно, вы нам понадобитесь для всего, а, может, и вовсе не понадобитесь.

Я дотронулся до прозрачного нулификатора, по-прежнему красовавшегося у меня на шее и все еще готового в любой момент отрезать мне голову, затем скривился и осведомился:

— И как это понимать?

— Это надо понимать так, что я и все мои коллеги провели 41 373 года по вашему летосчислению в полете с едва ли не световой скоростью, чтобы попасть на вашу планету с другого конца галактики. В том районе пространства, который мы…

— Подожди! — настолько потрясенной я видел Эрику впервые за все время знакомства с пришельцами. — Ты… ты хочешь сказать, что всем вам… больше чем по 40000 лет?

— Нет. Мы, конечно, долгожители, но не до такой степени. Подождите, я проконсультируюсь с переводчиком, — Эрика удивленно переводила взгляд с одного пришельца на другого, а тем временем Невидимка что-то негромко чирикал и попискивал. — Да, — через некоторое время продолжил Паупаутам. — Переводчик подсказывает мне, что в вашем мире это известно как парадокс времени Эйнштейна.

— А это еще что такое?

— Чем быстрее движется космический корабль, чем больше он приближается к скорости света, тем сильнее замедляется время внутри корабля относительно хода времени на планете, откуда он стартовал. На корабле вроде нашего, летящего почти со скоростью света, перелет продолжительностью в 41000 лет через всю галактику для экипажа корабля продлится всего восемь с половиной лет. По-нашему мы бы сказали, что для экипажа прошло восемь с половиной относительных лет, в то время как в остальной галактике минула 41000 абсолютных.

Теперь Эрика выглядела еще более испуганной.

— Вы хотите сказать, что вы состарились всего на восемь лет… а все остальные… все остальные живые существа во вселенной состарились на 40000?

— Именно так.

— Но ведь это же… это же ужасно! Все ваши друзья… семьи… все остальное… ведь они уже давно мертвы!

Последовало долгое молчание, наконец, нарушенное раскатами грома Поплавка.

— Именно поэтому-то мы и искатели. Больше в жизни у нас нет ничего.

— Я… Простите! Я… просто не знаю, что сказать…

— А говорить и нечего, — с присущей ему очаровательной непосредственностью заметил Невидимка. — Это жизнь, которую мы сами выбрали. Так вот, как я уже говорил, в том районе пространства, откуда мы родом, существуют тысячи обитаемых планет и, по крайней мере, шестьдесят шесть различных видов разумных существ, населяющих область диаметром в две тысячи световых лет. За миллионы лет исследований никому так и не удалось найти ни малейшего признака того, что в вашей части галактики может… существовать хоть какая-то разумная жизнь. В сотнях — нет, думаю, в тысячах — книг авторы пытались объяснить, почему разумная жизнь развилась исключительно в одной области космоса, называемой Океаном Жизни.

— Надеюсь, вы не хотите сказать, что на самом деле мы не существуем? — с кислой полуулыбкой переспросила Эрика.

— Теоретически вас быть не должно. Однако мы, Тот, Кто Решительно Преследует Маленькую Сине-Зеленую Прожорливую Личинку До Самых Глубоких Корней Дерева Зембок, Вечно Бросающий Вызов Номер Семь До 443 Поколения и я знаем, что вы и впрямь существуете. Более того, нам известно, что у вас здесь целая планета, населенная существами вроде вас. Разумные существа любого вида известны своей непредсказуемостью. Более того, именно непредсказуемость является одним из основных факторов в определении разумности. Там, где имеются разумные существа, всегда подстерегают и опасности совершенно непредвиденного характера. Именно поэтому в настоящее время мы и вынуждены скрываться на дне этого озера. Мы обнаружили наличие разумной жизни только после того, как оказались внутри вашей солнечной системы. После этого мы пошли на огромный риск, приняв решение продолжать полет и попытаться узнать о вашей планете как можно больше. Как выяснилось, рисковали мы не напрасно: очевидно, наше прибытие прошло незамеченным. Мы лежим на дне Большого Медвежьего озера уже почти десять месяцев, но никак не можем решить, что делать дальше.

— Так значит, когда я спустился сюда на «Симастере» вы уже были здесь? — мне показалось, будто мое сердце вдруг стиснула какая-то холодная рука. — Вы, должно быть, подумали, что я слежу за вами.

— Именно. Мы наблюдали за твоим погружением, долго обсуждали, что бы оно могло означать и не следует ли немедленно уничтожить тебя — или выждать и посмотреть, что будет дальше. В конце концов, мы решили подождать — но, тем не менее, решение об уничтожении мы едва не приняли.

Рука, сжимающая мое сердце, стала просто ледяной.

— И тогда вы решили навести справки?

— Да. Мы пришли к выводу, что, скорее всего, ты не представляешь для нас серьезной угрозы и, более того, можешь послужить источником ценной информации. Так оно и вышло.

— И вы считаете, что я могу предоставить вам еще более ценную информацию?

— Естественно. Кто же, как не обитатель планеты, располагает исчерпывающими сведениями о самой планете, населяющих ее формах жизни и подстерегающих на ней опасностях?

— Два обитателя, — донеслось из коммуникатора Яйца, в то время как оно с помощью напоминающего соломинку отростка активно понижало уровень зеленой жидкости в кувшине.

Теперь вместо ледяной руки на сердце я чувствовал, как ледяные пальцы бегают по спине.

— Эрика! Надеюсь, вы не имеете в виду использовать Эрику для…

— Мы ни в коем случае не намерены использовать ее в каких-либо сомнительных целях, — перебил меня Поплавок. — Думаю, следует напомнить вам букву нашего соглашения — этот проект не принесет ни малейшего вреда никому из обитателей этого мира. Вот наше предложение: в обмен на помощь в освобождении вашей подруги оттуда, где ее держат, вы с ней также поможете нам в успешном осуществлении нашего проекта.

— Да, но…

— Погоди, Ларри, — сжав мое запястье, вмешалась Эрика. — Давай все-таки выясним, в чем именно заключается проект.

— Да, в чем суть проекта? — раздраженно обратился я к Невидимке, снова касаясь кончиками пальцев нулификатора на шее. Может, они просто забыли, что он все еще на мне? Или мне придется выполнять любые их приказания?

— Решить нашу проблему гораздо проще, чем то, что мы сделали для вас на горе Нампа. Как уже говорилось, мы ищем реликвию, исчезнувшую миллионы лет назад. Есть основания считать, что она может находиться на этой планете. У нас имеются различные приборы, способные обнаружить ее и указать точное местонахождение. Потребуется только тщательное обследование с воздуха до тех пор, пока мы не найдем реликвию. Либо убедимся, что ее здесь нет.

— Обыскать всю планету?

— Именно. Если бы планета была необитаемой, нам бы ничего не стоило обследовать ее с орбиты из нашего корабля. Но с помощью твоего пузыря проблема тоже решается довольно просто — только решение ее займет побольше времени.

— Вы хотите сказать, что мы будем обшаривать всю планету с помощью моего пузыря?

— Да, если у тебя нет лучшего предложения. Потому-то мы и решили прибегнуть к твоей помощи.

— Но ведь это займет целые месяцы!

— Месяцы для нас ничто. И даже годы.

— А вот для нас с Эрикой они кое-что значат! — в отчаянии взорвался я. — Почему бы вам не известить землян о своем присутствии, а потом спокойно не обследовать планету с корабля?

— Говорил же я, что от него никакого проку не будет, — заметило Яйцо.

— С нашей точки зрения, это более чем непрактичное предложение, — сказал Поплавок.

— Да? И почему же?

— Господи, Ларри, — вмешалась Эрика. — Сам прикинь, каково искать что-либо на планете, где никогда слыхом не слыхивали о пришельцах, где пять тысяч независимых сообществ, вооруженных ядерным оружием и знающих, что кто-то ищет нечто ценное?

— Слушай! — горячо начал я. — Да ты на чьей…

— Это вовсе никакое не сокровище, — прервал нас Невидимка. — Это просто древняя реликвия, представляющая ценность исключительно для некоторых народов, населяющих Океан Жизни. Для людей Земли она ни малейшей ценности не представляет.

— Не представляет? — эхом отозвался я. — Нечто, созданное древней цивилизацией миллионы лет назад? Да это стало бы величайшей находкой…

— Ларри, — твердо заявила Эрика, причем, с той твердостью, которую я наблюдал исключительно в ее общении с отцом и с преподобным Шемом, — ты просто недопонимаешь. Совершенно неважно, представляет эта штука какую-либо ценность или нет, чем больше разговоров о ее ценности, тем более опасной становится информация о самом ее существовании! Весь мир начнет преследовать… трех пришельцев. И все будут ожидать, когда же они найдут то, что ищут, а потом попытаются эту вещь отобрать. Именно поэтому мы им и нужны: светиться вместо них и сообщать им о потенциальных опасностях.

— Исключительно верно сформулировано и выражено, — одобрительно заметил Поплавок.

— И что же, интересно, будете делать вы, трое, пока я шарюсь на сорокалетием пузыре по всему свету в поисках вашего не представляющего ни малейшей ценности сокровища? — кисло осведомился я у Невидимки.

— Один или двое будут постоянно находиться здесь, на корабле. В случае самой крайней необходимости — правда, это крайне нежелательно — корабль можно будет ввести в игру. А по крайней мере один из нас будет постоянно находиться с вами в пузыре.

— Хм-м… А какая роль во всем этом отводится Эрике?

— Она умеет управлять пузырем?

— Да им и четырехлетний ребенок может управлять.

— А она знает о людях, населяющих этот мир, об их обычаях и о происходящих в нем событиях не меньше, чем ты?

Я беспомощно пожал плечами.

— Думаю, да. Но еще более вероятно, что она куда умнее меня.

— В таком случае, ваши роли будут совершенно одинаковы: всячески помогать нам в поисках реликвии.

Я отодвинулся от золотистого стола.

— И когда же предполагается начать нашу охоту за сокровищем?

— Как только вы сочтете это возможным. И после того, как вы убедите нас, что ваши предложения реальны и осуществимы. — Серые глаза Невидимки были устремлены на меня. — Полагаю, тебе и самому приходило в голову, что чем быстрее мы начнем, тем скорее закончим.

Я попотчевал Невидимку своим самым мрачным взглядом, но абсолютно без толку.

— Так значит, мне в качестве капитана решать, как нам найти эту вашу реликвию?

— После нашего одобрения твоих предложений, и после того, как вы полностью усвоите наши технические возможности — да.

Я подхватил удивленную Эрику под локоть и помог ей подняться.

— В таком случае вот вам первое предложение капитана: подробности мы обсудим завтра утром. А сейчас мы с Эрикой отправляемся спать.

Глава 18. Медведь рычит в ответ

— Интересно, почему это ты так стремишься помочь им? — проворчал я, как только за нами закрылся люк «Симастера». Океанографическая субмарина по-прежнему стояла в пустом грузовом трюме, где я впервые увидел трех инопланетных чудищ. Часть корпуса, вырезанную пришельцами для того, чтобы упаковать меня в свою сахарную вату, вернули на место, закрепив молекулярным клеем, но я знал — без серьезного ремонта она теперь не годится для большой глубины.

Зарычи на медведя, и тот зарычит в ответ. И не только.

— Почему я так стремлюсь помочь им? — Эрика вырвала свою руку из моей, и глаза ее яростно засверкал. — Ты, должно быть, перед тем, как осесть здесь, на дне, все мозги оставил на берегу!

Я с удивлением уставился на нее, мне стало обидно, и я ничего не понимал.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что на самом деле они не рассказали нам абсолютно ничего ни об этой своей реликвии, ни о том, чем она так ценна, раз они готовы были пожертвовать 40000 лет своих жизней на ее поиски.

— Но…

— А еще я хочу сказать, что если мы не придумаем причин, зачем мы с тобой совершенно, на все чертовы сто процентов, необходимы им для выполнения этой дурацкой миссии, то им в один прекрасный день может прийти в голову, что на самом деле мы им вовсе не нужны.

— Ну и…

— Подумай, если бы ты был каким-нибудь инопланетным чудищем с другого конца галактики, что бы ты сделал с парой, возможно, даже полуразумных существ, но, в принципе, не так-то и нужных в твоей погоне за сокровищами? Особенно в том случае, когда эти двое полуразумных могут всполошить десять или двенадцать миллиардов своих собратьев-дикарей, сообщив им, что на их планете высадились инопланетные монстры и охотятся здесь за каким-то сокровищем. Так как бы ты в таком случае поступил?

— Ты имеешь в виду, на месте инопланетного монстра, а не Ларри Мэдигана? — я мрачно взглянул на нее, ощупывая невинно выглядящий узенький ошейник, который мог перерезать мне шею так аккуратно, что я почувствую это только тогда, когда башка свалится с плеч. — Ну, я бы… я бы… — Я замолчал.

— Так я и думала. Ты бы избавился от этих полуразумных! И именно этого мы не должны им позволить. Рано или поздно, когда мы с тобой оба окажемся в пузыре, настанет момент избавиться от них — и мы это сделаем.

— Ты имеешь в виду… вот так просто… выкинуть их за борт?

Эрику никогда не пугала даже перспектива броситься в десятикилометровую пропасть, когда благополучную посадку ей обеспечивали лишь крошечные реактивные двигатели на руках и на ногах. Она пристально смотрела на меня своими прекрасными васильковыми глазами.

— Скажи, а эти типы когда-нибудь говорили тебе, где и когда именно они оставят нас в покое, притом в каком именно состоянии после того, как найдут свою бесценную реликвию и отправятся в обратный путь?

— Ну… — замялся я.

— Так я и поняла. Поэтому придумаем, как выбросить их за борт — или поступить с ними как-нибудь иначе, когда настанет подходящий момент, — она взяла меня за руку и потащила к самой широкой койке на «Симастере». — А тем временем подумаем о других вещах — например, сколько еще продержится эта койка, и когда нам придется перебираться на другую, поменьше.

Оказавшись в ее объятиях, я с некоторым стыдом вдруг подумал: интересно, а может, преподобный Шем в глубине души даже испытал некоторое облегчение, избавившись от нее после долгих семи месяцев, проведенных с моей дорогой Эрикой…

— Хотела спросить у тебя еще кое-что, — промурлыкала она, нежно лаская меня. — Почему они называют тебя Висюлькой?

Глава 19. Включатель

Яйцо являлось представителем расы, каким-то образом ухитрившейся стать разумной, обитая под водой — без орудий труда и противостоящих пальцев. Выяснилось, что даже теперь, миллионы лет спустя, для поддержания жизнедеятельности ему требовалось раз в три или четыре дня на час погружаться в специальный питательный раствор. Таким образом, из их троицы приятнее всего на тысячефутовой глубине на дне озера было именно ему. Если бы Яйцу сделалось совсем уж скучно, оно могло бы просто выйти наружу и заняться ловлей рыбы…

Двое других поднялись на поверхность Большого Медвежьего озера вместе с Эрикой и со мной.

«Шкода» находилась там же, где мы оставили ее девять дней назад: в глубокой пещере, землеройная машина пришельцев мигом вырыла ее в каменистом склоне холма в шести с половиной милях к западу от озера. Места там вполне хватало и для пузыря, и для шлюпки. Мы замаскировали вход двумя или тремя десятками елок, срубленных в близлежащем лесу и, чтобы заметить вход, пришлось бы долго приглядываться. Сейчас, насколько мы могли судить, в радиусе 30 миль не было ни единой живой души. Стояло теплое солнечное утро и, хотя на Большом Медвежьем озере все еще лежал лед, но по тому, как отсвечивал мокрый тающий снег, и по журчащим тут и там ручейкам становилось ясно, что зима подходит к концу. Эрика с Поплавком отправились по делам в пузырь, а мы с Паупаутамом вернулись в шлюпке на дно озера и начали переправлять наверх все необходимое для экспедиции. Через восемь часов мы закончили приготовления, все необходимое, включая и шлюпку, загрузили в пузырь. Я взглянул на синее небо, едва видимое сквозь кроны деревьев.

— Примерно через час стемнеет. Самое время слетать в Йеллоунайф и запастись там кое-чем для нас, людей.

— Ну, тогда в полете туда и начнем наши поиски, — предложил Поплавок. — Глупо терять месяцы в другом полушарии, а потом обнаружить, что цель находилась прямо у нас под носом.

— Думаешь, такое возможно?

— Нет. Да и вообще, вероятность того, что объект находится на Земле, астрономически мала, соответственно, еще меньше вероятность найти его в первый же час поисков.

— Лучше придумай слово посильнее, чем «астрономически», — пробормотал я себе под нос, ведя пузырь в надвигающиеся бледные арктические сумерки на высоте 6000 футов. — Придумай слово в триллион раз сильнее, чем «астрономический»…

— Семьдесят пять миллионов лет назад, плюс-минус пару миллионов в ту или иную сторону, в сравнительно небольшом районе галактики, известном, как Океан Жизни, возникла раса разумных существ, называвших себя Знающими. Они стали просто еще одной из шестидесяти пяти или семидесяти разумных рас, разбросанных по сотням тысяч звезд обширного Океана, и ничем особенным не отличались.

На голограмме, развернутой перед нами Поплавком, появилось существо, согбенной фигурой больше всего напоминающее разумную гориллу. С короткими массивными ногами, несоразмерно маленькой яйцеобразной, лишенной растительности головой, а в верхней части груди имелась третья, довольно длинная рука. Скорее всего, эта рука служила, в основном, для поддержания равновесия при ходьбе, поэтому, по сути, являлась третьей ногой. Даже будучи облаченным в вычурный сине-алый костюм со множеством кружев, складочек, гофре и лент, это существо все равно выглядело трехрукой гориллой, приятной и спокойной…

— Они, в сущности, во многом походили на остальные расы Океана, — продолжал Поплавок. — На заре своей юности Знающие начали быстро распространяться по звездам, они вели себя воинственно, но, в конце концов, столкнулись со звездным Сообществом и получили должный отпор. После этого два или три миллиона лет о них почти ничего не слышали. Единственное, чем Знающие, с точки зрения моего народа, Рин-Гоу, представляли интерес, так это необычным вниманием к некоему объекту, который они называли Включателем.

Перед нами с Эрикой возникло изображение Включателя. Просто не верилось, что мы смотрели на голограмму, созданную семьдесят миллионов лет назад.

— Так это и есть нужная нам штука? — с недоверием спросил я.

— Да, — подтвердил Невидимка. — Я же говорил вам, что эта вещь не обладает какой-либо материальной ценностью.

— Хм-м… — на голограмме Включатель как будто парил на фоне тесно скученных звезд. Отблески их света на блестящей поверхности придавали ему вид какой-то космической станции. Представлял он собой нечто иное, как два блестящих серебристых шара, один в два раза больше другого, соединенных стержнем из того же материала. Середину стержня окутывало золотистое полупрозрачное сияние, похожее на нимб какого-то святого. И, похоже, этот нимб быстро вращался.

— А какого он размера? — совершенно по делу уточнила Эрика. Может, он и в самом деле величиной с космическую станцию.

Паупаутам показал нам его размеры, разведя свои полупрозрачные руки.

— Примерно такой: два на два и с полфута длиной.

— И, по-вашему, он находится здесь, на Земле? В 40000 световых лет от вас и через семьдесят миллионов лет?

— Мы считаем, что это возможно, не более того.

Поплавок между тем продолжал свой урок истории.

— Отношения сверхцивилизованных разумных рас Сообщества складывались ничуть не более гладко и гармонично, чем отношения ваших земных клавов. Имели место раздоры, интриги, конфликты интересов, угрозы, ультиматумы, вторжения и даже периодические военные конфликты, хотя межзвездная война на досветовых скоростях — довольно непрактичное предприятие. Несколько миллионов лет, — поведал Поплавок, — многие расы недоброй завистью завидовали Знающим, гордым обладателям Включателя.

Поплавок показал нам следующее изображение, на сей раз группу Божков. Они отличались высоким ростом, не носили одежды, отдаленно напоминали рептилий и, на мой взгляд, выглядели куда привлекательнее Знающих.

— Божки, — рассказывал Поплавок, — крупными силами обрушились на Знающих. У них имелось две цели: завладеть Включателем и уничтожить Знающих. Но они достигли лишь одной — уничтожили Знающих.

— Так они… истребили… всю расу? — недоверчиво переспросила Эрика.

— Да, причем, до последнего младенца. На двадцати семи планетах. Понимаете, они страшно разозлились, что им не удалось завладеть Включателем.

— Но ведь это… просто ужасно!

— Согласен. Через пятьдесят три года объединенные силы Сообщества полностью уничтожили Божков.

— Ох! — я еще никогда не видел Эрику такой бледной.

— Это был тяжелый, но полезный урок. После этого на протяжении семидесяти миллионов лет ни одна раса даже и не думала о том, чтобы уничтожить какую-нибудь другую расу.

— Аа… как же Включатель? — запинаясь, проговорил я. После краткого экскурса в историю того, каким образом обитатели галактики обделывают свои дела, я чувствовал себя ничуть не лучше, чем Эрика. — Что случилось с ним?

— Когда Знающие поняли, что, скорее всего, обречены, и что Включатель вот-вот попадет в руки Божков, они приспособили к нему двигатель и запустили в пространство с околосветовой скоростью. После этого в своем последнем обращении они объявили всему Океану Жизни, будто отправили его в сторону Малого Магелланова облака, ближайшей к нам галактики, с тем, чтобы он не попал в руки Божков.

— А эта… галактика, она что, где-то недалеко от Земли? — осведомился я.

— Напротив. Она, по крайней мере, в 200000 световых лет от вашей галактики — которую вы, земляне, называете Млечным Путем. И находится в противоположной стороне от вас.

— Так я и думал. Тогда что же вы делаете здесь, на Земле?

— После того, как Божков истребили, о Включателе очень скоро забыли. Практически все, кроме ученых. Да и в самом деле, что можно сделать, даже если кто-то интересовался: ведь его отправили почти со скоростью света в соседнюю галактику. Конечно, живое существо, с технической точки зрения, могло добраться до Малого Магелланова облака и вернуться обратно в течение жизни, но за время его полета прошло бы 400000 лет абсолютного времени. Мало кто из представителей какой-либо из разумных рас настолько интересовался Включателем, чтобы потратить на его поиски полмиллиона лет.

— Да, согласен.

— Лично я, — заявил Тот, Кто Решительно Преследует Маленькую Сине-Зеленую Прожорливую Личинку До Самых Глубоких Корней Дерева Зембок, — не ученый. Однако, среди Рин-Гоу множество ученых. За миллионы лет о Выключателе написали значительное количество книг. Несколько лет назад, занимаясь совершенно другой проблемой, я наткнулся на изложенную в одной из них малоизвестную теорию, доказывающую — на основании достаточно туманных доводов, я уже их и не помню — что Знающие, на самом деле, послали Включатель вовсе не в Малое Магелланово облако, а в диаметрально противоположном направлении.

— Но зачем им это было нужно? — удивилась Эрика.

— Если не вдаваться в подробности, то затем, чтобы сбить со следа своих смертельных врагов, Божков. Там приводились и другие доводы: социальные, политические, этнологические, религиозные, тактические, стратегические и прочие.

— И, все равно, это не такая веская причина провести 40000 лет, пересекая галактику, — заметил я, скептически пощипывая подбородок.

— Верно, — согласился Поплавок. — Однако я и мои коллеги предпочли пойти этим путем. Тем более, что нас не удерживало ничто — ни эмоциональные узы, ни семьи, ни друзья. Поэтому мы и отправились на поиски Включателя. Конечно же, наши шансы найти его крайне малы, но, тем не менее, мы убеждены, что хоть какая-то вероятность есть.

— Вы утверждаете, будто Земля находится в стороне, диаметрально противоположной той, куда, по общепринятому мнению, он был отправлен. То есть, вероятность — сто процентов против одной десятитысячной?

— В принципе, это совершенно некорректный подход к проблеме, но, тем не менее, да. По крайней мере, вероятность, судя по расчетам, примерно такова, учитывая, что галактика к настоящему времени вращается вокруг своей оси уже семьдесят миллионов лет. В действительности же, признаю, нам лишь удалось сузить район поисков до сферического района пространства диаметром приблизительно в сорок световых лет, его центром является звезда, которую вы называете Люйтен 726-8. Внутри этой сферы находятся двадцать семь звезд, причем ваша собственная звезда, Солнце, расположена совсем недалеко от центра.

— И вы собираетесь лично обшарить все эти двадцать семь звезд? — чем больше я узнавал об их экспедиции, тем более дикой казалась мне вся эта затея. — Да, кстати, а сколько вы, ребята, живете?

— Достаточно долго. Когда мы отправились в полет, то, сначала провели восемь с половиной лет по бортовому времени, пересекая основную часть галактики при постоянном ускорении в три «же», достигли околосветовой скорости, а потом летели без ускорения до тех пор, пока не настало время тормозить. Так мы оказались у Люйтена 726-8.

— Что же вы там обнаружили?

— Ничего. У этой звезды нет планет, нет астероидов, нет даже планетного протоматериала. Однако это светило представляло собой точный центр предполагаемого района наших поисков, поэтому мы для верности тщательно обследовали все окрестности звезды. Потом принялись решать, как быть дальше. По ряду причин Солнце показалось нам оптимальным выбором, хотя оно и находилось от Люйтена чуть дальше, чем пять других звезд. Поэтому мы решили отправиться прямо сюда, оставив Гиклас 51–51, Лаланде 21185, Процион, Волк 359 и Сириус на потом. Прибыв сюда, мы больше всего боялись, что здесь может оказаться планета, населенная существами на определенном уровне технического развития. Это помешало бы нам быстро изучить ее с помощью нейтринного сканера, не боясь, что по нам нанесут ядерный удар.

У меня накопилось столько важных и острых вопросов по поводу всей этой, на мой взгляд, совершенно абсурдной и нелепой истории, что я просто не мог сосредоточиться. Сама мысль о том, что три предположительно разумных существа решились на 40000-летний перелет через всю галактику просто на основании какой-то теории, рекомендующей отправиться в направлении противоположном тому, какое считали истинным все остальные, настолько противоречила здравому смыслу, что казалась невероятной. Если они и впрямь надеялись, будто я клюну на подобный бред, то они куда глупее, чем, по их мнению, Эрика и я. С другой стороны, спорить с ними по этому поводу в данный момент казалось безрассудным. Поэтому, в конце концов, совершенно обессиленный, отупевший и втайне решительно настроенный со временем выяснить, как все обстоит на самом деле, я только уточнил:

— Значит, даже в своем практически неуязвимом главном корабле вы все равно опасаетесь ядерной атаки?

— Конечно. А кто же ее не боится? За семьдесят пять миллионов лет никому так и не удалось придумать поле или экран, дающие больше, чем поверхностную защиту от атомных или водородных зарядов. Будь у нас средства защиты, делающие нас неуязвимыми к ним, мы бы не разговаривали сейчас с вами; мы — мои коллеги и я — давно бы уже закончили обследование Земли и, скорее всего, уже летели бы к следующей звездной системе.

Мы с Эрикой обменялись долгими серьезными взглядами.

— Значит, нам предстоит обследовать весь земной шар, и все это — впятером, с нашего пузыря, да?

— Да.

Я вздохнул.

— Ты любишь биться об заклад?

— Об заклад? — Поплавок почти обвил себя одной из своих длинных двухсуставчатых рук. Может, это признак задумчивости? Озадаченности? — А, ты имеешь в виду тех, кто заключает пари?

— Вот именно. Пару часов назад я справлялся в компьютере «Симастера». На 15 сентября на планете Земля существовало 4143 независимых клавов или Свободных Государств. Так сколько же вы готовы поставить на то, в каком клаве мы его, скорее всего, обнаружим? Если, конечно, Включатель на поверхности земли, а не где-нибудь на дне океана.

— Не понимаю, — сказало Яйцо. — Откуда же нам знать, в каком клаве он может находиться?

— Мы этого знать не можем, — пояснил Невидимка, в теле которого начинали полыхать молнии раздражения. — Он имеет в виду, что, по капризу судьбы, мы, скорее всего, обнаружим Включатель там, где меньше всего ожидаем его найти. Я прав, Висюлька?

— Да.

— Хотите сказать, в Нампе? — уточнило Яйцо. — Но почему он должен оказаться именно в Нампе, а не где-нибудь в другом месте? Шансы на это совершенно ничтожны. Я по-прежнему ничего не понимаю.

— И никогда не поймешь, — вмешался Поплавок. Он обхватил свое продолговатое серебристое тело другой рукой и сцепил дюжину длинных тонких пальцев. — Остается только надеяться, что он не там.

Мы все очень на это надеялись.

И там его не оказалось.

Но, может быть, было бы лучше, если бы он оказался именно там.

Глава 20. Динозавры

Я заплатил агентству в Кулумадау арендную плату за «Шкоду-Вагонир» с моего быстро тающего счета в швейцарских франках, полагаясь на обещание Яйца возместить все мои расходы слитками золота стопроцентной чистоты. Крейсерская скорость «Шкоды» составляла 325 миль в час. Это позволяло нам облететь планету всего за семьдесят восемь часов или за три с четвертью дня.

— Но это же невозможно! — взорвался я. Все три пришельца молча вперились в мой калькулятор. — По вашим словам, с высоты 48000 футов ваши маломощные сканеры, ищущие Включатель, охватывают полосу шириной в 118 миль. Да, согласен, это довольно широкий охват. Но окружность Земли по нулевому меридиану составляет 24860 миль, а по экватору — еще больше. Это означает, что, если мы будем облетать планету по меридианам от полюса до полюса, то для сканирования всей поверхности потребуется 211 облетов.

— Слушай, Висюлька, — заговорил Поплавок, — ты…

— А еще означает, что нам придется провести в пузыре минимум 686 дней. А это, в свою очередь, означает почти целых два года поисков чего-то, чего, скорее всего, и в помине нет! Нет, я на такое не согласен! Да, признаю, я дал вам слово. Но я скорее…

— Висюлька, — прогрохотал Поплавок своим грозовым голосом, — выслушай меня! Ты просто совершенно неправильно подходишь к проблеме. Мы не будем летать вдоль меридианов от полюса к полюсу, раз за разом повторно покрывая одну и ту же территорию в полярных областях.

— Нет? Не будем? Тогда как же…

— Мы будем летать по спирали, начав, допустим, от Йеллоунайфа на Большом Невольничьем озере, где, как ты говоришь, вы должны запастись припасами. Мы начнем двигаться по спирали с центром в Йеллоунайфе с радиусом приблизительно в пятьдесят девять миль. Вернувшись в исходную точку, мы развернем первоначальный круг в спираль таким образом, что граница охвата сканеров будет вплотную прилегать к уже обследованному району. Затем мы продолжим полеты по все расширяющейся спирали до тех пор, пока, в конце концов, один из таких витков не окажется равен окружности планеты. Однако, после этого, все последующие витки спирали будут становиться все меньше и меньше. Таким образом, мы избежим накладок, и весь проект может быть завершен за 314 дней. Если не веришь, взгляни на эту симуляцию схемы полетов на мониторе.

— Чушь! — отрезал я, не взглянув на экран, поскольку знал, что в этом случае придется согласиться с очевидным. Но ведь и это почти целых…

— …гораздо меньше двух лет, — вмешалась Эрика, больно ткнув меня локтем под ребра. — Какая великолепная возможность повидать мир! Причем весь мир, весь, вплоть до последнего квадратного дюйма! Я всегда мечтала…

— Ладно, ладно, — угрюмо пробормотал я, чувствуя на себе яростный взгляд Эрики, — только, надеюсь, когда окажемся возле Нампы, сделаем круг как можно шире — если только вы не хотите получить в задницу атомную ракету.

— Да, — согласился Невидимка. — Мы отрегулируем поисковую систему так, чтобы не слишком приближаться к ее границам.

Я взглянул на пришельцев, расположившихся в центре вместилища гармоничной коллективности. Я был рассержен, и в то же время смирился с неизбежным. Как ни посмотри, а они все равно держали меня на мушке — даже на дюжине мушек. Единственное, что они упустили — они не надели нулификатор на Эрику.

— Только попробуйте напялить ей эту штуку, — посулил я Поплавку как-то раз, когда мы остались вдвоем вскоре после ее освобождения, — и я перебью вас. Может, со всеми троими и не совладаю, но уж тебя, Тот, Кто Решительно Преследует Маленькую Сине-Зеленую Прожорливую Личинку До Самых Глубоких Корней Дерева Зембок, достану точно. Надеюсь, ты мне веришь?

Три черных глаза Поплавка спокойно взирали на меня.

— Я верю, что ты попытаешься. И что тогда нам придется убить тебя. А это сведет на нет все наши довольно значительные усилия, приложенные к тому, чтобы сделать тебя полезным союзником. Хорошо, лично я тебе верю: Рин-Гоу заводят подруг примерно так же, как и вы, люди. Однако у Освещающих Путь и Незапамятных это не так, поэтому Паупаутаму и Вечно Бросающему Вызов Номер Семь До 443 Поколения твои чувства будут не так понятны, как мне. Ты можешь поклясться, что твоя подруга никоим образом не будет мешать осуществлению нашего проекта и никому не сообщит о нашем присутствии?

— Клянусь!

— В таком случае, я переговорю с коллегами. Скорее всего, им это не понравится, но, в конце концов они согласятся.

— Спасибо, — муки совести по поводу того, что я солгал монстрам — пусть даже и довольно симпатичным, — готовым в любой момент отрезать мне голову, почти не беспокоили.

Настал третий день наших поисков Включателя, и, двигаясь по все расширяющейся спирали, мы оказались уже в 710 милях от исходной точки в Йеллоунайфе на Большом Невольничьем озере. Мы обшарили уже 23456 миль. Полет проходил на максимальной для пузыря высоте 48000 футов, внизу проносилась сильно пересеченная местность возле западных границ Конфедерации Соединенных Свободных Государств Альберты. Стоял ясный майский день, невероятно глубокое и синее небо, казалось, уходило куда-то в бесконечность. Пришельцы настояли на том, что первые несколько дней будут летать втроем. Поплавок медленно переплывал от транспара к транспару, хрустя красно-желтыми пилюлями и, очевидно, наслаждаясь открывающимися видами. Яйцо нежилось в своем баке с раствором, установленном для него в дальнем конце грузового отсека. Я дремал на довольно узкой, но вполне удобной койке, в так называемой гостиной пузыря. На другом конце мостика — в семи или восьми футах от меня — Эрика и Невидимка развалились в креслах перед пультом управления, пузырь шел почти на автопилоте. Эрика, подперев голову ладонями, любовалась проносящимися внизу пейзажами, а Невидимка одним из своих выпученных глаз следил за показаниями недавно установленных нейтринных сканеров, теоретически они должны были известить о том, что предмет наших поисков находится в радиусе 59 миль от пузыря. А если он окажется под землей, то сканеры способны нащупать его на глубине аж 38 миль под поверхностью.

Мы с Эрикой несколько раз шепотом обсуждали правдивость — или, скорее, неправдивость — истории, поведанной нашими, так называемыми, искателями, о том, почему они оказались на дне замерзшего канадского озера, но наши выводы всегда получались одними и теми же. Если мы не найдем возможности вытянуть из них более подробную информацию, то пока придется принимать на веру то, что они наплели.

— Да и в любом случае, — сердито прошептала Эрика, — какая нам разница, почему они здесь? Какими бы враками они нас ни потчевали, мы все равно связаны с ними.

— Но… но…

— Что, но? Нас должно волновать только одно: найдут они эту свою дурацкую реликвию или нет, а также — скоро или нет. И как скоро мы сможем вернуться к нормальной жизни.

Я мрачно кивнул.

— Да-да, конечно, ты совершенно права. Я больше не буду затрагивать эту тему. Вот только забыть об этом я не смогу…

Сейчас, когда мы находились высоко над Альбертой, Эрика с трудом сдержала зевок.

— Смотри, — указала она, — вон там Парк динозавров Ред-Дир. По крайней мере, так явствует из голокарты, хотя с такой высоты точно не определишь. До сих пор вспоминаю, как я побывала там в семь или восемь лет. Незабываемое зрелище.

— А что такое Парк динозавров Ред-Дир? — довольно равнодушно спросил Невидимка. Думаю, ему наша экспедиция уже наскучила так же смертельно, как и мне. И сейчас он, вопреки своей обычной манере, старался поддерживать разговор просто, чтобы убить время.

— Это огромный заповедник в горах, где уже несколько столетий выкапывают кости динозавров. Там есть музей со множеством разных палеонтологических экспонатов и всякого такого, но больше всего мне понравились динозавры в натуральную величину, установленные там и сям. Их можно рассмотреть со всех сторон, понарошку покормить, поиграть с малышами. Само собой, это просто огромные механические модели, но они казались такими реальными…

— Значит, динозавры — это крупные неразумные животные?

— Просто огромные. Самые крупные из когда-либо населявших Землю. Некоторые из них достигали ста футов в длину. Существовали тысячи разных видов — от небольших до очень крупных. Они доминировали на планете на протяжении миллионов и миллионов лет, задолго до того, как появилось человечество.

— Значит, сейчас их не осталось?

— Конечно же, нет. Они все исчезли практически за одну ночь в результате какой-то глобальной катастрофы, — со своего места на койке я заметил, как Эрика внезапно села прямо. — Это случилось… считается, что это случилось как раз… как раз шестьдесят пять миллионов лет назад — правда, Висюлька?

— Понятия не имею, — пробормотал я без малейшего интереса.

— И все-таки, я совершенно уверена, что… — начала Эрика, но ее слова заглушили раскаты грома Поплавка и писк с возбужденным чириканьем Невидимки.

— Я думаю, что это случилось шестьдесят пять миллионов лет назад. А может, на самом деле, и шестьдесят три или шестьдесят четыре…

Невидимка больше не сидел, развалившись, он выпрямился, будто аршин проглотил, а его гротескная маленькая головка на тонкой шее раскачивалась из стороны в сторону.

— А какова была истинная причина этой катастрофы?

— О, это известно совершенно точно. Тогда в Землю врезался астероид, его еще называют Астероид Судного Дня. Столкновение вызвало ужасные последствия, пыль в атмосфере, потом ужасное похолодание, к которому динозавры оказались не готовы, и оно длилось долгие годы, гигантские приливные волны… — она смолкла. — Так вы думаете, что…

— Почему ты никогда нам об этом не рассказывала?! — с яростью в голосе воскликнул Невидимка, внутри его торса бешено сверкали электрические разряды.

— А с чего? Во-первых, вы никогда не спрашивали. На самом деле, я многие месяцы могу вообще не вспоминать о дино…

— Ничего, — перебил Поплавок, его бледно-желтый парус встал торчком и судорожно подергивался. — Однако теперь, когда мы знаем об этом, мы можем…

— Знаем о чем?! — я окончательно проснулся и сел на краю койки.

Невидимка уставился на меня своими тускло-серыми глазами.

— Разве тебе никогда не приходило в голову, что даже такой небольшой объект, как Включатель, в принципе, обладающий массой приблизительно в сотню ваших фунтов, достигнув скорости света, по массе приближается к астероиду?

— Откуда? Я ведь продавец систем защиты, а не астрофизик. Ладно. И что дальше?

— Мне кажется, по их мнению, — в негромком голосе Эрики сквозил едва ли не благоговейный страх, — этот самый их Включатель шестьдесят пять миллионов лет назад врезался в Землю с околосветовой скоростью и, тем самым, стал причиной гибели динозавров.

— Именно, — подтвердил Поплавок. — Впрочем, если быть точным, то это случилось 63,83 миллиона лет назад, но совпадение таково, что другое объяснение придумать трудно. Теперь, когда нам известно о такой возможности, мы можем получить дополнительную информацию от «Симастера» и…

— Эй, подождите-ка, — перебил я. — Так вы говорите, будто знали, что этот ваш Включатель 40000 лет будет нестись через галактику со скоростью света, а потом врежется в эту планету на той же…

— Нет, — возразил Поплавок. — Фактор скорости ни в чьих вычислениях не учитывался. Как нам говорили, Включатель устроен таким образом, чтобы отделиться от своего движителя и встретиться с поверхностью пункта назначения на скорости не более двух миль в час. Значит, что-то сработало не так.

Я недоверчиво хмыкнул.

— Как же! Не сработало! После того, как он врезался в планету со скоростью света, могу вам точно сказать, что именно не сработало. Мозги ваши не сработали, вот что! — я вскочил, потер руки. Я чувствовал себя счастливым, как никогда: наша работа закончена! — Ну, господа, Паупаутам и Тот, Кто Решительно Преследует Маленькую Сине-Зеленую Прожорливую Личинку До Самых Глубоких Корней Дерева Зембок, рады были познакомиться с вами. Равно как и с вашим замечательным Яйцом. Очень жаль, что ваш поиск закончился столь неудачно, но мы с Эрикой, тем не менее, всегда будем вам очень благодарны. Если вы решите остаться на Земле еще на какое-то время, я уверен, что один из нас сможет выбрать время и выступить в качестве ваших послов или агентов по связям с общественностью…

— Перестань молоть чепуху! — резко оборвал меня Невидимка. — Отталкивающее поле, которым Знающие оборудовали Включатель, защитило бы его от последствий любого возможного столкновения, включая и те, что могли произойти на околосветовой скорости. Тот факт, что это столкновение вызвало катастрофу планетарного масштаба, является еще одним доказательством функционирования поля. И того, что Включатель действительно находится здесь, на Земле. Теперь нам остается только найти его.

— Если только, конечно, — добавил Поплавок после недолгого молчания, — он не захоронен на глубине свыше 38 миль — это превышает дальность действия наших сканеров. А если это окажется так, то что мы будем делать?

Его парус тревожно колыхался.

Глава 21. Лечебница святой Ады Перкинс

Мне повезло, что Поплавок не любил держать пари — пари, предложенное мной несколько дней назад, я бы проиграл. Включатель обнаружился вовсе не в клаве Нампа, похороненный под самой священной реликвией Сыновей Ноя. Он таился в земле, в месте куда более опасном и неожиданном: под лечебницей Святой Ады Перкинс.

— В таком случае, можете о нем забыть, — с отвращением пробормотал я, протирая слипающиеся спросонья глаза в тускло освещенной гостиной пузыря. — Если только не намерены воспользоваться водородной бомбой, чтобы стереть ее с лица земли. В противном же случае можете оставить эту свою штуку в покое на следующие шестьдесят пять миллионов лет.

— Я не понимаю, — произнесло Яйцо.

— Я и сам ничего не понимаю… во всяком случае, многого. Дайте-ка я сперва выпью кофе, может, хоть тогда мозги заработают…

Было 3.37 ночи 9-го мая, и наш пузырь висел приблизительно в тринадцати милях от Уотервилла, штат Мэн. Четыре минуты назад нас с Эрикой, спавших на узенькой кровати в закутке, оборудованном мной в грузовом отсеке, разбудил Невидимка. Мы поспешно натянули на себя одежду и вышли за ним в гостиную. Он выглядел возбужденным, как никогда: внутри бушевала самая настоящая тропическая гроза, в такую я однажды попал на Амазонке.

— То есть, вы и впрямь нашли его? — недоверчиво уточнил я, отхлебывая горячий кофе и задумчиво взирая в непроглядную тьму за транспаром. Единственное, что было видно, так это рассеянные на большой площади крошечные точки света.

— Да. Взгляни на индикаторы, — Невидимка указал на свой импровизированный пульт управления, где перемигивались огоньки, а на мониторах то и дело появлялись загадочные сообщения. — Он — там, примерно в 48,9 мили к востоку отсюда.

— Да, и, как я уже сказал, прямо под Лечебницей Святой Ады Перкинс, — я еще раз внимательно изучил цветную топографическую голокарту острова Маунт-Дезерт, висевшую теперь над пультом управления. На западной оконечности острова яростно мигал небольшой синий огонек — очевидно, там и таился Включатель.

— Ты уверен в этом, просто глядя на карту? — спросил Поплавок.

— Ну, конечно, да. Сами, что ли, по-английски чит… — я смолк, так и не договорив. Конечно же, он не умел читать по-английски, да и никто из пришельцев не умел, хотя я не был уверен насчет переводчика. — Послушайте, — объяснил я, указывая на голокарту. — Видите эти буквы? Они говорят, что весь вот этот район, обведенный красной линией, является территорией Лечебницы Святой Ады Перкинс. Кроме того, он является частью Свободного Государства Западный Маунт-Дезерт. Красная линия означает, что эта территория обороняется официально зарегистрированной системой, включающей ядерные вооружения, не дающие радиоактивных выбросов.

— Официально зарегистрированной? Но кем?

— Организацией Объединенных Свободных Государств. То есть, если мы нарушим их воздушное пространство, они имеют право сбить нас чем угодно, главное, чтобы не оставалось радиоактивных осадков от взрыва. И никто в целом мире даже слова сказать не в праве, — я сделал еще глоток кофе и снова взглянул на приборы, показания которых, по словам Невидимки, свидетельствовали, что мы наконец обнаружили Включатель. — Ты уверен, что мы действительно нашли его? Но как он мог попасть сюда, в Мэн? Мне казалось, что Астероид Судного Дня, по всем известным данным, ударил в район Мексиканского залива в районе полуострова Юкатан. А это, по крайней мере, в двух или трех тысячах миль отсюда.

— Конвекционные потоки, — пояснил Невидимка.

— Конвекционные потоки? А что такое конвекционные потоки?

— Потоки или течения, существующие внутри окружающей их жидкости. Например, здесь, на Земле, в океанах полно течений, движущихся в разных направлениях на различных глубинах и с разными скоростями. Они вызываются разницей температур и плотности в окружающей жидкости, в данном случае — в воде.

— Ты хочешь сказать, что подобные течения имеются и в самой Земле?

— Разумеется. Разве ты не знаешь? Ведь, в основном, ваша планета состоит из жидкой магмы. Как только мы обнаружили точное местопребывание Включателя, я запросил корабельный компьютер, чтобы он дал мне возможные объяснения данной ситуации, насколько она нам известна. Если помнишь, нам говорили, что когда Знающие запустили Включатель, то снабдили его двигателем. Поэтому компьютер высказал следующее предположение: при окончательном сближении с Землей обе части разъединились. Но, вместо торможения, как их изначально запрограммировали, и тот и другой продолжали двигаться с околосветовой скоростью. Однако Включатель, скорее всего, оснастили отталкивающим полем или чем-то в этом роде. Он столкнулся с поверхностью Земли и, не разбившись, проник глубоко в слои жидкой магмы под земной корой. Мгновением позже с Землей столкнулся и движитель, только уже не защищенный отталкивающим полем.

Я непонимающе уставился на него.

— И что?

— А то, что он не был окружен отталкивающим полем и не прошил земную кору, подобно лазерному лучу, пронзающему яичную скорлупу, а взорвался при столкновении, причем, скорее всего, произошел величайший взрыв, когда-либо имевший место на этой планете. Именно этот взрыв вызвал образование Мексиканского залива и уничтожил большую часть живой природы того времени, включая, разумеется, и динозавров.

— Думаю, придется поверить тебе на слово, — немного поразмыслив, заключил я. — А как же Включатель?

— Для конвекционных потоков время в шестьдесят четыре миллиона лет вполне достаточное, чтобы вынести его на поверхность в тысячах миль от места падения. Причем, за это время магма, в которой он находился, застыла и превратилась в изверженные породы, окружающие теперь Включатель.

— Никак не пойму, — сказало Яйцо, придвигаясь поближе к разноцветной голокарте, похоже, внимательно рассматривая его своим безглазым телом. — Ты называешь это место лечебницей. Так почему же его обороняют с помощью ядерного оружия, будто это зона военных действий или всепланетное хранилище ценностей? Ведь по пути мы пересекли границы дюжин других клавов и не имели никаких неприятностей.

— Это ведь не активная враждебность, — пояснил я, — просто разумная предосторожность. Поимев дело с Сыновьями Ноя, вы должны понимать, что на планете множество более чем странных людей.

— Но ведь даже Сыновья Ноя не защищают себя ядерным оружием, — возразил Невидимка.

— Скорее всего, им просто не приходило в голову, что оно им когда-нибудь потребуются, да и платить за него не хотели. А эти люди считают иначе: ядерное вооружение им нужно, и они в состоянии заплатить за него.

— Объясни, пожалуйста, — потребовало Яйцо. — Почему, по их мнению, оно им нужно?

Я пожал плечами и беспомощно взглянул на Эрику.

— Что ты знаешь о перкинитах?

Эрика сонно потянулась.

— Почти ничего. До знакомства с тобой я жила, в основном, в Европе и Азии. А там Ада Перкинс считается просто одной из миллиона других святых.

Я снова повернулся к пришельцам.

— Ладно, я о них немного знаю — или думаю, что знаю — возможно, кое в чем и окажусь неправ, но, вряд ли это имеет большое значение, поскольку Включателя нам все равно не видать. Как своих ушей.

— Позволь нам судить об этом, — перебил Невидимка. — Продолжай.

Мой рассказ занял не более шести или семи минут, и за это время я выложил все, что помнил еще с детства.

Жившая сто пятьдесят лет назад Ада Перкинс была полуграмотной сельской девушкой в глухом уголке Маунт-Дезерта, большого скалистого острова неподалеку от побережья Мэна. Чтобы хоть как-то сводить концы с концами, семейство Перкинсов каким-то образом получило лицензию на содержание частной лечебницы и дома престарелых на территории своей запущенной старой фермы. Легенды начались с тех пор, как Ада Перкинс будто бы исцелила умирающего от рака ребенка. За этим последовали другие чудесные исцеления, причем, по-видимому, достигавшиеся простым наложением рук. Ада Перкинс упорно отказывалась признавать причиной своих успехов божественное вмешательство. Очень скромная, застенчивая и простая, она никогда не приводила никаких объяснений, отказывалась от денег или какой-либо иной платы за свои чудесные исцеления. Она иногда рассказывала только, что время от времени, здесь, на гранитном уступе, где уже второе столетие каким-то чудом ухитрялся не развалиться старый дом Перкинсов, при благоприятных условиях она чувствует, как в нее вливается извне неведомая сила.

Слава ее все росла. Настолько, что в один прекрасный день ее арестовали и судили за медицинскую практику без лицензии.

Ее адвокат, благодарный муж женщины, которую Ада Перкинс как будто бы спасла от верной и мучительной смерти, предложил рискованный вариант защиты: он предложил доказать, что 27-летняя женщина действительно может вылечить рак наложением рук. Суд проходил в соседнем городке Эллсуорт. Судья пошел навстречу: он отправил присяжных в семейную лечебницу Перкинсов, находящуюся в лесистых предгорьях между Индиан-Пойнт и Сомс-Понд. Далее, он отобрал трех добровольцев из ракового отделения Медицинского центра Восточного Мэна, находящегося в соседнем Бангоре. Всех троих мучили ужасные боли, и они явно умирали от рака. Их привезли в лечебницу Перкинсов в сопровождении дюжины разъяренных врачей. Семь часов спустя, когда судья уже готов был объявить, что проверка окончилась безрезультатно, Ада Перкинс, запинаясь, заявила, будто чувствует, как в нее начинает вливаться сила. И одного за другим принялась обнимать умирающих пациентов своими худенькими бледными руками. И один за другим они засыпали крепким здоровым сном. «Когда они проснутся, — гнусаво по-новоанглийски заявила Ада Перкинс, — они больше не будут болеть».

Через два дня все трое проснулись. Их раковые опухоли исчезли. Присяжные признали ее невиновной по всем пунктам обвинения.

Это и положило начало Лечебнице Святой Ады Перкинс. Со временем научное исследование, проведенное наиболее убежденными скептиками, доказало, что на самом деле раковые клетки после ее вмешательства попросту вылечивали сами себя. Однако механизм запуска этого процесса так и не удалось раскрыть, и никто другой ни в лечебнице Перкинсов, ни где-либо еще так и не смог повторить то, что делала она. Ада Перкинс жила в избранной ей самой полу-нищете на семейной ферме, никогда никуда не выбираясь, разве только в Бангор. Дюжины, затем сотни, затем тысячи больных и умирающих съезжались на скалистое побережье острова в надежде спасти свои жизни. Многие из них и в самом деле исцелились. Западный Маунт-Дезерт со временем отделился как от Свободного Государства Северный Мэн, так и от остального острова, и провозгласил себя независимым. Тридцать лет Ада Перкинс в дряхлом фермерском доме продолжала лечить наложением рук умирающих пациентов, а тем временем на территории фермы Перкинсов, акр за акром, возникал огромный медицинский исследовательский центр. Паломники приходили со всего света, и никто не встречал отказа.

Когда Аде Перкинс исполнилось пятьдесят девять, ее зарезал совершенно сбрендивший врач-онколог из Университета Падуи, считавший ее Антихристом. Безумца, в свою очередь, тут же разорвала на куски толпа страждущих, и, как раз после этого, начали предпринимать первые меры по защите периметра Мемориального лечебного центра Ады Перкинс. Аду похоронили на одном из немногих оставшихся на территории фермы Перкинсов клочков земли.

Сорок лет спустя, несмотря на ее полное — и соответствующим образом документированное — неприятие любых форм религии, римско-католическая церковь объявила ее святой. После этого медицинский центр получил название Лечебница Святой Ады Перкинс. Всю территорию Западного Маунт-Дезерта объявили частью Лечебницы, и, чтобы справиться с потоком паломников, в нескольких милях к юго-востоку от острова Грейт-Крэнберри, что в нескольких милях от берега, начали строительство аэропорта.

В 2087 году бомбой был уничтожен простой гранитный памятник, установленный над могилой Ады Перкинс; несколько месяцев спустя сотрудники отдела безопасности «Дженерал Электрик» начали устанавливать первые ядерные оборонительные системы клава.

Паломники продолжали прибывать.

— Вот и все, — зевнув, закончил я, — что знаю. Кроме того, что мы с таким же успехом можем попытаться посадить пузырь на Елисейских полях в центре Старого Парижа и начать рыть шахту глубиной в две мили прямо перед Триумфальной Аркой. На территории Лечебницы Святой Ады Перкинс нам придется ничуть не легче.

В полумраке гостиной воцарилось долгое молчание. Над пультом управления по-прежнему переливалась разными цветами голографическая карта острова Маунт-Дезерт.

Наконец заговорило Яйцо:

— Значит, по-твоему, Включатель заполучить невозможно?

— Да. Абсолютно невозможно, даже если вы решили покончить жизнь самоубийством.

— Хорошо. Но это твое мнение. Теперь я совершенно недвусмысленно выскажу наше мнение: мы должны достать Включатель. Поэтому твоя задача — придумать, как его заполучить. Время роли не играет, мы достаточно терпеливы, ведь продолжительность нашей жизни равняется примерно шестистам вашим годам. Понимаешь?

Я попытался в темноте встретиться взглядом с Эрикой, но не преуспел.

— Отлично, — отозвался я. — Значит, у нас есть шестьсот лет на то, чтобы совершить невозможное. А если к концу этого срока мы так ничего и не сможем придумать, то все равно умрем.

Я отвернулся, чтобы скрыть охватившую меня ярость. Я думал, насколько права была Эрика в своих предположениях, высказанных во время нашего разговора о том, как избавиться от пришельцев. Ну, погодите, придет час, и я без малейших угрызений совести вышвырну вас за борт…

Глава 22. Я иду

— Кстати, а как эта штука работает? — как бы невзначай поинтересовался я, отчаянно пытаясь скрыть охватившую меня нервозность. Возможно, это самый важный разговор в моей жизни…

Я держал в руках землеройный агрегат, а Невидимка стоял в нескольких шагах позади меня. Мы находились в дальнем конце искусственной пещеры, несколько недель назад вырытой для «шкоды» в холмах у Большего Медвежьего озера. Сейчас у моих ног зияла дыра глубиной в двадцать и диаметром пять футов.

— Если ты спрашиваешь, на каких физических принципах основано ее действие, то я до конца не представляю, — признался Паупаутам, указывая на дыру. — Знаю только, что она превращает молекулы того, на чем сфокусирована, в молекулы кислорода. Вот почему во время ее работы всегда дует легкий ветерок. Все это как-то связано с сохранением массы.

— Ого! Чистый кислород?

— Да. Насколько мне известно.

Я взглянул на странной формы двухфутовый предмет у себя в руках.

— А разве это не опасно? От малейшей искры может начаться пожар. Бум! И нет больше ни землеройки, ни Ларри Мэдигана, ни Невидимки. А искра, кстати, вероятнее всего, может оказаться делом твоих рук — стоит тебе только щелкнуть своими электрическими пальцами.

Внутри тела Невидимки блеснула маленькая молния, и он отступил на шаг назад.

— Такая возможность мне в голову не приходила. Я посоветуюсь с остальными.

Я едва сдержал улыбку. Так значит, Невидимка на самом-то деле не был всеведающим гением со звезд. Впрочем, я его таковым никогда и не считал, но все равно приятно в конце концов получить реальное подтверждение своих догадок. Равно как и понять, что он тоже может напугаться.

— Значит, говоришь, Включатель находится на глубине семисот футов?

— Да. Точнее, на глубине семисот тридцати восьми футов. Ниже уровня Лечебницы Перкинс.

— Да, глубокую дырку придется копать такой маленькой штучкой!

— Переводчик изучил геологическую специфику западной части Маунт-Дезерт по сведениям, имеющимся в «Сима-стере». Нам придется рыть шахту сквозь твердые граниты. Как ты сам видел, землеройка копает быстро и чисто, мгновенно запекая породу на стенах. Поэтому опасность обрушения туннеля исключена.

— Хм-м… — я протянул ему землеройку и постучал пальцем по пульту управления. — А насколько узким может быть луч? И есть ли материалы, сквозь которые он не сможет пробиться? Ну, алмазы там, свинец, керамсталь, сверхтвердые сплавы?

— Насколько я знаю, нет. Разумеется, он не справится с отталкивающим полем, но все остальное — запросто. А насчет фокусировки, вот эта кнопка под твоим пальцем позволяет сузить луч примерно до миллионной доли дюйма. А почему ты спрашиваешь?

Я нагнулся над только что проделанной дырой и начал осторожно углублять ее, чувствуя, как по ногам потянул легкий ветерок. Отвечая ему, я почувствовал, что на лбу у меня выступила испарина.

— Вы хотите, чтобы я придумал, как докопаться до объекта через четверть мили скальной породы; я хочу точно знать, какими именно инструментами вы меня снабдите для этой работы. А меньше всего мне хотелось бы на полдороге отрезать себе ногу из-за того, что луч отразился от какой-нибудь старой винной бутылки, брошенной каким-то пьянчужкой сто лет назад.

— Да, это вполне разумно. Мы ведь уже обещали тебе оказывать любую посильную помощь. Ты только попроси.

— Спасибо, — кивнул я. — Непременно. — На самом деле мне больше всего хотелось сказать: «А почему бы тебе ни положить свою остроконечную маленькую головку на край шахты, и тогда мы посмотрим, сколько времени уйдет у землеройки на то, чтобы отделить ее от твоей длинной тонкой шейки?» Будь Эрика со мной, именно так бы я и поступил — кабы точно знал, что нам это сойдет с рук.

Но с тех пор, как мы вернулись на Большое Медвежье озеро после обнаружения Включателя в западной части острова Маунт-Дезерт, пока один из нас, людей находился на берегу, второй пребывал на корабле на дне озера. Несмотря на то, что в повседневной жизни пришельцы были с нами сама любезность, рисковать они не желали: один из нас всегда находился в заложниках.

И, конечно, оставался нулификатор у меня на шее, готовый обезглавить при малейшем проявлении непокорности.

Но все это, мрачно поклялся я себе, фокусируя луч землеройки и продолжая вгрызаться в землю, очень скоро изменится. Берегитесь, монстры, я иду!

Глава 23. Землеройка

Мы с Эрикой постепенно начали представлять устройство корабля, пронесшего трех чужаков через пропасть в 40000 световых лет, а теперь лежащего на дне арктического озера. Он имел практически яйцевидную форму, хотя немного более продолговатую, чем наш общий друг Яйцо, длину примерно 165 футов, а диаметр в самом широком месте — 45 футов. Большую часть внутреннего пространства занимала энергетическая установка, скрытая запертыми от нас дверями. Ходовой мостик находился в носовой части над энергетической установкой. Нам довелось побывать там всего два или три раза, поэтому увидели мы слишком мало и не успели понять, чем их рубка управления отличается от аналогичных помещений в наших, куда более скромных, межпланетных кораблях. За исключением того, что здесь отсутствовали иллюминаторы и транспары.

Вместилище коллективности, которое я до сих пор называл гостиной, находилось примерно посередине корабля, как и несколько небольших помещений, где пришельцы спали или уж не знаю чем занимались, пока мы их не видели. Грузовой отсек, в коем покоился «Симастер», располагался в кормовой, противоположной от мостика части. Мы знали о существовании, по меньшей мере, двух шлюзов: один имелся в грузовом отсеке, через него затаскивали «Симастер», а второй рядом с мостиком, через него вылетала шлюпка. В одном из центральных отсеков хранились еще три шлюпки, но я не понимал, как вывести их наружу, если возникнет необходимость. Между отсеком со шлюпками и грузовым, вдоль узких коридоров находилось еще несколько дюжин небольших пустующих помещений, больше всего напоминающих тюремные камеры. Принудительные уроки языка происходили как раз в одном из них.

И еще два помещения на корабле заслуживали внимания. Одно из них использовалось под оружейную и располагалось рядом с рубкой. Как и энергоотсек, оно всегда было под замком. Сейчас за его дверями хранилось и все оружие, изъятое с «Симастера». Я обратил внимание на то, что дверь в оружейную комнату отпереть могли только все трое — Яйцо, Поплавок и Невидимка — вместе, действуя одновременно. То ли по причине невероятно сложного замка, то ли никто из троих не доверял остальным настолько, чтобы позволить им самостоятельно наведываться в оружейную…

Другое помещение, особенно интересующее Эрику и меня, служило складом инструментов и мастерской одновременно. Поначалу его не открывали, но по мере того, как все насущнее становилась проблема извлечения Включателя, мы все больше и больше времени проводили в мастерской, пришельцы и сами внимательно изучали хранящиеся там разнообразные инструменты и приспособления. Со временем, возможно, по забывчивости, а возможно, и из-за привычки постоянно видеть там Эрику и меня, они перестали запирать двери.

И вот сейчас мы с Эрикой притаились в уголке тускло освещенной мастерской, готовые предпринять первый, а может, и последний, шаг к открытому восстанию.

— А ты уверен, что полностью доверяешь мне? — прошептала она.

— Человеку, нырявшему из пузырей с высоты 40000 футов без парашюта? — я крепко сжал ее руку. — У тебя нервы куда крепче моих. Вперед!

Она поднесла землеройку к моей обнаженной шее, приставила ее конец к ошейнику-нулификатору, готовому в любой момент обезглавить меня, и мягко положила пальцы на панель управления.

— Не шевелись, — прошептала она, — только, пожалуйста, не шевелись…

— Уж будь уверена, — я буквально застыл от напряжения. Эту землеройку мы обнаружили четыре дня назад в самом дальнем углу мастерской, и она выглядела точно так же, как и та, что пришельцы держали в запертой оружейной комнате, но была ли она такой же? А если даже и так, сможет ли она перерезать предположительно несокрушимый нулификатор до того, как тот отрежет мне голову?

— Готова…

Я зажмурился. А вдруг, даже при удачном исходе, в нулификаторе сработает специальный выключатель и напоследок активирует автоматику? Я с трудом сглотнул. Ну ладно, я-то просто отдам концы, зато Эрику ждет куда больший ужас — мое обезглавленное тело, падающее на нее… Впрочем, она куда более отважна, чем я…

Я почувствовал кратковременный жар на коже шеи. Открыл глаза.

Нулификатор висел у меня на плече.

Я все еще был жив.

Я вгляделся в бездонные васильковые глаза Эрики. Никогда не видел ничего более прекрасного.

— Спасибо, — пробормотал я.

— Да, — тихо выдохнула она.

Глава 24. Восстание

Теперь, когда мне больше не угрожал нулификатор, я знал, что могу хладнокровно воспользоваться землеройкой и, в случае, если они на меня нападут, порубить троих пришельцев на мелкие кусочки. Хотя успех зависел слишком от многих случайностей. Мы знали, что Невидимка на шлюпке отправился на поверхность с припасами для пузыря. Яйцо предположительно находилось в своем любимом баке. А Поплавок храпел в своей каюте — именно поэтому мы и выбрали именно этот момент для действия. Возможно, нам бы и удалось покончить с Поплавком и Яйцом до возвращения Невидимки, а потом застигнуть врасплох ничего не подозревающего последнего пришельца, когда он будет выходить из шлюпки. Может быть.

А может, и нет. Предположим, когда мы перерезали нулификатор, вдруг да сработал какой-нибудь сигнал тревоги? В этом случае все пришельцы запросто могут поджидать нас с оружием наготове…

Один из них действительно поджидал нас.

Но к тому времени мы значительно превосходили его огневой мощью. Через двадцать секунд после того, как я сбросил с плеча остатки нулификатора, мы с Эрикой выжгли диафрагму и проникли на мостик в носу корабля. Зазвучал сигнал тревоги. Еще через десять секунд мы прожгли дыру и в стене оружейной комнаты. Раздалась какофония тревожных сигналов. В оружейной оказалось много незнакомого мне оружия. Не обращая на него внимания, я схватил землеройку, тщательно запертую Невидимкой после наших экспериментов на берегу, свое плазменное ружье, два плазменных пистолета и бросился обратно на мостик. Эрика стояла там, направив ствол прихваченной из мастерской землеройки на выжженную нами входную диафрагму. Ее обычно улыбающееся лицо стало непреклонным и решительным. Я вручил один из плазменных пистолетов.

— Знаешь, как им пользоваться?! — громко крикнул я, стараясь перекричать вопящие сигналы тревоги.

— Да.

— На самом деле, тебе вовсе не обязательно выполнять все, чем я буду им грозить, сама понимаешь. Если со мной что-нибудь случится, я уверен, ты найдешь какой-то другой способ…

— Я все сделаю, как надо, — мрачно перебила она. — Поверь, сделаю.

Я ей поверил.

Чмокнул в нос и крадучись отправился на обход корабля.

— Поплавок, — окликнул я минуту спустя, выглянув из-за угла сводчатого прохода, ведущего во вместилище гармоничной коллективности, — дружище Поплавок! — Рин-Гоу висел под потолком, держа в руках какое-то устройство — явно оружие. — Я бы мог рассечь тебя надвое землеройкой, и ты бы даже почувствовать ничего не успел. А еще я мог бы аккуратно поджарить тебя вот из этого плазменного ружья. Но я не собираюсь убивать тебя, если только ты меня к этому не вынудишь. Я просто хочу поговорить. С тобой, с Яйцом и с Невидимкой. Так что советую не противиться. Не знаю, как другие, но, честно говоря, не думаю, что ты настоящий воин.

Оружие в руках Поплавка задрожало.

— Неужели ты действительно собирался убить меня?

— Нет, просто мог. Моя землеройка по-прежнему направлена на тебя, да и ружье тоже. Желаешь, чтобы я продемонстрировал?

— Нет, — он начал медленно опускаться вниз, его парус возбужденно мотался из стороны в сторону. — Неужели ты действительно так нас ненавидишь?!

— А что бы вы чувствовали на моем месте? Вы напялили на меня этот свой нулификатор, а потом отказались снять его. Разве этого недостаточно?

— Да, теперь я тебя понимаю. Чего ты хочешь?

— Прежде всего, я хочу, чтобы ты отключил все эти проклятые сигналы.

— Для этого мне нужно попасть на мостик.

— Тогда придется потерпеть. Скажи Яйцу и Невидимке, где бы они там ни были, что теперь им следует приближаться ко мне очень и очень осторожно. Я подключил к своей центральной нервной системе специальный сигнализатор, — я постучал пальцами по груди. — Любое воздействие на мою нервную систему, превосходящее определенный порог, подаст сигнал Эрике. Она забаррикадировалась на мостике. Получив сигнал, она тут же воспользуется второй землеройкой и, прежде всего, уничтожит там все приборы. Затем проделает проход в энергоотсек и уничтожит установку. После этого вы станете постоянными жителями Земли на все оставшиеся шестьсот лет. Если, конечно, Эрика, в конце концов, не решит проделать отверстие в обшивке, а тогда в корабль хлынет пара миллионов тонн воды. Понимаете, когда двое землян образуют пару, их связь очень сильна: если умирает один, то другой обычно следует за ним.

Тот, Кто Решительно Преследует Маленькую Сине-Зеленую Прожорливую Личинку До Самых Глубоких Корней Дерева Зембок отложил свое оружие на одну из стоящих в гостиной кушеток странной формы.

— Я сообщу остальным, — кратко прогрохотал он, правда, на сей раз раскаты грома показались мне несколько глуховатыми.

Появилось Яйцо, с которого все еще капал раствор. Вокруг него мерцало защитное поле. В одном из щупалец пришелец держал какой-то небольшой предмет, скорее всего, оружие.

— Если только эта штука не убьет нас с Эрикой одновременно, — предупредил я, — то пока ты не навредил сам себе, советую засунуть его обратно в пояс.

— Нет, я буду держать его наготове до тех пор, пока не вернется Паупаутам. Однако я не воспользуюсь им, чтобы убить тебя.

— Ты меня очень успокоил, — ответил я, стараясь, чтобы в голосе звучало как можно больше бравады. Я надеялся, что Эрике слышна хоть небольшая часть происходящего. На самом деле, у меня не было никакого сигнализатора: пришельцы вполне могли тихо покончить со мной, а затем захватить ее прежде, чем она успеет среагировать. — Когда вернется Паупаутам?

— Скоро. Он уже в курсе дела.

Мы ждали. Через минуту или около того оглушительный перезвон неожиданно стих.

— Эрика! — встревожившись еще больше, крикнул я. Если с ней что-нибудь случилось…

— Все в порядке, Ларри! Я просто кое-что сожгла, чтобы избавиться от этого шума.

— Отлично! Паупаутам возвращается. Будь особенно осторожна, когда он вылезет из шлюпки. Если он даже подмигнет тебе, стреляй не задумываясь!

Прежде чем мы услышали звук открывающегося шлюза и шум откачиваемой воды, прошло долгих сорок минут. Я еще крепче стиснул плазменное ружье. Если только Невидимка попытается что-нибудь сделать с Эрикой, мне придется как-то укрыться, прежде чем Яйцо успеет напасть на меня…

Но Невидимка молча вошел во вместилище гармоничной коллективности с пустыми руками, а внутри него на сей раз мелькали лишь отдельные искорки. Выпуклые глаза мельком взглянули на меня, и Невидимка плюхнулся на кушетку, возле которой парил Поплавок.

— Ты воспользовался землеройкой, чтобы срезать нулификатор, — констатировал он.

— Да.

— Мы сглупили. Но ты очень рисковал. Я дважды видел, как два других… существа пытались сделать то же самое. В обоих случаях при попытке уничтожения нулификаторы сработали, и оба лишились голов.

Я улыбнулся. Ничего смешного в этом не было, но я постарался изобразить как можно более хищную улыбку.

— Значит, вы неправильно надели его.

— Да. Чего ты хочешь?

— Вы понимаете, что сделает Эрика, если вы убьете меня или попытаетесь захватить в плен?

— Да.

— Вы верите, что она приведет нашу угрозу в исполнение?

— Да. Вы оба очень отважные и очень изобретательные люди. Но к чему все это? Каковы ваши требования?

— Мы хотим знать правду.

— О чем?

— О том, что вам от нас нужно. О том, зачем вы здесь на самом деле. О том, что вам на самом деле надо.

— Мы же говорили тебе, — произнесло Яйцо, по-прежнему сжимая в щупальцах оружие. — Мы прибыли сюда в поисках Включателя. И не желаем зла ни тебе, ни твоей подруге, ни вашей расе. Как только мы получим Включатель, то немедленно покинем вашу планету.

— Оставив нас с Эрикой живыми и невредимыми?

— Да. Какой нам смысл убивать вас, если мы достигнем своей цели?

— А чтобы мы не смогли рассказать остальным о вашем существовании. А может, и просто на всякий случай.

— После того, как Включатель окажется у нас, и мы улетим, какая нам разница — узнает ваша раса о нашем существовании или нет? Нам это никакого вреда не причинит. Но у переводчика возникли трудности с другими понятиям, из тех, что ты употребил в разговоре со мной. Если приведенные им эквиваленты верны, то Незапамятные просто неспособны испытывать подобные эмоции. Мы убиваем своих врагов, поскольку это необходимо, потому что они напрямую угрожают нам, но уж, конечно, не потому, что они нам просто не нравятся. Разумеется, я не могу говорить от имени своих коллег.

Я напряженно вглядывался в пришельцев, пытаясь представить, какие мысли сейчас вихрятся в том, что служит им мозгами.

— Ладно, поговорим об этом позже, — наконец продолжил я. — А сейчас попытаемся докопаться до правды.

— Но ведь мы и так уже сказали тебе всю правду, друг Висюлька, — удивился Поплавок.

— Да неужели?! В самом деле? Так, значит, вы — ты, Поплавок, ты, Яйцо и ты, Невидимка, просто искатели, и ничего больше? Если так, то вы самые странные искатели, каких я когда-либо встречал.

— Почему ты так считаешь? — пропищал Невидимка.

— Всего трое искателей в таком огромном корабле, способном вместить три или четыре дюжины человек. Трое искателей, пролетевших 40000 световых лет в поисках штуки, которая по всем данным должна находиться в шестидесяти четырех миллионах световых лет отсюда и по-прежнему удаляться. Трое искателей, даже не представляющих, как откопать то, за чем они гонялись, после того, как его удалось найти. Да все это попросту смехотворно! Трое искателей, пустившихся через всю галактику в весьма специфическом направлении, прямо к Земле, только потому, что все остальные на протяжении шестидесяти миллионов лет искали в диаметрально противоположном. Да я сейчас просто умру со смеху!

— Мы вовсе не пытались рассмешить тебя, — возразило Яйцо.

— Да что ты?! Тогда расскажите мне хоть частичку правды. Для начала. А потом, возможно, это войдет у вас в привычку.

— А как мы узнаем, веришь ты нам, или нет? — осведомилось Яйцо, этот пришелец всегда задавал наиболее жесткие вопросы.

— Никак. Я буду решать это на основании собственных ощущений. Если я решу, что вы по-прежнему врете, то смысла продолжать дискуссию не будет. Я убью Невидимку, затем, если смогу, — Поплавка, а потом попытаюсь прикончить Яйцо. Оно, в свою очередь, тоже попытается убить меня. После этого Эрика уничтожит корабль. Если Яйцу удастся выбраться из корабля, оно с легкостью сможет провести следующие шестьсот лет в одиночестве, плескаясь в Большом Медвежьем озере.

— Ты действительно сделаешь это?

— Не сомневайся.

— Но почему первым ты убьешь именно меня? — поинтересовался Невидимка.

— Вряд ли мне удастся прикончить Яйцо, поскольку оно защищено полем. Кроме того, я считаю тебя куда более опасным, чем Поплавка. Поэтому, ты будешь первым.

— Понятно, — Паупаутам принялся что-то щебетать и чирикать своим товарищам, причем нам, землянам, перевод не предлагался.

— Я буду говорить за всех, — наконец объявил Поплавок. Его парус медленно поднялся со спины и распустился. — Вообще-то, добавить почти нечего, за исключением нескольких подробностей.

— Ты рассказывай в общих чертах, а если мне понадобятся детали, я тебе скажу.

— Хорошо. В принципе, мы — именно те, за кого себя выдаем, и это истинная правда. Единственное, о чем мы умолчали — и с нашей точки зрения это не имеет большого значения, — что мы, как ты совершенно правильно догадался, просто любители, а не профессионалы. Именно поэтому мы попали на Землю, а не куда-либо еще.

Я подбодрил его движением ружья.

— Вот и отлично, совсем неплохое начало. Давай дальше!

— В Океане Жизни есть планета под названием Юватари, она населена расой, именующей себя Серьезными. Во всем остальном Сообществе их считают очень жестокими, скрытными, негостеприимными и ненавидящими другие расы. Кроме того, живут они, в основном, в темных пещерах и лабиринтах под землей, питаясь тем, что большинство других разумных рас считает отталкивающим и омерзительным. Думаю, вы, земляне, назвали бы их чем-то вроде улья, муравьями или термитами с коллективным разумом, а не отдельными разумными существами. Все это делает их совершенно чуждыми большинству остальных рас Сообщества. Поэтому очень мало кто посещает планету Серьезных. Однако Вечно Бросающий Вызов Номер Семь До 443 Поколения, Паупаутам и я, к нашему великому сожалению, оказались среди этих немногих.

Паупаутам, насколько я понял, вольный торговец или купец, перелетающий из системы в систему в своем собственном маленьком корабле и торгующий всякой всячиной. На предыдущей планете он приобрел несколько машин, быстро и дешево производящих самые сложные конструкции, они просто поглощают руды и почву, а потом выдают уже готовые изделия. Он решил, что такая техника очень заинтересует Серьезных, поскольку избавит их от излишнего труда, на строительство всего одного подземного сооружения у них обычно уходит целое столетие. А все из-за того, что они до сих пор пользуются древним методом строительства. Для того, чтобы придать связующему раствору нужные свойства, они, при помощи особого рта, расположенного на брюхе, жуют каждую порцию по пять-шесть часов кряду. Паупаутам продемонстрировал свое оборудование одному из знатных представителей этой расы, и тут же был брошен в тюрьму по обвинению в активной антигосударственной деятельности и подготовке революции путем подрыва веры в традиции.

— Фак! — с отвращением воскликнул Невидимка, во всяком случае, так мне показалось. — Термиты! Жалкие обитатели ульев! Да их только каблуком давить!

— Вечно Бросающему Вызов Номер Семь До 443 Поколения тоже не повезло, — указывая на Яйцо, продолжал Поплавок. — Он был членом экипажа торгового судна — одного из тех межзвездных кораблей, что предназначены для посадки на воду, а не на сушу. Бросающий Вызов как раз занимался ремонтом корпуса в порту Аквис-Абис, когда к нему подошла группа археологов-Серьезных и наняла в качестве водолаза, чтобы он помог им раскопать останки очень древней, недавно обнаруженной субмарины. Не успел Бросающий Вызов приступить к делу, как его обвинила в шпионаже другая группа археологов, соперничающая с первой. Так он угодил в ту же самую тюрьму, где томился Паупаутам.

— Начинаю видеть картину в целом, — усмехнулся я, несмотря на свое отчаянное положение. — А что же совершил ты, дружище Поплавок, чем вызвал неудовольствие Серьезных?

— Ха! Вообще ничего, с точки зрения любого, кто не страдает патологической ксенофобией! В вашем языке не существует точного эквивалента названия моей профессии или занятия, но можешь считать меня чем-то вроде журналиста-исследователя-ученого-трубадура-паломника. Мне было… ну, скажем, поручено написать доклад об огромном, находящемся в подземной пещере, полудрагоценном камне, которому Серьезные поклонялись и называли Камнем Души. По их верованиям, он позволяет одному индивидууму глубоко заглянуть в душу другому. Ну, сам понимаешь, почему подобный объект не может не интересовать любое мыслящее существо. Казалось, я запасся всеми необходимыми документами, пропусками и разрешениями, чтобы осмотреть этот весьма примечательный объект. Однако когда я, наконец, очутился возле него, меня тут же арестовали за святотатство первой степени, поскольку уже само мое, инопланетянина, пребывание поблизости от священной реликвии сочли кощунством.

— То есть, тебя бросили в ту же тюрягу, что и Яйцо с Невидимкой.

— Да, хотя тогда я об этом еще не знал. Тюрьма оказалась просто отвратительной. У Серьезных существует один-единственный суд в подземном городе Дордифуме. Там они отправляют правосудие в отношении тех немногих представителей других планет, у кого хватило ума наведаться к ним, причем Серьезные признают лишь один вид наказания — смертную казнь. Нас держали в камерах-одиночках глубоко под землей несколько месяцев, пока не собралось очередное ежегодное заседание суда. Наконец нас троих вытащили из камер и через Зал Возмездия Преступникам повели на Высший Совет Правосудия. Залу почти семьдесят миллионов лет, и он буквально заставлен кристаллизованными останками различных преступников, нарушивших законы Серьезных.

— Кристаллизованные преступники? — недоуменно переспросил я.

— Да-да. Кристаллизованные сразу после вынесения приговора в назидание будущим нарушителям закона. У Серьезных существует очень сложная технология, позволяющая делать это практически мгновенно, хотя я не знаю, болезненно это или нет. Там находились представители дюжин рас со всей галактики. Несмотря на собственное отчаянное положение, я успел заметить немало интересного. Среди них находились, например, существа такие же полупрозрачные, как наш друг Невидимка, причем, некоторым из них исполнилось много-много миллионов лет, то есть, древнее не придумаешь. А у одной из стен зала стояла фигура, страшно похожая на Знающего, определенно, один из редчайших образчиков, сохранившихся в галактике. Мне очень хотелось бы рассмотреть его поближе, но нас уже притащили на Высший Совет Правосудия, где наскоро признали виновными по всем пунктам.

— Но ведь они не кристаллизовали вас, — заметил я.

— Нет. Незадолго до нашего появления Серьезные разработали новый способ расправы с преступниками. Нас троих подняли на поверхность и поместили в камеры на том самом корабле, где мы сейчас находимся. Этот инопланетный корабль построили Звездные Искатели. Серьезные конфисковали его несколько десятков лет назад, казнив всю команду по обвинению в различных преступлениях. Теперь корабль использовался для доставки заключенных к месту казни: центру тамошней звездной системы, чтобы предать их сожжению в недрах светила, дабы ни одна молекула тела казненного преступника никогда не осквернила их планеты.

— Сложное решение проблемы, на живущих под поверхностью планеты все это, вряд ли, как-то могло повлиять, — удивился я.

— Так подумали и мы. Мы все время разговаривали друг с другом. По натуре Серьезные — космонавты никудышные, а экипаж вообще слабо разбирался в корабле. Кроме того, наши тюремщики вели себя крайне небрежно. Как раз перед тем, как нас собирались отправить на свое солнце, Паупаутам парализовал двоих электрическими разрядами, а потом нам втроем удалось захватить и весь корабль. Мы избавились от экипажа и стали думать, что делать дальше. Как я уже говорил тебе несколько недель назад, представители моей расы, Рин-Гоу, к тому времени занимались проблемой Включателя уже несколько столетий. Мы же теперь считались официально осужденными преступниками, и по законам всего Сообщества подлежали аресту на любой из планет Океана Жизни, поэтому выбор у нас был невелик, зато мы располагали межзвездным кораблем. В одном из разговоров я вскользь заметил, что раз уж нам делать нечего, возможно, имеет смысл пересечь галактику и поискать Включатель. К моему удивлению, друг Яйцо неожиданно заявил, что, мол, точно знает, где его искать.

— Что?! — я обернулся к невозмутимому и практически безликому Вечно Бросающему Вызов Номер Семь До 443 Поколения. — Откуда он мог это узнать?

— Ты же помнишь о его довольно специфической способности видеть в гораздо более широком диапазоне электромагнитного спектра, чем ты или я.

— Да. Не понимаю, как он это делает, но то, что он проделал с пузырем-камикадзе над Нампой, убедило меня в его способностях.

— Причем, этого не понимаю не только я, но и само Яйцо. Оно просто все это видит. А сообщило оно мне и Невидимке вот что: долгие месяцы одиночного заключения в ожидании суда, оно убивало время, тренируясь простирать свое восприятие как можно дальше. По-видимому, прямо за стенкой камеры располагался Зал Возмездия Преступникам, о котором я уже упоминал.

— Этот тот, где в качестве экспонатов находились кристаллизованные преступники?

— Именно. И один из них — Знающий. Этот экспонат стоял вплотную к стене, а по другую ее сторону томился беспомощный друг Яйцо.

— Кажется, я уже догадался, что ты хочешь сказать…

— Да. У него в распоряжении оказались долгие месяцы, и он имел возможность подробно изучать Знающего, стоявшего там много миллионов лет. В кристаллизованных руках Знающий продолжал стискивать вещь, я не могу назвать ее иначе, как миниатюрной копией Включателя, или, возможно, миниатюрным пеленгатором Включателя. Как бы там ни было, он все еще работал, Яйцу с его уникальными способностями это стало понятно. Очевидно, этот конкретный Знающий оставался одним из тех немногих, кому удалось избежать смертоносного нападения Божков. Возможно, он, как и я, прилетел сюда, чтобы своими глазами взглянуть на Камень Души и оценить его свойства, попытаться понять, нет ли у того чего-нибудь общего с Включателем. Впрочем, этого мы никогда не узнаем. В общем, его кристаллизовали вместе с этим приспособлением, и он простоял так шестьдесят миллионов лет или около того. И все это время устройство в его руках продолжало отслеживать маршрут Включателя, пересекающего галактику.

— По направлению к Малому Магелланову облаку, — сухо вставил я. — В двухстах тысячах световых лет отсюда.

— Так считалось, но Вечно Бросающий Вызов Номер Семь До 443 Поколения мог ясно видеть некий эквивалент того, что мы с тобой могли бы назвать исходящим из устройства лучом света, направленного в очень специфическом направлении. Конечно, он и понятия не имел, куда тянется луч, или зачем, он только понимал, что луч тщательно сфокусирован, исключительно мощен и направлен на что-то, находящееся на невообразимом расстоянии.

Я негромко вздохнул. Может быть, туманная, обобщенная ложь теперь сменилась крайне подробной? Намного ли все это правдоподобнее того, что они рассказывали мне раньше?

— Ты утверждаешь, будто Яйцо могло видеть сквозь каменную или бетонную стену кристаллизованные останки Знающего и его прибора, и даже то, как он принимает невидимый сигнал за триллион триллионов миль? И будто бы никто другой не мог этого заметить и никогда не замечал?

— В общем-то, да. Но учти: изо всех рас, населяющих Океан Жизни, только Незапамятные обладают такими возможностями видеть электромагнитные колебания. Для всех остальных представителей шестидесяти пяти разумных рас предмет в руках Знающего показался бы просто мертвым кристаллом. А как, по-твоему, много ли Незапамятных — как ты помнишь, водной расы — могло побывать в подземельях Серьезных, да еще поблизости от Знающего? Скорее всего, он оказался там первым и единственным за шестьдесят миллионов лет.

— А когда вы, захватив корабль, бежали, он по-прежнему мог видеть этот направленный на Землю луч?

— Нет. Чем дальше мы удалялись от Знающего, тем хуже Вечно Бросающий Вызов Номер Семь До 443 Поколения улавливал луч и в конце концов, когда мы оказались в нескольких сотнях световых лет, перестал воспринимать совсем. Но у него в памяти уже запечатлелись направление и мощность сигнала, поэтому продолжать улавливать его больше не требовалось.

Я некоторое время обдумывал услышанное, раздраженно баюкая плазменное ружье.

— Итак, теперь ты утверждаешь, что наше Яйцо, помимо прочих своих многочисленных талантов, является еще и чем-то вроде компаса или гироскопа?

— Что-то вроде того, — согласился Поплавок. — Поверь мне, друг Висюлька, мне его способности кажутся такими же загадочными, как и тебе. Но я научился принимать их как должное. И лучшим доказательством их существования является тот факт, что мы здесь.

— Значит, он просто сказал вам: «Разворачивайте корабль вон туда, и полным ходом — к Земле!»

— Можно сказать и так. Он знал точное направление и практически точное расстояние до сигнала, то есть, до точки, откуда он исходил. Как я уже говорил, эта точка вроде бы находилась где-то в районе Люйтена 726-8. А это, учитывая расстояние от Юватари, планеты Серьезных, совсем незначительная погрешность. Возможности Вечно Бросающего Вызов Номер Семь До 443 Поколения, конечно, удивительны, но ведь точность их не стопроцентна до миллиардной степени после запятой!

— Да, думаю, нет, — я бросил на Поплавка мрачный взгляд. — И это все? Так вы и попали сюда, на Землю?

— Да, так мы сюда и попали.

— Странная история, — констатировал я с изрядной долей сомнения. — Думаю, у нее есть и другая сторона, наверняка, Серьезные изложили бы ее совсем по-другому, так всегда бывает.

— Верно, — не стал спорить Поплавок. — Но тебе придется преодолеть 40000 световых лет, чтобы услышать мнение Серьезных. Вряд ли ты на это пойдешь.

— Точно, — хмыкнул я. — Эрика! — Я окликнул ее, не отрывая взгляда от пришельцев. — Ты все слышала?

— Да!

— И что ты думаешь?

— Мне кажется, он говорит правду — по крайней мере, так он все это представляет.

— Да, — согласился я. — Я тоже так думаю. — Я повернулся к пришельцам. — Еще два вопроса.

— Задавай, — милостиво разрешил Поплавок.

— Что именно вы собираетесь делать с Включателем если… мы достанем его?

— Понимаешь, Висюлька, мы и сами еще не знаем. Честно говоря, никто из нас об этом до сих пор не задумывался просто потому, что наши надежды его обнаружить слабы.

— Ладно, это достаточно честный ответ, — неохотно признал я. — Тогда, второй вопрос. Почему мы с Эрикой должны отдать наши жизни за какую-то бесполезную реликвию, которую, если мы даже и заполучим, то только для того, чтобы вы покрыли еще 40000 светолет, а потом загнали ее кому-нибудь?

— Почему? Потому что мы до сих пор вели себя с тобой честно и полностью доверяли. Мы выполнили свою часть сделки. Почему же ты не хочешь выполнить свою?

Я сердито скривился.

— По-твоему, нулификатор на шее — это честное и доверительное отношение?

Парус Поплавка зашевелился, будто под легким ветерком.

— Боюсь, друг Висюлька, это всего лишь небольшая невинная шутка, предложенная тем, кого ты называешь Невидимкой. На самом деле твой нулификатор просто кусок коммуникационной ленты для односторонней связи, видом и цветом очень похожей на настоящий нулификатор. Мы решили, что это окажет на тебя благотворное влияние.

Невидимка даже не представлял, насколько близок он был к тому, что я его поджарю заживо струей плазмы. Несколько мгновений мой палец плясал на спусковом крючке плазменного ружья, затем я яростно швырнул его на ближайшую кушетку.

— Ладно, — с отвращением скривился я, — думаю, вы рассказали мне правду. Настолько, насколько ее могли рассказать трое таких изобретательных лжецов, как вы. Эрика, выходи! Сделка есть сделка: будем добывать Включатель.