Исход неясен III

Эпизод 1:Хогвартс, 3 ноября1995 года

Конечно же ему пришлось нелегко. Да и кому бы на его месте было просто? Мало того, что долгие годы он незаслуженно считался Мальчиком-Который-Выжил и вынужден был, как умел, нести это бремя, так теперь вдруг выяснилось, что на самом деле он всего лишь Мальчик-Получивший-Кирпичом-в-Лоб. То есть, Гарри Поттер тогда действительно выжил, — что есть, то есть, — но ничего похожего на подвиг в этом его выживании не было. Подвиг совершила, — если магический выброс можно считать личным достижением, — его сестра. А он в этой истории скорее пострадавший простофиля, чем герой или что-нибудь еще в этом же роде. Впрочем, это ему как раз никак не мешало. Он все равно никогда не хотел быть избранным и никакой радости по этому поводу не испытывал. Так что, и жалеть было, в сущности, не о чем. Проблема, если честно, состояла в другом. С тех пор, как Гарри узнал о бесследно исчезнувшей, словно канувшей в Лету[2] Гарриет, он часто и подолгу о ней думал, переживал за нее и мечтал о встрече, пытаясь представить, какой она будет. В его воображении даже сложился некий устоявшийся образ: Гарриет должна была быть маленькой копией его мамы Лили. И вот свершилось, и он получил назад свою пропавшую много лет назад сестру, но правда в том, что сестрой ему Изи приходится чисто формально, потому что она не Гарриет, Изабо. Не маленькая и совершенно незнакомая ему рыжая девочка, а давно и хорошо знакомая красавица, похожая не на Лили Поттер, а на Анну Энгельёэн. Сильная, харизматичная и невероятно одаренная волшебница. И в этой ситуации, неизвестно, что лучше: то ли не знать свою сестру вообще, — чтобы начать отношения с чистого листа, — то ли знать ее так же хорошо, как знает он Изи. Однако по факту они знакомы с первого курса, и даже больше того, они, вроде бы, даже близкие друзья, в чем, к слову сказать, нет никакой его заслуги. Это девочки Энгельёэн сами включили его в свой ближний круг, а не он в силу своих немереных достоинств заслужил право быть их другом. И вот он дружит с ними уже пятый год подряд, сблизившись настолько, что знает о каждой из них много такого, о чем другие даже не догадываются. Но при этом о главной их тайне, — ну или об одном из их главных секретов, — он не знал и знать не мог, потому что Гарпии умеют хранить свои секреты, как мало кто другой. Так что, он о том, что Изабо — это замаскированная Гарриет, Гарри не знал и даже не догадывался, а вот они все это время прекрасно знали, кто есть кто в их маленькой компании. И это знание, к слову сказать, уже дважды спасало ему жизнь и отлично объясняло их, девочек Энгельёэн, более чем теплое к нему отношение.

Теперь же, после всего, ему предстояло заново выстраивать свои отношения с Гарпиями Энгельёэн, но на раскачку и осторожную притирку времени как раз и не осталось. Грянула война, и всем сразу стало не до таких пустяков, как самоопределение. И ритуал, свидетелем которого он стал только потому, что владел парселтангом, расставил все точки над «i». Последние точки, если быть абсолютно честным. Три грации, как впрочем, и Блэк с Малфоем, заранее знали, что готовит им будущее, потому что родители говорили с ними, как со взрослыми. А вот с ним, с Невиллом и Сьюзен никто так не говорил. Они трое оставались в своих семьях детьми, и, если их и учили чему-то сверх школьной программы, то сказать спасибо следовало опять-таки Леди Энгельёэн, которая вела их семьи за собой и исподволь готовила небезразличных ей детей к будущим испытаниям. Где бы он был вместе с Лонгботтомом и Боунс, если бы их не заставляли тренироваться и не тянули вперед те же Гарпии, Малфой и Блэк. И ведь вот, что любопытно, все, вроде бы, все понимали, — и родители, и дети, — и все равно всей серьезности вопроса оценить, похоже, так и не смогли. И возникает вопрос, так ли плохо, что Гарриет росла, как Изабо Энгельёэн, и так ли хорошо, что он рос в семье Сметвика?

Привыкший обсуждать наедине с самим собой практически любые вопросы, Гарри думал о себе и Гарриет практически всю дорогу до башни Рейвенкло, где им с Драко и Невиллом выделили крошечную спаленку на троих. Думал, но, разумеется, так ни до чего путного и не додумался, а потом стало уже не до пустопорожних размышлений. Прихватив по дороге Невилла, они пришли в спальню, и Малфой вытащил из своего сундука заранее припасенную контрабанду: два тюка с оружием и снаряжением «для тех, кто не в теме». Дело в том, что мать Гарри и слышать не хотела обо всех этих «опасных делах», которыми занимаются «отмороженные на всю голову» Гарпии. И поэтому, не прояви Леди Энгельёэн заботу, сейчас, — в преддверии нападения пожирателей, — Гарри оказался бы безоружным и беззащитным ребенком, неспособным оказать врагу достойный отпор. С Невиллом дела обстояли точно так же. Его отец был уверен, что Хогвартс — самое безопасное место в магической Великобритании, и, вообще, не детское это дело лезть в огонь. Для этого, де, есть взрослые. О том, что беда сама может прийти в Хогвартс, он, разумеется, даже не догадывался.

— Держите, парни! — Кивнул им Драко. — Если в чем не разберетесь, спрашивайте. Объясню.

Гарри взял свой тюк, — он был аккуратно надписан его именем и фамилией, — и отнес на кровать. Спасибо Гарпиям, он знал, что делать с укладкой. Расстегнул опоясывавшие ее ремни, раскрыл, превратив в кожаный коврик, на котором лежали предназначенные для него вещи. Костюм из промежуточного слоя кожи василиска — так называемого, слоя линьки, — со вставками кольчужной ткани из лунного серебра и элементами доспеха из орихалка[3] на плечах и предплечьях. А вот ботинки были самые что ни на есть магловские — бельгийские Getska-Rugak сделанные на заказ на фабрике в Тестельте. Зачаровывали их, как рассказывала ему Лиза, Эрмина на пару с Вегой Блэк, у которой среди прочего имелся необычный для их семьи талант к бытовой магии. Ножны для палочки и кинжала тоже подверглись зачарованию, но кинжал был самый обычный — магловский «Peacekeeper»[4]. Впрочем, при его Поттеровском владении холодным оружием гномья или гоблинская сталь были бы излишней роскошью. Но и без хорошего клинка, как объяснила им однажды Леди Энгельёэн, никак нельзя. А еще в укладке оказался боевой пояс с несколькими карманами для зелий и артефактов, шерстяная шапочка, чтобы волосы не лезли в глаза, перчатки из драконьей кожи и зачарованные тактические очки. Все это добро наверняка стоило немало золота, и это, если не считать того, что такие вещи и за деньги не сразу найдешь. Было даже неловко принимать такой дорогой подарок, но Лиза сказала, что это ему, как наследнику Эванштайну, от сюзерена, которым в этом случае является для него Леди Энгельёэн. Так что, все путем.

«Все путем!» — повторил он мысленно одну из странных присказок Эрмины, и вдруг подумал, что, похоже, он, и в самом деле, собирается на войну.

У него от этой мысли даже озноб по спине прошел, но и праздновать труса было нельзя. Не в этот раз, не перед единственными настоящими друзьями, которые у него есть, и уж точно, что не перед сестрой. Гарриет, как бы ее теперь ни называли, собирается драться наравне со взрослыми, а ему всего-то и нужно, что продержаться, — если вообще придется, — в группе старшеклассников. У них разница в возрасте всего в год-два, но его, худо-бедно, чему-то да обучили. Три года при каждой возможности с Гарпиями, да еще и каждое лето хотя бы месяц, когда гостил у Энгельёэнов, Малфоев или Блэков, с инструктором. Так что кое-что он умеет, и, если не будет трусить, то и сможет.

— Гарри, — окликнул его между тем Драко, — ты же учился стрелять из револьвера?

— Да, — подтвердил Поттер. — Как раз этим летом.

— Тогда, держи! — И Малфой протянул ему кобуру с револьвером Ругер.

Это был американский Ruger Security Six[5], и именно с таким револьвером тренировался летом Поттер. Оружие было несколько тяжеловатым для его руки, но с двух рук стрелять у него получалось совсем неплохо.

— Спасибо, Драко! — Поблагодарил Гарри, принимая револьвер. — Сколько патронов?

— Только те шесть, что в барабане, — развел руками Малфой. — Мать зачаровывала. Не думали, что так быстро понадобится. Собиралась к Йолю[6] зачаровать еще, но не сложилось.

— А у тебя какой?

— У меня вместо револьвера вторая палочка, — отмахнулся Драко. — И три Аmazonum sagitta[7]. Должно хватить.

— Ага, ага! — покивал в ответ Гарри. — Тогда, понятно.

Впрочем, было кое-что еще, что он понял из слов Малфоя, но что не стал и не будет с ним обсуждать. Стрелы амазонок — это ведь женские защитные артефакты. Мужчины ими не пользуются, хотя теоретически и могли бы. Но нет: Аmazonum sagitta считается чисто женским аксессуаром, как, скажем, пудреница или губная помада. И, значит, артефакты дала Драко Нарцисса. С ее стороны это был знак особой заботы. Что-то более серьезное, чем накормить, напоить и вовремя уложить спать. Именно это задело Гарри больше всего. Леди Малфой такого рода заботу о сыне проявила, а его мать — нет. Леди Эванштайн такое просто в голову не пришло. И не могло прийти, вот, что важно. Она жила в совсем другом мире, и многих вещей попросту не понимала. Какие-такие боевые артефакты? Зачем они детям? Дети в школе, а Хогвартс — это самое безопасное место в Англии. Да и, вообще, боевые артефакты — не игрушки. Ребенок может случайно пострадать. А о том, что в руках у ребенка волшебная палочка, точно такая же, к слову сказать, как и у любого взрослого волшебника, она не думает. Просто не воспринимает палочку, как оружие, хотя кому и знать о том, на что способна такая вот палочка, как ни ей. Но опять-таки нет. Анна Энгельёэн знает, Нарцисса Малфой и Беллатриса Блэк тоже. Они видят вещи такими, каковы они на самом деле, а Лили Бывшая Поттер живет словно во сне. А между тем, все настолько очевидно, что даже странно, как взрослый, образованный и талантливый человек не понимает таких простых вещей. Это не дети спешат на войну, это война пришла к ним на порог, и в этой ситуации лучше дать сыну женский артефакт, — раз уж другого под рукой не оказалось, — чем оставить его один на один со злом вообще без всего.

«Спасибо Леди Энгельёэн позаботилась…»

Так и есть. Что бы он сейчас делал, не прояви она заботу и понимание? Да, ничего, собственно, не делал бы, потому что обычному пятикласснику практически нечего противопоставить взрослому обученному боевой магии волшебнику. Гарри отлично помнил свое бессилие, когда их в самом конце первого курса атаковали внедренные в Хогвартс боевики. Его одноклассники в своем большинстве точно так же беспомощны, как они с Эрминой тогда, хотя и старше их на три-четыре года. В Хогвартсе не изучают боевые искусства, если не считать конечно кое-какие приемы, рассматриваемые на Защите от Темных Искусств. Но этого, как показывает практика, совершенно недостаточно. Уж он-то знает, потому что кое-чему его все-таки обучили, но занимались этим не мать и не Великий Светлый, а Сириус и Адара Блэк, Тонкс и Лиза с Изабо. Благодаря им, Гарри, Невилл и Сьюзен Боунс освоили несколько весьма эффективных защитно-атакующих связок, и, если придется, смогут, как сформулировала его сестра Изи, продержаться секунд тридцать-сорок против среднего бойца и десять-пятнадцать, если повезет, против опытного боевика. Впрочем, именно эти десять секунд в определенной ситуации могут оказаться критическими, так что не все так плохо. А с таким снаряжением и оружием, которым снабдила их Леди Анна, они получают еще пару шансов на выживание, что, если быть объективным, совсем не мало.

Эпизод 2: Поместья семьи Монктон, 3 ноября1995 года

Пять сообщений от Сириуса, — три записки, доставленных совами, и два телефонных звонка «из города», — два послания от Люциуса и три записки от Беллатрисы. Все они добрались до Анны, как, впрочем, и масса другой корреспонденции, только в десятом часу вечера. В течение дня, вернее, где-то с двух часов пополудни ей было не до почты, поскольку Анна участвовала в операции по деблокированию поместья семьи Монктон. Монктоны были не бог весть каким знатным родом: всего пять поколений чистокровных волшебников при том, что нынешний глава Рода сэр Огастес Монктон, как и двое его взрослых сыновей, был женат на маглорожденной волшебнице. Это и определило его отношение к разгорающейся войне. Являясь убежденным консерватором, как по одну, так и по другую сторону Статута о Секретности, и, получив титул баронета[8] «за многолетний вклад в развитие британской промышленности», Огастес попросту не имел возможности присоединиться к Темному Лорду из-за «расовой» политики, проводимой Волан-де-Мортом. В результате Монктоны довольно долго оставались нейтралами, но в этот раз отсидеться в стороне у них не получилось и пришлось вступать в союз с графиней Готска-Энгельёэн. Вот союзнический долг и привел Анну в Саут-Йоркшир, где находилось поместье «дружественной» семьи. Впрочем, проблема состояла не в одних лишь хозяевах поместья. Являясь патриотом Великобритании в обеих ее ипостасях и просто порядочным человеком, Огастус принял под свой кров порядка полутора десятков семей маглорожденных и полукровок. Однако тех, кто смог бы оказать пожирателям вооруженное сопротивление, собралось под его началом ничтожно мало. Основную массу беженцев составляли женщины, дети и родственники-маглы. Народу, вроде бы много, а воевать некому. Можно сказать, лакомый кусочек для пожирателей, и Генри Хислоп, являвшийся членом Внутреннего Круга и ветераном еще прошлой войны, не замедлил воспользоваться подвернувшейся возможностью. Случайно перехватив курьера, отправленного сэром Огастесом в Лондон, он привел к поместью Монктонов отряд в два десятка бойцов. Большей частью молодняк, конечно, — необстрелянные новобранцы, зелень зеленью, — но были среди людей Хислопа и опытные боевики. Впрочем, взять замок[9] сходу они не смогли, а затем в игру вмешалась Анна.

Получив сигнал бедствия, она, не раздумывая, — то есть, в обычной своей манере, — бросилась на помощь. В этот момент в доме на Пэлл-Мэлл не было практически никого из ее людей, занятых в других местах, где ожидались нападения пожирателей или уже шел бой. Поэтому «первой волной» к Монктонам отправились только Алиса и Фрэнк Лонгботтомы и двое добровольцев с континента: Нежата Твердятичев — боевой волхв из Хольмгарда[10] и Антуан Куртгёз из Нормандии. Вот впятером они и трансгрессировали в холмы близ деревни Идел. Имение Монктонов располагалось недалеко от этой деревни, и с высокого скалистого холма, на котором «высадилась» Анна, открывался отличный вид и на дома маглов, и на усадьбу Монктонов. Увидела она и само сражение, разгоревшееся у парковых ворот имения. Защитники замка пытались не подпустить пожирателей к жилым постройкам и вели сейчас бой на западной границе парка, поскольку с других сторон подобраться к усадьбе было совсем непросто. Местность здесь изобиловала скалистыми холмами, глубокими оврагами и пятнами старого завалеженного леса, а трансгрессировать на короткие расстояния, — да еще и в условиях боя, и на незнакомой территории, — умеют, как известно, лишь немногие волшебники. И люди Хислопа в этом смысле исключением отнюдь не являлись.

Итак, бой кипел у западной границы парка. Защитники имения прятались за столетними дубами и каменными опорами ворот. Нападавшие, а их даже на взгляд Анны оказалось неожиданно много, продвигались вперед под прикрытием довольно мощных щитов. Разноцветные заклинания летели навстречу друг другу, создавая неповторимый колорит магического сражения, а временами возникали еще и звуковые эффекты: громыхал гром, трещали стволы деревьев и раздавались иные ни на что не похожие звуки: то что-то, вроде бьющегося стекла и коротких взрыкиваний бензопилы, а то и вовсе стук железнодорожных колес, крики птиц и рев медведей. В общем, образцово показательная магическая схватка, исход которой, впрочем, был предрешен. При таком численном перевесе и существенной разнице в боевой подготовке пожиратели должны были в конце концов прожать оборону Монктонов и ворваться в замок. Возможно, не сразу, поскольку среди обороняющихся явно было, как минимум, несколько опытных людей, довольно грамотно построивших оборону на наиболее очевидном с точки зрения топографии направлении атаки. Однако, сомнений в том, кто одержит верх, у Анны и ее спутников не было, а значит, они не имели права на промедление и должны были вмешаться, то есть сходу вступить в бой. Призывы о помощи, — а Лонгботтомы успели послать несколько сов союзникам, — то ли сработают, то ли нет, но, даже если подмога все-таки придет, это может оказаться слишком поздно для Монктонов и искавших у них защиты людей.

— Атакуем! — решила Анна, вполне оценив характер боя и шансы сторон. — Френк и Алиса, берете левый фланг. Неж и Тони — вы справа. Я по центру. Аппарируем и атакуем сходу. Главное не останавливаться и не тормозить. Место сбора здесь на холме. Это все!

Отдав приказ и не дожидаясь, пока «прыгнут» остальные, она тотчас аппарировала, целясь в центр группы боевиков, наступавших на усадьбу по подъездной аллее. Как всегда в бою, она привычно выскочила сантиметров на десять выше почвы, упала на полусогнутые ноги и, запустив, пока никто не очухался, Нарбонский веер — цепочку из семи несильных, но болезненных молний, выставила Протего максима[11] и отскочила назад и влево. Получилось неплохо, но и не замечательно. На молнии купились лишь двое пожирателей, растерявшихся от внезапной атаки и разом потерявших инициативу, но третий боевик оказался тертым калачом: он уклонился от удара молнии и вмазал в ответ чем-то убийственно черным. Впрочем, не попал. Анна уже снова отскочила, развернулась и, сместившись еще больше в сторону, кинула в противника Копье Асов шестого ранга, разбив мужчине щит и заставив его уйти в перекат. Между тем, ей прилетело справа от не затронутой молниями женщины, только теперь обнаружившей, что у нее за спиной кто-то есть. Женщина, а вернее совсем молодая светловолосая девушка, отчего-то не носившая ни черной мантии, ни фирменной белой маски, не мудрствуя лукаво бросила в Анну темное Секо[12], которое ей все-таки удалось парировать Баклером[13] на левой руке. Но, если честно, это было близко, и уже самой Анне пришлось сразу же уйти в перекат, выстрелив в девушку еще одним Ансгаром. Кидала она «копье» по наитию, что называется на звук дыхания, да еще и от самой земли, но на этот раз получилось удачно. Ее оппонентка не успела прикрыться щитом и, получив темное заклинание в правое плечо, выронила палочку и улетела назад, сбив по случаю с ног еще одного пожирателя. Дальше у Анны наступило то состояние, которое она называла для самой себя сном разума. Сознание, словно бы, отключилось, передав управление телом в ведение рефлексов и боевых автоматизмов. Самое то во внезапно возникшей собачьей свалке, когда не успеваешь не то, чтобы о чем-нибудь подумать, но даже понять, что и зачем делают твои руки и ноги. В таких ситуациях и становится очевиден класс бойца, и, если у Анны были еще сомнения в уровне своей подготовки, то вылетев из боя аппарацией спустя две минуты и семнадцать секунд, она могла с гордостью констатировать, что не зря рвала жопу на тренировках. Атаку пожирателей она сорвала, и те были вынуждены отступить, воспользовавшись своей чернодымной трансгрессией и уволакивая с собой, как минимум, один труп и двух тяжелораненных. Однако и ей досталось. Несколько неопасных порезов, мелких ожогов и неглубоких колотых ран не в счет. Другое дело, что за две с небольшим минуты боя она попросту выдохлась.

Бой, как ни крути, получился тяжелым. Противник был весьма неплох с точки зрения техники боя и превосходил числом. И кроме того, если не наводить тень на плетень, как делает это Великий Светлый, темные заклятия в среднем куда опаснее обычных, тем более светлых чар. В обычном тренировочном бою Сириус, известный своими мощными до двенадцатого ранга заклятиями так ни разу и не смог рассечь ее баклер своими Секо максима. Пробить его, к слову, у него за все время вышло только дважды, да и то он использовал для этого Arrow Shooting Spell[14]повышенной мощности. А сегодня в собачьей свалке ей не только рассекли Кулачный Щит, но и пробили чем-то «острым» ее коронный Аспис[15]. А все, потому что противник использовал много темномагических заклинаний и не чурался пускать в ход зачарованные клинки. Впрочем, Анна тоже в долгу не осталась, применив в пылу схватки даже такую мерзость, как Хлыст Морганы[16]. У нее от этого проклятия на всю жизнь остался шрам на лице, и будь ее воля, она бы и вообще вычеркнула эту смертоубойную жуть из памяти. Но, увы, на войне, как на войне: там, как и в любви, все средства хороши[17]. Да и она, на самом деле, не из тех лицемеров, кто стесняется «омрачить душу» и «запятнать свои руки» темной магией.

В общем, на место сбора она прибыла злая, как собака, до крайности вымотанная физически и несколько покоцанная, чего с ней давно уже не случалось. Аппарировала, бросила быстрый взгляд на Тони Куртёза, колдовавшего над тяжело раненным гардаричанином[18], и огляделась в поисках Лонгботтомов, но их здесь пока не было.

— Серьезно досталось? — спросила, увидев кровь на одежде храброго нормандца.

— Порядком, — ответил Тони, не оборачиваясь. — Но больше Нежате, мне по остаточному принципу. Впрочем, атаку мы все-таки сорвали. Двоих прибили, троих вывели из игры, как минимум, на несколько дней. Раненых может быть и больше, но не было времени всех сосчитать. Ушли суки длинной аппарацией. Засечь, куда, извини, не смог, но явно далеко.

— Как думаешь, вернутся? — Пока суд да дело, Анна присела на камень и, достав фиал с Кровеостанавливающим, начала поливать свои «болячки» тёмно-красной маслянистой и быстро схватывающейся, превращаясь в пленку, жидкостью.

— Вернутся, — подтвердил ее предположение Тони. — Мы их не просто побили, мы их унизили, и они нам этого так просто не спустят.

— Я тоже так думаю, — согласилась Анна, доставая другой фиал, на этот раз с Противоожоговым бальзамом.

Она только откупорила флакон, собираясь смазать ожоги, как на холме появились Лонгботтомы. Оба выглядели так себе, но, кажется, отделались, как и Анна, легким испугом.

— Все нормально! — ответила на немой вопрос Алиса. — Там и было-то их всего пятеро, и все молодняк. Одного мы уложили. Остальным тоже досталось, но не до смерти. Сбежали, а мертвеца бросили. Мы труп отдали кому-то из Монктонов. Пригодится, наверное, когда будем разбираться, кто есть кто, и что это было.

— Сами-то как? — все-таки уточнила Анна, доставая из пояса флаконы с Кроветворным, Восстанавливающим и Бодрящим. Применять «тяжелую артиллерию» было пока рано, но при этом после такого боя следовало восстановиться как можно быстрее, тем более что было совершенно очевидно, это еще не конец истории. Пожиратели вернуться и, возможно, даже с пополнением. А их и так на круг было больше двух десятков.

— Не волнуйся, Анника, — ответил за двоих Фрэнк. — Мы целы. Сейчас приведем себя в порядок и сможем продолжить с последней ноты. Они же вернутся, ведь так?

— Наверняка, — выдохнула Анна, выпившая перед этим первое зелье. Как и большинство других зелий, это было ужасно на вкус. Не омерзительно, конечно, как некоторые из наиболее эффективных, но уж очень невкусное. Что означает, в достаточной мере полезное.

Лонгботтом между тем кивнул, и они с Алисой принялись залечивать свои раны. И как раз в этот момент на вершине холма появился серебристый вепрь, по-видимому, Патронус или хозяина имения, или одного из его сыновей.

— Благодарим! — сказал вепрь басом, обращаясь сразу ко всем и ни к кому конкретно. — Надеюсь все целы. Следующая атака, предположительно, через полчаса.

Откуда Монктон получил такие сведения, Анна не знала. Сама она предполагала, что пауза продлится не менее часа, ведь, в конечном счете, в физическом смысле пожиратели обыкновенные люди, то есть сделаны из плоти и крови, и должны уставать точно так же, как и все остальные. Однако появление чужого Патронуса навело Анну на одну небесполезную мысль. Не будь подсказки, сама бы она сейчас до этого, пожалуй, не додумалась. Она ведь тоже умеет создавать телесный Патронус, и с ее силами было вполне реально «докричаться» даже до Лондона.

«Хорошая идея!» — констатировала Анна, проглотив очередную порцию мерзко горького снадобья и, не мешкая, послала свою росомаху к командиру отряда богемцев Карлу фон Гарраху. На данный момент это был единственный резерв, на который, если не произошло ничего экстроардинарного, она могла рассчитывать. Еще десяток бойцов, — то есть, вся дружина Гарраха, — им явно не помешали бы, но они прикрывал сейчас Косую аллею, поскольку на Аврорат надежды ни у кого уже не было. Впрочем, нападут ли пожиратели на главную улицу магического Лондона или нет, было пока неясно, и в сложившихся обстоятельствах приходилось рисковать, отозвав сюда хотя бы двух-трех богемцев. Слишком неравны здесь были силы, и, если первый бой остался за Анной, — все-таки фактор внезапности дает атакующим немалые преимущества, — то «продолжение банкета» могло закончиться катастрофой. В особенности, если предположить, что разозленные неудачей пожиратели приведут с собой подкрепления. А они вполне могли это сделать, если конечно у них действительно есть резервы. К сожалению, дела с разведкой у Анны и ее союзников обстояли из рук вон плохо, иначе они не пропустили бы начало войны. Ничего не было известно и по поводу реальной силы амии Волан-де-Морта, а значит исходить следовало из худшего сценария.

— Значит, или полчаса или час? — приподнялся на локте Нежата, лежавший до этого на спине.

— Выходит, что так, — ответил ему Фрэнк. — Ты как, вообще? Драться сможешь? А то, смотри. У меня есть портключ к Малфоям…

— Спасибо, но не надо! — поморщился гардоричанин. — Раны мне Тони закрыл, зелья начинают действовать. Авось, оклемаюсь.

— Как знаешь, — пожала плечами Анна и накапала себе на язык семь капель «Меда хаттов[19]».

«Забористая штука!» — Но правда в том, что ее действительно «торкнуло» от этой гадости не по-детски, а ведь доза, — всего-то семь капель, — была хоть и боевой, но отнюдь не экстремальной. Поэтому пар из ушей не пошел, и гипертемия[20] не перешла в эйфорию, однако тонус мышц вернулся к норме, в голове прояснилось, и, вообще, Анна как-то разом взбодрилась и повеселела, избавившись заодно от слабости и тревоги.

Однако «Мед хаттов», — во всяком случае, в малых дозах, — имел еще один довольно странный и, по большей части, неприятный эффект. Он извлекал из глубин подсознания то, о чем человек обычно не помнил и о чем стремился забыть. Вытаскивал и «вываливал» это добро, которое практически всегда оказывалось злом, «на всеобщее обозрение». И не важно, что обозревал все эти малоаппетитные подробности лишь сам «хранитель секретов». Важнее другое. На суд Сознания выносились вещи, о которых действительно лучше было бы забыть и никогда не вспоминать. В любом случае, это всегда был болезненный опыт, и сейчас это происходило именно с Анной.

Она, разумеется, знала, на что шла, принимая «Мед хаттов». Отдавала себе в этом полный отчет, но все равно рука не дрогнула, накапывая на язык «силу и трезвость», которые ей были сейчас так необходимы.

«Хорошо хоть не Божественное Безумие!»

А экзистенциальные вопросы[21]… Что ж, их явление вполне можно было пережить или, во всяком случае, перетерпеть, и это всегда, — если речь конечно о бойцах, а не о хлюпиках, — меньшее из зол. Однако на этот раз подсознание Анну по-настоящему удивило, подкинув ей всего лишь пищу для размышлений, но никак не причину для душевных терзаний. Она вдруг задумалась о том, зачем ей «все это нужно»? Зачем она рискует и лезет на рожон? Ну, ладно, прошлая война! Тогда это был не ее выбор. Воевала, рисковала и, в конце концов, погибла совсем другая женщина, от которой ей, нынешней Анне Энгельёэн, достались имя, тело и магия, а еще обрывки памяти, положение в обществе и несметные сокровища, хранящиеся в банковских сейфах гоблинов, гномов и маглов: деньги, золото и драгоценности, редкие артефакты, но главное — книги. У нее есть все, о чем другие могут только мечтать. Она богатая аристократка в обоих мирах, у нее великолепные дочери-волшебницы и совершенно потрясающий сын, которому, учитывая его таланты и происхождение, суждено стать по истине великим колдуном. У нее есть жених, о котором можно только мечтать, и выдающееся здоровье, позволяющее в ближайшие десять-пятнадцать лет родить себе еще парочку деток, и не важно, кем они в итоге будут, магами или маглами. И те, и другие, учитывая ее положение в обществе и принадлежащие ей богатства, родятся, что называется, «с серебряной ложкой во рту». Так за каким бесом, спрашивается, сдалась Анне эта война? Зачем она приперлась сегодня к замку малознакомых ей людей и ввязалась в драку, которая может плохо для нее закончиться?

Думалось легко и быстро, и, что любопытно, это было даже не слишком болезненно. Просто правда, и ничего кроме правды. И, разумеется, ее личные доводы «за и против», которые ничего, на самом деле, не решали, потому что все было уже решено или даже предрешено. Да, она, наверное, полная дура и просто не умеет жить правильно, но что сделано, то сделано. Так или иначе, но она приняла на себя лидерство, а значит и ответственность за множество не способных защитить себя людей, и она уже с этой тропы не свернет. И, значит, будь, что будет, поскольку она просто делает то, что должно. И страх — это не та эмоция, о которой стоит думать, ожидая следующего боя.

Это была первая Важная Вещь, о которой заставил ее задуматься «Мед хаттов», и, хорошо это или нет, но Откровения, на самом деле, не случилось. Всего лишь факт ее биографии или, вернее, констатация факта. Впрочем, то же самое можно сказать, и о другой Важной Вещи, а именно о том, что «выдало нагора» ее обострившееся Чувство Правды. Анна увидела свою историю как бы со стороны и удивилась тому с какой легкостью немолодой мужчина смог превратиться в молодую женщину. И дело не в том, что тот, кем она была когда-то, вселился в женское тело, а в том, как быстро стопроцентно мужская психология заменилась на настолько же естественную женскую. Анна, — то есть, именно она здесь и сейчас, — была женщиной не только потому, что у нее есть сиськи и вагина вместо члена, а потому что она думает и чувствует, прежде всего, как женщина, а не как бывший мужик. Как такое возможно — вопрос любопытный, но не для колдунов и ведьм, которые самим своим существованием нарушают массу законов природы. И для нее он теперь тоже потерял актуальность. Случилось и случилось, и теперь, — и, в принципе, давно уже, — она именно женщина. Да, сильная. Да, такая, что легко заткнет за пояс всех этих патентованных самцов, у которых тестостерон только что из ушей не льется. Но по факту, каким бы отмороженным на всю голову берсеркером она ни была, она все равно остается женщиной, потому что природу не обманешь…

Как показали дальнейшие события, со своими прогнозами ошиблись все: и Монктон, и Анна с Лонгботтомами. Пожиратели появились не через полчаса, но и не через час. И более того, они одновременно атаковали имение Монктонов и вершину холма, назначенную быть «местом сбора», и случилось это спустя сорок шесть минут, если считать от времени окончания первого раунда.

«Вот у кого разведка работает, как следует, а не как придется!» — Чертыхнулась Анна, вскакивая на ноги и принимая бой.

Трудно сказать, как именно пожиратели вычислили место их стоянки, но они это сделали. Думать же сейчас о «причинах и следствиях» было некогда, да по большому счету и не зачем. Это была очередная посторонняя мысль, мусолить которую по ходу боя не время и не место, поскольку здесь и сейчас Анне приходилось отчаянно отбиваться от толпы наседающих на нее головорезов Волан-де-Морта. Двумя палочками, с двух рук и в бешеном темпе. То еще развлечение, но, к счастью, ей это было вполне по силам, даже если не прибегать к «крайним мерам». А их, этих мер, у нее было ровным числом три, и Непростительные в это число, разумеется, не входили.

Во-первых, это был Оби хайат, считавшийся самым сильным из незельевых стимуляторов. Этому довольно-таки мощному, но крайне вредному для здоровья, — если не сказать опасному, — заклинанию она обучила даже своих девочек и мальчика-Малфоя. Однако из них пятерых, качественно применить его на себе могли только Изи и Лиза, да и то это была так называемая «легкая форма чарования». Анна же владела «сильной формой», то есть тем, что в магловских сказках называют Живой и Мертвой Водой. У магов, впрочем, это не жидкость и тем более не две жидкости, а скажем так, нематериальный, — поскольку чары, а не зелья, — коктейль, способной пусть и ненадолго поднять на ноги даже мертвого. Раны закроются, боль исчезнет, мышцы наполнятся невероятной силой берсеркеров, но в отличие от настоящего Неистовства Берсеркера, сознание станет кристально ясным, а разум не только быстрым, но и холодным. Выдержать такое даже сильный тренированный волшебник мог не более пяти минут. Анна, по ее расчётам, могла продержаться минут семь-восемь. Но, если все-таки восемь, то это безоговорочная смерть «от передоза». А вот, если «ожить» всего лишь на пять-шесть минут, то сил хватит даже на то, чтобы задействовать после схватки аварийный портал. Но только для того, чтобы «добраться до койки» и потом долго и муторно болеть, медленно — в течение как минимум полугода, — возвращая себе утраченную форму.

Второй, имевшейся в ее распоряжении чрезвычайной мерой являлся «Плащ Решефа[22]». В некотором смысле это был огненный аналог Завесы Нереиды — стена огня или огненная волна, которой можно защититься от большинства самых страшных темных проклятий или, напротив, испепелить своих врагов. А в варианте «Посоха» этим ужасом можно было пробить крепостную стену или Протего двенадцатого ранга. Однако, эти чары требовали концентрации внимания даже больше, чем Адский огонь, и пили силу волшебника просто в ненормальном количестве.

Ну а третьим в этом списке «чрезвычайных мер» шла Черная Гроза, но не в том варианте, которому она обучила детей, а в экстремальной его ипостаси, когда одним ударом можно разрушить какой-нибудь Кембридж или Ипсвич[23]. Вот только после таких Черного Дождя или Плаща Решефа отлеживаться придется дней десять, никак не меньше. И это наиболее оптимистичный исход. А если применить оба два в одном бою, то залечь в койку можно и на месяц при условии, разумеется, что тебя вытащат с поля боя. Поэтому все эти чрезвычайные меры, которые кроме всего прочего являлись запретными, — «поскольку все они чернее черного», — Анна приберегала на самый крайний случай. Для обычного же, пусть даже очень тяжелого боя, у нее оставалось достаточно других вполне приемлемых легальных средств. Десять-двенадцать 155-мм гаубиц — это тоже неплохо, даже если в резерве у тебя находится 420-мм мортира, способная делать всего лишь один выстрел в 8 минут и требующая огромных усилий для каждого выстрела[24]. Поэтому сейчас Анна ни с кем не мерялась изощренностью своего колдовства, а щедро разбрасывала вокруг себя всевозможные Секо, Копья и Стрелы[25], выставляя навстречу вражеским заклинаниям не менее разнообразные щиты вроде тех же Протего и Депульсо.

Выпад, парирование, перекат, атака и снова уход перекатом из-под заклятия, чтобы, вскочив на ноги, нанести несколько быстрых и, словно бы, не скоординированных ударов. И так раз за разом в ломанном ритме и быстром темпе, в постоянном движении, без пауз и остановок, ни разу не повторяясь и не позволяя противнику уловить направление удара, его силу и характер. И, разумеется, без резких движений палочкой и без криков. По большей части молча, — невербальные чары, — в крайнем случае шепотом, но никогда в полный голос и не вступая с врагом в дискуссию. Пусть себе разоряются, сбивая дыхание. Ей их наивные проклятия и прочая детская дребедень абсолютно безразличны. Брань на вороту не виснет, если не обращать на нее внимания, зато заклятия однозначно убивают и ранят.

Похоже, это была правильная тактика, потому что многих ее визави равнодушие Анны попросту выводило из себя, и они начинали беситься по-настоящему, а значит и совершать ошибки. А в таком бою, как этот, даже секундная заминка чаще всего ровняется жизни. Зазевался — убит, отвлекся — ранен, таковы правила боя. Тем более, такого свирепого, как тот, что разыгрался на вершине холма. Да и скорость пожиратели сходу задали крайне высокую, что было их роковой ошибкой. Из дюжины боевиков, напавших на отряд Анны, поддерживать такой темп больше двадцати секунд оказались способны лишь трое-четверо. Остальные оказались обыкновенным пушечным мясом, и Анна старалась не расходовать на них больше времени и внимания, чем они того заслуживали. Она тратила на них силы по остаточному принципу, но им и этого хватало за глаза и за уши.

Практически с первых тактов этой внезапно вспыхнувшей схватки, — а нападение она попросту прозевала, — Анна дралась с двумя крайне сильными колдунами. Одного из них она знала лично, другого узнала по приметам. Мартин Гротхаус выпустился из Хогвартса на год раньше нее и уже в то время был отпетым мерзавцем, входя в свиту старшего из братьев Лестрейдж, а Закори Гольмен, — между прочим, потомок знаменитого Жильбера Гольмена[26], - был объявлен в розыск французским Авроратом еще в прошлую войну. Оба, и француз, и англичанин оказались сильными бойцами не только на словах. Бой вели жестко и изобретательно, к тому же их было двое, и схватка, увы, проходила отнюдь не «один на один». Вокруг болталось до хрена толком не обученных отморозков, только и ждавших, что она повернется к ним спиной. Оно и понятно, даже этим уродам было ясно, что подставься любой из них под удар, и им крышка. Но вот бросить какую-нибудь гадость ей в спину, это пожалуйста. Другое дело, что не с Анной им было играть в такие игры. Она их всех все время отслеживала краем глаза, а еще на слух и своим феноменальным чутьем на движение. Вела бой с двумя настоящими бойцами, но и про массовку не забывала, «постреливая» время от времени то в одного, то в другого и выбивая их по одному.

Крутнувшись в очередной раз и отскочив в сторону, она пропустила мимо себя два мощных проклятия, — одно английское, а другое французское, — и тут же кинула в какую-то девицу в белой шелковой маске мощное темное Секо. Чары получились просто идеальными и даже при относительно малой вложенной в них силе напрочь срубили неудачнице голову. Однако Анну это уже не интересовало. Бой еще не закончился, и, не останавливаясь, она продолжив движение, и аппарировала за спину не успевшей упасть на землю покойнице, чтобы, прикрывшись ее телом, как щитом, всадить месье Гольмену в лоб средней силы Гейральв. Копье альвов пробило французу череп насквозь, так что тот разом лишился и лба, и затылка, а его смерть произвела на участников сражения на редкость удачный для Анны эффект. Плотва[27], увидев две страшных смерти подряд, ударилась в панику или напротив замерла от ужаса. Не выдержав свалившегося на них ужаса, кое-кто из них ушел в черную трансгрессию, оставляя за собой лишь дымный след, другие же попросту побежали, как обыкновенные маглы, а третьи — застыли в мгновенном ступоре. Убивать этих идиотов рука не поднималась, но и оставлять безнаказанными было бы неверно из чисто педагогических соображений. Поэтому Анна всего лишь переломала им кости. Отстрелялась по Мартину Гротхаусу связкой Секо-Секо-Ансгар и снова Секо, и ударила несколькими легкими Бомбардами по массовке. И двое попавших под удар новобранцев тут же рухнули наземь. Один сразу же заорал благим матом словно его резали по живому, — а ему всего-навсего сломали обе ноги ну и, возможно, немного повредили яйца, — другой же попросту потерял сознание от болевого шока.

После этого Гротхаус, как старший по званию, счел за лучшее отступить, и все оставшиеся на ногах тут же рванули в зенит. Бросили раненых и спешно эвакуировались, вновь воспользовавшись фирменной аппарацией пожирателей. Но на этот раз разгром оказался куда показательнее, чем в прошлую схватку. А все дело в том, что уже в ходе боя, — а он на этот раз длился рекордные три минуты и сорок восемь секунд, — на помощь Анне, а значит, и Монктонам пришли сразу две группы поддержки. Карл фон Гаррах пришел сам и привел с собой еще двоих богемцев, — Венцеля Медера и Бернгарда Вейсбаха, — а на зов Нежаты Твердятичева аппарировали, правда, ближе к концу схватки боевой волхв из Хольмгард Онцифор Чипыга и Олимир Радстав[28] из Алаборга[29]. Пять сильных магов оказались той самой «соломинкой», что переломила спину верблюда.

В общем, пожиратели удрали, но бой, к сожалению, на этом не закончился. До сумерек они возвращались к имению Монктонов еще трижды, и каждый раз на подступах к замку вспыхивали яростные схватки. И то, что из людей Анны никто не погиб — это скорее невероятное чудо и огромная удача, чем что-нибудь еще. Впрочем, все до единого, включая саму Анну, были ранены, причем Нежата Твердятичев, Бернгард Вейсбах и Фрэнк Лонгботтом получили крайне тяжелые ранения и были «выведены за скобки», как минимум на пару недель. Но и остальным неслабо прилетело. Другое дело, что их раны должны были затянуться за день-два, никак не более.

Об этом, собственно, и думала Анна, возвращаясь поздним вечером к себе домой на Пэлл-Мэлл. Она была вымотана физически и морально и плюс к тому неоднократно ранена. Ничего серьезного, если рассматривать каждый порез или укол по отдельности, но их у нее было где-то около двух десятков, и все вместе они создавали непередаваемую симфонию боли. Каждая ссадина саднила по-своему и каждый ожег припекал на свой лад. То же самое можно сказать и о порезах, и о неглубоких, но болезненных колотых ранах. При этом ни на что более радикальное, чем обычное Обезболивающее зелье, рассчитывать было нельзя. Ну не применять же по такому рядовому случаю что-нибудь вроде Нирваны? Вполне достаточно было выпить обычную триаду: Обезболивающее, Восстанавливающее и Кроветворное. Зелья эти — не панацея, но все-таки хоть что-то, а остальное должны были сделать «камлания» Малин и ее же целебные элексиры. Ну и здоровый сон, разумеется. Не говоря уже об обеде, совмещенном с ужином и щедро сдобренным крепким магловским алкоголем.

В общем, Анна хотела отдохнуть и подлечиться, но дома в Энгельёэн-мэноре ее ожидали весьма неприятные новости, и не успела она просмотреть последние по времени записки от Сириуса, Беллатрисы и Люциуса, как ей сразу же стало не до сна и отдыха. Над Хогвартсом собирались тучи, и значит события начали разворачиваться по наихудшему сценарию. А у нее там, между прочим, три дочери, не считая Поттера, Лонгботтома, Малфоя и Веги Блэк.

«Блэк! — решила она. — Начну с него, но прежде…»

Прежде следовало провести экспресс-разведку. Анна быстро спустилась в подвал и прошла в хранилище. Память не подвела, и нужный ей артефакт нашелся практически сразу. И, видимо, на удачу рядом с Всевидящим Оком нашелся и Почтовый Голубь. Оба артефакта были не то, чтобы очень древними, но сейчас такие уже мало кто делал. Во всяком случае, если их и продолжали изготовлять, то уж точно не в Англии. В Англии за последние сто лет артефакторика, как профессия, пришла в упадок. Настоящих творцов осталось мало: раз-два и обчелся, да и те уже старые старики. Но и ремесленники не отличались высоким профессионализмом. Мастера измельчали, а между тем в старые времена было придумано множество крайне полезных вещей. Например, те же Око и Голубь. Око было способно практически мгновенно оказаться там, где требуется, и в режиме реального времени показывать пославшему его волшебнику панораму окрестностей, что бы это ни было: лес, замок или городской район. Высота обзора сто метров, охват — 360 градусов, время экспозиции — пять минут. Увы, но это был одноразовый артефакт, и его функционал был запитан запрещенной в Англии магией крови. Второго такого у нее, к сожалению, не было, во всяком случае, в Лондоне, однако ничего лучше в такой ситуации, как эта, найти было невозможно. Голубь же пробивал практически любой антиаппарационный щит, доставляя адресату срочное сообщение. Он тоже был одноразовый и тоже был «замешан» на крови, но зато с помощью него Анна сможет передать Лизе, — а выбор здесь диктовала общая с матерью кровь, — написанное этой самой кровью сообщение. Кровь обеспечивала чудо, и она же ограничивала объем сообщения, писать-то придется именно ею. Но посылать Почтаря имело смысл только после того, как что-нибудь прояснится с обстановкой в Хогвартсе. Так что, первым делом она запустила туда Око, а затем, когда увидела, что пожиратели школу пока не атакуют, но явно к этому готовятся, — собирают отряды и блокируют дороги, — начала «скрести по сусекам», выясняя наличные силы и придумывая, кого бы еще можно было дернуть «под знамена».

Ради исключения, на этот раз Анна расположилась не в кабинете, и не в спальне, а в своей любимой ореховой гостиной и была там сейчас не одна. Сама она возлежала на изящной козетке[30] работы Давида Рёнтгена[31], - правда, для того, чтобы вытянуть свои длинные ноги, под них пришлось поставить еще и пуфик, — а неподалеку от Анны на кушетке, перенесенной эльфами из какой-то другой комнаты, устроилась Алиса, наотрез отказавшаяся «оставить Анну в покое и уйти лечиться».

— Я иду с тобой! — сказала, как отрезала. — И это не обсуждается. Там, между прочим, и мой сын.

И вот они обе лежат в довольно-таки откровенном неглиже[32], а вернее сказать, в дезабилье[33] на поставленных недалеко друг от друга диванчиках и верстают накоротке план предстоящей операции.

— Три группы, — рассказывает Анна, только что выпившая первое из назначенных ей Малин зелий, и предоставив той обрабатывать свои многочисленные раны, — одна в Хогсмите, другая на северном берегу озера и третья — на восточном тракте. О численности не скажу, в потемках не видно, но по первому впечатлению, их там собирается что-то слишком уж много…

— Да, не возись ты с этим! — отвлеклась она на Малин, колдующую над рассеченной икрой левой ноги. — Просто заклей чем-нибудь и перебинтуй…

— Заткнись и занимайся своими делами, — чуть подняла в ответ голос Малин. — Я целитель, мне видней!

— Ну, извини! — поморщилась Анна, сдавая позиции. — Просто время…

— Сириус с Черняками и Тонкс уже там, — напомнила Адара, сидящая в кресле у камина и в свою очередь «заправляющаяся» зельями и элексирами, впрочем, чередуя это нужное и полезное питье с крепким кофе и заедая и то, и другое швейцарским шоколадом.

Анна тоже хотела бы так, но ей пока нельзя: у нее процедуры и зубодробительный набор зелий и элексиров!

— С ними есть связь? — спросила, подавив волевым усилием свое нетерпение. Она ведь не дура и понимает, что много в своем нынешнем состоянии она не навоюет, — Алиса и Адара тоже, — и, если они хотят помочь отстоять Хогвартс, им, прежде всего, нужно прийти в себя.

— У Сириуса зеркало, — коротко ответила Адара, но затем все-таки развила свою мысль:

— Они прячутся в Визжащей хижине и будут готовы ударить во фланг.

— Ну тогда, ладно! — «отвязалась» Анна от подруги. — Ты сама-то как?

— Много лучше, — криво усмехнулась в ответ аврор. — Во всяком случае, явно не хуже, чем ты. Сейчас вот подкреплюсь и буду вполне боеготова!

— Крепись! — согласилась Анна.

А что еще она могла сказать? Все, кого бы она сейчас ни нашла, провели крайне тяжелый день и, по-видимому, неспроста. Пожиратели явно готовили операцию в Хогвартсе и постарались «занять делом» едва ли не всех, «способных носить оружие», кто сражался на стороне сопротивления. Означать это могло среди прочего то, что резервы самого Темного Лорда гораздо больше, чем можно было предполагать, исходя из самых пессимистических прогнозов.

«Так много врагов… Так много ненависти…»

— Наверное, надо связаться с Авроратом, — предложила между тем Алиса, над которой «колдовала» миссис Кромвель — медиковедьма полукровка, нашедшая приют в Энгельёэн-мэноре вместе со своими детьми-дошкольниками.

— Я с ними на связи, — сразу же откликнулась Адара. — У них там форс-мажор по всей стране. К тому же я боюсь утечки. Кто их знает! Но двоих я все же мобилизовала. Они не знают, для чего, но готовы и ждут сову на конспиративной квартире в Брентвуде.

— Кто-такие?

— Вильфрид Кэй и Барри О’Мира.

— Кэй имеет отношение к Далримплу Кэю? — уточнила Анна, пару раз встречавшаяся со старым лордом.

— Да, — кивнула Адара. — Вильфрид младший сын лорда Кэя. Хороший парень и крепкий боевик. Барри тоже неплох. Он американский ирландец-полукровка, в Англию переехал сразу после окончания академии в Салеме.

— Отлично, — Анна, и в самом деле, была довольна. Два боевика-аврора лишними явно не будут.

— Можно временно заменить Виллем Хофта, Мадса, Эрика и Магнуса[34] на лорда фон Гарраха и Венцеля Медера, — предложила присутствующая в гостиной Мойра Макинтайр. — Они оба, конечно, ранены, но не настолько серьезно, чтобы в случае необходимости не встать в строй. Вместе с леди Августой и супругами Мак Ноллан — вполне. Я, к слову, тоже кое-что умею. Четыре года тренировки, сами знаете. Мэнор, если что, отстоим.

— Знаю!

Что ж, в этом имелся очевидный резон. Ее дом-крепость так сходу штурмом не возьмешь, даже если его будут защищать всего лишь «раненые и убогие», а вот в Хогвартсе ей, судя по всему, понадобятся все сильные бойцы, каких только удастся собрать.

— Решено! — сказала она, проглотив очередной элексир. — Значит, со мной идут Алиса, Адара со своими аврорами, Виллем, Мадс, Эрик и Магнус. Еще идеи есть?

— Захария, — предложила Мойра.

Что ж, и это была хорошая идея. Муж Мойры не только являлся официальным представителем графини Готска-Энгельёэн в мире маглов, он уже пять лет усиленно тренировался под руководством лейтенанта Хофта, и за эти годы успел превратиться во вполне приличного боевого мага.

— Согласна, — сказала Анна вслух. — Зови. И да, чуть не забыла. Прюэты: Билл и Чарли. Их тоже возьмем.

— Двенадцать человек — это уже отряд, — согласилась с ней Адара. — Откроешь Арсенал?

— Берите все, что посчитаете нужным, — отмахнулась Анна, которой как раз в этот момент Малин вводила прямо в кровь капли некоего «страшно действенного» элексира.

Essentia vitae[35] действительно считался невероятно мощным и эффективным восстанавливающим средством. Но применяли его редко. В основном, потому что мало кто из целителей был способен ввести пару-другую капель «Сути Жизни» пряно в кровь, не вскрывая при этом вену и не протыкая чем-нибудь острым кожу пациента. Впрочем, существовала еще одна причина: Essentia vitae — средство чрезвычайно редкое, поскольку в Англии, например, его способны сварить лишь три зельевара, да и те вряд ли захотят тратить на это время и нервы. И раз так, то оно не только редкое, но и страшно дорогое. Впрочем, Анна Энгельёэн, слава богам, не только могла себе это позволить, но и знала, к кому за этим обращаться. Так что в ее доме две-три капли элексира получали все в нем нуждавшиеся, а не только одна она.

— Еще кое-что, — напомнила о себе Мойра.

— Что такое? — взглянула на нее Анна.

— Я проанализировала данные разведки…

— А у нас есть разведка? — перебила ее Алиса.

— Не то, чтобы была, — чуть пожала плечами Мойра, — но кое-что все-таки есть. Так вот, я проанализировала списки подозреваемых и сопоставила с отчетами о боестолкновениях за последние три дня.

— Уже интересно! — ободрила Анна своего парламентского секретаря.

— Есть несколько очень сильных бойцов, которые мелькнули только в первый день, но ни вчера, ни сегодня нигде не замечены. Боюсь, что именно с ними вы столкнетесь сегодня в Хогвартсе.

— Это ты о ком? — поинтересовалась Адара.

— Капелла[36] и Ахернар[37] Блэк…

— Это мои кузены из Тироля, — кивнула Адара. — Я с ними не знакома, но слышала от Вальбурги, что оба два сукины дети и последние выродки, но при этом очень сильные темные маги. Кто еще?

— Иероним Яксли — сын Корбана.

— Помню его, — тяжело вздохнула Анна. — Учился в Хогвартсе. Года на три старше меня. Подонок, но отличный дуэлянт и, кажется, он участвовал в прошлой войне.

— Так и есть, — подтвердила Мойра. — И вот вам еще трое из бывшего в ту войну молодняка: Барклай Гиббон, Пирс Розье — племянник Эвана Розье и Карвер Пиритс. Они проходили по ряду дел, рассматривавшихся трибуналом Визенгамота, но пойманы тогда не были. В свое время считались довольно сильными бойцами и с тех пор, наверное, слабее не стали.

— Значит, идея была такая, — подвела Анна итог. — Раздергать и истощить наши силы, собрать ударный кулак и отрубить связь с Хогвартсом. Если так, Белла права, они ударят ночью… Исходя из того, что я видела, думаю, это случится где-то около полуночи. Значит, времени у нас в обрез. Выходим через полчаса и аппарируем прямо в Хогсмит на зады «Шапки невидимки». Вопросы есть? Нет? Значит, решено!

[1] Песня анархистов: Вольное Повстанчество — «Вперед — заре навстречу, товарищ по борьбе. штыками и картечью, проложим путь себе. Смелей, вперед и тверже шаг — сжимай свободы черный флаг!»

[2] Лета (греч. «забвение») — в древнегреческой мифологии источник и одна из пяти рек (вместе со Стиксом, Ахероном, Кокитосом и Флегетоном), протекающих в подземном царстве Аида, река забвения. Первоначально упоминалась равнина Леты.

[3]Орихалк — таинственный металл или сплав, о котором упоминают древнейшие греческие авторы. Ещё в VII веке до н. э. Гесиод сообщает, что из орихалка был сделан щит Геракла.

[4]Современный боевой кинжал. Оружие с мощным копьевидным клинком, используемое силовыми структурами многих стран. Пригоден как для укола, так и для режущего удара.

[5] Ruger Security Six — американский револьвер компании Sturm, Ruger Co., разработанный в 1972 году и использовавшийся как оружие военных, полицейских и гражданских лиц.

[6] Йоль — праздник середины зимы у исторических германских народов.

[7] Аmazonum sagitta (лат.) — стрела амазонки. Атакующий артефакт 5-го ранга.

[8] Баронет — владелец наследуемого титула, выдаваемого британской Короной, именуемого баронетство. Практика возведения в баронетское достоинство была введена Яковом I Английским в 1611 году для сбора денег. Звание баронета стоило от £1095. Кандидаты в баронеты должны были заплатить короне эту сумму, которая бы покрывала содержание 30 пехотинцев в течение трёх лет, исходя из ежедневного финансирования на каждого не менее 8 пенсов в день.

В континентальной Европе не существует эквивалента баронетства, хотя наследственных рыцарей, вроде австрийского «риттера» (ritter) или нидерландского erfridder, можно считать примерно равными.

[9] В данном случае имеется в виду типичная для Англии и Шотландии большая сельская усадьба — особняк или даже дворец, — без каких-либо оборонительных сооружений, характерных для средневековых рыцарских замков.

[10] Хольмгард (Holmgarðr) — столичный древнерусский город из скандинавской литературы, традиционно ассоциируемый с Новгородом. Здесь Волшебный Новгород Великий — столица Северорусских волшебных земель.

[11] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера, Протего (образованно от лат. Protego — защищать, скрывать) или Щитовые чары (англ. Shield Charm) — заклинание защитной магии, отбивающее нападение противника.

[12] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера, Секо — режущее заклинание.

[13] Баклер — маленький, 20–40 см в диаметре, чаще всего металлический круглый щит. Был рассчитан, главным образом, на использование в качестве вспомогательного оружия с мечом или шпагой. Держался за ручку с обратной стороны. Баклеры имели только одну рукоятку, которую воин сжимал в кулаке, из-за чего их называли «кулачными щитами».

В данном случае вид Щитовых чар.

[14] Заклинание стрелы — трансфигурационное заклинание, позволяющее создавать направленную на цель стрелу (взято из Энциклопедии Гарри Поттер).

[15] Аспис — щитовые чары среднего размера, которые, как и Баклер, можно «носить» на руке. Название получили от древнегреческого щита, называвшегося аспис или гоплон.

Гоплон или аргивский щит — круглый выпуклый щит, являвшийся основной защитой греческих воинов, получивших своё наименование от этого названия щита: гоплитов; наименование получило распространение в ряде стран. Исторически верное название щита, как в античной, так и в сегодняшней Греции — аспис или аспида.

[16] Хлыст Морганы — мощное темномагическое заклинание рассекающего действия.

[17] Парафраз английской пословицы "All’s fair in love and war" (Всё можно в любви и на войне). Русский аналог — «В любви и на войне все средства хороши».

[18] Нежата Твердятичев родом из Гардарики, оттого и гардоричанин.

Гардарики — с XII века скандинавское название Руси, известное в Северной Европе в Средние века, в том числе в скандинавских сагах.

[19] Хатты — древнегерманское племя, жившее в верховьях Лана (приток Рейна), Эдра (приток Фульды) и Верры. «Мед хаттов» — выдуманный автором боевой стимулятор. «Это зелье способно поднять на ноги даже мертвых. Правда, ненадолго, да и вливать нужно не по каплям, а сразу «брать количеством». Варят эту отраву в Швейцарских Альпах, и в половине европейских стран, как, впрочем, и в Англии, «Мед хаттов» запрещен к производству и распространению».

[20] Гипертемия — стойкое приподнятое настроение.

[21] Экзистенциальные — относящиеся к экзистенции, то есть к существованию, бытию.

[22] Решеф — западносемитский бог аморейского происхождения; бог огня и молний; губитель, насылающий мор; бог войны; покровитель оружия. В Библии слово Решеф переводится как «пламя, вспышка», а также «сжигание, чума, мор».

[23] Оба города имеют население чуть больше 150 тысяч.

[24] У обычной гаубицы — 4–6выстрелов в минуту.

[25] Например, «Ансгар» и «Гейральв» — Копье Асов» и «Эльфийское копье».

Заклинание стрелы — трансфигурационное заклинание, позволяющее создавать направленную на цель стрелу (взято из Энциклопедии Гарри Поттер).

[26] Жильбер Гольмен (1585–1665) — французский магистр и эрудит; поэт и эллинист.

[27] Плотва встречается по всей Европе к востоку от Южной Англии и Пиренеев и к северу от Альп.

[28] В переводе с древнескандинавского Олимир Ростовчанин.

[29] Алаборг (Alaborg, Aluborg) — город на территории Древней Руси, упоминаемый в скандинавских сагах о Хальвдане Эйстейнссоне и Хрольве Пешеходе как находящийся поблизости от Альдегьюборга (Старая Ладога).

[30] Козетка — двухместный диван или кушетка. В одном из вариантов до сих пор, как и в далеком прошлом, предназначена именно для того, чтобы на ней возлежать.

[31] Давид Рёнтген (1743–1807) — знаменитый мастер-мебельщик из Верхней Саксонии. Давид Рёнтген продолжил традицию работы мебельщиков немецкого происхождения, скрытых или явных протестантов, при французском королевском дворе.

[32] Неглиже — один из видов ночной рубашки, обычно выглядящий как длинное платье, сродни халату. В русском языке, согласно толковому словарю Ожегова, словом «неглиже» стала обозначаться не только утренняя, но несколько небрежная домашняя непритязательная одежда обоих полов, а также пребывание в такой одежде.

[33] Небрежно одетый, полураздетый, раздетый.

[34] Виллем Хофт — отставной лейтенант нидерландского Аврората, ныне начальник службы безопасности графини Готска-Энгельёэн. Мадс Фальк-Рённе — дальний родственник Леди Энгельёэн, закончил школу Чародейства и Волшебы в Хольмгарде, и несколько лет прослужил в малой дружине татарского хана-колдуна в Казани. Эрик Брюггер — дальний родственник леди Энгельёэн, закончил отделение боевой магии Дурмстранга. Магнус фон Корб — старший сын кастеляна внутреннего замка Стейндорхольм. Все четверо входят в ближний круг службы безопасности Леди Энгельёэн.

[35] Essentia vitae (лат.) — суть жизни.

[36] Капелла (Альфа Возничего) — самая яркая звезда в созвездии Возничего, шестая по яркости звезда на небосклоне и третья по яркости на небе Северного полушария.

[37] Ахернар (Альфа Эридана) — ярчайшая звезда в созвездии Эридана и девятая по яркости на всём ночном небе.