Исчезнувшая Луна

Глава 1

Корабль плыл по Красному Морю, медленно продираясь сквозь пелену тумана. Ленивые вдохи ветра едва наполняли его паруса. Корпус из тонкого легкого металла беззвучно резал тихие струи огня, пляшущие на поверхности странного моря.

Над кораблем сгущалась ночь, наплывающая с запада медленным потоком густого индиго.

Человек, известный под именем Старка, в одиночестве стоял у задних поручней и следил за наступлением ночи. Нетерпение и тревога переполняли его душу. Он чувствовал угрозу даже в горячем дуновении морского ветра.

Рулевой сонно склонился над веслом.

Это был рослый человек с молочно-белыми волосами и бледной кожей. Он молчал, но Старк чувствовал, что глаза рулевого время от времени оборачиваются к нему, белесые, расчетливые, с тайной жадностью скрытые под полуопущенными веками.

Капитан и двое матросов маленького каботажного суденышка сидели впереди, расправляясь с ужином. Раза два Старк слышал взрывы приглушенного смеха.

Казалось, будто все четверо участвуют в какой-то веселой игре, но принять в нее Старка решительно отказываются.

Жара угнетала. На смуглом лице Старка выступил пот. Рубашка прилипла к спине.

Тяжелый воздух был наполнен влагой и душным, дурманящим запахом жирного чернозема, доносившимся с недальнего, укрытого туманом берега.

В самом море чудилось что-то зловещее. Даже среди самих венерианцев Красное Море пользовалось дурной славой. Оно лежит за Облачными Горами — гигантским барьером, скрывающим половину планеты.

Очень немногие осмелились перейти этот барьер, навстречу тайнам Внутренней Венеры, вернулось же еще меньше.

Старк был одним из этих немногих. Он три раза пересекал горы и один раз жил там почти год, но и он так и не привык к Красному Морю.

Оно состояло не из воды, а из газа, достаточно плотного, чтобы по нему могли плыть металлические корпуса кораблей, и вечно горевшего глубоким внутренним огнем. Туман, окутывавший его, был окрашен кровавым румянцем. В глубине же, там, где проходили ленивые течения, Старк видел наносы пламени и маленькие вспышки искр, летящие вверх, разбегающиеся в стороны и сливающиеся с другими вспышками. Поверхность моря напоминала ночное небо, усеянное малиновыми звездами.

В густом, сочном мраке эта картина была очень красивой, красивой и странной.

Послышались шаги босых ног. Капитан Мальфор подошел к Старку. В сияющем тумане его силуэт казался призрачным.

— Подходим к Шараану.

— Хорошо.

Старк кивнул.

Путешествие длилось бесконечно, и тесное пространство узкой палубы действовало Старку на нервы.

— Тебе понравится Шараан, — радостно улыбнулся капитан. — У нас есть все, что нужно: вино, пища, женщины, — жаловаться грех. И посетителей мало. Мы держимся особняком, ты увидишь. Но те, кто приходит..

Он засмеялся и хлопнул Старка по плечу.

— Да, ты будешь счастлив в Шараане.

Старку послышалось, что матросы тоже смеются. Похоже, они оценили шутку Мальфора, но соль этой шутки должна быть скрытой от посторонних.

— Прекрасно, — кивнул он.

— Вероятно, — заметил Мальфор, — тебе понравится жить у меня. Я с тебя возьму по-божески, по-доброму.

За проезд он тоже взял со Старка вполне по-божески, как-то чересчур по-доброму.

— Нет, — произнес Старк.

— Да ты не бойся, — доверительно подмигнул венерианец. — У всех чужаков, приезжающих в Шараан, одна забота на уме. Я-то знаю. Но мы тебя спрячем, не беспокойся. До нас никто не дотянется.

Он сделал паузу, но Старк не поддался на приманку. Мальфор хихикнул и продолжил:

— В сущности, это настолько безопасное место, что большинство иноземцев решило остаться там навсегда. В моем доме я дам тебе…

— Нет, — равнодушно повторил Старк.

Капитан пожал плечами.

— Ладно. Но ты все-таки подумай об этом.

Он взглянул вперед, в красные завитки тумана.

— Ага, видишь?

Вдали показались очертания утесов.

— Мы входим в пролив.

Мальфор повернулся и сам взялся за рулевое весло, а помощник пошел к остальным.

Судно начало набирать скорость. Старк увидел, что оно захвачено течением, несущимся к утесам, а река огня еще быстрее устремилась в глубины моря.

Из тумана перед ними вынырнула темная стена. Сначала Старк не увидел в ней никакого прохода, но тут стену прорезала узкая малиновая полоса. Она расширилась и вскоре превратилась в поток бурлящего пламени, мчавшегося вокруг разбитых скал. Красный туман.

Корабль дрожал, словно безумный, и неумолимо летел в самое сердце ада.

Руки Старка невольно стиснули поручень. Клочья тумана проносились мимо. Казалось, что море, воздух и сам корабль пропитались кровью. Мощный стремительный поток беззвучно катил свои огненные волны меж скалистых берегов пролива, на которых то тут, то там вспыхивали зловещие огоньки.

Эти частые вспышки, отблески, блики подсказали Старку, что проливы Шараана охраняются. Среди утесов притаились приземистые укрепления, стояли наготове баллисты и большие лебедки, установленные здесь, чтобы тянуть сети через узкую горловину. Вероятно, люди Шараана издали закон, который запрещал иностранным купцам появляться в проливе. Что ж, у них были основания бояться чужаков. По официальной версии, Шараан питала торговля вином и кружевами — изумительной красоты изделиями, сплетенными из паутины шелкового паука. Но на самом деле город жил за счет пиратства, разбоя и контрабандной торговли перегнанным соком мака.

Глядя на скалы и укрепления, Старк понял, как Шараану много столетий подряд удавалось безнаказанно грабить торговые флотилии в Красном Море, даруя убежище ворам, убийцам и нарушителям табу.

С ошеломляющей быстротой они прошли через узкий пролив и поплыли по спокойной поверхности того, что было, по существу, внутренним заливом Красного Моря.

Густой туман все еще скрывал от Старка землю, но запах ее стал теперь сильнее — запах прелой почвы, гнилостный дух заболоченных джунглей. Один раз ему показалось, что сквозь пар он видит темную глыбу какого-то острова, но через секунду видение исчезло.

После дух захватывающей стремительности пролива Старку казалось, что корабль едва ползет. Нетерпение и тревога усилились. Старк принялся нервно мерять шагами палубу, ступая бесшумно и быстро, словно дикий кот.

Еще вчера Старк находился на Марсе, и после чистого сухого воздуха этой планеты густой венерианский туман был настоящей душегубкой.

Внезапно он остановился и, откинув голову, прислушался.

Ленивое дыхание ветра принесло слабый звук. Он шел отовсюду и ниоткуда, нечто смутное, без источника и направления.

То говорила сама ночь, жаркая синяя ночь Венеры в безутешном горе кричала сквозь тукан.

Звук стих и умер, едва услышанный, оставив в душе чувство некой вселенской скорби.

Старк вздрогнул. На минуту воцарилась тишина, а затем тихий таинственный стон, переливающийся в тяжелом воздухе, вновь пронесся над морем и тихим пением взлетел к небесам. Не было слов в этой песне, да и невозможно выразить словами столь глубокую печаль. Вскоре невидимые певцы умолкли.

Старк повернулся к Мальфору.

— Что это?

Капитан с удивлением взглянул на своего пассажира.

Видимо, он ничего не слышал.

— Плачущий звук! — нетерпеливо пояснил Старк.

— Ах, это!

Венерианец пожал плечами.

— Фокусы ветра. Он свистит в полых камнях вокруг пролива.

Капитан зевнул, уступил свое место у рулевого весла помощнику и подошел к Старку. Землянин не обратил на него внимания. Загадочный, едва различимый в тумане звук резко усилил его тревогу.

Цивилизация лишь слегка коснулась Старка. С детства воспитанный полулюдьми, он сохранил в своей душе нечто дикарское. Слух у него был превосходный.

Мальфор врал. В свисте ветра никогда не услышишь такое живое, безнадежное страдание.

— Знал я кое-кого из землян, — заметил Мальфор. — Они не похожи на тебя.

Он сменил тему, хотя и не слишком ловко.

— Я не с Земли, — ответил Старк, — я с Меркурия.

Мальфор вытаращил глаза. Венера — мир, укрытый облаками, где люди никогда не видели солнца и мало что знают о планетах. Капитан что-то слышал о них. Он знал о существовании Земли и Марса, но о Меркурии понятия не имел. Старк объяснил:

— Это ближайшая к солнцу планет Там очень жарко. Солнце пылает, как гигантский костер, и нет облаков, чтобы прикрыть его.

— А! Вот почему у тебя такая темная кожа.

Мальфор сравнил свою бледную руку с рукой Старка и покачал головой.

— Я никогда не видел такой кожи и таких мускулов, — добавил он.

И он восхищенно улыбнулся.

— Я хочу, чтобы ты остановился у меня. Лучшего жилища не найти во всем Шараане. И заметь: люди в городе рады поживиться за счет иноземцев, грабят их и даже убивают. А меня все знают как честного человека. Под моей кровлей ты можешь спать спокойно.

Он помолчал и с улыбкой добавил:

— К тому же у меня есть дочь. Она отличная кухарка и к тому же красавица.

Горестное пение раздалось снова, далекое, приглушенное ветром, оно, казалось, пытается предупредить людей, рассказать о подстерегающем их неведомом злом роке.

— Нет, — в третий раз сказал Старк.

Не требовалось особой интуиции, чтобы держаться подальше от капитана: он был явным и не слишком хитрым мошенником.

На миг в глазах Мальфора блеснула злость.

— Ты упрям, а Шараан не место для упрямых людей.

Он повернулся и отошел. Старк остался на месте. Корабль шел через медленно текущую вечность по спокойному заливу Красного Моря, сквозь жару и туман. Призрачная песня преследовала Старка, скорбная, как вопль погибших душ в забытом аду.

Наконец курс корабля изменился Мальфор снова вышел на заднюю палубу и спокойным голосом отдал несколько распоряжений.

Впереди Старк увидел землю — темное пятно в ночи, а затем различил и контуры города.

На набережных и улицах горели факелы, а низкие здания освещали красноватые блики морских волн. Приземистый и безобразный Шараан скорчился, как ведьма, на скалистом берегу, обмакивая в кровь рваные юбки.

Корабль двигался к набережной. Старк услышал за собой легкое движение, приглушенные шаги босых ног. Быстро, точно почуявший угрозу зверь, он развернулся и положил руку на пистолет.

Нагель, брошенный помощником, с силой ударил Старка по голове.

Шатающийся, полуослепленный, он смутно увидел приближавшихся людей. Низко и резко в воздухе просвистел второй нагель и попал в плечо Старка.

Чьи-то руки схватили его. Тяжелые крепкие тела старались повалить раненого чужака. Мальфор захохотал.

Старк оскалился, сверкнул белыми зубами, впился ими в чью-то оказавшуюся рядом щеку и издал такое рычание, какое, наверное, никогда не исходило из человеческой глотки.

Венерианцы в испуге отшатнулись: они вообразили, что их пленник колдовским образом превратился в какого-то хищного зверя.

Человек с разодранной щекой взвыл.

Шарканье ног, устрашающая суетливость движений — и громадное смуглое тело выпуталось из скучившегося клубка, поднялось и исчезло за поручнями, оставив в руках Мальфора лишь обрывки шелковой сорочки.

Поверхность Красного Моря без всплеска сомкнулась над головой Старка Только вспышка малиновых искр, мимолетный след огня, летящий в глубину, как затонувшая комета, — вот и все.

Глава 2

Старк медленно погружался в багровую бездну. С дыханием не было никаких затруднений, не то что в настоящем море.

Газы Красного Моря прекрасно поддерживали жизнь, и создания, жившие в нем, имели нормальные легкие.

Впрочем, Старк, еще не пришедший в себя от боли и злобы, не обратил на это никакого внимания: его сил хватало лишь на то, чтобы удерживаться в глубине этого густого красного тумана.

Дикарь в нем, которого звали не Старк, а Н'Чака, который сражался, голодал и охотился в кипящих долинах Сумеречного Пояса Меркурия, научился многому и не забыл ничего. Ему хотелось вернуться и убить Мальфора вместе с его бандой. Он сожалел, что не смог перегрызть им глотки: ведь теперь они никогда не оставят его, они будут идти за ним по следу.

Но человек Старк, который получил куда более горькие уроки от так называемой цивилизации, сознавал неблагоразумие таких желаний. Он рычал, он боролся со жгучей головной болью, проклинал венерианцев на грубом примитивном наречии своей матери, но не спешил вернуться обратно. Он еще успеет посчитаться с Мальфором.

Тут он заметил, что залив очень глубок. Утихомирив свою ярость, он поплыл к берегу. Признаков преследования не было, и он рассудил, что Мальфор оставил его в покое. Старк не понимал причин нападения. Вряд ли это был грабеж: на что они могли позариться? На одежду? На те медяки, что бренчали у него в кармане?

Нет, причина таилась глубже. Она была связана с настойчивым желанием Мальфора поселить Старка у себя. Старк криво улыбнулся. Он подумал о Шараане, вспомнил слухи об этом городе, ходившие по всему побережью Красного Моря.

Затем лицо его омрачилось. Туман огненных сполохов, по которому он плыл, напомнил ему о том дне, когда он отправился в плавание по Красному Морю.

Он уходил не один, с ним был Хильви, высокий парень, сын варварского царька верхнего побережья Ярелла. Они охотились на удивительных животных в хрустальных лесах морского дна и купались в оздоравливающем пламени, которое выбивалось из ядра Венеры, чтобы питать океан.

Они были как братья.

Теперь Хильви исчез в Шараане и не вернулся.

Старк медленно плыл в газообразной «влаге» моря. Вдруг в красном сиянии под собой он увидел нечто такое, что заставило его опуститься пониже. Он с удивлением нахмурился…

Под ним были деревья, громадные лесные гиганты, поднимающиеся к настоящему небу.

В медленных струях огня их ветви слабо шевелились.

Старк был поражен. Леса, где охотились он и Хильви, были кристаллическими, без малейшего намека на жизнь. «Деревья» там — это то же самое, что ветвящиеся кораллы в южных океанах Земли.

Но здесь-то они живые или, по крайней мере, кажутся живыми. У них зеленые листья, а местами их обвивают лианы с большими поникшими цветами, золотыми, пурпурными и восково-белыми, но, подплыв поближе и прикоснувшись к ним, он понял, что все это мертво — и деревья, и листья, и цветы.

Они не мумифицировались, не обратились в камень, они остались гибкими, и краски их сияли свежестью. Они просто перестали жить, а газы моря чарами какой-то химической магии сохранили их, да так, что ни один лист не опал.

Старк не рискнул плыть в темную гущу верхних ветвей: странный ужас овладел им при виде этого гигантского леса, спящего в глубинах залива, затонувшего и забытого. Казалось, деревья недоумевают: куда девались птицы, теплые дожди, дневной свет? Он поднялся вверх и поплыл над ветвями, словно большая темная птица. Переполненный стремлением уйти из этого неземного места, он плыл вперед. Его дикое, первобытное чутье обострилось, а тело вздрагивало, почти физически ощущая присутствие зла, такого большого, что он, призвав весь свой здравый смысл, едва смог убедить себя, что его не преследуют демоны.

Наконец, выплыв на поверхность, он обнаружил, что сбился с пути и сделал большой круг, оказавшись теперь много ниже Шараана. Он не спеша поплыл обратно и в конце концов выбрался на черные скалы.

Он встал на край грязной тропы, ведущей к городу, и пошел по ней, не быстро и не медленно, но очень осторожно.

Из тумана показались редкие хижины-мазанки. Вскоре они стали попадаться все чаще и постепенно образовали целую улицу.

Кое-где сквозь узкие окна пробивался свет.

На пороге ближайшей хижины стояли мужчина и женщина. Увидев его, они бросились в стороны, женщина вскрикнула.

Старк прошел мимо. Он не оглядывался, но знал, что они недалеко и идут за ним.

Тропа извивалась, как змея, и ползла между тесно стоявшими домами. Стало больше света, появилось больше народу — высоких, белокожих людей, жителей болотных окраин, с бледными глазами, кудельными волосами и волчьими лицами.

Старк шел мимо них, чужой, странный, черноволосый и загорелый.

Люди ничего не говорили и не пытались остановить его. Прячась за красной пеленой тумана, они с любопытством и страхом следили за незнакомцем. Кое-кто даже осмелился — сохраняя, разумеется, почтительную дистанцию — последовать за ним. Откуда-то появилась стайка ребятишек, совсем голых: они с криками побежали рядом, но близко не подходили, пока один мальчишка не закричал что-то непонятное.

Старк уловил только одно слово: «Лхари». Все ребята в ужасе остановились, а затем бросились наутек.

Старк зашагал через квартал плетельщиков кружев. Инстинкт вел его к пристани.

Сияние, шедшее с Красного Моря, пронизывало воздух, и казалось, что на город опустилась туча, состоящая из мельчайших капелек крови. Запах, несшийся отовсюду, не нравился Старку пахло грязью, скученными, потными телами, винным перегаром и зернами мака. Шараан был нечистым городом, и воняло от него злом.

Было что-то еще, нечто неуловимое, холодными пальцами пробегающее по нервам Старка: страх. Он видел тень этого страха в людских глазах, слышал его отзвуки в их голосах. Волки Шараана даже в собственном логове не чувствовали себя в безопасности.

По мере того как это ощущение росло, Старк бессознательно становился все более настороженным, глаза его наливались холодом, взгляд тяжелел.

Он вышел на широкую гаванскую площадь и увидел призрачные корабли, пришвартованные у набережных, груды винных бочонков, путаницу мачт и снастей на фоне пылающего залива.

Чадило множество горящих факелов. Вокруг площади стояли широкие приземистые строения Оттуда, с темных веранд, доносились смех и голоса, где-то под заунывные звуки камышовой дудки пела женщина.

Яркая вспышка света вдали ударила в глаза Старка. Здесь улицы поднимались вверх, и, глядя сквозь туман, Старк смутно разглядел контуры замка, построенного на невысоких утесах, глядевшего яркими глазами в ночь, на улицы Шараана. Старк поколебался, а затем пошел через площадь к большой таверне.

На площади толпилось много народу, в основном матросы и их женщины. Все были развязны и глупы от вина, но тем не менее они останавливались и смотрели на смуглого чужака, а затем обходили его, продолжая разглядывать.

Те, кто шел за Старком, тоже вышли на площадь, остановились, а затем, перешептываясь, разошлись по другим группам.

Полная женщина замолкла на середине фразы. На площади стало удивительно тихо, но нервное шушуканье еще кружилось в этой тишине, и отовсюду — с веранд, из винных погребков — медленно выходили люди. Внезапно растрепанная женщина указала на Старка и визгливо засмеялась.

Три молодых человека с жестокими глазами и хищными ртами загородили Старку дорогу, улыбаясь, как улыбаются собаки перед убийством.

— Иноземец, — прохрипел один, — землянин?

— Вне закона, — ответил Старк, солгав лишь наполовину.

Один из парней шагнул вперед.

— Ты перелетел, как дракон, через Облачные Горы или упал с неба?

— Я прибыл на корабле Мальфора.

По площади прокатился вздох, и общий шепот эхом повторил имя капитана. Жадные лица юношей выразили разочарование. Их вожак ухмыльнулся и заметил:

— Я был на набережной, когда Мальфор швартовался, и не видел тебя на борту.

Настал черед Старка улыбнуться. При свете факелов его глаза казались холодными и искрящимися, как лед на солнце.

— Вот пусть Мальфор тебе это и объяснит, — сказал он и мягко добавил: — А может, ты хочешь узнать на себе?

Парень хмуро со странной нерешительностью взглянул на него. Старк весь подобрался, напрягая мускулы. Женщина, которая смеялась, подошла ближе, разглядывая Старка через свои спутанные, свисающие на лицо волосы и обдавая его запахом макового вина. Она сказала:

— Он пришел из моря, вот откуда. Он..

Один из молодых людей ударил ее по губам, и она упала в грязь. Плотный моряк подбежал к ней и, схватив за волосы, рывком поставил на ноги. Лицо его исказилось от страха и злобы. Он потащил женщину прочь, колотя и ругая ее за глупость.

Она сплевывала кровь, но ответить не решалась.

— Ну, — обратился Старк к парням, — наладили свои мозги?

— Мозги? — переспросил кто-то из толпы.

Это был грубый, скрипящий, неумело подражающий певучему венерианскому произношению голос.

— Нет у них никаких мозгов, у этих щенков. Кабы не так, они бы занимались делом, а не торчали бы тут и не приставали к иноземцам!

Молодые люди обернулись, и в просвете между ними Старк увидел говорившего. Он стоял на ступенях таверны. Это был землянин, и в первую минуту Старк принял его за старика, потому что волосы его давно поседели, а лицо прочерчивали глубокие морщины. Тело его было истощено лихорадкой, мускулы превратились в веревочные узлы на костях. Он тяжело опирался на палку: одна нога была скрючена и покрыта шрамами. Старик ухмыльнулся и сказал на разговорном английском:

— Гляди, как я их сейчас отделаю!

И он принялся на все лады честить парней, называя их ослами, ублюдками, сыновьями болотных жаб, неотесанной деревенщиной, бесполыми выродками.

— Если вы не верите чужаку, олухи, — хрипел он, — так почему бы вам в самом деле не обратиться к Мальфору? Уж он-то вам все объяснит!

В конце концов, истощив свой запас ругательств, он взмахнул палкой и завопил:

— А теперь пошли вон! Убирайтесь! Я хочу поговорить с моим земляком!

Парни неуверенно покосились на Старка, переглянулись, пожали плечами и пошли через площадь, несколько смущенные, словно пойманные на каком-нибудь проступке детишки.

Седовласый землянин поманил Старка и, когда тот подошел, угрюмо шепнул ему:

— Ты в западне.

Старк оглянулся. На краю площади три парня встретили человека, лицо которого было обвязано тряпкой. Увидев, что их заметили, они тотчас скрылись за углом, но Старк успел узнать в четвертом Мальфора.

Что ж, значит, ему все же удалось разукрасить физиономию капитана.

А хромой крикнул — очень громко и очень радостно:

— Пойдем со мной, брат! Выпьем и поговорим о Земле.

Глава 3

Это была обычная венерианская таверна низшего класса — большая открытая терраса под соломенной крышей, где вместо стен — тростниковые шторы, которые можно свернуть и укрепить под потолком, а вместо пола — ветхий бревенчатый настил, который подпирают шаткие сваи. Вдоль низкой стойки размещались маленькие столики, а на полу вокруг них громоздились грязные шкуры и груды подозрительных подушек. В дальнем углу комнаты бурлило веселье: два старика с барабаном и камышовой дудкой и две хмурые, истасканные девицы.

Хромой подвел Старка к угловому столику, велел подать вина и уселся на груду шкур. Его глаза, темные, затаившие давнюю боль, горели от возбуждения, руки тряслись. Старк еще не успел присесть, а старик уже приступил к расспросам, торопясь и запинаясь, от нетерпения проглатывая целые слова.

— Как там теперь? Изменилось что-нибудь? Расскажи мне о Земле, о городах, о Солнце. Господи, я отдал бы все, чтобы снова увидеть Солнце, темноволосых женщин и их наряды!

Он наклонился, жадно вглядываясь в лицо Старка, словно надеялся увидеть в нем отражение того, о чем он так мечтал все эти годы.

— Ради бога, говори по-английски и расскажи мне о Земле!

— Ты давно здесь? — спросил Старк.

— Не знаю. Как считать время без солнца, без единой распроклятой звездочки? Десять лет, сто лет — откуда я знаю! Вечность. Рассказывай о Земле.

Старк криво улыбнулся.

— Я там был очень давно, и, если попаду снова, полиция устроит мне роскошную встречу. Но когда я в последний раз видел Землю, она была такая же, как всегда.

Хромой вздрогнул. Он смотрел не на Старка, а куда-то мимо него, вдаль.

— Осенние деревья, красные и золотые на коричневых холмах. Снег. Я помню, что такое холод. Воздух кусается, когда его вдыхаешь. Женщины носят туфли на высоких каблуках. Маленькие голые ноги шлепают по грязи, а острые каблучки стучат по чистой мостовой.

Он взглянул на Старка, и глаза его наполнились слезами бессильной ярости.

— Какого дьявола ты явился сюда? Я не хочу вспоминать о Земле! Я Ларраби. Я живу в Шараане. Я живу здесь целую вечность, и сдохнуть мне суждено именно в этих болотах. Нет никакой Земли. Она пропала. Все пропало, все, кроме облаков, Венеры и грязи.

Нервная дрожь сотрясла его тело, он задохнулся и растерянно посмотрел по сторонам.

Слуга принес вино, поставил кувшин и отошел. В таверне воцарилась тишина. Развалившиеся на подушках посетители молча потягивали маковое вино и выжидающе посматривали на землян.

Вдруг Ларраби хлопнул себя по лбу и разразился веселым, искренним смехом.

— Слушай, ну и нюни я распустил! Подумай только, какая горячая любовь к Земле!.. А ведь раньше, когда я там жил, мне бы и в голову не пришло петь ей такие хвалебные песни!

Однако глаза его оставались мрачными, рука, держащая стакан, дрожала, и на стол пролилось несколько капель вина. Старк смотрел на него, не веря своим глазам.

— Ларраби, — произнес он. — Ты — Майк Ларраби. Ты тот, кто взял полмиллиона кредитов из закрытого сейфа «Королевской Венеры»?

Ларраби кивнул.

— Я ушел с ними прямо через Облачные Горы, хотя говорят, что через них нельзя перебраться. А знаешь, где теперь эти полмиллиона? На дне Красного Моря вместе с моим кораблем и командой. Один Бог знает, почему я остался жив.

И он пожал плечами.

— Как бы то ни было, я хотел попасть в Шараан и попал сюда, а посему жаловаться нечего.

Он снова сделал большой глоток. Старк покачал головой.

— Ты здесь девять лет по земному времени.

Он никогда не встречался с Ларраби, но помнил его портреты, которые передавались через космос на частотах полиции. Тогда Ларраби был молодым человеком, гордым и красивым.

Собеседник угадал его мысли и со смехом спросил:

— Я изменился, верно?

Старк насторожился, пытаясь уловить снаружи какой-нибудь подозрительный шум, но все было тихо. Тогда он резко повернулся к Ларраби:

— Что там насчет западни, в которую я попал?

— Я скажу тебе только одно, — ответил Ларраби. — Из нее не выбраться. Я не смогу помочь тебе. Не смогу, а если бы и мог, то, честно говоря, не стал бы.

— Что ж, и на том спасибо, — вздохнул Старк. — Но ты можешь хотя бы сказать, что меня ожидает?

— Слушай, — сказал Ларраби, — я калека, старик, а Шараан — не самое лучшее место в Солнечной системе. Но я живу. У меня есть жена, неряшливая шлюха, признаться, но, в сущности, неплохая баба. Может, ты заметил нескольких маленьких черноволосых щенков, катающихся в грязи? Это тоже мои. Я еще помню, как лечить переломы, вывихи и все такое прочее, а значит, могу пить бесплатно, когда захочу, то есть весьма часто. К тому же из-за своей проклятой ноги я безвреден, как младенец. Так что не спрашивай меня, что случится. Я предпочел бы не знать.

— Кто такие Лхари? — спросил Старк.

— А это тебе зачем? Ты что, в гости к ним собрался?

Ларраби, кажется, нашел эту мысль забавной.

— Тогда иди наверх, в замок. Они живут там. Это Лорды Шараана, они всегда рады иноземцам. — Он вдруг наклонился вперед. — Кто ты такой? Как тебя зовут и какой дьявол притащил тебя сюда?

— Меня зовут Старк. А пришел я сюда по тем же причинам, что и ты.

— Старк, — медленно повторил Ларраби, пристально вглядываясь в собеседника.

— Да, да, был такой… Что-то припоминается, какие-то колокольчики звенят… Приходит на ум один верзила с юпитерских колоний, который вздумал устроить там бунт… Здоровенный был малый, с холодными глазами, а чтобы нагнать побольше страху на людей, его именовали не иначе, как Меркурианским Дикарем.

Он кивнул, довольный собой.

— Так, значит, Дикарь? Ну ничего, в Шараане тебя выдрессируют.

— Возможно, — согласился Старк.

Его взгляд опять скользнул от Ларраби к двери, от двери к посетителям и от посетителей вновь к Ларраби.

— Кстати, об иноземцах. Один пришел сюда в минувший сезон дождей. Он венерианец, с Верхнего побережья, крупный такой парень. Я знал его. Может, он окажет мне помощь.

Ларраби фыркнул. К этому времени он выпил и свое вино, и вино Старка.

— Никто тебе не поможет. Друга твоего я в глаза не видал. Сдается мне, что и тебя я повстречал напрасно.

Он схватил свою палку, не без труда поднялся на ноги и, не глядя на Старка, грубо бросил:

— Тебе лучше проваливать отсюда.

После чего повернулся и заковылял к бару.

Старк встал, посмотрел вслед Ларраби, и снова его ноздри ощутили запах страха.

Он вышел из таверны так же, как и вошел, — через переднюю дверь.

Никто не остановил его. Площадь была пуста. Начался дождь. Старк по щиколотки утонул в вязкой теплой грязи. Внезапно он понял, что ему следует предпринять, улыбнулся и отправился в путь, держась края площади и продолжая обдумывать пришедшую в голову идею.

Дождь усилился. Его струи глухо шуршали в соломенных крышах, звонко лупили по булькающей грязи, и от голых мокрых плеч Старка валил густой пар. Пар окутывал и гавань: дождь, соприкасаясь с поверхностью Красного Моря, тут же испарялся и багровыми, бурлящими облаками поднимался к небесам. Набережные и смежные с ними улицы поглотил непроницаемый туман.

Жуткими синеватыми росчерками проносились молнии, следом за ними катились гулкие раскаты грома.

Старк свернул на узкую дорогу, ведущую к замку. Освещенные окна причудливого дворца гасли одно за другим, утопая в наползающем тумане. На мгновение молния выгравировала на фоне ночного неба темную груду замка, и сквозь грохот ударившего затем грома Старку послышался окрик.

Он остановился, пригнулся и положил руку на оружие. Крик раздался снова. Это был девичий голос, тонкий, как плач морской птицы, доносящийся сквозь пелену дождя. Затем он увидел на затемненной улице маленькое белое пятно.

Девушка бежала к Старку, и даже при беглом взгляде на нее в каждой линии ее тела чувствовался страх.

Старк прислонился к стене и ждал. С ней, похоже, никого не было, но в грозу и в темноте об этом судить было трудно.

Она подбежала и остановилась прямо перед ним, с болезненной нерешительностью глядя то на него, то назад. В яркой вспышке молнии он отчетливо разглядел ее. Она была очень молода, едва выросла из подросткового возраста, и довольно привлекательна. Но теперь ее губы дрожали, а испуганные глаза широко раскрылись.

Юбка прилипла к ее стройным бедрам, а выше юбки голое тело, едва сформировавшееся по-женски, блестело, как мокрый снег. Светлые волосы падали на плечи.

— Чего ты хочешь от меня? — ласково спросил он.

Она так напомнила ему брошенную мокрую куклу, и взгляд ее казался таким несчастным, что он улыбнулся.

От этой улыбки девушка совсем растерялась, упала на колени и зарыдала.

— Я не могу этого сделать, — сквозь плач выдавила она. — Он убьет меня, но я все равно не могу этого сделать!

— О чем ты? — спросил Старк.

Она подняла на него глаза.

— Беги немедленно! — сказала она. — Ты умрешь в болотах, но это лучше, чем отправиться к Потерянным Душам.

И она протянула к нему тонкие рука.

— Беги же!

Глава 4

Темная, безлюдная улица замерла. Старк наклонился, поднял девушку и затащил ее под навес крыши.

— Ну-ка, перестань кричать и объясни мне толком, в чем дело.

И всхлипывая, она начала свой рассказ.

— Я — Зерит, — сказала она, — дочь Мальфора. Он помнит, как ты вел себя на корабле, и теперь боится тебя. Он приказал мне идти на площадь и ждать, пока ты не выйдешь из таверны. Затем я должна была идти за тобой и..

Она замолчала, и Старк похлопал ее по плечу.

— Давай дальше.

— Если я скажу, обещай, что ты не будешь бить меня..

Оружие Старка очень пугало ее.

— Обещаю.

Она вгляделась в его лицо, пытаясь различить в этой кромешной тьме его выражение, и, кажется, немного успокоилась.

— Я должна была остановить тебя и сказать то, что уже сказала, то есть, что я дочь Мальфора, что он велел привести тебя в засаду, а я якобы хочу спасти тебя, потому что ненавижу Мальфора и все это дело с Потерянными Душами. Если бы ты поверил мне и пошел за мной, я привела бы тебя к засаде.

Она покачала головой и снова заплакала, на этот раз тише, и теперь в ней не было ничего от взрослой женщины. Теперь перед ним сидел жалкий, перепуганный ребенок, и Старк с удовольствием вспомнил, как досталось Мальфору.

— Но я не могу вести тебя в ловушку, я действительно ненавижу Мальфора. Он, конечно, мой отец, но он бьет меня… А Потерянные Души…

Она сделала паузу.

— Иногда ночью я слышу их: они поют где-то далеко в тумане. Это очень страшно.

— Да, — сказал Старк, — я слышал их. Кто такие Потерянные Души, Зерит?

— Лучше не спрашивай, — ответила она. — О них запрещено даже упоминать. Во всяком случае, я ничего не знаю. Люди исчезают, вот и все. Не наши люди из Шараана — эти редко. В основном иноземцы, вроде тебя. Я уверена, что когда мой отец охотится в болотах с тамошними племенами, он не приносит иной добычи, кроме людей с какого-нибудь захваченного судна. Зачем? Этого я не знаю. Да я и вообще ничего не знаю, я только слышала пение.

— Эти Потерянные Души живут в заливе?

— Наверное. Там много островов.

— А что Лхари, лорды Шараана? Разве они не знают, что делается? Или они сами участвуют в этом?

Она вздрогнула.

— Не наше дело — гадать, чем занимаются Лхари. Люди исчезают из Шараана, и никто не знает куда.

Старк кивнул и задумался. Маленькая рука Зерит коснулась его плеча.

— Уходи, затеряйся в болотах. Ты сильный, ты не похож на других. Ты сможешь выжить и найти свой путь.

— Нет. Прежде чем уйти из Шараана, я должен кое-что сделать.

Он обнял ладонями маленькую голову Зерит и поцеловал девушку в лоб.

— Ты милая и храбрая девочка, Зерит. Скажи Мальфору, что ты сделала все, что он велел, и не твоя вина, что я не пошел за тобой.

— Ну что ж, так или иначе, но мне от него достанется, — философски заметила Зерит, — но, может, не очень сильно.

— Да он тебя пальцем не тронет, поверь. Скажи ему, что я пошел в замок Лхари, и он тут же заткнется.

Последовало долгое, сомнительное молчание. Глаза Зерит медленно наливались ужасом, дождь стучал по крыше, раскаты грома и клубы тумана перекатывались над Шарааном.

— В замок! — прошептала она. — Ой, не надо, пожалуйста, не надо! Лучше в болота, лучше в руки к Мальфору, но только не в замок.

Она крепко, до боли, вцепилась в его руку.

— Ты — чужеземец, ты не знаешь… Прошу тебя не ходить туда!

— Почему? — спросил Старк. — Разве Лхари — демоны? Они пожирают людей?

Он мягко отстранил ее руки.

— Тебе пора идти. Скажи отцу, где я. Посмотрим, хватит ли у него смелости последовать за мной.

Зерит медленно отступила и сквозь пелену дождя испуганно воззрилась на Старка — человека, одной ногой стоящего в преисподней, человека, который еще жив, но вскоре позавидует мертвым. Изумление и острая жалость боролись в ее душе. Она хотела было сказать что-то, но только покачала головой, отвернулась и пустилась бежать, не в силах более находиться рядом с этим живым покойником. Через секунду ее силуэт растаял среди тумана и дождя.

С неожиданной для себя растроганностью Старк посмотрел ей вслед, а затем шагнул под дождь и направился вверх по ступеням к замку лордов Шараана.

Туман ослепил его. Шаг за шагом, почти на ощупь, Старк поднимался все выше и выше над городом, и постепенно багровая тьма совсем скрыла от него окружающее. Подул горячий ветер, и каждая вспышка молнии превращала тусклые завесы малинового тумана в клубящийся пурпурный ад.

Дождевые струи с шипением исчезали в глубинах залива, и ночь была полна этим тихим, непрестанным шелестом. Старк остановился и спрятал свое оружие в расщёлину между скалами.

Вскоре он натолкнулся на резной столб из черного камня, а рядом — массивные ворота, окованные металлом. Он постучал, но его стук утонул в вязком тумане.

И тут рядом с воротами он увидел гонг — огромный диск кованого золота.

Старк взял лежавший тут же молоток, и глубокий голос гонга разрушил короткий миг тишины между двумя раскатами грома.

Приоткрылась щель, и на пришельца уставились человеческие глаза. Старк опустил молоток.

— Откройте! Я хочу поговорить с Лхари!

Изнутри послышался смех. Ветер донес обрывки голосов, новые взрывы смеха, а затем тяжелые створки ворот медленно отошли в стороны — ровно настолько, чтобы пропустить нежданного гостя.

И он прошел, и ворота с лязгом закрылись.

Перед Старком раскинулся широкий двор, настолько широкий, что на нем уместилось несколько хижин, открытый навес для стряпни, а за ними загоны для животных — бескрылых болотных драконов.

Люди, которые впустили Старка, столпились вокруг него, подталкивая гостя вперед, к свету, струившемуся из хижин.

— Он хочет говорить с Лхари! — крикнул один из них женщинам и детям, стоявшим в дверях.

Слова его были подхвачены, и по всему двору прокатился злорадный, издевательский хохот.

Старк молча оглядел местных жителей. Непонятное племя. Мужчины одеты в доспехи, а следовательно, это солдаты и телохранители Лхари. Все же прочие — это солдатские чада и домочадцы, никогда не вылезавшие за ограду замка и никаких контактов с жителями Шараана не имевшие. Но к какой же расе они принадлежат?

Некоторая толика крови жителей шараанских болот в них все же текла: об этом говорили и молочно-белые волосы, и широкие лица. Но Старк с удивлением замечал в них и другие черты, черты той расы, что никогда не встречалась здесь, за Облачными Горами, в жарких, окутанных вечным туманом приморских низинах.

Стражники рассматривали пришельца с неменьшим любопытством, изумляясь его черным волосам, смуглой коже и вытянутому овалу лица. Женщины подталкивали друг друга локтями, перешептывались, хихикали, а одна сказала:

— Где же взять ошейник на такую шею? Тут нужен обод от бочки!

Стражники сомкнулись теснее.

— Что ж, раз ты желаешь увидеть Лхари, то ты их увидишь, — громко сказал начальник, — но сначала мы проверим тебя.

Его окружили ощетинившиеся острия копий. Старк не сопротивлялся, и с него сорвали всю одежду, оставив только шорты и сандалии. Иного он и не ждал, и процедура обыска только позабавила его: стражники старались впустую.

— Ладно, — произнес наконец начальник, — пошли.

Вся деревня не поленилась выйти под дождь, только для того чтобы проводить Старка до дверей замка. Они смотрели на него с тем же плотоядным любопытством, что и жители Шараана, но в отличие от них эти знали, что именно ждет неосторожного гостя, знали все и поэтому вдвойне наслаждались неожиданным развлечением.

Громадные двери имели простую четырехугольную форму, однако не казались грубыми или некрасивыми. Сам замок был выстроен из черного камня. Каждый блок был идеально вырезан и подогнан к другому, а двери были обшиты тем же металлом, что и ворота, потемневшим, но не поржавевшим.

Начальник стражи крикнул охраннику:

— Смотри, кого я привел! Этот парень хочет поговорить с Лхари!

Охранник заржал.

— Если хочет — значит поговорит! Ночь долгая, а им скучно.

Он открыл тяжелые двери и что-то крикнул в зал. Тут же из темноты вынырнули разодетые в шелк слуги. Шею каждого из них стягивал украшенный драгоценными камнями ошейник. По гортанному тону их смеха Старк догадался, что у них нет языков.

Только тут Старк вздрогнул. Дверь в преисподнюю раскрылась, и в лицо ему ударило тяжелое дыхание Зла, того самого Зла, о котором предупреждала Зерит. Зачем он не послушался ее совета? Но вспомнив о Хильви, о тысячах людей, пропавших в Шараане, он почувствовал, что страх его сменился злостью. Молнии прожигали небо, последний крик умирающей грозы потряс залитую дождем землю. Старк оттолкнул ухмылявшегося охранника и вошел в замок, неся с собой вуаль красного тумана. Он не слышал, как закрылась за ним дверь, бесшумно словно поступь приближающейся Смерти.

Вдоль стен горели факелы. В их дымном пламени он увидел длинный, как коридор, зал, четырехугольный, без всяких украшений, облицованный черным камнем.

Он был высок и широк, в его архитектуре чувствовалось спокойное достоинство, и спартанская простота его линий производила куда большее впечатление, чем изломанные контуры развалин марсианских дворцов.

Здесь не было ни картин, ни резьбы, ни фресок. Казалось, строители чувствовали, что зал прекрасен сам по себе — массивностью, изысканностью пропорций и темным блеском полированного камня.

Украшены были только оконные амбразуры.

Сейчас они были открыты в небо, и красный туман затянул их, но остатки драгоценного витража в резных рамах показывали, какими эти окна когда-то были.

Странное ощущение охватило Старка.

Дикарь, меркурианский туземец, он был необычайно чувствителен к тому, на что большинство людей вовсе не обращало внимания.

Шагая по залу в сопровождении безъязыких созданий в ярких шелках и сверкающих ошейниках, он был поражен неуловимой враждебностью этого места. Замок, совершенное воплощение замысла неведомых строителей, возвышался над городом, как ставшая явью мечта, но чья темная душа могла мечтать о подобном чуде? В каком холодном мраке зародилась эта идея, чей мозг вынашивал ее? Человеческий ли? Вряд ли.

Зал заканчивался низкими широкими воротами из золота, сделанными с той же целомудренной простотой.

Мягкие быстрые шаги слуг, их неопределенное хихиканье, злобные, насмешливые взгляды, затем золотые двери распахнулись, и Старк предстал перед Лхари.

Глава 5

Вначале они показались ему порождениями горячечного бреда, ослепительными, нездешними существами, окруженными зыбкой аурой светящегося тумана, сквозь который их черты казались еще прекраснее.

Помещение, в котором очутился землянин, своими размерами напоминало собор.

Стены и потолок его скрывались в темноте, и из-за этого оно казалось безграничным. Сквозь черный полированный камень под ногами сочился тусклый свет, я пол выглядел легкой пленкой, расстеленной над бездной.

Далеко в сумеречной глубине комнаты горело несколько ламп — крошечная галактика, узкими серебряными лучами освещающая фигуры лордов Шараана.

Когда Старк вошел, в комнате воцарилось молчание: взоры лордов обратились к раскрытым золотым дверям, в которых стоял незнакомец. В напряженной тишине Старк направился к хозяевам замка.

Откуда-то справа из непроницаемого мрака раздалось резкое шуршание, царапанье когтей, шипение рептилии и что-то вроде тихого бормотания. Все эти звуки искажались и усиливались высокими сводами, превращаясь в демонический шепот, слышимый со всех сторон сразу.

Старк быстро развернулся и застыл, готовый к прыжку, глаза его сверкнули, тело покрылось холодным потом. Шум приблизился. Где-то вдалеке, под лампами, засмеялась женщина, и смех ее разбился под сводами, как тонкий хрусталь. Шипение и рычание усилились, и Старк увидел темный расплывчатый силуэт неизвестного ему, но, видимо, опасного существа.

Старк протянул руки, чтобы перехватить нападающего, но ничего не случилось: странная фигура оказалась мальчиком лет десяти, тащившим за собой на обрывке веревки молодого дракона, еще беззубого, недавно вылупившегося Дракончик изо всех сил упирался, пытаясь перекусить душащую его веревку.

Старк с досадой выпрямился, чувствуя, как холодная злоба наполняет его душу. Мальчик хмуро взглянул на него сквозь серебряные локоны, грубо выругался и побежал обратно, не забыв наградить свое животное хорошим пинком, после чего то совсем разъярилось и заорало — грозно, как сам Отец всех драконов.

Из-под ламп послышался голос, тягучий, хриплый, бесполый и тонкий, как стальной клинок. В нем не слышалось жалости, каждое слово звучало как приказ — говорящий не привык к неповиновению.

— Иди сюда, к свету.

Старк повиновался. Он подошел к лампам, и силуэты Лхари, неясные и туманные, обрели четкость. Красота их осталась, но стала другой. Да, они напоминали ангелов, но теперь, увидев их вблизи, Старк подумал, что Лхари могли бы быть детьми самого Люцифера.

Их было шестеро, включая мальчика.

Двое мужчин примерно того же возраста, что и Старк, задумались над какой-то сложной игрой, женщина-красавица, одетая в белый шелк, сидела, сложив руки на коленях. Рядом устроилась женщина помоложе, не столь ослепительная, как первая, но яростный взгляд ее огромных глаз был исполнен какой-то горечи. Тело ее прикрывала только короткая малиновая туника, на левой руке, стянутой крепкой кожаной перчаткой, сидела хищная птица в колпачке, скрывающем ее голову.

Мальчик встал возле мужчин и надменно поднял голову. Время от времени он шлепал дракончика, и тот хватал его руку бессильными челюстями. Мальчику эта игра нравилась. «Интересно, — подумал Старк, — как будет вести себя юный Лхари, когда у этой твари вырастут клыки?»

Напротив Старка, скорчившись на груде подушек, сидел третий мужчина, или, вернее, юноша, жалкий калека, с тщедушным телом и длинными паучьими руками. На коленях его лежал острый нож и кусок дерева, из которого он вырезал фигурку некоего тучного существа — то ли женщины, то ли демоницы, воплощения чистого Зла. Старк с удивлением заметил, что лицо молодого калеки, как и лица всех хозяев замка, было поистине человеческим и действительно прекрасным. На мальчишеском лице — старые, мудрые и очень грустные глаза. Он улыбнулся Старку, и его улыбка тронула пришельца больше, чем самые искренние слезы сострадания.

Прочие Лхари смотрели на Старка беспокойными голодными глазами. Отпрыски древнего рода, в чьих жилах текла чистейшая кровь чуждой здесь расы, они поделились этой кровью со своими бледноволосыми рабами, наложив на них печать некоторого благородства. Лхари происходили от Облачного Народа, жившего на Высоких Плато, королей страны, лежащей на дальних склонах Облачных Гор. Страшно было видеть их здесь, на темной стороне барьера, однако же глаза не обманывали Старка. Как они пришли и почему предпочли свои богатые прохладные равнины зловонию чужих болот — этого он понять не мог. Но ошибки быть не могло — гордая, изящная осанка, алебастровая кожа, глаза, многоцветные, как радуга, и одновременно прозрачные, как капля воды, волосы чистого теплого серебра.

Они молчали. Могло показаться, будто они ждут разрешения заговорить, и Старк попытался угадать, у кого из них такой властный, суровый голос.

И этот голос прозвучал снова:

— Иди сюда, подойди ближе.

Старк осмотрел хозяев, затем бросил взгляд на круг ламп и только тогда увидел говорившую. Она лежала на низкой постели, и голова ее утопала в шелковых подушках. Чудовищной толщины тело прикрывало шелковое одеяло, открыты были только руки — две бесформенные массы белой плоти, заканчивавшиеся крошечными кистями.

Время от времени она протягивала одну руку, брала кусочки пищи из запаса, лежавшего рядом с ней, и, сопя и отдуваясь, глотала их со страшной жадностью. Черты лица ее давно расплылись в трясущееся желе, из которого торчал только нос — тонкий, горбатый, жесткий, словно клюв птицы, сидевшей на запястье девушки и видевшей кровавые сны под своим колпачком. А глаза женщины…

Старк посмотрел в ее глаза, вздрогнул, бросил быстрый взгляд на незаконченную фигурку в руках калеки, и понял, какая мысль руководила ножом.

То ли женщина, то ли демоница, воплощение чистого Зла. Воплощение Силы. Сила светилась в ее глазах, и была эта сила скверной: мощь урагана, который все разрушает, но ничего не создает.

Женщина посмотрела в глаза гостю, и взгляд ее — тяжелый и пронзительный, проникающий, казалось, в самые глубины души, — почти невозможно было вынести. Хозяйка замка знала это, она привыкла, что все опускают глаза перед ней, но Старк только улыбнулся и сказал:

— Я не отводил глаз даже под взглядом каменной ящерицы. От этого зависела моя жизнь, и я сам превращался в камень, когда следил за ней.

Она поняла, что гость говорит правду.

Старк решил, что его слова вызовут гнев, но он ошибся. По жирному телу старухи прокатилась какая-то рябь — очевидно, женщина смеялась.

— Видали? — обратилась она к другим. — Вы — отродье Лхари, но никто из вас не смеет глядеть мне в лицо, а вот это темное создание, бог весть откуда явившееся, посмело, и да будет вам теперь стыдно!

Она снова взглянула на Старка.

— Кровь каких демонов течет в тебе? Почему ты не ведаешь ни осторожности, ни страха?

— Я знаю и то и другое, знал всегда, еще до того, как научился ходить. Но мне ведомо и иное чувство — оно зовется злобой.

— Так ты злой?

— Спроси об этом у Мальфора!

Двое мужчин подались вперед, а по губам девушки прошла улыбка.

— Мальфор? — пробурчала туша на кровати.

Она набила рот жареным мясом и капли жира упали с ее губ на постель.

— Это интересно. Но не злость на Мальфора привела тебя сюда. Я любопытна, чужеземец. Говори же.

— Хорошо.

Старк огляделся вокруг. Это место было могилой, западней. В воздухе разливался острый запах опасности Младшие Лхари молча следили за Старком. С тех пор как он вошел, никто из них не раскрыл рта, если не считать выругавшегося мальчишки, а такое молчание не предвещало ничего хорошего. Девушка наклонилась вперед и лениво погладила птицу. Та встрепенулась и с наслаждением выпустила из костяных ножен острые когти. Девушка взглянула на Старка самоуверенно, холодно и даже с неким вызовом. Из всех Лхари только она одна видела в пришельце человека, мужчину, для остальных он был всего лишь любопытной головоломкой, игрушкой, развлечением — не более того.

— В последний сезон дождей Шараан посетил один человек. Его имя Хильви, он сын маленького царька в Ярелло. Он пришел разыскивать брата, который нарушил табу и бежал, спасая жизнь. Хильви пришел сказать ему, что проклятие снято и он может вернуться. Но не вернулись ни тот, ни другой.

Старуха не без усилия приоткрыла тяжелые от жира веки.

— И что же?

— Я пришел за Хильви, потому что он мой друг.

Бесформенная туша вновь всколыхнулась от смеха, и отзвуки ее хохота тихим змеиным шипением прошелестели под сводами.

— Ты любишь своих друзей, иноземец. Что ж… Лхари — народ добрый. Ты найдешь своего друга.

И она замолчала, словно решив наконец передать право голоса молодым. И Лхари нарушили свое безмолвие: взрыв хохота прокатился по огромному залу, разбился о стены и потолок, рассыпался грохотом, оглушительным, точно смех демонов, доносящийся от пределов преисподней.

Не смеялся только калека. Он склонился над своей резьбой и вздохнул.

— Но бабушка!.. Зачем же так сразу?.. — воскликнула юная Лхари. — Пусть он чуть-чуть погостит у нас!..

Холодные жестокие глаза повернулись к ней.

— А что ты будешь делать с ним, Барра? Таскать на веревке, как Бор таскает этого жалкого зверя?

— Может быть. Хотя, я думаю, что для этого понадобится цепь покрепче.

Барра повернулась к Старку, прикидывая его рост и вес, вглядываясь в могучие упругие мышцы, в железную линию челюсти. Видимо, она осталась довольной этим зрелищем: на губах девушки сверкнула улыбка. Рот ее был очень привлекателен и напоминал красный плод болотного дерева, чья терпкая сладость полна отравы и несет смерть.

— Как-никак, а это — мужчина, — продолжала она, — первый мужчина, которого я вижу с тех пор, как умер мой отец.

Мужчины за игорным столиком встали, покраснев от гнева. Один из них шагнул вперед и грубо схватил девушку за руку.

— Значит, я, по-твоему, не мужчина, — сказал он удивительно мягко. — Печально, поскольку я буду твоим мужем. Нам лучше уладить это теперь же.

Барра кивнула. Старк увидел, как мужские пальцы яростно впились в крепкую мышцу ее руки, но девушка не дрогнула.

— Давно пора все это уладить, Эджил. Ты достаточно помучился со мной. Но времена дрессировки прошли. Теперь я должна уметь склонять шею и признавать своего господина.

Старк не сразу понял смысл сказанного: насмешливая нотка в ее голосе была едва заметна.

И тут женщина в белом, которая за все это время не двинула и бровью, вдруг залилась тонким звенящим смехом, уже знакомым Старку. По этому смеху и темной волне крови, прихлынувшей к лицу Эджила, Старк понял, что Барра просто повторила Эджилу его собственные слова.

Мальчик насмешливо фыркнул и замолк. Барра посмотрела на Старка.

— Ты будешь драться за меня?

Старк неожиданно засмеялся.

— Нет!

Барра пожала плечами.

— Ну что ж. Тогда я буду драться сама.

— Мужчина? — рявкнул Эджил — Я покажу тебе, кто мужчина, глупая маленькая ведьма!

Он сдернул с себя ремень и рывком пригнул девушку к земле, собираясь нанести ей хороший удар. Хищная птица, вцепившаяся в ее запястье, забила крыльями и закричала, дергая закрытой колпачком головой. Молниеносным движением девушка сдернула колпачок и швырнула птицу прямо в лицо Эджилу.

Эджил выпустил девушку и взмахнул руками, защищаясь от когтей и разящего клюва.

Широкие шумные крылья яростно били его по лицу.

Эджил взвыл. Мальчик Бор отскочил от стола и заплясал вокруг, визжа от радости.

Барра хранила спокойствие. На ее руке чернели синяки, но она не соблаговолила даже дотронуться до них Эджил ударился об игорный столик и скинул фигурки, резные костяшки покатились по полу. Затем он зацепился за подушку и упал ничком, а злобствующие когти рвали в клочья его тунику.

Барра повелительно свистнула. Птица в последний раз клюнула Эджила в затылок и недовольно вернулась на свой насест — на руку девушки. Теперь Барра повернулась к Старку — так решительно, что тот вообразил, будто настал его черед и сейчас крылатая хищница бросится на него. Но девушка внимательно оглядела пришедшего и покачала головой.

— Не стоит, — сказала она и надела на голову птицы колпачок: — Ты, пожалуй, сможешь убить ее…

Эджил встал и ушел в темноту, облизывая рану на руке. Лицо его почернело от ярости. Второй мужчина взглянул на Барру.

— Если бы ты предназначалась мне, я бы выбил из тебя твою спесь!

— Подойди и попробуй, — ответила Барра.

Мужчина пожал плечами и сел.

— Это не мое дело. В своем собственном доме я поддерживаю мир.

Он глянул на женщину в белом, и Старк увидел, что на ее лицо, до сих пор ничего не выражавшее, опустилась тень униженного страха.

— Да, поддерживаешь, — заметила Барра. — Но на месте Эйрил я зарезала бы тебя сонного. Впрочем, тебе нечего бояться: у нее не хватит на это духу.

Эйрил вздрогнула и посмотрела на свои руки. Собирая разбросанные фигурки, мужчина небрежно произнес:

— В один прекрасный день Эджил свернет тебе шею, и это не слишком огорчит меня.

Тем временем глаза жирной старухи е жадностью наблюдали за происходящим, а рот ее с такой же жадностью поглощал пищу.

Оба этих занятия чрезвычайно занимали ее.

— Приятная семейка, не правда ли? — обратилась она к Старку. — Они взрослые люди, а ссорятся, как ястребята в гнезде. Поэтому я и держу их около себя: за ними нужен глаз да глаз. За всеми, кроме Триона.

Она показала на уродливого юношу.

— Он ни на что не годен. Он тупой и мягкотелый, хуже Эйрил. Не внук, а проклятие! Зато у его сестры огонька на двоих!

И она снова принялась жевать, что-то гордо бормоча.

Трион поднял голову и заговорил. Голос его звучал как музыка.

— Может, я и туп, бабушка, может, я слаб телом, и нечего ждать мне от жизни, однако я буду последним Лхари. Смерть притаилась на башнях, она ждет, она возьмет вас раньше, чем меня. Я знаю это, ветры все рассказали мне.

Он перевел на Старка свои полные страдания глаза и улыбнулся с такой болью и покорностью, что у землянина сжалось сердце. Но была в этой улыбке и благодарность, благодарность человека, который долго ждал и чувствует, что его ожидание подходит к концу.

— Ты, — сказал он мягко, — иноземец с неистовыми глазами. Я видел, как ты выходишь из мрака, и там, где прошли твои ноги, остались кровавые следы. Твои руки были красными до локтей, твоя грудь была забрызгана алым, и на твоем челе — символ смерти. И пока я смотрел на тебя, ветер шептал мне в ухо: «Так и должно быть. Этот человек разрушит замок, засыплет камнями Шараан и освободит Потерянные Души».

Он спокойно засмеялся.

— Смотрите на него, все смотрите! Он станет вашей гибелью!

Последовала минута молчания, и Старк, суеверный, как всякий дикарь, почувствовал, что ужас охватил все его существо. Старуха с отвращением прошипела:

— Значит, тебе об этом нашептали ветры, несчастный идиот?

С удивительной силой и меткостью она швырнула в Триона спелый плод.

— Заткнись, ублюдок, я до смерти устала от твоих пророчеств.

Трион посмотрел на малиновый сок, стекавший по его груди и капавший на его работу. Наполовину законченная головка была заляпана соком. Судорога восторга все еще сотрясала его тело.

— Ну, — сказала Барра, подходя к Старку. — Что ты думаешь о Лхари, о гордых Лхари, унизившихся до того, чтобы смешивать свою кровь с кровью быдла, обитающего на болотах, о моем полоумном братце, о моих ничего не стоящих кузенах, о маленьком чудовище Боре, последнем отпрыске древа? Тебя не удивило то, что я выпустила своего сокола на Эджила?

Вскинув голову, она ждала ответа. Ее серебряные локоны обрамляли лицо, как клочья грозового облака. В ней было самодовольство, которое одновременно раздражало и восхищало Старка.

«Адская кошка, — думал он, — но очаровательная кошка. Наглая, но благородная».

Ее губы приоткрылись не то в ярости, не то в улыбке.

Старк внезапно схватил ее и поцеловал.

Он сжимал в руках ее гладкое и сильное тело, сжимал, как куклу, и не спешил отпускать. Наконец он выпустил ее и ухмыльнулся.

— Ты этого хотела?

— Да, — ответила Барра, — именно этого.

Она повернулась. Скулы ее опасно затвердели.

— Бабушка…

Она не успела закончить. Старк увидел, что жирная старуха пытается сесть, лицо ее побагровело от усилий, в глазах горело страшное бешенство.

— Ты… — начала она.

И задохнулась от злобы.

Неслышно появился Эджил. В руке он сжимал какой-то странный тупоносый предмет из черного металла.

— Ляг, бабушка, — сказал он. — Я хотел приберечь это для Барры…

Говоря это, он нажал кнопку. Старк отпрыгнул в спасительную темноту, упал и остался лежать как мертвый. В тишине не прозвучало ни звука, но громадная рука погрузила Старка в забвение.

— …но нашел лучшую цель, — закончил Эджил.

Глава 6

Все красное. Кровь застилала его глаза. Он стал вспоминать. Тот, кого он выслеживал, бросился на него, они боролись на голых пузырчатых камнях.

Н’Чака не убил. Повелитель Скал огромен, он гигант среди ящериц, а Н’Чака маленький.

Хозяин Скал навалился на голову Н’Чака прежде, чем деревянное копье успело хотя бы оцарапать его бок.

Странно, что Н’Чака был еще жив. Видно, Повелитель Скал сегодня сыт, сыт по горло. Только это и спасло Н'Чаку.

Н’Чака застонал — не от боли, а от стыда. Он промахнулся. Рассчитывая на великий триумф, он нарушил закон племени, запрещавший мальчику охотиться на добычу, достойную лишь мужчин, и потерпел неудачу. Старейшина не наградит его поясом и кремневым копьем мужчины, он отдаст Н’Чаку женщинам, чтобы те отхлестали его маленькими кнутами.

Тика будет смеяться над ним, и пройдет много сезонов, прежде чем Старейшина дарует ему разрешение на мужскую Охоту.

Кровь в глазах. Он моргнул. В нем пробудился инстинкт самосохранения Он должен как-то подняться и отползти, пока Повелитель Скал не вернулся и не сожрал его.

Но красный туман не рассеивался. Он протер глаза, попытался поднять голову, но не смог, и страх навалился на него, как ночной мороз на скалы долины.

Все было не так. Он отчетливо видел себя, голого мальчишку, шатающегося от боли, поднимающегося и с трудом карабкающегося по сухой глине к сулящему безопасность черному провалу пещеры. Он видел это, но не мог двинуться.

Все не так. Время, пространство, вселенная потемнела и закружилась.

Голос заговорил с ним. Девичий голос, но это не Тика. И речь была чужой.

Тика умерла. Воспоминания пронеслись через его сознание, горькие, жестокие. И Старейшина умер, и все остальные…

Голос снова заговорил и назвал его по имени, но это было не его имя.

Старк.

Воспоминания рассыпались, как стекляшки в калейдоскопе. Они бежали, кружились, и он плыл среди них, захлебываясь и теряя силы, и наконец вопль ужаса и отчаяния вырвался из его горла.

Мягкие руки коснулись его лица, в ушах раздался торопливый шепот, ласковый и успокаивающий. Красный туман рассеялся, стал прозрачным, и внезапно он снова обрел самого себя, и память вернулась к нему.

Он лежал на спине, и Зерит, дочь Мальфора, стояла над ним. Теперь он понял, что за туман это был. Он видел его слишком часто, чтобы не вспомнить теперь.

Он лежал на дне Красного Моря, этого жуткого океана, в котором человек может дышать.

И он не мог шевелиться. Это чувство не покинуло Старка. Его тело было мертвым.

Ужас, который он чувствовал раньше, был пустяком в сравнении с той агонией, которая охватила его сейчас. Он лежал, похороненный в собственном теле, и смотрел на Зерит, ожидая ответа на вопрос, который боялся задать.

Она поняла.

— Вое в порядке, — сказала она и улыбнулась. — Это пройдет. Ты будешь здоров. Это оружие Лхари. Оно каким-то образом усыпляет тело, но со временем это проходит.

Старк вспомнил черный предмет, который держал в руках Эджил. Излучатель неизвестного типа. Лучевой поток высокочастотной вибрации, парализующий нервные центры. Удивительно. Предки Лхари — Облачные люда — стояли, конечно, выше обитателей болот, но все же они были и остались варварами, которым чужды и цивилизация, и наука. Где же в таком случае Лхари могли добыть такое оружие?..

Но, в сущности, это неважна По крайней мере, сейчас. Сейчас рядом с ним человек, которому можно доверять, который доверяет ему, и удивительное ощущение этой близости растрогало его почти до слез.

Впрочем, слабость сейчас неуместна. В данный момент Старка беспокоило только это.

Он снова посмотрел на Зерит. Ее светлые волосы тихо колыхались в ленивых струях подводного течения — молочное облако на малиновом, испещренном искрами фоне. Теперь он увидел, что лицо ее осунулось и затуманилось, а в глазах появилась безнадежность отчаяния. В ту первую встречу ее переполняли страх, упрямство, решимость — простые чувства простой девочки, перепуганной собственной смелостью. Теперь эти искры, эта живость и эмоциональность погасли.

На ее белой шее висел ошейник из темного металла с навечно запаянными концами.

— Где мы? — спросил Старк.

— В жилище Потерянных Дута.

Насколько позволила одеревеневшая шея, Старк взглянул по сторонам и очень удивился.

Черные стены, черный свод. Громадный зал, полный морских волн, которые вливались в высокие амбразуры шипящим потоком огня. Зал был двойником того, где он встретил Лхари.

— Здесь лежит целый город, — угрюмо сказала Зерит. — Ты скоро увидишь его и больше ничего не увидишь до самой смерти.

— Как ты попала сюда, малышка? — очень мягко спросил Старк.

— Из-за отца. Я расскажу тебе все, что знаю, то есть очень немногое. Мальфор с давних пор служил работорговцем у Лхари. Таких очень много среди капитанов судов в Шараане, но об этом никто никогда не говорит, так что даже я, его дочь, могла только догадываться о его службе. Я окончательно поняла это, когда он послал меня за тобой.

Она засмеялась так горько и зло, как не смеется ни одна девушка в ее возрасте. Потом она взглянула на Старка, и ее руки застенчиво, почти ласково коснулись его волос. В широко раскрытых глазах Зерит застыли слезы.

— Почему ты не ушел в болота? Я же предупреждала тебя.

— Теперь поздно жалеть об этом, — флегматично ответил он. — Так ты говоришь, Мальфор здесь и стал рабом?

— Да.

В ее глазах снова появилось удивление и восхищение.

— Я не знаю, что ты сделал Лхари, но лорд Эджил был в черной ярости. Он ругал моего отца за глупость, за то, что отец не сумел схватить тебя. Отец скулил и просил прощения, и его бы простили, но отца подвело любопытство. Он спросил лорда Эджила, откуда у того такие раны на лице. Не этот ли дикий зверь тому причиной? И здорова ли леди Барра? «Надеюсь, — сказал отец, — ваш гость не причинил ей вреда». Тут лорд Эджил стал прямо пурпурным. Я думала, с ним случится припадок.

— Да, спрашивать об этом не стоило. — Старк ухмыльнулся— Это было его ошибкой.

Он вдруг громко рассмеялся.

— Мальфору стоило держать язык за зубами.

— Эджил крикнул стражников и приказал взять Мальфора. Когда до Мальфора дошло, он тут же свалил все на меня — мол, это я упустила тебя.

Старк прервал свой смех. Она тихо продолжала:

— Эджил, похоже, совсем взбесился от злости. Говорят, все Лхари сумасшедшие. Наверное, так оно и есть. Во всяком случае, он приказал схватить и меня тоже, чтобы семя Мальфора было навеки втоптано в грязь. Вот мы и очутились здесь.

Настало долгое молчание. Старк не мог придумать слов утешения. Пока он лежит, скованный по рукам и ногам, — надежды нет. Со злости Эджил мог повредить его надолго. Старк вообще удивлялся, что еще жив. Он снова взглянул на ошейник Зерит. Рабыня Лхари в городе Потерянных Душ.

Но какого дьявола им понадобились рабы на дне моря?

Тяжелые газы донесли знакомый звук: шум приближающихся голосов. Зерит повернула голову Старка, чтобы он мог видеть.

Потерянные Души возвращались с работы. Из тусклой красной темноты они медленно вплывали в громадный зал, наполненный той же багровой мглой. За их большими телами тянулся шлейф сумрачного пламени. Толпа проклятых пленников красного ада, усталых, потерявших надежду. Один за другим они падали на тюфяки, рядами лежавшие на черном каменном полу. Силы совсем оставили невольников. Их светлые волосы плыли в медленных водоворотах газового моря. На шее у каждого блестел ошейник.

Лишь один из рабов не лег, а двинулся к Старку. Старк узнал его.

— Хильви!

— Брат!

Хильви присел на корточки. Когда Старк видел его в последний раз, это был красивый юноша, теперь же он превратился в сильного, угрюмого мужчину.

Его веселый смех стал мрачным, глубокие морщины пролегли вокруг рта, кости лица выдавались, как гранитные выступы.

— Брат, — повторил Хильви.

Он не стыдился слез.

— Ох, и дурак же ты!

Он принялся ругать Старка, он назвал его глупцом, пришедшим в Шараан только за тем, чтобы взглянуть на такого же глупца и навеки остаться с ним в этой могиле.

— А ты не пошел бы за мной? — спросил Старк.

— Я всего лишь невежественное дитя болот, — ответил Хильви, — а ты пришел из космоса, ты видел другие миры, ты умеешь читать и писать. Ты должен был соображать получше.

Старк хмыкнул.

— Я все еще невежественное дитя скал. Так что мы оба дураки. Где Тобал?

Тобал был братом Хильви, нарушившим ритуальный запрет и бежавшим в Шараан.

Видимо, теперь он обрел покой, потому что Хильви покачал головой.

— Человек не может долго жить на дне моря. Дышать и есть — это еще не все. Тобал прожил свой срок, и конец моего тоже близок.

Он поднял руку и резко опустил ее, наблюдая за взметнувшимися вдоль руки огнями.

— Мозг погибнет раньше, чем тело, — добавил он небрежно, будто речь шла о пустяках.

— Хильви охранял тебя, пока другие спали, — сказала Зерит.

— Не я один, — возразил Хильви. — Малышка тоже была со мной.

— А зачем меня охранять? — спросил Старк.

Вместо ответа Хильви показал рукой на тюфяк неподалеку. Там лежал Мальфор. Полузакрытые глаза его были полны злобы, свежий шрам красовался на щеке.

Старк похолодел от ужаса. Беспомощно лежать и ждать, пока Мальфор подойдет и протянет растопыренные пальцы к его беззащитному горлу…

Он сделал отчаянное усилие двинуться, но задохнулся и, обессиленный, замер. Хильви усмехнулся.

— Теперь мне самое время побороться с тобой! Раньше мне ни разу не удавалось тебя повалить!

Он потрепал Старка по голове — очень нежно, хотя с виду этот жест мог показаться грубоватым.

— Ты снова повалишь меня. А теперь спи и не беспокойся ни о чем.

И он приготовился к долгому ночному бдению. Старк против своей воли заснул, а Зерит свернулась у его ног, как собачка.

На дне Красного Моря не существовало времени. Не было ни дня, ни рассвета, ни ночного мрака. Ни ветер, ни дождь, ни гром не нарушали вечную тишину города Потерянных Душ. Лишь ленивые струи газа шептались на своем пути в никуда, танцевали красные искры, и громадный зал дремал, вспоминая прошлое.

Старк ждал. Долго ли — он не знал. Он привык ждать. Он научился терпению на коленях у великих гор, которые гордо поднимались в космос, чтобы увидеть солнце. Он хорошо усвоил их презрение ко времени.

Жизнь понемногу возвращалась в его тело. Ублюдок-стражник время от времени приходил осматривать Старка и покалывал ножом его тело, проверяя реакцию: ведь Старк мог и сплутовать. Но стражник не учел выдержки нового пленника. Землянин выносил уколы не моргнув глазом, пока его члены не стали полностью принадлежать ему. Тогда, в один прекрасный момент, он вскочил и швырнул стражника на самую середину зала. Тот перевернулся через голову и завопил от страха и злости.

В следующую смену Старк вместе со всеми пошел на работу в город Потерянных Душ.

Глава 7

Старку случалось бывать в подобных местах, темных, зловещих, чуждых человеку: Синхарат, прекрасные коралловые и золотые равнины, затерянные в марсианских пустынях, Джеккарта, Валкие, города Лау-Канала, пахнувшие кровью и вином, утесы-пещеры Арианрода на краю Темной Стороны, пылающие гробницы города Каллисто. Но здесь… Это напоминало кошмарный сон.

Шагая в длинной цепи рабов, Старк смотрел на город и чувствовал такие холодные спазмы в животе, каких не испытывал ни разу.

Широкие улицы, вымощенные полированными каменными плитами, блестящие и черные, как высохшие пятна туши, огромные здания, величественные, чистые и ровные, полные спокойной силы, которая могла противостоять векам. Ни резьба, ни роспись не украшали их черных стен, ничто не смягчало их облик, лишь кое-где, словно бриллианты из-под воды, смутно мерцали оконные стекла.

С крыш домов каскадами спускались мертвые виноградные лозы, подобные застывшей на лету снежной лавине. Сады с коротко остриженным дерном, цветы, поднимавшиеся на длинных стеблях, с венчиками, раскрытыми ушедшему дню, их головки качались в струях газовых течений, как качались бы они на поверхности, под порывами свежего ветра. Все чисто, ухожено, ветви подрезаны, земля, вскопанная сегодня утром чьими-то руками.

Старк вспомнил гигантский лес, спящий в заливе, и поежился. Не хотелось думать, как давно эти цветы раскрыли бутоны в последний раз, ибо теперь они были мертвыми, как лес, как город, вечно цветущими и мертвыми.

Должно быть, в этом городе всегда царила такая гнетущая тишина. Трудно было представить здесь толпы, стекающиеся на рыночную площадь по этим огромным улицам. Черные стены не отражали ни единого звука, эхо не повторяло ни слов, ни смеха…

Даже дети, вероятно, тихо ходили по садовым дорожкам, маленькие мудрые создания с врожденным древним достоинством.

Теперь он начал понимать, откуда взялся тот жуткий лес. Залив Шараана не всегда был заливом. Он был богатой, плодородной долиной с громадным городом, а кое-где на верхних склонах размещались тайные убежища знати или философов. От этих убежищ уцелел только замок Лхари.

Каменная стена не пускала Красное Море в долину. Потом она каким-то образом треснула, и зловещий поток медленно просочился в город, поднимался выше, взвихренными языками пламени лизал башни и верхушки деревьев и затопил страну навеки. Знал ли народ о наступлении бедствия? Как уходили отсюда жители? Вероятно, даже в этот последний час они не потеряли своего гордого достоинства, и главной их заботой стали сады, которые должны были навсегда сохранить свою красоту в бальзамирующих волнах моря.

Колонны рабов под руководством надсмотрщиков, вооруженных маленькими черными предметами вроде того, каким пользовался Эджил, вышли на широкую площадь, дальний конец которой скрывался в красной тьме.

Старк увидел развалины.

Давным-давно в центре площади рухнуло громадное здание. Только богам известно, какая сила взорвала стены и, словно мелкие камешки, расшвыряла вокруг тяжелые плиты. Только эта гора обломков и напоминала о постигшей город катастрофе.

Похоже, что площадь была священным для горожан местом: всю ее опоясывали храмы — и ни один из них не пострадал от взрыва, разрушившего центральное здание.

Тусклые огни мерцали в их открытых портиках. Старку показалось, что внутри, в тени, он различает смутные силуэты гигантских статуй.

Но ему не удалось рассмотреть их. Надсмотрщики ругались, и теперь Старк увидел, зачем здесь рабы: они очищали площадь от обломков упавшего здания.

— Шестнадцать лет люди работают и умирают здесь, — шепнул Хильви, — а работа и наполовину не сделана. И зачем вообще она нужна Лхари? Я тебе скажу так: потому что они безумны!

Это и впрямь казалось безумием: расчищать всеми забытый мертвый город на дне моря. Безумие, сумасшествие.

Однако пусть Лхари и не в своем уме, но они отнюдь не дураки. Значит, есть какая-то причина, и хозяевам замка она представляется весьма веской.

Надсмотрщик подошел к Старку и грубо подтолкнул его к саням, уже частично нагруженным битым камнем. Глаза Старка зло сверкнули, но Хильви сказал:

— Иди, дурак! Или ты хочешь снова лежать на спине?

Старк покосился на маленькое оружие и неохотно принялся за работу. Так началось его рабство.

С тех пор его дни затянулись сплошной кровавой пеленой. Он пытался отсчитывать время по периодам работы и сна, но сбился со счета и в конце концов решил, что все это ни к чему.

Он работал вместе с другими, перетаскивая громадные блоки, очищая подвалы, частично уже открытые, подпирал непрочные стены подземелья. Рабы продолжали по старинке называть рабочий период «днем», а время сна — «ночью».

Каждый день Эджил или его брат Конд приходили посмотреть, что сделано, и уходили насупленные и недовольные, приказывая ускорить работу.

Трион также проводил здесь много времени. Он появлялся неслышно и, неуклюже, по-крабьи, передвигаясь, усаживался на камни и молча смотрел на суетящихся рабов своими красными печальными глазами. В молчаливом терпении Триона было что-то пугающее. Казалось, он ждал начала некой ужасной катастрофы, которая пока задерживается, но рано или поздно все же разразится. Старк вспоминал пророчество Триона и вздрагивал.

Через некоторое время Старку стало ясно, что Лхари хотят добраться до подвалов.

Много громадных пещер было уже расчищено. В них ничего не обнаружили, но братья все еще надеялись. Эджил и Конд снова и снова простукивали стены и полы и злились на задержку раскопок подземного лабиринта. Что они хотели найти, никто не знал.

Приходила сюда и Барра. Загадочно улыбаясь, стояла она в вихре тусклых огней и тоже наблюдала за работой. Течения играли ее серебряными волосами. С Эджилом она почти не разговаривала, но не сводила глаз с высокого смуглого землянина, и от этого взгляда дикарская кровь Старка начинала закипать.

Эджил не был слеп. Взгляды девушки волновали и его, только волнение это было совсем другого свойства.

Зерит тоже все видела. Она держалась как можно ближе к Старку, ничего не требуя, но с какой-то спокойной преданностью следуя за ним повсюду. Ей было достаточно того, что он рядом.

Однажды ночью в бараке рабов она присела у тюфяка Старка и положила руку на его голое колено. Она молчала, ее лицо скрывала плывущая масса волос.

Старк повернулся к ней и осторожно отвел светлое, колыхавшееся облако от ее лица.

— Что тебя тревожит, сестренка?

Ее глаза, полные смутного страха, были широко раскрыты.

— Не мое дело говорить.

— Почему?

— Потому.

Ее губы дрогнули.

— Ох, я понимаю, это глупо. Но женщина Лхари… Она все время следит за тобой, а лорд Эджил взбешен. Она что-то задумала, что-то злое, очень злое! Я знаю это!

— Мне кажется, — искренне сказал Старк, — что Лхари уже сделали всем нам столько зла, сколько могли.

— Нет, — ответила Зерит со странной мудростью, — наши сердца еще чисты.

Старк улыбнулся и поцеловал Зерит.

— Я буду осторожен, сестренка.

Неожиданно она крепко обхватила руками его шею. Старка это взволновало. Его лицо стало серьезным. Он неловко погладил Зерит по волосам. Она отодвинулась и свернулась калачиком на своем тюфяке, спрятав голову в руках.

Старк лег. Сердце его переполняла печаль, а глаза — слезы.

Бескрайний красный туман растворял в себе души людей. Теперь Старк знал, что имел в виду Хильви, когда сказал, что мозг гибнет раньше тела.

Морское дно — не место для детей воздуха.

Вскоре он узнал, зачем нужны металлические ошейники, и понял как умер Тобал.

— Здесь есть границы, — объяснил Хильви. — Внутри них мы можем ходить, если после работы у нас еще сохраняются силы и желания, но выйти за их пределы мы не можем. Пробиться через барьер нельзя. Как это сделано, я не понимаю, но это так, и ошейник — ключ к этому.

Он помолчал, потом продолжил:

— Когда раб приближается к барьеру, ошейник начинает блестеть, словно огонь, и раб падает. Я знаю это по собственному опыту. Наполовину парализованный, отползаешь назад, в безопасное место… Но если спятишь, как Тобал, и лезешь дальше, заряд барьера усиливается…

Он сделал руками рубящее движение.

Старк кивнул. Он не стал объяснять Хильви свойства электрических и электронных колебаний, но самому ему было ясно, каким образом Лхари держат своих рабов взаперти. Ошейники действуют как проводники, возможно, тех же самых лучей, которые генерировались в ручном оружии. Когда раб нарушает невидимую пограничную линию, включается силовой луч.

Границы оказались достаточно широкими.

Они проходили вокруг города и захватывали порядочный кусок леса за ним. Раб не мог спрятаться среди деревьев: луч выслеживал его и здесь, а беглеца ждало такое наказание, что желающих рисковать почти не находилось.

Поверхность, разумеется, была полностью под запретом. Единственным неохраняемым местом оставался остров, на котором располагалась центральная энергетическая станция Рабам иногда разрешалось бывать там ночью. Лхари заметили, что рабы живут дольше и работают лучше, если иной раз подышат воздухом и посмотрят на небо.

Старк не раз совершал подобное паломничество с другими рабами. Они должны были подняться из красных глубин через полосы огня, где проходили течения, через облака малиновых искр и через мрачные штилевые пятна, похожие на лужи крови. Толпа белых призраков, обернутых в пламя, поднималась из своих могил, чтобы вкусить немного утраченного ими-мира.

Они так уставали на работе, что у них едва хватало сил вернуться в барак. Но желание снова пройти по земле, избавиться от вечно малиновой тьмы и давления на грудную клетку и увидеть жаркую синюю ночь Венеры, вдохнуть аромат цветов, принесенный ветром, было сильнее усталости.

Они пели там, сидя на камнях, и смотрели сквозь туман в сторону берега, которого никогда больше не увидят. Это их пение и слышал Старк, когда входил с Мальфором в залив — бессловесный крик скорби и утраты.

А теперь он сам оказался здесь, устраивал поудобнее Зерит и присоединял свой низкий голос к общему упреку богам.

И пока Старк сидел, завывая, как истинный дикарь, он изучал энергетическую установку — приземистый блокгауз. В те ночи, когда приходили рабы, блокгауз охранялся шоковым излучением. Попытка захватить строение означала верную смерть.

Старк сразу же отказался от этой идеи.

Не было ни секунды, когда бы он не думал о побеге, однако он был достаточно искушен в игре, чтобы биться головой о каменную стену. Как и Мальфор, он предпочитал ждать.

С появлением Старка Зерит и Хильви заметно изменились. Хотя они никогда не говорили об освобождении, но печать безнадежности исчезла с их лиц. Старк ничего им не обещал, но Хильви давно знал его, а девушка чувствовала больше, чем понимала.

Однажды днем, когда работа была закончена, из красной тьмы появилась улыбающаяся Барра и поманила Старка. Сердце его дрогнуло. Не оглядываясь, он отошел от Хильви и Зерит и пошел к Барре по тихой, широкой улице, ведущей к лесу.

Глава 8

Они оставили далеко позади величественные здания и шли теперь среди деревьев. Старку очень не нравился лес.

Город тоже был плох, но он был мертвым, а в этих громадных деревьях было что-то страшное, пугающее. Они стояли, как толпа мертвецов, украшенных с помощью погребального искусства. Они качались и шелестели под взмахами свивавшихся огней, их ветви склонялись под этой ужасной пародией на ветер. Старк все время чувствовал себя здесь пойманным в ловушку, задушенным жестокими листьями и лианами.

Однако он шел, а Барра скользила между громадными стволами, как серебряная птица, и, видимо, была счастлива.

— Я часто приходила сюда, как только подросла. Этот лес — чудо. Здесь я могу летать, как мои соколы.

Она засмеялась, воткнула в волосы золотой цветок и снова побежала, сверкая белыми ногами.

Старк последовал за ней. Он понимал, что она имела в виду. Здесь, в этом странном море, достаточно было одного движения, чтобы взлететь или всплыть, потому что давление уравновешивало вес тела. Было что-то захватывающее в том, чтобы подняться над вершинами деревьев, пронестись сквозь перепутанные лианы и вновь взлететь вверх.

Барра играла со Старком, он это знал.

Кровь его бунтовала. Он легко мог бы схватить Барру, но не делал этого. Он только обгонял ее время от времени, показывая свою силу и мощь.

Они увеличивали скорость, и шлейфы тусклого пламени тянулись за ними: черный сокол охотился за серебряной голубкой в лесах грез.

Однако голубка выросла в орлином гнезде. Старк наконец устал от этой игры.

Он схватил Барру, и они медленно поплыли в этом удивительном невесомом полете.

Ее первый поцелуй был ленивым, подразнивающим, любопытствующим. Потом она начала целоваться иначе. Ярость, чей жаркий огонь полыхал в душе Старка, вдруг вспыхнула с новой силой и превратилась в неудержимый порыв желания. Он грубо и жестоко сжимал Барру, а она беззвучно смеялась и объятия ее были столь же неистовы, а губы подобны горькому ядовитому плоду, чей сок сковывал тело мучительной судорогой.

Наконец она разжала руки и села на широкую ветку, прислонясь к стволу гибкой спиной. Она смеялась, и глаза ее, как и глаза Старка, были яркими и жестокими. Он сел у ее ног.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил он.

Барра улыбнулась. Она не привыкла уходить от прямых вопросов, она ничего не боялась. Она была крепка, как только что закаленный клинок.

— Хорошо, Дикарь. Я все расскажу тебе.

Он с изумлением взглянул на нее.

— Как ты меня назвала? Откуда ты знаешь?..

— От Ларраби. Он все рассказал мне. Что ж, эта кличка тебе неплохо подходит. — Тут Барра склонилась к его уху. — Вот что я хочу от тебя: убей Эджила, его брата Конда и Бора тоже. Когда подрастет, он заткнет своих братцев за пояс. А впрочем, если тебе претит убивать ребенка, это я могу сделать и сама. Впрочем, Бор не ребенок, а маленькое чудовище. Ну а бабушка не вечна, и без моих кузенов она мне не угроза. Трион вообще не в счет.

— А если я это сделаю, что тогда?

— Свобода и я. Ты будешь вместе со мной править Шарааном.

Старк насмешливо прищурился.

— Надолго ли, Барра?

— Кто знает? Да это и неважно. Время покажет. — Она пожала плечами. — Кровь Лхари истощилась, пора влить в нее свежую струю. Наши дети будут править после нас, и они будут людьми.

Старк громко захохотал.

— Мало того, что я раб Лхари, я должен быть заодно и палачом, и племенным быком! — И он резко повернулся к ней. — А почему я, Барра? Почему ты выбрала меня?

— Я же говорила тебе: ты первый мужчина, которого я увидела с тех пор, как умер мой отец. Кроме того, в тебе есть что-то.. — Она лениво потянулась и тихонько шлепнула его по губам — Я вижу, Дикарь, тебя не прельщает моя любовь? Ты не хочешь жить со мной?

Она и манила, и отталкивала, эта серебряная ведьма, сверкающая в тусклых огнях моря, полная то злобы, то дикого веселья. Старк притянул ее к себе.

— Хочу, — пробормотал он, — но это опасно.

Он поцеловал ее. Барра шепнула:

— Я думала, ты не боишься опасности.

— Напротив, я человек осторожный.

Он отодвинул девушку и заглянул ей в глаза.

— С Эджилом у меня свои счеты, но я не убийца. Бой должен быть честным, и Конд пусть позаботится о себе.

— Честный бой? А с тобой Эджил был честным? Или со мной?

Он пожал плечами.

— Тогда и говорить не о чем.

Она задумалась, потом кивнула.

— Ладно. Что касается Конда, то ты напомнишь ему о долге крови, и гордость заставит его драться. Все Лхари гордые. — Затем она горько добавила — Это наше проклятие. Ты сам увидишь.

— Еще одно: Зерит и Хильви тоже должны быть освобождены. И вообще нужно положить конец рабству.

Она посмотрела на него.

— Ты ставишь жесткие условия, Дикарь.

— Да или нет?

— Да и нет. Зерит и Хильви ты получишь, если настаиваешь, хотя одним богам известно, что ты нашел в этой бледной девчонке. Что касается других… — Она насмешливо улыбнулась. — Я не так глупа, Старк. Ты хочешь обойти меня, а двое должны играть честно.

Он засмеялся.

— Справедливо. Теперь скажи мне, ведьма с серебряными локонами, как мне добраться до Эджила, чтобы прикончить его?

— Я это устрою, — сказала она с такой злой уверенностью, что Старк тотчас поверил ей.

Он помолчал и спросил:

— Барра, что Лхари ищут на дне моря?

Она нетерпеливо ответила:

— Я тебе говорила, что мы гордый клан. Из-за своей гордости мы ушли с Высоких Плато много столетий назад. Теперь наша единственная надежда здесь — в мертвом городе.

Она помолчала.

— Я думаю, о городе мы знали давно, но никому не было до него никакого дела, пока им не заинтересовался мой отец. Он проводил здесь целые дни, изучил каждое здание и в конце концов в одном из складов он нашел оружие, а на острове — машину. Потом он отыскал какой-то тайник. В нем лежала карта и металлическая книга. Книга была написана пиктограммами, как бы предназначенными для расшифровки, а карта показывала площадь с храмами и разрушенными зданиями, а также содержала отдельный план подземных катакомб. В книге говорилось о какой-то удивительной и страшной вещи. Мой отец был уверен, что разрушенное здание завалило вход в катакомбы. Он решил найти его.

«Шестнадцать лет поисков, тысячи погибших рабов», — подумал Старк и содрогнулся.

— Так что это за вещь, Барра?

— Способ управлять жизнью. Как это делается, я не знаю, но можно создавать расу гигантов, чудовищ и богов. Ты понимаешь, что это значит для гордого и умирающего клана?!

— Да, — задумчиво протянул Старк, — понимаю.

Величие идеи потрясло его. Строители города были воистину мудры, если могли переделывать живые клетки тела по своей воле.

Раса гигантов или богов. Лхари могли стать ею, переделать свою дегенеративную плоть, превратить ее во что-то новое, увидеть, как их дети превосходят всех человеческих детей. Старк пришел в ужас, представив себе, сколько зла они совершат, если откроют этот секрет.

— В книге содержалось предупреждение, — сказала Барра. — Значение его не совсем понятно, но, похоже, древние сознавали, что согрешили перед богами и будут наказаны за это чем-то вроде чумы. Это была чужая раса, не человеческая. Во всяком случае, они разрушили громадное здание, чтобы это стало барьером для тех, кто придет после них, и выпустили в долину Красное Море, чтобы навеки скрыть свой город. Видимо, несмотря на все их знания, они были суеверны, как дети.

— Значит, вы плюнули на предупреждение, и вас не беспокоит, что для подтверждения его погиб целый город?

Она пожала плечами.

— Трион много лет бормочет какие-то пророчества, но его никто не слушает. Что касается меня, то мне плевать, откроют ли они секрет или нет. Я уверена, что тайна погибла вместе со зданием, а кроме того, я вообще не верю в подобные вещи.

— Кроме того, — с жестокой насмешкой добавил Старк, — тебе наплевать, что Эджил и Конд воссядут на небесах Венеры. Тебе наплевать на место в этом новом пантеоне. Тебя такие мелочи не интересуют.

Она осклабилась.

— Ты чересчур умен, чтобы быть счастливым. А теперь — до свидания.

Она быстро и крепко поцеловала его и исчезла, всплыв на поверхность. Он не рискнул последовать за ней.

Старк медленно направился обратно к городу, расстроенный и очень задумчивый.

Выйдя на большую площадь перед бараками, он вдруг остановился, и каждый его нерв напрягся.

Где-то в одном из темных храмов качался потревоженный кем-то обрядовый колокольчик, посылая в темноту свои пронизывающие, дрожащие ноты. Звуки медленно плыли один за другим, как редкие удары умирающего сердца, и смешивались с голосом Зерит, издалека зовущим Старка.

Глава 9

Старк осторожно перешел площадь и вскоре увидел девушку.

Найти ее не представляло труда. Один храм на площади был больше остальных, и Старк подумал, что когда-то он стоял напротив входа в разрушенное здание. Громадная фигура внутри храма была поставлена для того, чтобы наблюдать за учеными и философами, приходившими сюда грезить о неких великих, а иногда и ужасных вещах.

Философы исчезли, ученые уничтожили сами себя, но статуя все еще следит за утонувшим городом, и руки ее подняты в предупреждении и благословении.

Зерит лежала на коленях каменного истукана. Храм был открыт со всех сторон, и Старк ясно видел ее — маленького, беззащитного человека, прижавшегося к мертвой, черной нежити.

Рядом с ней стоял Мальфор. Он и звонил в обрядовый колокольчик. Теперь звон умолк, и слова Зерит отчетливо доносились до Старка:

— Уходи! Они ждут тебя! Не подходи сюда!

— Я жду тебя, Старк, — крикнул Мальфор и ехидно рассмеялся: — Ты боишься подойти?

Он схватил Зерит за волосы и медленно, расчетливо дважды ударил ее по лицу.

Лицо Старка окаменело, и лишь глаза разгорелись мрачным огнем. Он двинулся к храму не спеша, но казалось, что целая армия не смогла бы остановить его.

Зерит вырвалась из рук отца. Возможно, так и было задумано.

— Это ловушка! — закричала она. — Эджил…

Мальфор снова схватил ее и ударил уже сильнее, так что девушка опять рухнула на колени статуи, которая смотрела добрыми глазами и ничего не видела.

— Она боится за тебя, — крикнул Мальфор. — Она знает, что я убью тебя, если смогу. Ну да, возможно, Эджил здесь, а может, и нет. Но Зерит точно здесь. Я здорово избил ее и буду бить, пока она не издохнет, за то, что эта дрянь предала меня. И если ты, чужеземная собака, хочешь спасти ее, тебе придется убить меня. Боишься?

Старк боялся. Мальфор и Зерит были в храме одни, колоннада казалась пустой. Однако Старк боялся, потому что инстинкт более древний, чем человеческий разум, предупреждал его об опасности.

Но это не имело значения. Белая кожа Зерит была испещрена черными кровоподтеками. Мальфор улыбался.

Старк быстро прошел под тенью крыши, оставив за собой полосу огня. Мальфор увидел его глаза, и улыбка капитана, дрогнув, исчезла.

В последний момент, когда смуглое тело бросилось на него, он успел пригнуться, выхватил спрятанный в поясе нож и ударил нападающего.

Старк не ожидал этого. Рабов обыскивали ежедневно, и невозможно было утаить оружие от стражников, даже осколок камня был под запретом. Значит, кто-то дал Мальфору нож, кто-то…

Он попытался увернуться от удара, но почувствовал, что сила инерции несет его прямо на острие, и понял: «Слишком поздно».

Но рефлексы у дикаря работают быстрее, чем у любого другого человека. Доля секунды, и мускулы его напряглись, центр равновесия в ужасающе болезненном усилии переместился, руки сжались, точно пытаясь вцепиться в зыбкое, простреленное огнями красное марево.

Лезвие прочертило длинную царапину через грудь Старка, но серьезной раны не нанесло. Он отклонился всего лишь на долю дюйма, и это спасло его.

Старк еще не успел найти равновесие, как Мальфор вновь ринулся на него. Они схватились. Лезвие ножа сверкало — голодный язык, жаждущий слизнуть жизнь Старка. Мужчины катались, вспенивая газовое море искрами, а статуя невозмутимо следила за их поединком. Спокойное лицо рептилии оставалось добрым и мудрым. Нити более темного красного цвета протянулись через танцующие огни.

Старк прижал к стене ладонь Мальфора и крепко держал ее обеими руками. Теперь он оказался спиной к своему противнику. Тот пинал Старка, царапал его пальцами ног, а свободная левая рука капитана пыталась ухватить Старка за горло, но дикарь прижал свой подбородок к груди. Тогда Мальфор вцепился ему в лицо, изо всех сил стараясь дотянуться до глаз.

Старк издал глухой звериный рык, неожиданно дернул головой и поймал челюстями руку Мальфора. Зубы впились в сочленения большого пальца и не выпускали его. Капитан завизжал, но Старк переключил все свое внимание на ту руку Мальфора, которая сжимала нож. Жадное предчувствие близкого убийства овладело им.

Раздался глухой треск, рука противника переломилась, неестественно выгнулась и выронила нож. Мальфор уже не мог кричать.

Когда Старк освободил его, он пытался отползти, но не смог, и землянин сломал ему шею.

Старк оттолкнул от себя обмякшее тело, и оно медленно поплыло по течению через колоннаду, задевая черные столбы, пока наконец не выплыло на площадь. Мальфор не спешил, теперь перед ним открылась целая вечность.

Старк осторожно отошел подальше от девушки, которая теперь пыталась сесть.

В тени навеса кто-то скрывался. Землянин почувствовал это и крикнул;

— Мальфор звал тебя, Эджил. Что же ты не пришел?

Рой вспугнутых искр вырвался из-за колонн.

— А зачем? — раздался голос лорда Эджила. — Я обещал ему свободу, если он убьет тебя, но, похоже, он не справился с моим заданием. А ведь я дал ему нож и наркотик, чтобы усыпить твоего дружка Хильви.

Он вышел из темноты, красный, в желтой шелковой тупике, с черным тупоносым ружьем в руке.

— Самое сложное заключалось в том, чтобы заманить тебя в ловушку. Просто так ты бы сюда не пришел.

Он поднял оружие.

— Конечно, я мог бы убить тебя за работой, но моя семья подняла бы такой шум… Ты ведь незаменимый раб — равных тебе нет.

— Они назвали бы тебя трусом — и это в лучшем случае, — мягко сказал Старк, — а сокол Барры вновь нашел бы себе работу.

Эджил кивнул. Губы его жестоко искривились.

— Именно. Тебя это, кажется, забавляет? Но моя милая кузина тренирует теперь другого сокола. Она не забыла накрыть тебя сегодня колпачком, иноземец?

Он засмеялся.

— Прекрасно. Я не стану убивать тебя открыто, есть способ и получше. Я не хочу, чтобы по всему Красному Морю болтали, как моя кузина променяла меня на чужеземного раба. Я не хочу, чтобы знали, как я ненавижу тебя и за что. Нет. Мальфора я убил бы все равно: он слишком много знал. А когда я убью тебя и девчонку, я унесу ваши тела к барьеру, и тогда всем, даже Барре, будет ясно, что вы погибли при попытке к бегству.

Тупой короткий ствол уперся в грудь Старка, пальцы Эджила задрожали на спусковой кнопке.

На этот раз полный заряд — не паралич, а смерть. Старк прикинул расстояние между собой и Эджилом.

Возможно, он умрет раньше, чем ударит, но инерция его прыжка может опрокинуть Эджила и даст возможность Зерит убежать. Он напряг мышцы.

— А кто поймет, почему умер я, Эджил? — произнес чей-то голос. — Если ты убьешь их, тебе придется убить и меня.

Откуда возник Трион, Старк не знал, но он был здесь. Голос его звучал, как громкая музыка, глаза сияли светом обреченности.

Эджил яростно выругался.

— Идиот! Кривой уродец, откуда ты явился?

— Откуда приходят ветер или дождь? Я не такой, как другие. — Он печально засмеялся. — Я здесь, Эджил, и это главное. Ты не убьешь этого чужака, который больше зверь, чем человек, и больше человек, чем любой из нас. Он — орудие богов.

Он встал между Старком и Эджилом.

— Уйди с дороги, — выдохнул Эджил.

Трион покачал головой.

— Отлично, — усмехнулся Эджил. — Если ты хочешь умереть — пожалуйста.

Глаза Триона вспыхнули.

— Это день смерти, — произнес он тихо, — но не моей и не этого дикаря.

Эджил коротко выругался и поднял оружие.

Все произошло очень быстро. Старк прыгнул и, как огненная стрела, пронесся над головой Триона. Эджил отступил и нажал кнопку. Заряд промчался мимо. Эджил сделал еще один шаг назад и снова выстрелил. Нечто белое бросилось между противниками и приняло на себя всю силу заряда.

Что-то белое. Тело девушки, увенчанное струящимися волосами, с ярко блестевшим металлическим ошейником на стройной, нежной шее.

Зерит!

Они забыли о ней, о избитой девочке, скорчившейся на коленях статуи. Старк старался держать ее подальше от опасности, для Эджила она не представляла угрозы, а голова Триона была занята таинственными шепотами вещих ветров. Зерит незаметно сползла с места, и один последний рывок поставил ее между Старком и смертью.

Прыжок Старка стремительно перенес его через девушку и бросил на Эджила.

Это произошло так быстро, что лорд Лхари не успел пустить второй заряд.

Старк вырвал оружие из его рук. Ледяное спокойствие овладело дикарем, а глаза застлал кровавый туман, из которого проглядывало лишь лицо Эджила. Тот заверещал. Старк издал душераздирающий вопль обезумевшей дикой кошки.

Трион наблюдал, как кровь струится в море, слышал, как наступила тишина, увидел, как то, что раньше было его кузеном, медленно поплыло по течению, переворачиваясь в газовом скоплении, и не удивился, словно видел все случившееся и раньше.

Старк подошел к телу Зерит. Девушка еще слабо дышала. Ее глаза повернулись к Старку, на губах появилась улыбка.

Теперь Старк ослеп от слез. Вся его ярость ушла с кровью Эджила, осталась только горькая жалость, острая печаль и благоговение. Он нежно поднял Зерит и держал ее на руках. Его слезы падали на ее неподвижное лицо. Вскоре он понял, что она умерла.

Минуту спустя к нему подошел Трион.

— Она была рождена для такого конца, — тихо сказал он, — она это знала и была очень счастлива. Даже сейчас она улыбается и будет улыбаться вечно, потому что многие из нас позавидуют такой легкой смерти.

Он положил руку на плечо Старка.

— Пойдем, я покажу тебе, где положить ее, а завтра ты похоронишь ее там, где она хотела.

Старк пошел за ним, неся на руках Зерит.

Трион подошел к пьедесталу статуи, в определенном порядке нажал несколько скрытых кнопок, и тяжелая плита бесшумно откинулась в сторону, показав каменные ступени, идущие вниз.

Глава 10

Трион повел Старка по ступеням, в темноту, которая освещалась только тусклыми полосами огня, тянувшимися за их спинами. Красный глаз лежал плотно и спокойно, закрытый стенами из черного камня.

— Катакомбы, — сказал Трион. — Лабиринт показан на карте, которую нашел мой отец.

И он рассказал то, о чем уже говорила Старку Барра.

Трион шел уверенно, его искалеченное тело без колебаний двигалось мимо боковых коридоров, за которыми таился мрак, мимо загадочных дверей, которые скрывали тьму.

— Здесь история города. Все книги, все знания, уничтожить которые у них не хватило духу. Оружия здесь нет. Это был не воинственный народ, и я думаю, что сила, которую мы, Лхари, использовали по-другому, была лишь оборонной, защищала от хищных животных и набегов диких племен с болот.

С большим трудом Старк отвлек мысли от своего горького груза.

— Я думал, — глухо произнес он, — что лабиринт находится под разрушенным зданием.

— Мы все так думали. Нас заставили так думать: для этого здание и разрушили. А мы, Лхари, шестнадцать лет убивали мужчин и женщин, чтобы убрать камни. Храм тоже был обозначен на карте, но мы думали, что это просто ориентир. Однако я начал размышлять…

— Давно ты узнал?..

— Недавно. Много месяцев я искал секрет этого прохода. Я приходил сюда по ночам, пока остальные спали.

— И ты им ничего не сказал?

— Нет. Ты думаешь, что, если бы я рассказал, это положило бы конец рабству и смертям? Нет. Для рабов лучше умереть.

Он свернул в сторону и через полуоткрытые золоченые двери протиснулся в огромное помещение.

— Это усыпальница королей. Оставь девушку здесь.

Старк огляделся вокруг, слишком ошеломленный, чтобы чувствовать страх. Но сумрак угрюмого зала заставил и его насторожиться.

Ровными рядами стояли ложа из черного мрамора, и ряды эти были так длинны, что им, казалось, не было конца. На ложах спали древние короли. Их тела, чудесно набальзамированные, были покрыты шелковыми покрывалами, руки сложены на груди, мудрые нечеловеческие лица отмечены печатью мира и покоя.

Старк осторожно опустил Зерит на мраморное ложе, покрыл ее шелком, закрыл ей глаза, сложил руки, и ему показалось, что на лице девушки тоже застыли мир и покой.

Выходя из усыпальницы, он подумал, что никто из них не заслужил места в зале королей так, как заслужила этого Зерит.

— Трион…

— Да?

— Ты произнес пророчество, когда я пришел в замок. Я должен выполнить его?

Трион кивнул.

— Таков путь пророчества.

К храму он не свернул, но повел Старка в глубь катакомб. Нечеловеческое возбуждение овладело им, и даже Старк почувствовал исходящую от него таинственную энергию.

Теперь Трион казался живым воплощением самой Судьбы, он неудержимо двигался вперед, и землянин ощущал себя крошечной щепкой, попавшей в мощный, бурный поток. Тело Старка вздрагивало.

Наконец они достигли конца коридора.

Там, в красной тьме, перед черной, наглухо запертой дверью сидело странное, невероятно уродливое существо, уродливое до такой степени, что несчастный калека Трион казался по сравнению с ним почти красавцем.

Однако лицо существа хранило такую же печать мудрости и доброты, какую Старк видел у городских статуй и мертвых королей в усыпальнице.

Глубоко ввалившиеся глаза все еще блестели, а одна из семипалых рук казалась теплой и нежной.

Старк отшатнулся. Вид этого существа вызвал в нем острый пристук отвращения, почти тошноты. Он хотел повернуть обратно, однако Трион удержал его.

— Подойди ближе. Он мертв, набальзамирован, но у него есть сообщение для нас. Он так долго ждал гостей. Он хочет предупредить входящих сюда.

Старк неохотно шагнул вперед, и вдруг существо заговорило.

— Посмотри на меня и подумай, прежде чем захватить ту силу, которая хранится за дверью.

Старк вскрикнул и отскочил назад.

Трион улыбнулся.

— Так было и со мной. Но затем я выслушал сказанное, выслушал много раз. Он говорит не голосом, его мысль сама проникает в твой мозг, и только в том случае, если человек перейдет определенную границу.

Старк задумался. Что ж, древние позаботились о том, чтобы» их послание было услышано и понято. Телепатическая передача не нуждается в переводе. Он снова шагнул вперед, и голос в его мозгу зазвучал снова.

— Мы вмешались в тайны богов. Мы не хотели зла. Мы любили совершенство и хотели сделать все живые существа такими же совершенными, как сама природа. Мы не знали, что нарушаем Закон. Я был одним из тех, кто нашел способ изменять живые клетки. Мы пользовались невидимой силой, пришедшей из Страны Богов из-за Неба, и овладели ей в таком совершенстве, что сумели лепить новые формы из живой плоти, как гончар лепит из глины новые кувшины. Мы излечивали хромых и увечных, восстанавливали рост, выпрямляли тех, кто выходил из яйца согнутым, и вскоре каждый из нас стал равен богам. И я, даже я, познай радость совершенства. А затем пришла расплата. Клетка, измененная однажды, не останавливается в своем изменении. Увеличение шло медленно, и сначала мы не замечали его, а когда заметили, было уже поздно. Мы превратились в чудовищ, а город наш стал логовом монстров. Сила, которой мы воспользовались, принесла нам только вред и зло, потому что, чем больше мы старались привести чудовищную плоть к ее нормальному состоянию, тем больше стимулировали клетки к росту, пока наконец тела, над которыми мы постоянно работали, не стали похожими на мокрую глину, расползавшуюся прямо на наших глазах. Жители некогда прекрасного города один за другим убивали себя, а те, кто оставался, поняли, что их настигла кара богов. Они осознали всю тяжесть своей вины и догадались, что нужно теперь делать. Мы все приготовили заранее, мы направили сюда волны Красного Моря, чтобы оно навеки скрыло нас от тех, кто придет потом. Однако мы не уничтожили наши знания. Может быть, виной тому — гордость, но мы просто не нашли в себе сил сделать это. Что, если другие боги, другие расы, более мудрые и опытные, смогут вытравить ростки зла и направить наше открытие ко всеобщему благу, ибо благо для всех созданий — если не полное физическое совершенство, то, по крайней мере, — сила и здоровье. Но ты, кто бы ты ни был, выслушай внимательно это предупреждение. Если твои боги ревнивы, если твой народ не имеет такой мудрости и знаний, чтобы преуспеть в контроле над этой силой, тогда не касайся ее, иначе все вы станете такими же, как я.

Голос умолк. Старк снова отступил назад и недоверчиво спросил Триона:

— И твоя семья не побоялась бы такой участи?

Трион засмеялся.

— Они глупы и жестоки. Даже боль не останавливает их. Жадные гордецы! Они скажут, что это придумано для отпугивания дураков, что человеческая плоть не подчиняется тем законам, которые управляют плотью рептилий, или еще что-нибудь в этом роде. Они скажут все что угодно, потому что эта мечта слишком долго владела их душами.

Старк пожал плечами и взглянул на черную дверь.

— Подземелье надо уничтожить.

— Да, — тихо согласился Трион.

Глаза его сияли, полные какой-то тайной, глубоко выстраданной им мыслью. Он шагнул вперед. Старк хотел идти за ним, но Трион отстранил землянина, сказав:

— Нет. Твой путь не здесь.

Потом он покачал головой и прошептал:

— А я так долго ждал..

Трион говорил тихо, не заботясь о том, чтобы Старк услышал его:

— Ветры приказали мне ждать. Мой день зреет на дереве смерти и, созрев, сам упадет мне в руки. Я ждал, и сегодня на рассвете ветер сказал мне: «Настало время снять с ветки созревший плод».

Он взглянул на Старка, и в глазах его сверкнул свет истинной мудрости.

— Ты слышал, Старк: «Мы восстанавливаем рост и выпрямляем тех, кто выходит из яйца согнутым». Настал мой час. Перед смертью я стану человеком — пусть ненадолго, но мне хватит и этого.

Он повернулся, и Старк не пошел за ним, молча наблюдая за несчастным калекой, с трудом ковылявшим мимо чудовищной фигуры мертвого стража прямо к черной тяжелой двери. Длинные руки протянулись вперед и отодвинули засов. Дверь медленно качнулась. Старк мельком увидел комнату. Там высилось сооружение, собранное из хрустальных дисков и стержней и укрепленное на причудливом металлическом основании. Все оно сияло и сверкало тревожным синеватым светом, который порывисто тускнел и вновь разгорался, как бы ограждая от вмешательства извне какой-то пульсирующий луч. Были там и другие аппараты — замысловатые нагромождения трубок, перевитых проводов и конденсаторов, но первый механизм был сердцем, центром всего, и сердце это все еще жило и функционировало.

Трион вошел и закрыл за собой дверь.

Старк отступил на несколько шагов и присел на корточки у стены. Он попытался разгадать принцип действия загадочной машины. Невидимая сила, пришедшая из-за неба, — это, видимо, космические лучи. Даже теперь все их потенциальные возможности еще до конца не изучены. Однако некоторые космолетчики-неудачники случайно обнаружили, что при определенных условиях эти лучи могут совершать с тканями человеческого тела поистине поразительные вещи.

Эта мысль Старку вовсе не понравилась. Он попытался забыть о Трионе, забыть обо всем, что случилось сегодня, не думать, не вспоминать. В коридоре было темно и очень тихо, бесформенный ужас спокойно сидел у двери и ждал вместе со Старком. Старк терпеливо считал часы. Вскоре ему стало казаться, что Трион давно умер, но и после этого землянин не двинулся с места. Ему не хотелось проверять свою догадку и заходить в страшную комнату.

Он упорно ждал.

И тут по коридору прокатился тонкий жалобный звон — звон разбитого хрусталя, — прокатился и замер на высокой, чистой ноте. Старк в ужасе вскочил.

Дверь открылась, из нее вышел мужчина — высокий, сильный и красивый, как ангел. Стройный атлет с лицом Триона, с его трагически-печальными глазами. Свет в таинственной комнате погас. Пульсирующее сердце механизмов остановилось.

Дверь закрылась, засов задвинулся.

Голос Триона сказал:

— Остались пленки и много аппаратуры, так что секрет утерян не полностью. Однако теперь он недосягаем. — Он подошел к Старку и протянул руку. — Давай сражаться вместе как настоящие мужчины. И не бойся: я умру задолго до того, как это тело начнет изменяться.

И вошедший улыбнулся знакомой улыбкой, полной жалости ко всему живому:

— Я знаю. Ветры мне сказали.

Старк взял протянутую руку и крепко пожал ее.

— Хорошо, — кивнул Трион. — А теперь веди меня, иноземец с неистовыми глазами, потому что пророчество говорит о тебе, и этот день твой, а я, всю жизнь ползавший, как улитка, мало знаю о битвах. Веди, и я пойду за тобой.

Старк потрогал свой ошейник.

— Ты можешь избавить меня от этого?

Трион кивнул.

— В одной из комнат есть инструмент и кислота. Он быстро нашел их и принялся за работу, а Старк размышлял, и улыбка светилась на его лице, но не было в этой улыбке жалости.

Наконец они вернулись в храм, и Трион закрыл вход в катакомбы. Утро еще не наступило, и рабов на площадке не было.

Старк нашел оружие Эджила.

— Нам надо спешить, — сказал он. — Пошли.

Глава 11

Остров был плотно окутан туманом и едва виднелся в синей тьме ночи.

Старк и Трион тихо пробирались между камней, пока не увидели свет факелов, пробивавшийся сквозь узкие окна энергетической станции.

Там находилось семеро стражников — пятеро внутри, двое снаружи.

Бесплотной тенью Старк тихо скользил вперед, ни один камешек не сдвинулся под его босыми ногами. В конце концов он нашел подходящее укрытие и притаился там. Не далее чем в трех футах от него стоял часовой. Он позевывал и с надеждой поглядывал на «небо», ожидая первых признаков рассвета.

В тишине гулко прозвучал приятный голос Трио-на, — солдаты хорошо знали его:

— Эй, стража!

Часовой обернулся. Вдоль каменной стены торопливо бежал второй стражник, беспорядочно шлепая сандалиями по мягкой земле.

— Кто говорит? — окликнул первый. — Лорд Трион?

Он напряженно вглядывался в темноту.

Трион ответил:

— Да.

Он был достаточно далеко, и они могли различить лишь лицо своего господина, но тело его скрывалось за камнями и кустарником.

— Быстрее! Открывайте дверь! — приказал Трион.

Он говорил прерывисто, как будто очень спешил.

— Катастрофа! Беда! Прикажите им открыть!

Один из стражников со всех ног бросился выполнять приказ и усердно замолотил в массивную дверь, запертую изнутри, другой стоял, вытаращив глаза.

Дверь распахнулась, и. красный туман завихрился в потоках желтого света факелов.

— В чем дело? — прокричал голос изнутри. — Что случилось?

— Выходите! — задыхаясь, выкрикнул Трион. — Мой кузен лорд Эджил умер, убит рабом!

Трое или четверо быстро выскочили наружу, в круг света, словно боясь, что их сочтут ответственными за убийство.

— Вы его знаете, — выкрикнул Трион, — высокий черноволосый землянин. Он убил Эджила и бежал в лес. Нам нужны дополнительные силы, чтобы организовать на него охоту. Вполне возможно, что его охраняют другие мятежники. Вот ты, ты, ты и ты…

Он ткнул пальцем в четырех самых крупных охранников.

— Идите сейчас же, присоединяйтесь к поисковому отряду. Я с остальными останусь здесь.

Это заявление почти сработало. Четверка сделала несколько неуверенных шагов, но затем один остановился и с сомнением произнес:

— Милорд, ведь нам запрещено покидать свой пост, что бы ни случилось. Лорд Конд убьет нас…

— А вы боитесь лорда Конда больше, чем меня? — философски заметил Трион. — Что ж, все ясно..

Он шагнул вперед, под яркие лучи света.

Раздался приглушенный вздох, затем испуганный вопль. Люди, вышедшие со станции, были вооружены только мечами, но часовые снаружи имели парализаторы. Один из стражников завопил:

— Это демон с голосом Триона!

Оба ствола черного оружия тупо уставились на лорда Лхари. Старк, притаившийся позади часовых, быстро и уверенно выпустил два бесшумных заряда. Часовые рухнули на землю, — несколько часов они не смогут даже пошевелиться. Старк бросился к двери.

Два стражника побежали наперерез и столкнулись со Старком, в то время как третий повернулся к Триону, чтобы удержать его мечом, пока те не скроются в здании.

Увидев, что безоружный Трион в опасности, Старк выскользнул из рук налетевших на него стражников и уложил того, который угрожал Триону. Через секунду на него обрушился град ударов и чья-то ловкая, мускулистая нога выбила из рук Старка оружие.

Трион с разбегу врезался в толпу обступивших землянина часовых. Радуясь своей новой силе, он схватил одного стражника за шею и отшвырнул его в сторону.

Стражники были крупными и сильными людьми. Они дрались отчаянно и умело.

Старк был избит и окровавлен, прежде чем смог нанести решающий удар.

Кто-то бросился мимо него к двери.

Трион взвыл. Краешком глаза Старк увидел, что Лхари сидит на земле, а дверь закрылась.

Старк бросился к двери и с такой силой ударил плечом в тяжелую панель, что чуть не задохнулся от боли. Дверь распахнулась, и из-за нее послышался крик боли и звук падения. Старк без промедления ворвался внутрь и увидел, что последний из стражников торопливо тащил к двери что-то тяжелое, пытаясь забаррикадироваться.

Вытащить меч ему не удалось.

Не сбавляя скорости, Старк нырнул вперед, ударом головы сшиб часового с ног и покончил с ним с быстротой дикаря.

Старк поднялся, перевел дух, сплюнул кровь и огляделся. Один из стражников сбежал, явно для того, чтобы поднять тревогу.

Механизм оказался очень простым. Он состоял из большого черного предмета, размером и формой напоминавшего гроб и снабженного решетками, линзами и циферблатами. Он мягко жужжал, но какая энергия питала его, Старк не знал. Может быть, те же самые космические луни, только приспособленные для другой цели?

Старк повернул то, что напоминало главный выключатель. Жужжание прекратилось, мерцающий свет в линзах умер.

Землянин поднял меч убитого стражника, тщательно переломал все, что можно было сломать, а затем вышел.

В дверях появился Трион. Он качал головой и печально улыбался.

— Похоже, одной силы недостаточно, — заметил Лхари. — Нужно иметь еще и ловкость.

— Барьеры сняты, — отозвался Старк, — путь свободен.

Трион кивнул, и они пошли обратно в море. На этот раз оба несли парализаторы, взятые у стражников. Парализаторов, считая и оружие Эджила, было шесть. Этого хватило бы для небольшой, но весьма энергичной схватки.

Пока они быстро погружались в красные газовые глубины, Старк спросил:

— А как насчет народа Шараана? Как они будут сражаться?

— Люди из команды Мальфора будут стоять за Лхари. Это их единственная надежда. Другие станут выжидать, гадая, на чьей стороне окажется перевес.

Старк кивнул и больше не разговаривал.

Погружаясь вглубь, они прошли над молчаливым городом, и Старк подумал об Эджиле и Мальфоре, которые стали теперь частью этой неестественной тишины, медленно проплывая по пустынным улицам древнего города, где их подхватывают медленные течения, а рой искр укутывает тускло мерцающим саваном. Он подумал о Зерит, спящей вечным сном в зале королей, и глаза его вспыхнули холодным жестоким огнем.

Они спустились к убогим баракам рабов.

Трион остался на страже, а Старк, взяв с собой лишнее оружие, вошел внутрь.

Рабы спали. Одни стонали во сне, других можно было принять за мертвых — так бледны были их изможденные лица со впалыми щеками и темными, провалившимися глазницами. Рабы. Сто шесть человек, считая женщин.

Старк закричал, они проснулись, и смертельный ужас наполнил их души. Вскоре они узнали его, увидели, что он без ошейника и вооружен, и подняли такой гвалт, что Старк снова был вынужден громко закричать, призывая к тишине. К нему присоединился Хильви, очнувшийся от наркотического сна.

Старк вкратце рассказал окружившим его людям о случившемся.

— Теперь вы свободны, — закончил он. — Вы можете сохранить свою жизнь, а можете и умереть, но умрете вы как свободные люди, а не как рабы.

Он сделал паузу.

— Кто пойдет со мной в Шараан?

Они ответили единым вздохом, торжествующим воплем Потерянных Душ, увидевших, что красное покрывало неминуемой смерти начинает рассеиваться, а впереди уже мерцает надежда.

Старк засмеялся. Он был счастлив. Он раздал оружие Хильви и трем другим, по своему выбору. Хильви посмотрел ему в глаза и тоже рассмеялся.

Трион крикнул в открытую дверь:

— Идут!

Старк быстро проинструктировал Хильви и выскочил, прихватив с собой одного Из мужчин. Вместе с Трионом они спрятались в аллее сада.

Подошли двадцать стражников, высоких, хорошо вооруженных людей, готовых вывести рабов на работу — бессмысленно таскать бесполезные камни.

Но тут из-за укрытия заговорило оружие, и никто не услышал его бесшумной речи, но все увидели, как восемь стражников упали внутри барака, а девять рухнули снаружи.

Потом настала очередь рабов. Десять из них умерли прежде, чем толпа расправилась с тремя уцелевшими солдатами.

Теперь у девяноста четырех повстанцев имелось двадцать мечей.

Рабы прошли через город, двигаясь решительно и целеустремленно, поднялись над спящим лесом и вышли из красной, колыхавшейся тьмы, чтобы снова обрести настоящий свет.

Первый бледный отблеск зари струился сквозь облака, когда они поднялись на скалы под замком Лхари. Старк отошел от рабов и, как тень, скользнул к тому месту, где он спрятал свой пистолет. С моря кровавым облаком поднялся туман, и ни один солнечный луч не освещал еще лицо утренней Венеры. Только облака слегка тронул легкий перламутр утренней зари.

Старк вернулся к остальным. Один из парализаторов он отдал жителю болот, в глазах у которого сверкало холодное безумие.

Затем он сказал несколько слов Хильви и пошел с Трионом назад, на дно Красного моря.

Шагая вдоль прибрежного утеса, Трион коснулся руки Старка и указал на круглое отверстие.

— Оно сделано очень давно, чтобы никто не видел, как рабы Лхари исчезают из Шараана. Заходи сюда, но старайся не шуметь.

Они проплыли вниз по туннелю, в темноту, пока поток багровых газов не вынес их на поверхность. Затем они бесшумно ползли по камням, время от времени останавливаясь и прислушиваясь.

Вся надежда была на внезапность. Трион сказал, что двое могут пройти по туннелю, а большее число людей наверняка будет замечено и стражники сделают все, что от них требуется.

Старк целиком полагался на Триона, и не напрасно.

Они подошли к гладкой стене из полированного камня. Трион нажал на нее плечом, и громадный блок медленно повернулся, открывая проход в пустое, освещенное факелами помещение.

Они шагнули туда, и одновременно с ними в комнату вошел слуга в ярких шелковых одеждах. Он собирался заменить угасающий факел на свежий. Увидев пришельцев, слуга в изумлении замер и выронил факел. Рот его беззвучно раскрылся. Старк вспомнил, что у здешних слуг языков не было. Лхари не любили лишней болтовни.

Трион попытался что-то сказать, но человек повернулся и пустился бежать по длинному, тускло освещенному коридору. Старк без труда догнал его и ударил рукояткой пистолета.

Слуга упал и затих.

Трион направился наверх. Лицо его сияло странным воодушевлением, а безумный блеск глаз почти пугал Старка. Они прошли по длинной анфиладе пустых комнат, никого не встретив на своем пути. Наконец Трион остановился у маленькой двери из полированного золота, взглянул на Старка, кивнул, толкнул дверь и вошел.

Глава 12

Они стояли в громадном зале, противоположная стена которого исчезла в темноте. Здесь, как и раньше, горела гроздь серебряных ламп, а из освещенного крута за чужаками, осмелившимися войти через тайную дверь, наблюдали сами Лхари.

Здесь были Конд, Эйрил, покорно сложившая руки на коленях, Бор, колотивший маленького дракона, чтобы заставить того шипеть и щелкать челюстями, и смеявшийся над бессилием звереныша. Барра, держа птицу на запястье, пробовала белым пальцем остроту ее клюва. Здесь же находилась и старуха, не успевшая донести до сального рта кусочки жирного мяса.

Все они застыли на своих местах, а Трион медленно подошел к свету.

— Узнаете меня? — спросил он.

По телам тех, к кому он обратился, пробежала странная дрожь. Как и в прошлый раз, старуха заговорила первой. Глаза ее жадно блестели.

— Ты Трион, — сказала она.

Все ее громадное тело всколыхнулось.

Под сводами зашелестело:

— Трион, Трион…

Конд бросился вперед и дрожащими пальцами коснулся стройного, сильного Дела своего кузена.

— Ты нашел секрет!

— Да.

Трион вскинул свою серебряную голову, и по залу рассыпался его ясный, точно звон далекого колокольчика, тихий смех.

— Да, я нашел ваш секрет, но теперь он исчез, уничтожен, и вам не получить его. Эджил умер, дни Лхари сочтены.

Наступило долгое, недоуменное молчание.

Затем старая туша прошептала:

— Ты лжешь.

Трион повернулся к Старку.

— Спроси чужеземца, который принес на своем челе знамение смерти, он скажет тебе, лгу ли я.

Лицо Конда стало каким-то нечеловеческим. Он издал страшный, безумный вопль и стремительным движением потянулся к горлу Триона.

Бор вдруг закричал. Его одного не интересовала ни находка, ни утрата тайны, и, кажется, только он один понял — здесь находится Старк. Он вопил, глядя на этого чужого смуглого мужчину, и вдруг бросился вон из зала, на бегу истошно созывая стражу. Когда, выбегая, он распахнул большие двери, со двора в зал донеслись звуки битвы.

Рабы с мечами, дубинами, копьями и камнями перебрались через стену замка.

Старк подался вперед, но Трион не нуждался в его помощи: он держал Конда за горло и улыбался. Старк не стал ему мешать.

Старуха, задыхаясь, что-то выкрикивала, плевалась, ругалась, приказывала. Эйрил вдруг засмеялась. Она не сдвинулась с места, руки ее по-прежнему праздно лежали на коленях, но она смеялась и смеялась, а Барра с ненавистью смотрела на Старка.

— Ты не Дикарь, ты просто дурак, — сказала она. — Ты не хотел взять то, что я тебе предлагала, так теперь не получишь ничего, кроме смерти.

Она сдернула колпачок с птицы и бросила ее прямо в лицо землянину, а потом выхватила из-за пояса нож и быстро вонзила его в бок Триону.

Трион покачнулся. Рука его, сжимавшая горло Конда, ослабла, и Конд вырвался из его хватки, разъяренный, с пеной на губах.

Он выдернул свой короткий меч и занес его над Трионом.

Яростные крылья били воздух и грохотали над головой Старка. Острые когти вцепились в его глаза. Старк взмахнул левой рукой, схватил птицу за ногу и держал ее, дергавшуюся и шипевшую, недолго, но достаточно для того, чтобы успеть выстрелить в Конда.

Затем он моментально свернул птице шею.

Старк швырнул сокола к ногам Барры и снова поднял пистолет. С дальнего конца зала бежали стражники, теперь нужно было защититься от них.

Трион, покачиваясь, сидел на полу.

Кровь непрерывно сочилась из его раны, но он по-прежнему твердо сжимал в руке парализатор и улыбался.

Снаружи доносился угрожающий шум и рев.

Там дрались люди, убивали, умирали сами, кричали от радости, возбуждения и боли. В зале бушевало эхо баталии, а выстрелы Старка напоминали отдаленный гром. Стражники, вооруженные только мечами, падали, как колосья под секущим серпом, но их было слишком много, чтобы Старк и Трион могли удержать их.

Без умолку визжащая старуха вдруг затихла. Сквозь ряды стражников, расшвыривая охранников Лхари, пробился Хильви, за которым по пятам следовала кучка яростных рабов в ошейниках. Все смешалось в бешено крутившемся хаосе, наполненном воплями, мельканием мечей и копий, глухим стуком падающих тел.

Старк резко отбросил разряженный пистолет, схватил меч мертвого стражника и стал прорубать себе дорогу к Хильви.

Внезапно Трион выкрикнул его имя.

Старк стремительно отскочил в сторону от человека, с которым только что сцепился, и увидел, как падает Барра с кинжалом в руке.

Она собиралась ударить Старка в спину, но Трион увидел это и успел нажать на спуск.

В первый раз на глазах Триона выступили слезы.

Старка замутило. Было что-то ужасное в открывшемся перед ним зрелище семейной резни, родственного самоуничтожения. Его дикарская душа была далека от сентиментальности, к Барре он не питал особой привязанности, и все же поступок Триона заставил его содрогнуться.

Теперь он стоял с Хильви спиной к спине. Их мечи дружно отражали беспрестанные атаки врагов, а бесполезные разряженные парализаторы валялись где-то на полу. Задыхаясь, Хильви тяжело проговорил:

— Хороший был бой, брат! Победить мы не сможем, но зато нас ждет великолепная смерть, а это куда лучше рабства.

Казалось, что слова Хильви подтвердились: рабы, истощенные долгим затворничеством и непосильной работой, были отброшены.

Поток их хлынул вспять, и Старка вынесло на двор, но и там упорно и яростно он продолжал драться.

Громадные ворота были открыты. За ними толпился народ Шараана, наблюдая за схваткой полными ужаса глазами. Люди нерешительно переминались с ноги на ногу. Трион был прав: они лишь наблюдали и ждали исхода. Впереди всех, опираясь на суковатую палку, стоял Ларраби, землянин.

— Чего вы ждете, трусливые бабы? Лхари мертвы. Потерянные Души освобождены. Неужели мы, земляне, должны страдать за вас?

Он взглянул прямо в глаза Ларраби.

Ларраби встретил этот взгляд. Его темные страдающие глаза были полны горькой радости.

— Да, Дикарь, — ответил он по-английски. — Почему бы и не присоединиться к вам?

Он вскинул голову, засмеялся, и не было горечи в этом смехе.

Потом Ларраби поднял свою палку, словно дубину, слабым, старческим голосом издал пронзительный воинственный клич и заковылял к распахнутым воротам. Только тут жители Шараана очнулись и с глухим ропотом медленно двинулись вслед за стариком.

Очень скоро все было кончено.

Тело Бора нашли в стойле, где он собирался переждать битву. Драконы, очумевшие от запаха крови, быстро растерзали мальчишку.

Хильви не пострадал, Ларраби тоже.

Подвигнув жителей Шараана на бой, старый землянин почувствовал себя не в своей тарелке и теперь осторожно держался в стороне.

Почти половина рабов погибла, остальные были ранены. Из тех, кто служил Лхари, уцелели лишь немногие.

Старк вернулся в большой зал. Он шел медленно, потому что страшная усталость последних суток все-таки дала о себе знать. Отяжелевшие ноги его оставляли кровавые следы, руки были красны до локтей, на груди темнели бурые засохшие пятна.

Трион смотрел на него и тихо улыбался.

— Все произошло так, как я говорил. Я пережил их. всех!

Истерический смех Эйрил уже не звенел под сводами зала. Она не пыталась бежать, и яростная волна сражения прокатилась по ней, придавила горой мертвых тел, и под этим кровавым грузом женщина задохнулась. Старуха возлежала на своей постели неподвижной горой плоти.

Руки ее все еще сжимали спелый плод, она конвульсивно вцепилась в него перед смертью, и красный сок бесшумно и мирно стекал по ее скрюченным пальцам.

— Теперь и я ухожу, — сказал Трион. — Я очень доволен. Со мной уходят последние капли нашей гнилой крови, и Венера станет чище. Похорони мое тело поглубже, иноземец с неистовыми глазами. Я не хочу, чтобы оно видело то, что будет после нас.

Он вздохнул и упал.

Маленький дракончик Бора с протяжным плачем выполз из-под старухиной постели и заковылял прочь из зала, волоча за собой измочаленную веревку.

Старк наклонился над гакобортом, глядя на темную громаду Шараана, уходившую в красный туман.

Палуба была полна бывшими рабами, которые возвращались домой. С Лхари было покончено, Потерянные Души обрели свободу, и теперь Шараан стал всего лишь заурядным портом в Красном Море. Его люди по-прежнему останутся разбойниками и пиратами, но кто изменит людскую природу. Черное зло ушло отсюда — и это главное.

Старк радовался: он видел, как умирало это Зло, и вскоре увидит другой берег Красного Моря.

Береговой ветер быстро нес корабль по заливу. Старк подумал о Ларраби, который вместе со всеми мечтами о земном снеге, о городских улицах и о женщинах с изящными ножками остался в Шараане. Он так долго прожил здесь, что у него не хватило духу покинуть насиженное место.

— Бедняга Ларраби, — сказал он Хильви, стоявшему рядом на палубе. — Он умрет в грязи, проклиная ее.

Позади кто-то хихикнул. Старк услышал шарканье старческих ног, обернулся и увидел Ларраби.

— В последнюю минуту я передумал, — усмехнулся старик. — Я прятался в трюме, чтобы мой грязный выводок не увидел меня и не заставил передумать еще раз.

Он наклонился к Старку, покачивая головой.

— Ничего, они прекрасно обойдутся и без меня. Я — старик и имею право выбирать место, где умереть. Я полечу с тобой на Землю.

Старк взглянул на него:

— Но я-то собрался вовсе не туда.

Ларраби вздохнул.

— Вот как? Не думал… Впрочем, ты же не настоящий землянин, ты обычный дикарь с Меркурия. А что до твоей земной крови, то это — так, случайность… И куда же ты направляешься?

— Не знаю. Во всяком случае, подальше от Венеры.

Темные глаза Ларраби пронзительно взглянули на него.

— Знаешь, что говорила о тебе Барра? Она назвала тебя сумасшедшим тигром с ледяными глазами, тигром, который что-то потерял и теперь не может найти, а искать будет всю свою жизнь.

Воцарилась долгая тишина. Красный туман окутал их, усиливавшийся ветер стремительно понес судно.

Издалека раздался слабый, протяжный плач, похожий на прерывающееся пение, и у Старка мороз прошел по коже. Все на борту слышали эти звуки, и внимали им в полном молчании, как вдруг одна из женщин заплакала.

Старк тряхнул головой.

— Это только ветер, — сказал он резко, — блуждающий в скалах у пролива.

Звук взлетал и падал, усталый, бесконечно тоскливый, и та часть Старка, которая была Н'Чакой, уверяла, что Старк солгал.

Ветер не мог завывать так печально, это рыдали Потерянные Души, оставшиеся там навеки, — Зерит, спящая в зале королей, и все те, кто никогда не оставит спящий город, никогда не увидит солнечный свет.

Старк вздрогнул и отвернулся. Перед ним плясали багровые огни шараанского залива.