Исцеляющий миры. На расколе миров. Часть 1

Глава 26. Предатель

Интуиция подсказывала Эдварду, что в колледже случится что-то нехорошее. Сперва он сваливал это дурное чувство на непогоду. Впечатления от серых улиц и грязных водопадов, льющихся с крыш и не на такие мысли могли навести человека чувствительной натуры, как у Эдварда. Толпы жутко несчастных людей под зонтами уносили реки тумана, и юноша, как и все прочие, шлепал по лужам, не выделяясь ничем из этого скучного пейзажа.

В раздевалке учебного кампуса Эдвард задержался, чтобы высушить кроссовки, а заодно причесать волосы, потому что из-за Ацеля дома на это совсем не хватило времени! Пока батарея делала своё дело, он сидел в тенистом углу на банкетке с расчёской и считал минуты, чтобы успеть потратить перерыв между занятиями как можно более продуктивно. Слабая надежда на завтрак не оставляла его, но минута промедления — и следующую пару ему коротать с пустым желудком. Поэтому всё надо было провернуть быстро: обсушиться, взять в библиотеке учебник по «Праву и Экономике», перекусить и — бегом во второй корпус на семинар!

Джим увидал товарища среди шкафчиков и назойливой тучей подплыл к нему, хихикая, точно икая. Желание что-то выболтать распирало его, растрясало живот, как пудинг, и Эдвард понял — это не к добру.

— Приветствую, дружище! — воскликнул Джим, и его глазенки за стёклами очков заметали таинственные искры. В действительности Джим не был Эдварду другом, хотя любил злоупотреблять значащими обращениями вроде «дружище», «друг мой», «приятель».

— Привет, Джим, — вежливо, но сухо ответил Эдвард, укладывая расчёску в сумку, чтобы не услышать в свой адрес дурацких сравнений с девушкой и комментариев по типу: «Принцесса наводит марафет?» Пускай Джим и избегал таких шуток, ведь сам страдал от чрезмерного внимания общества, Эдвард выработал у себя подсознательную привычку подстраховывать себя всегда и везде — никогда не знаешь, в какую издёвку люди вывернут человеческую обыденность.

— Ну и что на этот раз? — Джим встал в позу, поставив руки в бока и вскинув любопытный курносый нос.

У Эдварда от него волосы повскакивали дыбом.

— Что ты имеешь в виду? — искренне негодовал он.

— Ты ведь спецально не пришёл на первую пару, да? Боялся столкнуться с… — Джим позыркал влево и вправо, глянул себе за спину и, понизив громкость голоса до шёпота, закончил — так неопределённо, что вся эта напускная таинственность того не стоила: — ними?

— С кем?!

— Блин, Эдвард, я как со стенкой говорю! Я про… тех, ну… про этих! Короче! — Джим прижал своим широким задом банкетку, едва не катапультировав с неё Эдварда. Пыхтя, будто хакер, взламывающий сложный код, он пролистал кучу снимков в своей фотогалереи на телефоне: была у него причуда делать фото всего, что странне вилки, и затем выискивать в вещах взаимосвязи и распевать Эдварду о тайных заговорах и масонских происках. От дня тринадцатого июня, сотрясшего умы по всему земному шару, фантазия, кажется, начала выливаться из него не просто увлечением, а настоящим безумием. Такого мнения был Эдвард, когда Джим показал ему изображение внушительных габаритов черной машины с квадратным кузовом.

— Потрясная! — вскинул он плечами, не вразумумея причин, по которым Джим может смотреть на него как на злодея.

— Ты придуряешься?

Эдвард проигнорировал Джима, наклоняясь, чтобы обуться и скорее уйти. Из-за кое-чьего болтливого языка завтрак всё-таки не состоится.

— И куда ты собрался? — запротестовал Джим, силой усаживая товарища на место. Противостоять Джиму, будучи в разных весовых категориях, — затея опасная и бесполезная. — Ты знаешь, чья это машина?!

— Хм-м, нет. А должен?

Джим патетически всплеснул руками, словно переигрывающий актёр театра.

Выхаживая взад-вперёд и гипнотизируя Эдварда, он тихо, но визгливо восклицал:

— Это транспорт британских военных! Видишь! — Он заводил экраном телефона перед глазами Эдварда, — у них на задней двери знак федеральной правительственной организации.

— А-а, а я тут при чем?

— Они припарковали свою машину на стоянке колледжа!

— И… и что это значит?

— Пф! — Джим схватился двумя пальцами за переносицу и пробормотал ругательства. Он был похож на кипящий чайник, у которого ходит ходуном крышка: — Друг мой, ну не тупи ты, пожалуйста! Военные в колледже! Вот что это значит! Стоит ли мне говорить из-за кого?. . .

Намек был ясен как день, хотя сегодняшний день справлялся со своей задачей неважно. Разговор с Джимом так напугал Эдварда, что тот весь семинар оставался нем.

И так случилось, что к концу занятия, его страхи нашли себе применение. Из динамика вещателя раздался долгий гудок — предшественник сообщения:

— Эдвард Лэйд, немедленно поднимитесь в кабинет ректора!

Сообщение повторилось три раза мужским голосом, в котором узнавался сам ректор.

Джим пихнул Эдварда локтем в рёбра и хмыкнул — уж больно довольный обстоятельствами. Эдвард, конечно, был рад, что теория заговора, выдуманная товарищем подтвердилась. Но можно же было сказать, что нибудь и в поддержку, а не только:

— Я же говорил!

Тем же часом на Волкер-стрит Ацель колдовал над формулой, преуспевая — судя по ухмылке, переодически вырастающей у него на лице, — и не подозревал, что его судьба в руках у шестнадцатилетнего студента совсем не умеющего врать!

— Эдвард Лэйд двухтысячного года рождения, уроженец Соединённых Штатов, Маунтин-Хом, штат Бакстер. Переехал в Станвелл в 2011 году. На нынешний момент опекуном является Лилит Молл, Лэйд — при рождении, она же сестра Рут Лэйд — родной матери обучающегося. Отец неизвестен.

Офицер Фицман захлопнул папку с личным делом и выкинул вытлевшую сигарету в окно, уничтожая следы табака, поскольку курить внутри учреждения, а уж тем более — за рабочим столом ректора, — строго воспрещалось.

— Я ничего не упустил? — Он оскалился, как волк перед добычей. Его взгляд был хищным, тон, с которым он обращался к Эдварду, хрипел, почти рычал, а от форменной военной куртки с кучей карманов валил животный запах пота, не перебиваемый даже табачным зловоньем.

У Эдварда было всего два варианта — смотреть в глаза этому зверю в человеческом обличии или опустить взгляд на свои руки. В последнем случае взор его неустанно натыкался на загадочное оборудование, что почему-то расширяло злачную улыбку офицера, а юношу стращало с новым импульсом.

Со страху у Эдварда отнялся язык и на вопросы он отвечал с задержкой, а то и вовсе обходился немыми кивками и мотанием головой, как сейчас.

— Тебе известно, зачем я вызвал тебя на разговор, Эдвард Лэйд? Нет? Ай-ай, неувязочка! Весь колледж в курсе, что ты дружишь с демоном, а ты мне тут башкой вертишь?

Ответ Эдварда был тише ветра:

— Демонов не существует…

Глупая фраза! Очевидно, что имел в виду под «демоном» офицер.

— Зато существуют пришельцы! Да-а, — протянул он, — и те и другие очень похожи. Они приходят, чтобы осквернить людей. О, рассказать, что будет, если я выясню, что ты прикрываешь пришельца? Это, Эдвард, преступление, которое приравнивается к госизмене! — Офицер Фицман бросил Эдварду под нос книгу «Уголовный Кодекс Британии» — не с мыслью, что тот примется изучать законы и одумается, а так… в качестве «кнута». «Пряниками» офицер не оперировал. Он вообще не любил сладкое, однако речь свою чуть-чуть подсластил: — Возможно… если ты признаешься… я подумаю над тем, чтобы не разглашать твоего имени государственным органам…

— Я не понимаю, о чем идёт речь! — Эдварда вдруг резко прорвало. — Если вы об испорченной стене, то да — это я сделал! Я не думал, что за это сажают за решётку.

Ладони его вспотели, на лбу тоже выступила испарина. Эдвард попытался выстоять гнёт звериных глаз, но не справился с чувствами и стыдливо поник взором к столу.

«Нет-нет-нет! — твёрдо навещевал он себя. — Сейчас ж подними глаза, Эдвард Лэйд, иначе офицер признаёт о моём вранье. Черт бы с тобой! Но Ацеля подставить ты не можешь! Какой же тогда из тебя друг?

— Ладно, я уяснил твою позицию, мальчик. — Офицер резанул острой ухмылкой, с ней он против воли зафиксировал руку Эдварда, чтобы задействовать устройство, ждавшее своего часа на столе.

— Опустите меня! — Эдвард закричал, пуская все силы, чтобы вырваться, но ремни и провода уже опутали его запястье.

— Спрошу снова! — зловеще рассмеялся офицер Фицман, продолжая вдавливать свои жёлтые пальцы в кожу Эдварда. — Где пришелец?

_____***_____

Ацель был как никогда весел, когда в квартиру позвонили. Его мучениям наконец подошёл конец — формула была готова, она идеально резонировала с человеческой кровью и больше не превращалась в мутаген. Это вещество развязывало Ацелю руки, ведь теперь люди не будут для него врагами. Он запросто подчинит себе любого, кто дерзнет встанет ему поперёк дороги. Возможность контролировать разумные виды — это гарантия выживания в мире, где все так и норовят тебя прикончить!

Эдвард закончил с учёбой и делами раньше обычного, даже несмотря на то, что в музыкальном магазине сегодня был выходной. Его синяя куртка блестела и обтекала водой, пряди волос, что не сумел защитить капюшон, свисали со лба тёмными сосульками.

При взгляде на него улыбка Ацеля сползла вниз. Он, конечно, понимал, что над Эдвардом любят поглумиться сверстники, ему уже приходилось видеть того на эмоциях, в плену у обиды и гнева. Но то, что было сейчас на лице юноши ни в какую несоотносилсь к вышеназванным категориям эмоциональной подавленности.

Ацель не придумал, какое приветствие здесь благоразумнее вставить, и по-идиотски промолчал, пропуская Эдварда в гостиную и топчась следом за ним.

— Я дурак! — первое, что изрёк Эдвард, падая в кресло и только сейчас вспоминая, что мокрая куртка всё ещё на нем. Избавившись от верхней одежды и тряхнув головой, чтобы сбить разбухающие на концах волос капли, он умыл глаза влажными руками и воскликнул: — Я всё испортил!

Ацель не садился:

— Что именно ты испортил?

— К нам в колледж сегодня приходили военные и допрашивали меня касательно того, не утаиваю ли я какую информацию о пришельцах.

В кулаках Ацеля прошлась пульсация, они разжались и сомкнулись уже на галстуке Эдварда, его челюсти щелкнули друг о друга:

— Ты сказал им моё месторасположение?! — взъяриося он, уже было собираясь порвать Эдварда на куски.

— Конечно, нет! — задохнулся тот в возмущении. — Я бы никогда жизни не предал своего друга!

Ацель не перестал хохлился, но Эдварда отпустил.

— В чем же тогда проблема? — с мрачным спокойствием спросил он.

— В детекторе лжи! Боюсь… боюсь, я оставил подозрения…

Складка между бровей Ацеля углубилась.

— Почему они вообще тебя подозревают? Что ты сделал?

— Ничего. Я ничего не сделал! Это всё из-за той дурацкой надписи с моим именем и статьи про наш колледж и пришельца, заставившего студентов отчислиться!

Губы Ацеля дрогнули тонкой напряжённой линией, а руки перекрестились на груди, когда его уколол взгляд Эдварда.

— Это ведь был ты?

— Говорил же, что нет! Что, я по-твоему такой страшный, чтобы называться «монстром»?!

— Хорошо. Ладно! Совпадения случаются. «Монстром» мог быть кто-то другой! Но моё имя написал ты!

— Почему это?

— Потому что больше некому!

— С чего бы мне заниматься такой ерундой?

— Откуда мне знать!

Накричавшись, оба отвернулись. Комнату охватила звенящая тишина, какая укрывает замкнутое пространство после громкого спора.

К добру или нет, но это состояние быстро искоренил звонок в дверь. Он вернул Ацеля и Эдварда к секундному согласию. Их взгляды стрельнули в холл и столкнулись друг на друге в невыразимой тревоге.

— Иди проверь! — настоял Ацель шепотом.

— И не подумаю! — также шептал ему в ответ Эдвард.

Пинаясь и ругаясь, они кое-как достигли холла, и там вздрогнули от второго звонка.

Ацель повёл подбородком, указывая юноше на дверь, но тот беззвучно занекал и вцепился в стену, потому что пришелец уже тянул свои хваткие инопланетные ручищи по его душу.

— Не открывая дверь мы только больше вызовем подозрений! — кряхтел Ацель, отдирая Эдварда от стены.

— Но что я скажу? Я не умею врать!

— Тебе и не надо! Если это военный, то я усыплю его!

— Военный? А если их много?

— Ну… э-э-э…

Эдвард застонал — они обречены!

Его пальцы соскользнули со стены, и, не успел он опомниться, как благодаря стараниям Ацеля уже стоял нос к носу с дверным глазком. Осторожно приложившись к нему глазом, он удивленно хмыкнул и сдвинул щеколду. Ацель, меж пальцев руки которого сверкала игла дротика, обомлел — за дверью никого не было.

— Здесь коробка, — вяло посмеялся Эдвард. —

Ацель оттолкнул его, когда тот нагнулся, чтобы её поднять. Он вскричал на весь подъезд:

— Стой! Это может быть взрывчатка! Или… или смертоносный газ! — Он принюхался и тоже хмыкнул. — Если это газ, то он, однако, вкусно пахнет! О-о-о, как умно! Газ, который возбуждает аппетит! А эти военные знают мои слабые стороны.

— Ацель.

— ...Надо взять на заметку…

Эдвард протиснулся через бормочущего пришельца к коробке:

— Ацель… Это еда.

— Что? Зачем военным присылать нам еду?

— Это не военные! — У Эдварда от собственной глупости заслезились глаза: — Я забыл, что заказал над еду на дом…