Инсургент

Глава 19

— Ваня, Ваня, какое же ты говно! Ты же абсолютно не приспособлен к той непосильной ноше, которую попытался взвалить на себя…

Ну да, сидим в покоях тет-а-тет с Иоаном Шестым Бельским. И я в лицо нерадивому царю рублю правду-матку. Вот такой я прямой, несгибаемый и непримиримый к чужим слабостям, что тот лом.

Вы удивлены? В этом я не сомневаюсь. И наверняка у многих появились разного рода вопросы о том, каким образом мне удалось проникнуть в святая святых Российской Империи, а именно в рабочий кабинет Кремлевского Дворца Его Величества?

А вот с этим всё просто. На территорию Кремля я вошел через ворота Вознесенской башни, под заклинанием отвода глаз. Стража хоть и была защищена от ментальных воздействий, но только не против мага моего уровня. Впрочем, не стану заниматься самохвальством, но что есть, то есть. Преодолев внешний периметр царской охраны, направился к главному зданию Владимирского Кремля. Личину голландца Ван Хельсинга сбросил с себя еще по пути от железнодорожного вокзала к центру столицы. Смешно было наблюдать реакцию кучера — на привокзальной площади — в коляску садился один человек, а в конечную точку он привез совершенно другого. Пришлось ошарашенному мужику выдать трешку, ибо (не мной подмечено) бабки решают всё, в том числе и нервические стрессы излечивают моментально. Ну это я так, для общего сведения.

Итак иду я к царскому дворцу и чувствую себя эдаким персонажем компьютерной игры, достигшим божественного уровня. Что против меня нынешнего вся императорская гвардия и многочисленный штат одаренных? В бараний рог всех бравых вояк скручу, а чародеев Дара лишу. Ну да, я силен и могуч, я гоняю стаи туч… Прям Карабас-Барабас из той несостоявшейся оперы. Теперь осталось с главным Буратино разобраться, и еще с кучей Буратин помельче рангом. Имею возможность всех тут разом поубивать. Но не для того я сюда прибыл, чтобы безобразия нарушать. И вообще, бардака на Руси предостаточно, так что не стоит добавлять хаоса еще и от себя. Тем более, у меня на это царство-государство весьма и весьма широкие планы. Впрочем, об этом чуть позже.

У начальника караула у парадного входа царского дворца при виде опального боярина и государственного преступника волосы на голове дыбом встали, аж фуражка приподнялась. Раньше не знал, что подобное в принципе возможно. Гвардейский майор настолько растерялся, что на время дар речи потерял. Чтобы привести военного в чувства, воздействовать ментально на его мозги я не стал. Дождался, когда парень сам придет в себя и велел вызвать кого-нибудь из ведунов.

На его телефонный звонок тут же примчалась группа одаренных во главе с Иваном Артемьевичем Прокудиным, весьма сильным чародеем уровня «ведун», занявшим место погибшего при взрыве царского поезда Пестеля Ивана Кузьмича. При виде добровольно припершегося во дворец опального боярина у главного мага государства Российского глаза на лоб полезли, прям как у того рака. Мужчина, несмотря на опытность в политических интригах, определенно растерялся.

— Андрей Драгомирович? Какими судьбами? — только и нашелся, что сказать чародей. Благо не приказал своим подчиненным тут же напасть на меня с целью захвата или уничтожения. Похоже, газетки иностранные почитывает, а там много чего интересного понаписано. Для человека неглупого несложно связать некоторые загадочные события, произошедшие в Лондоне и на юге Франции, с одним ведуном. Вообще-то, к отражению атаки я готов. Пусть попытаются, мигом бездарями станут.

На всякий случай, я все-таки прозрачно намекнул Прокудину на бесполезность подобных попыток:

— Уважаемый Иван Артемьевич, я знаю вас как человека разумного и не любителя рисковать как собственной жизнью, так и жизнями своих подчиненных. Вы верно поступили, не отдав какого-нибудь крайне опрометчивого приказа своим людям в отношении меня. Уверяю, моего потенциала достаточно для того, чтобы сравнять Кремль с землей вместе со всеми присутствующими здесь, при этом с моей головы волоса не упадет. Вам понятно?

На что физиономия главного мага империи скуксилась, как от сильной зубной боли.

— Более чем, — выдавил он охрипшим от волнения голосом. — Судя по данным нашего аналитического отдела, именно вы причастны к уничтожению Форин-офиса и ещё к кое-каким загадочным, но менее значимым событиям. Так что ваш потенциал нам известен, и я не стану отдавать своим подчиненным, как вы сказали, «опрометчивых» приказов. — Кажется, моя плодотворная «беседа» с иерархической верхушкой тайного ордена Золотого Тельца все-таки прошла мимо внимания общественности, иначе именно данное событие было бы главным для Прокудина. Вот и хорошо, лишние знания — лишние печали. — Итак, насколько я понимаю, противиться вашей воле, лишь множить никому ненужные жертвы. Судя по вашему поведению, господин Воронцов, вы также не склонны к бессмысленному насилию. Так чего же вы хотите?

— Для начала, поговорить с Их Императорским Величеством. Дальнейшие мои действия будут зависеть от результатов нашей беседы.

— В таком случае, я сейчас же свяжусь с секретариатом Ивана Петровича, и вам будет назначено время…

Замысловатые речи хитроумного царедворца вызвали в моей душе приступ неконтролируемого веселья. Основательно отсмеявшись, я утер платком выступившие слезы. И с издевкой посмотрел на главмага.

— Ну и? Не знаю, чего вы хотите добиться, оттягивая наш разговор, и знать не хочу, поскольку мне абсолютно точно известно, что царь в настоящий момент находится в своем рабочем кабинете и успокаивает нервы крепким виноградным пойлом, доставленным из Новой Аквитании. Переживает. Зря вы заранее поставили его в известность о моем визите. А ну как, пока мы тут с вами беседуем, человек нажрется до свинячьего состояния. Так что, давайте-ка поторопимся!

Прокудин спорить не стал, лишь бессильно развел руками, мол, я сделал всё, что в моих силах. Вступать в конфликт с магом моего уровня он все-таки поостерегся — знал, что в любой момент может потерять свой Дар, как это случилось не так давно в посольстве Великобритании и еще кое-где. Так или иначе, но меня здесь очень сильно побаиваются, а значит, уважают. Основательно так уважают, ибо уважение, основанное на чувстве собственного бессилия перед кем-то, заставляет искренне и беззаветно уважать этого кого-то. Вроде бы и не философ, а эвон какую мудрую мыслю выдал, зашибись. Хе-хе-хе!

Не спрашивая у кого-либо из присутствующих разрешения, я направился вверх по широкой парадной лестнице на третий этаж дворца. Толпа одаренных во главе с Иваном Артемьевичем двинула вслед за мной на расстоянии нескольких метров. Ладно, пусть идут. Кроме дикого едва ли не бесконтрольного ужаса никаких иных эмоций я у этих людей не отмечаю. При этом, они все-таки пытаются формально сохранить лицо, мол, ведем опального боярина как бы под конвоем. Ставлю за это «плюсик» Прокудину. Вообще-то, я знаком с этим человеком давно, еще в его бытность ассистентом Пестеля, и гнили в нем особо не обнаружил. А то, что согласился занять место покойного наставника, таки кто б на его месте от такого предложения отказался.

Адъютант Его Императорского Величества встретил нашу компанию непосредственно у входной двери в «предбанник». Похоже, с проходной доложили, что спровадить прочь опального боярина царевым магам не удалось. Гвардейский полковник, имя которого мне не было известно, преодолев страх перед жутким магом, все-таки пролепетал еле слышно:

— Государь изволят отдыхать, беспокоить не велено.

— Какое отдыхать! — показушно-деланно возмутился я. — Рабочий день только начался, а этот бездельник уже коньяк жрет без зазрения совести, в то время, как вверенное, якобы Господом Богом, в его ведение государство катится под откос! — Я говорил нарочито громко без малейшего пиетета перед правящим монархом.

Видя бессмысленность своих попыток урезонить разбушевавшегося мага, полковник отскочил в сторону, пропуская меня к двери в личный кабинет Государя.

И вот мы вдвоем в кабинете Ивана Шестого Бельского. Царь за своим рабочим столом, я — напротив, вольготно развалившись, в мягком удобном кресле. Наполовину опустошенную бутылку крепкого французского пойла сразу же убрал со стола, дополнительно нейтрализовал алкоголь в крови собеседника. После того, как я ему высказал свое «фи!», царь попытался огрызнуться:

— Да как ты смеешь, ничтожество, так обращаться в Государю Императору Всея Руси! — Похоже, алкоголь еще неокончательно выветрился из царской башки, и тот продолжил хорохориться: — Да я тебя… в Сибири сгною… на Сахалине… или на Аляске… или еще где!

Пришлось ускорить процесс освобождения организма монарха от воздействия крепкой выпивки. После того, как царь основательно прочухался, я продолжил нашу плодотворную беседу:

— Вообще-то, Ваня, я всегда считал тебя человеком, хоть и недалеким, но все-таки добрым, хотя бы в отношении родных тебе людей. Эвон, как ты помог своему дядюшке Константину и его семейству. Думаешь, никто об этом не знал и не ведал? Да твой покойный батюшка с восторгом рассказал мне о душевной доброте своего старшенького. А ты оказался самой настоящей свиньей — пошел на сговор с извечными нашими врагами. Тварь ты, Ваня! Какая же ты тварь! К тому же, дурак. Дать письменное согласие на устранение отца, матери, родных братьев и сестер, способен лишь умственно ограниченный индивид. Лучше бы «на печи сидел» как Иван из той сказки, ибо ты и есть самый что ни на есть дурилка картонная.

— Недоказуемо! Нет на моих руках крови родных мне людей! — заорал Бельский, затем продолжил более спокойным и уверенным тоном: — Насколько мне известно, Форин-офис на Даунинг-стрит нынче разрушен до основания, и все хранившиеся там документы уничтожены, если таковые даже и были. Господом Богом клянусь, что никаких бумаг на согласие занять престол в случае смерти моих родственников я не подписывал! Долговые расписки, да, признаю, было дело, но по ним казначейство уже всё выплатило…

Я не позволил царю дальше разглагольствовать, самому себе противореча, на тему его абсолютной непричастности к покушению на царский поезд.

— Ваня-Ваня, что же ты так опрометчиво разбрасываешься клятвами? Господь ведь там на небесах правду видит и клятвопреступников наказывает. Ну это так, лирика, на самом деле там, — я поднял над головой руку с вытянутым указательным пальцем, — уверяю тебя, никакого Страшного Суда нет и вообще ничего нет… Впрочем, об этом поговорим как-нибудь в другой раз. А пока… — Я расстегнул замок своего портфеля, извлек оттуда перевязанную тесемками папку и положил перед Его Императорским Величеством. — Как сказал один мудрый человек: «Рукописи не горят», так что, Иван Петрович, прошу ознакомиться с содержанием этой папочки. И даже не пытайся уничтожить бумаги, уверяю, у тебя ничего не получится.

Трясущимися от волнения руками царь развязал узел, вытряхнул на стол содержимое папки и, увидев, что именно там находится, буквально отпрянул, как от клубка ядовитых змей.

— Не может быть! — заорал Иван Петрович. — Меня уверяли, что архив полностью сгорел!

— Как видишь, Ваня, не полностью, кое-что интересное все-таки сохранилось. И этого интересного достаточно, чтобы тебя, как английского короля Георга Третьего, обвиненного сто двадцать пять лет назад в отцеубийстве, лишить твоей глупой башки. Уверяю, думским боярам будет в радость объявить тебе импичмент ибо дураков, не способных замести следы своих преступлений, на столь высоких постах не уважают.

— Импичмент? — обескровленными губами произнес царь.

— Ну да, на языке любимых тобой англов означает «недоверие». А недоверие к монарху, я тебе уже популярно объяснил, чем заканчивается. Так вот, Ваня, стоит мне представить в Боярскую Думу эту папочку, считай, секир башка нынешнему Государю Императору. Скорее всего, это станет концом династии Бельских, ибо достойными взойти на Российский Престол считают себя едва ли не половина думских. А это, как несложно догадаться, гражданская война. Я же, как истинный патриот своей Родины, не хочу, чтобы брат убивал брата, отец — сына, ну и так далее. Поэтому у меня к тебе имеется конкретное предложение…

Перепуганный до смерти Иван едва ли понимал половину сказанного мной, однако за брошенную «соломинку» его замутненное паническим ужасом сознание все-таки зацепилось.

— Предложение? Какое предложение?

Я одарил сидящего передо мной мужчину самой благодушной улыбкой из своего арсенала улыбок и принялся излагать суть моей задумки:

— Ваня, ты немедленно соберешь в этом кабинете всех значимых министров во главе с канцлером и прочих членов Государственного Совета. В их присутствии зачитаешь вот этот документ. — Я протянул царю заранее заготовленную бумаженцию.

— Владимир, Кремль. — Начал читать вслух Иван Петрович. — Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Происки врагов внешних и начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на будущем нашего многострадального Отечества. Судьба России, благо народа, будущее дорогого нашего Отечества требуют кардинальных решений в борьбе с грозящей всем нам опасностью. В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше незаслуженно обвиненному в многочисленных преступлениях против государства и существующего режима, ныне полностью реабилитированному нашей властью Воронцову Андрею Драгомировичу…

Не дочитав документ до конца, он разорвал его и с негодованием отбросил от себя, так что две неравные половинки на пол упали. Ничего, у меня еще несколько экземпляров заготовлено — я предусмотрительный.

— Ты…ты… — тыкал в меня указательным перстом возмущенный император. — Да как ты посмел?!

Ну да посмел. Признаюсь, идея пришла мне в голову не вчера, а после престранного события в Зазеркалье, когда я стал обладателем заклинания «негатор», выражаясь языком геймеров первой моей реальности, получил имбовую фичу, иными словами, преимущество, полностью нарушающее игровой баланс в мою пользу. Если кто-то скажет, что жизнь вовсе не игра, отсылаю его к Вильяму нашему Шекспиру, давшему на сей счет вполне определенный ответ[9]. Я вовсе не какой-нибудь фанатик-властолюбец, стремящийся любыми способами дорваться до власти. По большому счету, оно мне не очень и надо. Однако, памятуя, что сотворили с моей страной откровенно немощные руководители моей прошлой реальности, неожиданно для себя, осознал, что никто кроме меня не способен в сложившейся ситуации вывести страну из той критической ситуации, в которой она оказалась в результате правления бездарного монарха, к тому же, подконтрольного зарубежным кураторам. Вспомнил благостный сонм безвольно машущих ладошками с трибуны Мавзолея старичков, энергичного гаденыша с пятном на лбу, вечно пьяного «царя Бориса», и так мне обидно стало за обманутый народ российский, аж скулы свело.

— Ваня, — я с укором посмотрел на беснующегося царя, — ну ты же понимаешь, что в сложившихся условиях тебе грозит, как минимум усекновение твоей тупой башки, как максимум расстрел через повешение, опять таки с отсечением головы. Ты манифест дочитай до конца, чтобы перед уважаемыми людьми не опростоволоситься, когда зачитывать перед подписанием будешь, ну если, конечно, жить хочешь. А потом я тебе обскажу дальнейшую твою судьбу, а также всего твоего семейства. — С этими словами я протянул ему второй экземпляр.

Взяв себя в руки, монарх все-таки продолжил чтение документа:

После прочтения документа об отречении, окончательно смирившийся со своей участью Иван посмотрел на меня вопросительным взглядом, давая понять, что всё-таки вверяет свою судьбу в руки бывшего опального ныне полностью реабилитированного боярина.

— Так-то будет лучше, Ваня. После своего отречения, я, как Богом Данный Император Российской Империи, разрешу свободный выезд тебе твоей супруге и детям за пределы государства Российского. Катитесь куда вам будет угодно. Жить вам будет на что, по моим данным, у тебя личных средств куры не клюют. Вот скажи мне, мил друг, нахера ты перевел сто миллионов государственных денег в один из банков Швейцарии, а еще по английским, французским и голландским банкам раскидал около полумиллиарда? Успокойся, национализировать эти деньги не стану, хоть и могу это сделать в любой момент. А вот вывезти за рубеж, что-то более или менее ценное из государственного имущества, я тебе не позволю. К тебе лишь одно неукоснительное требование — держись подальше от разного рода политических игрищ, затеваемых недругами России. Станете воду мутить ты или кто-то из твоих родственничков, вам мало не покажется. А так живите в свое удовольствие. Я не возражаю. С собой непременно забери своего любимого дядюшку Константина. Мне он здесь без надобности. Останется, крепко пожалеет, отправлю обратно на Сахалин, махать кайлом теперь уже без каких-либо поблажек со стороны администрации каторги. Ну что, ты согласен с моими условиями?

После недолгих размышлений, Иван Бельский молча кивнул головой и, вызвав адъютанта, приказал явиться в кабинет высшему придворному кругу доверенных лиц во главе с канцлером.

Процедуру отречения императора от власти подробно описывать не стану, поскольку все случилось до банальности просто. В присутствии самых влиятельных государственных мужей царь зачитал текст манифеста, расписался в документе сам и потребовал это сделать царедворцам. Возражений не последовало. На то они и царедворцы, чтобы носы по ветру держать, к тому же, имеют доступ к информации в полном её объеме и прекрасно понимают, с кем имеют дело в моем лице. Так или иначе, но отныне Андрей Воронцов стал легитимным Императором Государства Российского и оспорить данный факт будет очень и очень сложно. Кто попытается, крепко об этом пожалеет.

На следующий день текст манифеста был опубликован во всех газетах. Факт неожиданного перехода власти от одного человека к другому особых брожений в умах сограждан не вызвал. Большинству россиян, занятых ежедневной добычей пропитания для себя и своих семей, было по барабану, кто там находится у власти. Гудело лишь, так называемое, высшее общество. Кто-то радовался избавлению от гнета безвольного монарха, кто-то был недоволен. Как обычно, немного побузили студенты. Этих быстро успокоили подразделения жандармов и казачков. После допроса арестованных выяснилось, что «стихийные народные» волнения финансировались некоторыми боярскими родами. Для чего? А вот и задам кое-кому вопросы после того, как эти кое-кто окажутся в застенках Тайного приказа. Благо, иностранные представительства на этот раз не приняли участия в смуте, ибо вызванные мной на следующий день после опубликования манифеста послы ведущих мировых держав были предупреждены о возможных крайне негативных последствиях для их государств в случае вмешательства во внутренние дела России. Вняли, и весьма обеспокоенные помчались строчить панические доклады в свои столицы. С бунтовщиками и бузотерами приказал не церемониться, ибо «капля» крови сейчас спасет множество человеческих жизней в дальнейшем. Тут уж либо демократия с её извечным бардаком, либо самая жесткая тирания. Так что извините, господа недовольные студенты, профессура и примкнувшие к ним «передовой» пролетариат с интеллигенцией, в Сибири дефицит населения, в связи с этим, тотальная нехватка рабочих рук на рудниках и угольных шахтах. Так что, кайло в руки и вперед на подвиг трудовой во благо Отечества! А насчет демократии, как-нибудь потом обсудим эту тему.

Первым делом после своей коронации, состоявшейся безо всякой помпы буквально через три дня, я назначил экстренное заседание высшего органа законодательной власти Российской Империи Государственной Думы.

В зале заседания на этот раз собрались представители абсолютно всех Великих Боярских Родов Российской Империи числом пятьсот семьдесят шесть. Все прямые потомки первомагов-дружинников, сопровождавших князя Юрия Всеволодовича в том славном крестовом походе на Иерусалим, состоявшемся в начале тринадцатого века и неожиданно получивших Дар во время пасхальных мероприятий.

На меня смотрели по большей части недоуменно, мол, что за хрен с бугра тут объявился на наши головы, многие с нескрываемой ненавистью, лишь малая часть испытывала к новоявленному царю добрые чувства, в том числе отец и дед моего реципиента главы родов Иноземцевых и Шуйских.

На трибуну высокого собрания я взошел в гробовой тишине.

— Приветствую уважаемое собрание! — Громким уверенным голосом провозгласил я. Особой надобности надрывать голосовые связки не было, поскольку все сказанное мной усиливалось посредством мощных динамических колонок. Окинув взглядом примолкшую публику, продолжил уже, более спокойным тоном: — Насколько всем вам известно, Император Всея Руси Иоан Шестой Бельский в здравом уме и твердой памяти добровольно и без какого-либо принуждения передал власть в мои руки. Так что, прошу любить и жаловать. Традиционной присяги на верность от вас не потребуется, поскольку первым моим указом я упраздняю Думу как орган законодательной власти… — Вот шум-то поднялся в зале!

Сначала возмущение было довольно сдержанным, поскольку не сразу и не до всех дошло, лишь спустя какое-то время народ полностью осознал смысл мною сказанного. Помимо топота и хлопанья ладонями по столам начали раздаваться громкие выкрики с мест:

— Узурпатор!..

— Тиран!..

— Не имеешь права!..

И так далее в том же духе. С десяток наиболее недовольных попытались добраться до трибуны и примерно наказать негодяя, покусившегося на самое ценное — их власть в государстве Российском. Пришлось остепенить «борцов за демократию». Ничтоже сумняшеся, я уничтожил их средоточия. После того, как бузотеры рухнули без сознания на пол, в наступившей тишине пояснил присутствующим:

— Эти свиньи попытались поднять руку на Господом Богом данного вам Государя Российского, за что были наказаны лишением Дара. Предупреждаю, с теми, кто-то попытается повторить их безрассудные действия, будет то же самое. Так что, господа думские, повторяю еще раз: Дума распускается… — сделав мхатовскую паузу, я продолжил: — Более того, отныне и навсегда упраздняются сословные различия между гражданами нашего государства. Если кто не понял, каждый мой подданный отныне имеет статус «гражданин» и каждый в полной мере ответственен перед законами. В связи с этим, боярские дружины переходят под юрисдикцию Жандармского Управления Министерства внутренних дел. Достаточно, господа, ваших кровавых местечковых разборок. К тому же, благодаря вашему соглашательству с внешними врагами Россия едва не была вами же разорвана на кучу независимых территорий. Предупреждаю, каждый из вас, кто вел сепаратные переговоры с внешними врагами понесет ответственность за свои действия. В армейской среде, вводится обращение «товарищ» вне зависимости от должности и звания военнослужащего. Подведомственные боярским родам земли, заводы, фабрики и прочая недвижимость остаются в их собственности. Все спорные вопросы между ними будут решаться в общем судебном порядке. Обо всех прочих политических изменениях в нашем государстве вы узнаете из газет. Итак, уважаемые граждане, заседание Государственной Думы объявляю закрытым. Каждому из вас в самом скором времени поступит пакет соответствующих документов, из которого вы сможете ознакомиться с вашими новыми правами и обязанностями.

Сходя с трибуны, я буквально ощутил на себе ментальное давление от сотен недовольных людей. Имей они возможность, от меня тотчас осталось кровавое пятно на дорогом дубовом паркете. Плевать, пусть радуются, что их собственность не национализировал, а предатели трясутся от страха в ожидании неминуемой кары. Поднимут восстание — оно и лучше, поскольку полностью развяжут мне руки. Вне всяких сомнений, некоторые владельцы заводов, газет, пароходов в самом ближайшем времени попытаются свергнуть «плохого царя» и поставить на его место удобного им. Но это вряд ли у них получится.

Считаю ли я себя тираном и узурпатором? Если честно, так оно и есть. Однако Россия такое государство, которое без мощного централизованного управления моментально развалится на части, при этом еще и кровушки людской прольются реки. Так что узурпатор определенно лучше, чем безвольный балабол, сторонник демократических свобод и плюрализма. Прав я, или нет, будущее покажет. А пока за дело, товарищи! Будем строить справедливое общество в отдельно взятом государстве, где от каждого по способностям, каждому по труду в полном соответствии заветам моего французского тески Анри Сен-Симона.