Инопланетный князь (СИ)

Глава 3

— Мама? — спросил у меня Мишка.

— Я не твоя мама, — покачал я головой. — Я этот… как его… Аркаша.

— Да нет, там наша мама!

После такого откровения брат всунул ключ к замочную скважину, два раза провернул её и потянул дверь на себя. Какая же отсталая планета… И зря я так активно пялился в круглое стеклышко на двери, думая, что это сканер радужной оболочки глаза.

Тут же всё хуже — нужно вставить металлический открыватель с бороздками и открыть простейший механизм.

А может на том металлическом открывателе встроен микрочип? И напрасно я снова разочаровываюсь в отсталости планеты?

Но нет, об отсутствии микрочипа говорило открывшееся нам зрелище. Убогое жилище, в котором не то что жить — хранить что-либо не представлялось возможным.

Почерневшие от плесени стены, дырявые полы, свисающие с потолка белые лоскуты побелки. Это скорее походило на брошенный и забытый сарай, чем на место проживания разумных существ.

Мишка быстро прошел вперёд, где в небольшом закутке обнаружился ещё один коженосец. Правда, этот коженосец обладал длинными волосами и более округлыми формами, чем видимые мной раньше люди. Он лежал на ободранном диване и тихо всхлипывал.

У ног этого длинноволосого существа свернулось клубком мохнатое четырехногое животное. Или это был очередной брат? Может быть люди в процессе развития сначала рождаются мохнатыми, чтобы не замерзнуть, а со временем шерсть опадает, оставаясь лишь клочками на теле?

А что? Всё вполне разумно объясняется. На голове нужна шерсть для утепления мозга, над глазами для остановки капель пота. Вот только я не совсем понял наличие шерсти в области шланга для отвода отработанной жидкости… Может, там тоже присутствуют зачатки разума?

Пока я делал такие логические выводы, Мишка бросился к длинноволосому существу:

— Мама, мама, что случилось? Почему ты плачешь?

Надо будет при случае уточнить — что такое «плачешь»? Пока что я видел мокрое от влаги лицо длинноволосого существа, которое при виде нас улыбнулось.

Хм… Эти существа и через глаза могут выводить жидкость из организма? Или это происходит у более взрослых особей, а те, что помладше, вынуждены пользоваться шлангами?

— Миша… Аркаша… — тонким голосом проговорила длинноволосая особь. — Вы живы… А мне сказали, что вас похитили люди рода Лисицких.

— Ну да, похитили. Одного пришлось убить, а другие в это время смылись, — буркнул я, подойдя к мохнатому существу.

Интересно, а все люди так выглядят во время младенчества?

Мохнатое существо почему-то оскалилось на меня и зашипело. Поприветствовало? Я зашипел в ответ — всё-таки надо быть вежливым в чужом жилище, пусть оно и такое всё… нищее на вид.

Мохнатое существо спрыгнуло с дивана и метнулось из комнаты прочь. Вот же бескультурщина! Ну ничего, как вырастет, как шерсть отпадет, так научится себя вести… Если же не научится, то недолго проживет и рискует закончить жизнь в каком-нибудь мусорном ящике.

— Что он такое говорит? — захлопала глазами мама, переводя взгляд на Мишку.

— Мам, да не слушай ты его. Нас и в самом деле похитили, даже побили немного, но нам удалось сбежать…

— Владыка Сорока Галактик никогда не бегает от врагов! — рявкнул я так, что задрожали стекла на окнах. — Думай, что говоришь, Мишка! Это клевета, очерняющая моё величие!

— Боже, чего ты так кричишь? — Мишка зажал руками уши, а потом растерянно взглянул на маму. — Мы в самом деле убежали. Но когда нас били, то Аркашу ударили по голове. После этого он стал… слегка блаженный.

— Охти же горюшко-то какое, — снова захныкала-закудахтала особь, которую Мишка называл мамой. — Ох и как же нам жить-то теперича?

Она поднялась с дивана и приблизилась ко мне. На удивление, от этой особи пахло приятно. Какой-то едой с примесью аромата цветов. Её теплая ладонь легла мне на лоб.

Она что, тоже попытается установить телепатический контакт? Я на всякий случай повторил её жест. А что? Чем кугатырский высерок не шутит — вдруг получится?

Но нет, никаких отзвуков мыслей не было. Как и в случае с Мишкой, всё было тихо и спокойно. И я не получал никаких сигналов, просто ощущал тепло кожи на лбу. И неожиданно это прикосновение было приятным. Мне оно точно понравилось больше, чем прикосновение Мишки.

В этот момент в дверь грубо постучали. Мама как-то сгорбилась, затравленно посмотрела на Мишку.

— Открывайте,…ляди! — раздался из-за дверей какой-то заплетающийся голос. — Открывайте, кому сказано? А не то разнесу тут щас всё к…ям собачьим!

— А вот и отчим пришел… — буркнул брат.

— Ты только с ним поаккуратнее, ладно? — жалостливо попросила его мама. — Не надо ругаться…

— Да как не ругаться-то, мама? — в сердцах бросил Мишка. — Снова напился и будет над тобой измываться…

Измываться? Мыть, что ли, будет? Я не видел ничего плохого в том, чтобы меня тоже помыли. Какое-то ощущение грязи прилипло к коже. Да и находились мы недавно не в цветущих садах повелительницы Алокатра, где даже насекомые ходят в тапочках, а возле мусорных контейнеров, куда сбрасывали отходы жизнедеятельности.

— Вы чего там, хренопуталы отсталые, совсем берега попутали?!! — раздался рев из-за дверей. — Считаю до трех, а потом вышибаю эту деревяшку ко всем чертям! Раз!

Бамм!

Раздался громкий удар в дверь. Мохнатое существо на четырех лапах испуганно залетело в комнату и нырнуло под диван. Может, там у него лежбище? Надо будет потом проверить.

— Два,…ля!

Следом ещё один удар. Бамм!

Я хмуро взглянул на Мишку, который словно остолбенел на месте, а потом крикнул в сторону двери:

— Я сейчас открою!!!

Владыка Сорока Галактик никогда не бегал от врагов, а уж от отчимов и подавно. Не знаю, кто такие отчимы, но я бы эту хлипкую дверь снес с одного удара, а он даже с двух не смог справиться…

Открыть дверь не составило труда. Я видел, как до этого Мишка вертел небольшой черный вентиль. Вращение этого вентиля против часовой стрелки заставило замок щелкнуть и открыть дверь. Створ тут же дернули на себя. На меня уставился красными глазами мордатый коженосец в нелепых штанах с вытянутыми коленями, в белой накидке, которая держалась на одной тонкой полоске ткани на плече. Вторая полоска была оторвана и мотылялась по желтоватой ткани.

Под правым глазом кожа отливала фиолетовым. На голове шерсти было немного и торчала она в разные стороны, словно только что побывала под разрядом тока. Величиной он был раза в два больше меня и это только в ширину.

Так вот они какие… отчимы…

— Чо,…ля, не спится без папки-то? — коженосец оскалился желтыми гнилыми зубами и рыгнул.

Облако смердящего газа проникло в жилище. У меня чуть глаза не стали испускать влагу. Пришлось пару раз моргнуть, чтобы прояснить зрение.

Это что — химическая атака? Нападение? На меня? На Владыку Сорока Галактик?

— Защищайся, кугатырский высерок! — воскликнул я.

— Чо? Аркашка, ты совсем…ел⁈ — взревел отчим, уставясь на меня красным взором. — Как получил свой шанс в Счастливой Лотерее, так сразу же возгордился? Типа сразу с аристократами якшаться начнешь? А мы с мамкой так и останемся тут подыхать? А?…ли молчишь, ушлепа…аная?

Дальше я не стал слушать. Усилием воли я направил потоки магии в правую ногу, а потом этой же самой ногой зарядил в центр обширного живота.

НННАААА!

Удар оказался такой силы, что здоровяка просто откинуло вниз по лестнице и затормозить ему помогла только ржавая батарея. Она сочувственно предоставила ему свой рыжий бок для удара головой. Отчим врезался в неё с громким гулом и не менее громким криком.

— Да дайте же вы поспать! — раздался на площадке визгливый голос. — Ни днем, ни ночью от вас покоя нет! Вот вызову сейчас полицию и будете знать!

Я аккуратно выглянул из-за косяка. Визг стоял такой, что им запросто можно было разрезать стекло небольшой толщины. Какая-то беловолосая морщинистая особь в длинной тканевой накидке до пола высунулась из соседней двери и восторженно визжала. Она явно поздравляла меня с удачным ударом. Вот только делала она это немного странно…

Могла бы визжать и потише, а то походила на стаурских визгоплясов, которые своими криками заманивали глупых путешественников в свои норы, а потом плясали перед ними, весело повизгивая, а также лишая разума и сил. Как только жертвы сходили с ума, так их размякший мозг шел в пищу визгоплясам…

— Теть Кать, не надо полицию, — высунулся ниже Мишка. — Это дела семейные, нечего представителей закона лишний раз тревожить.

— Пошла в жопу, овца сраная! — рявкнул отчим с пола. — Я и до тебя доберусь!

— Да пошли вы все! — взвизгнула седая соседка и скрылась за дверью.

— Гандон использованный, — пробурчал отчим, ворочаясь на спине подобно перевернутому литанину, который если упал на спину, так и помрет, не в силах перевернуться обратно. — Я же сейчас тебя…

— Больше тут не появляйся! — крикнул Мишка. — А не то остатки зубов пересчитаем! И ребра заодно!

— Миша, я не хочу ему зубы считать — он ртом химическую атаку запускает, — тут же напомнил я брату об опасности близкого соприкосновения с этим широким коженосцем.

— Вон вы как заговорили, шваль подзаборная… А как деньги домой таскал, так нормальным был, — отчим продолжал ворочаться и, на удивление, ему удалось перевернуться на живот.

Он встал, потряс головой, словно так шарики встанут на место за ролики.

— Никаких денег мы от тебя давно уже не видим! — высунулся Мишка и снова спрятался за моей спиной. — Уходи!

— Да чего вы орете-то, Ивановы? — из соседней двери высунулась ещё одна голова. — В конец охренели! Да чтоб вас приподняло и сплюснуло, долбоящеры хреновы!

Отличительной чертой этого коженосца были поблескивающие полые цилиндры, на которые была намотана шерсть головы. Штук десять цилиндров тряслись от гнева, пока голова продолжала изрыгать проклятья.

Интересно, эти цилиндрики… Они для чего? Как антенны используются?

— Ладно-ладно, это Аркашка меня на нежданчик поймал… — проговорил толстяк, поднимаясь на колени, а потом и на ноги. — Это только один раз, а вот щас я поднимусь и…

Бац!

Я не стал дожидаться подъема толстяка по лестнице — ему ещё спускаться потом. Вместо этого выпустил металлический шар, созданный волей магии. Шар мелькнул в воздухе темным расплывчатым следом и ударил точно в мясистый лоб.

После этого, с чувством исполненного долга, шар упал на площадку и покатился по своим шарьим делам. Я не стал ему препятствовать — он сделал своё дело.

Толстяк свел глаза к переносице, словно собрался насладиться видом прыща на носу, а после шлепнулся обратно. Улегся почти в ту же самую позу, что и лежал.

— Вот так давно надо было сделать, Аркашка, а то задрал уже Митька своими пьянками! — качнулись из стороны в сторону полые цилиндры. — Только бы он тут не обоссался, а то потом не продохнешь…

— А я сейчас помогу ему на волю выбраться, — хмыкнул я в ответ.

Магия в этом мире оказалась более концентрированной, чем в тех, которых я посетил. При помощи неё и кряхтящего от натуги Мишки нам удалось кое-как вытащить мордоворота на улицу и положить под ближайшим кустиком.

Я активировал магию и в руке появился длинный кинжал. А что? Сейчас нанесу пару ударов и одной проблемой станет меньше…

— Аркаша, стой! — испуганно ухватил меня за руку Мишка. — Ты чего?

— Хочу довершить начатое до конца, — пожал я плечами. — В доме не хотел пачкать кровью пол и стены…

— Не надо! Не надо убивать его… Пусть он очнется и идет куда подальше. А если ты его убьешь, то пропали наши шансы поступить и вырваться отсюда… Оставь его, Аркаша, пойдем…

По делу, конечно, следовало бы вообще убить этого мордатого идиота, но тогда могли возникнуть вопросы. И могла пострадать та, которая положила мне теплую ладошку на лоб.

Да, мама осталась без мытья, но я не уверен, что мордоворот смог бы обеспечить качественное мытьё. Даже из шланга окатить толком бы не получилось.

Когда же мы с братом вернулись домой, то нас снова встретили испуганные глаза мамы. Сколько же она может бояться? Или она всю жизнь так и прожила в страхе? То за одно боялась, то за другое. Или то одного, то другого?

Может быть как раз этот страх и передался Мишке, ведь не зря он так походил на мать в трудные моменты.

Подобному страху нет места ни в сердце воина! В сердце воина есть место лишь для доблести и ненависти к врагу!

Чувствовалось, что для того, чтобы сделать Мишку хоть какой-то отдаленной копией меня, может потребоваться много сил и нервов. Ни того, ни другого я не желал тратить, поэтому решил оставить брата таким, какой он есть. Да и не брат он мне вовсе…

Всего лишь источник информации, который я сохранил для дальнейшего расспрашивания.

По возвращении домой мы прошли в небольшой закуток, который Мишка назвал «кухней». В этой самой кухне он отрезал от похожего на кирпич коричневатого вещества два ломтя, помазал их пахучей прозрачной жидкостью из бутыли, а после посыпал белыми кристаллами.

Протянул один ломоть мне:

— Держи, а то весь остаток ночи будешь желудком бурчать и спать не давать.

— Дети, а где… где папа? — раздался голос мамы из комнаты.

— Он решил сегодня заночевать во дворе, — ответил я. — Так меньше навредит окружающей среде — ветер развеет химическую атаку из полости рта.

— А если вернется?

— Если вернется, то снова провожу его на улицу, но сделаю так, чтобы возвращаться было нечем, — буркнул я в ответ и откусил кусок коричневой ноздреватой массы.

На удивление, вкус был вполне приемлемым. Мишка назвал это «нищим бутербродом». Вроде как подсолнечное масло, хлеб и соль стоили очень дешево.

Когда же я попросил второй кусок, то Мишка ответил, что это на утро. Если съесть всё сейчас, то утром останемся голодными. Да я и сейчас был голодным, но спорить не стал. Всё-таки сейчас что-то упало внутрь, надо бы оставить что-то и на потом.

Запив «нищие бутерброды» водой, мы с Мишкой улеглись на лежанки на полу. Услышав, как мама начала похрапывать, я тихо спросил у Мишки:

— Скажи, а почему мы так бедно живем?

— Потому что у нас нет денег, — пожал плечами Мишка.

— А такая скудная еда? Она почему?

— Потому что у нас нет денег, — со вздохом ответил Мишка.

— И одежда такая не очень чистая, да?

— Ну да, потому что нет денег…

— Тогда скажи, а вот где достать этот самый ресурс… «деньги»? Его откуда-то выкапывают, или ловят в воде? Откуда его можно извлечь?

— Да нет, его ниоткуда не извлекают. Деньги можно заработать.

Заработать… Странное слово. Незнакомое. Не менее незнакомое, чем деньги.

— Что такое «заработать»?

— Ну, это потратить какое-то время, силы, энергию на нужное для общества дело. Взамен получаешь деньги.

Опять деньги… Интересно, откуда они появляются?

— Ладно, а сам этот ресурс откуда берется? Откуда берутся деньги?

— Ну, их печатают…

— Печатают? Кто? — удивился я.

— Другие люди, кто обладает властью, — сказал Мишка.

— Подожди, то есть это не ресурсы, которые надо добывать в поте лица? Это не редкие металлы или не менее редкие камни? Это то, что печатают другие люди?

— Ну да. А ты этого тоже не помнишь?

— Нет, я бы запомнил такую глупость… Надо же — люди живут в нищете, холоде и голоде потому, что им не дали напечатанных денег другие люди. Получается, что вы просто рабы, которых поставили в определенные рамки условностей?

— Получается, что так… Деньги правят миром.

— Но это же глупо! Что вам мешает самим напечатать эти самые деньги?

— Да ты что! Это считается преступлением и за это полиция сажает в темницу!

— Полиция сажает людей в темницу за то, что они хотят есть и пить? Хотят жить в нормальных условиях? — искренне удивился я.

— Да, потому что если бы все могли печатать деньги, то тогда аристократы стали бы не нужны. А так как все бразды правления находятся в руках аристократов, они могут чувствовать себя выше других людей. Вот поэтому мы и должны радоваться, что у нас появился шанс стать ближе к аристократам!

— Так это аристократы печатают деньги?

— Не совсем так, но с их участием, — уклончиво ответил Мишка.

— Значит, они могут участвовать в печатании, но других не допускают? А вы тратите жизни, силы и здоровье в обмен на напечатанные фантики только потому, что кто-то так решил?

— Получается что так…

— Завтра покажешь мне эти самые деньги? Я может что-нибудь и придумаю…

— Аркашка? Чего ты придумаешь? Ты хочешь сам печатать деньги? Да тебя же посадят!

— Ну что ты, я всего лишь хочу взглянуть на то, чего нам так катастрофически не хватает, — улыбнулся я в ответ.

Ну да, не буду же я раскрывать свои планы Мишке. Слишком уж ненадежный мой брат в этом плане. А если деньги правят миром, то нужно их всего лишь себе подчинить и возвыситься над этими самыми деньгами. Тогда я буду править миром!

С этими мыслями я только закрыл глаза и тут же раздался стук в дверь.