Инженер Против III Стальной Рубеж

Глава 3

И всё же творить ночью у меня получается гораздо лучше чем днём. Возможно это связано со старой привычкой блогера. Я с ностальгией вспомнил времена, когда приходилось монтировать отснятый контент, пока весь остальной мир спал, а возможно это связано с тем, особенным уединением, какое может дать только ночь. Для меня это не суть важно. Результатом полуночной жизни стала тотальная зависимость от кофе.

Я допил последний глоток ароматного напитка и усмехнулся, подумав от том, что если бы старый фермер сказал мне, что кофе тоже можно выращивать в наших широтах, то я бы уже дал пару заданий нашим рейдерам, любой ценой раздобыть семена.

Но отбросив все лишние мысли прочь, подъехал к верстаку на инвалидном кресле и остановился напротив вешалки. Словно ритуал, я первым делом нацепил затертые наколенники на такие же повидавшие виды штаны с палитрой пятен от всех сортов машинных масел. Потом снял кофту и на голое тело накинул плотную безрукавку.

Я посмотрел на руки, что немного потеряли в объеме из-за отсутствия регулярных тренировок, но для меня набрать мяса не было особой проблемой, спасибо мышечной памяти. Взгляд на секунду зацепился за россыпь коричневых точек ожогов на коже предплечья оставленных от искр. Естественно я понимал, что во время работы со сваркой логичнее использовать ту же джинсовую куртку. Однако было сложно признаться даже самому себе в том, что мне попросту нравилось ощущать покалывание от раскаленных искр.

Но безопасность кистей рук я не игнорировал и всегда использовал перчатки. Нацепив следом сварочную маску я спустился с инвалидного кресла, чтобы начать работать.

Для меня стало символичным моментом, что создание новой модели костюма я начинаю именно с того, чего у меня нет — ног. Будто через труд есть возможность лишиться слабости и снова стать целым.

Не спеша, я взял первые детали ступни, скрепил холодный металл струбцинами с электромагнитными зажимами, что с характерным щелчком вцепились в заготовки. Глубоко вдохнув, я опустил на лицо сварочную маску и мир вокруг словно погрузился в темноту. Я мог сравнить её с пустотой космического пространства. Синее пламя сварки вспыхнуло после щелчка пьезы. Тишина мастерской наполнилась шипением вырывающегося под давлением газа. Через стекло хамелеон крохотный огонек стал похожим на отдалённую звезду, энергия которой подвластна моим мыслям, ведь через защитное стекло я не видел собственных рук.

И словно подчиняясь лишь силе мысли, звезда сварки начинает полёт в пустоте, плавно опускается на металл и я вижу, как в этой микровселенной появляются очертания заготовок. Пламя жадно вгрызается в металл. Не способная выдержать столь мощного жара сталь становится податливой. В пространстве моего космоса появляются новые цвета: голубой, алый, оранжевый, белый. Искры разлетаются в стороны подобно кометам от столкновения.

Железо плавится и начинает тянуться в след за пламенем этой крохотной звезды. Оно на краткий миг оживает, будто прикосновение огня возвращает стали память о том, что когда-то она была сердцем огромной звезды. Раскаленная до бела капля железа стекает по контуру подобно тоскливой слезе, на долю секунды вспомнившей свою прошлую жизнь.

Я улыбаюсь и одновременно печалюсь, ведь мне безумно хочется сказать железу, что совсем скоро он переродиться, станет чем-то большим, нежели элемент химической реакции, когда-то осевший в центре мёртвой звезды, что извергла его в своём последнем, коллапсирующем выдохе предсмертной агонии. Но я понимаю, что в моём микромире за маской, слова не могут долететь через отделяющий нас вакуум.

Железо гневно шипит, краснеет и затухает, когда я увожу голубой огонёк в сторону, будто бы я взял его на руки из объятий матери-звезды. Сняв маску, подобно отцу улыбаюсь ещё шире будто смотрю не на идеальный шов, а гляжу на новорожденного ребёнка, у которого впереди целая жизнь.

— Не волнуйся, — тихо говорю я металлу, — теперь ты будешь свободен от давления звезды, но скоро ты вновь испытаешь, жар пламени который будет уже исходить изнутри.

Жухлая листва под ногами предательски хрустела и даже проливные дожди последних дней не смогли смягчить сбившуюся вдоль забора подушку из них. В окне каркасного дома на противоположной стороне улицы мерцала маленькая точка одинокой свечи. Свет от огонька переливался на белой синтетической занавеске, колышемой легким ветром, отчего складывалось впечатление, что оранжевые всполохи играют друг с другом в догонялки по всему окну.

Таня тщетно пыталась разглядеть, что происходит в доме, используя оптику Филина. Узкое окно не давало нужного обзора, да и дурацкий, скачущий засвет на занавеске мешал настройке монокля.

Девушка поправила тугую косу и пригибаясь к земле продолжила продвигаться ближе к большому кустарнику. В груди дробно застучало от прилива адреналина. Она с дрожью вдохнула холодный, влажный воздух с запахом прелой травы. Вытащив с пояса рогатку одной рукой, второй она нащупала мелкий камешек. Прицелившись в белый деревянный забор, Таня выпустила снаряд.

Громкий стук заставил подорваться с места сидевшего возле двери мужика. Он поднялся во весь рост и стал осматриваться по сторонам в поисках источника звука. Очередной стук раздался в сорока метрах от дома. На этот раз девушка запихнула в рогатку мелкую щебенку, отчего звук стал отличаться.

В оптику Таня увидела, как мужчина возле двери решил проверить, что случилось и пройдя по серой, бетонной плитке, вышел из-за забора и направился вправо. Девушка на всякий случай запустила еще один снаряд на сотню метров вперед, чтобы подстегнуть его интерес.

— Тупые идиоты, — прошептала блондинка в спину удаляющегося по общей дороге от дома знахарки «Просящего».

Проклятая ведьма за считанную неделю запустила свои пальцы в головы перепуганных до усрачки людей, готовых поверить в любой бред. А после того, как она продемонстрировала народу несколько «чудес» исцеления, больше похожих на запланированный спектакль из областного телеканала, появились и «Просящие». Так называли себя люди, что готовы были сутками дежурить под дверью новоиспечённой знахарки, лишь бы та с утра прикоснулась к сгнившему зубу, мозоли от лопаты или прыщу на заднице. Несмотря на идиотский вид и простоватую речь деревенского человека, эта женщина с лёгкостью манипулировала, опираясь на страхи людей перед бешеными, голодом, болезнями и случайной пули от собственных дружинников.

Таня перевела монокль на окно дома и чуть не выронила его из рук, когда увидела стоявшую напротив него Аксинью. Хватая ртом воздух от неожиданности, девушка уставилась на женщину, одетую в столь тонкую ночнушку, что та просвечивала её обвисшие груди и дряблый живот. Одной рукой новоиспечённая знахарка отодвинула занавеску, другой она сжимала зажжённую, чёрную свечу.

Округлившиеся белки глаз контрастировали с её перепачканным, черно-белыми рунами, лицом. Казалось, что Аксинья смотрит сквозь густые заросли кустарника и даже сквозь прячущуюся в его ветвях девушку. Её обрюзглый силуэт слегка покачивался из стороны в сторону и лишь из-за этого Таня увидела на её голове очертания странного венка из соломы и корявых веток, что торчали в разные стороны, напоминая оленьи рога.

Тусклое пламя свечи в её руке, бросало слабые блики на, отстранённое от всего земного, лицо. Из-за этого тени вокруг удлинялись, огибая, пересекая и удлиняя черты, делая её в несколько раз страшнее, чем того самого рассказчика страшилок из детского лагеря.

Девушка проглотила комок, подкативший к горлу, заметив, как стелившиеся в доме клубы дыма от благовоний начинают обволакивать женщину. Таня уже сейчас готова была поверить в то, что Аксинья ведьма, но заметив как серые уплотнения дыма, подобно десяткам призрачных рук утягивают женщину от окна, девушка неосознанно вспомнила какой рукой нужно креститься. Синтетическая занавеска снова колыхнулась, скрыв знахарку, а пламя свечки на столе продолжило сбивать своими бликами настройки оптики.

— Чур меня! — прошептала девушка, быстро перекрестившись.

От этого сочетания христианской символики с языческим высказыванием против нечистой силы, Тане стало спокойнее. Набравшись смелости, она, следуя за тенями, отбрасываемыми редкими, тусклыми фонарями, за десяток резких рывков подкралась к заднему двору.

Каркасный дом, ничем не отличался от десятка других, домов, стоявших вокруг. Те же белые, невысокие заборчики, сквозь которые видно соседей, узкие клумбы, в которых никто ещё не посадил цветов, белые стены отштукатуренного под короеда утеплителя и коричневые крыши.

Но девушка готова была поклясться, что от этого дома веет злой аурой. В голове сразу же всплыли далёкие воспоминания из детства, когда она, Рэм и ещё несколько ребят из посёлка исследовали округу и дабы запугать друг-друга стали придумывать всевозможные небылицы про одинокий дом в конце улицы. Красочное детское воображение уже через пол часа заставило их всех поверить, что жившая там одинокая старушка на самом деле злобная колдунья, а её коричневый, весь в колтунах, кот, никто иной как чертенок, замаскировавшийся под мирно спящего на крыльце пушистика.

— Ведьмин дом, — прошептала девушка, вспомнив, как они с ребятами его прозвали.

По коже пробежала волна мурашек, когда Таня вдруг поняла, что этот ничем не отличный от остальных коттедж, стоит на месте того самого жуткого дома в конце улицы.

Таня завизжала от неожиданности…

Над головой вспыхнул свет и в эту же секунду, словно души грешников из преисподней, завизжали сирены по всему посёлку, оповещая жителей о приближении опасности.

В край растерявшаяся девушка завертела головой по сторонам, пытаясь понять, что вообще происходит. Мимо пробежало несколько дружинников, на ходу поправляя оружие и одежду. Из некоторых домов в чем было повыскакивали мужики с двустволками и длинными пиками. Окна жилых домов стали закрываться изнутри железными ставнями.

— Окна! — злобно воскликнула Таня, осознав, что от её сегодняшней слежки не было никакого прока.

В последней надежде увидеть хоть что-то значимое, она повернулась к ведьминому дому и открыла рот от испуга и отвращения.

За окном, уперевшись в стекло лбом стоял сын Аксиньи. Таня не видела его целиком, лишь по пояс. Подросток смотрел прямо на неё! Димочка постоянно раздувал щёки, отчего на стекле то и дело появлялись запотевшие круги от его глубокого дыхания. Обнаженный торс парня дрожал, а правая рука, скрытая стеной, конвульсивно дергалась. Подросток на краткий миг отлип от стекла и Таня готова была поклясться, что увидела, как он открыл рот и закатил глаза от удовольствия. Он несколько раз сильно дёрнулся. Его плечи обмякли, а жилистые мышцы расслабились.

Таня забыла как дышать, когда увидела, как женская рука мягко берёт парня за шею и отводит в сторону, после чего железные ставни стали медленно закрываться. Девушка поняла, что её ноги приросли к земле, когда в последний момент увидела в щели расписанное рунами лицо Аксиньи с уродливым венком из соломы и рогами из веток на голове. Знахарка посмотрела своим пронзающим, всё живое, взглядом прямо на Таню. И недобро улыбнувшись, окончательно закрыла ставни.

16.11 вечер. Мастерская.

При взгляде на Немого, мне показалось, что ещё немного и он научится говорить! Электрик застыл на месте и с благоговением смотрел на полностью готовый каркас для экзоскелета. Он постоянно хмыкал и с шумом выдыхал воздух но только для того, чтобы сделать глубокий вдох. Почерневшими от въевшейся мазуты пальцами он аккуратно, будто способен своей неосторожностью сломать сварные узлы, рассчитанные на титанические нагрузки, касался стальных направляющих для будущих пластин брони, изучая изгибы для сервоприводов электрик плавно переходил к коробке куда будут устанавливаться мозги электроники.

Глядя на его тактильное изучение со стороны, у меня складывалось впечатление, что мужчина не только нем, но ещё и слеп. И теперь через прикосновения пытается понять, что сейчас находится перед ним. Временами Немой на секунду замирал с вопросительным выражением, когда доходил до очередного силового узла и хотел что-то спросить, но спустя несколько мгновений его лицо менялось — брови ползли вверх от удивления, а рот открывался в беззвучном восторге. В такие моменты я сильнее обычного жалел, что не могу читать чужие мысли.

Спустя пол часа, пока он продолжал вздыхать возле металлического скелета, а я сидел за компом, открыв программу председателя, Немой подошёл к столу. Взяв чистый листок и карандаш, он написал единственное слово — «КАК⁈». Потом почесал затылок и дописал «как ты сделал этот шедевр за сутки⁈». Его глаза то и дело перескакивали то с меня, то на инвалидное кресло, то на металлический скелет.

Невинно улыбнувшись, я пожал плечами и коротко ответил:

— Ну, у меня уже были наработки, плюс ко всему я сварщик шестого разряда как-никак. За это конечно спасибо старикам из нашего гаражного кооператива. Оказывается, у нас тут были заслуженные труженики. Один старик, Василий Пащенко, многому меня научил, — я на секунду погрузился в воспоминания, — на его фоне мои швы это просто каракули ребёнка. Он просил меня не рассказывать, но какая уже разница, короче это именно он обучал специалистов, что занимались сборкой колониальных модулей для Марса. Этот человечище способен и в космосе варить! — на моём лице заиграла благодарная улыбка. — С такими учителями стыдно делать что-то меньшее.

Немой внимательно выслушал меня, после чего написал — «НАУЧИ!!!».

— Значит уже не рвёшься на вылазки к рейдерам?

Мужчина хмыкнул, махнув рукой в сторону, затем жестами попытался мне объяснить, что не горит желанием бегать от заражённых и что это идея его напарника. От него на вылазке будет мало толку, если он даже не сможет предупредить людей об опасности. В этот момент я поймал себя на мысли, что начинаю понимать некоторые жесты, да и вообще быстро схватываю язык жестов. Виной тому наверное живое общение и выражение сопровождающих эмоций на лице Немого.

Дабы проверить свои новые знания, я решил жестами показать, что я начинаю его понимать. Электрик широко распахнул глаза от удивления и растянувшись в улыбке, замельтешил руками.

— Не так быстро, — вслух сказал я, — мне понадобится еще некоторое время, чтобы выучить его на должном уровне. На счет вылазок я тоже тебя понял. Тут я согласен. За стеной, где опасность таиться за каждым углом, важен любой способ коммуникации. Но мне нужен рукастый человек для помощи с костюмом. И я думаю ты с этим справишься, — я протянул ему распечатанную на листе схему проводки.

Немой несколько минут внимательно изучал техническое задание, после чего серьезно посмотрел на меня и развернув листок ткнул пальцем в схему кондиционирования. Электрик попытался задать вопрос жестами, но увидев, что его не совсем понимаю, написал на листке: «Как ты собираешься сделать герметизацию⁈»

Я вздохнул:

— Не в бровь, а в глаз! С текущим уровнем производства я понимаю, что никак. Оказывается, на самом деле непросто создать в гараже скафандр из подручных материалов.

Немой поскреб подбородок и быстро чиркнул новую запись: «Музей?»

Мои глаза округлились. Электрик был прав. Я вспомнил, что там действительно есть скафандр! В детстве, когда гулял там с родителями, я впервые увидел его среди выставочных экспонатов.

Тогда он показался мне настоящим артефактом сгинувшей цивилизации, нежели разработкой ученых занимавшихся его созданием каких-то сорок лет назад.

— Музей может быть слишком опасной вылазкой, в прошлой раз мне чудом удалось выбраться оттуда. Однако скафандр уже второй повод добраться туда. Надо над этим подумать, — я посмотрел на электрика, — пока выводи провода, если получится добыть скафандр тогда вернемся к этому вопросу, не получится, у меня есть другая идея.

Мужчина еще несколько секунд вглядывался в схему, после чего кивнул и направился к верстаку. Я же вернулся обратно к компьютеру. Перед глазами мелькал курсор в строке для нового названия разрабатываемой мной программы по управлению Цитаделью…