In The Deep

Глава 9

Мне было плохо. Я сидела в затемненной боевой рубке, обхватив голову руками, потому что эту самую голову срочно требовалось держать, сдавливать и сжимать — настолько там все было плохо. Так летит перегретый контур, когда закончились теплопакеты. Так греются носовые орудия в пылевых туманностях — на износ, под капремонт, чтобы только пару секунд еще продержаться.

В голове кто-то истошно кричал, а мое плечо мерзло, и бок весь тоже мерз, будто бы я обнималась с Аянами.

«С Аянами? Что за бред?»

— Это не бред.

Я отняла руку от лица и повернула голову к источнику ледяного холода. Глаза открывались целую вечность, и все это время в мозгах рвались и рвались бесконечные кластерные торпеды. В нескольких сантиметрах от моего лица оказалась серебристая татуированная маска Гончей, и это было слишком. Я кричала, воплем вырывая прочь беснующиеся легкие — в лицо этому демону, в лицо своему страху, кричала, пока не иссякла.

— Ну и что ты орешь? — услышала я сквозь грохот своего пульса.

Спокойный, безучастный голос так шел мертвецу.

— Что ты здесь делаешь?

— То же, что и ты.

— А что я здесь делаю?

Можно уже шептать: сорванный голос не позволяет больше, да и расстояние между нами располагает. Я не вижу ее глаз, только призрачное свечение серебра в коже, и впиваются в мои щеки промораживающее дыхание, льдистые слова.

— Ты здесь прячешься.

«Я — прячусь?» Приятно слышать такое от мертвой Гончей.

— Запомни, дальше прятаться некуда.

Она встала, и ее лицо попало в поток бледного сияния обзорных экранов. Глаза бывшей старосты курса сияли звездным серебром.

Потолок медотсека выглядел до неприличия знакомым, будто я какой-нибудь «хроник» или просто неудачница. Я первым делом вслушалась в свои контрольные маячки и убедилась, что с телом Аски Сорью все хорошо. Мозги задали работу потовым железам, так что послевкусие тягучего кошмара было липким, холодным и по всему телу.

Я села и завернулась в простынь, которой меня укрыли. Тепло — теплом, но отчего-то хотелось укутаться, должно быть, после мороза там, во сне. «Что ж ты повадилась мне сниться, Гончая Хораки? Что я тебе такого сделала?»

Смешок сам застрял в горле.

«Боже, я схожу с ума», — это была мысль номер один.

«Это все „Хаттам“, который „Маттах“. Ну, или как там правильно».

Мысль номер два оживила воспоминания, и там была странная деталь: огромная туша, из которой во все стороны торчали ленты, собранные в пучки крыльев. Мерзость противно пульсировала, и между ней и «Сегоки» распластались две тушки в скафандрах. Воспоминание было абсурдным, тревожным, но не к спеху: коль скоро я на корабле, то фрегат обормота уцелел, значит, все можно узнать.

Стоп.

А что если фрегат погиб, и я сейчас там — в ловушке из живого камня? Или я до сих пор в бреду внутри порченой каравеллы? Ладонь легла на теплую стену, и в пелене сплошной жути образовался просвет: подделать это тепло нельзя, это самое настоящее тепло.

Самое-самое-самое.

«Давай, убеждай себя», — предложил чей-то голос, подозрительно похожий на жуткий ледяной голос Хикари. Я скрипнула зубами: так не пойдет, сука. Это ж никуда не годится — у меня самый настоящий шок. Пост-травма? Эффекты зазеркалья? Так, ладно, разберусь со своим состоянием — и в бой, решать проблемы и разгадывать загадки.

Я встала, открыла ящик с медикаментами. Седативы, транквилизаторы — не то. Ага, нейролептики. Порывшись в пачках холодных — снова холодных! — инжекторов, я отыскала смутно знакомое наименование, и уже приставив впрыскиватель к шее, замерла. В полированной секционной дверце шкафчика отражалась перепуганная девчонка с золотой пилюлей от всех проблем. Давай, детка, спусти курок, и тебе даже стреляться не понадобится: это тебя сожрет. Не это вещество с пятью корнями в названии, так другое, с семью и одной греческой буковкой в начале — оно ведь непременно будет, правда? Так, на место эту дрянь, без всяких истерик — просто положить в пустой слот. Еще раз посмотреть в глаза своему отражению.

«Легкие пути — не твои, доченька».

Ага, мама, я помню, и никогда тебе этого не забуду. Простить — простила, а вот забыть не получилось. Потому что с этого все и началось, и кто знает, когда ты сошла с ума, мама: когда зачала свою идеальную дочь или когда увидела, какой стала твоя фройляйн Совершенство?

Я очаровательно улыбнулась своему отражению в дверце шкафчика и засунула шприц в складки простыни. В хозяйстве пригодится, станет невмоготу — закрою глаза на свою идеальность. И вообще, порефлексировали — и будет. Пора заняться своими непосредственными обязанностями.

— А, Аска, вы уже очнулись?

Хм, доктор Майя, судя по ее виду, опомнилась куда раньше меня, что печально.

— Ага, — сказала я вслух. — Слушай, Ибуки, хватит мне «выкать» уже, а? Блудная каравелла — это у нас пойдет в зачет как лет пять крепкой дружбы.

Майя покачала головой, подошла к медицинскому оборудованию и принялась колупаться в данных сканеров. Я наблюдала за ее действиями в отражении.

— Хорошо. Но вот дружба… Я вроде пошла с тобой по твоему настоянию, так?

Я обернулась. Ну надо же, неужели ее это задело?

— Именно. Как моя гарантия, что я вернусь на борт.

Майя кивнула и, широко расставив пальцы, поелозила ими по экрану, словно разминая кусок виброгеля. Неприятное впечатление производили эти пальчики, с разными палаческо-хирургическими ассоциациями.

— Я так и поняла. Умно. Забавные у тебя отношения с капитаном, доверительные.

— Пфффф. Ни единого умного слова. У тебя избыток желчи?

— Да. Это возрастное, такое часто вместе с умом приходит.

Ого, наша икающая докторша решила пошалить на моем поле, да еще и моими игрушками. Я открыла было рот, но сразу же его захлопнула: очень уж по-глупому выглядела пикировка, и судя по недоуменному взгляду Майи, она соображала в этом же направлении.

— Хм. Гм, — сообщила Ибуки, пряча глаза. — Я, пожалуй, сооружу какой-нибудь успокоительный коктейль. У тебя нет аллергии на тета-блокаторы?

— Я даже не знаю, что это.

— А, ну ладно.

Поцапались, помолчали. Да что ж такое? Мысль о том, что я по-прежнему внутри кошмара, снова заполошно забилась в голове.

— Как все закончилось хоть? Наши победили, Ибуки?

Майя оживилась, колдуя над лабораторным синтезатором.

— О, ну да. Получилось ужас как странно. Синдзи сам тебе… — она запнулась и досадливо цокнула языком. — Ах, да, забыла. Он просил тебя зайти в рубку, сразу как ты очнешься.

Ну, это мы запросто, отчего бы и не сходить в простынке и босиком.

— Тогда я пойду. Оденусь у себя и пойду.

Голос Майи остановил меня уже у двери.

— Аска… С нами там что-то произошло, так что если ты вдруг поймешь, что это не просто стресс…

Я кивнула, не оборачиваясь, и вышла. Перед глазами стоял посеребренный призрак Хикари Хораки.

Помытый, одетый и бодрый бывший Инквизитор — это все равно Инквизитор, не в пример Инквизитору грязному, голому и уставшему. Хуже только все это плюс голод. Я маршировала по коридору фрегата, жуя на ходу галету. Явиться «как только, так и сразу» один черт не получилось, поэтому я отнеслась к приведению себя в чувства со всей серьезностью.

И оно того стоило.

Все свои проблемы я рассовала по полочкам и причесала. Мелкие дрянные признаки паранойи ушли в утиль, остались по сути два беспокойных вопроса, и выглядели они следующим образом. Во-первых, чем закончилась история с отзеркаленной каравеллой? Во-вторых, не схожу ли я с ума? Ответ на первый находится в конце этого самого коридора, а вот со вторым все совсем сложно. Взять хотя бы такую незначительную деталь, как мое поведение перед высадкой на «Маттах». Берем мы эту деталь и, значит, смотрим. Смотрим, смотрим — и ничего не понимаем, потому что я, накручивая и себя, и Майю, тем не менее, и мысли не допустила, что нечего людям делать на зараженном порчей корабле. И уж если Ибуки не понимала, на что идет, то я-то сама в курсе была, правда?

Тогда мне казалось, что это опасный рывок к новым ощущениям и вообще неплохо было бы разведать, что да как там. И ведь что забавно: будучи служанкой Империи, я бы в три этажа вскрыла матом того, кто приказал бы мне провести досмотр вернувшегося из зазеркалья судна.

Я почему-то очень живо представляла себе эту ситуацию. Во всех, так сказать, красках.

Корабль, прошедший червоточину — это не лучший повод впрыснуть себе адреналинчику.

С подобными скверными мыслями я вошла в рубку.

— А-аска?

Синдзи уже знакомым жестом похлопал по ложементу рядом с собой. «А ведь пошлый-то жест. И наглый», — подумала я, садясь.

— Что скажешь? Раздолбал неведомую дрянь? Или это все же мне привиделось?

Синдзи вздрогнул, и я наконец догадалась рассмотреть его повнимательнее. Парень выглядел каким-то больным, и сразу стало ясно, что в компании психов с утра пополнение. У него легонько, едва заметно подергивалось левое нижнее веко, взгляд блуждал, а в голосе дрожали совсем уж недостойные нотки.

— Так-так, — протянула я. — Проблемы?

— Да.

Я осмотрела обзорные экраны: нет, мы не драпанули, по-прежнему болтаемся в том же секторе, и даже, если верить возмущениям изнанки, не так далеко от червоточины. Двигатели молчат, но и данных о восстановительных работах на экранах нет. То есть, мы победили вчистую, только вот герой наш на героя не похож. Не Аянами же в открытом космосе порвала монстра? Прикинув картинку, я хмыкнула: а что, с той станется, ага.

А обормот между тем все молчал. Врала, по-моему, Майя: ничего он не собирался мне рассказывать. А вот посидеть и трагически помолчать — очень даже собирался.

— И чего молчишь? Мне что, «Сегоки» допросить вместо тебя?

Синдзи снова вздрогнул, но голос подать соблаговолил:

— Н-не получится. Я ее отключил.

«Ха, да ладно?»

— И с чего это? Что тебе виртуал сделала?

Он поднял взгляд и твердо посмотрел мне в глаза:

— «С-сегоки» отказалась предоставить м-мне данные о сражении.

Ого. А так бывает? Я настолько поразилась факту неповиновения бортового виртуального интеллекта, что не сразу оценила второй смысловой пласт фразы.

— Так… С восстанием машин разберемся, а вот зачем тебе данные по сражению?..

Я смотрела в его глаза — там отражались крохотные льдистые точки звезд — и уже все понимала.

— Я н-ничего не помню.

О да. Вот это вариант. А Синдзи тем временем прорвало.

…Он орал. Он заплевал микрофон, пытаясь докричаться до нас с Майей, а порченый корабль на все лады повторял ему обрывки моих реплик, в которые вплетался тонкий перелив флейты. Несчастный обормот стискивал пульт связи, когда обшивку «Маттаха» распороло плазмакластическим ударом. Мелькнули два барахтающихся скафандра, хлынуло мертвецкое свечение из недр каравеллы — и Синдзи двинул «Сегоки» юзом, понимая, что надо хотя бы втянуть нас в свое гравитационное поле — и не прогадал.

Бабахнуло самоуничтожение, испарило обломки «Маттаха»…

— Я увидел эту тварь, и все словно померкло, — мертвым голосом закончил Синдзи. — Я упал на ложемент, вызвал синхронизацию — и все.

— И все… — зачаровано повторила я. — Тьфу, то есть, как — все?

— Совсем все, — буркнул он. — Я очнулся, вокруг экраны загорались. А на центральном еще была надпись, она как раз гасла. «ATF-mode: deactivated».

— Режим «АTF»? — нахмурилась я. — Что это такое?

— В-вот-вот. Я тоже хотел узнать — и п-получил фигу от собственного корабля.

— Бред. Ты предъявил капитанские полномочия?

— П-прикалываешься?

Да, пожалуй. Ситуация великолепная — и почему-то ни разу не удивительная. Наверное, потому что не бывает таких подарков судьбы, как «Сегоки», и чтобы без подвохов.

— Записи наших скафандров?

— П-пустые.

— Блоки памяти «Сегоки»?

— Отф-форматированы.

— Косвенный допрос?

— Уклоняется.

— Угрожал стереть?

— Н-не действует.

Я подергала себя за нижнюю губу. Обормот в кратчайшие сроки опробовал все методы, чтобы разговорить свой виртуальный интеллект, правда, это были стандартные процедуры, да и сложно вообразить себе что-то сверх того. Никому же, право слово, не придет в голову разрабатывать методы допроса кухонного комбайна или медицинского кибера.

ВИ — это не ИИ, и вот тем не менее.

— Значит, есть некие строгие ограничения на уровне ядра программного комплекса, — подытожила я, чувствуя себя последней дурой. — То есть, изначально кораблю запретили сообщать тебе определенные вещи.

— Это п-понятно, — устало отмахнулся Синдзи. — Но почему?

— Есть еще один очевидный ответ. Твои пропавшие пять лет — далеко не самые скучные годы.

Синдзи ничего не ответил. Он так и сидел в своей нелепой майке, в не менее банальных флотских брюках, и, что еще обыденнее, — он держался ладонями за виски. Такой весь обычный-обычный малый, который ухлопал не пойми что из зазеркалья и даже не может вспомнить, как.

А самое противное — это когда тебя предает твой корабль, и ладно бы взорвалось что-то или сгорело в самый неподходящий момент, но чтобы вот так… Да, когда у твоего судна появляются секреты — это, что ни говори, очень грустно, чувствуешь себя, наверное, лишним и обманутым. Но это все отвлечения, а вот по сути выходит забавно. Выходит, что мой капитан угнал корабль с очень веселой биографией. А может, и не угнал, но тогда выходит бред, и думать об этом смысла нет.

Вопреки своим же заверениям, я некоторое время ломала голову над вопросами порядка «что за ерунда?», и опомнилась только когда Синдзи встал.

— П-посмотри еще вот на это.

На экране отображался какой-то лог — старого образца текстовый лог общения обманутого капитана с машиной-обманщицей. Похоже, напуганный кэп счел за благо отрезать мятежный ВИ от всех средств коммуникации.

Так, ну это логин, пароль. «Ого, да ты параноик, сорок два знака, три уровня защиты!.. А это что?»

— Синдзи?

— Мм?

— Что это за «код проекта»?

Он наклонился к экрану рядом со мной. Теплый, зараза, — не смотря ни на что мне это нравится.

— Ну, я н-не помню. К-какая-то часть пароля. Да ты не т-то смотришь…

— Да нет же, — я поморщилась. Внезапные посторонние мысли о теплом обормоте мешали и упорно не хотели уходить. — Это отдельный пункт входа в систему, программа требует указать принадлежность к организации. Ну, чтобы знать, что тебе показывать, а что — нет…

Я потихоньку начинала соображать. Синдзи говорил, что когда он очнулся после пятилетнего забытья, виртуальный интеллект был обнулен.

«Обнулен. Обнулен, черт побери…»

Я протянула руки, вызвала голографический интерфейс ввода и, не глядя на текст обиженной переписки, из-под учетки капитана вбила одно слово. Logout.

— Аска!! Что ты творишь?!

Освещение мигнуло, и через мгновение рубка ярко засияла. Я-то знаю, что я творю, а вот ты, балбес, временами, похоже, даже сам не понимаешь, что делаешь. Вернее, так: ты не понимаешь, что ты что-то делаешь.

— Вперед, — сказала я, отодвигаясь от консоли ввода и делая приглашающий жест.

— Что вперед?! Что ты наделала? Я не знаю пароль!

Ты смотри, никак голос прорезался? Но это ничего страшного, я и сама не из тихих.

— Ты сраный паникер, Синдзи! Вводи пароль, быстро!

— Но я…

— Ты идиот! Если ВИ был обнулен, как ты мне заливал, то ты должен был ввести верный пароль, чтобы его запустить!

Я замолчала и с удовольствием наблюдала за эффектом. Вы когда-нибудь говорили смертельно больному человеку, что он болен, но не смертельно? Я — не говорила, но вроде должно быть похоже.

— П-погоди, но запал-карта…

— Я не буду называть тебя идиотом, а ты сам допрешь, ага?

Mein Gott, ты же капитан, хоть каким рохлей выглядишь! Ну как тебе запал-карта поможет? Модуль управления и авторизация — это две отдельные вещи.

— Короче, вводи пароль, — устало сказала я. — Хочешь, я не буду подглядывать?

Синдзи несмело улыбнулся, я с неудовольствием почувствовала еще одну волну приятного тепла, и все исчезло. Собранный парень, хмурясь, взялся за дело. У меня появилась еще целая куча поводов подумать, а вообще было дико обидно: что-то эпичное прошло мимо меня, мимо везучего обормота, и даже вылечив одну маленькую проблему, я и на шаг не подошла к ответам. Вот разве что…

— Аска, п-получилось!

«Что? А, ну да».

— Поздравляю. Слушай, — сказала я, игнорируя светящееся от удовольствия лицо, — получается, что ты не помнишь событий тех пяти лет, но у тебя остались навыки, моторика и кое-какие факты. Так?

— Н-ну… Да.

— Хм. Делаем так.

Я подошла к консолям и открыла доступные видеологи. Не тот ракурс, не то время, это вообще что? Ага, вот ты где. Давя в груди ворсистый комок страха, я смотрела, как разворачивается за парящими обломками огромная туша — последние секунды перед отключением систем. На экранах парил рубленый торс без всяких конечностей, какие-то огрызки, какое-то размазанное пятно прямо посреди «груди» — и шквал лент, дикая насмешка над крыльями.

Оно, конечно, отложить бы, продумать бы, но в жопу благоразумие. Я же с ума схожу, ага?

Я уже четко видела весь нехитрый план, и руки сами выписывали пируэты по контрольной панели. Выставить допуски, экраны, данные сканеров — откатить. Программу симуляции гравитационных возмущений по параметрам — запустить. Теперь виртуал «Сегоки» будет искренне полагать, что у нас снова есть враг: приборам врать вроде ни к чему, да и не может проверить — одно программное ядро без сенсоров.

— Аска, что это?

А это у нас отозвался второй ингредиент плана, и его еще предварительно нужно бы поджарить.

— Поди-ка сюда.

Синдзи подошел, встал сбоку, и его шея тотчас же очутилась в двусмысленном захвате.

— Ч-что…

— Это не то, о чем ты подумал, — сообщила я ему на ухо и впрыснула нейролептик.

Синдзи шлепнулся на палубу и отполз от меня, прижимая ладонь к шее.

— Аска, что ты мне?..

Ага, «поплыл». Сейчас пошла фаза торможения, препарат подстраивает мозг. И — начали. Я нажала кнопку на панели, и все экраны окрасились алым. «Тревога! — сообщил запертый ВИ зелеными буковками. — Вводится в действие синий код».

Эээ… Что, простите?

«Рекомендуется разблокировать возможности ВИ».

Да хрен тебе.

«Рекомендуется удалить посторонних из рубки».

А, да. Уже бегу.

Корабль проходил экстренные самопроверки состояния, по отсекам билась тревога, и я отвлеклась, чтобы заблокировать двери: только икающей гражданки мне здесь не хватает. Приборы рапортовали о готовности фрегата, а Синдзи все мотал головой, пытаясь сфокусировать взгляд. Да, хорошо, что я не додумалась колоть это себе.

Хм, текстовых предупреждений он не видит, вокализационный модуль ВИ отключен, значит… Я подумала, как мог бы выглядеть напуганно-растерянный тон, и что есть силы заорала:

— Синдзи, синий код!

Обормот вздрогнул и, опираясь на руки, попытался встать. Вспышки тревожных сигналов кровавыми бликами ходили по его лицу, серые губы двигались в попытках что-то произнести, и я отвлеклась от данных приборов. Только придвинувшись вплотную к Синдзи, я разобрала, что сквозь «Бам! Бам! Бам!» сирены он пытается продавить главную команду пилота сингл-класса.

— С-синхронизация, экстренный порт.

Освещение рубки сменилось, и я оглянулась. По всем информационным панелям поверх стандартных данных горела надпись: «Разблокируйте возможности ВИ. Противник соответствует синему коду». Да ты охренела, железяка, не для того затевалось! Я обхватила грудь Синдзи и потащила его к ложементу. Парня прошиб пот, он едва заметно дрожал, и это уже был не нейролептик. Это работал мой хитрющий замысел.

«Разблокируйте возможности ВИ. Противник соответствует синему коду».

Уложив Синдзи, я отодвинулась от ложемента, освобождая путь синхронизационному интерфейсу. Почувствовав, что что-то изменилось, я оглянулась на экраны, и увидела, что запрос ВИ изменился.

«Разблокируйте возможности ВИ. Пожалуйста!»

О, черт, что это? «Пожалуйста»? Да что происходит?

— Синхронизация, — громко сказал Синдзи. — Режим — ATF.

Сирены затихли, и я ощутила самое страшное и странное чувство в своей жизни: меня вдруг стало много. Знаю, бред. Но я сразу поняла, что именно так называется то, что я испытала. Здесь и сейчас, в один момент времени со мной, и даже, возможно, в одном со мной мире вдруг стало много-много-много-ужас-как-много рыжих беглянок. Меня размазывало между всеми этими Асками, я была всеми ими, но каждая из них была сама собой.

Я рухнула на колени, сжимая виски ладонями.

«Нет. Нет! Нет-нет-нет!»

Каждая Аска думала уже о чем-то своем, по-своему переживала происходящее, будто стремительно раскрывался огромный веер, словно расходились и расходились нескончаемые тропинки, их все больше, и среди них терялась на развилках одна настоящая Сорью.

Я ползла к навигационным приборам, понимая, что стоит мне отключиться — и будет как раньше: беспамятство, смущенный и потерянный Синдзи, загадка, которая как стояла, так и стоит, и безразличные ко всему глубины великолепного космоса, где бывает даже такое.

«Мама, что со мной? — Еще полметра… — Я так не могу! — Надо разблокировать дверь! — Майя, держись там! — Синдзи, что происходит? Ответь, Синдзи!»

Мое я, само пространство растягивалось бесконечной гармошкой, будто рубка отразилась в двух поставленных друг напротив друга кривых зеркалах. Это означало что-то очень важное, но ни одна из множества Асок не могла понять, что именно, и от этого было только хуже.

«Надо доползти, иначе все зря».

Я — какая-то я — ухватилась за эту мысль, как за страховочный фал, и еще одна попытка преодолеть звенящие бесконечностью полметра удалась. Повиснув над мерцающими экранами, я нашла навигационный и получила еще один удар по дых: по данным позиционирования фрегат «Сегоки» занимал в пространстве восемнадцать точек. Нет, уже девятнадцать. Двадцать три. Тридцать… Все эти точки ежесекундно погружались в изнанку и выходили из нее, и все они располагались вокруг воображаемого врага.

Впервые в истории космических сражений противника окружали силами одного корабля.

«Формирование поля продвинутой тактики завершено. Пожалуйста, разблокируйте…»

Борясь с тошнотой, удерживаемая в сознании только шоком открытия, я улыбалась: ATF, Advanced Tactics Field, никаких аденозинтрифосфатов, никакой гребаной цитологии, только странное название для самого невероятного маневра.

— Разблокировать ВИ.

«Что? Нет! — Быстрее, Синдзи! — Подожди! — Гори в аду, слюнтяй! — Ненавижу, я же… — Координаты соответствуют…» Я оглянулась: распятый на ложементе капитан так и не открыл глаз.

— Слушаюсь, Синдзи. Внимание, — сообщил вырвавшийся на свободу донельзя ехидный голос. — Ситуация синего кода искусственно смоделирована. Инициирую выход из режима поля продвинутой тактики.

— Принято, — ответил Синдзи.

Чертов виртуал намеренно произнес это вслух, явно для меня — обормот был еще в сцепке с кораблем, можно было и напрямую ему в мозг. А я поставила странному ВИ еще один вопросик в маленькой черной книжечке: умоляет, ехидничает, а теперь еще и склонен к показухе.

Отлично.

Гармошка умноженного корабля со звонким хрустом сложилась, и фрегат поплавком выскочил из своего мерцающего состояния, из грани яви и изнанки. Кривые зеркала десятками прессов вбили в меня осколки меня самой, и я осела пол.

Боль-боль-боль-боль…

Когда кровавая пелена поредела, я увидела встающего с ложемента обормота. Его слегка пошатывало, — нейролептик все еще действовал, — он тряс головой, но всматриваясь в его глаза, я понимала, что этот знакомый растерянный взгляд немного другой. Буквально на какой-то дюйм промахивался Синдзи, понимающийся со своего места, мимо того Синдзи, которого я знала.

Секундочку: во-первых, режим поля продвинутой тактики. Во-вторых, память. В-третьих, я сама оставалась в сознании.

Мой план сработал, теперь срочно надо его дополнить.

Разрывая себе связки, я прыгнула прямо из положения лежа — фигня для человека, которого тренировали для мукоодо. Набрать скорость так, чтобы вложить всю инерцию в удар — тоже фигня. Со всем пониманием того, что шокированного синхронизацией это может и убить, я врезала обормоту в лоб. Сразу обоими кулаками.

Тяжело дыша, я поднималась над слабо подергивающимся телом. Жив вроде бы. В двери ломилась Майя, интерком показывал ее паникующую мордашку, виртуальный интеллект зловеще молчал — продумывал, поди, как бы меня понадежнее угробить.

Словом, все было чудесно.

А еще мне понравилось, что Синдзи, открывая глаза за миллисекунду до удара, попытался увернуться. Не физически, конечно — черта с два он успел бы уклониться от броска бойца вроде меня, но он успел понять, что его атакуют, и по аксонам-нейронам отправился сигнал: «Врассыпную!» Это дорогого стоит, скажу я вам.

— Двери, — распорядилась я, и «Сегоки» то ли временно решила не воевать, то ли все еще продумывала способы моего умерщвления.

— Ас… Синдзи? Что с ним?

Майя хлопнулась на колени и порхающими движениями пальцев прошлась по тушке капитана. О, вот и место удара нашла, и нечего на меня так смотреть.

— Это был следственный эксперимент, — сказала я, осматривая рубку. ВИ не очень долго думал, что делать со следами моей аферы: экраны сияли девственно чистыми и приторными показаниями о том, что все хорошо и все под контролем. Мол, не было никаких загадочных ATF, это просто бывший Инквизитор надавала по мордасам капитану — и дело с концом. На почве, например, бытовой.

— Какой еще эксперимент? — возмутилась Майя. — Я… Ик! Очнулась у двери в рубку, с кораблем что-то происходит, а ты…

Я хмыкнула. «Сегоки» по-прежнему молчала, ожидая, видимо, пробуждения Синдзи. Негодующая Майя молчала, ожидая моего ответа. Синдзи беспокойно ворочался на полу, все еще безразличный к происходящему, и тоже, естественно, молчал. Но только меня в этом мире интересовали какие-то глобальные вопросы.

Вздохнув, я принялась за изложение своих действий. Заодно с мыслями соберусь.

— Ты помнишь, как уничтожили ту тварь, что захватила «Маттах»?

— Нет, но Синдзи сказал, что он тоже не помнит.

— Угу. Как и тех пяти лет своей жизни.

Майя негодующе фыркнула. Так ей и запишем.

— Аска, я как врач не проводила осмотра, но не вижу связи между полным разрушением высшей функции и тяжелым стрессом после боя. Во втором случае вполне есте…

— А я как Инквизитор — вижу. Он абсолютно одинаково говорил об обоих случаях — и микровыражения, и взгляд, и интонации. Понимаешь, оба случая одинаково на него действуют, и по боку механизмы.

— Гм, по боку? А терапию ты как подбирала? — поинтересовалась Майя, оглядываясь на кровоподтек на лбу Синдзи. — По симптомам?

Вот всегда так, подумала я, потирая стреляющий висок. Только разреши человеку обращаться на «ты», как сразу ирония и сарказм.

— Его память как-то связана с особенностями этого корабля.

Майя недоверчиво покосилась на меня и убрала челку с лица. Приводить Синдзи в чувства она явно не спешила, значит, поверила. Мне только и осталось, что сказать «Б».

— …Как видишь, я предположила, что память вернется в этом самом боевом режиме, и оказалась права. Ну, и получила по ходу дела полную чушь с точки зрения физики и здравого смысла.

Майя слушала меня, не перебивая, и только сосредоточенно икала в процессе.

— Я так и не поняла, — сказала она наконец, — почему ты решила, что память к нему вернулась хотя бы временно?

Вот здесь был самый хлипкий момент. Мне — Инквизитору с опытом форсированных допросов — хватит и дрожи века, чтобы изменить весь ход дела, а вот как объяснить врачу, что Синдзи, встающий с ложемента, был не совсем тем мямлей, которого мы обе знаем? Как объяснить, что покидая капитанское место, обормот стремительно терял вернувшуюся ненадолго память?

— Ну, пара деталей, — осторожно начала я. — Он вызвал этот самый режим продвинутой тактики…

— Но он уже знал о нем из того сообщения, которое успел увидеть, — предсказуемо возразила Ибуки, поглядывая на парня. Синдзи стонал и вообще явно собрался очухиваться.

Я просто пожала плечами: рассказывать о мимолетных выражениях не хотелось. Не то чтобы неохота нарываться на косой взгляд и непонимание, просто так. Не хочу, секрет фирмы, если изволите. К тому же, меня затошнило: видимо, разделение на тысячу Асок лучше переживать в режиме синхронизации.

Так что обормот очень вовремя открыл глаза. С точки зрения Майи, возможно, и нет, конечно, но мне пришлось весьма кстати.

— Синдзи? Сколько пальцев ты видишь? — спросила Майя, склоняясь над капитаном.

— Т-три.

— Тошнит?

— Н-нет.

«А меня, мать вашу, — да».

Синдзи приподнялся на локтях и попытался зафиксировать голову.

— Где Аска? — поинтересовался он хрипло, рассматривая лицо докторши. Я прикидывала, каков шанс, что он даст сдачи, я всматривалась в его лицо, и пыталась определить, какие плоды принес мой удар. Может, он начнет косить. Может, перестанет заикаться. А может, какая-то часть дрянной его дырявой памяти таки осталась при нем — все же шоковая терапия творит чудеса.

Я тебе не доктор Майя, обормот.

— Что скажешь? — спросила я, усаживаясь рядом. Скульптурная композиция «Синдзи и девушки», масштаб один к одному.

— Я… З-зачем ты меня накачала?

Хм. Он еще «плывет», да вдобавок и не помнит, выходит, ни черта? А если вот так?

— Синдзи, ATF — это «поле продвинутой тактики», — сказала я, оттесняя Майю и склоняясь к его лицу. — Тебе это о чем-то говорит?

Он помотал головой.

— А почему твой ВИ упрашивает хозяина разблокировать его?

Синдзи вздрогнул, но это снова был всего-навсего Синдзи, напуганный своим кораблем, а не тот парень, который медленно отходил от синхронизации в диком и невозможном режиме. С растущим отчаянием я изучала его лицо и понимала, что только добавила себе пару вопросов, но осталась на том же месте: загадочный корабль, загадочный капитан. Возведем это в квадрат, и получим текущую ситуацию.

Дебильное уравнение, что и говорить.

И чистые логи, потому что поганая «Сегоки» наверняка молчала с пользой дела.

В груди царапалась обида: это что, меня просто так вывернуло наизнанку? Просто так поделило на ноль? Просто так проволокло по боевому режиму, которого, scheisse, не должно существовать в природе?!

— Слушай сюда, мямля, — сказала я, хватая его за лямки майки. Ибуки протестующе пискнула, но это уже было по барабану.

— Слушай сюда! Твой корабль выворачивает тебе мозги, он прячет твою память себе в банку! Ты, мать твою, просто деталька в этом распрекрасном корабле, но благодаря тебе он способен на невозможное! Оказаться в сотне точек сразу? Да раз плюнуть! Трахнуть врага так, как он никогда бы не подумал? Не вопрос! Может, соберешь свои сопли и скажешь мне, что ты такое?!

Его голова трепыхалась из стороны в сторону в такт рывкам, а совершенно ошалевшие глаза просто выскакивали из орбит. Черт его знает, чего я хотела: вернуть ему память, дать ему по морде, получить по морде сама — но лишь бы он перестал быть такой невозможно — нереально — тупо противоречивой тряпкой.

— Чего ты с таким отношением вообще хочешь от этой жизни, сволочь?!

Синдзи вдруг обмяк и устало сказал куда-то в пространство:

— Я не знаю, Мисато-сан.

«Мисато-сан». Хоть что-то новое, ага. Я отстранилась от обормота и только сейчас почувствовала на руке хватку Ибуки, которая, похоже, пыталась меня оттащить. Повернув голову, я уже подготовила взгляд через плечо в духе «зашибу стерву», но наткнулась на совершенно ошарашенные глаза докторши. Она открывала и закрывала рот, прям как волосатик, которого не купали три дня.

— Это, Майя… Ты меня отпустишь?

Взгляд Ибуки сделался осмысленным.

— А? Д-да.

Да, заикание — это заразно. Но это подождет, как подождет все остальное: и обсуждение боя, и возможные последствия контакта с порчей зазеркалья.

— Синдзи, кто такая Мисато-сан?

Обормот открыл глаза и слегка пожал плечами. Зато ответила Ибуки.

— Мисато-сан… Так подчиненные называют войд-коммандера Кацураги Мисато. «Карманного стратега» Его Тени.