Имперские игры

Глава 8

Глава 8

Октябрь 1864 г, Африка, между Лоренцу-Маркиш и Преторией.

Африка и хорошая погода в глазах европейца – и североамериканца тоже – категорически несовместимы. Пусть здесь нет холода – хотя ночью на открытом пространстве он таки да есть, причём такой, для спасения от которого не лишними являются тёплые одеяла – но дневная жара, словно бы иссушающая, выжимающая из тел влагу, сама по себе тяжёлое испытание. А ещё особо крупные мухи, какие-то больно жалящие насекомые, довольно опасная фауна и возможность наткнуться на угрозу в лице местных негров и не только их.

К этому добавляется неспешность передвижения, свойственная для бурских фургонов, запряжённых могучими, но медлительными волами. Вол, он ни разу не лошадь, но иного варианта тут не предусматривалось. Сваливать на свойственную бурам неспешность явно не стоило. Причины были иные. Африка и дороги, точнее их отсутствие. Вот и запрягали в фургоны ту живность, что способна была тащить тяжелый груз и при этом не застрять в грязи, случись внезапно дождь, а дожди в этой части света были ох какие серьёзные, за считанные часы превращающие вроде бы твёрдую почву в хлюпающее под ногами месиво. Не для лошадей оно, право слово!

О нет, лошади, конечно, использовались и даже очень широко.Всадник верхом на быке – это из разряда шуток, не более того. Только нормальная конина, ржущая и лягающаяся. Собственно, все караваны, отправляющиеся из Лоренцу-Маркиша в сторону Претории и не только, состояли из немалого количества запряжённых быками фургонов, а также сопровождения на лошадях. В фургонах груз и пассажиры, на лошадях – охрана и те путешественники, которые могли себе это позволить.

Этот конкретный караван, вернее те, кто в нём находился, могли себе позволить многое. И немалое – почти полсотни крепких, до зубов вооружённых мужчин – число, и средства, достаточные для найма лучших фургонов, возниц и проводников из числа немногословных, но знающих эти места буров из Трансвааля. Потому и получился караван столь солидный, ведь, помимо собственно людей, был и груз. Объёмный груз, без которого его хозяевам было бы куда сложнее исполнять порученное им.

Ждали ли их в Претории, солице республики Трансвааль? Скажем так, об их скором прибытии знали и не имели возражений, что уже было немало, учитывая сложный характер бурской верхушки, в том числе и самого Мартинуса Вессела Преториуса, признанного лидера буров и президента Трансвааля. О нём, точнее сложностях при общении с сим выдающимся, но обладающим тяжёлым характером человеком, и разговаривали двое всадником, неспешно едущих близ вереницы фургонов.

- Не понимаю я его медлительность! – горячился куда более молодой всадник, помогая словам экспрессивной жестикуляцией. - Слушает, кивает, вроде бы соглашается, но… Тянет и тянет, откладывая то, что можно было сделать с самого начала. Почему так, уж скажите мне, Стэнли, раз вы лучше понимаете эту каменную статую, притворяющуюся человеком!

- Я сам плохо понимаю этих буров, Уэйд, - поморщился второй, значительно старше, но вместе с тем, в отличие от первого, выглядевший… проще, несмотря на пару дорогих перстней на пальцах и хорошо пошитую одежду. – Но я привык договариваться с разными нанимателями ещё тогда, будучи ганфайтером и не только. Этот Преториус хотя бы вежлив и не стремится оскорбить никого из нас.

- Попробовал бы он это сделать. За нами мощь целой империи.

- За британцами тоже мощь империи, нисколько не меньше нашей. Это не мешает бурам раз за разом отвергать претензии лордов. На буров нельзя давить, их нужно мягко убеждать, показывать выгоды предложенного. И уступать. Благодарю бога, что нам с вами разрешили это делать, указав сразу несколько черт, отступление за которые дозволительно.

- Но за отступления не похвалят. А мне нужно показать, что я не только сын своего отца, что кроме имени есть и другое.

Названный Стэнли лишь слегка улыбнулся. У него, в отличие от этого молодого человека, не было громкого имени, равно как и иного фундамента для того, чтобы помочь пробиться в жизни. Только собственные руки, привыкшие держать револьверы или дробовик, а ещё желание выгрызть достойное место. Всего лишь один из множества, кому неожиданно улыбнулась самая настоящая удача. Без неё бывший ганфайтер, а порой и налётчик Стэнли О’Галлахан так и остался бы всего лишь стрелком, чей путь рано или не очень закончился бы в лучшем случае в скромной могиле на кладбище какого-то города. Но поймав судьбу за хвост, прикрепившись к замыслам тогда ещё простого плантатора по фамилии Станич… Богатство, пускай основанное на крови, в избытке пролитой, а ещё шанс стать не просто обеспеченным человеком, но кем-то большим. Знаменитое Нью-Йоркское восстание, затем участие в защите города от войск федералов, послевоенные хлопоты на новоприсоединённых территориях. Тогда от него и ему подобных требовалось в сжатые сроки навести порядок, прижать к ногтюсовсем уж распоясавшихся грабителей, налетчиков, просто разный мусор, не придерживающийся даже зачатков правил, соблюдаемых теми же ганфайтерами.

Всё это было. И он сумел показаться себя должным образом, потому вновь был отмечен, даже награждён. А ещё… Если Виктор Станич обратил на кого-либо своё пристальное внимание, то выйти из области его интересов сложно. И не потому. что не выпустят – могло прозвучать странным, но силой там мало кого удерживали, только тех, кто службой искупал серьёзные грехи – просто О’Галлахан уже не представлял свою жизнь в тишине и спокойствии.

Зато его куда более молодой спутник, с ним всё иначе. Уэйд Хэмптон Четвёртый, сын своего отца - генерала, губернатора Калифорнии и просто одного из богатейших людей Американской империи - с детства имел всё и даже больше. Не единственный сын и наследник, но один из. Деньги, возможность получить исполнение любого каприза… Только капризы то оказались не совсем обычные. Одним из таковых стало ничем не сдерживаемое желание участия в войне между Севером и Югом. Отсюда и попадание – вместе со своим старшим братом Томасом – в Легион, это подразделение, причём отнюдь не маленькое, собранное, вооружённое и оснащённое на деньги Уэйда Хэмптона Третьего. И честное прохождение войны от и до. Да, в офицерском звании, но иного и сложно было ожидать. Недолгое пребывание в уже послевоенной Калифорнии, помощь отцу-губернатору и старшему брату в улаживании никак не заканчивающихся хлопот по благоустройству штата в целом и золотодобычи в особенности. Затем же – «бегство» в Ричмонд, поближе к новым ярким впечатлениям. Под «яркостью» же молодой Уэйд понимал возможность оказаться в центре событий, будоражащих кровь, о которых можно потом вспоминать, рассказывать – даже частично, с ограничениями – и просто не скучать в обычной и привычной обстановке «золотой клетки».

Американская империя ценила таких авантюристов, тем более из надёжных, проверенных семей. Ценила и каждому находилось подходящее место. Вот и Уэйду Хэмптону Четвёртому нашлось, пусть и тут, на краю мира. Сочли, что его молодость и азарт окажутся полезными для того, чтобы расшевелить чересчур медленных, любящих обдумывать одну мысль со всех сторон по нескольку раз буров. А для того, чтобы те не сочли представители империи слишком уж молодым и несерьёзным, дополнили присутствием О’Галлахана, которого в недостатке внушительности, хоть и несколько грубоватой, сложно было обвинить.

Первая встреча с президентом Трансвааля и его приближёнными уже состоялась. На ней были затронуты лишь вершки, приблизительные намерения, так сказать. Очень осторожно, исполняя полученные инструкции министерств, Уэйд и О’Галлахан намекали на выгоду для бурских республик от установления прочных торговых, а потом и не только, отношений с Американской империей. Ведь чтобы с большей уверенностью, с чувством весомой поддержки за спиной, противостоять аппетитам Британской империи, нужно заручиться помощью тех, против кого Туманный Альбион пойдёт, лишь как следует поразмыслив, прикинув возможные приобретения и потери.

Первая встреча – первые впечатления. Для того, чтобы они улеглись, были как следует обдуманы и восприняты, требовалось некоторое время. Вот бурам его и предоставили, отправившись в Лоренцу-Маркиш и обратно. Не то чтобы представителям Американской империи это было именно что необходимо, тем более обоим сразу. Однако… В числе рекомендаций, данных обоим, была и та, которая касалась желательности познакомиться с местной жизнью, проникнуться духом бурских республик. Так что дорога до Лоренцу-Маркиша и обратно в компании немалого количества бурских проводников и возниц фургонов была сочтена подходящим средством. То самое спокойствие и где-то даже безразличие многих буров ко всем чужакам сыграли свою положительную роль. Жители республик вели себя одинаково что в присутствии каких-то посланцев далёкой империи, что сами по себе. Зато изучать их жизнь, взгляды на мир было куда легче. Да и на вопросы нанятые буры отвечали, пусть и без охоты. Выполняли своего рода обязанность, сохраняя хорошие отношения с нанимателями, попутно, во время долгих разговоров, обдавая их клубами густого дыма из трубок. Курили буры много и такой табачище, от которого что Хэмптон, что О’Галлахан чуть ли не шарахались, несмотря на то, что и сами были курящими. Только не этот горлодёр, а хороший, качественный табак в сигарах и сигариллах. Буры же, которым они предлагали угощаться, лишь усмехались, находя заокеанский продукт слишком слабым, недостойным их внимания.

Ничего, как говорится, не предвещало проблем, когда…

- Зулусы, - крикнул один из бойцов сопровождения. – И немало!

В отличие от буров-проводников, охрана Хэмптона и О’Галлахана по давней привычке, полученной ещё во время войны, то и дело осматривала окружающее пространство не просто так, а с использованием оптики. Хорошей оптики, к слову сказать. Неудивительно, что тревогу удалось поднять заблаговременно. И тут же возницы фургонов стали осаживать впряжённых быков, благо прекрасно знали, что требуется делать в условиях угрозы нападения. Уж точно не бежать! Скорость влекомых быками фургонов слишком низка, чтобы надеяться уйти от дикарей, умеющих перемещаться быстро.

Пока фургоны тормозили, а буры готовились выпрягать быков и стаскивать собственно фургоны в неправильный квадрат – готовились, но не начинали, потому как не была понятна степень угрозы и вообще её наличие – имперцы готовились несколько по иному. Груз, точнее его часть, вполне мог помочь. В фургонах, помимо прочего, имелось и оружие. Демонстрационные образцы, среди которых присутствовало аж три пулемёта со станками и защитными щитками. Опять же винтовки с оптикой в довесок к тем, которыми все и так были вооружены. Но одно дело обычные «спенсеры» и совсем другое – оснащённые прицелами, позволяющими бить на куда более солидное расстояние. Ну и ещё кое-что, способное оказать на тех самых зулусов, случись драка, неслабое моральное воздействие.

- Это плохо, - процедил О’Галлахан, успевший как следует изучить местные реалии. – Негры тут злобные, их специально британцы из Наталя подталкивают в сторону буров. Они боятся, потому как помнят как их сильно били, а всё равно пакостят. Пока по мелочи, но…

- Но мечтают по крупному. Знаю, - огрызнулся Хэмптон, проверяя работу механизма своего «спенсера» - Могут и накинуться, сочтя за добычу. Или ещё хуже!

- Они вроде людей не жрут уже.

- Я не о том, Стэнли. Может не просто так, а на нас охота. В Трансваале найдутся британские агенты. И немало! Если уж у нас их никак не вывести, то уж тут, где даже слабой тайной полиции нет…

- Вон ты о чём, - хмыкнул старый, опытный ганфайтер. – Не думаю. Но увидим. Скоро.

Ждать действительно пришлось недолго. И результаты продолжающегося наблюдения совершенно не радовали. Зулусы – а это бесспорно были они – завидев, что караван остановился, а фургоны готовятся быть использованы как прикрытие для стрелков, не стали бросаться в бой с ходу. Более того, остановились и стали чего-то ждать. Хотя нет, не чего-то, а кого-то.

Конница. Учитывая же, что зулусы и езда на лошадях слабо сочетались друг с другом, это могло означать одно.

- Гриква! – сказал, как плюнул глава каравана, Питер ван Торн. – А раз тут эти проклятые богом создания, то в нас будут стрелять. И сразу гонцов за помощью не отправить. Неизвестно, сколько их и где. Может быть ловушка. Только ночью, не теперь.

Для неразговорчивого бура это была настоящая речь, Но все слова исключительно по делу, ни одного лишнего. Особенным красноречием в силу слабого знания английского языка бур и не отличался. На его же родном африкаанс ни Уэйд, ни Стэнли О’Галлахан совсем не разговаривали. Да и на его основе, то есть голландском, также.

Гриква - это было плохо. Очень плохо, поскольку, в отличие от обычных зулусов или готтентотов эти смески умели худо-бедно стрелять, да и примерно представляли себе тактику действий буров в подобных ситуациях.

Что вообще означало слово «гриква»? Местное наименование мулатов, а если точнее – помеси буров с зулусами или гоннентотами. Естественно, они не принимались в качестве своих ни среди негров, ни тем паче среди белых. Психология? Типично негритянская, но с примесью несколько более высокого интеллекта и толики понимания, как именно мыслят представители белой расы. Именно это и делало их более опасными. А ещё эти самые гриква охотно продавали свои услуги всем, кто был готов их приобрести. Желающих, правда, было немного… среди европейцев. Зулусы, те не могли особо заплатить. Только вот сейчас кто-то явно нанял этих смесков, вооружённых, к слову сказать, устаревшими, но ружьями. Да и среди зулусов отнюдь не все щеголяли ассегаями – простыми и предназначенными для метания – и бесполезными по большому то счёту щитами из деревянного каркаса, обтянутого обработанными буйволиными шкурами. Имелось и огнестрельное оружие.

Огнестрел и зулусы. Негры совершенно не умели стрелять – да и вообще, где бы они научились при условии, что оружие и боеприпасы им никто продавать в принципе не собирался – но даже просто огонь в сторону цели при массовости мог доставить определённые неудобства. Вот гриква – иное дело. Эти ухитрялись покупать ружья и свинец с порохом, используя тех самых буров-отщепенцев, позарившихся на негритянок в силу тех или иных причин. Белый человек, покупающий, пусть и в больших количествах, запрещённые для продажи неграм товары – хорошая лазейка. Используемая лазейка. Имея же ограниченный, сложный, но доступ к боеприпасам, гриква мало-мальски учились стрелять. И сейчас бурам и американцам предстояло в этом убедиться.

- Сначала пойдут зулусы, - тщательно проговаривал английские слова ванн торн. -Быстро побегут. У кого ружья – станут стрелять. Перезаряжают очень медленно, нет привычки. Опасны лишь в рукопашной, когда много.

- Это мы поняли. Подпустим, сначала стреляя из винтовок, а затем используем другое оружие.

- Гриква, мистер Хэмптон. Они прикроются зулусами, пойдут за их спинами. Их тоже много. Будут стрелять, не давая поднять головы. Или стрелять по фургонам. Если ружья мощные, пули пробьют фургоны, достанут нас, за ними укрывающихся. Осторожность!

- Непременно будем осторожны, минхеер.

- Продержаться до темноты, а там сумеем послать за помощью.

Тут что Хэмптон, что О’Галлахан не могли удержаться от улыбки. Риск, конечно же, имелся, но не столь великий, как считал глава проводников. При всём превосходстве готовящихся напасть зулусов и гриква в числе, защитникам было чем ответить. Вряд ли те же зулусы вообще знали о том, что такое пулемёты, да и смески-гриква недалеко от голозадых дикарей ушли. На случай же их подступа на близкую дистанцию имелись динамитные бомбы – собственно динамит внутри и надсеченный чугунный корпус снаружи. Поджигать? Этого также не требовалось, достаточно было свинтить колпачок и дёрнуть за верёвочку. Срабатывал тёрочный запал, после чего оставалось секунд восемь на то, чтобы бросить бомбочку в нужную сторону, а ещё позаботиться о том, чтобы чугунные осколки от разорвавшейся оболочки не задели собственно самого метателя. В общем, нападающих было чем встретить, было чем удивить. Смертельно.

И вот они, первые выстрелы. Некоторые и вовсе точные на удивление. На удивление тех же гриква, которые всерьёз считали, что их пока особо обстреливать не станут, первым делом сосредоточившись на завывающих зулусах, перешедших на бег, стремящихся как можно быстрее сократить расстояние и дорваться до рукопашной, в которой у тех были хоть какие-то шансы. Ан нет, вооруженные винтовками с оптикой стрелки первым делом выцеливали наиболее опасных, то есть умеющих обращаться с оружием гриква. Плюс кавалерии нападающим следовало поубавить, тем самым ещё сильнее повышая свои шансы на выживание и, при необходимости, прорыв или посылку гонцов за подмогой.

Совсем немного времени понадобилось гриква, чтобы быстренько так спешиться, а вдобавок и прижаться к земле, не рискуя своими жизнями. Они явно прибыли не умирать под пулями, а всего лишь сперва выполнить роль погонщиков для толпы зулусов, а потом, если придёт нужда, добить уцелевших. Однако получилось несколько иначе.

Сама орущая что-то волна «чёрного мяса», впавшая в какое-то настоящее безумие, катилась вперёд, к фургонам, из-за которых звучали выстрелы. И если буры палили из однозарядных, местами и вовсе дульнозарядных ружей, то вот заокеанские гости стреляли куда чаще. Многозарядные винтовки «спенсер» позволяли создать совсем уж непривычный для накатывающихся зулусов шквал огня. Ой, не таких проблем они ожидали от всего лишь полусотни им противостоящих белых! А может подобные мысли даже не закрались в их куцые рассудки, кто знает! Уж точно это не интересовало Хэмптона с О’Галлаханом, которые и руководили обороняющимися. Один имел неплохое военное образование, второй же опирался на опыт ганфайтера. Этой братии доводилось порой сражаться и в составе небольших групп, так что ситуация была не столь и незнакомой. Плюс нью-йоркский опыт также помогал урождённому ирландцу.

Ближе, ещё ближе… И вот команда пулемётным расчётам на открытие огня. Первый проворот ручки, приводящей пакет стволов в движение, а затем под африканским небом зазвучали выстрели из оружие, что раньше не проявило свой характер на этом континенте. Попавшие под настоящий ливень пуль зулусы, и без того понесшие немалые потери, окончательно смешали свои «боевые порядки», после чего паника окончательно их накрыла.

Паника – идеальная спутница для расстрела ей поддавшихся. Пулемёты продолжали поливать откатывающуюся толпу негров. Стрелки, особенно оснащённые оптическими прицелами, окончательно переключились на гриква, стремясь выбить как можно больше. По лошадям также стрелять не забывали, распугивая сии средства передвижения, лишая противника возможности ускакать во весь опор, оставив угрозу за спиной. Роли то того, малость переменились. Теперь инициативой владели обороняющиеся, стремительно сокращая число тех, кто ещё недавно рассчитывал пусть не на лёгкую, но добычу.

- Гриква улепётывают! – выкрикнул охваченный азартом Уэйд Хэпмтон. – Можно будет…

- Нельзя! – осадил молодого партнёра по миссии О’Галлахан. – Нас мало. Всех негров не перебить, а вот подставиться под пули недобитков можем. И кто тогда будет исполнять порученное? С Преториусом кто договариваться станет?

Удалось урезонить горячность, свойственную молодости. Поскрипев зубами, успокоив вскипевшую было от желания продолжить сражение кровь, молодой Хэмптон отдал несколько иной приказ, перекрикивая продолжающие звучать частые винтовочные выстрелы и тарахтенье пулемётов:

-Как выйдут за пределы поражения – найти раненых. Не всех, только тех, кто их не простых. Поговорить с ними нужно будет. И особенно ищите гриква в одежде поприличнее.

Разумный был приказ. Ясно дело, что гриква немного, но поумнее обычных зулусов. Да и договаривались с ними наверняка на несколько иных условиях. Это зулусскую орду достаточно лишь стронуть с места и показать цель из числа белых. Сразу целое море желания разорвать в клочья исконных врагов. Гриква же, те куда хитрее, хоть и зачастую совсем уж осторожны. Осторожны из-за банального понимания степени угрозы, только и всего. Это зулусы из числа воинской касты по нутру своему ближе к арабским фанатикам или турецким башибузукам – готовы кинуться на любую цель с огромной злобой, но получив действительно серьёзный отпор, бросаются в бегство. Разные народы, разные особенности - это всегда стоило учитывать. Познай врага своего! Только так победы вырываются без лишней крови. Так и учили солдат и особенно офицеров империи, родившейся недавно, но в пламени действительно страшной и ожесточённой гражданской войны.

- Они делом занимаются, а мы тут сидим, под прикрытием фургонов, - ворчал Хэмптон, жадно затягиваясь сигарным дымом и не ощущая крепости оного. – Жизнь – боль! Я это слышал от офицеров Дикой Стаи.

- А они от самого Станича - министр у нас знает толк в таких странных, но запоминающихся выражениях, - вздохнул присевший рядом О’Галлахан. – Но тут ты не прав, Уэйд. Боль, она сейчас у наших раненых, у всех шестерых, один из которых только в заупокойной молитве скоро нуждаться будет. А трём погибшим не нужно уже ничего. Даже могилы – это для родных, но не для мёртвых.

Мертвецы. На врагов обоим было плевать, но вот свои – это дело другое. В империи успели привыкнуть к тому, что собственные потери заметно ниже, чем вражеские, но вот достичь идеала всё равно было невозможно. Ну или хотя бы такого соотношения, как у тех же буров, растёрших в пыль многотысячное войско зулусов в сражении у Кровавой Реки. Тогда они потеряли всего троих и пару десятков раненых получили, уничтожив более трёх тысяч негров и заставив в панике разбежаться вдвое большее количество. А уж сколько тех потом от ранений попередохло или львы с крокодилами сожрали – история умалчивает. Да, зулусы тот ещё «великий и опасный» противник, к тому же в той битве огнестрельного оружия при них не имелось, но всё равно показательный результат.

И четверо – пока трое, но… - погибших в этой небольшой стычке. Небольшой ли? Уэйд Хэмптон Четвёртый смотрел на усеянную телами местность, слышал доносящиеся стоны раненых и умирающих, хлопки револьверных выстрелов, которыми добивали признанных непригодными для вдумчивого разговора. Смотрел и понимал, что эта «небольшая стычка» по местным то представлениям тянула на хорошее такое сражение. Сотни зулусов при поддержке немалого количества гриква, да к тому же вооружённыя огнестрельным оружием – это событие, пусть и непредвиденное, стоило использовать к собственной выгоде. Особенно если удастся найти нормальных пленников, способных не абы что лопотать, а предоставить полезные сведения.

За пленными, пусть и подстреленными, дело не стало. Бойцы притащили шестерых зулусов и пятёрку гриква. Видно было, что зулусов выбирали наиболее важно выглядящих. Пользовались, понятное дело, подсказками буров, которые много лет жили рядом с этим подвидом негров, а посему научились разбираться, отличать их положение по одному лишь взгляду на «наряды», вооружение и иные признаки, иностранцам в принципе непонятым. Что до гриква, то тут, такое впечатление, тащили хоть кого, в том числе и совсем уж сильно раненых.

Оказалось, не просто так. Часть раненых смесков добили свои же, насколько можно было судить. И вот это уже было очень важным знаком, что и не преминул заметить О’Галлахан, заявивший:

- Если добивают своих, значит не хотят, чтобы узнали лишнее. Может, среди этих чернозадых были и белые? Если были, то это не случайность, не простое нападение.

- Если и не были – тоже. Стэнли, тут уже всё понятно. Собственных раненых обычные грабители редко добивают. Что обычные… гриква могли бы сказать? Место, откуда они прибыли? Мало для пули в сердце или голову от своих! Зато имена нанимателей – тут другое. Важное. И мы это узнаем. Сам я не умею правильно спрашивать, но ты или может кто их наших охранников?

- Допрос с пристрастием, - понимающе кивнул О’Галлахан. – Этому учит или жизнь или тайная полиция. Меня обучила жизнь. Других обучали знающие люди. Ральф и Джек выбьют всё дерьмо из черномазых очень быстро. И когда они это сделают, мы сможем расспросить их. А тот же ван Торн поработает переводчиком. Не думаю, что зулусы говорят даже на африкаанс или голландском, не то что на английском.

О’Галлахан жестом предложил Хэмптону перебраться подальше от того места, где Ральф Горман уже примеривался относительно того, какими именно подручными средствами будет склонять с задушевным беседам попавшихся черномазых, но заметил, что Уэйд вовсе не собирается уходить. Вопросительный взгляд и почти сразу последовавший ответ.

- Это противно, но я предпочту видеть. Политика и сама не делается в белых перчатках. А такая, в которой оказались замешаны мы и подавно.

- Взросление, - после недолгой паузы процедил ирландец, после чего сам и поправился. – Нет, многие и повзрослев, не понимают необходимость. Не понимали. Страна меняется. Быстро.

- Но это ведь хорошо, да? Мы становимся сильнее.

- Сильных боятся, Уэйд. Ты тоже воевал, видел этот страх в глазах янки. А я куда раньше, когда жизнь ганфайтера и… В общем, когда казалось, что только это и будет.

Хэмптон, в силу своего происхождения, многое знал. Вернее, мог о многом спросить у отца, мультимиллионера и, генерала и губернатора «золотого штата». Спрашивать он не стеснялся, потому знал о «белых пятнах» в происхождении немалого числа новой элиты империи. Сам Станич, получивший первоначальный, использованный во благо Конфедерации капитал очень уж быстро ивнезапно. Джон Смит опять же, ну и персоны помельче вроде того же О’Галлахана. Немногие знали об этих «белых пятнах», но даже знающие отнюдь не стремились копаться в этом, осознавая, что, помимо проблем, интерес ничего не принесёт. Вот и Уэйд Хэмптон Четвёртый вовсе не стремился лезть туда, куда не следует. Хотя слушал внимательно, стараясь запоминать всё услышанное. Лишними знания не бывают, особенно если не привлекать внимания других к осознанию того, что они у тебя имеются.

Меж тем оба бойца, вынужденно – но без каких-либо душевных терзаний и даже тяжёлых вздохов - взявшие на себя обязанности «мастеров дознания» начали добиваться истины и желания поделиться этой самой истиной как можно быстрее и в больших количествах от пленников. Сперва стали работать над зулусами при помощи подручных средств: раскалённого железа, нескольких швейных игл и обычной бритвы. Опыт показывал, что сломать можно почти любого, а уж про черномазых и говорить нечего. Этот материал отличался повышенной хрупкостью, что не раз было доказано.

И точно! Нюхнув запах горелой плоти того из своих соплеменников, который был признан менее интересным – а значит наименее ценным, которого можно не особо то и щадить - остальные зулусы заверещали чуть ли не громче самого пытаемого. Осознали, что то же самое совсем скоро произойдёт и с ними… особенно после того. как Питер ван Торн, по просьбе О’Галлахана ставший переводчиком с зулу на английский, кратко, но чётко изложил неграм варианты их дальнейшего бытия. Зулусский язык бур знал плохо, но и этого должно было хватить… для первой, полевой стадии допроса.

К сожалению, несмотря на всё своё искреннее, от всей буши желание говорить, прихваченные зулусы знали очень мало, почти ничего. С ними договаривались не напрямую, а через клятых гриква. Предложение, по меркам дикарей, было очень щедрое. Им давали ружья, некоторое количество боеприпасов, а ещё разрешали оставить себе всё, что они смогут взять в качестве добычи. За исключением её живой и говорящей части. Именно так! Непонятным покамест нанимателям требовался кто-то живой. Живой из числа заокеанских гостей, поскольку про буров и разговора не было, их заранее записали в мертвецы.

Больше ничего толкового по поводу нападения и тех, кто его организовал, зулусы сказать не могли. И хотели бы что-то добавить, да нечего. Однако выделить каждому по пуле и затем прикопать в общей могиле их пока не следовало. Это при полевом допросе они ничего больше сказать не могли, а вот при долгой и вдумчивой беседе в подходящей обстановке из них, как из того библейского камня, ещё можно было выжать… кое что. Пленников ждала Претория, а уж дальше… скорее всего могила, ведь не стоит оставлять лишних свидетелей того, как делаются дела за океаном, в одной молодой империи.

Зато гриква, по крайней мере один из захваченных, оказались полезны куда сильнее. Хотя бы потому, что подозрение о причастности кого-то с белым цветом кожи превратилось в уверенность. Конкретный разговорившийся смесок бура и готтентота, при одном взгляде на которого что Хэмптон, что О’Галлахан в очередной раз убедились в пагубности смешения белой и черной рас, пролопотал о том, что и сам видел двух из числа нанимателей. Тех двух, которые оставались с их отрядом до последнего, собственно и руководя нападением. Они же и приказали отступать, поняв, что попытка захвата каравана с треском провалилась. И поняли они это сразу же после того, как начали стрелять пулемёты. Задержка же в отступлении была вызвана сложностью донесения разумной мысли в далёкие от разума головы наёмников.

Как достучались до зачатков мозга, так и ускакали, предварительно дострелив почти всех. Почти, но не всех. Вот один из оставшихся и оказался относительно осведомлённым, взахлёб говоря на не самом лучшем африкаанс о старающихся не показывать свои лица нанимателях. Однако то, что африкаанс и голландский им не родные, он утверждал со всей возможной уверенностью. Жить хотел, вот и старался оказаться полезным. И да, польза от его слов уже имелась. Не голландцы. Не буры… Кто тогда? Точно не германцы и не испанцы, да и русских странно было бы подозревать по одной лишь причине их полного тут отсутствия.

Оставались… Правильно, англичане. Британская империя давно обхаживала зулусов. действуя из Наталя, через тамошнего лейтенант-губернатора. Им в настоящий момент являлся некий Генри Эрнест Гаскойн Бульвер – подающий большие надежды дипломат, ранее служивший короне в качестве резидента на Ионических островах. А ещё он был племянником Генри Бульвер-Литтона, посла Британской империи в Ричмонде. Находясь в более чем хороших отношениях с дядюшкой и «погостив» у него в течении нескольких месяцев, Генри Бульвер получил некоторое количество уроков дипломатического мастерства. Связанных, помимо прочего, с происходящим на североамериканском континенте. Получив, мог и научиться применять.

-Может он, а может и нет, - после обдумывания процедил О’Галлахан. – Мы не сумеем это выяснить, Уэйд.

- Знаю я! Мы тут чужие, нас не послушают. Преториус думает по-другому, поступает по другому. Он из прошлого. Того прошлого, которое не хочет меняться, тем более так. Но мы… Немедленно отправить кого-то в Лоренцу-Маркиш! И тогда доклад со всеми подозрениями скоро окажется в Ричмонде, на столе у министра Станича.

- Сначала в Преторию. Посылать в Лонецу-Маркиш двоих-троих опасно, могут перехватить. Больше – ослабим себя на пути к Претории. Гриква ускакали, но могут быть ещё другие отряды. Тех же зулусов, их тут очень много бегает.

- А вернуться всем – показать слабость, буры неправильно поймут.

Улыбка старого, опытного ганфайтера была достаточно весомым ответом. Увидев и восприняв это. Хэмптон лишь кратко выругался и отправился отдавать приказы двигаться дальше. Разумеется. Прихватив с собой пленников. Тела своих уже успели похоронить, а закапывать черномазых… В конце концов, это Африка, тут тела сгнить не успеют, гиены и иные падальщики раньше всё подберут. Их тут действительно много присутствовало. Порой казалось, что несуразно много. И уже вновь двинувшись по направлению к Претории, замыкающие караван могли видеть, как к телам слетаются крылатые стервятники, да и четвероногие начали появляться поблизости. Запах крови, он далеко разносится. Такова жизнь и проистекающая из неё смерть. Круговорот всего в природе, больше и сказать было нечего.

***

Несколько позже. Дурбан, столица британской колонии Наталь.

В неполные тридцать лет стать лейтенант-губернатором по форме, а на деле первым лицом в колонии, пусть и небольшой – это очень много и действительно серьёзно. Даже для человека из древнего, благородного рода с отличным состоянием финансов. Сэр Генри Эрнест Гаскойн Бульвер здраво оценивал своё положение, а потому стремился не только закрепиться на всего год как занятом посту, но и подготовиться для совершения следующего шага.

Наталь – маленькая колония, вроде бы не особенно важная. Находящаяся на краю мира. Все так, но имелись у неё и преимущества. Которые мог увидеть лишь тот, кто готов был играть по новым правилам. По тем, которые ему, Генри Бульверу, довелось увидеть в Ричмонде – сердце Американской империи. Он увидел не сам, ему показали и рассказали. Почему ему? Родная кровь и понимание со стороны дядюшки, способного надавить авторитетом на племянника, заставить его сперва вынужденно воспринимать уроки старшего в роду и более знатного. Сперва! Затем и сам Генри Бульвер втянулся, поняв важность того, что ему готовы были дать. Жёсткость, переходящая в жестокость. Упорство в преодолении препятствий и игра на грани правил для всех и далеко за гранью втайне от остального мира. Готовность не просто проливать кровь врагов, но делать это открыто и в то же время расчётливо, подводя принципиальность и идеи под каждый образовавшийся труп.

И всему этому сэр Генри Бульвер-Литтон учил племянника на примере политики не Британской, но Американской империи, которой и пяти лет со дня провозглашения не исполнилось. Тому, что понял сам, находясь в качестве британского посла сперва в Конфедерации, затем в Американской империи. Знания были особенные. Им готовы были учиться далеко не все, считая неподобающими для настоящих джентльменов. Отмахивались, не понимая, что совершают почти ту же ошибку, которую допустила первоначальная верхушка Конфедерации. Допустила и едва не проиграла войну, Хотя она и проиграла бы, если б её частично не отставили в сторону на почётные, но малозначимые должности, а частично не уличили в предательстве той или иной степени интересов государства.

Его же соотечественники… Они продолжали считать, что имеющегося запаса знаний, умений, навыков в войне, интригах и политике в целом достаточно, а осваивать нечто совсем новое или не нужно вообще или можно не спешить. Не все так считали, но многие. Очень многие!

В этой ошибке лейтенант-губернатор Наталя видел свой шанс. Потому, получив назначение и прибыв в Дурбан, сразу же стал усиленно вникать в обстановку, выискивая способы быстро и громко заявить о себе. Явных не имелось, иначе ими воспользовались бы и четверо предшественников, лишь один из которых продержался на посту больше года. Особенно прибыльной для короны колония не была, хотя в последние пару лет в Натале стали активно выращивать сахарный тростник, но… Нехватка рабочих рук стала настоящим бичом, а использовать негров означало получить заметное снижение качества работ и необходимость большого количества надсмотрщиков… то есть наблюдающих за качеством работ. Рабство было давно отменено даже в колониях, а на лень и бестолковость негров сэр Генри Бульвер успел насмотреться. Знал, что без воспитательного кнута или там плети эти скоты будут если и не лежать в тенёчке, то едва копошиться, лишь изображая работу. И повышение платы на это никак не повлияет! Пробовали уже, всё бесполезно.

Выход меж тем имелся. У королевы много… в том числе и колоний. В том числе тех, аборигены которых способны на осмысленный труд. Например, те же индусы, завербовать которых на длительные работы недорого стоит из-за перенаселённости тех земель и откровенной нищеты низших каст, просто физически не способных найти работу за сколько-нибудь приемлемую оплату в родных краях.

Проект, поданный куда следует и подкреплённый благожелательными рекомендациями родни и просто благожелательных к Бульверам аристократических родов получил одобрение. Остальное также не заставило себя ждать, и месяца три назад прибыла первая большая партия работников-индусов. Сразу стала видна разница между работой негров и новых работников на плантациях. А там вторая партия, да и третья была не за горами. Даже воплощение этой затеи способно было показать там, в Лондоне, что Генри Бульвер оправдывает своё назначение на пост. Возраст же… со временем пройдёт.

Воодушевлённый удачным началом своего лейтенант-губернаторства, Бульвер стал смотреть вокруг с ещё большим интересом, устремив взор уже за пределы собственно вверенной колонии. Неудивительно, что обнаружил сразу два интересных объекта: Зулу и бурские республики, Трансвааль с Оранжевой. Что на владения аборигенов, что на две малые республики у короны были далеко идущие планы, секретом это ни для кого не являлось. С первыми и так всё понятно – взять у дикарей то, что необходимо, есть неотъемлемое право белого джентльмена. С бурами было сложнее. Всё же белые люди, чья государственность к тому же признана большей частью цивилизованного мира. С ними нельзя поступать точно так же, как с голозадыми дикарями. Зато можно сделать другое – сперва предложить протекторат, а потом и навязать его, если не захотят по-хорошему. Примерно так случилось с тем же Наталем, которым он имел удовольствие управлять.

Примерно, но не совсем. Бурская республика Наталь ещё не состоялась официально, не получила признания, когда Порт-Наталь был захвачен британскими войсками. Такой резкий шаг был во многом вынужденным – очень уж корона не хотела, чтобы буры получили ещё и выход к морю, прерывающий их полуизолированное существование-прозябание.

Впрочем, большая политика интересовала сэра Генри Бульвера лишь в той степени, в которой он мог обратить её себе на пользу. Не лейтенант-губернатору маленького Наталя с менее чем полусотней тысяч белого населения пытаться лелеять планы о принуждении к протекторату бурских республик! Силы не те. Зато можно и нужно было будоражить зулусов, подталкивая тех к нужным действиям. Столкнуть лбами зулусские орды с немногочисленными, но умеющими метко стрелять и избавляться от своих врагов бурами, ослабить обе стороны и воспользоваться результатом. Не самому, это маловероятно, учитывая совсем немногочисленные военные силы колонии. А вот запросить подкрепление хоть из метрополии, хоть из других африканских колоний, после чего додавить тех же зулусов, объявив Зулу новой колонией или оторвав большой кусок… Вот это было возможным и исполнимым.

Имелась правда? одна настораживающая новость. Она заключалась в том, что информаторыБульвера в Претории сообщили, что там появились гости из-за океана, из Американской империи. не официальные послы с верительными грамотами, но и не какие-то мелкие торговцы. Сын калифорнийского губернатора и довольно видный деятель Дикой Стаи, проявивший себя особенно ярко во время Нью-Йоркского восстания. Персоны такого ранга просто та на другой континент не отправляются. Особенно в столь диковатое место как юг Африки. Их встречи с правительством Трансвааля и лично с президентом Преториусом тоже о многом говорили. Глава Наталя жалел лишь о том, что не удалось узнать содержание разговора в целом, хотя кое-что всё же просочилось. Буры слабо понимали такое понятие как секретность и являлись чрезвычайно далёкими от разведки и контрразведки. Этим британская империя и пользовалась, будучи постоянно осведомлена об основных планах руководства обеих республик.

Что же удалось понять сэру Генри Бульверу из обмолвок и оговорок? Серьёзный интерес Американской империи к Трансваалю и Оранжевой, а также желание в самом скором времени подписать договора о торговлеи совместных концессиях на добычу чего-то. Стоило задуматься, что есть в этом богом забытом месте? Зная здоровый, но очень уж сильный интерес Ричмонда к золоту в пределах империи и не только, можно было предположить, что американцы пронюхали о новых золотых жилах или россыпях. Ради чего-то другого пересекать океан и вдумчиво беседовать с бурами не стоило.

Золото! Его маслянисто-жёлтый блеск манит многих. Не стал исключением и лейтенант-губернатор Наталя. Голову он не терял, но всё же, всё же. Как только ему доложили, что оба американца в сопровождении своей охраны и бурских проводников намерены сперва отправиться в Лоренцу-Маркиш для встречи какого-то груза, а затем доставить его в Преторию, он не смог удержаться. Только то и нужно было, что дернуть за несколько нитей, после чего его люди взбаламутили ненавидящих буров и жаждущих богатой добычи зулусов. Не огромную орду, конечно, но более чем достаточное количество для перехвата небольшого каравана приблизительно в полсотни человек, обременённого запряжёнными быками фургонами. И как контроль совершеннейших дикарей полудикари – гриква. Эти понимали немного больше, да и к некоторым осмысленным действиям были способны. Хотя бы до той степени, чтобы не дать зулусам вырезать всех, оставить для допроса тех, кто мог и даже обязан был знать суть затеянного в Ричмонде. А потом… Только мертвецы не болтают, потому выжить не должен был никто из злополучного каравана. Да и исполнители из числа гриква должны были быть изрядно прорежены. У королевы много! Особенно такого двуногого мусора.

Казалось бы, что могло пойти не так? Оказалось – могло. Когда секретарь доложил, что его желает видеть Лайонел Палмер, у лейтенант-губернатора не возникло каких-то нехороших предчувствий. Этот отставной капитан как раз и был тем человеком, кому он поручил решить вопрос с караваном. Решить и представить добытую информацию без промедлений.

Генри Бульвер ждал информацию, но лишь завидев мрачное лицо бывшего капитана, понял, что хорошие известия вряд ли входят в то, что он намерен сказать. И точно. Едва лишь секретарь покинул помещение, Палмер сказал, как плюнул:

- Нападение было отбито. Пулемёты, много.

- Вы и ваши люди?

- Те, кто видел наши лица, мертвы. Там или потом, но не осталось никого.

- Сэр Генри кивнул, немного, но расслабляясь. Если никто даже лиц его людей не видел – из находящихся в этом мире, а не в ином, загробном – то это уже не поражение. Хотя и не победа. И вместе с тем…

- Пулемёты просто так при себе не возят, Лайонел, - протянул глава Наталя, поднимаясь из кресла и. заложив руки за спину, начав прохаживаться взад-вперёд. -Много пулеметов. А этот товар американцы продают в Россию, немного пруссакам, испанцам и…

- И теперь они здесь, сэр, - понятливо отозвался Палмер. – Но у Трансвааля нет денег. Финансовый кризис! Им не по средствам такие дорогие закупки, американский оружейники продают свою продукцию за немалую цену.

Слова отставного офицера звучали разумно, но вместе с тем… Предложив Палмеру надить себе виски, хересу или чего то захочет, Генри Бульвер принялся усиленно размышлять. Финансовый кризис действительно был. Мартинус Вессел Преториус переоценил возможности свои и Трансвааля, стремясь объединить две республики в одну и при этом не подорвать экономику вкупе с неустойчивым политическим равновесием. Оппозиция внутри самого Трансвааля заставила его временно отступить, отказаться от президентства в Оранжевой, дабы перехватить бразды правления, усмирить конкурентов во главе с генерал-коммандантом Стефанусом Схуманом. Тот выiел из-под контроля Преториуса, а значит должен был быть наказан. Последнее удалось, но вот Оранжевая, власть в ней, вновь оказалась упущена. И экономика… Правительство Трансвааля пыталось найти кредиторов, предоставивших бы солидный займ на приемлемых условиях, но… Никто не собирался вкладываться в такой рискованный актив как буры. Не в последнюю очередь из-за них, британцев, имеющих виды на поглощение обеих бурских республик с предварительным их истощением.

И вот появление американцев. Наличие финансов для предоставления займов, отсутствие опасения конфронтации с Британией – она, конфронтация, уже имелась, то обостряясь, то временно затихая – готовность идти к поставленной цели, невзирая на препятствия. Игнорировать подобное было нельзя.

- Американцы возьмут плату потом, Лайонел. Сперва оружие, потом оплата. Если они решились вложиться в буров, то этот караван с пулемётами – пробная поставка. Инструкторы, обучающие этих фермеров и скотоводов не стрельбе – тут учить нечему – но обращению с новыми видами оружия, а может и новой тактике. И поставки через Лоренцу-Маркиш. Португальцы! Будет о чём написать в Лондон, в министерство по делам колоний и не только туда.

- Министры не любят, когда их беспокоят, сэр.

- Но ещё сильнее не любят, когда бедствия случаются внезапно. А мне есть, что им доложить. После – предложить исполнить нечто на благо Британии. Игру без проигрыша, в которой хоть что то, да будет выиграно. Я ведь рассказывал вам о моём дорогом дядюшке, Лайонел?

- Да, сэр Генри, - обречённо, но с подобающей улыбкой на лице произнес Палмер. – Но я готов слушать то, что поможет мне лучше понять ваши планы.

- Тогда достаньте вон ту бутылку с ямайским ромом. Он, конечно, не самый изысканный напиток, но иногда джентльмены могут себе такое позволить. А после и поговорим. О моём дяде и о тех советах, им данных, которые могут быть применены нами.

Сэр Генри Эрнест Гаскойн Бульвер, лейтенант-губернатор Наталя и подающий большие надежды дипломат чувствовал, что поймал фортуну за волосы. Даже без помощи метрополии он мог рассчитывать на стравливание буров с зулусами и гриква. Стравив же, добившись полноценных военных действий, можно было впутать в это Американскую империю. Очень уж эти имперцы не любят проигрывать даже по мелочи! Получается, что станут поддерживать новых клиентов, чтобы не потерять вложения. Буров мало, но при поддержке оружием и «добровольцами» из-за океана они разотрут в кровавую кашу зулусов. Совсем разотрут, пройдутся по всему зузуленду. Только удержать не смогут по причине малочисленности и неделания видеть негров иначе какнаходящимися на самом низу.

Буры и имперские американцы, не янки. Они очень разные, но в отношении к цветным у них много общего. Договорятся! Американцы даже не станут пытаться противостоять бурской привычке порабощать всех негров на своих землях. А зулусы – те, кто останутся в живых – понятно, что не захотят подобного. И станут бросаться в ноги уже ему, главе Наталя как ближайшей к месту событий британской колонии. Тут то и придёт время заключить может с их корольком, а может с отдельными племенными вождями правильные договорённости. И тогда его лейтенант-губернаторство превратится в нечто гораздо большее и значимое! Ради такого… стоило рисковать.