Имперец. Том 3 (СИ)

Глава 5

Императорский Московский Университет, Максим Меншиков

У Максима было время свыкнуться со своей новой жизнью. И помимо очевидных приятностей, например, расположения Марии Нарышкиной, в ней появились такие раздражающие вещи, как боль в ноге или трость.

Впрочем, если последнее рассматривать как подарок невесты, это даже мило. Небольшая странность для человека, побывавшего в горячей точке, позволительна. А в некоторых случаях — даже обязательна.

На первый взгляд казалось, что за время отсутствия молодого человека в стенах ИМУ ничего особенно не изменилось. Максим, как обычно, пришел на завтрак, взял привычный набор блюд, уселся за стол к своим. Но спустя минуту-другую парень понял, что за столом как-то пустовато.

Слишком пусто даже для регулярно прогуливающих аристократов.

— Я смотрю, наши ряды заметно поредели, — проговорил Меншиков, не прерывая приема пищи. — Неужели все кинулись отдавать долг Родине?

Дети «левой» фракции переглянулись, но промолчали. Лишь у одного хватило смелости взять слово:

— Некоторые наши идейные сторонники были обеспокоены слухами о твоем ранении, — сообщил он. — Это негативно сказывается на твоей репутации, Максим. Уже не все верят, что род Меншиковых при тебе сможет быть таким же сильным и надежным, как сейчас. Некоторые захотели отделиться.

— Вот как? — приподнял брови Максим, продолжая завтракать. — И во что же верят эти «некоторые»? Что мы с Ермаковым стояли посреди военных действий и палили друг по другу из политических соображений?

Стол сконфуженно молчал.

— И как же зовут того умника, который решил, будто меня подстрелил Ермаков? — спросил Максим, приподняв бровь.

Тишина.

— В общем, так, — Максим звякнул приборами о тарелку. — Сто тысяч рублей тому, кто назовет мне имя этого человека, сомневающегося в моей силе. А если кто-то из вас желает нас покинуть — я не задерживаю.

Меншиков встал, так и не закончив завтрак, и покинул столовую.

Еще вчера эти люди казались ему не друзьями, нет, но соратниками. Со многими он рос, знал настолько близко, насколько это вообще возможно — знать друг друга в благородной среде.

Но Ермаков был прав. Прав, зараза, как бы ни хотелось этого отрицать. Максим ничего не контролирует в своей жизни. Ни своих шакалов, ни, собственно, свою жизнь. Никогда бы Меншиков не подумал, что ему придется отстаивать собственное право на лидерство. Право, дарованное ему от рождения самим фактом появления на свет.

Но хуже всего, конечно, было то, что он сейчас находился не в лучшей форме.

— Падла! — рыкнул парень, бахнув рукой по дверце шкафа в своей комнате.

Как же это все не вовремя.

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

Максим о чем-то коротко поговорил со своими людьми и ушел из столовой. Это прошло так естественно и обыденно, что окружающие потеряли всякий интерес к Меншикову буквально за пару минут. Лишь Ермаков проводил товарища мрачным задумчивым взглядом.

Впрочем, за щебетанием девчонок, бурно обсуждающих мой ремонт, вообще сложно было что-то разобрать. Я решил проявить тактическую хитрость и привлек Василису к обустройству моей квартиры на общественных началах.

Причем после фразы «Знаешь, я бы очень попросил тебя мне помочь с ремонтом. Совершенно ничего в нем не понимаю», у Корсаковой загорелись глаза. Просто «Ни слова больше, я уже рисую смету».

Врать, конечно, нехорошо, но мне проще заработать денег, чем рисовать розетки по помещениям. От последнего ремонта у меня до сих пор вьетнамские флешбэки.

Девчонки в наше отсутствие прекрасно сдружились, и теперь про ремонт слушали вообще все присутствующие.

Пацаны, простите, я не хотел.

— Господи, сжальтесь! — первым не выдержал Тугарин.

Он вообще после поездки по делам рода терпением не отличался, видимо, плодотворно прокатился.

— Поддерживаю, — буркнул обычно молчаливый Лобачевский.

Этот вообще спал чуть ли не на ходу — что-то там из техники его семейство оперативно поставляло в нашу славную армию. И как водится, со сроком «вчера» и объемом «отсюда и до обеда».

— Мужчины, — закатила глаза Нарышкина, и все три девушки замолчали, недовольно надув губки.

Это было так синхронно и очаровательно, что парни дружно хохотнули.

— Алексей, лучше расскажи, как ты, — подал голос Нахимов.

— Все в порядке, — ответил парень. — Залатали меня хорошо, рана хоть и опасная, но в военном госпитале с подобными травмами отлично умеют справляться. Хотя, конечно, к тренировкам еще не скоро вернусь.

— Не переживай, это как езда на велосипеде, — хмыкнул Тугарин. — Пару раз тебя мордой в песок потыкают, и ты сразу все вспомнишь.

Парни снова заржали, вызвав недовольные взгляды наших девушек. Но тут цесаревич вклинился с внезапным предложением:

— Слушайте, — произнес Новиков, — раз мы все так удачно вернулись и относительно легко отделались, а я еще успел немного деньжат поднять у Алекса в клубе на прошедших боях, предлагаю их потратить.

— О-о-о, вот это Иван дело говорит! — оживился Алмаз, потирая ладони в предвкушении.

— Тут недавно открылся новый бар «Гардарика», — подал голос Лобачевский. — Говорят, очень атмосферное место. Подают прекрасные клюквенные настойки в числе прочего.

— Не вижу повода не наклю… Э-э-э… Не попробовать клюквенных настоек! — подхватил идею Нахимов.

— Решено! — подытожил Иван. — В шесть собираемся у центрального входа. Дамы, постарайтесь опаздывать не больше традиционного.

— Иван, ты нарываешься, — опасно прищурила зеленые глаза Нарышкина.

— На что? — миролюбиво отозвался цесаревич.

— На то, что древний женский инстинкт заставит нас с девочками подобрать тебе какую-нибудь славную невесту! — с торжествующей улыбкой предложила боярышня.

— Какие жестокие угрозы, Мария! — возмутился Иван. — Сжальтесь!

Стол снова грохнул хохотом, вызывая зависть левых и любопытство всех прочих. Ведь если люди так задорно смеются, значит, у них все хорошо, правда?

Бар «Гардарика» находился на Сретенском бульваре и представлял собой довольно большое помещение, оформленное в древнеславянском стиле. Тяжелые столы, лавки вместо стульев, стены отделаны имитацией бревен, окна с занавесками, расшитыми традиционным славянским орнаментом. Красивое, очень атмосферное место. Внутри пахло свежим деревом, хлебом и немного баней по-черному.

Барная стойка была особенно шикарна — столешница выглядела как срез цельного широкого ствола под стеклом, а в роли бармена выступал рогатый бес.

Персонал вообще был весь ряженый и задорный, как будто бы немного сам испробовал настойки. Это создавало атмосферу легкого веселья сразу на входе. Это, да еще и то, что всем входящим вручали стопку с клюковкой.

— Я такое не пью! — пискнула Василиса, с ужасом смотря на стопку с насыщенно-красной жидкостью.

— Что значит «не пью»? — возмутилась Нарышкина, опрокинув в себя напиток и зажмурившись. — Мы тут отмечаем благополучное возвращение ребят. Никаких поблажек!

Корсакова посмотрела на Демидову, ища поддержки у, казалось бы, самой разумной и трезвомыслящей из присутствующих. Но та тоже опрокинула в себя предложенную стопку и подтвердила:

— Никаких поблажек!

Василиса посмотрела на меня умоляющим взглядом.

— Так и придется тебя спасать, — демонстративно вздохнул я и отобрал стопку.

Клюковка пошла мягонько-мягонько, обещая веселое продолжение вечера.

Девушка в сарафане и с лентами в волосах провела нас по залу, демонстрируя шикарный интерьер в духе простой русской деревенской избы. В красном углу, правда, вместо иконы висел портрет царя-батюшки, что заставило Ивана чуть скривиться, но повеселило всех остальных.

— Чисто имперское место! — воодушевился Тугарин, опускаясь на стул.

Мы заняли угловой стол подальше от шумного танцпола, расселись и принялись заказывать. Копченое сало и черную икру, сладкую коварную медовуху для девчонок и наборы шотов разномастных настоек для себя, пироги и жаренное на углях мясо… В общем, отмечали с душой.

— Александр, может, расскажешь, за что государь тебя так отметил? Или это было какое-то сверхсекретное задание? — спросил уже порядком захмелевший Тугарин в середине вечера.

— Да… — неопределенно махнул я рукой. — Просто превосходящая численность. Ничего интересного.

— Как же ничего интересного? — оживился Лобачевский. — Говорят, ты на поле боя стихию не по списку открыл. Это же уникальный случай для нашего времени!

— Чистая случайность! — не стал кривить душой я.

— Мой скромный герой, — вздохнула сидящая рядом Василиса и положила голову мне на плечо, демонстрируя всем, что герой точно ее.

— А ты, Иван? — вдруг повернулся к Новикову Ермаков. — Ты же тоже вроде бы катался в Польшу?

— Катался, — не стал отпираться мой сосед. — Но я так, чисто массовкой работал. С людьми пообщаться да поднабраться опыта. Лучше расскажи нам, Алексей, что там у вас с Меншиковым приключилось.

Ермаков помрачнел.

— Мы продвигались по территории. Как я уже потом понял, работали глушилки для геопозиционирования, и наш отряд выскочил прямо на поляков, которых сейчас должны были раскатать наши. Мы начали отступать, я прикрывал, Макс отстреливался. Но меня ранило прям на опушке леса.

Присутствующие затаили дыхание. Даже, кажется, веселая музыка на фоне, состоящая из современных аранжировок баяна, гуслей и дудочек, стала звучать как-то тише.

— Макс не бросил, поволок на себе, — проговорил Алексей, и присутствующие выдохнули наполовину облегченно, наполовину удивленно. — Потом, правда, и ему прилетело. Тут уж мне пришлось немного нас поприкрывать магией. А потом наши ребята нас вытащили. Ничего такого, из чего могли бы родиться эти очень злые слухи, — мрачно закончил Ермаков.

— Это очень плохо, — подала голос резко посерьезневшая Нарышкина, до этого все время пританцовывающая на месте и активно рвущаяся плясать прям с бокалом в руке. — Макс сейчас не может биться, а ему придется как-то защищать себя, чтобы его партия не развалилась или, того хуже, не переметнулась.

— Ты смотри, — деланно удивленно воскликнул Тугарин, — у нас засланный казачок! Мария, так и хорошо же, если вся их либерда развалится!

— Плохо, — покачав головой, возразил Ермаков. — Род Меншиковых — известное зло. Мы все балансируем в некоторой системе противовесов, и сейчас внутренняя политика находится в более-менее уравновешенном состоянии. Левые периодически вбрасывают какой-то скандал, правые время от времени дают им по шапке за это, промышленники спокойно работают, остальные не вникают и не вмешиваются. И представь, что в новом поколении возникнет какой-нибудь юный заряженный на успех революционер, проспонсированный немцами или британцами? Что он успеет наворотить за пару встреч в головах молодежи, которая не сегодня завтра начнет выходить в большой мир и перенимать власть у родителей?

Весь стол печально вздохнул.

— Но кто же та сволочь, что распускает эти паршивые слухи? — спросил Лобачевский в воздух.

— Макс объявил награду за имя трепача, — ответила Мария. — Скоро найдется, думаю.

Конечно, найдется. Вот прямо сейчас и ищется.

Москва, бильярдный клуб, Анна Румянцева

Анна не любила играть в бильярд, но тем не менее умела вполне сносно. Не любила, потому что с ее ростом приходилось так изворачиваться, чтобы дотянуться до нужного шара, что игра теряла всякое удовольствие.

Но это если по-настоящему играть.

А вот для дела в бильярдном клубе можно было ух, как развернуться! Юбку покороче, декольте поглубже, шпильки повыше, и пошла хлопать глазками, не зная, с какой стороны взяться за кий.

Николай Распутин в бильярдном клубе бывал дважды в неделю. Как правило, он встречался там с какими-то своими мутными дружками. Они сидели на диванчиках в углу, пили-ели, не играли и о чем-то подолгу негромко общались.

Сначала Распутин Анну с собой не брал. Девушка просто ждала его в кафе напротив или, беря с собой карточку княжича, шла в ближайший бутик.

Потом он позвал ее на партию в русский бильярд. Тут Анна проявила все свое очарование «ой-я-играю-первый-раз». Проявляла так активно, что в какой-то момент поняла — еще один удачный наклон над столом и насилие случится прямо на покрытом зеленым сукном столе.

Спать с Распутиным у нее никакого желания не было, пришлось сворачивать театральное представление в «ой, это что, я случайно у тебя выиграла?».

Выигрыш отбил все игривое настроение у Распутина, и он с недовольным видом ушел творить свои мерзкие делишки.

Но прошло еще немного времени, и наконец-то Николай потерял всякую бдительность. В попытках затащить Анну в койку, парень стал водить ее с собой повсюду, а той того только и надо было.

И вот, наконец-то, Румянцева оказалась на встрече Распутина и того самого боярича, кто первый тогда вбросил слух про Ермакова и Меншикова.

— Константин, привет.

— При… вет, — растерянно ответил Константин, поглядывая на Анну.

— Не переживай, Анютка у меня умничка, — заверил собеседника Распутин.

«О, ты даже себе не представляешь, какая», — ехидно подумала девушка, сохраняя радостное, искренне глуповатое выражение лица.

— Ну что ты мне хорошего расскажешь, Константин? — Распутин барским жестом предложил собеседнику угоститься от его стола.

— Да, собственно, все так, как ты и говорил, — ответил тот. — Народ в большинстве своем метнулся к Темниковым. Младший Темников в восторге, ходит чуть ли не хвост распушив.

— Знаю, он звонил мне, — самодовольно ответил Николай. — А настроение в обществе какое?

— Какие-то позиции Меншиков, конечно, сохранил, — пожал плечами боярич. — Но там неинтересные совершенно семьи.

— И хорошо, — кивнул Распутин. — Давно пора пододвинуть эту семейку, уж больно много власти захапали.

— А не боишься, что Темников будет похуже Меншикова? — совершенно серьезно спросил Константин. — Эти хотя бы зло известное, уже набили карманы. А как поведет себя новый лидер?

— Я? Боюсь? Ха! — высокомерно заявил Распутин. — Нельзя бояться человека, на которого у тебя компромат.

Боярич хохотнул, Анна с безучастным видом потягивала коктейль и фотографировала ноготки на фоне красивого бокала.

При этом в голове у девушки бодро крутились шестеренки. Если у Распутина есть компромат на боярича Темникова, значит, он действительно управляем. Причем, наверное, там что-то по-настоящему кошмарное, если Темников еще не взбрыкнул.

— Ты вот что, Костя, в следующий раз надо провернуть такую штуку… — заговорил Николай, переходя к следующей теме. — Давай-ка добьем Меншикова, и пусть кто-нибудь из Темниковских ребят его зацепит. Так основательно зацепит, чтобы нашему дорогому Максимилиану или пришлось бы на дуэль его вызывать, или все, полная потеря позиций.

— Так Меншиков и вызовет, — недоуменно проговорил Константин.

— И пусть. Пусть вызовет, он сейчас как раз не в состоянии даже котенка отпинать. Так что у Максимилиана не будет ровно никакого выбора — что так огребет, что эдак. Пусть его доломают до конца, — Распутин предвкушающе потер руки. — И тогда я приду к нему, как его лучший друг и единственный соратник. И сделаю какое-нибудь интересненькое предложеньице.

Николай повернулся к Анне, посасывающей трубочку от коктейля, мазнул взглядом по ее ярко накрашенным губами, и с самодовольным видом произнес:

— Видишь, Анюта, как выглядит настоящая политика? Пара нужных фраз, и все вокруг скачут и лают по моей команде!

— Никки, ты — гениален! — поддакнула Румянцева восхищенно и позволила парню немного погладить себя по голой коленке.

Потом смутилась, шлепнула ладошкой парня по руке и погрозила пальчиком:

— Никки!

— Ух, доведешь до греха! — рыкнул Распутин.

И девушка с ужасом и отвращением поняла — еще немного, и точно доведет. Нужно ускоряться.

— Пойду я лучше прикуплю себе новую красную помаду, а то вы тут о каких-то скучных непонятных вещах говорите с бояричем Громовым… — заявила она.

— Языковым, — на автомате поправил девушку Константин.

— С бояричем Языковым, — безразлично согласилась девушка и мягко, едва уловимо коснулась губ Распутина своими. — Позвони мне на днях. Тут открылось новое интересное местечко, очень хочется сходить.

Румянцева подмигнула готовому сорваться на рык Николаю и, покачивая бедрами, покинула бильярдный клуб. Девушке ужасно хотелось помыть рот с мылом и написать сообщение. Но пришлось проявить чудеса выдержки и положенное расстояние идти по улице, не пропуская ни одного пассажа.

И только поймав такси, Румянцева откинулась на спинку кресла и долго терла рот рукавом. А после набила в телефоне текстовое сообщение, состоящее из одного-единственного слова:

«Попался»