Имперец. Том 3 (СИ)

Глава 11

Москва, Хамовническая набережная, Олег Юрьевич Корсаков

Олег Юрьевич Корсаков мало покидал свой особняк в последнее время: здоровье подводило мужчину все чаще. Но когда дочке прямо посреди их напряженного разговора о ее сомнительной личной жизни позвонили люди Нарышкина и попросили явиться к арендованному Василисой офису, мужчина понял — оставаться в стороне невозможно.

На место происшествия Олег Юрьевич привез свою дочь со всем возможным пафосом: и на «Руссо-Балте», и с машиной охраны, и с собственной персоной. Пусть не думают, что могут обидеть его девочку, потому что какой-то сопляк влез в игры для взрослых! А дочку под домашний арест и замуж. Вот как только следствие завершится, так и все.

Так думал глава рода Корсаковых, вылезая из автомобиля и осматриваясь.

Офис, что сняла его дочка, располагался в отличном месте. И здание, честно сказать, было шикарным. Да и в целом, выудив у Василисы некоторые факты о проекте, Корсаков испытывал настоящую гордость за свою малышку. Все-таки умница! Дура, конечно, влюбленная, но умница! Кровь, как говорится, не водица…

На месте работали спецслужбы. Пожарные, саперы, еще какие-то люди в форме и без.

— Госпожа Корсакова? — к ним подошел мужчина с невыразительным лицом в скучном сером костюме, полностью игнорируя стоящего рядом Олега Юрьевича.

— Вопросы госпоже Корсаковой будете задавать через меня, — процедил отец девушки, и невзрачный человек соизволил обратить на него внимание.

— А вы, собственно, кто? — приподнял брови особист.

— Я — ее отец! — произнес Корсаков со всем возможным пафосом.

— А она что, несовершеннолетняя? Или, может быть, недееспособная, что за нее говорить будет опекун? — вкрадчиво произнес серый человек.

Олег Юрьевич почувствовал неконтролируемый прилив гнева, а вслед за ним — приступ кашля. Мужчина сжал зубы, пытаясь сохранить лицо и защитить дочь, но понял, что ни то ни другое не выйдет, как вдруг ровный гул суетящихся на месте взрыва спецслужб нарушил противный визг тормозов.

Через двойную сплошную, дымя резиной, эффектно на ручнике развернулся спортивный «Руссо-Балт». Машина единым плавным движением из заноса аккуратно припарковалась прямо рядом с беседовавшими людьми, обдав их теплом разгоряченной техники.

Корсаков догадывался, что водитель в машине тот самый злосчастный Александр Мирный, втянувший его родную кровиночку в какие-то свои мутные делишки. Он ожидал увидеть… Ну, типичного такого паренька, вырвавшегося из грязи в князи, не чувствующего ни границ, ни потолка, ни почвы под ногами.

Но вышедший из машины юноша его поразил. Будучи ровесником Василисы, Александр Мирный не выглядел юным, потерянным или встревоженным. Нет, подходящий к ним человек излучал такую невероятную внутреннюю силу, такое убийственно спокойствие, что Корсаков даже немного растерялся.

Зато Василиса не растерялась! Со всхлипом «Сашка!» его кровиночка кинулась к Мирному и уткнулась ему в грудь.

Вот засранка! Пороть надо было в детстве! Старыми дедовскими розгами!!!

Москва, Хамовническая набережная, Александр Мирный

Звонок от Серова застал меня почти что у самого университета.

— Здравствуй, Александр, — поздоровался Антон Васильевич таким тоном, что я сразу понял — отпираться бесполезно, большой брат уже все про меня знает.

— Здравствуйте, — ответил я не слишком довольным тоном.

— Надо бы протокол отработать, Александр, — сообщил Серов. — Подъезжай к остаткам своего офиса.

— И все? — поинтересовался я.

Так и подмывало спросить, брать ли с собой зубную щетку и сменное белье, но Серов удивил:

— Все, все, — посмеялся мужчина, а затем серьезным тоном добавил: — Пока все.

И нажал отбой.

Пришлось разворачиваться.

Вообще логично, что на место происшествия вызывают собственника помещения и арендатора. Нелогично, что меня ни один дэпээсник по дороге от Распутиных не остановил.

Наталкивает на определенные мысли.

У здания, где завтра, то есть уже сегодня, я никого так и не смогу собеседовать, суетились люди. Все как положено при теракте. И оранжевая ленточка, огораживающая пространство от любопытных пешеходов, которых посреди ночи просто не было.

Я не планировал понтоваться, но увидел Серова, беседующего с бледной как смерть Василисой и почувствовал глухое раздражение. Неможно было меня подождать, что ли? Что он хочет услышать от девчонки в полуобморочном состоянии?

Вывернул руль и дернул ручник.

Машина с визгом развернулась, оставив на асфальте красивый росчерк, и мягко ткнулась в бордюр колесами. М-да, такими темпами резины даже на сезон не хватит.

— Сашка! — Василиса бросилась ко мне, едва я покинул свой автомобиль.

Девчонка испуганно прижалась, точно маленький котенок, и судорожно вздохнула.

— Ну-ну, это всего лишь стены, — я погладил Василису по спине, — сделаем новые. Будут лучше предыдущих.

Василиса кивнула, не поднимая головы, и я, приобняв ее за плечи, подошел к ожидающим нас мужчинам. Если с Серовым было все понятно, то второго я не знал. Впрочем, не требовалось иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что смотрящий на меня с неприкрытой неприязнью мужчина — отец девушки.

Я бы на его месте, конечно, тоже так смотрел на какого-то упыря, обнимающую мою кровиночку. А может, и не просто смотрел, тут зависит от настроения.

— Василиса, отойди от этого человека, — процедил Корсаков.

Мужчина внешне напоминал типичного такого купца из сказок. Невысокий, плотненький, с цепким взглядом, аккуратной бородой и серебром в волосах. Я не наводил справок о семье Василисы, но тут не нужно было быть провидцем, чтобы заметить — глава семьи Корсаковых очень болен и, вероятно, доживает свои последние деньки. Слишком болезненным он выглядел, как будто его подняли со смертного одра и притащили на место происшествия.

— Олег Юрьевич, у вас еще будет масса времени познакомиться с этим юношей, — сухо проговорил Серов. — Мирный, есть разговор, — и особист повел рукой в сторону, предлагая отойти с ним.

Я выпустил Василису из рук и негромко произнес, заглядывая девушке в лицо, чтобы удостовериться, что она меня услышала и поняла:

— Я сейчас вернусь.

Василиса кивнула с видом серьезным и максимально собранным.

Мы отошли с Серовым за ленточку, и я, наконец, вблизи рассмотрел результат творческой деятельности Темникова. Ни намека не осталось ни на технику внутри помещения, ни на какие-либо окна. Все выгорело.

— Что говорят саперы? — спросил я, рассматривая темные провалы окон своего офиса.

— Что работал профессионал, — ответил Антон Васильевич, проследив за моим взглядом. — Но точнее скажет экспертиза.

— Потрясающе, — усмехнулся я. — Такой талант разменять на пугач для безродного.

— Давай мы сейчас начнем заново, — проговорил особист. — Ты расскажешь мне стройную версию событий, а я ее законспектирую.

— М-м-м… — протянул я. — Значит, дело было так. Я проводил госпожу Корсакову до дома ее папеньки, а сам решил наведаться в арендованный нами офис, чтобы подготовиться к завтрашней рабочей встрече. Подъезжаю я к этому прекрасному месту, а мои окна вылетают, и припаркованный неподалеку «Нижегородец» со свистом стартует прочь. Что мне оставалось делать, как честному поданному Российской Империи?

— Вызвать правоохранительные органы, Мирный, — буркнул Серов.

— Вот и я решил, что подозрительную машину надо непременно догнать, — ответил я, проигнорировав логичное, в общем-то, замечание.

— Судя по тому, что мне рассказали ребята, догнал?

— Догнал, — не стал отрицать я. — Сложно не догнать машину, которую протаранила фура. Внутри оказался Темников, который тут же возжелал покаяться в своих злодеяниях. Кстати, выжил?

— Ну, когда ребята отчитывались, его грузили на скорик, — отозвался Антон Васильевич.

— Тогда он тебе сам лучше расскажет, как уважаемый боярич оказался в такой паскудной ситуации, — хмыкнул я.

— А потом? — хитро прищурился особист.

— Потом? — задумчиво переспросил я. — Потом, знаешь ли, я испытал непреодолимое желание навестить князя Распутина. Прям вот, поверишь, потянуло всей душой.

— Потянуло, говоришь? — хохотнул Серов.

— Да-да, — подтвердил я. — Потянуло. Ну и кто я такой, чтобы противиться зову сердца? Приехал в особняк к князю. Встретили меня не с фанфарами, но довольно душевно. Ну и на аудиенцию к Григорию попал, само собой. Он, знаешь, сидит, как пришпиленный к своему креслу в этом скучном рабочем кабинете, и говорит — есть у меня дельце к тебе, Саня, прямо-таки государственной важности! Надо вот этот пакетик верному человечку отдать.

И с этими словами я протянул Серову сумку, болтавшуюся у меня на плече.

Антон Васильевич приподнял брови, но сумку принял и, выудив первую попавшуюся папку, быстренько пролистал ее содержимое. И пока листал, глаза у особиста становились круглее и круглее.

— Ты сам-то сюда заглядывал? — спросил Серов, продолжая листать бумаги.

— Ну что ты, — усмехнулся я, — как можно⁈

Мужчина поднял на меня убийственный взгляд, пришлось покаяться:

— Одним глазком.

— Лучше остановись на первом варианте, — совершенно серьезно посоветовал Антон Васильевич, — а то, может так получиться, один глазок придется выколоть, когда ребята почитают.

— Ладушки, — миролюбиво согласился я.

— Но можно посмотреть двумя глазами, — вдруг сменил тон Серов. — Для этого нужно всего лишь присоединиться к нашим прекрасным структурам.

Я рассмеялся в ответ:

— Спасибо за щедрое предложение, Антон Васильевич, но нет.

— Отчего же? — удивился Серов. — Ты так и так с нами работаешь. Методы у тебя, правда, оставляют желать Лютого, но эффективно, тут не поспоришь.

— Это я от любви к искусству.

— Все-таки подумай. У тебя прекрасно получается, мне такой кадр не лишний будет.

— Прости, Антон Васильевич, но ты не назовешь мне ту сумму, что заставила бы бросить все свои амбиции и обзавестись кабинетом на Лубянке, — искренне покачал я головой.

Но Серов дураком не был, знал, на что давить:

— Зато мы сможем дать защите тебе и твоей девушке, — предложил он.

Впрочем, и я тоже кое-чего понимал в жизни:

— Мы живем в мире, где защиту могут дать только сила и репутация. И вот репутация пацана без тормозов эффективнее, чем погоны… Кого ты там, кстати, мне сможешь дать на старте-то без офицерского образования?

Серов недовольно цокнул.

— К тому же, — продолжил мысль я, — у вас в центре столицы один придурок по науськиванию другого имбецила устроил теракт. И никакие погоны не помогли бы мне навестить Распутина для задушевного разговора. Наоборот, ты бы первый орал, что я позорю честь мундира, компрометирую систему, и вообще.

Особист посмотрел на меня, как на упрямого мальчишку, отказывающего надевать шапку в −30. Впрочем, меня такой игрой в гляделки было не пронять.

— Мы закончили? — спросил я, игнорируя весь этот «взрослый» серьезный взгляд.

— Пока да, — нехотя ответил Серов. — Но мы с тобой об этом еще поговорим.

— Я бы удивился, если бы нет, — усмехнулся я.

Мы пожали друг другу руки, и я вернулся к Корсаковым.

— Полагаю, нам нужно пообщаться в менее тревожной обстановке, — озвучил дельную мысль я. — Здесь неподалеку есть один недурственный бар, предлагаю продолжить диалог там.

Корсаков бы с удовольствием отказался, но Василиса за всех решила:

— Ужасно хочется кофе! Поехали, пап.

Москва, бар «Северное сияние», Александр Мирный

В полшестого утра бар Ермаковых больше походил на побоище. Уже не было громкой музыки, полуголые девицы не извивались на полках с выпивкой, последние выжившие посетители принимали кофейные дозы, чтобы дотащить себя до такси.

Нам отвели вполне уютный столик в дальнем уголке, где официант бы с легкостью увидел, что его зовут, но при этом льющаяся из колонок сонная мелодичная музыка для догоняющихся скрадывала разговор от посторонних.

— Ты мне не нравишься, — прямо заявил Корсаков, едва мы сели за стол и заказали по чашке крепчайшего кофе.

— Было бы странно, если бы нравился, — миролюбиво согласился я.

Мужчина нехорошо прищурился.

— Ты гол как сокол и не имеешь права пудрить мозги моей дочке.

— Ну, это не совсем верное утверждение, — вздохнул я. — У меня неплохой доход с клуба, владельцем которого я являюсь. Совладельцем, точнее. Одной месячной выручки с него хватит, чтобы Василиса могла себе ни в чем не отказывать, создавая свой продукт.

— Ты — пацан, и если тебе позволили поиграть в дельца, то только для того, чтобы побыстрее слить!

— Я умею считать деньги, Олег Юрьевич, — проговорил я максимально жестко. — И с удовольствием инвестирую их в вашу дочь. Так что не понимаю сути претензии.

— Ты не нужен моей дочери, чтобы добиться успеха, — зло процедил Корсаков.

— Папа, я сама решу, кто мне нужен! — возмутилась Василиса, решив присоединиться к нашему теплому диалогу. — Перестань говорить обо мне так, словно я здесь не присутствую!

— Ты уже сама нарешала! — холодно заметил мужчина, махнув в мою сторону рукой. — Связалась черт знает с кем, и что из этого вышло?

— Ну, вышло, как по мне, довольно неплохо, — заметил я. — Василиса получила инвестиции, взяла на подряд специалистов рода Лобачевского, завязала полезные знакомства среди аристократов, в том числе подружилась с княжной Демидовой и боярышней Нарышкиной. Не так уж и мало.

— Да! — подтвердила девушка, кинув на отца пламенный взгляд.

Но Корсакова эти доводы мало убедили.

— А если бы ты была внутри⁈ — завелся мужчина. — Ты что, не понимаешь, что охотиться будут за ним, а пострадаешь — ты!

Олег Юрьевич посмотрел на меня с нескрываемым гневом:

— Ты не сможешь ее защитить!

— Смогу, — спокойно возразил я. — Потому что в отличие от всех остальных, я не боюсь применять силу там, где это нужно для качественной аргументации. А потом, когда проект Василисы наберет обороты и превратится в самый популярный онлайн-сервис империи, ее будет защищать государство. Император не позволит никому угрожать настолько ценному кадру.

Корсаков открыл рот, чтобы продолжить лаяться со мной, но я не стал давать мужчине вставить слово.

— Я даю Василисе возможность реализовать свой потенциал, получить положение в обществе, встать на ноги. А что предлагаете ей вы? Сидеть у окошка за вышивкой и смиренно ждать мужа с работы, наваривая ему борщи и выпекая пирожки? — спросил я. — При всем уважении, Олег Юрьевич, но ваше здоровье оставляет желать лучше. Невооруженным глазом видно, что ваше время на исходе. Кто позаботится о вашей дочери после вас? Братья? И кем она при них будет? Приживалкой? Бедной родственницей? Жены ваших сыновей будут стремиться от нее избавиться, кому нужна такая бедная родственница? Такое будущее вы желаете для своей дочери? Или, может быть, хотите ее продать в аристократический род, где Василиса всегда будет на третьих ролях, без права на мнение, ведь ее с улицы взяли? Не секрет, как относятся к таким женам в среде благородных.

Я посмотрел на мужчину тяжелым взглядом и подвел черту:

— Со мной ее ждет социальный лифт, достаток и будущее.

Корсаков смотрел на меня, и сложно было понять, что его мучает больше — желание проораться на меня или желание сдержать подступающий приступ кашля.

— Папа, — подала голос Василиса, накрыв сжатую в кулак руку мужчины своими ладошками. — Я понимаю, что ты беспокоишься. Но это моя жизнь, и я вправе распоряжаться ей по своему усмотрению. Я совершеннолетняя.

Корсаков сделал глубокий вдох, удерживая приступ, и проговорил:

— Совершеннолетняя, да. И как совершеннолетняя, ты заключила со мной договор. И если ты думаешь, что я отзову его после того, как твой хахаль мне пыль в глаза попускал, должен тебя огорчить.

Василиса упрямо поджала губы, а я ухватился за новый и заранее не понравившийся мне факт.

— О каком договоре речь, Василиса?