Императрица и смерть

Глава 5 День пятый. Императрица собирается убивать

Перед тем, как заставить обернуться их, держащихся за руки перед порталом, Орлана постаралась отдышаться.

- Я не помню, чтобы с кем-то прощалась.

Свет портала она увидела издалека, а потом уже почти бежала по коридору к зале, стены которой были украшены картинами битв и балов. День не задался с самого утра - ровно с того момента, когда ей сообщили, что Орден и Вера собираются уходить.

- Мы решили не беспокоить тебя. - Мама повернула к ней абсолютно бесстрастное лицо. Её выдавала только намокшая от пота прядь, которая прилипла ко лбу.

Вера никогда раньше не позволяла себе подобной небрежности. Орден не шевельнулся. Он так и стоял вполоборота, словно рассказывал жене что-то презабавное, а его дерзко перебили.

- С чего такая честь, императрица? - Он скривил губы в усмешке.

Свет из окон узорами лежал на мраморном полу.

- Хочу поговорить. - Она заклинанием убрала портал - захлопнула, как неинтересную книгу.

...Её губы были почти бескровными, как и тем вечером, а лицо скрывала маска. Если это и дань традициям, то удобная - не видно ни слёз императрицы, ни их отсутствия. Орден плечом опёрся на стену, сложил руки на груди.

Орлана стояла перед ним, чуть склонив на бок голову. Грубо обрезанные волосы падали на лицо, щупальцами тянулись к шее и не дотягивались.

- Знаю, ты сильнейший маг обоих миров, - произнесла она, не отводя взгляда. - Я хочу научиться у тебя одному заклинанию.

- С чего ты взяла, что я это буду делать? - едва не рассмеялся Орден. С такой же необычайной простотой она могла подойти к нему и сказать: 'Знаешь, я думаю, ты убил моего отца. Я прикажу казнить тебя сегодня на главной площади'.

Орлана не улыбнулась: уголки бледных губ дёрнулись вниз.

- С того, что я предлагаю не одолжение, а сделку. Выполню в ответ твою просьбу.

Кукольная императрица стояла перед ним, необычайно мрачная и задумчивая в своём игрушечном трауре. Мог ли кто-нибудь принять её всерьёз - этот вопрос иногда занимал Ордена, но по большому счёту ему было всё равно. Пусть она играет в политику, пока не поймёт, что никому не нужна её игра.

- Хочешь сказать, ты предлагаешь выполнить любую мою просьбу? - Он привычным жестом поднял бровь и уже представил, как она пойдёт на попятную, а потом заплачет от собственного бессилия где-нибудь в ванной.

- Ну да. Любую, - спокойно откликнулась Орлана. - В рамках закона, конечно.

Орден развёл руками, будто бы шокированный предложением.

- Ты императрица, а я ничтожный изгнанник. После того, как я выполню свою часть договора, ты скажешь, что никакого договора не было, и выпроводишь меня куда подальше.

Орлана отбросила с лица прядь волос, чуть прикрыла глаза.

- Мы заключим договор в присутствии кого-нибудь из членов Совета. Я кое-что понимаю в политике. Самую малость. Я императрица всё-таки.

Орден оглянулся: в центре зала по-прежнему стояли Вера и двое охранников, с которыми явилась Орлана. Вера отвела взгляд от дочери, нервничала - её выдавали руки, сжатые на груди. Взглядом она спросила его: 'Что там?', - он успокаивающе кивнул ей в ответ.

- Какое заклинание? - Орден снова прошёлся взглядом по императрице.

Она недолго тянула, не задыхалась, перед тем как выпалить, словно проклятье, на одном дыхании:

- Мгновенная смерть.

Орден ткнулся лбом в драпированную бархатом стену. Осколки солнечного света ложились на пол причудливыми узорами, горели отблески красного и тлели все остальные цвета; сквозь витражные окна сияло утреннее солнце.

- Если ты собираешься таким образом прикончить меня, то огорчу. Сидя в изгнании, я сочинил премного защит от этого заклятья.

- Орден, - перебила его кукольная императрица совсем не кукольным, жёстким тоном, - мне не нужна твоя смерть. Не сейчас, по крайней мере. Успокойся.

Орден обернулся к Вере и движением головы пригласил её подойти.

- Уговорила, я согласен. - Пока каблуки Веры стучали по мраморному полу, у него было время рассказать о своих условиях. - Но обучение начнётся сегодня же. Растягивать наше общение я не собираюсь.

Первой из залы вышла Вера, то и дело тревожно оборачиваясь на них. За ней последовали воины, которым Орлана негромко приказала:

- Выйдите все.

Они быстро поклонились и оставили её один на один с дядей. Над стеклянным куполом залы восходило солнце, и цветные блики витражей лежали у них под ногами - бери и топчи коронацию Эртерига. Орден, не глядя на неё, натягивал тонкие чёрные перчатки. Мантия, лежащая у него на плечах, даже на вид была тяжёлой. Вышитый золотыми нитками край едва не касался пола.

Орден начал ещё до того, как Орлана решила его поторопить.

- Надеюсь, основы объяснять не нужно? Заклинание трудное... для тебя, я имею в виду. Ты, надеюсь, помнишь, как ты три дня в кровати провалялась после попыток его использовать.

Орлана молчала, давая Ордену выговориться. Почти три года изгнания. Наверняка он не раз и не два произносил обличительную речь - но мысленно, - кому там было дело до его обличительной речи.

- Суть в том, чтобы не умереть самому, когда накладываешь это заклинание, ясно? - Блеснула в солнечном луче брошь в виде кленового листа, и Орден отбросил мантию в сторону, прямо на пол. - Выпускай его из себя сразу же, не жди, когда смерть сожрёт тебя изнутри. Как читается, помнишь?

Орлана кивнула.

- Пробуй.

Он зашагал назад и остановился возле тонкой тёмной колонны, подпирающей прозрачный свод - в её тени, словно специально выбрав её во всём ярко освещённом зале.

Со времени январского переворота Орлана кое-чему научилась: пользоваться порталами оказалось удобно, а несколько заклинаний касты природы она выучила ради собственного удовольствия, изредка меняла температуру в комнате, когда появлялось желание - призывала дождь. Небольшой дождь, от которого едва намокали волосы, а потом обязательно появлялась радуга.

Заклинание мгновенной смерти было совсем другого естества, у Орланы дрожали руки, когда она поднимала их - ладонями в сторону Ордена. Дрожали, потому что боялись обжигающей боли от горячего ветра.

- Ну? - крикнул Орден.

- Confectium elapsus... - прошептала Орлана: не смогла себя заставить произнести громче.

В зале потемнело: поблекли радужные отблески витражей, поблекло солнце над прозрачным куполом. Засаднили ладони, она едва удержалась, чтобы не сжать пальцы в кулаки.

- Что ты бормочешь? - скривился Орден. - Это тебе не рецепты блинчиков.

- Letum, - уже громче повторила Орлана, руки дрожали.

И когда последнее слово заклятья сорвалось с онемевших губ, свет в зале потух совсем, бледно мерцающий коридор соединил её и Ордена. Тот стоял, с показной скукой привалившись к колонне, и прядь чёрных волос выбилась из-за уха, трепетала на горячем ветру.

Только стоило заклятью сорваться с пальцев Орланы, Орден наискось взмахнул рукой. Он щёлкнул пальцами - скорее для Орланы, чем для магии, - и на пути мутного изваяния воплощённой смерти возникла светящаяся стена. В полной тишине заклятья столкнулись, и смерть разбилась на множество осколков. Звеня и светясь, они ещё мгновение висели в воздухе, а потом рухнули вниз и умерли на чёрном мраморе. Агония оказалась быстрой.

Орден сделал шаг вперёд и сощурился от света, хлынувшего сквозь прозрачный купол. Разноцветные блики витражей скорчились у него под ногами.

- Да... признаться, я был о тебе лучшего мнения. Ещё раз.

Орлана тяжело дышала, под маской по лицу текли капли пота. Руки всё ещё дрожали, а кончики пальцев чувствовали дыхание жгучего ветра. Даже под страхом смерти она не стала бы повторять пробу, но смерть уже стояла за спиной императрицы, и её палящее дыхание Орлана ощущала затылком.

- Слышишь? Я сказал, ещё раз.

От голоса Ордена её тело вздрогнуло, и Орлана заставила себя ещё раз поднять руки. Глаза щипало от заливающего их пота.

И всё повторилось: смерть даже не долетела до щита. Осколки рассыпались во все стороны, как порванные бусы, а солнце беспощадно уничтожило то, что осталось от заклятья.

Орден сквозь зубы припомнил самого жуткого демона и сцепил руки на груди.

- Знаешь ли, молодые маги режут себя, готовы душу вынуть, чтобы получить хоть часть твоей силы. А ты просто выбросила драгоценный дар в сточную канаву. Папаша даже не озаботился мыслью, что ты позоришь весь свой род.

- Не трогай моего отца!

Орден горестно усмехнулся, глядя на то, как Орлана хватает воздух ртом. На мгновение он склонил голову, массируя точку между бровями. Ей почудилось, как в выражении боли скривились его губы.

- Ещё раз, - без надрыва произнёс Орден.

- Ещё? - Она не поверила своему слуху, впрочем, в ушах звенело, и каждый шорох в зале заставлял морщиться.

- Ты оглохла? - Орден повысил голос. - Ты сдохнешь прямо здесь или научишься. Меня, в общем-то, устроит и то, и другое.

Он ждал, когда Орлана отдышится, когда сглотнёт комок в горле. Когда снова поднимет обожжённые дыханием ветра ладони.

- Confectium elapsus... - Она дрожала вся, не дрожал только голос.

- Читай быстрее!

Остаток заклинания Орлана выкрикнула: не было больше сил держать в себе сгусток тёмного Ничто, и ладони жгло, будто пламенем из мира демонов.

Изваяние смерти метнулось вперёд. Удар - и щит Ордена раскололся, мгновенно пробежала по нему трещина, похожая на молнию. Его останки рассыпались в воздухе, а на пути смерти возник ещё один, преодолеть который она уже не смогла.

Свет опять вернулся в залу, и Орлана упала на колени. Кровь стучала в висках, уши заложило, и к горлу подкатила тошнота. Она почувствовала холод мрамора: чуть не уткнувшись в пол лицом, она всё-таки успела задержать падение, упереться руками.

В голове стоял такой гул, что Орлана даже не сразу различила шаги Ордена. Сначала увидела его сапоги с чуть сбитыми носами, с серебряными пряжками у щиколотки. Потом - как падают на чёрный мрамор капли её крови, расползаются маленькими солёными кляксами.

- Плохо. Отвратительно, - заключил Орден сверху. - Умойся, и начнём сначала.

Луксор проснулся, когда было ещё темно, и над Альмарейнским лесом не появилось даже краешка белёсого солнечного диска. Он очнулся - сам не смог понять, по какой причине. Орланы в постели не было.

Она тихо сидела к углу комнаты, в кресле, притянув колени к груди. Чёрная тряпочка - маска - грустно свисала с подлокотника.

- Любимая? - Он опустился на колени возле неё, тронул за руку.

Её пальцы дёрнулись, Орлана коротко вздохнула, и стало абсолютно ясно, что она не спит, свернувшись в кресле. Только губы её оказались сжаты, а глаза - плотно зажмурены, словно даже тот бледный свет, который пробивался в спальню сквозь неплотно закрытые шторы, стал ей отвратителен.

- Любимая, что случилось?

Не дождавшись ответа, Луксор потянул её за руки.

- Посмотри на меня.

В ответ Орлана только замотала головой. Её трясло - незаметная вначале, через секунду дрожь усилилась, и вот её уже колотило, как в припадке.

- Орлана, ты меня пугаешь! Что случилось? - Луксор бессильно взмахнул руками: такой он жену никогда не видел. - Всё, я сейчас позову Адальберто.

Кристалл связи нашёлся на кровати, рядом с подушкой. Пока Луксор нервно ходил из угла в угол, связь несколько раз срывалась, потом целитель ответил. Он пообещал прийти через минуту, но эта минута обещала длиться никак не меньше вечности.

- Любимая, пожалуйста... - Луксор присел на подлокотник Орланиного кресла, попытался обнять её и только тут заметил, что она так и не переоделась со вчерашнего вечера.

Подол чёрного платья испачкался в пыли и земле. Да что подол - пыльный след поднимался до груди, будто Орлана лежала на полу, и только выше был небрежно отряхнут. К самому краю подола пристали сухие лепестки.

В дверь постучался и, даже не пытаясь дождаться ответа, вошёл Адальберто. Его синяя мантия была накинута поверх ночного халата, в котором он бы никогда не решился появиться на публике. Он не стал задавать лишних вопросов, за что Луксор остался ему безмерно благодарен. Увидев Орлану, скрючившуюся в кресле, едва скользнув взглядом по её платью, Адальберто взял её за запястье и прикрыл глаза.

- Не пойдёт... - Он оттеснил Луксора с подлокотника кресла, чтобы поймать Орлану за подбородок.

Она, хоть её всё ещё била дрожь, послушно подняла голову, открыла глаза.

- Ложись в кровать, - попросил Адальберто.

Она соскользнула с кресла - Луксор тут же поймал её за талию - и кое-как добралась до постели. Орлана свернулась в той же позе, подтянув колени к груди, а Адальберто сел рядом.

- Ну, дорогая, рассказывай, чего ты так разволновалась?

Она молчала ровно столько, чтобы Луксор в очередной раз собрался испугаться, потом закрыла ладонями рот, как будто не хотела, чтобы её слова кто-то расслышал, и прошептала:

- Я видела Сабрину.

Адальберто, севший на край постели, склонился к ней, погладил по голой руке. Задравшийся рукав платья тоже был вымазан серой пылью, но не так сильно, как подол, а словно Орлана только прислонилась к грязной стене, чтобы перевести дыхание.

- Ну вот, увидела во сне Сабрину и испугалась, - как будто самому себе повторил Адальберто. - Тебе нужно больше спать и меньше бродить по ночам.

- Не во сне, - тихо, но твёрдо проговорила Орлана.

Бледные солнечные лучи уже пробивались через разрыв между шторами и ложились светлой полосой на ковёр, к ногам Луксора. Он взялся за золотистую кисть гардин, собираясь открыть окна, но замер.

- Солнце уже встаёт. - Адальберто слов Орланы, кажется, даже не расслышал. - Я тебе сейчас принесу листочков арданы, хорошо?

Такое средство всегда помогало, хотя это растение и не числилось среди лекарственных. Когда ещё Орлана носила Риана, она страдала от всех болезней, которые ей только могли прийти в голову. На жалобы Адальберто обычно охотно откликался, внимательно выслушивал и кивал, а через десяток минут приносил несколько сочно-хрустящих салатовых листьев, и Орлана тут же успокаивалась.

Они были совершенно безвредны, и единственное, чем отличались, - забавным вкусом, который мог изменяться, подстраиваться под желания того, кто достал себе пару листочков. Но в этот раз Орлана даже не задумалась над угощением.

- Не во сне. Я видела её, как вас сейчас вижу, - громче произнесла она. Её голос не дрожал - он звенел, как меч, воинственно ударяющийся о щит. - Она была живой, и дыхание - тёплое. Точно помню.

Луксор дёрнул створку окна на себя, и ему в лицо тут же ударил пахнущий осенью ветер. Закачалась лёгкая тюль, и заглянула в комнату ветка вечноосеннего дерева - почти голая, мокрая от ночного дождя.

Рука Адальберто скользнула выше: он зачем-то тронул лоб императрицы. Она недовольно мотнула головой, но и без того было видно: она не бредила, щёки Орланы оставались бумажно-бледными.

- Она тебе угрожала? Хотела убить? - Луксор, оставив окно приоткрытым, опустился на другою сторону кровати. - Где это произошло?

Орлана облизнула губы, пересохшие от частого дыхания ртом.

- Возле старой тронной залы. Нет... ничего такого. Она просила прощения. Потом мы немного поговорили. - Она смотрела на Луксора так просительно, что он почувствовал себя обязанным объяснить сам, чего же она тогда испугалась.

Адальберто накрыл её краем одеяла. Дрожь понемногу унималась. В воцарившуюся минуту молчания стало слышно, как с тихими хлопками гаснут шары белого пламени за окном.

- Мёртвые иногда приходят к нам во сне, - произнёс целитель. - Они хотят попрощаться. Иногда хотят увести за собой. Сабрина не звала тебя?

Орлана мотнула головой, что, наверное, обозначало отрицание, но Адальберто смотрел в сторону, он тёр переносицу, словно там ещё сидели его старые очки.

- Но магия замка должна защищать тебя от таких вещей. Если мёртвые уже могут пробраться сюда, что-то и правда происходит. Послушай, - он снова взял Орлану за подбородок и заставил посмотреть на себя, - я сейчас скажу серьёзную вещь, и ты послушаешь меня ради памяти о твоём отце, хорошо? Не ходи больше по восточному крылу. Если там защита пробита, то здесь она всё ещё сильна. Я не буду тебя спрашивать, что ты там делаешь по ночам, просто обещай мне.

Даже не глядя в лицо Орлане, Луксор понимал, как она мечется, не в силах отказаться от какой-то своей затеи, но Адальберто применил запрещённый приём. Под таким обещанием она просто не смогла бы соврать.

- Обещаю, - наконец произнесла Орлана и опустила глаза.

В комнате стало прохладно, от ночной духоты не осталось и воспоминаний. Утренний ветер нёс полынную горечь и запах прелых, разворошенных листьев.

- Мне нужно найти Аластара, - Орлана шумно втянула холодный воздух, - и проверить склеп.

Аластар выглядел чуть удивлённым. Он сузил глаза, когда смотрел на Орлану, оглядел Луксора с подола мантии и до чёрных волос, стянутых в хвост, но ничего не спросил. Начальник тайной полиции казался каким угодно, только не сонным.

- Моя императрица, я думаю, стоит взять двух воинов.

Орлана на секунду задумалась и кивнула.

Они обратили на себя всеобщее внимание. Раннее утро красило горизонт бледно-розовым цветом, дышало ветром с Сантарина и всхлипывало под ногами лужами от ночного дождя, когда Орлана открыла двери склепа.

Каменная лестница уходила вниз, в темноту. Она коснулась перил и тут же отдёрнула руку: на перилах лежал такой же толстый слой пыли, как и позавчера. Песок под её ногами взвился крошечными смерчиками.

Аластар проскользнул вперёд, оттеснив Орлану к стене узкого коридора, и приманил к себе шар белого пламени. Коридор впереди оказался пуст, только блики света прыгали по каменным стенам, а на полу лежал высохший белый лепесток.

- Моя императрица, разрешите, я пойду первым.

Луксор коснулся Орланиной руки, и она почувствовала, какие же холодные него ладони. Она обернулась: Луксор в задумчивости притронулся к стене, потом потёр испачканные пылью пальцы друг об друга.

Прошедший вперёд Аластар обернулся и кивнул им. Здесь, в подземелье, уже мало осталось от запаха полыни и ветра с реки. Потолок скрывался в темноте, а тонкие, грубо отесанные колонны давили с обеих сторон. Воины следовали за ней шаг в шаг, взяв огненные мечи наизготовку.

Открыть комнату-гробницу не мог никто, кроме императрицы. Когда Орлана прошла вперёд, краем глаза она успела заметить, как Аластар держит кинжал, плотно прижимая лезвие долом к запястью. Каменная плита дрогнула под её шёпотом и пальцами и двинулась в сторону.

Ткнувшись лбом в колонну, Орлана подождала, когда Аластар осмотрит комнату. За секунду до этого она не чувствовала страха, а сейчас ночной ужас нахлынул новой волной: кончики пальцев похолодели, пыль, поднятая сапогами, лезла в горло, попадала в глаза, заставляла щуриться.

- Проходите. - Аластар появился в дверном проёме, освещённый смертельно-бледным светом пламени.

Он подал Орлане руку.

Чувствуя, как за её спиной недовольно вздыхает Луксор, Орлана вошла в комнату. Шар пламени висел высоко, под самым потолком, и в его свете казалось, что лежащая на своём каменном постаменте Сабрина строго хмурится. Её руки были сложены на рукояти узкого меча, а подол красного платья мягкими складками спадал почти до самого пола.

- Что-то не так? - спросил сзади Луксор. Он, оказывается, замер на пороге - не решился войти или не захотел.

Пыль кружилась в белом свете, от неё слезились глаза. Орлана кивнула, глядя в пол, усыпанный сухими лепестками и заметённый нанесённым песком.

- Не так. Эти цветы я позавчера уложила к её рукам. Они не просто сброшены. Их раскрошили в мелкую труху.

Когда они поднялись наверх, редкие солнечные лучи уже согревали голые деревья. Глазам стало больно от дневного света. Луксор потянул Орлану за рукав платья к себе.

- Что ты задумала?

Она дёрнула плечом.

- Ничего пока. Хочу только, чтобы меня научили защищаться. Видимо, на одном убийстве отца вся эта история не закончится.

Потом Орлана ушла в залу, где обычно ставили портал.

- Я выполнил свою часть уговора. - Орден смотрел на неё и дёргал брошь на своей мантии. Ту, что была в виде кленового листа, ту, на которую попала капля её крови не так давно. - Не хочу здесь больше задерживаться.

Орлана всё никак не могла отдышаться. Сидя на полу, она оглядывала, как разметался подол её мантии по чёрному мрамору. Как вычертился узор из капель крови. Пальцам было холодно и больно, они поглаживали мрамор. Нервно рисовали на нём странные знаки.

- Ты забыл о просьбе. - Орлана опустила глаза на сапоги Ордена: заныла от усталости шея. Больше всего ей хотелось лечь прямо на пол и отключиться до тех пор, пока все не забудут, что была такая императрица Орлана, которая никак не могла выучить глупое заклинание мгновенной смерти.

- О, пустые надежды. Я не забыл. - Орден всё никак не оставлял в покое несчастную брошь. Пока Орлана после более или менее удачной попытки сидела на полу, не в силах даже застонать, он нашёл брошь у основания колонны и с тех пор не выпускал. - Я и не собирался просить сразу. Подумаю, пожалуй.

Орлана кивнула, надеясь, что натешившись её беспомощным видом, он уйдёт, чтобы в шелесте сухих степей Малтиля полировать своё самолюбие, но Орден всё ещё стоял над ней, полируя пока что только брошь краешком чёрной мантии.

- Последний раз было не так ужасно, - заметил он, и Орлана поняла, что сейчас удостоилась высочайшей похвалы, - думаю, какую-нибудь букашку убить сможешь.

Она пробила три его щита подряд и сломалась на четвертом. Смерть рассыпалась чёрными осколками, и сколько Орлана после этого не пыталась собрать заклятье воедино, её только било ветром по лицу, волнами силы - по рукам. Она стояла на коленях на мраморном полу и думала, что никогда уже не поднимется.

- Спасибо, - усмехнулась Орлана, и от улыбки заныли разбитые губы.

Орден глянул на выход из залы и тут же потерял к своей ученице интерес.

- Иди. Там тебя, кажется, ищут.

Орлана смотрела в пол и слушала, как всё тише и тише звучат его шаги. Подошвы сапог шептали по мрамору, а в её голове каждый звук отпечатывался болью. С уходом Ордена с залы как будто сдёрнули полупрозрачный полог: отблески витражей стали ярче, эхом по зале разносились шаги и голоса - из-за приоткрытых дверей.

- Моя императрица.

Орлана даже не стала оборачиваться, она и так поняла, кто её искал. Казалось, в голосе Аластара скользит удивление - опять, ещё раз за сегодняшний день. Что же она за императрица такая, которая никак не может действовать по правилам!

- Что с вами? Позвать целителя?

- Не нужно. - Опираясь на его руку, Орлана поднялась и отбросила с лица прилипшую от пота прядь волос. Маска скрывала то, как она морщилась от боли, а длинный подол платья - синяки на коленках, как у маленькой девочки. - Поговорим, только сначала я приведу себя в порядок.

Ещё влажные волосы она зачесала назад, надела другое платье. Губы тронула лекарственной мазью. Стоя перед зеркалом, Орлана рассматривала своё лицо. У Луксора появлялись ямочки на щеках, когда он улыбался. И Риану достались такие же ямочки. А у неё вместо лица была чёрная маска.

Аластар ждал её в приёмной, не превратив её ни во что. Пустая серая комната подёрнулась туманом, когда туда вошла Орлана. Призрачные стены колыхнулись и вдруг стали стенами обычной Петербургской квартиры: уже поблекшие обои, силуэт часов между окнами. Что это были за часы, Орлана помнила плохо, только знала, что часы должны быть обязательно.

- Пойдёмте.

- На неё ничего нет, - сообщил Аластар сразу же, даже не успев уложить на её стол бледно-сиреневый кристалл. Тот покачался, балансируя на тонкой грани под взглядами двоих, и замер.

- Вот демоны, - обречённо откликнулась Орлана.

Она открыла кристалл и скользнула взглядом по повисшему в воздухе тексту. Мэрсайл Эв - поданная Манталата, каста магов природы, родилась, училась, замуж не вышла и поступила на службу в замок.

- Демоны не питаются сдобными булочками, - вздохнул Аластар.

Орлана бросила взгляд на него: начальник тайной полиции смотрел мимо, считал капли дождя, размазанные по стеклу, и поэтично крестил руки на груди.

- Что вы имеете в виду?

- Демоны питаются душами. - Он зябко передёрнул плечами, хотя в комнате было тепло. - Допустим, требуется раскрыть убийство, и перед нами стоят двое вероятных преступников. Только один из них чист, как душа младенца, а другой - уже совершил недопустимое действие. Кого мы обвиним первым?

Орлана провела пальцами по кристаллу. Гладкая поверхность стола отразила её руку, чуть дрожащую, скрытую тёмной тканью платья по самое запястье. По самое бледное, украшенное тонкой полоской не смывшейся крови запястье. Осколки солнечного пера, которое хрустнуло в её руках вчера, так и валялись, скрытые за стопкой бумаг.

- Чистого. Потому что таких не бывает, - откликнулась она.

Она вздрогнула, когда Аластар подхватил кристалл со стола. И вот он уже упирался локтем на подлокотник, заглядывал в глаза Орлане - изучающе, холодно, требовательно.

- Только отдайте приказ, моя императрица.

Колотил в окна дождь, как сотня военных барабанов. Из-за него не было видно даже сада, косые струи исчеркали небо.

- Хорошо. Ищите. Ищите любые мелочи. Иначе мы окажемся в самом настоящем тупике.

Идриса она нашла в саду, когда закончился дождь. Маг времени удобно устроился на толстой ветке вечноосеннего дерева, привалившись спиной к стволу и болтая одной ногой в воздухе. Фиолетовая накидка сбилась на сторону, а край брючины был насквозь мокрым. Скрывшись в дальнем углу сада, он развлекался тем, что извлекал из флейты жуткие, загробные звуки.

Подошедшей императрицы он как будто и не заметил. Орлана сошла с дорожки и прямо по ковру из примятых дождём листьев, приблизилась к дереву.

- Дышишь свежим воздухом?

Ветер, пробившийся через переплетение голых чёрных ветвей, и правда пах замечательно: далёкими, ещё плодоносящими садами.

Трудно было сказать, услышал её Идрис или нет. Он кивнул - как будто бы - но, может быть, просто откинул с лица прядь волос. Особо пронырливая золотая цепочка щекотала ему скулу. Но он перестал терзать флейту.

- Помнишь, вчера мы договорились? - Орлана потёрла ещё ноющую шею. - Может, спустишься, о, всевышний?

Идрис не ответил, он даже не спрыгнул с дерева, тряся волосами и забрызгивая её, как мокрый пёс. Он даже не улыбнулся.

- Слушай, либо ты отвечаешь, либо я начну полагать, что ты умер. - Орлана опёрлась на влажный, шершавый ствол дерева и попробовала заглянуть магу в лицо.

- Ну, - выдал он неохотно и оглядел свою флейту.

Впрочем, сообразить ещё одну тоскливую похоронную мелодию не смог: Орлана стукнула по дереву кулаком.

- Я о возвращение в прошлое.

Идрис сощурился, глядя в небо, а потом тем же самым взглядом смерил её, как будто пытался понять, будет ли ещё дождь или нет. Выйдет из себя императрица или решит не пачкаться об местного сумасшедшего.

- Между прочим, это запрещено кодексом магов времени, - кривя губы, заметил он.

Издевался - сомнений быть не могло. Никакого кодекса магов времени не существовало, Орлана, конечно, знала, что у них есть свои, какие-то особые, неписаные правила, но ещё вчера Идриса они мало волновали.

Она почувствовала, как начинают дрожать уголки губ, и уставилась под ноги. Листья уже чернели, мокрые, они долго хранили следы тех, кто шёл по ним. На носок её сапога прилип крошечный красный лепесток.

- Тогда я пойду. Всего доброго.

Смотрел ли Идрис ей в след, она не мечтала узнать. Стражи перед входом в замок с её приближением молча склонили головы.

Орлана еле добралась до кровати, и сил уже хватило только на то, чтобы отбросить покрывало. Ей хотелось видеть только темноту перед глазами и слушать, как бьются в окно ветки дерева. Голова гудела, как высоковольтный провод, какие она видела над полями с люцерной, ещё в мире людей. В детстве она бродила по полям в надежде найти зайца или ёжика, то и дело путалась в развязавшихся кроссовочных шнурках и спотыкалась о кротовьи кучки, а по возвращению домой получала холодный и злой упрёк от мамы.

Там у дороги валялась сбитая машиной кошка, щерившая в небо пожелтевшие клыки. Там, когда Орлана уставала, она садилась прямо на землю и искала в траве мелкие белые цветы-звездчатки. Ей казалось, говорили: они могут защищать от любого зла.

Орлана пыталась вспомнить ещё что-то из того отрезка времени, но ни школы, ни зимы с засыпанными по самые крыши крошечными домиками не всплывало в памяти. Перед глазами вставали только эти поля, подступающие прямо к пригороду Петербурга, где над сухими от жары тропинками вились жирные сизые мухи. Их приходилось отталкивать руками, чтобы не лезли в лицо.

Там мама однажды разбила термос. Они шли куда-то, помнилось только, что было невесело, и из придорожной рытвины прямо на грунтовую дорогу выскочил всамделишный заяц. Вместо того чтобы обрадоваться - она ведь так долго его искала - Орлана испугалась. Она дёрнула маму за руку, и та от неожиданности выронила сумку.

Проходя по этой дороге снова и снова, Орлана каждый раз оглядывалась на зеркальные осколки, блестящие на солнце тысячей искр. Только потом она поняла, почему так невесело было идти по растрескавшейся от сухости дороге: за отступившим в сторону холмом торчали мраморные обелиски, засыпанные сухими листьями акаций. Там было кладбище, на котором похоронили бабушку.

Пальцы всё ещё пахли её духами. Как бы он ни старался смыть запах дождевой водой. Намокли волосы, дохлой крысой повис на плече край накидки, в лужах заплескались ливневые демоны. Но запах ещё жил.

Она говорила, будто бы разлюбила эти духи, сунула их в самый дальний угол ниши и забыла, а на самом деле край её мантии ещё хранил их аромат. Когда две маслянистые капли упали Идрису на пальцы, он и не надеялся, что запах продержится так долго.

Альмарейн устрашал его грозой, сталкивались в небе тучи из серого камня. Последний раз он был здесь уже очень давно, и тоже в непогоду - в январе. Заглядывал в замок ненадолго, но вполне хватило, чтобы запомнить её пряный аромат. Тогда цветами вишни пах краешек её свадебного платья.

В мраморных чёрных панелях залы сотни раз мелькала её тень. Она кружилась и замирала на мгновение, чтобы поймать взглядом своё отражение - с чуть растрепавшимися волосами, с радостной улыбкой. Первый раз - в скользящем по полу платье.

Неодобрительно качала головой Ишханди: ей, и не только ей одной, свадебное платье казалось слишком скромным, но Орлана была безумно хороша именно в таком. Чуть больше лоска, и она превратилась бы из маленькой императрицы в куклу, каких коллекционирует Ольвэ - а тот охотно принял бы такой чудной экземпляр.

Но вот даже Ишханди улыбнулась и шагнула к Орлане, чтобы мазнуть по её виску каплей духов. Цветущая восточная вишня сломила январь, и тот заплакал холодным мокрым снегом - на подставленные ладони Идриса.

В лужицах собиралась мутная талая вода, и нахохленные серые птички устроились на изгороди императорского сада. А на аллеях зажигались шары белого пламени, много шаров. Куда больше, чем обычно, ведь намечался праздник.

Идрис сидел на ветке дерева, сам нахохлившись от холода, вокруг чирикали эти пернатые. Он глядел в высокие, ярко освещённые окна залы и не замечал, как текут по спине вниз холодные капли талого снега. Флейта молчала в его руках.

Когда к Орлане подошёл муж и обнял её за талию, Идрис неловко прыгнул вниз. Спугнул притаившихся в ветвях пташек, сам упал на колени в платиновый, сырой снег. И никогда больше не возвращался в Альмарейн до этого октября.

Орлана очнулась от звука шагов: по комнате ходил Луксор, вздыхал, присаживался на край кровати и снова поднимался, чтобы ещё раз измерить комнату шагами. Она открыла глаза.

За окном висело такое же серое небо, и было не понять - то ли ещё день, то ли уже вечер.

- Любимая, - осторожно позвал Луксор.

Орлана перекатилась на другой бок, чтобы встретиться с ним взглядом, попыталась потереть щёку, но ткнулась пальцами в бархатистую ткань маски. Ладони по-прежнему саднило, да и вообще казалось, что ныла каждая мышца.

- Ты не спишь? - Он шагнул к кровати и уложил рядом с Орланей белый свёрток размером с новорождённого ребёнка.

- Я и не спала. - Она приподнялась на локте. - Это что?

- Бомба замедленного действия, - откликнулся Луксор с похоронным лицом. - Прости, я шучу. Это просил передать тебе Ольвэ. Аластар его уже проверил на всякие неприятные эффекты, ничего не нашёл. Просто кукла.

Орлана отогнула край обёртки из белого шёлка, и из-под него выглянуло человеческое лицо. Фарфорово-белое лицо в окаймлении чёрных волос. Она секунду медлила, опасаясь прикоснуться: кукла была сделана так искусно, что перепутать её с живым человеком - простительная ошибка.

Луксор замер перед ней, а Орлана осторожно вынула куклу из свёртка и уложила себе на колени, расправила складки на подоле алого платья. Кукла бессмысленно улыбалась ей в ответ, а на её хрупких ключицах лежал блик солнечного света.

- Посмотри, я схожу с ума? - Она дёрнула Луксора за край мантии. - Она тебе кого-нибудь напоминает?

Он сел рядом, подтянул к себе куклу. Согнул и разогнул её руку в шарнирном суставе. Кукла смотрела внимательно и отрешённо, будто рассматривала свои собственные грёзы о кукольном мире.

- Нет, как будто бы. - Он поправил концы широкого чёрного пояса - уложил их точно рядом, красивой буквой 'Л'.

- Это же Сабрина. - Орлана схватила куклу за талию, отстранила от себя на длину вытянутой руки. Когда черты стали чуть хуже видны, сходство проступило: чёрные глаза показались насмешливо прищуренными, а свет заиграл в её волосах, делая их настоящими.

Луксор помолчал и не очень уверенно кивнул.

- Словно бы похожа. Но я недолго был с ней знаком. Что ты подозреваешь?

Бросив куклу на кровать, Орлана резко поднялась. Перед глазами едва не поплыли круги, но она отошла к платяному шкафу и только там позволила себе опереться на стену.

- Да, и правда, что уж тут подозрительного. Смотри, я не знаю, каким образом убили отца. Даже не знаю, когда это сделали. Но будем исходить из того, что есть.

Она изо всех сил сжала переносицу, пытаясь унять боль в глазах.

- Есть... есть Ишхнади. Она довольно сильный маг, глава касты. У нас нет доказательств против неё, но у неё есть мотив.

- Подожди. - Луксор приподнялся, чтобы помочь ей, но Орлана только неопределённо махнула рукой. - О каком мотиве ты всё время твердишь? Что получила Ишханди после смерти императора? Императрицей ей не стать, даже если она перебьёт ползамка.

Круги перед глазами постепенно потухли, и Орлана обернулась к окну: на дорожках парка лежал густой серый туман. Как и в первый день. Ничего не изменилось.

- Дело не в императрице. Я просто знаю, что они поссорились.

- Да ты преувеличиваешь. - Луксор покачал головой. Он был занят тем, что усаживал куклу на край постели: шарнирные руки и ноги легко принимали любые позы. - Ну, может, и была размолвка. Но не до убийства же, честное слово.

Кукла была усажена и теперь тоже участвовала в разговоре. По крайней мере - сверлила Орлану подозрительным взглядом, как у следователя.

- Ссора была, - упрямо повторила Орлана, прижимаясь затылком к прохладной стене. - И обрати внимание, как она чуть зубами в меня не вцепилась, чтобы я только разрешила упокоить душу отца.

- Мне кажется, весь Совет цеплялся.

Орлана издала сдавленный стон и стукнулась затылком о стену. В голове загудело.

- Весь Совет. Но она кричала громче. Давай ты просто выслушаешь меня. У меня осталось совсем мало времени на расследование.

- Ну хорошо. - Луксор повернул головы куклы к себе и поиграл с ней в гляделки.

Кукла победила, и он с тяжёлым вздохом откинулся на кровать.

- Ишханди - это один. Два - лорд Ольвэ. У него есть и мотив: развалит империю и стрясёт с малолетней императрицы себе привилегий. Тем более что он уже попался на попытке убийства. И потом, мы почему-то априори принимаем, что Ишханди в плане отравления Эрвина - так, случайный прохожий. Что, если она всё знала?

Луксор согласно помычал в ответ.

- Только при чём тут Сабрина?

- Это психическая атака. Когда я окончательно раскисну, меня даже убивать не надо будет. Теперь эта кукла. Думаешь, он прислал мне подарок от чистого сердца? - Орлана повернулась к стене и прижалась к ней лбом. От прохлады боль чуть притупилась. - А это не мог быть намёк на ту ночь? Вроде - помнишь, как к тебе приходила мёртвая подруга? Не страшно?

В комнате совсем стемнело, но Луксор не зажигал огненных шаров. Орлана тоже не торопилась. Она стояла, уткнувшись в драпировку, и слышала, как шуршат об оконное стекло ветви дерева.

- Во всей этой версии есть только один минус. - Она оторвалась от стены и проплелась к кровати.

Луксор приподнял голову и взглянул на прилёгшую рядом - тоже поперёк кровати - Орлану.

- Убийство отца, воскрешение Сабрины... это слишком даже для самого сильного мага. Такие вещи... я не могу понять, как это вообще было сделано. Как один раз сказал Аластар - сверхмагия.

Кукла сидела на постели и таращила на них бессмысленные глаза.

- Но перед тем как Орден убил Азира, все тоже твердили, что убить мага времени невозможно, - отозвался Луксор.

Орлана перевернулась на бок и уткнулась ему в плечо. Его мантия пахла нежно и по-домашнему - кленовыми листьями ранней осенью. Луксор провёл рукой ей по волосам, привычным жестом заправил прядку ей за ухо, откуда прядка тут же выскользнула.

- Когда я жила в мире людей, - тихо сказала Орлана, - я даже не думала, что для магов есть что-то сверхъестественное.

- Нет, ну вы только послушайте! - Адальберто в сердцах встряхнул чуть помятым листом бумаги. - Меня это умиляет.

Они втроём собрались за вечерним чаем: Орлана сидела над чашкой, уронив голову на подставленные ладони, Луксор хрустел печеньем, черкая на контрольной работе кого-то из студентов, а Адальберто рассматривал блёклую листовку и наконец решил рассказать о своих наблюдениях всем.

Орлана подняла голову. Сознание ещё мутилось, как будто бы она беспробудно спала всю ночь и весь день, да и сейчас мечтала только о том, чтобы уронить голову на подушку.

- Что? - оторвался от стопки контрольных Луксор.

- Да послушайте, послушайте. - Адальберто опустил листок на стол и прихлопнул его ладонью с такой силой, будто тот пытался улететь. Тёмная гладь чая в чашке Орланы дрогнула. - Так, это неинтересно... а, вот. Вчера полиция императрицы арестовала лорда Ольвэ, поставленного наместника Тарамна. Его абсолютно безосновательно обвинили в попытке убийства одного из членов Совета.

Адальберто неопределённо взмахнул рукой.

- Нужно ли говорить, что на его место уже определён другой маг! Такой, который не посмеет и слова сказать против императрицы. Единственная вина Ольвэ в том, что он пытался добиться лучшей жизни для своей страны. У нас отобрали экономическую независимость, отобрали правителя. Но что дальше? Определят в рабство? Заставят забыть наших предков?

- Этого и стоило ожидать, - вздохнула Орлана, наблюдая за отражениями огненных шаров в чае. - Погалдят и успокоятся.

В этой обеденной зале было по-зимнему: гроздьями под потолком висели шары белого пламени, их бледный свет скользил по складкам новогодне-зелёных драпировок. Окна выходили не на город, а на Сантарин, который вился далеко впереди почерневшей от ночи лентой. Если бы не блики лунного света на его глади, его было бы и не различить между тёмным небом и покрывшейся листьями землёй.

Луксор погладил Орлану по руке.

- Ты правильно поступила. Скользкий тип этот Ольвэ.

Он вернулся к своим контрольным, а она заглянула ему через плечо: ни один из исписанных разномастными почерками листов не остался без исправлений.

- Двоечники, - почувствовав её взгляд, откомментировал Луксор. - Потом на экзамене будут ныть, что учили. Как ты себя чувствуешь?

Она обожгла чаем губы и решительно отодвинула его в сторону.

- Наверное, выпью снотворное и лягу. Я сегодня уже ни на что не способна.

Она не сразу обратила внимание на вошедшего, а он не решался объявить о себе. Первым голову поднял Адальберто и близоруко сощурился, глядя на входную дверь. Зрение его не подводило, просто сказалась привычка. Точно такая же, как и бесконечное потирание переносицы, будто на ней ещё сидят прямоугольные очки без оправы.

- Ваше величество, - прозвучал чуть охрипший голос.

Орлана поднялась. Она так и не смогла запомнить, как же звали её нового секретаря, но говорил он всегда чуть хрипло - волнение или застаревшая простуда. Она не думала, что он до сих пор в замке.

- В чём дело?

- Вас вызывают на связь. - Он, извиняясь, развёл руками. - Из Малтиля.

Луксор тоже понял, кто это мог быть, и поднял на неё глаза. Орлана мотнула головой.

- Скажите, что я... что вы не смогли меня найти. - Она сощурилась: блики света в чае превратились в звёзды.

- Но сказали, что это очень важно и срочно. - Он не был молод, вовсе нет. И Орлана не знала, что заставляло его вздрагивать от каждого её резкого слова.

Шары белого пламени качнулись под потолком.

- Поговори. - Луксор взял её за запястье, а потому как Орлана ещё нависала над столом, уперевшись в него ладонями, сбросить руку она не смогла.

- Даже если кто-то умер, я этого уже не исправлю. - Она выпрямилась, пальцы Луксора соскользнули. - Скажите, что не смогли меня найти. Я решу этот вопрос завтра.

Секретарь кивнул и удалился. Белое пламя чуть дрожало, словно от дуновения ветра, а за прохладным на ощупь стеклом, вдалеке, блестел под лунным светом Сантарин.