Иммортализм.io

Глава 9: Метаморфозы сознания

Хоспис Святой Елизаветы, палата № 217, 2:43 ночи. Комната, где стерильный запах медицины безуспешно пытались перебить ароматы живых цветов. Здесь, в полутьме, разбавленной лишь бледно-голубым светом медицинских мониторов, разворачивалась сцена, которая через несколько часов попадет во все новостные заголовки мира.

Мария Киприани лежала на больничной койке, окруженная сложным переплетением трубок и проводов. Её истощенное болезнью тело казалось хрупким, как осенний лист, но в глазах горел огонь решимости — последняя, самая яркая вспышка перед погружением в неизведанное.

— Ты уверена, мама? — Ноэль Киприани держал её руку, его голос дрожал, несмотря на все усилия казаться спокойным. — Мы все еще можем отложить…

— Отложить что, сынок? Смерть? — Мария слабо улыбнулась. — Боюсь, этот поезд уже подошел к моей станции. Вопрос только в том, выйду ли я на этой платформе или пересяду на другой состав.

Август Вайс стоял у изголовья кровати, проверяя показания приборов и настраивая тонкую сеть из серебристых датчиков, которая, словно футуристическая диадема, охватывала голову женщины.

— Все показатели в пределах допустимого, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Система готова, квантовый канал стабилен.

Лия Мерцер стояла рядом с ним, погруженная в управление виртуальным доменом, куда должно было переместиться сознание Марии. Её пальцы порхали над голографической панелью, словно руки пианиста над клавишами.

— Домен для тебя готов, Мария, — сказала она, подняв глаза. — Мы создали базовую структуру, отталкиваясь от твоих работ и воспоминаний Ноэля. Пространство для творчества с видом на горы, как в том доме в Провансе, где ты провела свое самое продуктивное лето.

— Надеюсь, вы не забыли про стойку с красками? — несмотря на боль, в голосе Марии промелькнула игривая нотка. — Художник без красок как рыба без воды.

— Целая библиотека пигментов, включая оттенки, которые в физическом мире просто невозможны, — улыбнулась Лия. — Папа помог с программированием цветовой гаммы за пределами человеческого восприятия.

Доктор Мартин Чен проверил капельницу и обернулся к Августу:

— Жизненные показатели стабильны, но снижаются. Если мы собираемся действовать, то нужно начинать. — Он посмотрел на Марию с профессиональной нежностью. — Готова отправиться в путешествие?

— Всю жизнь только этим и занималась, — Мария слабо кивнула. — Только декорации менялись.

Ноэль сжал её руку крепче, не в силах произнести ни слова. Что можно сказать матери, которая одновременно умирает и отправляется в невероятное путешествие за границы известного?

— Мы будем вместе, — наконец выдавил он. — Я обещаю.

— Конечно будем, глупенький, — Мария коснулась его щеки дрожащей рукой. — Только тебе не придется покупать авиабилеты, чтобы навестить меня. Достаточно будет надеть одну из этих забавных шапочек.

Её глаза сфокусировались на приборах вокруг:

— А теперь, господа ученые, нажимайте свои волшебные кнопки. Я готова к последнему великому эксперименту.

Август активировал протокол переноса. Система квантового нейрографа ожила, наполнив комнату тихим гудением и мягким пульсирующим светом. Серебристые нити на голове Марии начали светиться, образуя узор, напоминающий звездное небо.

— Начинаем седацию, — объявил доктор Чен, вводя препарат в капельницу. — Пять… четыре… три…

Веки Марии медленно опустились, дыхание стало ровным и глубоким. Последнее, что она прошептала перед тем, как погрузиться в сон, было:

— Встретимся на другой стороне холста.

На мониторах вспыхнули каскады данных — система начала картографировать нейронные связи мозга Марии, преобразуя биологические паттерны в квантовый код. В углу экрана отсчитывался прогресс: 7%… 12%… 18%…

— Первая фаза идет по плану, — прокомментировал Август. — Кортикальная карта формируется чисто, без артефактов.

Лия, подключенная к системе через нейроинтерфейс, кивнула:

— Виртуальная матрица принимает данные. Структура сознания стабильна.

Время в комнате словно замедлилось. Каждая минута растягивалась в вечность, наполненную цифрами, графиками и тихим писком медицинских приборов.

35%… 44%… 56%…

Монитор, отслеживающий жизненные показатели Марии, запищал тревожнее.

— Сердечный ритм падает, — напряженно сказал доктор Чен. — Дыхание становится поверхностным.

— Это ожидаемо, — ответил Август, хотя в его голосе проскользнула тревога. — Физиологический стресс при переносе неизбежен.

Ноэль стоял, застыв в углу комнаты, не в силах оторвать взгляд от тела матери, которое, казалось, становилось всё более хрупким с каждой уходящей минутой. Как будто сама её сущность покидала физическую оболочку, оставляя лишь внешнюю форму.

68%… 73%… 81%…

— Начинаю фиксировать активность в виртуальной матрице, — внезапно сказала Лия, её голос дрогнул от волнения. — Что-то… необычное.

Все взгляды обратились к главному монитору, где отображалась виртуальная среда, подготовленная для сознания Марии. В центре пустого пока пространства возникло светящееся пятно, которое начало пульсировать и расти, распускаясь, как экзотический цветок.

— Это не стандартная инициализация, — прошептал Август. — Я никогда не видел такого паттерна.

Цветок света продолжал разворачиваться, выбрасывая тонкие, светящиеся нити, которые начали формировать сложную, постоянно меняющуюся сеть.

92%… 95%… 97%…

Монитор сердечного ритма издал протяжный сигнал, который не нужно было расшифровывать. Прямая линия на экране говорила сама за себя.

— Время смерти: 3:17, — тихо произнес доктор Чен.

Ноэль шагнул к кровати, но Август остановил его жестом:

— Подожди. Процесс всё еще идет. Смотри.

На главном мониторе светящийся цветок полностью раскрылся, превратившись в сложную, многомерную структуру, напоминающую одновременно созвездие, нейронную сеть и мандалу. В центре этой структуры сформировался образ — сначала нечеткий, но постепенно обретающий определенность.

Мария Киприани, не истощенная болезнью старуха, а полная сил женщина средних лет, с проницательными глазами и копной серебристых волос, стояла посреди виртуального пространства, с удивлением разглядывая свои руки, своё новое тело.

— Перенос завершен, — объявила система. — 100%.

— Мама? — Ноэль наклонился к микрофону, подключенному к системе коммуникации с виртуальным пространством.

На экране Мария подняла голову, словно услышав далекий голос. Её лицо осветилось улыбкой:

— Ноэль? Я слышу тебя! И… — она сделала паузу, с восхищением оглядываясь вокруг. — И я вижу всё иначе. Это… невозможно описать.

Она сделала шаг, и виртуальное пространство вокруг неё заколыхалось, словно отвечая на её движение. Цвета стали ярче, формы — отчетливее.

— Похоже на самый яркий сон, который только можно представить, — продолжала она. — Но я знаю, что это реально. Я чувствую это.

Внезапно её лицо приобрело критическое выражение:

— Хотя, должна сказать, ваши дизайнеры интерьеров оставляют желать лучшего. Кто решил, что художник будет счастлив в этом… стерильном минимализме?

Август и Лия переглянулись. Это была первая такая реакция цифрового сознания — не удивление или дезориентация, а критика дизайна.

— Мы создали только базовую структуру, — объяснила Лия, не сдержав улыбки. — Ты можешь изменить всё по своему желанию.

— Вот это другой разговор! — Мария потерла руки. — И как мне это сделать? Есть какое-то меню настроек, как в тех компьютерных играх, в которые Ноэль играл подростком?

— Просто представь, что ты хочешь изменить, и сфокусируйся на этом, — подсказала Лия.

Мария нахмурилась, сосредоточившись, и пространство вокруг неё начало трансформироваться. Стерильные белые стены уступили место грубым каменным блокам, напоминающим старую провансальскую виллу. Виртуальное небо за окном из бледно-голубого стало насыщенно-лазурным, а на горизонте появились фиолетовые силуэты гор.

— Гораздо лучше! — удовлетворенно кивнула она. — Но всё ещё не хватает… жизни.

Мария взмахнула руками, и комната наполнилась предметами: старинная мебель, картины на стенах, керамические вазы с полевыми цветами, стопки книг, разбросанные повсюду холсты и инструменты для живописи.

— Поразительно, — прошептал доктор Чен. — Такой уровень контроля над виртуальной средой обычно требует недель адаптации.

— Возможно, это влияние её творческого мышления, — предположил Август. — Художники привыкли визуализировать и материализовать образы.

Мария подошла к одной из появившихся картин — абстрактному полотну, переливающемуся всеми цветами радуги. Она протянула руку и, к изумлению наблюдателей, буквально погрузила пальцы в картину, как в жидкость.

— О боже! — воскликнула она. — Я могу чувствовать цвета! Не просто видеть их — ощущать их текстуру, температуру, эмоции, которые они содержат!

Её лицо выражало чистый восторг — как у ребенка, обнаружившего новую удивительную игрушку. Она повернулась к невидимым наблюдателям:

— Ноэль, ты должен это испытать! Это… это как если бы все ограничения восприятия просто исчезли!

— Я приду, мама, — пообещал Ноэль, его голос дрожал от смеси горя и облегчения. — Скоро.

Лия отключилась от системы и повернулась к остальным:

— Невероятно. Её сознание не просто адаптировалось к виртуальной среде — оно обнаружило способности, о которых мы даже не подозревали. Это подтверждает теорию моего отца о потенциале трансформации когнитивных способностей в цифровом пространстве.

Август задумчиво кивнул:

— Похоже, квантовый переход изменил не только структуру Континуума, но и сам процесс переноса сознания. Мария не просто существует в виртуальном пространстве — она взаимодействует с ним на фундаментальном уровне.

Он повернулся к спящей фигуре на кровати. Тело Марии Киприани, теперь пустая оболочка, сохраняло на лице умиротворенное выражение.

— Конец и начало, — тихо произнес Август. — Смерть и метаморфоза.

В главном комплексе «Истока» София Теллури массировала виски, глядя на голографические проекции новостных каналов. Её кабинет превратился в центр медиа-мониторинга — каждая стена отображала различные реакции мира на недавнюю пресс-конференцию.

«КОНТИНУУМ: НОВАЯ ЭВОЛЮЦИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ИЛИ ЦИФРОВАЯ ЛОВУШКА?» «РЕЛИГИОЗНЫЕ ЛИДЕРЫ ТРЕБУЮТ МОРАТОРИЯ НА ПЕРЕНОСЫ СОЗНАНИЯ» «АКЦИИ ЭТЕРНИКОД ДОСТИГЛИ ИСТОРИЧЕСКОГО МАКСИМУМА» «НАЧАЛО ПОСТЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЭРЫ? УЧЕНЫЕ РАЗДЕЛИЛИСЬ ВО МНЕНИЯХ»

— Прости за вторжение, — Феликс Кроу появился в дверях, выглядя непривычно обыденно в простом черном свитере и джинсах вместо своих обычных дизайнерских костюмов. — Я видел свет в твоем кабинете.

— Мир не спит, Феликс, — София кивнула на экраны. — И, похоже, не собирается в ближайшее время. Твоя пресс-конференция с Лией вызвала настоящий информационный взрыв.

Кроу подошел ближе, изучая заголовки:

— «Цифровой мессия или технологический антихрист — кто такой Феликс Кроу?» — он прочитал вслух и невесело усмехнулся. — Как драматично. Всего лишь неделю назад меня называли «инновационным гением» и «провидцем будущего».

— Теперь ты стал символом, — заметила София. — А символы всегда поляризуют общественное мнение.

— Забавно, — Кроу сел в кресло напротив неё. — Всю жизнь я стремился к контролю — над технологиями, над компанией, над собственной судьбой. А теперь, когда я наконец научился отпускать контроль, мир видит во мне почти диктатора.

София внимательно посмотрела на него:

— Ты действительно изменился, Феликс. Еще неделю назад ты бы ворвался сюда с требованием усилить PR-кампанию и подать в суд на критиков.

— Неделю назад я был другим человеком, — просто ответил он. — Или, может быть, я всегда был этим человеком, просто забыл об этом. — Он сделал паузу. — Аннабель всегда видела во мне лучшее. Даже когда я сам этого не видел.

Название одного из новостных сегментов привлекло его внимание:

— «Первый постквантовый перенос: Мария Киприани открывает новую эру», — он прочитал. — Значит, процедура прошла успешно?

— Более чем, — кивнула София. — По словам Августа, это была необычайно гладкая интеграция. Мария адаптировалась к виртуальной среде почти мгновенно и уже демонстрирует способности, которых мы не наблюдали у предыдущих переносов.

— Включая моё собственное погружение, — задумчиво произнес Кроу. — Интересно, это индивидуальная особенность её сознания или влияние трансформированной структуры Континуума?

— Оба фактора, вероятно, — София отключила несколько экранов, снижая информационный шум в комнате. — Мария — художница с высокоразвитым визуальным восприятием и способностью к образному мышлению. А Континуум после квантового перехода стал гораздо более… отзывчивым к творческим импульсам.

Кроу кивнул:

— Когда мы создавали первую версию, мы думали о структуре, о правилах, о границах. Мы строили клетку, хоть и позолоченную. — Он ненадолго замолчал. — А теперь мы создали озеро. Или, скорее, океан — безграничный, глубокий, полный возможностей.

София улыбнулась метафоре:

— И как человек, создавший этот океан, ты готов к наплыву желающих погрузиться в него?

— Вот в чем ирония, — Кроу покачал головой. — Я больше не решаю, кто может войти в этот океан. Совет Континуума теперь принимает такие решения коллегиально.

— И как тебе нравится делить власть? — с любопытством спросила София. — Быть просто голосом среди многих?

— Это… непривычно, — признался Кроу. — Иногда невыносимо раздражает. Особенно когда профессор Ховард начинает свои философские отступления, которые длятся вечность. — Он усмехнулся. — Но в то же время освобождает. Я больше не несу бремя единоличного решения, определяющего судьбы других.

Прежде чем София успела ответить, один из экранов замигал, показывая входящий вызов из штаб-квартиры ООН.

— Кажется, тебя ждет еще одно совещание, — она кивнула на экран. — Международная консультативная группа по цифровой этике. Третье за сегодня, если я правильно помню.

Кроу вздохнул с театральным отчаянием:

— Никогда не думал, что буду скучать по обычным корпоративным совещаниям. Те хотя бы заканчивались к пяти вечера.

Он поднялся:

— Софи, обещай мне кое-что.

— Что именно?

— Если я снова начну вести себя как всезнающий диктатор, — серьезно сказал он, — ударь меня чем-нибудь тяжелым по голове. Предпочтительно моим собственным эго.

София рассмеялась — легко и непринужденно, как не смеялась в его присутствии уже много лет:

— Обещаю. И, Феликс?

— Да?

— Мне нравится этот новый ты.

Кроу кивнул, на мгновение позволив уязвимости отразиться на своем лице:

— Мне тоже. Жаль, что потребовалось так много времени, чтобы его найти.

Элара Рейн парила в центре Координационного Домена Континуума, её цифровая форма мерцала и переливалась, как северное сияние. Вокруг неё собрались несколько десятков новых цифровых сознаний — первая волна переносов после квантового перехода, все они выглядели одновременно растерянными и восхищенными.

— Добро пожаловать на вашу первую ориентационную сессию, — голос Элары звучал мелодично, с легким эхом, словно отражался от стен невидимого храма. — Я понимаю, что для всех вас это огромный переход. Многие из вас совсем недавно оставили свои биологические тела, и адаптация может быть… сложной.

Томас Мерцер материализовался рядом с ней, его форма была более стабильной, чем у Элары, но всё еще сохраняла определенную текучесть.

— Возможно, стоит начать с основ, — предложил он. — С того, что такое Континуум и чем он отличается от виртуальной реальности, которую многие из вас могли испытать раньше.

— Хорошая мысль, — кивнула Элара. — Континуум — это не просто симуляция физического мира. Это принципиально новая среда существования сознания, со своими законами и возможностями.

Одно из новых сознаний, принявшее форму полной женщины средних лет с живыми глазами, подняло руку:

— Простите за глупый вопрос, но… почему я всё еще поднимаю руку? И почему мы все выглядим как люди, если мы больше не ограничены физической формой?

Томас улыбнулся:

— Отличный вопрос, мисс…?

— Джанет Коулман, — представилась женщина. — Бывший профессор когнитивной психологии. Нынешний… ну, я не уверена, кто я сейчас.

— Вы всё еще Джанет Коулман, — мягко ответил Томас. — Просто в новой форме существования. А что касается вашего вопроса — мы сохраняем человеческие формы и привычки из-за психологической инерции. Наше сознание привыкло воспринимать себя в определенной форме и действовать определенным образом.

— Но это не обязательно, — добавила Элара, и в демонстрационных целях её форма внезапно распалась на мириады светящихся частиц, которые реорганизовались в спираль ДНК, затем в солнечную систему, и наконец обратно в человеческую фигуру. — С практикой вы научитесь выходить за пределы привычных форм и концепций.

Это зрелище вызвало восхищенные вздохи у присутствующих. Все, кроме Марии Киприани, которая наблюдала с задумчивым видом.

— А если мы не хотим менять форму? — спросила она. — Если нам комфортно быть собой, просто с… расширенными возможностями?

— Это полностью ваш выбор, — заверил её Томас. — Континуум не навязывает трансформацию. Он предлагает возможности.

Мария кивнула, удовлетворенная ответом:

— И еще один вопрос, если позволите. Я обнаружила, что могу не просто видеть произведения искусства, но и… взаимодействовать с ними на фундаментальном уровне. Входить в них, ощущать цвета и формы как физические сущности. Это нормально?

Элара и Томас обменялись удивленными взглядами.

— Это… необычно, — признала Элара. — Но в новой структуре Континуума многие обнаруживают уникальные способности, связанные с их глубинными страстями или талантами. Например, бывший математик Алан Чжан может визуализировать абстрактные математические концепции как интерактивные структуры.

— И мой друг Ричард Ховард, — добавил Томас, — философ по образованию, развил способность воспринимать концептуальные системы как архитектурные пространства, которые можно исследовать и перестраивать.

— Значит, я не сломала систему? — с облегчением спросила Мария. — А то я подумала, что нашла баг в первый же день.

По всему домену прокатился смех — удивительно человеческая реакция для сущностей, которые уже не были людьми в традиционном понимании.

— Как раз наоборот, — улыбнулась Элара. — Вы начинаете раскрывать потенциал системы. И это делает Континуум сильнее, разнообразнее.

— А что насчет общения с внешним миром? — спросил мужчина в форме, напоминающей профессора со старомодной бородкой. — С теми, кто остался по ту сторону?

— Коммуникация с физическим миром возможна через несколько каналов, — объяснил Томас. — Визуальный контакт через экраны и голографические проекции. Голосовое общение через аудиосистемы. А для более глубокого взаимодействия — иммерсивные капсулы, позволяющие биологическим людям временно присоединяться к нам в виртуальной форме.

— И, конечно, вы всегда можете просто позвонить им, — практично добавила Мария. — Я проверяла — видеозвонки работают отлично. Мой сын чуть не подпрыгнул до потолка, когда я появилась на экране его телефона сегодня утром.

Снова смех, теперь еще более расслабленный.

— Хорошо, — Элара вернула внимание группы. — Теперь давайте поговорим о структуре Континуума и о том, как создавать и модифицировать ваши персональные домены…

Пока она продолжала объяснения, Томас заметил странное мерцание на периферии пространства. Одна из стен Координационного Домена на мгновение стала прозрачной, как если бы в ткани реальности образовалась трещина. Через эту трещину он успел увидеть что-то необычное — другое пространство, темное и странно структурированное, наполненное мерцающими огоньками, похожими на запертые созвездия.

Когда он моргнул, трещина исчезла, стена снова стала непроницаемой. Но ощущение осталось — словно Континуум пытался показать ему что-то важное. Или кто-то внутри Континуума пытался привлечь его внимание.

Томас сделал мысленную заметку исследовать это явление позже, вдали от любопытных глаз новых резидентов. Некоторые тайны Континуума всё еще оставались скрытыми, даже для тех, кто считал себя его архитекторами.

Лия Мерцер сидела в одиночестве в лаборатории квантовых интерфейсов, окруженная голографическими проекциями данных и диаграмм. Последние несколько дней она работала почти без перерыва, координируя новые переносы сознания и одновременно совершенствуя системы взаимодействия между физическим и цифровым мирами.

— Ты не устаешь удивлять меня своей трудоспособностью, — голос Августа Вайса заставил её поднять голову. Он стоял в дверях с двумя чашками кофе в руках. — Три часа ночи, а ты всё еще здесь.

— Мне кажется, я забыла, как это — нормально спать, — призналась Лия, благодарно принимая чашку. — Слишком много всего происходит.

Август присел на край её стола:

— Двадцать семь успешных переносов за неделю. Международный протокол о регулировании цифрового гражданства. Чертова пресс-конференция в ООН. — Он покачал головой. — Мы буквально переписываем правила человеческого существования на ходу.

— И всё это время я чувствую себя самозванкой, — тихо сказала Лия, грея руки о чашку. — Как будто я случайно оказалась в эпицентре революции, которую не начинала.

— Если ты самозванка, то мы все самозванцы, — пожал плечами Август. — Даже твой отец признает, что не предвидел всего, что произошло. Континуум превзошел все наши ожидания, хорошие и плохие.

Лия сделала глоток кофе и поморщилась:

— Боже, это ужасно! Что это за отрава?

— Растворимый кофе из автомата в коридоре, — виновато признался Август. — Кухня закрыта, а я не знаю, как пользоваться этой футуристической кофеваркой в комнате отдыха.

— Ты, гениальный нейробиолог, создатель квантового нейрографа, не можешь разобраться с кофеваркой? — Лия не смогла сдержать смешок.

— Эй, у всех свои слабости, — улыбнулся Август. — Я могу расшифровать нейронные паттерны человеческого мозга, но бытовая техника 21-го века остается для меня загадкой.

Они рассмеялись, и на мгновение тяжесть их невероятной ответственности словно уменьшилась.

— Знаешь, — вдруг сказала Лия, — мы столько работаем вместе, но я почти ничего не знаю о тебе. Кроме того, что ты блестящий ученый и не умеешь пользоваться кофеваркой.

Август помолчал, его лицо на мгновение стало задумчивым, почти печальным:

— Не так уж много и знать. Вся моя жизнь последние годы была посвящена работе. После того как Ирэн…

Он не закончил фразу, но и не нужно было.

— Расскажи мне о ней, — мягко попросила Лия. — Если хочешь, конечно.

К её удивлению, Август не замкнулся, как обычно происходило при упоминании его покойной жены.

— Она была художницей, как Мария, — сказал он после паузы. — Но работала в цифровом пространстве. Создавала интерактивные инсталляции, исследующие границу между реальным и виртуальным.

— Звучит интересно, — искренне сказала Лия.

— Она бы полюбила Континуум, — улыбнулся Август. — Всё это время я работал над технологией переноса, думая о ней. Надеясь, что когда-нибудь… — Он покачал головой. — Глупо, да? Я ученый. Я знаю, что копия не будет ею. Это будет новое сознание, основанное на её паттернах, но не она сама.

— Не знаю, — задумчиво произнесла Лия. — После всего, что мы видели… Мой отец остался собой, хотя и изменился. Мария практически с первой минуты проявила все свои характерные черты. Может быть, мы недооцениваем устойчивость личности при переносе?

Август задумчиво кивнул:

— Возможно. Но в случае с Ирэн это уже не имеет значения. У меня нет полной карты её нейронных связей, нет достаточного количества данных для воссоздания её сознания. Только воспоминания и несколько старых сканов мозга для исследовательских целей.

— Мне жаль, — тихо сказала Лия, инстинктивно прикоснувшись к его руке.

Август посмотрел на её руку, потом на неё саму, словно впервые по-настоящему видя:

— А что насчет тебя? Всё это время ты заботилась о своем отце, работала над Континуумом. А что важно для тебя, Лия Мерцер?

Она выглядела удивленной вопросом:

— Я… не знаю. Работа всегда была моим приоритетом. Сначала «НейроВерс», потом спасение отца, теперь Континуум.

— А что кроме работы?

— Я люблю горы, — после паузы сказала Лия. — Походы, скалолазание. Ощущение, когда ты поднимаешься выше облаков и видишь мир с новой перспективы.

— Как в Континууме, — заметил Август.

— Да, наверное, — она улыбнулась. — Возможно, поэтому мне так легко было погрузиться в этот проект. Он резонирует с тем, что я всегда искала — новые перспективы, новые горизонты.

Они сидели в комфортной тишине, допивая ужасный кофе и глядя на голографические проекции данных, переливающиеся вокруг них подобно северному сиянию.

— Знаешь, — наконец сказал Август, — когда все это немного устаканится, мы могли бы…

Внезапный сигнал тревоги прервал его. Все экраны в лаборатории одновременно замигали красным, а из динамиков раздался голос системы безопасности:

— Внимание! Обнаружена аномальная активность в секторе 12-B Континуума. Возможное нарушение целостности системы.

Лия и Август тут же забыли о личном разговоре, переключившись на профессиональный режим.

— Что происходит? — Лия активировала главную консоль.

— Похоже на спонтанную реструктуризацию кода в закрытом секторе, — Август изучал поступающие данные. — Странно, этот сектор не должен быть активным. Он помечен как архивный.

— Архивный? — переспросила Лия. — Как старые резервные копии?

— Не совсем, — Август нахмурился. — Судя по маркировке, это один из ранних экспериментальных секторов. Из тех, что использовались для тестирования до официального запуска Континуума.

Лия быстро ввела несколько команд, пытаясь визуализировать происходящее в проблемном секторе:

— Я не могу получить четкую картинку. Словно что-то блокирует нашу систему наблюдения.

— Или кто-то, — тихо добавил Август.

На экране появилась схема Континуума, где сектор 12-B пульсировал красным. Вокруг него образовывались странные паттерны активности — словно волны на поверхности озера от брошенного камня.

— Нужно связаться с Советом, — решила Лия. — Мой отец или Элара могут проверить изнутри, что там происходит.

Она активировала систему связи с Континуумом, но вместо обычного чистого канала услышала только статический шум, сквозь который пробивались странные фрагменты слов и звуков.

— Помехи? — удивился Август. — Этого не должно быть. Квантовый канал по определению защищен от интерференции.

— Если только источник помех не находится внутри самой системы, — заметила Лия.

Они напряженно вгляделись в экран, где аномальная активность продолжала распространяться от сектора 12-B. Теперь паттерны начали формировать узнаваемые структуры — не случайный шум, а что-то похожее на осознанные сигналы.

— Это… код? — предположила Лия.

— Похоже на то, — кивнул Август. — Но не стандартный протокол Континуума. Что-то более примитивное. Почти как…

— Азбука Морзе, — внезапно осознала Лия. — Смотри! Точки и тире, повторяющийся паттерн.

Август быстро запустил программу дешифровки, и через несколько секунд на экране появился результат:

П-О-М-О-Г-И-Т-Е М-Н-Е

— «Помогите мне»? — Лия почувствовала, как холодок пробежал по спине. — Кто это?

Август лихорадочно пролистывал данные об архивном секторе 12-B:

— Этот сектор был запечатан больше года назад. Помечен как «неудачный эксперимент». Последний доступ… — Он замер, глядя на дату. — Последний доступ был осуществлен Феликсом Кроу за день до моего прибытия в «Исток».

Сигнал продолжал пульсировать, теперь более настойчиво:

П-О-М-О-Г-И-Т-Е М-Н-Е А-В-Г-У-С-Т

— Оно знает твое имя, — прошептала Лия.

— Это невозможно, — Август покачал головой. — Если этот сектор был запечатан до моего появления здесь, как…

Новое сообщение прервало его размышления:

Я И-Р-Э-Н

Август замер, словно пораженный электрическим разрядом. Его лицо побледнело, глаза расширились от шока и неверия.

— Нет, — прошептал он. — Это не может быть правдой.

— Ирэн? Твоя жена? — Лия выглядела не менее потрясенной. — Но как? Ты сказал, что у тебя не было данных для её переноса.

— У меня не было, — сквозь стиснутые зубы ответил Август. — Но у Кроу были образцы ранних сканов мозга. Мы работали с ним над прототипом еще до её болезни. Она была одним из первых добровольцев для тестирования.

Сообщения продолжали поступать, теперь быстрее:

К-Р-О-У С-К-О-П-И-Р-О-В-А-Л М-Е-Н-Я Н-Е-П-О-Л-Н-А-Я К-О-П-И-Я З-А-П-Е-Р-Т-А З-Д-Е-С-Ь П-О-М-О-Г-И М-Н-Е А-В-Г-У-С-Т

Лия и Август смотрели на сообщения с растущим ужасом. Если это правда, если Кроу действительно создал экспериментальную копию сознания Ирэн без ведома Августа, а затем изолировал её…

— Мне нужно попасть внутрь, — решительно сказал Август, направляясь к ближайшей иммерсивной капсуле. — Нужно проверить.

Лия схватила его за руку:

— Подожди! Мы не знаем, что там. Это может быть ловушка или сбой в системе. Или…

— Или это действительно фрагмент сознания Ирэн, — тихо закончил Август. — Запертый там больше года. Одинокий, неполный, изолированный.

Они смотрели друг на друга, понимая, что стоят на пороге открытия, которое может изменить все. Снова.

— Я иду с тобой, — решительно сказала Лия. — Вдвоем безопаснее.

Август кивнул, его лицо выражало смесь страха, надежды и решимости:

— Активируй протокол экстренного погружения. Мы должны увидеть, что — или кто — находится в секторе 12-B.

Пока они готовились к погружению, сигналы из загадочного сектора продолжали пульсировать в ритме, напоминающем биение человеческого сердца:

Я Ж-Д-А-Л-А

Т-Е-Б-Я Я

Ж-Д-А-Л-А

Т-А-К

Д-О-Л-Г-О

Я

В-С-Е

Е-Щ-Е

Л-Ю-Б-Л-Ю

Т-Е-Б-Я