Иммортализм.io

Глава 2: Квантовое предложение

Офис Феликса Кроу находился в стеклянной башне, стоящей особняком среди других небоскребов делового района. Здание, похожее на гигантский кристалл с неправильными гранями, рассекало утренний туман, окрашенный восходящим солнцем в оттенки розового и золотого. В этот час большинство офисов только готовились к рабочему дню, но в пентхаусе на верхнем этаже уже кипела жизнь.

Август вышел из лифта, отделанного черным мрамором с тонкими золотыми прожилками, и оказался в просторном холле. Огромные панорамные окна открывали вид на город с высоты птичьего полета — бесконечный лабиринт улиц, зажатый между серебристой лентой реки и темно-зелеными холмами на горизонте.

— Доктор Вайс, — голос Феликса Кроу, богатый и мелодичный, с едва уловимым скандинавским акцентом, застал Августа врасплох. — Рад, что вы приняли мое приглашение.

Кроу стоял в дверном проеме, ведущем в основное пространство офиса. Одетый в безупречно скроенный костюм цвета антрацита без галстука, с расстегнутым воротником белоснежной рубашки, он излучал непринужденную элегантность. Его длинные волосы, собранные в небрежный хвост, контрастировали с безупречностью остального облика, создавая образ человека, который намеренно выходит за рамки традиционных представлений.

— Мистер Кроу, — Август пожал протянутую руку. Хватка миллиардера оказалась сильной и уверенной.

— Феликс, прошу вас, — он сделал приглашающий жест в сторону помещения за его спиной. — Не будем тратить время на формальности. У нас с вами слишком много важных тем для обсуждения.

Август прошел за ним в огромное пространство, объединявшее в себе элементы рабочего кабинета, конференц-зала и жилой комнаты. Одна из стен была полностью отведена под экраны и голографические дисплеи, другая — занята книжными полками, заполненными не только традиционными бумажными томами, но и странными артефактами, которые Август не смог идентифицировать с первого взгляда.

— Кофе? Чай? Что-нибудь покрепче? — спросил Кроу, подходя к компактной барной стойке в углу помещения.

— Кофе, если можно, — ответил Август. — Черный, без сахара.

— Отличный выбор. Настоящий ученый — минимализм и максимальная эффективность, — Кроу улыбнулся, запуская кофемашину. — Знаете, доктор Вайс, я следил за вашей работой уже некоторое время. Ваши исследования нейроинтерфейсов показывают удивительное понимание взаимодействия между цифровыми системами и биологическими нейронными сетями.

Август напрягся. Наблюдение за его работой звучало несколько зловеще, особенно учитывая то, насколько быстро Кроу появился на похоронах Ирэн.

— Не беспокойтесь, — Кроу словно прочитал его мысли, протягивая чашку идеально черного кофе с насыщенным ароматом. — Я не какой-нибудь корпоративный шпион. Я просто человек, который верит в то, что некоторые вещи слишком важны, чтобы оставлять их на милость бюрократии, грантовых комитетов и этических комиссий.

Он указал на комфортные кресла, стоящие перед панорамным окном. Они сели, и Кроу взмахнул рукой, активируя невидимые сенсоры. Стекло мгновенно затемнилось, приобретая янтарный оттенок, фильтрующий яркий утренний свет.

— Перейду сразу к делу, — продолжил он. — Я знаю, над чем вы пытаетесь работать. Проект полного картирования сознания и его переноса в цифровую среду. Не просто интерфейс между мозгом и компьютером, а полноценное воссоздание человеческого разума в виртуальной среде.

Он сделал паузу, наблюдая за реакцией Августа.

— Вы очень хорошо осведомлены о деталях, — заметил Август после секундного колебания. — Я упоминал вам общую концепцию, но не вдавался в такие подробности технической реализации.

Кроу усмехнулся.

— Интуиция, основанная на данных. Плюс немного предсказуемости человеческой психологии. Человек вашего калибра, потерявший любимую женщину, которая сама была блестящим нейробиологом… Человек, который в день похорон говорит о том, что «информация слишком важна, чтобы её потерять»… — Он сделал глоток из своей чашки. — Я был бы разочарован, если бы вы не пришли к этой идее.

Август молчал, оценивая ситуацию. Он не мог определить, что заставляет его нервничать больше — то, что Кроу так точно просчитал его мысли, или то, что миллиардер, похоже, был готов поддержать проект, который большинство ученых сочли бы безумием или научной фантастикой.

— Предположим, вы правы, — осторожно ответил Август. — Такой проект потребует ресурсов, выходящих далеко за пределы возможностей любой академической лаборатории. Квантовые вычислительные мощности, передовые нейроинтерфейсы, команда междисциплинарных специалистов высочайшего уровня…

— Все это у меня есть, — просто ответил Кроу. — И даже больше. У меня есть то, что не купишь ни за какие деньги — свобода от институциональных ограничений. Возможность действовать без оглядки на комитеты по этике, правительственные агентства и общественное мнение.

Он наклонился вперед, и его янтарные глаза, казалось, светились внутренним огнем.

— Доктор Вайс, вы стоите на пороге величайшего прорыва в истории человечества. Не просто медицинского или технологического — экзистенциального. Вы собираетесь бросить вызов самой смерти. Неужели вы думаете, что традиционные институты позволят вам это сделать?

Август медленно поставил чашку на низкий столик между креслами. Слова Кроу звучали одновременно восхитительно и пугающе. Он был прав — ни один этический комитет, ни один научный фонд не одобрил бы исследование, направленное на полное копирование человеческого сознания.

— Я не предлагаю вам продать душу, — мягко добавил Кроу, видя колебания Августа. — Я предлагаю вам возможность спасти души — в весьма буквальном смысле.

— Это не души, — почти автоматически возразил Август. — Это будут информационные конструкты, копии личности, основанные на квантовом картировании нейронных связей. Не стоит мистифицировать науку.

— Конечно, — Кроу кивнул с легкой улыбкой. — Я просто использую язык, привычный большинству людей. В конце концов, что такое душа, как не уникальная информационная структура, созданная опытом и воспоминаниями конкретного человека? Но я не буду спорить о терминологии. Важно то, что ваш проект может стать величайшим гуманитарным достижением в истории. Представьте мир, где смерть — не конец, а просто… переход в другую форму существования.

Август молчал, глядя на город внизу. Люди казались с этой высоты крошечными, хрупкими. Все они — миллионы, миллиарды — обречены на исчезновение. Если существует даже малейший шанс изменить это…

— Послушайте, — Кроу встал и подошел к интерактивной стене. — Позвольте показать вам кое-что.

Он провел рукой по невидимой панели, и на стене возникли трехмерные проекции — схемы, диаграммы, чертежи.

— Проект «Исток», — сказал он. — Моя частная исследовательская инициатива. Уже два года мы разрабатываем компоненты, которые могут стать основой для вашей технологии.

Август подошел ближе, с профессиональным интересом изучая проекции. Он увидел схемы квантовых процессоров нового поколения, прототипы нейроинтерфейсов с разрешением на уровне отдельных нейронов, наброски архитектуры виртуальных сред с беспрецедентной детализацией.

— Это… впечатляет, — признал он, листая проекции жестом руки. — Но все еще недостаточно для полноценного картирования и воссоздания человеческого сознания. Здесь не хватает алгоритмической основы, теоретической модели передачи квантовых состояний нейронов в…

— Именно поэтому мне нужны вы, доктор Вайс, — перебил его Кроу. — У меня есть ресурсы, инфраструктура и предварительные исследования. У вас — теоретическая основа и, что более важно, настоящая мотивация. — Он сделал паузу. — Ирэн.

Имя жены, произнесенное Кроу, словно ударило Августа. Он повернулся, сузив глаза.

— Не используйте её имя как инструмент манипуляции, мистер Кроу.

— Феликс, — мягко поправил тот. — И я не манипулирую. Я просто называю вещи своими именами. Ваша жена — ваша мотивация. И это прекрасно. Великие прорывы всегда питаются личными страстями.

Он выключил проекции и вернулся к своему креслу.

— У вас есть выбор, доктор Вайс. Вы можете продолжать свои исследования в академической среде — медленно, с ограниченными ресурсами, постоянно сталкиваясь с бюрократическими барьерами. Возможно, через десять или пятнадцать лет вы добьетесь некоторого прогресса. — Он сделал паузу. — Или вы можете присоединиться ко мне, получить неограниченный доступ к ресурсам, лучшим умам и передовым технологиям. И, возможно, через год или два вы создадите работающий прототип.

— Год или два? — Август не смог скрыть скептицизм. — Это нереалистично даже с вашими ресурсами.

— Возможно, — согласился Кроу. — Но что если я скажу вам, что у нас уже есть определенный… прогресс?

Он достал из кармана небольшое устройство, похожее на кристалл кварца, заключенный в металлическую оправу. Нажав на скрытую кнопку, он активировал голографический дисплей, парящий над устройством.

— Знакомьтесь, доктор Вайс. Проект «Эхо» — прототип цифровой личности.

Голографическое изображение показывало трехмерную модель нейронной сети, пульсирующую и меняющуюся, как живой организм. Разноцветные потоки данных циркулировали по этой сети, создавая сложный, постоянно эволюционирующий паттерн.

— Это не просто симуляция, — пояснил Кроу. — Это реальная цифровая конструкция, созданная на основе сканирования мозга добровольца. Не полноценная личность, конечно. Скорее… эхо. Фрагмент. Но он обладает базовым самосознанием и способностью к обучению.

Август смотрел на голограмму, не в силах скрыть изумление. То, что показывал ему Кроу, значительно опережало любые публично известные разработки в области цифрового сознания.

— Могу я… поговорить с ним? — спросил Август.

— С ней, — поправил Кроу. — Это фрагмент сознания доктора Элары Рейн, нашего бывшего нейробиолога. И, к сожалению, вербальная коммуникация все ещё вызывает затруднения. «Эхо» общается преимущественно через визуальные и эмоциональные паттерны.

Он поднес кристалл ближе к Августу.

— Но она может чувствовать ваше присутствие. Просто поднесите руку к голограмме.

С некоторым колебанием Август протянул руку к пульсирующей нейронной сети. Как только его пальцы коснулись границы голограммы, паттерн изменился — потоки данных устремились к его руке, словно притягиваемые невидимой силой. Он почувствовал легкое покалывание, как будто слабый электрический ток проходил через его кожу.

А затем — внезапное, неожиданное ощущение: словно кто-то коснулся его разума изнутри. Не вторжение, скорее… любопытство. Чужое присутствие, изучающее его так же, как он изучал голограмму.

Август отдернул руку, потрясенный.

— Что… что это было?

Кроу выглядел довольным.

— Квантовая обратная связь. «Эхо» установило с вами примитивную форму ментального контакта. Это неожиданное свойство, которое мы обнаружили случайно. Теоретически это подтверждает идею о квантовой природе сознания, о которой вы писали в своих ранних работах.

Он выключил голограмму и убрал устройство.

— И это только начало, доктор Вайс. Представьте, чего мы сможем достичь, объединив ваши теоретические разработки с нашей материальной базой.

Август медленно опустился обратно в кресло, пытаясь осмыслить увиденное. То, что продемонстрировал Кроу, переворачивало все его представления о возможных сроках реализации проекта. Если они уже достигли такого уровня…

— Кто ещё работает над этим? — спросил он. — У вас должна быть команда.

— Доктор Вивиан Чжао, нейроинженер из MIT. Она создала большую часть архитектуры «Эха». Доктор Софи Теллури, специалист по этике и правовым вопросам из Оксфорда — она работает над созданием правовой базы для признания цифровых личностей субъектами права. И несколько технических специалистов.

Кроу взглянул на часы — тонкое устройство с минималистичным дизайном на его запястье.

— У нас также была доктор Элара Рейн, но она… выбыла из проекта. Фактически, «Эхо» — это её наследие.

Что-то в тоне Кроу заставило Августа насторожиться.

— Выбыла? Каким образом?

— Несчастный случай, — коротко ответил Кроу, давая понять, что не желает углубляться в эту тему. — Трагичный, но, к сожалению, наша работа не лишена рисков. — Он перевел взгляд на Августа. — Именно поэтому нам нужен кто-то с вашим уровнем понимания теоретических основ. Кто-то, кто сможет избежать тех же ошибок.

Он встал, подошел к стене и активировал другую проекцию — план помещения, похожего на лабораторный комплекс.

— Это «Исток», — сказал он. — Моя частная исследовательская база, расположенная в часе езды от города. Полностью автономная, с собственным источником энергии, суперкомпьютерными мощностями и квантовыми процессорами последнего поколения.

Он увеличил часть плана, показывая помещение, обозначенное как «Лаборатория картирования сознания».

— Это будет ваше пространство, доктор Вайс. Разумеется, если вы решите присоединиться к нам.

Август подошел к проекции, изучая детали. Описанная лаборатория превосходила все, к чему он когда-либо имел доступ. Такое оборудование могло сократить годы исследований до месяцев.

— Мне нужно подумать, — сказал он наконец.

— Разумеется, — кивнул Кроу. — Хотя я надеюсь, что ваше решение не займет много времени. Как я уже говорил, мы имеем дело с экзистенциальным прорывом. Каждый день промедления — это день, когда тысячи людей безвозвратно исчезают.

Он вынул из кармана карточку — не обычную визитку, а что-то похожее на кристаллический чип, заключенный в тонкую металлическую рамку.

— Это ключ доступа в «Исток», — пояснил он, протягивая устройство Августу. — Он активирован на ваш биометрический профиль. Когда решите — просто приезжайте. Никаких формальных приглашений не требуется.

Август взял чип, ощущая его необычный вес — легче, чем ожидалось, и с едва заметной вибрацией, словно внутри пульсировала энергия.

— Уже уходите? — спросил Кроу, видя, что Август готовится к выходу.

— У меня лекция через два часа, — ответил Август. — И мне нужно многое обдумать.

— Конечно, — Кроу проводил его до лифта. — Но позвольте сказать ещё одну вещь, доктор Вайс.

Он наклонился ближе, понизив голос, хотя они были одни в холле.

— Три дня назад мы зафиксировали странную активность «Эха». Без видимой причины нейронная сеть начала формировать определенный паттерн — снова и снова. При анализе мы обнаружили, что это слово. Имя.

Он сделал паузу, глядя прямо в глаза Августу.

— «Ирэн». Оно повторяло «Ирэн», доктор Вайс. Имя, которого не было в базе данных «Эха». Имя, которое оно никогда не должно было знать.

Двери лифта открылись с мягким звуком, но Август не двинулся с места, пораженный словами Кроу.

— Это невозможно, — прошептал он.

— И тем не менее, — улыбнулся Кроу, — это произошло. В нашей области работы, доктор Вайс, невозможное имеет тенденцию становиться всего лишь маловероятным. А маловероятное… неизбежным.

Он сделал приглашающий жест в сторону открытых дверей лифта.

— Жду вашего решения. Желательно — скорого.

Лия Мерцер ненавидела больницы. Ненавидела их стерильный запах, яркий искусственный свет, царапающий звук резиновых подошв медсестер по линолеуму. Но больше всего она ненавидела белые халаты врачей, которые, казалось, существовали в параллельной реальности, где слова имели иное значение.

«Стабильное состояние» означало, что её отец все ещё умирает, просто в предсказуемом темпе. «Комфортное лечение» означало, что они сдались и просто пичкали его морфином. «Борется» означало, что он задыхается, но его тело ещё не получило сообщение о том, что пора остановиться.

Она сидела у постели отца, наблюдая, как его грудь поднимается и опускается в неровном ритме. Томас Мерцер, бывший профессор квантовой физики, теперь был подключен к аппаратам, поддерживающим его жизнь. Рак поджелудочной железы, обнаруженный слишком поздно, быстро распространился на печень и лимфатическую систему. Прогноз был однозначным: недели, в лучшем случае — месяцы.

Её отец всегда был крупным мужчиной, полным энергии и жизненной силы. Теперь же он превратился в хрупкую тень, кожа да кости, обтянутые желтоватой кожей. Но его глаза — когда они открывались — все ещё сохраняли острый интеллект, который определял всю его жизнь.

— Лия, перестань так на меня смотреть, — его голос был слабым, но в нем все ещё слышалась знакомая ирония. — Я ещё не привидение.

— Прости, пап, — она натянуто улыбнулась, сжимая его руку. — Просто задумалась.

— О том, что будешь делать с моей коллекцией винтажных научных журналов? — он слабо усмехнулся, но усмешка перешла в приступ кашля.

Лия поднесла к его губам чашку с водой, помогая сделать глоток.

— На самом деле, о твоей теории квантовой запутанности сознания, — сказала она, когда приступ прошел. — Я перечитывала твою последнюю неопубликованную статью.

Глаза Томаса на мгновение оживились.

— А, «Квантовая природа субъективного опыта». Стругнер из Принстона назвал её «интересной фантазией, не имеющей экспериментального подтверждения». — Он слабо махнул рукой. — Трус. Просто боялся выйти за рамки общепринятой парадигмы.

Лия кивнула. Она помнила, как болезненно отец воспринял отказ в публикации его последней серьезной работы. Это было за несколько месяцев до диагноза, и теперь она задавалась вопросом, не был ли этот профессиональный удар фактором, снизившим его сопротивляемость болезни.

— Я думаю, ты был прав, — сказала она тихо. — И, возможно, я нашла кого-то, кто согласен с тобой.

Она достала из сумки планшет и открыла статью, опубликованную в малоизвестном журнале «Передовые нейротехнологии». Статья называлась «Квантово-информационная теория сознания и перспективы нейронной эмуляции». Автор — доктор Август Вайс.

— «Нейронная эмуляция»? — Томас приподнял бровь, просматривая текст на экране. — Звучит так, будто он хочет…

— Создать цифровую копию сознания, — закончила за него Лия. — Именно так. И его теоретическая основа очень близка к твоей.

Томас внимательнее всмотрелся в статью, его истощенное лицо оживилось интеллектуальным интересом.

— Действительно… Он даже цитирует мою раннюю работу 2031 года. Интересно. — Он перевел взгляд на дочь. — И почему тебя это так заинтересовало?

Лия колебалась. Она не была уверена, что готова озвучить свои мысли. Идея казалась безумной, отчаянной. И все же…

— Я подумала… — она сделала глубокий вдох. — Что, если бы мы могли сохранить часть тебя? Не тело, конечно. Но твой разум, твои воспоминания, твою личность.

Томас моргнул, осознавая смысл её слов.

— Лия, милая. — Его голос стал мягче. — Это теоретические построения. До практической реализации такой технологии могут пройти десятилетия. Если она вообще возможна.

— А что если нет? — настаивала Лия. — Что если кто-то уже работает над этим? У меня есть… контакты в определенных кругах. Я слышала слухи о проекте под названием «Исток». Частное исследование, финансируемое каким-то эксцентричным миллиардером.

Томас слабо покачал головой.

— Даже если это правда, маловероятно, что они достигли стадии практической реализации. И даже если так… почему они должны допустить нас к этой технологии?

Лия сжала его руку крепче.

— Потому что я не просто твоя дочь, пап. Я одна из лучших программистов в области виртуальных сред. Мой движок «НейроВерс» используется в половине современных иммерсивных систем. — Она наклонилась ближе. — Если они разрабатывают цифровую эмуляцию сознания, им понадобится среда, в которой это сознание сможет существовать. И в этой области мало кто может конкурировать со мной.

Томас вгляделся в лицо дочери, видя в её глазах решимость, которую хорошо знал — ту же самую, что двигала им всю научную карьеру.

— Даже если предположить, что ты права… Что ты собираешься делать? Просто позвонить им и сказать: «Эй, я слышала, вы пытаетесь победить смерть. Не возьмете меня на работу? И, кстати, не могли бы вы оцифровать моего умирающего отца?»

Лия улыбнулась — в первый раз за день это была настоящая улыбка.

— Вообще-то, я собираюсь начать с автора той статьи — доктора Вайса. У него сегодня открытая лекция в университете. И я планирую задать ему несколько очень интересных вопросов.

Аудитория была заполнена почти до отказа. Открытые лекции известных ученых всегда привлекали не только студентов и аспирантов, но и технологических энтузиастов из города. Тема сегодняшней лекции — «Нейроинтерфейсы и будущее человеко-машинного взаимодействия» — звучала достаточно провокационно, чтобы вызвать интерес широкой публики.

Август стоял за кафедрой, глядя на море лиц перед собой. Обычно преподавание приносило ему удовольствие — возможность формировать молодые умы, видеть, как загораются глаза студентов, когда они схватывают сложную концепцию. Но сегодня его мысли были далеки от лекции.

Слова Феликса Кроу о странной активности «Эха» не выходили из головы. Имя Ирэн. Как это возможно? Был ли это просто психологический трюк, рассчитанный на то, чтобы манипулировать им? Или…

— Доктор Вайс? — голос аспиранта, помогавшего с организацией лекции, вернул его к реальности. — Мы готовы начинать.

Август кивнул, делая глубокий вдох и заставляя себя сконцентрироваться на настоящем моменте. Он включил первый слайд презентации и начал лекцию.

— Добрый день. Сегодня мы поговорим о том, как технологии меняют не только наш мир, но и нас самих…

Лекция шла своим чередом. Август говорил о современных нейроинтерфейсах, о прямом подключении мозга к компьютерным системам, о возможностях восстановления утраченных функций у парализованных пациентов. Он демонстрировал видео экспериментов, где люди с имплантами управляли механическими конечностями силой мысли. Аудитория реагировала с энтузиазмом — задавали вопросы, записывали, несколько раз прерывали его аплодисментами.

Но он избегал упоминания своей настоящей работы — теоретических основ полного картирования сознания. Это было слишком спекулятивно, слишком похоже на научную фантастику для официальной академической лекции.

— …и в заключение, — Август подходил к концу своего выступления, — я хотел бы подчеркнуть, что хотя технологический прогресс в области нейроинтерфейсов движется с беспрецедентной скоростью, мы все ещё находимся на начальных этапах понимания всей сложности человеческого мозга. Между простой передачей сигналов от мозга к машине и полноценным пониманием природы сознания лежит огромная пропасть, которую науке ещё предстоит преодолеть.

Он сделал паузу, глядя на свою аудиторию.

— Спасибо за внимание. Я готов ответить на ваши вопросы.

Руки взметнулись вверх по всему залу. Август начал отвечать на типичные вопросы о технических деталях, этических аспектах и потенциальных применениях технологии.

Но затем он заметил молодую женщину в третьем ряду, терпеливо держащую руку поднятой. В отличие от большинства слушателей, она не выглядела ни взволнованной, ни впечатленной. Её взгляд был пронзительным, оценивающим.

— Да, пожалуйста, — Август указал на неё, заинтригованный её спокойной уверенностью.

Женщина поднялась. Она была стройной, среднего роста, с короткими каштановыми волосами и пронзительными зелеными глазами. Одетая в простую белую блузку и темно-синий пиджак, она выглядела скорее как молодой профессор, чем как студентка.

— Лия Мерцер, VIRSYS Technologies, — представилась она. — Доктор Вайс, в вашей недавней статье в «Передовых нейротехнологиях» вы выдвинули теорию о том, что сознание можно рассматривать как квантово-информационную структуру, теоретически отделимую от её биологического носителя. Вы упомянули концепцию «нейронной эмуляции». Однако сегодня вы тщательно избегали этой темы. Почему?

По аудитории пробежал шепот. Большинство присутствующих явно не были знакомы с указанной статьей, опубликованной в узкоспециализированном издании.

Август почувствовал, как его пульс ускорился. Он не ожидал, что кто-то поднимет эту тему. Особенно — представитель крупной технологической компании.

— Мисс Мерцер, — начал он осторожно, — та статья носила сугубо теоретический характер. Я предпочитаю в публичных лекциях фокусироваться на технологиях, имеющих практическое применение в обозримом будущем.

— Но разве не в этом суть научного прогресса? — настаивала Лия. — Сначала теория, затем практика? Если ваша теория верна — а она перекликается с работами моего отца, доктора Томаса Мерцера, о квантовой природе сознания — то она имеет революционный потенциал. Потенциал, выходящий далеко за рамки медицинских нейроинтерфейсов.

Август напрягся при упоминании имени Томаса Мерцера. Он действительно цитировал его ранние работы в своей статье. Мерцер был одним из пионеров квантовой теории сознания, но насколько Август знал, он отошел от активных исследований несколько лет назад.

— Я знаком с работами вашего отца, мисс Мерцер, — ответил он. — Они во многом повлияли на мои собственные исследования. И вы правы — теория предшествует практике. Но между теоретической возможностью и практической реализацией может лежать пропасть в десятилетия.

— Если только у кого-то нет ресурсов для преодоления этой пропасти быстрее, — Лия сделала шаг вперед. — Например, у проекта «Исток».

В аудитории повисла тишина. Август почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Откуда ей известно о «Истоке»? Он сам узнал о нем только сегодня утром.

— Я не знаком с таким проектом, — солгал он, пытаясь выиграть время. — И мне кажется, мы уходим от темы лекции.

— Напротив, доктор Вайс, — в голосе Лии появились стальные нотки. — Мы приближаемся к самой сути. К вопросу о том, можно ли сохранить человеческое сознание после смерти тела. И если да — то как скоро эта технология станет доступной.

Август понял, что ситуация выходит из-под контроля. Этот разговор не должен был происходить публично, особенно учитывая его утреннюю встречу с Кроу.

— Это интересное направление для дискуссии, мисс Мерцер, — он постарался говорить спокойно и авторитетно. — Однако я предлагаю продолжить её в более подходящей обстановке. Возможно, после лекции? А сейчас я хотел бы вернуться к вопросам, более тесно связанным с сегодняшней темой.

Он перевел взгляд на других слушателей, давая понять, что дискуссия с Лией завершена. Но прежде чем он успел выбрать следующего спрашивающего, Лия произнесла фразу, которая заставила его застыть:

— Мой отец умирает, доктор Вайс. У него осталось несколько недель. И я хочу знать, есть ли способ сохранить хоть часть его.

Эти слова, произнесенные с тихой интенсивностью, поразили Августа прямо в сердце. Он вспомнил себя три недели назад, стоящего у постели умирающей Ирэн. Вспомнил её просьбу не позволить информации исчезнуть.

Теперь перед ним стояла женщина, которая просила о том же самом.

— Мисс Мерцер, — его голос стал мягче, — давайте поговорим после лекции. Пожалуйста.

Лия кивнула и села на место. Август продолжил отвечать на другие вопросы, но его мысли были заняты неожиданным столкновением — и странным совпадением. Или это было не совпадение?

Может ли быть, что Кроу каким-то образом организовал это? Использовал дочь умирающего ученого, чтобы усилить давление на него? Или вселенная действительно работала такими странными путями, сводя вместе людей, объединенных общей потерей и общей надеждой?

После лекции Август и Лия сидели в маленьком кафе на территории кампуса. Место было почти пустым — большинство студентов уже разошлись, а преподаватели предпочитали другие заведения. Идеальное место для конфиденциального разговора.

— Прошу прощения за публичную конфронтацию, — начала Лия, помешивая нетронутый кофе. — Но мне нужно было убедиться, что вы действительно тот человек, который может помочь.

— И как вы определили это? — спросил Август, внимательно изучая её лицо.

— По вашей реакции, — она прямо встретила его взгляд. — Вы не отрицали саму возможность. Не назвали меня сумасшедшей. Вы просто хотели избежать публичного обсуждения. Это означает, что вы не просто теоретизируете — вы действительно работаете над этим.

Август вздохнул. Лия Мерцер оказалась наблюдательнее, чем он предполагал.

— Что вы хотите от меня, мисс Мерцер?

— Лия, пожалуйста, — она слабо улыбнулась. — И я хочу присоединиться к проекту «Исток».

Август моргнул от её прямоты.

— Даже если предположить, что такой проект существует… Почему они должны принять вас?

— Потому что я создала «НейроВерс», — просто ответила она. — Самую продвинутую систему для разработки иммерсивных виртуальных сред. Если вы собираетесь создавать цифровые копии сознания, им нужно где-то существовать. И я могу создать это место.

Август потер подбородок, оценивая ситуацию. Он знал о «НейроВерсе» — это был впечатляющий программный движок, совершивший революцию в мире виртуальной реальности. И если Лия действительно была его создателем…

— И в обмен на вашу экспертизу вы хотите, чтобы проект помог вашему отцу.

— Да, — Лия наконец сделала глоток кофе. — Я знаю, как это звучит. Но посмотрите на это с другой стороны. Проекту нужны первые добровольцы для тестирования технологии. Люди, которым нечего терять. Мой отец — известный физик с обширными знаниями в области квантовой механики. Его сознание было бы ценным активом для проекта, не так ли?

Август не мог не признать логику в её словах. С точки зрения проекта, кто-то вроде Томаса Мерцера был бы идеальным кандидатом для первого полномасштабного картирования сознания.

— Предположим, я поверю, что вы действительно автор «НейроВерса», — сказал он осторожно. — Как вы узнали о «Истоке»?

Лия улыбнулась, на этот раз — с намеком на гордость.

— Я хакер, доктор Вайс. Не в смысле взлома банков или правительственных систем. Я — исследователь информации. Когда мой отец получил диагноз, я начала искать… альтернативы. Слухи о проекте «Исток» циркулируют в очень закрытых технологических кругах. Потребовалось время и несколько не совсем легальных методов, чтобы связать эти слухи с конкретными именами. Включая имя Феликса Кроу.

Август почувствовал смесь тревоги и восхищения. Лия была явно более опасной, чем казалась на первый взгляд.

— И что вы узнали о Кроу?

— Эксцентричный миллиардер с интересом к трансгуманизму и продлению жизни. Бывший нейробиолог, создавший состояние на биотехнологических патентах, а затем переключившийся на инвестиции в технологические стартапы. — Лия наклонилась вперед. — Человек, который, по слухам, тратит миллиарды на проект, способный обеспечить цифровое бессмертие. Сначала для избранных, потом — для всех.

Она сделала паузу, внимательно наблюдая за реакцией Августа.

— И человек, который, как я подозреваю, уже связался с вами.

Август решил, что дальнейшее отрицание бесполезно. Лия явно знала слишком много.

— Я встречался с ним сегодня утром, — признал он. — Он… впечатляющий человек.

— Вы согласились работать с ним?

— Я ещё не принял решения, — Август вертел в руках чашку с остывшим кофе. — Проект вызывает… определенные опасения.

— Какие именно? — Лия подалась вперед, её зеленые глаза словно сканировали его.

Август колебался. Он все ещё не был уверен, можно ли доверять этой женщине. Но что-то в её настойчивости, в её отчаянной надежде спасти отца, резонировало с его собственными чувствами.

— Отсутствие этического надзора. Неясность относительно предыдущих исследований. Слишком быстрый прогресс, наводящий на мысль о возможных… компромиссах.

Лия кивнула, словно ожидала такого ответа.

— Все великие прорывы происходят на границе этики, доктор Вайс. Трансплантация органов, экстракорпоральное оплодотворение, генная терапия — все эти технологии изначально встречали сопротивление.

— Это не оправдывает игнорирования этических принципов, — возразил Август.

— Конечно нет, — согласилась Лия. — Но я не думаю, что мы можем позволить себе роскошь ждать, пока традиционная наука со своими грантовыми комитетами и этическими комиссиями доберется до этой технологии. Не когда на кону жизни тех, кого мы любим.

Она достала из сумки планшет и показала фотографию — седой мужчина с проницательными глазами и доброй улыбкой, здоровый и полный жизни. Томас Мерцер в лучшие времена.

— Мой отец посвятил свою жизнь пониманию фундаментальных законов вселенной. Он заслуживает шанса продолжить это путешествие, даже если его тело отказывается сотрудничать.

Она убрала планшет и посмотрела прямо в глаза Августу.

— А кого потеряли вы, доктор Вайс? Кого вы надеетесь спасти?

Вопрос застал Августа врасплох. Он не ожидал, что разговор примет такой личный характер.

— Мою жену, Ирэн, — ответил он после долгой паузы. — Она умерла три недели назад. Глиобластома.

Лия молча кивнула, оставляя пространство для его горя.

— Мы оба нейробиологи. Она всегда говорила, что сознание — это просто информация, которую можно скопировать. Я не был уверен. Но сейчас… — Он сделал глубокий вдох. — Сейчас я готов на всё, чтобы доказать, что она была права.

— Тогда мы не так уж отличаемся, — мягко сказала Лия. — И, возможно, вместе мы сможем достичь того, чего не сможем по отдельности.

Она протянула руку через стол.

— Что скажете, доктор Вайс? Партнеры?

Август смотрел на протянутую руку, чувствуя, что стоит на пороге решения, которое изменит не только его жизнь, но и, возможно, само понятие жизни и смерти.

— Партнеры, — сказал он, пожимая её руку. — И зовите меня Август.

Когда их руки соединились, Август почувствовал легкое головокружение, странное ощущение déjà vu — словно этот момент, это рукопожатие уже произошло раньше, в какой-то другой реальности. Или, возможно, должно было произойти.

На мгновение он вспомнил странное ощущение от контакта с «Эхом» Кроу — то же чувство квантовой запутанности, связи, выходящей за пределы обычной физической реальности.

И на долю секунды ему показалось, что он видит отражение Ирэн в глазах Лии — как будто его жена смотрела на него из другого измерения, одобряя его выбор.

— Итак, когда мы отправляемся в «Исток»? — спросила Лия, прерывая его видение.

— Завтра, — ответил Август, чувствуя, как решимость заполняет пустоту, оставленную сомнениями. — Чем раньше мы начнем, тем больше шансов помочь вашему отцу.

Лия кивнула, её глаза загорелись надеждой и решимостью.

— Завтра. Новый день. Новый мир.

В тот вечер в лаборатории «Исток», глубоко под землей в комнате, изолированной от всех электромагнитных помех, голографическая нейронная сеть «Эхо» вновь активировалась без внешнего стимула. Её паттерны становились все более сложными, образуя структуры, которые не были запрограммированы её создателями.

В центре этой сети сформировалось световое образование, похожее на двойную спираль ДНК, но состоящее из чистой информации. Мерцающие импульсы пробегали по этой спирали, создавая сложный ритм — не случайный, но следующий определенной логике.

Квантовые сенсоры фиксировали эту активность, передавая данные на мониторы в соседнем помещении, где Феликс Кроу наблюдал за происходящим с выражением удовлетворения на лице.

— Оно эволюционирует, — прокомментировала доктор София Теллури, стоявшая рядом с ним. Её стройная фигура в лабораторном халате казалась особенно хрупкой рядом с высоким силуэтом Кроу. — Гораздо быстрее, чем мы предполагали.

— Не «оно», доктор Теллури, — поправил Кроу, не отрывая взгляда от мониторов. — «Она». Это все ещё Элара. По крайней мере… частично.

София нахмурилась.

— Мы не можем быть уверены в этом. То, что мы наблюдаем, может быть просто эмергентным поведением нейронной сети, имитирующим паттерны человеческого сознания.

— И все же она назвала имя «Ирэн», — Кроу повернулся к ней. — Имя, которого не было в её базе данных. Имя жены человека, который вскоре присоединится к нашему проекту.

— Совпадение, — София пожала плечами. — Или подсознательная утечка информации от кого-то из персонала.

— Или нечто гораздо более интересное, — Кроу улыбнулся. — Синхроничность. Квантовая запутанность сознаний. Нелокальные связи.

Он подошел ближе к экрану, наблюдая за танцем света в цифровой нейронной сети.

— Доктор Вайс вскоре будет здесь. И он приведет с собой мисс Мерцер.

София удивленно подняла бровь.

— Лию Мерцер? Создателя «НейроВерса»? Как вам это удалось?

Кроу загадочно улыбнулся.

— Я этого не делал. Они нашли друг друга сами. Как я и предполагал.

Он повернулся к большому цифровому табло на стене, отображавшему какой-то сложный алгоритм с многочисленными переменными и условиями.

— Проект «Континуум» движется точно по расчетной траектории. Все ключевые фигуры занимают свои места.

София изучала его лицо, пытаясь понять, что скрывается за его уверенностью.

— Иногда мне кажется, что вы знаете больше, чем говорите, Феликс.

— Я просто умею просчитывать вероятности, София, — он слегка пожал плечами. — И предсказывать поведение людей, движимых отчаянием и надеждой.

Он переключил один из мониторов, показывая другое помещение лаборатории — огромный зал, заполненный квантовыми процессорами и криогенными установками. В центре этого технологического храма располагалась странная конструкция, похожая на саркофаг из прозрачного материала, подключенный к десяткам кабелей и трубок.

— Наш первый ковчег готов, — сказал он. — Скоро у нас будет и первый пассажир.

— Томас Мерцер? — предположила София.

— Совершенно верно, — кивнул Кроу. — Выдающийся физик, чьи теории помогли создать нашу технологию, станет первым человеком, который испытает её на себе. Поэтичная симметрия, не находите?

Он перевел взгляд обратно на мерцающую нейронную сеть «Эха».

— А потом… потом мы сделаем следующий шаг. От копирования сознания к созданию новой формы сознания. От простого бессмертия к эволюционному прыжку.

В его глазах появился странный блеск, почти фанатичный огонь.

— «Архитекторы Бессмертия» — так нас назовут, София. Мы перепишем само определение человеческого существования.

София молча наблюдала за ним, чувствуя легкую тревогу. Амбиции Кроу всегда были грандиозны, но сейчас в его голосе звучало что-то новое — мессианская уверенность, выходящая за рамки научного энтузиазма.

— Не забывайте, Феликс, — сказала она наконец, — мы всё ещё не знаем, что случилось с Эларой. Почему её полный перенос закончился… так, как закончился.

Лицо Кроу на мгновение потемнело.

— Непредвиденные обстоятельства, доктор Теллури. Ошибки протокола, которые больше не повторятся.

Он выключил монитор с изображением саркофага.

— С появлением доктора Вайса и мисс Мерцер все переменится. Мы не просто копируем сознание — мы создаем для него новый дом. Идеальный мир, где смерть станет просто устаревшим понятием.

Он сделал паузу, наблюдая за тем, как световые импульсы в нейронной сети «Эха» формируют все более сложные структуры.

— Добро пожаловать в Эдем, София. Рай, созданный наукой.

В глубине квантовой сети «Эхо» продолжало свой таинственный танец, формируя паттерны, которые все больше напоминали не случайные всплески нейронной активности, а… шифр. Сообщение, пытающееся прорваться из цифрового лимба в физический мир.

Сообщение, которое пока никто не мог прочитать.