Иллюзионист

Глава 4

Быстро позавтракав яичницей, жареными колбасками и хлебом, мы с Кастианом выходим из постоялого двора на улицу, где творится бешеная суматоха. Все жители Асестеньи и гости со всего королевства наводнили рынок. Там сейчас идёт парад: дети бегают в одинаковых костюмах, волынщики играют, женщины кружат в цветастых юбках. Карета, украшенная цветами, везёт парня и девушку, одетых в серебряные и зелёные оттенки. Торговцы звенят колокольчиками, сообщая, что их лавки открыты, предлагают вино, вкусности и безделушки.

— И как мы найдём твоего осведомителя среди всего этого? — спрашиваю Кастиана.

Он потирает бородку, окидывая взглядом толпу.

— В полдень у лавки с морепродуктами.

— Так у нас ещё полно времени.

Кастиан тянется к моим волосам и убирает пух одуванчиков, зацепившийся за мою косу.

— Смешаемся с толпой. Погуляем между лавками. Посмотрим парад. Если ты ещё голодна…

— Только не надо угрожать мне едой.

Кастиан ухмыляется и предлагает мне руку. Мы одеты в наши лучшие наряды. Его хлопковая туника кремового оттенка с высоким воротником, расшитая синими узорами, сочетается с моим платьем с длинными рукавами-колокольчиками. Эти наряды в местном традиционном стиле стали первой нашей покупкой по приезде. Я сначала сочла это излишеством, пустой тратой денег, но сейчас вижу, что так молодожёны Уилмер и Марсела Оцоа, за которых мы себя выдаём, не выделяются из толпы.

Мы покупаем два куска кекса на основе оливкового масла у пекарши, канапе с кусочками мяса, несколько сортов сыра, колбаски и два грушевых сидра. Кастиан находит относительно тихое местечко рядом с беседкой с хорошим видом на площадь. Мы расстилаем плед и приступаем к трапезе.

— Я ещё никогда не была на таких фестивалях, — признаюсь.

— Карнавал Санта-Каринья — единственный в этом регионе. Несмотря на то, что деревушка очень маленькая, люди приезжают отовсюду, чтобы посмотреть на представление. Я бы даже сказал, что в этот день торговцы делают большую часть своей выручки за год.

— Неудивительно, — я беру канапе и откусываю кусочек баранины. — Я могу съесть дюжину таких.

Кастиан начинает подниматься.

— Я могу сходить купить ещё.

Хватаю его за рукав и смеюсь.

— Я же не серьёзно.

Он хмурится и указывает на остатки еды.

— Судя по тому, что ты съела больше половины, моя дорогая жёнушка, это очень даже серьёзно.

У меня дёргается глаз, когда он так меня называет. Но потом я вспоминаю, что сегодня у меня впервые не было приступов. Мой разум ясен, как небо над головой. Я предлагаю Кастиану последний кусочек сыра, который только что собиралась проглотить сама, и он съедает его прямо из моих пальцев.

— Какие же вы двое милые! — восклицает довольная донья Саграда, подходя к нам. Она тоже в своём лучшем платье — под цвет изумрудов в её серёжках.

— Присоединяйтесь к нам, донья, — предлагает Кастиан.

Хозяйка постоялого двора садится на наше покрывало и сразу же интересуется моим здоровьем, а затем — понравилась ли нам еда вчера. Этот разговор, как глоток свежего воздуха, позволяет отвлечься от мыслей о предстоящей встрече. Кастиан держит личность осведомителя в тайне. Как бывшая Шепчущая я его понимаю. Я выживала благодаря нашим анонимным союзникам. Но после вчерашнего откровенного разговора я пожалела, что так поспешно отправила своё собственное письмо другу с просьбой о помощи.

— После медового месяца вы вернётесь в столицу? — спрашивает донья Саграда.

Мы с Кастианом переглядываемся. Эту часть легенды — что мы будем делать после фестиваля — мы не обсуждали. Это вызывает у меня небольшую тревогу, язык не слушается.

— Может быть, — произносит Кастиан с мечтательным видом. У него лучше, чем у меня, получается врать, и такие люди, как донья Саграда, верят каждому ему слову. — В этом прекрасном королевстве есть ещё столько мест, которые мы бы хотели увидеть. Цитадель Кресценти на южном побережье. Каньоны Захары на севере. У нас впереди целая жизнь.

Наверное, в этой фантазии нет ничего страшного. Можно помечтать, что у нас и вправду ещё много времени впереди.

— Если когда-нибудь ещё приедете в Асестенью, приходите снова ко мне. Вы видели только малую часть. Владения Сол-Абене поражают воображение. Вы знали, что королева Пенелопа родом из этих мест? Царствие ей небесное. То, что стало с её семейным замком после её внезапной кончины, это просто ужасно.

Я бросаю взгляд на Кастиана. Боль, исказившая его лицо, передаётся и мне, потому что я знаю каково это — скучать по матери так сильно, что чувствуешь себя беспомощным.

— Бедный король Фернандо, — продолжает донья Саграда. — Такая страшная трагедия. Надеюсь, он нашёл счастье в браке с королевой Жозефиной.

— Можете рассказать мне о святой, которую мы чествуем сегодня? — с энтузиазмом спрашиваю я, меняя тему разговора. — Боюсь, я никогда про неё слышала.

— Что ж, легенды гласят, что святая Каринья жила в этих краях, в Галисийской долине. Это было много веков назад, когда королевство Сол-Абене ещё было суверенным, разумеется. В тот год случилась страшная засуха. А святая Каринья была простой женщиной. В какой-то момент ей и её мужу стало невыносимо наблюдать за страданиями людей, поэтому они решили пойти на сделку с древними богами. Боги послали дождь, но запросили высокую цену.

— Не бывает святых без жертв, да? — уточняю я.

Донья Саграда мрачно кивает.

— Святая Каринья и её возлюбленный супруг принесли себя в жертву, уйдя на дно озера. Древние боги так прониклись этим самоотверженным поступком, что их слёзы пролились с неба дождём. С тех пор каждый год в этот день мы чествуем жизнь. Перед собором актёры разыгрывают представление с этой легендой. Обязательно посмотрите!

Донья Саграда встаёт и направляется к празднующим в пёстрых платках и кружевных масках. Музыканты играют на волынках, флейтах, гитарах и бубнах. Дети бегают и играют. Маленькие кристаллы в форме капель украшают их подолы и манжеты.

Я хочу спросить Кастиана, в порядке ли он, но его насупленный вид говорит сам за себя. Мы продолжаем сидеть рядом друг с другом и пить грушевый сидр, дожидаясь времени назначенной встречи.

В полдень мы покупаем в лавке с морепродуктами две устрицы размером с ладони Кастиана. Ждём несколько секунд, ищем любой сигнал от осведомителя. Пожилой мужчина хвалит моё платье, но затем берёт за руку своего супруга и идёт дальше. Незнакомцы дружелюбно улыбаются и кивают нам. Некоторые ворчат, что мы мешаем пройти. Солнце достигает зенита и идёт дальше. Мы с Кастианом снова и снова обходим рынок, скупая столько устриц, что я перестаю чувствовать вкус чего-либо, кроме соли.

— Что, если возникли проблемы на таможне? — шепчу я. — А вдруг его поймали? Или, может, он ожидал, что ты придёшь один?

Кастиан напряжённо смотрит, как лавки зажигают фонари и начинается представление. Люди толпятся у цветочной арки перед собором. Молодая пара, ехавшая в карете, теперь стоит рядом со священником. Платье девушки украшено кристаллами-капельками, а на голове — искусственный нимб. Парень одет в зелёное, на его бёдрах платок серебряного цвета.

Пожилой священник ходит медленнее, чем сменяются времена года, но его голос гремит на всю площадь. Он пересказывает историю святой Кариньи, тогда как парочка, разыгрывающая святую и её мужа, танцуют под его слова.

— Услышьте меня, о великие небеса! Заберите моё сердце и душу, но спасите народ Сол-Алене, — восклицает святая Каринья.

— Спасите нас! — вторит ей толпа. — Слава Отцу Миров!

Священник возносит молитву.

— Простите, сеньорита, — произносит знакомый голос, перед тем как кто-то толкает меня плечом.

Кастиан реагирует молниеносно, вставая между нами и доставая нож из сапога, но я успеваю узнать друга.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не выкрикнуть имя Леонардо и не броситься к нему на шею. В уголках его ярко-зелёных глаз появляются морщинки, когда он улыбается мне. Его копна чёрных кудрей покрыта бежевой пудрой, а невзрачные одежды слуги запачканы, но я узнала его. Это точно он.

— Всё в порядке, странник, — говорю я, сжимая ладонь Кастиана. — Какими судьбами?

Молитва священника подходит к концу, музыка возобновляется, и мы втроём перемещаемся поодаль от оживлённой толпы на рынке. Лео окидывает взглядом Кастиана с макушки до пят, но видит лишь незнакомца. Я пытаюсь сообщить ему, что моему спутнику можно доверять. А нам нужно многое обсудить.

— Надо спешить, — говорит Лео, оглядываясь на главную дорогу, змейкой ведущую из деревни. Он расстёгивает свой простой чёрный жилет и показывает подвеску. Три горные вершины и солнце в центре. Личный знак леди Нурии, герцогини Тресорос. — Чистильщики скоро будут здесь.

Атмосфера на рынке меняется — участники Карнавала тоже чувствуют, что что-то не так. Приближающийся стук копыт. Солдаты в алых одеждах Чистильщиков поднимаются по холму на главной дороге и окружают площадь. Паника и замешательство слышатся в аханье и шепотках случайных прохожих.

— Не останавливаемся, — командую я, но путь мне преграждает вздыбленная лошадь. Кастиан притягивает меня к себе в последний момент, пока мой череп не пробило копытом.

— Вернитесь на площадь! — требует солдат.

Пальцы Кастиана впиваются в мои плечи, когда он ведёт меня обратно к толпе.

— Что будем делать? — шиплю я. — Только не говори мне успокоиться.

Я внезапно вспоминаю один городок, Пуэрто-Дорадо. Всех, кто укрывал семьи мориа и отвергал веру в Отца Миров, надлежало выдать властям. Стражи обыскивали все дома, проверяли каждую лавку, но в итоге арестовали только какого-то пьяницу и мужчину, у которого обнаружили реликвии с символами древних богов. Правосудие сожгло дом еретика. После всех этих уже привычных приёмов запугивания Чистильщики возвращались спустя пару дней, чтобы помочь горожанам и напомнить, как бы всё было мирно и прекрасно, если бы не мориа и прочие инакомыслящие.

Среди них был и принц Кастиан.

Я ненавидела его тогда, и сейчас это чувство вновь всплывает на поверхность, пока я смотрю, как солдаты сгоняют всех жителей в одно место. Пехота выталкивает торговцев из их лавок, сшибая с прилавков булки и корзины с фисташками. Пирожные и пироги раздавлены в грязи. Один из солдат хватает бутылку вина и выдёргивает зубами пробку, выплёвывает на землю и делает глоток.

Через секунду откуда-то в толпе раздаётся крик. Солдаты хватают молодую пару, разыгрывавшую святую Каринью и её мужа, срывают нимбы, цветочные венки и платки. Женщина рядом со мной всхлипывает, и я чувствую, как падаю в чёрную бездну, где живут мои воспоминания.

Следом за отрядом зачистки едут две кареты с гербом рода Сол-Абене. Из одной из них выходит дворянин, с ним два личных стражника. Герцог Сол-Абене — суровый мужчина с острыми скулами, бородкой и густыми бровями, обрамляющими чёрные, как смола, глаза. Кремово-белая кожа разрумянилась. Я мельком видела его во дворце, и хотя с тех пор он мало изменился, я отмечаю тёмные круги под глазами, которых раньше не было.

— Герцог! — кричат люди. — Что это всё значит? Это же святой день, герцог Сол-Абене!

Солдат в красной форме выходит вперёд и обращается к толпе. Ему лет двадцать пять. Жуткий шрам пересекает его лицо по диагонали.

— Паскаль, — шёпотом себе под нос произносит Кастиан. Ну разумеется, он его знает. Это всё его люди.

— Все смогут спокойно разойтись по домам после того, как Чистильщики закончат проверку.

Донья Саграда проталкивается в первый ряд. Несмотря на свой невысокий рост, она набирается смелости обратиться к солдату с мольбой в голосе:

— За что вы так?

Паскаль едва ли обращает на неё внимание.

— Это языческий праздник. Последователям Отца Миров непозволительно чествовать еретических святых и лжебогов.

Кастиан дёргается вперёд, но его опережает священник. Морщины на лице старика приходят в движение, когда он пытается призвать солдата к благоразумию:

— Карнавал Санта-Каринья проводится ежегодно на протяжении многих веков. Как добропорядочные граждане, мы платим десятину Отцу Миров и короне. Даже королева Пенелопа однажды почтила нас своим присутствием на торжестве. Герцог Сол-Абене и его семья не пропустили ни одного Карнавала.

— Точно! — выкрикивает кто-то в поддержку. Солдаты бросаются к нему.

— Этому пора положить конец, — объявляет Паскаль. — Правосудие объявило, что все деньги, заработанные на этом еретическом празднике, пойдут на нужды войны. Каждый, кто способен поднять меч, должен проследовать за мной.

Война. Слово проносится по толпе, как огонёк по фитилю.

— Умоляю, — по круглым щекам доньи Саграды бегут слёзы. — Мы уже отправили всех наших солдат. Даже совсем юнцов. Сжальтесь…

Я уже бросаюсь к солдату, когда он замахивается кулаком на донью, чтобы заткнуть её. Хватаю за руку в воздухе. Его глаза округляются от шока, как два чёрных блюдца, и я понимаю, что совершила огромную ошибку. Я могу пойти дальше — ударить его коленом в живот и кулаком в ухо, чтобы он потерял равновесие, приподнять юбку и выхватить кинжал на бедре.

Но не делаю этого.

Позволяю ему отбросить меня на землю.

Кастиан тут же оказывается рядом.

— Стоять!

Должно быть, голос Кастиана прозвучал слишком знакомо, потому что юный солдат рефлекторно замирает. Но принц сейчас выглядит как Уилмер Оцоа — музыкант из мелкой деревушки, без какого-либо право командовать.

— Кем ты себя возомнил? — выплёвывает Паскаль в лицо Кастиану. — Я прикажу выпотрошить тебя за измену и сопротивление стражам порядка.

— Прошу, не горячитесь, — вмешивается священник. — Он только хотел защитить супругу.

Паскаль разглядывает меня. Узнавание мелькает в его глазах.

— Сними перчатки. Сейчас же.

Я прижимаю ладони к груди. Вокруг толпятся люди.

— Сними, — тихо подталкивает меня Кастиан, и у меня уходит секунда на осознание.

Я стягиваю свои белые кружевные перчатки. Уже знакомая магия Кастиана обволакивает мою кожу, скрывая шрамы за иллюзией.

Паскаль внимательно рассматривает ладони и пальцы, крутя их так и эдак. Кожа гладка и ровная. Он сжимает мои запястья до боли. Я изо всех сил держусь, чтобы не пнуть его.

— Арестуйте их за сопротивление отряду зачистки.

Толпа безостановочно возмущается.

— Покажите нам приказ короля!

— Мы ничего плохо не делали!

Впервые Чистильщики сталкиваются с тем, что запугивают не беспомощных фермеров. Люди Асестеньи готовы дать отпор.

Герцог Сол-Абене замечает волнение масс. Я вижу, как он разрывается между интересами жителей своей провинции и указаниями короля. Затем его взгляд останавливается на мне. Мне показалось, или он узнал меня? Нет, мы ни разу не общались во дворце, он видел меня разве что издалека.

— Чем тебе помешала обычная девчонка? — обращается к Паскалю герцог Сол-Абене, вскидывая бровь. — Неужели у неё такая тяжёлая рука?

Люди негодующе сплёвывают на землю, выкрикивают ругательства. Паскаль отталкивает меня. Кастиан прожигает его взглядом, но я обнимаю своего якобы мужа, заставляя его посмотреть мне в глаза. В них я вижу сожаление. Беспомощность.

Герцог Сол-Абене выпячивает грудь, небрежно махнув рукой Паскалю, чтобы отстал. А затем берёт руки хозяйки постоялого двора в свои.

— Моя дорогая донья Саграда, я приношу извинения за это недоразумение. Я принёс вести из Андалусии. — Он разворачивается к толпе. — Услышьте мои слова и передайте их всем друзьям и знакомым. Простите этого неотёсанного солдата. Он плохо знает нашу провинцию. Но я примчался сюда, чтобы сообщить: дело не требует отлагательств. Даже на время Карнавала.

Толпа утихает, ожидая его дальнейших слов.

— Мы боремся с повстанцами по всему Пуэрто-Леонесу, — продолжает герцог. — Шепчущие всё ещё держат нашего принца в заложниках! Его величество попросил меня призвать на помощь все силы нашей провинции. Многие из вас знают не одно поколение моей семьи. Поверьте, я действую в общих интересах. Отпразднуйте этот день как следует. Крепко обнимите своих близких, потому что скоро нас ждёт война. Я прошу, чтобы каждый, кого миновал призыв, вызвался добровольцем. Король Фернандо разрешил вступать в армию юношам с тринадцати лет. Это огромная честь служить своему королевству, которое нуждается в вас как никогда раньше. А теперь прошу, продолжайте Карнавал!

— Милорд… — пытается возразить Паскаль, но его голос тонет в рёве толпы.

— Донья Саграда, — обращается герцог, — мы очень устали с дороги и хотели бы занять у вас лучший столик.

Я смотрю на хозяйку постоялого двора. Она кивает нам с Кастианом, и мы прячемся в толпе. Нет времени прощаться. Сегодня вечером мы должны покинуть Сол-Абене.