Их жестоко убили и изнасиловали

Глава 89: Ненадёжная опасность

Халингарс поднял голову и посмотрел на Филина. Все те воспоминания из прошлого навеяли на него смятение. Хотя, сильно это его не проняло. Если для того, что бы остановить грядущую катастрофу необходимо снова встретиться с Крысоловом, он к этому готов.

— Что ж, — сказал Халингарс, — надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.

Филин откашлялся в кулак.

— Честно говоря, это будет моё последнее путешествие. Многое изменилось. Я сильно устал и хочу отойти от дел. Просто так уж сложилось, что я конкретно завяз в этих разборках и теперь обязан довести всё это дело до конца.

— Я бы мог понять, даже если бы ты сейчас решил всё закончить. Всё-таки, ты через многое прошёл.

— Нет. Сейчас заканчивать никто не будет. Точно не я.

Лицо Филина загорелось решительностью. Будучи далеко не самым сильным человеком в этом мире, ему удалось поучаствовать в грандиозных событиях и повлиять на жизни многих людей. Это чувство подогревало в нём азарт не смотря даже на все те травмы, которые он получил.

— Ладно, — встал из-за стола Халингарс, — тогда отдохни пока. С завтрашнего дня будем готовиться к этой миссии.

Откинувшись вечером в кровати, Халингарс задумался о том, через что он сам прошёл. После встречи с Хагреном и вступления в Ночной Патруль он проделал невероятную работу над собой, своим отношением к жизни и над своими владениями. Пришлось потратить много лет, чтобы его же люди смогли принять и простить его. Долгие годы искупления.

Халингарс чувствовал всем своим нутром, как сильно он охолодел. Последние десять лет его единственным другом был лишь командир Хагрен. И то, это всё скорее деловые отношения, хоть они и были построены на выстраданном болью доверии. После своего кровожадного прошлого Халингарс так и не смог научиться быть эмпатичным человеком. Он просто смирился с тем, что его жестокое нутро причиняет лишь вред ему и всем окружающим.

Тем временем, в местной таверне напивался Аксель. Его мрачные тоскливые мысли о потере возможности стать королевским магом улетучились после второй пинты пшеничного пива. Это была всего лишь заплатка на полотне разрушенных надежд, но в этот момент ему этого хватало, чтобы расслабиться.

— Так ты можешь молнии из рук пускать? — спрашивает случайный мужик, сидящий с ним за столом.

— Смотри.

Аксель выпрямил свой указательный палец и легонько выстрелил в свечу, что стояла в центре стола. Последовала мощная вспышка и воск будто испарился. Сгорел за мгновение.

— Ого! — впечатлился мужик. — Мощно!

— Я тоже так сначала к этому относился. А потом уже оно перестаёт так веселить.

— Как можно перестать кайфовать от такого? Это же охренеть как круто.

— Ну, — задумчиво сказал Аксель, — когда тебе уже в дохренадцатый раз разбивают лицо и отправляют в полёт, ты понимаешь, что твои фокусы не всесильны.

Мужик довольно сложил ноги на стол, отпивая пенку с деревянного кубка.

— Кажется, у кого-то личностный кризис.

Аксель повёл бровью.

— Не думал, что крестьяне могут быть психологами.

— Хах, я деревенский психотерапевт! Мне нравится лечить суетливые души людей. И да, как ты можешь понять, в средневековье были психотерапевты.

— Погоди, — развёл руками Аксель, — что такое средневековье?

Мужик почесал затылок. Этот вопрос поставил его в тупик.

— Блин… а я и сам не знаю. Просто… слово летает в голове. Знаешь, будто оно описывает нашу реальность.

— Это странно.

Средневековый психотерапевт поднял свой кубок и сказал тост:

— Выпьем за то, чтобы в средневековье все наши души нашли исцеление.

Аксель неохотно кивнул и допил остатки пива в бокале. Душа его действительно нуждается в исцелении, хотя ему даже не хочется об этом думать. Ему хочется просто выпивать со странным мужиком и слушать бредни про какое-то средневековье. Сам факт такого несуразного разговора уже его утешал.

В замке же в этот вечер было поспокойнее. Лаурэн и обоим детям Зайнера выделили отдельную комнату, к которой приставили стражу. Халингарс считал этих детей важным стратегическим ресурсом для потенциальных манипуляций над Зайнером, поэтому охранял их как мог.

Локтус и Дона лежали на грубых деревянных кроватях и никак не могли уснуть. Не смотря на то, что в последнее время им приходилось спать в куда более скверных условиях, здесь им было хуже. Слишком грубое отношение людей. Будто их взяли в плен, хотя на самом деле Халингарс не заточил в их в темницу и даже дал свободу перемещаться по замку. Он просто испытывает отвращение ко всему, что относится к его врагам, поэтому и отношение кажется таким грубым.

— Тётушка Лаурэн, — тихо сказала Дона, — я не могу уснуть.

Лаурэн уже спала в это время, но тонкий голосок девочки разбудил её. Она привыкла, что дети постоянно её дёргают, поэтому не испытывала к ним злости за это.

— В чём причина, дорогая? — спокойно спросила она.

— Не знаю, — сказала девочка. — Мне здесь как-то неспокойно.

— Ты успокоишься, если я скажу, что всем людям в этом замке сегодня неспокойно.

Дона приподнялась на локоть.

— Правда? Почему?

Лаурэн улыбнулась.

— Всё из-за твоего папы. Он пугает всех этих людей. Они его сильно боятся.

— Но его же здесь нет. Как они могут его бояться?

— Понимаешь, дорогая, он настолько могущественный, что ему не нужно здесь даже быть, чтобы всех их пугать. Твой папа самый сильный. Он обязательно вас спасёт.

Дона расстроено вздохнула и опустилась опять на подушку. Она чувствовала себя уже слишком взрослой, чтобы такие сказки могли её успокоить.

— Папа нас бросил. Никого он спасать не хочет… ему всё равно.

Лаурэн осторожно засмеялась, чтобы не разбудить уже спящего Локтуса. Ей показалось очень забавным, что девочка пытается рассуждать по-взрослому, хотя она прекрасно знала, что Дона лишь давит на жалость. Она часто так делает, даже не задумываясь о том, как её слова близки к истине.

— Тогда учись всё делать сама, малышка, — сказала Лаурэн. — Скоро нам это очень пригодится.

Тёмные облака закрыли собой луну. Грядёт что-то нехорошее.