Игры фавна

Глава 12

— А получится ли у нас? — спросила Ромашка. — Мы с тобой прилетели сюда, оставив позади свои тела и позволив душам стать плотными. Но для Пирамиды души могут и не подойти. А что по поводу принцесс День и Ночь? Их души, по большей части, привязаны к жизни в Ксанфе. Разве они могут отправиться в другой мир?

Леспок поразмыслил.

— День и Ночь здесь обладают лишь малыми частицами души — вероятно, такими же, как и мы на Птеро. Этого достаточно, чтобы перенести их тела на Пирамиду.

— Это правда, — подтвердила День. — Души живые, насколько мне известно. И их у нас примерно такое количество и есть. Но как насчёт вас? Вы ведь здесь полностью одушевлены.

— Нам просто придётся оставить большую часть душевной материи здесь, — сказал Леспок. — Это похоже на то, как мы оставили свои тела в Ксанфе, в комнате с Гобеленом.

Троица ответила кивками.

— Думаю, Пирамиды нам не миновать, — вздохнула Ромашка. — Но сначала мы должны рассказать о своих планах остальным.

— Маме это вряд ли придётся по вкусу, — мрачно заметила Ночь.

— Она смирится, — жизнерадостно отозвалась День. — Как и всегда.

Леспок с принцессой Ночь снова переступили черту, и компания вернулась в замок Ругна. Фавн радовался, что они продвинулись с этим делом хоть куда-то, но в то же время и нервничал по поводу того, что могло поджидать их в ближайшем будущем. Миссия усложнялась с каждым часом.

— КУДА вы хотите отправиться? — опешила Электра.

— Мама, мы ведь уже объяснили, — произнесла День таким тоном, будто говорила с кем-то, у кого мозги набекрень.

— Это единственный способ справиться с линчеванием, — продолжала Ночь. — Линии исходят из Пирамиды, поэтому нам надо отправиться туда и остановить их.

— Но это обычное украшение, которое вращается вокруг головы принцессы Яне! Как вы туда поместитесь? — Риторический вопрос. Следующим стал: — А что если вы не вернётесь?

— Боюсь, на этот риск им придётся пойти, — решила король Айви. — Или исчезнем мы все. Помни: у них всё получится.

— У фавна Леспока всё получится, — поправила её Электра. — О моих дочерях речи не шло.

— Но его миссия заключается в том, чтобы помогать им, — вставил Грей. — Если успех ждёт его, то и их тоже.

— Точно, уверена в этом, — согласилась Яне. — И признаюсь, меня саму всегда интересовало, кто может обитать на Пирамиде.

Электра прикусила язык, чтобы не высказать ещё несколько материнских тревог и возражений — она знала, что альтернатива походу куда хуже. Поэтому четвёрка вместе с принцессой Яне направилась в комнату с Гобеленом и улеглась на кровати.

— Я буду направлять День, — приняла решение Ромашка. — А Леспок займётся принцессой Ночь. Сначала ощущения вам покажутся довольно странными, но к моменту прибытия на Пирамиду вы привыкнете.

— Весело, — храбро сказала День, но выглядела при этом слегка неуверенно.

— Если всё пойдёт по плану, — согласилась Ночь, казавшаяся ещё более неуверенной.

Леспок совсем не испытывал в этом уверенности, но не стал говорить подобных вещей вслух. Он надеялся, что талант принцессы Яне поможет им всем, однако в деле его ещё не наблюдал. Так что просто повторил ту же процедуру, что и в Ксанфе: извлёк бутылочку и передал её принцессе День.

— Понюхай, — сказал он, вытаскивая пробку в надежде на то, что флакончик сработает так же, как и в Ксанфе.

День втянула в себя дымок. На её лице появилось странное выражение. Девушка закрыла глаза и перестала дышать.

Леспок забрал у неё бутылочку и поднёс к лицу принцессы Ночь. Та понюхала и отреагировала схожим образом. Затем фавн лёг на ту же кровать, которой воспользовался в Ксанфе, и применил заклинание во флакончике к себе.

Вскоре он воспарил — так же, как и в предыдущий раз. Но на сей раз душа не покидала тела; она разделялась надвое, и меньшая частица уносила его сознание с собой.

— Сюда, — услышал он голос Ромашки, направлявшей День. Ей эликсир не потребовался, вероятно, потому, что кобылка давно привыкла к пребыванию в бестелесной форме.

Леспок сосредоточился и сформировал на себе глаз, ухо и рот.

Потом он сориентировался на неподвижной Ночи, поверх которой парило туманное облачко. Вернее, она и была этим облачком, собравшимся над неиспользуемым больше телом. Тело по-прежнему отличалось мрачной красотой, но выглядело мёртвым.

— Создай глаз, — посоветовал он ей. — Соберись.

Туман задрожал и уплотнился. На его верхушке образовался выпуклый глаз.

— Вот так, — одобрил он. — А теперь сформируй рот и ухо.

Медленно, но верно на облаке появились и они.

— Это странно, — произнёс рот.

— На Пирамиде будешь чувствовать себя, как будто такой родилась, — обнадёжил он принцессу. — Теперь попробуй принять форму своего тела. Мы должны присоединиться к Ромашке с твоей сестрой и быстрее отправляться на Пирамиду.

Она неумело переменила форму и стала похожа на голое привидение женского пола.

Одежду тоже можно создать из душевной материи, — просветил он девушку, понимая, что она едва достигла статуса полной души. — Просто сконцентрируйся на ней так же.

— О! — вокруг неё образовалось довольно нелепое платье.

— Теперь следуй за мной, — Леспок помахал рукой перед её глазами и поплыл в сторону Ромашки с принцессой День.

День преуспела примерно в той же степени, что и Ночь. Её форма получилась немного светлее, а платье — белым и плохо сидело на фигуре, но лицо вышло узнаваемым. Когда подлетела Ночь, сёстры воззрились друг на друга и покатились со смеху.

— Спокойно, — остерёг их фавн, пока те не раздробились в мелкие клочья тумана.

Близняшкам удалось восстановить целостность. Хороший знак: следовательно, они приспосабливались к новой ситуации достаточно быстро.

— Сюда, — повторила Ромашка. Сейчас она приняла свою обычную форму лошади. Кобылка поскакала вверх по невидимой горе.

Они старались не отставать, пользуясь ногами, чтобы перебирать ими по всё той же невидимой горе.

По мере продвижения уменьшайтесь, — дал ещё одно указание девушкам Леспок. Сам он занимался тем же. — Набирайте плотность.

Вскоре Пирамида значительно приблизилась и выросла в размерах. Она казалась луной с треугольными очертаниями. В процессе их приближения она ширилась, напоминая приближающуюся планету. Потом стала похожа на огромный вращающийся мир. Каждая из её сторон была другого цвета: синяя, красная, зелёная и серая снизу.

— Вот дикость, — восхищённо прошептала День.

— Весело, наверное, — вторила ей Ночь.

Они устремились к центру синей стороны — к ней четвёрка оказалась ближе всего.

— Леспок, может, снова воспользуемся завесой мрака? — предложила Ромашка.

— Хорошая мысль. Он потянулся за сумой и достал жестянку.

— Пробудись, — велел он. Как и прежде, ничего не случилось, но, вероятно, заклинание сработало. Теперь ни один злой колдун не обратит внимания на их приземление… возможно.

— А-а-а-а, мы падаем! — закричала День.

— Но можем управлять падением, — успокоила её Ромашка. — Сфокусируйся на замедлении, когда этого захочешь.

Они опустились на землю, оказавшуюся, к их удивлению, весьма бугристой, по сравнению с ровными границами стороны. Здесь были горы и равнины, и плато на возвышенностях, а между ними плескались озёра. Но самым удивительным для них стал цвет: всё здесь отливало различными оттенками синевы. Отвлекаясь на благополучное приземление, раньше Леспок этого не замечал. Но теперь вдруг осознал, что даже проплывавшие над головой облака были синими. Это совсем не напоминало голубое небо Ксанфа, просто естественный цвет субстанции данной стороны Пирамиды.

— Кажется, мы больше не на Птеро, — пробормотала День. — Это не синий оттенок севера, он тут повсюду.

— Магия Пирамиды отличается от Птеро так же, как магия Птеро отличается от ксанфской, — сказал Леспок. — Через какое-то время мы адаптируемся.

— У меня голова кружится, — пожаловалась Ночь. — Как же мы тут определим нужное направление без оттенков? Как пойдём Туда или Обратно?

— Здесь может вообще не быть таких направлений, — пояснил умудрённый опытом Леспок. — Возраст и география в этом мире могут вообще не пересекаться.

— Ой-ёй, — сказала День.

— Надеюсь, мне не станет плохо, — сказала Ночь.

— Ты можешь слегка посинеть, — предположил фавн.

Обе девушки обиженно надулись, и он понял, что последняя фраза отдавала излишками остроумия. Леспок подумал было, не пофилософствовать ли об одиночестве, наступающем, когда покидаешь собственный мир и пытаешься приспособиться к другому, но усомнился, что принцессы на такой теме не заскучают.

Они стояли на горном лугу, покрытом синей травой и синими же цветами. Также оно располагалось слегка приподнято: стоявшие путники оказались под определённым углом к долине. Ничего, главное, что никто при спуске не пострадал. Ромашка сохраняла свой лошадиный облик; очевидно, здесь ей для этого массы вполне хватало. Она переливалась чёрно-синим, шкура лоснилась, грива и хвост тоже выглядели ухоженными.

День присела проверить траву.

— Трава не несёт в себе угрозы, — доложила она. — И охотно поделится семенами, если проголодаемся.

Ночь дотронулась до камня.

— Он тоже настроен дружелюбно. Готов стать мягким для того, кто захочет на нём отдохнуть.

Пока всё шло хорошо, подумал Леспок. Когда предлагался выбор, он бы, естественно, предпочёл встречи с дружески настроенными предметами или существами.

Затем они увидели небольшую стайку существ, пробирающихся по направлению к ним. Они казались голубыми белками, бегущими на двух ногах.

— А эти как настроены? Мирно? — обеспокоенно поинтересовался фавн.

— Трава говорит нет, — ответила День.

— Камень говорит да, — отозвалась Ночь.

Леспок сделал вывод.

— Это означает, что они едят траву, но не трогают камни?

— Да, — в унисон сказали сёстры.

Существа подбежали к компании. Они окружили каждого из четверых, яростно перекрикиваясь между собой. Все они, в отличие от гостей, стояли строго перпендикулярно к долине.

— Это яники, — сказала День, коснувшись одного из зверьков. — Одна из их разновидностей. Существуют земляники, ксанфяники, птеряники и пирамидяники. Они превращают невозможное в возможное и широко распространены на Пирамиде. Они обратили на нас внимание, потому что мы косо стоим и не синие.

Леспок был впечатлён. Могущество её таланта уходило за грань его воображения.

— Наверное, нам стоит измениться, чтобы не привлекать к себе внимание тех, чьё внимание привлечь не хотим, — отметил он. — А ещё не мешало бы обновить заклинание; кажется, предыдущая завеса мрака уже выветрилась.

— Но если тут другая магия, одеяло и вовсе может не сработать, — возразила Ромашка. Вместо губ она снова пользовалась мыслями. Здесь, где масса её души увеличилась, возросла и сила иллюзорного голоса. Теперь её могли слышать все.

— Да, — чуть помедлив, согласилась День. — И они могут помочь нам с правильным наклоном. Но возьмут за это плату.

— Всегда надо платить, — философски пробормотала Ромашка.

— Чего они хотят? — устало спросил Леспок.

День снова погладила одну из синих белок в попытке понять.

— Каждый, кто что-нибудь отдаёт в этом мире, получает столько же, — она взглянула на своих спутников. — В этом есть какой-нибудь смысл? Кажется невозможным.

— А с невозможным они как раз привыкли иметь дело, — прокомментировал Леспок. — Значит, это правда. Думаю, нам не стоит ни на что соглашаться, пока не осознаем последствия своих решений. Если дающий что-то получает, то что теряет получающий?

Брови принцессы сдвинулись, когда она снова сосредоточилась на яниках.

— Получающий получает меньше, — сказала она, наконец. — Отдающий — больше.

— Странно, — вставила Ночь.

— Насколько больше и меньше? — уточнил Леспок.

— Не намного. Зависит от личностей. Те, кто много отдаёт, со временем могут превратиться в гигантов. А те, кто много берёт, напротив, уменьшаются вплоть до полного исчезновения.

— Тогда давайте делать выбор осторожно, — сказал фавн. — Если нам нужно слиться с местным народом, а заклинание Кэтрин не работает… — Он сделал паузу. — …Способны ли они нам помочь? Это выглядит невозможным.

— Способны, — подтвердила День.

— В таком случае мы примем от них три вещи: возможность стоять на поверхности под нужным углом, синий цвет и действующую завесу мрака. Не думаю, что нам понадобится что-то ещё. В конце концов, таланты принцесс никуда не исчезли — значит, и наша личная магия останется при нас.

— Они сделают это, — сказала День.

Яники сомкнулись вокруг четвёрки, и внезапно каждый из путешественников поменял окрас и наклон. Яники тем временем слегка подросли — а гости, наверное, чуточку уменьшились.

Леспок вытащил жестянку с заклинанием и пробудил его. Яники потеряли к ним интерес, рассредоточившись по полю в поисках вкусной травы. Значит, завеса мрака снова действовала.

Они осмотрели друг друга. Новый наклон не казался странным, поскольку они уже привыкли к нему на примере яников. Но цвета заинтересовали путников куда больше. Красные волосы Дня теперь отливали лазурью, а её прежде белое платье — аквамарином. Чёрные волосы Ночи сменили оттенок на тёмно-синий, платье стало сапфировым, а кожа — небесно-голубой. Кобылка Ромашка красиво светилась ультрамарином. Леспок приобрёл дымчато-синий оттенок где-то посреди общей гаммы: верхняя половина торса — светлее, нижняя — темнее, копыта густо-синие.

— А мы неплохо смотримся, — улыбнулась День. Зубы блеснули металлически-голубым.

— И теперь вписываемся в обстановку, — согласилась Ночь. — Совсем хорошо.

— Пока да, — кивнул Леспок. — Но из-за событий на Птеро мы знаем, что здесь живут и злодеи, а полную их мощь не знаем. Вот почему я посчитал, что анонимность нам не помешает.

— Теперь, когда мы её получили, что будем делать дальше? — спросила Ромашка.

Леспок ощущал неловкость за самостоятельное принятие решений, но теперь они стали его работой, поэтому пришлось снова поломать голову.

— Нам надо отыскать источник полос. Думаю, синие должны происходить из этой области Пирамиды. Может, из центра.

День наклонила голову.

— Звучит разумно. Тогда давайте двигаться к центру. В какую сторону идти?

Ночь опустилась на корточки и коснулась земли.

— Нам туда, — указала она направление.

— Тебе подсказывает маршрут сама земля? — удивился фавн.

— Я могу рассказать о любом неодушевлённом предмете что угодно. Земля к ним относится. Поэтому я просто выборочно поинтересовалась центром этого места. И он находится там.

— У вас, девушки, и в самом деле, достойные таланты, — с уважением сказал Леспок. — Я и не подозревал, насколько полезными они могут оказаться.

Ночь посмотрела на День.

— Он нас ценит. Ты смутишься или я?

— Сейчас моя очередь, — хихикнула День. Её кожа стала такого же оттенка, как волосы.

Леспок не мог понять, взялись ли принцессы снова за свои поддразнивания, и решил не уточнять. А то вдруг снова заставят краснеть. Их помощь была неоценимой, и всё же сестрички могли передумать и вновь начать озорничать.

Путники направились в центр синего треугольника. Вскоре они подошли к водоёму. Он располагался на склоне горы под таким же углом, как и поверхность земли, но больше их это не удивляло, ведь теперь они и сами шли под этим углом.

Вовремя, как раз пить захотелось, — сказала День. — Это безопасно?

Ночь вытянула руку и окунула в воду палец.

— С какой это стати была твоя очередь краснеть? — внезапно потребовала она ответа. — Вечно ты вперёд лезешь.

День изумилась.

— Твоя очередь может быть следующей. Я не отдавала себе отчёта, что…

— И почему это вообще нас называют близняшками, если ты совершенно не похожа на меня? Твои красные волосы и зелёные глаза всегда меня раздражали.

— Ну, мы теперь обе синие, но…

— И почему ты всегда говоришь первой, а я — за тобой? С самого детства. Выскочка!

— Ночь, я не понимаю…

— Вода! — воскликнул Леспок. — Она как-то повлияла на твою сестру.

День понимающе кивнула.

— Ночь, что это за водоём?

Та сосредоточилась.

— Это заводь Идки… завидки! Она заставляет всех, кто сделает отсюда глоток или искупается, ревновать и завидовать.

Потом она услышала собственные слова и ошеломлённо покачала головой: — О, нет…

— О, да, — сказала День. — Вот почему ты вдруг начала ссориться со мной по пустякам, хотя раньше этого никогда не случалось. Нет, эта вода нам не подходит.

— Точно, — уступила Ночь. — И всё же я не понимаю, почему ты… — Она сообразила, что снова идёт на конфликт, и затихла.

— Лучше нам её не пить, — решил Леспок. — Давайте обойдём её и поищем другой источник для утоления жажды.

— Нам сюда, — послала грёзу Ромашка и потрусила в сторону.

— Скоро завидки кончились, и путники очутились у другого водоёма.

— Можно, я попробую? — спросила День.

— Ну, вот, теперь ты и эту работу будешь выполнять за меня, — проворчала Ночь. Она быстро опустилась на колени и коснулась пальцем воды. Затем встала. — Мне хочется чего-нибудь новенького, — заявила она. — Леспок, взгляни-ка! — И принцесса резко сорвала с себя блузку. Та растаяла, не долетев до земли. На девушке остался только синий лифчик, который едва ли мог сдержать её пышные прелести.

— А это, должно быть, грязевой источник, — предположила Ромашка, судя по симптому.

— А то! — вызывающе воскликнула Ночь, схожим образом избавляясь от юбки. Тонкая полоска вокруг бёдер почти ничего не прикрывала.

Реакцию фавна нельзя было назвать стремительной, поэтому он сообразил отвернуться только сейчас. У него и так появились проблемы, когда в образе девушки пребывала Ромашка; не хватало ещё неприятностей с похабными принцессами.

— Что, я тебе не нравлюсь? — требовательно спросила Ночь, подходя к нему совсем близко. — Давай-ка займёмся чем-нибудь из ряда вон выходящим.

— Давайте поищем другой водоём! — запаниковала День.

— Зачем? Мне нравится этот, — Ночь обвила Леспока руками, стоя сзади. — Эй, я задала тебе вопрос, фавн Леспок.

— Я считаю тебя прекрасной, — ответил он, силясь высвободиться.

Но чем больше он старался, тем плотнее к нему прижималось её тело. Роста она, в отличие от Ромашки в образе девушки, была почти такого же, как фавн, это касалось и веса, но распределялся он иначе.

— Отпусти его, дорогая сестричка, или я… — начала День, пытаясь отдёрнуть близняшку.

— Или ты что, сестричка, дорогая? — с вызовом поинтересовалась Ночь.

— Я прыгну в эту воду!

Ночь помедлила. Затем отпустила свою жертву. Она знала, что стоит сестре коснуться воды, и ей снова не будет равных — уже в похотливости. Соперницы Ночи не требовались.

Леспок воспользовался шансом, чтобы отбежать в сторонку. Непристойные предложения Ночи заинтриговали его больше, чем он смел себе в этом признаться. Пока эффект воды не пройдёт, ему следовало держаться от неё подальше.

К нему приблизилась Ромашка.

— Хочешь прокатиться верхом? — спросила она при помощи грёзы.

— Спасибо, — он взобрался на её спину. Теперь лошадка набрала и массу, и размер, так что его вес не представлял сложности. Поездка верхом удержит его вдалеке от посягательств принцессы. Вот почему, собственно, Ромашка её и предложила.

Они продолжили путь, оставив грязевой источник позади. Четвёрка спешила, потому что всем уже хотелось пить и не хотелось предоставлять принцессе Ночь время для новых неприличных мыслей. Она и так до сих пор ничем не прикрылась и старалась чаще попадаться фавну на глаза. Очевидно было, что влияние воды ещё не иссякло.

Затем они подошли к большому синему камню. Один его конец уходил в новый водоём, поэтому выбор предстоял проблемный: либо плюхнуться в воду, либо долго и упорно брести по берегу, обходя другую каменную сторону.

Путники остановились перед валуном и погрузились в размышления.

— Может, попробовать залезть наверх? — предложил Леспок.

— Возможно, у тебя и получится, — кивнула Ромашка. — Но мне придётся сменить форму.

Что опять превратит её в девушку. Он знал, что она приняла свой естественный образ, чтобы больше не дразнить его. Кажется, её способности к перемене облика в полной мере ограничивались лишь этими двумя формами. Леспок теперь предпочитал лошадиную.

— Мы попытаемся найти достаточно покатую тропинку, — сказал он.

Однако таковой не нашлось. Ночь подошла к камню.

— Узнаю, есть ли подходящие способы перебраться через него, — сказала она. — Но перед этим не хочешь ли подарить мне поцелуй, маленький фавн?

Хаос продолжался. Леспок взглянул в другую сторону, лишь бы её не видеть. Обижать принцессу не хотелось, ведь скабрезной её сделала вода.

— Ладно. Тогда в награду за полученный ответ, — сказала Ночь. Она склонилась над камнем, но только после того, как убедилась, что лицо фавна вновь обращено в нужную сторону. Её промахи со временем становились всё меньше. Принцесса осознала, что открытым неприличием Леспока не привлечь.

Рука прошла сквозь камень. Просто провалилась в него и исчезла из вида.

— Эй! — воскликнула она. — Да это же не настоящий камень, а подделка! Бутафория.

День хихикнула.

— О? Но тогда, дотронувшись до него, ты можешь тоже начать врать и притворяться.

— На такой эффект способна только бижутерия, — отпарировала Ночь. — Сама можешь врать, если хочешь.

— Отлично. Я не хочу целовать того, кто покрыт мехом с ног до головы.

— И я тоже, — сказала Ночь. — Мне противна сама мысль об этом.

— Хватит лжи, — упрекнула её День и подошла к камню, чтобы спасти сестру. Через мгновение исчезли они обе. — Эй, мы можем пройти его насквозь! — позвала День изнутри. — Пойдёмте же.

Ромашка осторожно ступила внутрь, неся на спине фавна. Синяя каменная тьма сомкнулась вокруг них. Через пару секунд они уже вышли с противоположной стороны.

И там, прямо перед ними, простирался третий водоём. Леспок понадеялся, что этот годится для питья.

Ночь шагнула к воде.

— Уверена, что тебе стоит…? — занервничала День.

— Лучше я рискну, чем ты, — ответила Ночь, присаживаясь на землю в непристойной позе с раскинутыми ногами. Леспоку удалось отвести взгляд до того, как произошло непоправимое.

Принцесса дотронулась до жидкости. На её лице появилась блаженная улыбка.

— Ох, я чувствую такую благодарность!

— В чём дело? — спросила День.

— Это благуна, — по-доброму поделилась сведениями Ночь. — Всё, что она делает, она делает на благо путешественников.

— Значит, отсюда можно попить, — фыркнула Ромашка.

Леспок спрыгнул с её спины, и путники, наконец, утолили жажду. Одно только прикосновение к воде подарило ему непередаваемые ощущения: блаженство, благодарность, благолепие. Словно она его благословляла.

Ночь взглянула на него.

— Леспок, прости меня, пожалуйста, за недостойное поведение. Мне действительно не следовало…

— Всё в порядке, — быстро сказал он. — Это был всего лишь эффект воды.

— Да. Но ты выглядишь так, будто в этом сомневаешься.

— Да нет, просто… если не возражаешь…

— Что?

— Ты не могла бы вернуть свою одежду на место?

— О! — Вероятно, настал её черёд краснеть, потому что так она и поступила, прежде чем прикрыться.

После этого они продолжили путешествие к центру треугольника с бОльшим комфортом. Однако синий пейзаж постепенно темнел. Сгущались вечерние сумерки. Наверное, это означало наступление ночи в Ксанфе и на Птеро тоже. И не имело ничего общего с вращением Пирамиды. Путникам пришлось подыскивать подходящее место для ночлега.

Темнота укрыла незнакомый мир не полностью. Из-за этого все четверо чувствовали себя странно: их глаза всё ещё не привыкли к пейзажам с просинью, и ни принцессы, ни кобылка, ни фавн не могли расслабиться и заснуть.

— Эти ягоды похожи на сонную одурь, — сказала Ромашка. — Они могут помочь.

И впрямь, ягоды такого же оттенка, как её новая масть, качались на стебельках и зевали, сонно жмуря глаза. А над ними мягко покачивало кроной резиновое дерево. Так что путники набрали его мягких листьев с сильным привкусом жевательной резинки и лёгким — соков самого дерева, наломали веточек-тянучек со вкусом лакрицы и удовлетворили голод. Возобновившуюся после этого жажду они утолили из нескольких чайных прудов, которые обнаружились поблизости: пуэром, жасминовым, ройбушем, улангом и чёрным. Последний им понравился больше остальных, но благоразумие последнего водоёма возобладало. Дальнейшие поиски еды завели их не дальше тростника, где росли все его виды, кроме сахарного, и они сдались. Запив тянучку с сонными ягодами улангом, компания быстро уплыла в сон под сенью деревью. Ромашка оставалась в своём лошадином облике и в одеяле не нуждалась, а девушки тесно прижались друг к дружке и таким образом сохраняли тепло. Леспок лежал в сторонке — наедине с мыслями, за которые ему снова было стыдно перед собой. Словно мало с него было приключений с Ромашкой в человеческом образе, так теперь рядом спали ещё и две настоящие девушки.

На следующее утро, испив бодрящего чая и по очереди искупавшись в нём, они снова пустились в путь. Поверхность земли стала ещё более неровной, чем раньше. Однако в гору больше подниматься не приходилось, что свидетельствовало о приближении к центру синего треугольника, и проверка Ночью земли это доказала. Тем не менее, торчавшие то тут, то там синие валуны и булыжники под ногами заставляли спотыкаться, а сухая грязь между ними — пускать друг другу пыль в глаза. Путникам приходилось то карабкаться поверх камней, то обходить их, то протискиваться между, если позволяло расстояние. В результате прогулка, которая при лучшем раскладе могла занять всего пару часов, растянулась на большую часть дня.

Затем, когда каменистая земля подошла к концу, их ждали джунгли, населённые людьми-кошками. К счастью, Леспок вспомнил о повторном пробуждении покрывала кентаврицы, и кошки их не заметили. Это было хорошо, поскольку аборигенов вряд ли порадовали бы невольные наблюдатели, особенно при изменении форм от кошек к людям и обратно.

— А может, всё-таки стоит подойти к кому-нибудь и спросить совета, — с загоревшимися глазами предложила День, проходя мимо женщины-кошки. — Что бы ни посылало синие линии, мы должны узнать об этом больше, прежде чем столкнёмся с ним лицом к лицу.

Остальные не возражали. Однако, когда День подошла к намеченной женщине, возникла неожиданная проблема.

— Пожалуйста, мисс… вы не могли бы поведать мне хоть что-нибудь об этой области?

Женщина просто проигнорировала её, продолжая собирать кошачью мяту.

— Я просто хочу знать, что находится впереди, — сделала ещё одну попытку День. — Там есть какая-нибудь опасность?

Кошка отошла в сторону.

— Это же завеса мрака, — понял Леспок. — Она превращает тебя в невидимку.

День вздохнула.

— Точно. И я уверена, что она уже защитила нас от многих опасностей. Но как поговорить с кошкой?

Просто дотронься до неё и всё узнаешь, дурочка, — фыркнула Ночь.

Над головой Дня мигнула лампочка. Она коснулась руки женщины.

— Её зовут Котрина, — объявила принцесса. — Из кошачьего народца, который поставляет котлы с котлетами в котакомбы. Сама она производит котурны, которых у неё уже имеется целая коллекция, и относит их не только тем, кто живёт в подземных коридорах, но и в синий замок колдуна. Посторонним туда вход воспрещён, и замок охраняется разными чудовищами.

— Ты можешь сказать всё это по одному прикосновению к женщине-кошки? — фавн был потрясён.

— Да. Это лишь часть её повседневной жизни. Но дальше её личного опыта я не вижу. В самом замке она никогда не была и ничего о его обитателях не знает. Но боится волшебника, который отдал так много, что превратился в гиганта.

Леспоку потребовалась пара минут, чтобы вспомнить: в этом мире власть вместе с размером переходила к щедрым.

— Но как он мог так много отдать? — спросил фавн. — Я имею в виду, откуда он брал всё, что отдавал? Должен же существовать источник всех этих вещей.

— С Птеро, — послала грёзу Ромашка.

— Точно! — согласилась Ночь. — Надо проверить, не раздавал ли он направо и налево таланты.

День проверила.

— Да, он раздарил много талантов, и некоторые я узнаю, они принадлежали нашим знакомым. Одна из женщин-кошек получила талант превращать предметы в земляничный джем, только синий. Другая — Харизму, которая заключается в умении мурлыкать; теперь она стала королевой всего кошачьего племени. Третьей достался талант проверки заклинаний.

— А разве это не способность Конпутера? — удивилась Ромашка.

— Нет. Его талант заключается в подмене реальности той, которая больше ему подходит, — объяснил Леспок. — Но проверка заклинаний — сильный талант. Если он принадлежал одному из линчёванных, становится ясно, куда утекает вся магия. Синий колдун заполучил её и использовал, чтобы добраться до власти.

— Ещё одна теперь обладает талантом менять цвет неба, — продолжала День, проверяя память женщины-кошки. — Она просто меняет по очереди все оттенки синевы. А один из мужчин способен перекладывать свой голос в руку и бросать его на любое расстояние, куда угодно.

— Значит, колдун просто крадёт чужие таланты с Птеро, — нетерпеливо подытожила Ромашка. — Как ему всё это сходит с рук?

— Очевидно, законы Пирамиды отличаются от окружающей её реальности, — задумалась Ночь. — Так что он нашёл первоклассный способ обрести всемогущество.

— А на других сторонах Пирамиды, наверное, живут другие колдуны, занимающиеся тем же самым, — догадался Леспок.

— И мы должны их остановить, — сказала День, предоставив женщине-кошке идти своей дорогой. — Кто-нибудь знает, как это сделать?

Над четвёркой повисла тишина. Никто не знал.

Это означало, что вопрос автоматически переадресовывается Леспоку.

— Полагаю, мы должны добраться до замка синего колдуна и решить, как с ним бороться, — неуверенно предложил он.

— Сейчас я всего лишь наивная девушка, — начала Ночь, — для меня ещё даже не сдёрнут покров Взрослой Тайны. — Её сестра при этих словах ухмыльнулась. — Но даже я понимаю, что нас, скорее всего, просто затащат в замок и казнят без суда и следствия.

— Мне бы не удалось выразить эту мысль лучше, — сказала День. — Хотя ты узурпировала мою очередь говорить.

— А она была и не твоя. Ты говорила передо мной.

— Девочки, девочки, — урезонил их Леспок, обнаруживая себя в роли их матери на Птеро.

Обе повернулись так скоординированно, что фавн понял: его снова одурачили. Ромашка смотрела в сторону, предоставляя ему справляться с ситуацией самостоятельно.

— И что ты собираешься делать? — поинтересовалась День. — Отшлёпать нас?

— Нам приподнять юбки? — вторила ей Ночь. — Чтобы обнажить…

— Девочки! — поспешно перебил он. Потом добавил нормальным тоном: — После того, как наша миссия закончится, и все ваши друзья будут спасены, и мы больше не будем находиться под угрозой расправы, можете дразнить меня, сколько хотите, и, возможно, даже снова заставлять краснеть. Вы обе — чрезвычайно привлекательные молодые женщины, а я фавн, и с удовольствием поиграл бы с вами в своей естественной манере. Но сейчас мы в опасности, и любая ошибка может не только стоить нам жизни, но и привести к печальным последствиям для всего человеческого рода на Птеро. Поэтому, хотя вы, наверное, считаете меня недостаточно квалифицированным и забавным, я надеюсь, что вы позволите мне приложить все усилия, чтобы выполнить задачу, возложенную на мои плечи добрым волшебником. То есть сопровождать вас к успеху в спасении ваших земель от линчевания.

Сёстры обменялись взглядами. Затем вместе повернулись, чтобы взглянуть на Леспока. Их глаза блестели.

— Мы очень извиняемся, — пристыженно сказала День. — Мы действительно позабыли о миссии, — Девушка стёрла из уголка правого глаза слезинку.

— Но мы хотим, чтобы ты понял, как серьёзно мы к ней относимся, — продолжала Ночь. — Мы шутим и смеёмся из-за возникшего напряжения, потому что это лучше, чем плакать. — Она вытерла слезу с левого глаза.

Леспок опечалился: — Я не понимал этого. Прошу прощения за…

— Отныне мы будем вести себя хорошо, — решила День. — До конца миссии.

— Но потом, — добавила Ночь, — мы действительно можем с тобой позабавиться и сыграть в убегалки, как нимфы.

— Это не обязательно, — быстро сказал Леспок. — Я бы никогда не предложил…

— Возраст позволяет, — отозвалась День.

— И мы учимся тебя уважать, — произнесла Ночь.

— Но…

— Поэтому сейчас мы извинимся перед тобой в манере, принятой в тыквенном мире.

— И оставим тебе намёк на свои настоящие мысли.

— Но ведь тыквенные извинения слишком… — встревоженно начал он.

Однако был прерван принцессой День, которая шагнула вперёд, стиснула фавна в объятиях и поцеловала с такой страстью, что его голова оказалась под угрозой потери. Ощущение было такое, словно само солнце поднялось и ослепило его своим тёплым, радостным светом. Затем она освободила Леспока, и её место заняла Ночь, обнявшая его так крепко, что ему не надо было смотреть на неё для того, чтобы получить полное представление о фигуре, и одарила фавна ещё более страстным поцелуем. Теперь — по ощущениям — солнце опустилось, лаская его уютными сумерками.

Потом принцесса тоже отпустила его, и Леспок какое-то время поражённо стоял на месте, пока вокруг его головы крутились маленькие солнышки и луны. День воспламенила его, а Ночь потушила.

Он услышал их голоса будто бы с очень далёкого расстояния.

— Ты нам нравишься, Леспок, — промурлыкала День в его левое ухо.

— И когда мы покажем тебе свои трусики, это не будет шуткой, — прошептала Ночь в его правое ухо.

За словами последовали одновременные поцелуи в каждое из острых ушек.

Леспок упал на спину с бешено кружащимися перед лицом сердечками и планетами. Девушки принялись обмахивать его платочками и приглаживать шерсть.

— Кажется, на сей раз мы перестарались, — сказала День. — Он в обмороке.

— Да, надо вести себя более аккуратно, — согласилась с ней Ночь.

— Лучше сменить платья на голубые джинсы.

— Не слишком тесные.

— Но как только это закончится…

— Мы покажем ему всё.

— Это грозило затянуться надолго. Леспок открыл глаза.

— Думаю, я в порядке, — сказал он.

— Мы одолели тебя двойными усилиями, — сказала День. — Прости нас.

— Нет! — отчаянно воскликнул он.

Обе принцессы рассмеялись.

— Не в тыквенной манере, глупый, — сказала Ночь. — С этим покончено.

— Они помогли ему встать. Теперь девушки облачились в мешковатые голубые джинсы и простые блузки, которые наполовину скрывали их женственность. Учитывая, что их было двое, этого оказалось более, чем достаточно.

— Мы считали тебя любезным, — поделилась Ночь. — Но теперь понимаем, что ты испытываешь по отношению к нам то же, что и мы к тебе.

— Я фавн, — повторил он. — Мне нравятся нимфы. Недавно я научился любить и настоящих людей тоже. Но к эмоциям не привык.

— Мы так и поняли, — кивнула День. — У тебя куда больше физического опыта, чем мы, скромные девушки, можем вообразить. А в нас заложено больше эмоциональности, чем может вместить твой разум. Весело будет обменяться опытом… в своё время.

— Но и то, что ты сказал насчёт поджидающей нас тут смертельной опасности, — правда, — добавила Ночь.

— Так что, хотя нам и не стоило тебя дразнить, — сказала День, — мы думаем, что твой подход к колдовскому замку довольно наивен.

— И хотя мы не желаем вмешиваться в роль, возложенную на тебя добрым волшебником, мы надеемся, что ты передумаешь, — дополнила Ночь.

— Да, наверное, — огорчённо согласился он. — А что если мы подкрадёмся к замку незаметно, скрываясь под завесой тьмы, и дальше уже решим, что делать дальше?

К беседе вновь присоединилась Ромашка. Она вела себя так тихо, что Леспок почти позабыл о её присутствии.

— Девушки могут обследовать замок, не приближаясь к нему.

— Хорошая идея, — обрадовался фавн. — Если мы встретим кого-то, кто уже побывал в замке, или найдём вынесенную оттуда вещь…

— Нам останется только наблюдать и увидеть всё, что нужно, — закончила за него Ромашка.

И компаньоны направились к замку. Леспок возобновил действие покрывала Кэтрин; оно служило им ценным подспорьем, ведь иначе их уже могли бы заметить и схватить слуги злого колдуна, если у него вообще были слуги.

Замок оказался гигантским мрачным сооружением из крапчато-голубых плит. От них будто исходил душок зловещего ожидания.

— Эй, мне знаком этот запах! — воскликнула кобылка. — Он уже встречался мне на Луне. Голубой сыр!

— А разве он не мягкий? — спросила День.

— Только если не успел состариться. Лунный сыр варьируется от мягкого бри до каменно-твёрдого чеддара. Каждый сыр становится твёрдым, будучи подставленным солнечным лучам в течение нескольких лет.

— А закрепить его помогла магия, — угадала Ночь.

Вокруг замка маршировал охранник. Благодаря завесе мрака и осторожности путников, он их не замечал, проходя буквально на расстоянии вытянутой руки.

— Взгляните на него! — шепнула День. — У него железная рука.

— Глупая… Это ручной пистолет, — поправила её Ночь. — Охраннику положено иметь оружие.

Мужчина прошёл позади них, и Леспок увидел, что его рука и впрямь заканчивалась металлическим пистолетом. Интересно, и как он выходит из положения, когда следует обменяться рукопожатием?

Из приоткрытой замковой дверцы заструился свет — специальный оттенок голубого.

— Ой, мне бы не хотелось попасть под влияние ультралютого света, — поёжилась Ночь. — От него становятся такими жестокими.

Дверь распахнулась, и оттуда вышел ещё один человек, нёсший набитый чем-то мешок. Отойдя к яме неподалёку, он швырнул свою ношу туда. Затем снова вернулся в замок.

— Мусор, — определила День. — Фу!

— Но он побывал в замке, — сказал Леспок. — Так что…

— Фу! — повторила Ночь.

— Ну, может, это и не самая лучшая мысль.

Ночь вздохнула.

— Нет, в ней есть рациональное зерно. Просто это не очень-то романтично.

Из осторожности они обошли замок на некотором расстоянии, прежде чем приблизиться к яме. В ней громоздились все виды отходов и жутко воняли, к тому же. Но путники храбро полезли внутрь в поисках недавнего мешка.

— А, вот и он, — сказала Ночь, кладя на него руку. — Несколько минут назад его нёс Ян Итор. В нём мусор и кухонные отбросы, собранные ночным сторожем, А. Лармом. Они со всего замка.

— То, что надо, — удовлетворённо кивнула День. — Я знаю, что ты просто обожаешь копаться в очистках, дорогая сестричка.

— Если нам повезёт, здесь могут попасться и потроха, сестрица, дорогая, — согласилась Ночь, морща носик. — Значит, и ты сможешь насладиться. — Развязав мешок, она вытащила тюбик. — Зубная паста, которая подходит только для пастухов. Неудивительно, что её выбросили.

День заметила огромного жука, пытавшегося выбраться из мешка. Она подставила ему ладонь.

— Это жук-бомбардир, который стреляет ароматными струйками и может менять запах человека. Наверное, они выбросили его, потому что предпочитают вонь плесневелого сыра.

Ночь достала старую ручку.

— Сюда вставлялся стержень с невидимыми чернилами, — поведала она. — Изначально ручка использовалась в качестве одного из прутьев клетки для содержания больших уродливых животных. Однако каждое из них прогрызало в ней дырку, чтобы выпить чернил, и понемногу она не только продырявилась, но и уменьшилась в размере, пока не стала слишком маленькой, чтобы применять даже для письма.

— Как насчёт схемы самого замка? — поинтересовался Леспок. — Здесь где-нибудь имеются потайные ходы? И где живёт колдун?

Через некоторое время, вытаскивая из мешка одну вещь за другой, им удалось набросать смутный план замка. Колдун жил в башне, через окно которой проходили синие линии. Но каким-то образом исходили они из подземелья. Доступа извне туда не было, только изнутри, и ключом владел лишь сам колдун. Мусора оттуда они тоже не нашли; по всей вероятности, где-то там внизу была ещё одна свалка. Загадка линий пока оставалась неразгаданной.