Игры фавна

Глава 1

— 0-9-8-7-6-5-4-3-2-1 Эй, фавн, ты весёлый хулиган?

Фавн Леспок протёр глаза, выгоняя остававшиеся сны, и взглянул под дерево. Там стояла соблазнительная нимфа с обычным набором своего вида: красивое личико, ниспадающие волосы, идеальная фигура, отсутствие одежды. Но что-то было неправильно.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, усаживаясь поудобней в развилке между ветвей и ловя пытающееся ускользнуть равновесие.

— А что, по-твоему, я могу иметь в виду? Спустись и погоняйся за мной так, как фавны всегда гоняются за нимфами.

Он, наконец, сообразил.

— Ты не нимфа.

— Ну, ты бу-ука! — выругалась она, состроив страшную гримасу этого самого буки. Затем развеялась, как дым, и перевоплотилась в сексапильно одетую демонессу.

— Я Менция, путешествую в поисках обычных развлечений или беспорядков, пока моя лучшая половина по-матерински растекается в сюсюканьях. Чем я себя выдала?

— Если я скажу, ты уйдёшь отсюда? — Обычно можно было избавиться от демонов, если удавалось вовремя заключить с ними подходящий контракт.

— Да, если захочешь. — Её ярко-жёлтое платье истаяло, показывая смутные очертания фигуры и намёк на запрещённую линию трусиков.

Значит, тут не обойдётся без подвоха.

— А почему бы мне этого не захотеть?

— Потому что я обладаю ужасной информацией, которая озадачит и встревожит тебя, и, возможно, изменит весь твой кругозор.

Причина казалась адекватной. Леспок, бодрый как никогда, спрыгнул вниз на землю и аккуратно приЗЕМЛился на копыта.

— Тебя выдали манеры. Ты вела себя не как нимфа. Говорила слишком умно и прямолинейно. Большая часть привлекательности нимф заключается в их молчании и отсутствии интеллекта. А теперь хотелось бы услышать ту ужасную информацию.

— Следуй за мной.

Менция крутанулась на месте так резко, что её тело завинтилось в тугую спираль, прежде чем оказаться лицом к противоположному направлению, и зашагала туда. Её юбка съёжилась ровно настолько, чтобы открывать до упора ноги, но не залезать на бёдра. Но, конечно же, Леспок этого даже не заметил, потому что всё, показываемое демонессой, не было реальным.

Она провела его через поляну к дереву, растущему на дальней стороне.

— Видишь?

Леспок с тревогой посмотрел на галошечное деревце. Оно увяло, а галоши чёрными лужицами растеклись по земле. Это могло означать только одно: дерево потеряло своего духа.

Так получилось, что фавн с галошечного дерева, которого, кстати, звали, Ветвяком, приходился Леспоку другом. Они свели знакомство около двух столетий назад, так как их деревья стояли в пределах общей видимости. Почти каждый день Леспок слезал со своего сандалового дерева и присоединялся к Ветвяку на поляне, чтобы сплясать вместе джигу-дрыгу. Если Удача поворачивалась к ним своей прекрасной передней частью, их прыжки могли привлечь к себе рассеянное внимание одной или нескольких нимф, которые присоединялись к танцу. Если Удача, к тому же, дарила им улыбку, эти заДЖИГательные дрыганья быстро превращались в догонялки с последующим празднованием.

Но сегодня утром дерево Ветвяка пребывало в печальном состоянии. Оно бы не завяло так быстро, если бы фавн просто отсутствовал; фавны и лесные нимфы, дриады, были тесно связаны со своими деревьями, и связь эта позволяла им чувствовать любую неприятность, которая могла произойти с их жилищами. Если близко подходил лесник с топором, фавна начинало трясти. Когда фавн повреждал копыто, дрожало дерево. От расстояния эти реакции не зависели: лесной дух мог отбежать достаточно далеко от своего обиталища, и всё равно их связывала невидимая нить. Они неизбежно чувствовали боль друг друга.

— Ты меня игнорируешь? — предостерегающе спросила Менция. Демонессы могли вынести практически что угодно, кроме пренебрежения их чарами.

— Нет. Ты права. Я озадачен и встревожен этим ужасным зрелищем. Тебе что-нибудь о нём известно?

— Нет. Я просто заметила его, пролетая мимо, и нашла поблизости подходящее существо, чтобы шокировать.

Он взглянул на неё.

— Ты действительно безумна.

— Спасибо, — поблагодарила она, покрываясь красным в розовую полоску румянцем. Цвет распространился и на её волосы, и на одежду, и даже на часть прилегавшего к ней воздуха.

Состояние галошечного дерева внушало серьезные опасения за здоровье Ветвяка, если он вообще был ещё жив. Что могло случиться? Вчера с Ветвяком всё было в порядке. Он даже имел неожиданную приятную встречу с дриадой шлёпочного дерева, чьи шлепки придавали ей дополнительное ускорение — так же, как сандалеты с дерева Леспока позволяли ему лучше бегать летом, а галоши Ветвяку — скакать лошадиным галопом вне зависимости от времени года. Превесёлые вышли догонялки. Потому что этим обычно фавны с нимфами и занимались: гонялись друг за другом, чтобы затем столкнуться носом к носу и отметить это способом, за которым детям подглядывать не полагалось. Потому что просто сидеть всё время на дереве — скукота.

Леспок вспомнил, что дриада, облачённая только в свои шлёпанцы, и Ветвяк в процессе догонялок скрылись из вида довольно быстро. А её подружка с соседнего дуба, которую звали Дубария, закатывала такие чудесные фоновые арии, похожие на свист ветра сквозь кроны деревьев, что Леспок поневоле отвлёкся. Совершенно естественно он устремился за ней, и совершенно естественно она убегала от него, но не слишком быстро, так как всё ещё продолжала распевать свои арии. Итак, он поймал её, и они отпраздновали это в обычной манере, при чём дриада не прекращала петь. Это было интересно, потому что она пела обо всём, что с ней происходило на тот момент, и таким образом превращала их занятие в предмет музыкального искусства. Потом она вернулась на дерево, довольная тем, что песня сработала. Других нимф поблизости Леспок не увидел, поэтому тоже залез на своё дерево и удобно устроился на ночь. А теперь его друг пропал.

— Так что ты собираешься предпринять? — осведомилась Менция.

— Предпринять? Она права: вероятно, ему следовало что-то предпринять. Только вот что?

— А что ты думаешь?

— Я думаю, тебе стоит отправиться по их следам, чтобы узнать, что же с ними случилось.

— Очень разумно, — согласился он.

Демонесса превратилась в чёрный клуб дыма.

— Проклятье!

И он отправился их искать. Проблем со следами не возникло: ясно виднелись и отпечатки её шлёпок в форме песочных часов, весьма напоминавших фигуру самой нимфы, и его галош, которые Ветвяк мощно вдавливал в землю в некотором отдалении друг от друга. Они изгибались вокруг других деревьев, когда она уклонялась и совершала прочие отвлекающие манёвры. Смыслом догонялок являлся сам их процесс; фавны с нимфами обожали бегать почти точно так же, как и танцевать. Чем лучше погоня, тем лучше её празднование в конце. Леспок вспомнил одну нимфу, пребывавшую в дурном настроении из-за того, что её дерево оказалось поражено грибковой инфекции, она просто стояла на месте. Это, разумеется, абсолютно не заводило фавнов, и ни один из них до неё не дотронулся. Любой нимфе, не желавшей иметь дело с каким-нибудь из фавнов, достаточно было в любой момент замереть, и он бы оставил её в этом покое. Иногда нимфа дразнила фавна, притворяясь неподвижной, и, когда он отворачивался, сама бросалась за ним в погоню. Если ей удавалось его поймать, он обязывался выполнять все её сиюминутные пожелания. Конечно, её желания ничем не отличались от его, но другие фавны немилосердно насмехались над товарищами, которые давали нимфам себя поймать.

Летевшая перед ним Менция заскучала.

— Ты готов к моему исчезновению?

— Да, — рассеянно отозвался он.

— Хорошо, — она осталась на месте. Он понял, что требовалось, наоборот, умолять её остаться, тогда бы она была уверена, что ничего интересного ей тут больше не светит.

Следы вели по направлению к Пустоте. Неподалёку Леспок увидел выжженную посреди травы точку невозврата, от которой в обе стороны отходили границы невозврата. Разумеется, нимфы с фавнами были не настолько глупы, чтобы за них забегать. Все, кто пересекали эти полосы, обрекали себя на смерть. Только некоторым магическим существам дозволялось входить в Пустоту без вреда для себя. Ночным кобылицам, например, потому что они принадлежали миру снов и за его пределами не материализовывались.

— Не подлетай слишком близко к Пустоте, — предупредил демонессу Леспок.

Она почти сменила курс, чтобы приблизиться к границе, затем замерла.

— Эй, а ты коварный тип! — почтительно сказала она. — Ты ведь знал, что я нарочно сделаю назло. И это почти сработало. Но я лишь слегка не в себе. А чтобы влететь в Пустоту, надо быть двинутым на всю голову.

— Может, в следующий раз, — пробормотал он.

Дриада вполне очевидно поддразнивала Ветвяка, её следы подходили довольно близко к границам невозврата. Шаги вели почти до самой линии, потом резко отпрыгивали назад, и снова ближе к ней. Опасность данной сферы отлично сочеталась с напряжением погони. Леспок тоже занимался время от времени чем-то подобным и прекрасно знал, насколько близко следует подходить к Пустоте, чтобы туда не затянуло.

Внезапно его сандалеты не пожелали идти дальше. Он ошеломлённо застыл на месте: в чём дело? Магические сандалеты, как и у всех обувных фавнов, защищали его копыта от вреда и останавливались, только если он собирался вступить во что-то вредное. Но впереди он не видел никакой угрозы.

— Ну, и что с тобой? — спросила Менция. — Устал топать?

— Это не я, — объяснил он. — А мои сандалеты.

— Слушай, а ты начинаешь мне нравиться. Ты почти такой же псих, как я.

— Вряд ли это возможно.

— Благодарю, — на сей раз её румянец имел пурпурный зелёно-пятнистый оттенок, который простёрся вниз по её ногам и тени. — Так почему твои сандалеты стоят?

— Не знаю. Может, ложная тревога.

И всё же раньше они никогда не ошибались. Поэтому он наклонился к своим мохнатым коленям и тщательно обследовал землю впереди. Самая обыкновенная. Здесь росло несколько улыбающихся гладиолухов, счастливейших из цветов, а позади них отмахивался от мух конский хвост. Леспок подумал, не спросить ли его о том, что здесь способно причинить вред, однако язык цветов он понимал не так чтобы очень хорошо, да и в любом случае ответить он мог только ржанием. Так что в конце концов фавн просто поднялся и обошёл подозрительное место.

— Ну, во-от, — разочарованно протянула демонесса.

Но теперь он не мог найти следы. И те, и другие исчезли. Пришлось повернуть обратно — и тогда он увидел. Щепку наоборотного дерева на земле. Уверенность в происхождении дерева объяснялась легко: уголки рта ближайшего к щепке гладиолуха печально поникли. По обе стороны от щепки отпечатались колечки дриадиной подошвы. Нимфа ненароком наступила на неё. Щепка не причинила ей прямого вреда, так как лежала плашмя. Но она точно повлияла на магию самой шлёпки, и она, должна быть, потеряла уверенную поступь.

— Ты что-то заметил, — проницательно резюмировала Менция.

Теперь он видел и кое-что другое: отпечаток галоши рядом с шлёпочной восьмёркой. Фавн осознал горькую правду. Из-за противоположного магического эффекта шлёпки нимфа потеряла равновесие и начала падать за ведущую в Пустоту полосу. Ветвяк столкнулся с ней, удивлённый внезапной остановкой, и она увлекла его туда за собой.

— Да. Им конец.

Жуткий несчастный случай, из тех, что случаются раз в столетие. Щепку наоборотного дерева сюда, видимо, забросил странствующий порыв ветра. Когда она не вступала в контакт с чем-то магическим, щепка оставалась абсолютно безвредной. Затем её внезапное срабатывание — и Ксанф потерял Ветвяка с дриадой навсегда. Им не выбраться из Пустоты. А их деревья будут страдать, потому что бездушное магическое дерево постепенно растеряет и всю свою магию и станет, о ужасная судьба, совершенно обыкновенным. Такая участь, как считали многие, хуже полного исчезновения.

— Извини, — сказала демонесса. — Но это означает, что больше развлекать меня ты не сможешь.