Игры богов

23

В ванной Аполлон занимался с Афродитой сексом. Опять. Она стояла у двери, поставив ногу на туалетный бачок, и, судя по выражению ее лица, размышляла об образцах краски. Опять. Это могла бы быть минута его торжества, его победный секс — ведь он доказал, что уже перевернул страничку в истории с маленькой невыразительной смертной, убрал ее с малозначительной планеты, которую она топтала, а теперь еще и стирает память о ней со своего великолепного тела, а заодно и из памяти. Но Аполлон отнюдь не чувствовал себя триумфатором.

«Хорошо бы узнать, в который раз я трахаю Афродиту именно в этой позе и именно в этой ванной? — думал Аполлон. — И сколько раз еще нам это предстоит?»

Слово «дежавю» было для него полной бессмыслицей — он всю жизнь делал одно и то же, и будет продолжать это делать до тех пор, пока… скажем, до тех пор, пока Земля вращается вокруг Солнца. И никакого смысла в том, что он делал, больше не было. Да и существовал ли он когда-нибудь, этот смысл? Аполлон стал мысленно сканировать свою память в поисках каких-нибудь искорок юношеского энтузиазма, некоего ощущения новизны. Несомненно, все это когда-то было, но он смог вспомнить только один случай — его чувство к Элис.

— Зачем ты так делаешь? — спросила Афродита. — Ты что, близок к концу?

— До этого еще далеко, — успокоил ее Аполлон.

— Вот и хорошо — я еще не кончила, — сказала Афродита. — Погоди, я повернусь.

Пока Афродита меняла позу, Аполлон думал о том, что его жизнь — это повторяющийся сон, причем кошмарный. А впрочем, нет: все это недостаточно волновало его, чтобы быть похожим на кошмар. Да и сон был, мягко говоря, не слишком интересным.

Скорее, это можно было назвать навязчивой галлюцинацией. Кстати, как давно он убил Элис? «Вернее, сделал так, чтобы она умерла», — поправился Аполлон, вспомнив о недремлющем оке реки Стикс. Когда это было — на прошлой неделе или в прошлом месяце? Сколько времени прошло с тех пор? И в каком году это было? Сколько лет они живут в этом доме? И имеет ли это хоть какое-то значение, если ничто в их жизнях не меняется?

Но независимо от того, неделя прошла или десятилетие, Аполлон скучал по Элис. Он сам не рад был это признать, но ему отчаянно не хватало этой девушки. В его телефоне по-прежнему хранилась ее фотография, и он в любой момент мог на нее посмотреть — но разве можно было сравнить фотографию с живым человеком? Кроме того, Аполлону хотелось не просто ее видеть — хотя это также было важно. Он перевел взгляд на ванну и стал вспоминать, как Элис размашистыми движениями драила чистящим средством эту самую ванну, а он, Аполлон, стоял на пороге и смотрел на нее, делая вид, что дожидается возможности воспользоваться унитазом. Блузка под мышками Элис, а иногда и на спине становилась влажной, а волосы вокруг блестящей розовой шейки от пота завивались кудряшками. Она так сильно отличалась от всех этих идеальных существ, в окружении которых Аполлон прожил много веков и продолжал жить до сих пор! Недостатки Элис буквально очаровывали Аполлона.

Но дело было не только в ее недостатках — он скучал и по ее достоинствам. Например, по ее скромности, доброте, ранимости. Стоило Аполлону вспомнить ее слезы, как его охватывала дрожь.

— Хватит трястись, — пробурчала Афродита, — ты сбиваешь меня.

Ему не хватало того, как Элис умела слушать — ведь среди родственников его никто больше не слушал. А еще все в этом доме — все, кроме Элис — в глубине души ненавидели его. Было и еще одно обстоятельство: с тех пор как Элис не стало, дом вновь начал зарастать грязью. Аполлону не хватало послушания Элис, того, как безоговорочно она подчинялась установленным для нее дурацким правилам. Он скучал по ее застенчивости — такой необычной, такой эротичной! И тем не менее Элис отвергла его именно в тот момент, когда он уже решил, что ничто не помешает им слиться в экстазе.

Она была сама виновата в своей смерти — вряд ли в ней можно было винить Аполлона. Но он все равно сожалел о содеянном. Если бы только она не была такой упрямой! Ну почему они в свое время решили наделить смертных разумом?

— Я тут решила сделать в своей комнате ремонт, — сказала Афродита.

Аполлон уже успел забыть о ней.

— Но ведь ты только что закончила ремонт? — произнес он.

— Нет, — ответила Афродита. — Вернее, не помню — может, и так.

Они замолчали, сосредоточившись на процессе.

После очередной, заранее обреченной на неудачу, встречи с агентом по недвижимости Артемида медленно возвращалась домой. Ее охватило полное разочарование, о чем свидетельствовали поникшие плечи. У крыльца валялся залетевший с улицы мусор — несколько газетных листов, пустая пачка из-под печенья, жестяная пивная банка.

«Надо будет показать все это Элис, — подумала Артемида. — За что мы платим ей деньги?»

Она поднялась по ступенькам и остановилась перед дверным молотком, когда-то блестящим, а теперь перепачканным сотнями касавшихся его пальцев. Артемида задумалась о тех смертных, которые стучали в эти двери, и об их судьбе. В последнее время, после того как Зевс попытался сбежать, семью очень волновал вопрос безопасности. В тот день, когда Гера устроила свое шоу на собрании, организованном Афиной, Аполлон, который лежал и дулся на весь мир в своей комнате, первый догадался об истинной причине разразившейся ужасной бури, поднялся на крышу и уговорил Зевса вернуться в свою комнату и лечь в постель. Артемиду удивило то, что Аполлон не воспользовался возможностью столкнуть старика с крыши — на его месте она наверняка испытала бы сильный соблазн сделать это. Быть может, на Аполлона таким образом подействовал их разговор о нуждах семьи, который состоялся в то утро? Но, немного подумав, Артемида покачала головой — ее нравоучения не действовали на братца вот уже несколько тысячелетий, и с чего бы он вдруг изменился?

Артемида вошла в дом и закрыла за собой дверь. Щелкнув выключателем, она обнаружила, что лампочка в прихожей перегорела. Ей показалось, что в доме как-то душно, воздух был затхлым и сырым. У Артемиды не было настроения совершать еще и прогулку, поэтому она просто прошла по первому этажу и через заднюю дверь вышла в сад. Когда она проходила через кухню, ей в глаза бросились горы недоеденной снеди на буфете и на столе — и, судя по запаху, часть этой еды уже начала разлагаться. На пороге Артемида заметила бодрую колонну муравьев, которые тащили в свои закрома крошки, подобранные в доме. Но ведь они уже избавились от этой напасти? И куда, черт возьми, подевалась Элис?

— Эй, Артемида, ты где была? — раздался голос у нее за спиной.

Она повернулась. У подножия лестницы стоял Гермес в своих крылатых туфлях и с крылатым шлемом в руках. Очевидно, он собирался в очередной раз отправиться за душами умерших.

— Не твое… — начала было Артемида, обрадовавшись возможности затеять ссору и хоть таким способом дать выход раздражению, вызванному несоответствием ее финансового положения и цен на съемные квартиры, но тут же остановилась. У нее не было сил даже на перепалку, поэтому она лишь произнесла: — Гермес, а почему в доме такая грязь? Ты не видел Элис?

— Как не видеть, видел, — ответил Гермес, подойдя к кухне и прислонившись к дверному косяку. — Это было пару недель назад. Я отвез ее в нижний мир.

— Что-что? — изумленно переспросила Артемида. — И зачем ты это сделал?

— Ну как же, она ведь умерла, — сказал Гермес.

— Умерла? Как она могла умереть? Черт побери! Я была так занята, что совсем забыла о ней! Конечно, можно было бы предположить, что, если за ней пристально не следить, может произойти нечто подобное! Но она показалась мне такой надежной! Вот глупая смертная! И куда ее угораздило влипнуть?

— Она ни в чем не виновата, — рассказал Гермес. — Ее убил Зевс — молнией. Это было в тот день, когда он вырвался.

— Зевс? — воскликнула Артемида. — Но как он о ней узнал? Я же запретила ей подниматься на верхний этаж!

— Она и не поднималась, — ответил Гермес. — Если хочешь знать мое мнение, во всем этом замешан Аполлон.

— Что-что?

— Ты знаешь, что она была на его телепрограмме?

— Правда?

— И Афродита попросила меня привести ее в дом.

— Афродита? — изумленно проговорила Артемида. — Вот уж кто всюду сует свой нос!

— Так вот, все то время, пока она была в доме, Аполлон увивался вокруг нее. А потом они поцеловались, и он попытался взять ее силой…

— Гермес, но откуда тебе все это известно?

— Это моя работа — все знать. Подумай еще вот о чем: в тот день, когда вырвался Зевс, Аполлон первым очутился на крыше. И в тот же самый день умерла Элис. Тебе все это не кажется несколько подозрительным?

— Аполлон никак не мог ее убить! — заявила Артемида.

— А он ее и не убивал, — заметил Гермес. — Очевидно, что Аполлон сделал это руками Зевса. Каким-то образом он уговорил старика пустить в нее молнию — хотя я не пойму, почему он не мог сделать это сам… Артемида, что с тобой? У тебя такой вид, словно кто-то попытался ущипнуть тебя за задницу!

— Он нашел лазейку, — проговорила Артемида.

— Какую еще лазейку?

Артемида оглянулась: здесь очень легко можно было их подслушать.

— Думаю, нам лучше продолжить этот разговор в саду, — сказала она.

— Артемида, я занят. У меня полно…

— В саду, — повторила Артемида тоном, ослушаться которого редко удавалось даже богам.

Она сжала руку Гермеса с силой, которой хватило бы, чтобы сломать ногу жеребцу, и потащила его в сад, захлопнув за собой дверь.

Когда они отошли от дома на достаточное расстояние и убедились, что их никто не слышит, Артемида рассказала Гермесу о клятве, которую дал Аполлон.

— И вот он не просто причинил вред смертному, а убил нашу уборщицу! — закончила Артемида.

— Подлый ублюдок! — с ноткой восхищения в голосе проговорил Гермес.

— Кто-нибудь еще в курсе, что Элис мертва? — спросила Артемида.

— Насколько я знаю, нет, — ответил Гермес. — По крайней мере, я ни с кем об этом не говорил. Хотя наверняка все обратили внимание на то, в какое состояние пришел дом. Тебе надо нанять другую уборщицу…

— Пока что не буду, — покачала головой Артемида. — Если кто-нибудь спросит, скажи, что Элис уехала в отпуск.

— Зачем это? — удивился Гермес. — Она ведь все равно не вернется.

— Пожалуйста, сделай, как я прошу!

— Артемида, я не могу понять, почему тебя это так задело. Элис — всего лишь уборщица, каких двенадцать на дюжину. Найди новую.

— Дело не в этом, — проговорила Артемида. — Ведь Аполлон поклялся Стикс. Стикс, черт возьми! И он нарушил клятву. Кроме того, эту уборщицу наняла я — он не имел права даже пальцем к ней прикасаться. Возможно, Аполлон действительно воспользовался лазейкой, но, что ни говори, он пошел против духа клятвы.

— Так пусть этим займется Стикс, — предложил Гермес.

— Похоже, эта чертова река не собирается ничего делать, — ответила Артемида. — Ты же знаешь ее? Для нее важна буква закона. Должно быть, Аполлону удалось обойти клятву, иначе или Элис была бы жива, или он лежал бы где-нибудь в бесчувствии.

— Ну тогда отомсти, — проговорил Гермес.

— Как раз это я и хочу сделать! Однако мне понадобится твоя помощь.

— Но ведь я не занимаюсь местью. Это по части Немезиды. Если хочешь, я могу ей позвонить.

— Не надо, — сказала Артемида. — Немезида не сможет сделать того, что под силу тебе.

— Ты имеешь в виду…

— Именно!

Гермес покачал головой:

— Так не пойдет. Ты же знаешь, что я не могу связываться с мертвыми. Должность не позволяет. Если Аид об этом узнает…

— Не узнает.

— Если мы начнем вмешиваться вдела нижнего мира, Аиду обязательно станет об этом известно, — сказал Гермес. — Артемида, не глупи! Неужели ты не можешь просто разбить гитары Аполлона или сделать еще что-нибудь в этом духе?

— Она моя уборщица, — упрямо повторила Артемида, — и она не должна была умереть. Неужели тебе нет дела до справедливости? Ты считаешь, что Элис заслужила смерть?

— Она была приятной девушкой, — со вздохом признал Гермес.

— То есть ты со мной согласен?

— Ничего я не согласен, — уперся Гермес.

— Мне все равно, — заявила Артемида. — В любом случае я это сделаю.

— Ты не сможешь! В то же мгновение, как только твоя нога ступит на землю нижнего мира, ты превратишься в добычу. Ты же богиня, Цербер тебя тут же унюхает.

— Тогда я пошлю туда героя, — сказала Артемида.

— Героев больше не осталось, — возразил Гермес.

— Я сотворю его собственными руками, — упорствовала Артемида. — Я знакома с несколькими смертными мужчинами.

Она стала перебирать в памяти владельцев выгуливаемых ею собак: «Может, мистер Саймон? Нет, он совсем уж хлюпик. Или Алекс Уотерс? Слишком ленив…»

— Ты знакома только с теми смертными, которые нанимают тебя для выгула собак? — спросил Гермес.

Артемида подумала об агентах по недвижимости, с которыми она виделась.

— Не только, — ответила она.

— У тебя ничего не выйдет! — заверил ее Гермес. — Герои ходят выгуливать своих собак сами.

— Придется использовать их.

За последние несколько тысяч лет у Гермеса было достаточно возможностей выяснить, что означает это решительное выражение на лице Артемиды.

— Похоже, тебе очень хочется сделать это, — заметил он. — Но почему?

— Аполлону слишком многое сходит с рук, — проговорила Артемида.

— Ну и что?

— А то, что эта уборщица была моей.

— И?

— И все, — сказала Артемида.

— Многие боги готовы на что угодно, лишь бы не попасть в нижний мир.

— Затронуты нравственные вопросы.

Как бы там ни было, Гермес не собирался обсуждать с Артемидой вопросы морали.

— Ладно, — сказал он. — Будем считать, что ты права. Мне нравилась эта девушка, и меня уже тошнит от этого бега по кругу. Слушай меня внимательно и пообещай, что никому не расскажешь — никому, слышишь? Иначе все сразу встанут в очередь… Так вот, я могу раздобыть тебе героя. Очень неплохого, такого, который и впрямь захочет помочь тебе. Я передам ему послание, вызову его, сделаю кое-что, чтобы его геройство не бросалось в глаза — но только один раз, и то лишь потому, что эта твоя Элис была милой девушкой. А еще потому, что я хочу макнуть Аполлона лицом в дерьмо. К тому же я считаю, что в том, что произошло с Элис, есть и толика моей вины.

— Ты покажешь мне путь в нижний мир?

— Если ты обещаешь, что сохранишь это в тайне.

— Спасибо, Гермес, — с чувством произнесла Артемида. — Ты не пожалеешь о своем решении.

Гермес перевел взгляд на мертвые цветы в дальнем конце сада.

— Пожалуйста, Артемида, будь осторожна! — сказал он.