Игра агента X

Глава 10

Я бежал по бесконечным коридорам с мраморными полами, а эхо моих шагов гулко отражалось от высоких потолков. Я пробегал мимо нескончаемой вереницы узких средневековых окон, забранных современными металлическими решетками, и мне казалось, что я бегу по кругу. В боку у меня кололо, правую руку сводило судорогой, но я не останавливался. Обнаружив незапертую деревянную дверь, распахнул её и оказался в плотной пелене тумана и влажного соленого воздуха, на скользких плитах мостовой. Я вырвался на свободу.

Передо мной лежала узкая улочка, справа тускло поблескивал застоявшейся водой канал. Слева темнел вход в какой-то переулок, вдалеке лениво желтел светлым пятном уличный фонарь. Я не мог понять, где нахожусь. Хотя я не мог уйти от площади Святого Марка и Рива дельи Скьявони дальше, чем на несколько кварталов, я так и не мог сообразить, в какую же сторону нужно идти. Повернув направо, пошел, ориентируясь по уличным фонарям.

Венеция вообще-то очень маленький городок, но отнюдь не тогда, когда вам нужно куда-то поскорее добраться. В таких случаях дьявольский клубок улиц, каналов и мостов опутывает вас своей паутиной наподобие старого, грязного нищего, от которого невозможно отвязаться. Все эти дурацкие площади размером с почтовую марку, от каждой из которых неизменно расходятся пять-семь узеньких улочек и эти бесчисленные калле, салиццада, рио, фондаменто, моло — сходящиеся и расходящиеся подобно танцорам в старинном менуэте, у которых всегда наготове изящное, но совершенно излишнее па. Это провинциальный город, претендующий на звание столицы; полный излишеств фантасмагорический памятник с претензией на собственную реальность и необходимость.

…Поезжайте в Венецию, любуйтесь её памятниками, сорите деньгами, любите женщин — этот город существует именно для этого. Но никогда не пытайтесь спасти здесь собственную жизнь. Старый, эксцентричный город отринет ваш прогматизм.

Я прошел горбатым мостиком и очутился в небольшом дворике. Мрачные строения, окружавшие его со всех сторон, повернулись ко мне спиной. Сквозь оштукатуренные стены до меня доносился звук включенных телевизоров. Я остановился и почувствовал, что кто-то остановился вместе со мной.

Я быстро пошел к проходу между двумя соседними зданиями, и в это время за моей спиной раздался какой-то странный звук, похожий на глубокий кашель, затем — резкий треск, и кирпичная пыль осыпала меня с ног до головы. Кто-то стрелял в меня из пистолета с глушителем и промазал совсем чуть-чуть: пуля попала в стену на уровне моей головы.

Я побежал, пересекая каналы, петляя по кривым переулкам, и вылетел на широкую площадь, на которой стоял большой собор. Мне показалось, что я узнал каменного монстра с выпученными глазамии, который украшал парапет ограды: Санта Мария Формоза. Все это время я двигался не в ту сторону этого района я совсем не знал. За спиной послышались мягкие шаги.

Я миновал церковь и снова окунулся в паутину переулков. Колотье в боку пропало, ему на смену пришел страх. Я мчался, как застоявшийся жеребец, и мало-помалу звук шагов моего преследователя стих. Агент Х снова победил.

Но я явно поспешил с поздравлениями самому себе. Я уперся в тупик и был вынужден притормозить перед неприступной каменной стеной. Слева от меня тоже шла глухая стена. Я застонал от отчаяния. Венеция опять преподнесла мне один из своих милых сюрпризов.

Справа, на уровне десяти-двенадцати футов от земли я заметил балкон с металлическим орнаментом. Я отошел чуть назад, разбежавшись, подпрыгнул как кузнечик, ухватился руками за край балкона и подтянулся. Балкон жалобно заскрипел. Мне удалось закинуть одну ногу на карниз и, пребывая в таком неудобном положении, я обнаружил, что кто-то усердно старается попасть мне ножом в лицо.

— Не делайте этого, — закричал я.

— Немедленно покиньте мой балкон! — приказала она.

Я успел заметить копну черных волос, пышный купальный халат; и мне опять пришлось уворачиваться от её ножа и я чуть не свалился вниз.

— Убирайтесь отсюда! — воскликнула она.

— Хорошо же, — горько произнес я. — Если вам настолько хочется увидеть мой труп, я, так и быть, уберусь с вашего чертова балкона.

Она прекратила свои манипуляции с ножом.

— Что это вы такое говорите? — осведомилась она.

— У меня крупные неприятности, — признался я. Девушка была американкой, лет двадцати пяти от роду, и очень хорошенькая. Хотя фехтовальщик из нее, конечно, никудышний.

— Я вам не верю, — заявила она.

— Ну, разумеется, — парировал я. — Вы, очевидно, полагаете, что все это просто вечерняя разминка.

Она пропустила мимо ушей мою несколько истеричную шутку и спросила:

— А что за неприятности?

— Серьезные. За мной гонятся.

— А почему?

— Сейчас я не могу вам всего объяснить.

Она задумчиво поглядела на меня. Вообще-то она была даже очень ничего. Собственно говоря, если бы она ещё бросила свой нож, то была бы совершенно очаровательна. Наконец, она, кажется, убедилась, что ни на убийцу, насильника, ни даже на похитителя домашних кошек я не похож. Это, однако, вовсе не исключало того, что я мог иметь любую другую преступную специальность, но это её уже не очень волновало: с такими ребятами американская девушка из Форест Хиллз вполне могла справиться.

— Даже не знаю, — протянула она. — Все это так странно.

— Ну, решайте же, черт возьми, поскорее, — взмолился я, — не могу же я висеть так всю ночь.

Она нахмурилась и выпятила нижнюю губу. Ох, хороша! Я посмотрел назад и приготовился спрыгнуть на тротуар.

— О Боже, — воскликнула она, — влезайте же.

Я перебрался через поручни, и мимо застекленной балконной двери мы вошли в квартиру. Она шла чуть позади, поплотнее запахнув халат и не выпуская из рук ножа. В полном изнеможении я рухнул в кресло. Помедлив, она села на тахту, подобрав под себя ноги.

С избранной мною позиции отлично просматривалась вся улица. Она была пуста. Возможно, мне удалось уйти от преследования, а может, они ждали меня чуть дальше по улице. Я закурил и попытался сосредоточиться. В основном я размышлял о своем будущем. И опять меня стали одолевать сомнения относительно моей пригодности к работе в качестве секретного агента. Как-то я не мог ухватить её суть. Мне казалось, что самый лучшей выход — бросить карты, выйти из игры и отправиться обратно в Париж.

— Итак, — сказала она.

— Что «итак»?

— Вы не желаете объясниться?

— Я не могу, не имею права, — ответил я. Когда я это произнес, мне вдруг пришло в голову, что именно таким образом и обстоит дело. Но даже если это было и не так, все равно мой ответ произвел на неё впечатление. Поэтому я был избавлен от скучных и в некотором смысле щекотливых объяснений.

Мы обменялись необходимой в подобных случаях информацией. Мэвис Соумерс училась в Нью-Йоркском университете, снимала комнату на 61-ой улице, а я жил в Вест-Вилледж. Оказалось, что в конце февраля 1961 года мы оба ездили в Майами. Она окончила школу в Саммит, штат Нью-Джерси, а я тоже родился и вырос неподалеку, а Саут-Оранже.

Мы беседовали, Мэвис приготовила кофе, и опять текла беседа. Мы перескакивали с одного на другое, без всякой последовательности, и именно этот ералаш ткал невидимую нить понимания и близости. Я не пытался обнять её и почувствовать минутное сопротивление, тающее по мере того, как её руки обвивают мою шею, и упругая, гордая грудь прижимается к моей белоснежной рубашке. Черта с два, мне это даже в голову не пришло. Впрочем, это, очевидно, может произойти в следующий раз, или через раз. Американцы имеют обыкновение сразу же тащить в постель понравившуюся им женщину, но если возникает вероятность более серьезного чувства, они обычно предпочитают оттягивать этот момент.

Так прошла ночь, в темно-серых сумерках защебетали утренние птицы, по крышам домов разлились первые блики утренней зари. Солнце осветило улицы и переулки — ничего зловещего я снаружи не заметил. Я попросил у Мэвис разрешения воспользоваться её телефоном и позвонил Гвеши. И был немало удивлен, когда он снял трубку.

Через полчаса после моего ухода он узнал, что его план провалился, и он отправился во Дворец дожей, чтобы приостановить операцию. Он вовремя нашел Кариновски, но к этому времени я уже находился в камере пыток.

Они с Кариновски решили провести операцию по моему спасению в стиле коммандос. Пока Кариновски прикрывал коридор, Гвеши уложил Беппо. Им пришлось временно оставить меня, чтобы заняться Йенсеном, а потом с боем прорываться из дворца. В результате Гвеши получил пулю в бедро, а Кариновски — ножевую рану в предплечье.

— Все сложилось крайне неудачно, — сказал Гвеши, — особенно для Кариновски. В этом деле необходима внутренняя динамика, главное — не потерять темп. Мастерство охотника значительно снижает шансы его жертвы остаться в живых. Сегодня ночью мы должны вывезти Кариновски из Венеции.

Я не был готов согласиться с теоретическими построениями Гвеши. Я знал, что Венеция слишком мала, чтобы затевать здесь такую игру в кошки-мышки, и что у Форстера гораздо больше людей, чем у нас. Но даже если закрыть на это глаза, мне все равно не нравилось то, что мы делаем неверные ходы в этой партии. Поспешишь — людей насмешишь. Если продолжать в том же духе, то сегодняшняя дырка в плече завтра вполне может стать дыркой в голове.

— Может, нам лучше лечь на дно на день-другой? — предложил я.

— Абсолютно невозможно, — сказал Гвеши. — Помимо всего прочего, сегодня последний день высокого прилива.

Это прозвучало так, будто имело какое-то особое значение. Во всяком случае, не для меня:

— Ну и что? — спросил я.

— Мы должны вывезти Кариновски именно этой ночью, поскольку мой план во многом зависит от уровня приливной волны.

— Это я уже понял. Но почему он зависит от прилива?

— Сейчас у меня нет времени для объяснений, — отрезал Гвеши. — В детали вас посвятит Кариновски. Вы его найдете на Виале ди Сантаццаро, дом 32, это недалеко от Пьяцетта дей Леончини. Вы знаете, где это?

— Я найду. Но мне хотелось бы знать…

— У нас нет времени. Вы должны прибыть туда к восьми тридцати вечера, ни раньше, ни позже.

— А если за мной будут следить?

— Такая возможность моим планом тоже предусмотрена, — заверил меня Гвеши.

— Рад слышать, — отозвался я. — И что мне в этом случае следует сделать?

— Прежде всего, конечно, соблюдать осторожность, осторожность и ещё раз осторожность. На карту поставлена репутация Форстера, возможно, даже его жизнь, особенно если принять во внимание привычки его хозяев. Настоятельно рекомендую вам остерегаться пустынных мест. Возможно, Форстер все же не осмелится убивать вас у всех на глазах, хотя эту возможность тоже нельзя сбрасывать со счетов. Кроме того, я полагаю, что выработку конкретной линии поведения разумнее предоставить вам самому: действуйте по обстановке.

— Благодарю, маэстро. А чем будете заниматься вы, пока я буду «действовать по обстановке»?

— Я буду ждать вас на материке, в районе Маццорбо. Кариновски знает, где это. Я собирался принять личное участие в операции, но боюсь, что со своей ногой буду вам только в тягость.

Мне стало стыдно за свой вопрос и я тут же исправился:

— Кариновски сильно пострадал?

— В общем, да. Главное, очень болезненное ранение. Но он человек волевой и решительный. И очень верит в вас, мистер Най. Надеюсь, вам удастся вытащить его из этой передряги.

— Я тоже на это надеюсь, — пробормотал я.

— Ну, что же, мне тоже уже пора трогаться, — закончил разговор Гвеши. — Желаю удачи.

Он повесил трубку, я тоже. И вспомнил, что забыл ему заявить о своем выходе из этой игры. Что же, это очень характерно для меня. Так или иначе, я не мог бросить своих товарищей на произвол судьбы, когда они попали под прицел противника. Подобная трусость требует гораздо большего мужества, чем было у меня в тот момент.

— Боже мой, ты, кажется, действительно попал в беду, — сказала Мэвис.

Я угрюмо кивнул.

— А ты можешь как-нибудь выпутаться из этого дела?

— Завтра все будет кончено, — успокоил я её. Собственно, мои слова соответствовали истине.

Мы договорились с ней встретиться через неделю в Париже. Она поцеловала меня на прощанье, обозвала меня слабоумным придурком и заставила покляться, что я буду осторожен. Потом уже я, в свою очередь, поцеловал её, потом еще, и еще, и в ту минуту Агент Х был полностью готов подписать рапорт о немедленном увольнии из «конторы». Но тут Мэвис заметила какого-то мужчину, который околачивался возле дома; я узнал его, это был востроносый Карло. Величайшему шпиону всех времен и народов вновь предстояло совершить побег по крышам домов.