Идеальное отражение

Глава 4 Горячие встречи

8 февраля

Шлепнувшись на предсказуемо твердые обломки какой-то стены, я несколько мгновений потратил на то, чтобы прийти в себя. А когда пришел, то понял, что сталкер по прозвищу Лис мало того, что рыжий, так еще и непроходимо убогий идиот.

Во время бегства от праведников я вытащил из кармана не тот маркер и сейчас находился никак не в Старой Зоне!

Я валялся на довольно пологом склоне большущего кратера, среди разнообразных руин, неподалеку лежала поваленная набок пятиэтажка, а на дне преспокойно высились несколько совершенно целых зданий. Судя по всем признакам, это был институт Курчатова, и очутился я, соответственно, в самом центре московской локации, где в данный момент шел бой.

Кто и в кого палит, я пока разобраться не смог, но лупили изрядно и боеприпасов не жалели.

– Вот уж точно колобок, – сказал я, вспоминая, что после зайца в сказке имелись еще всякие зубастые гурманы.

Наконец мои импланты разобрались в происходящем, и главный выдал мне более-менее связную картинку схватки: одна группа бойцов пыталась прорваться к тамбуру, другая ей изо всех сил мешала, а сверху, в вышине кружились несколько драконов, что время от времени принимали участие в драке, выпуская ракету или стреляя из импульсной пушки.

Какой у чугунков интерес в столкновении между людьми – непонятно, но бывшие «вертушки» – твари хитрые, наделенные изощренным разумом, и для них это вполне может быть просто развлечением.

Опознать, кто с кем сражается, не удалось – униформа у всех была одинаковой, без опознавательных знаков. Уяснив диспозицию, я принялся осматриваться в поисках тихого уголка, где можно отсидеться и переждать.

Ага, вот и он... та самая пятиэтажка. Если забраться в нее...

Очередная ракета, выпущенная драконом, вошла в склон метрах в ста от меня, и земля дрогнула. Огненный шар разрыва оказался на удивление маленьким, и я понял, что винтокрылые биомехи и вправду дурачатся.

При желании они уничтожили бы всех, находящихся в кратере, в считанные минуты.

– Нет, это не для меня, – пропыхтел я и пополз в сторону пятиэтажки.

Микропульсация тоннеля, сопровождавшая мой приход, в горячке боя оказалась никем не замеченной, да и выбросило меня чуть в стороне от поля сражения, так что если мне немного повезет...

Траекторию марш-ползка до укрытия я наметил самую короткую, с парой рискованных участков. Первый одолел спокойно, зато когда добрался до второго, по камням защелкали пули. Кто-то из сражающихся заметил новое действующее лицо и решил вывести его из игры.

Я пережил пару неприятных мгновений, особенно когда неподалеку взорвалась граната и пришлось вжиматься моськой в землю. Но ничего, руины уберегли мою задницу от неприятностей, а через пару минут я уже влез в выбитое окно и очутился внутри здания.

И вот тут-то удача от меня отвернулась.

– Не двигайся! – велели мне низким, искаженным голосом, и я осознал, что груда хлама у стены – лежащий человек.

Импланты помогли определить, что он в боевом костюме, вооружен «карташом» и целится в меня. Очень жаль, что я не задействовал их немного ранее, когда выбирал точку проникновения.

– Не двигаюсь, – сказал я. – И могу уйти.

– Не держи меня... за идиота... – говорил он медленно, с усилием. – Я тебя не знаю... и значит, ты из их отряда...

И вот тут вся злость, скопившаяся в моем организме за эту мерзкую ночь, выплеснулась наружу.

– Из отряда!? – заорал я так, что наверняка даже драконы услышали мой вопль. – Да плевать мне на ваши чертовы разборки! Хоть вы тут все друг друга перестреляйте! Можешь убить меня, козел, да только мне плевать! Чтоб тебя скорги в задницу отымели, чтоб...

Я осекся, поскольку незнакомец совершенно неожиданно засмеялся.

Смех, правда, быстро оборвался, а так и не выпущенный из руки «карташ» брякнулся об пол. Голова в шлеме откинулась назад, отстегнутая маска свесилась до земли – похоже, этот парень потерял сознание.

Что могу сказать? Крайне вовремя, чтобы я мог спокойно смыться.

Но тут я неожиданно для себя самого шагнул вперед, причем совершенно не для того, чтобы добить чувака с «карташом», забрать его оружие, боеприпасы и все ценное. О том, что можно поступить так, я в этот момент даже не подумал, и вовсе не потому что могу похвастать высокой моралью.

Если и были в Пятизонье типы с высокой моралью, то давно сдохли.

Нет, просто я умею быть благодарным, а этот парень не выстрелил в меня сразу же, в первый момент, хотя имел такую возможность. Но он начал разговаривать, хотя в неписаных правилах выживания четко сказано – жми спусковой сенсор, и будет тебе счастье!

– Ну и идиот же я? – сказал я, снимая с незнакомца шлем. – Сначала не удрал от аномалии, теперь с ним связываюсь. И ради чего? Что я, добрый дядя Механик или сам Шаман?

Парень с «карташом» был примерно моих лет, круглолиц и выбрит наголо, а над каждой бровью у него обнаружилось по глубокой ямке – след плохо проведенной кустарной имплантации. Рана, благодаря которой на полу имелась лужа крови, находилась в животе, чуть в стороне от печени, и метаболические импланты боролись за жизнь хозяина, но им явно не хватало сил.

Аптечки у меня не было, зато имелись наностимуляторы, уровня «снос башки».

Эта штука имела хождение в локациях, но за пределами Барьеров была запрещена из-за того, что ее применение частенько приводило к непредсказуемым последствиям типа заражения дикими скоргами. Чем набивают эти пластиковые трубочки в лабораториях Академзоны и Обочины, тамошние искусники-мнемотехники не очень распространялись, но одно было ясно – они способны убить живого и поднять на ноги полумертвого.

Тут уж как повезет – либо то, либо это.

– Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит, – забормотал я, вытаскивая из сумки упаковку стимуляторов, – приходи к нему лечиться и корова, и волчица, и дракон, и бронезавр...

С хрустом отломил колпачок, поднес трубочку к шее раненого.

И тут понял, что ствол «карташа» упирается мне в бок, а его хозяин смотрит на меня.

– Ты... что... делаешь? – спросил он.

– Добить тебя хочу, – огрызнулся я. – А потом разделать и съесть, чтобы спокойно тут переждать, пока там снаружи ваши с невашими разбираются! Больно уж у них дело хорошо пошло!

Он скосил глаза и удивленно нахмурился.

– Почему?

– Сам не знаю, – честно ответил я. – Чувствую себя идиотом, а делаю... и не мешай вообще, лежи без сознания!

– Синдбад, – сказал он, и «карташ» был отведен в сторону.

– Лис, – представился я. – А теперь терпи, дружище, «снос башки» – это вам не укол витаминов...

Наниты из трубочки стимулятора пошли в кровь, и мой новый знакомый вздрогнул, забился в судороге. Лицо его исказилось, глаза выпучились, и он вновь потерял сознание.

– Ну, так-то лучше, – заключил я. – Синдбад, Синдбад... нет, не помню такого.

Это меж вольных ходоков я знаю многих, а вот среди боевиков многочисленных банд и группировок, которых полно в московской локации, знакомств почти не имею. Зачем? Деловых интересов с ними у меня нет, причин враждовать тоже – Пятизонье велико и обильно, артефактов хватит на всех, как-нибудь разойдемся, не особенно толкаясь локтями.

– Ты лежи пока, – сказал я. – А я гляну, что там снаружи творится.

Взрывы ракет прекратились, и драконы, если судить по этому, перестали участвовать в забаве. Но людей, продолжавших убийство себе подобных, это не остановило – стрельба и разрывы гранат продолжались.

Я подобрался к окну и осторожно выглянул наружу.

Несколько секунд активной работы всех имплантов, и главный выдал резюме: группа, что пыталась пробиться к тамбуру, почти полностью уничтожена, от нее остались три человека, из них двое – ранены, и срок их жизни оценивался приблизительно в минуту-минуту двадцать секунд.

«Интересно, к какому лагерю принадлежит этот лысый тип?» – подумал я, оглянувшись на Синдбада.

Если к победителям, то минут через пять, когда адреналин уйдет из крови сражавшихся, самое время мне выбраться наружу и привлечь к себе внимание. За то, что помог одному из их раненых, мне наверняка позволят уйти живым, а то еще и поделятся трофеями – патронами, оружием.

Если же к побежденным, то лучше мне не высовываться...

– Уж лучше я тихо посижу, – пробормотал я, когда плазменная граната обратила в пепел двух последних бойцов из проигравшей команды. – Как там предки говорили – береженого бог бережет?

Как следует порадоваться победителям не удалось.

Едва они стали выбираться из укрытий, как началась пальба с запада, со стороны улицы Максимова. Импланты подсказали мне, что оттуда приближается компания из полутора десятков колесных и паукообразных ботов. Засверкали красным попадавшие в тучи пыли лучи армганов, захрустели под колесами обломки.

Пара команд, перегруппировка, и отряд победивших сталкеров в полном порядке начал отступать на восток. Боты потянулись за ними, и один пробежал неподалеку от нашего убежища – плоский механический краб на шести лапах.

Несколько двигавшихся в арьергарде чугунков деловито обследовали склоны кратера. Самым натуральным образом обшмонали трупы погибших и утащили все найденное при них оружие. Стрельба постепенно отдалилась, и в кратере вокруг Курчатника стало тихо.

– Неужели небольшой антракт? – спросил я себя. – Можно отправиться к тамбуру?

И оставить того, кого ты только что пытался спасти, одного и без сознания?

Нет, как-то это нехорошо.

Лучше дождаться, пока Синдбад очнется, убедиться, что он может ходить и стрелять, и только затем с чистой совестью продолжить путь к Обочине, где меня ждут двое научников.

Очухался он только часа через два, когда над Москвой начало светать.

Я за это время успел покопаться у нового знакомого в грузе, сожрать найденную там упаковку «Сухпая» и даже подремать – немножко, вполглаза, не отключая импланты и не выпуская из рук оружия.

– Доброе утро, – сказал я, когда он открыл глаза. – Ну что, как больной себя чувствует?

– Неплохо. – Синдбад сделал паузу, наверняка вслушиваясь в собственные ощущения, а потом сел. Выпустил из руки «карташ», и тут я увидел, что кончики его пальцев – боевые импланты-генераторы.

А это значит, что передо мной – боец-энергик, способный метать «шаровухи».

– Приятно слышать, не зря старался, – буркнул я. – Кстати, игра, во время которой я тут оказался, закончилась победой защищавшейся стороны. Что, будешь радоваться или горевать?

Синдбад сжал кулаки, лицо его потемнело, а глаза блеснули гневом.

– Проклятые ублюдки, – прошептал он. – Они привели себе на помощь драконов! Если бы не это, мы прорвались бы и ушли! Никто не смог бы нас остановить, не то что эти жалкие...

– Привели драконов? – я хмыкнул. – У тебя не бред?

– Нет, язви меня джинн! – это Синдбад почти прокричал. – У них в команде нет сильных мнемотехников, но они как-то договорились с тварями техноса, обитающими в Серебряном Бору! Представляешь?

– Нет, – честно сказал я.

Да, мнемотехники могут подчинять биомехов и даже скоргов, и в то, что опытный умелец способен на какое-то время сковать волю одного дракона, я готов поверить. Но в то, что эти монстры идут на переговоры, что с ними можно просто общаться, заключать соглашения – никогда.

Они – другие, совсем чужие для нас, хотя изначально были созданы нашими руками.

– Но это все не важно, – продолжил я. – Ты в состоянии постоять за себя?

– В общем, да... – Он смешно сложил губы трубочкой. – Идти, стрелять, даже бежать – смогу...

– Ну, тогда я смело оставляю тебя одного, а сам топаю по своим делам. – Я улыбнулся, встал и закинул сумку на плечо. – Рад был познакомиться, если будете у нас на Колыме – заходите.

Я почти вылез в окно, когда меня догнал тихий возглас:

– Погоди, я с тобой.

– Куда? – Я повернулся, смерил Синдбада удивленным взглядом. – Ты даже не знаешь, куда я иду?

– Все наши погибли, я проверил – их контакты в М-сети исчезли, – он говорил достаточно твердо, и все же чувствовалась в его словах горечь, – и мне все равно, куда идти.

Этого мне еще не хватало!

Тащить с собой только что оправившегося от раны, почти совершенно незнакомого сталкера? Делить внимание между крайне опасной внешней средой и непредсказуемым «напарником»?

Нет, спасибо, даже с доплатой не надо мне такого счастья.

– Я обязан тебе жизнью, – продолжал Синдбад, решительно глядя на меня. – И хочу вернуть тебе долг! Не спорь! Я все равно потащусь за тобой, даже если ты откажешься, даже если попытаешься скрыться!

Помнится, еще в детском доме, когда нас обследовал умный дяденька-психолог, в моем личном деле он оставил заметку «Высокий уровень эмпатии, способность быстро интуитивно оценивать эмоционально-психологическое состояние собеседника». Это свойство не раз сослужило мне добрую службу, и до попадания в Пятизонье, и после, и сейчас оно шепнуло на ухо, что спасенный мной тип говорит совершенно искренне и что проще будет его убить, чем стряхнуть с хвоста.

– Ну ты и фрукт, – сказал я. – Значит, так – ты помогаешь мне дойти до Обочины, поскольку с одним «калашом» это будет сделать трудновато, а дальше мы расстаемся. Других вариантов взаимозачета я не приму, этого вполне достаточно.

– Годится.

Ладно, хоть спорить не стал.

Мы выбрались на открытое место, и тут мне пришлось подождать, пока Синдбад убедится, что это действительно его соратники лежат там, среди обагренных кровью камней. Вернулся он ко мне с темным от ярости лицом, гневом в глазах и затвердевшими желваками на скулах.

– Пошли? – спросил я. – Учти, шагать будем быстро, как бы тебе не отстать.

– Я тебе не джинн, но не отстану, – сказал он, и мы направились к неспешно вращавшемуся вихрю.

Переход через гипертоннель прошел без неожиданностей и особых неприятностей. Выкинуло меня неподалеку от ворот атомной станции, и только я оклемался, как на меня прыгнул раптор.

Эти твари скачут, словно блохи, только агрессивные, железные и в тонну весом.

Я не успел заорать или поднять оружие, как меня отшвырнуло в сторону, и металлические шлепки возвестили, что в дело пошел «карташ». Покатившись по земле, я подумал, что Синдбад, выручив меня, вот так сразу и отработал свое спасение, причем с лихвой.

Пройдя через гипертоннель первым, он и очухался быстрее, и резво оценил обстановку. Разобрался, что чугунок сейчас превратит меня в груду переломанных костей, и вмешался.

Что же, молодец.

Пару раз ударившись, я перекатился на живот и выставил «калаш», но стрелять оказалось не в кого. Атаковавший меня чугунок превратился в груду искореженного металла, а его собратьев видно не было. Похоже, разбрелись по окрестностям, засранцы железные, или пали в неравной борьбе с местными биомехами.

Синдбад стоял чуть в стороне, тяжело дышал и кривился, и по всему было понятно, что парню хреново. Но ствол он не опускал, да еще и поглядывал по сторонам – не шевельнется ли еще какая механическая гнида?

– Спасибо, – сказал я. – Теперь, как ты понимаешь, мы квиты. Можешь возвращаться...

И тут мой датчик биологических объектов выдал фокус, которого за ним ранее не водилось – сообщил, что вокруг меня кишмя кишат живые существа, причем по всем признакам – люди. Я сбился, заозирался, попытался отключить засбоивший имплант, но это не помогло – фантомные «метки» никуда не исчезли, разве что чуть побледнели, словно вызвавшие их объекты отдалились.

А затем все пропало, и я вновь оказался в компании одного Синдбада.

– Куда? – спросил он и усмехнулся безо всякого веселья. – Ты еще думаешь, что один ты доберешься до Обочины?

– А кто же его знает? – Я поднялся на ноги и запустил диагностику датчика биологических объектов – вдруг после очередного прохождения через тамбур с ним что-то случилось?

Подобные казусы были известны – надежный имплант неожиданно превращался из верного помощника в мертвый груз, а то и в источник смертельной опасности для хозяина, и приходилось его срочно глушить или даже удалять.

– Двигаем, – сказал я. – Тут чугунков всегда тьма, надо за переправу уйти, там будет легче.

В Старой Зоне, как и в тот момент, когда я отсюда уходил, шел снег – не та безумная круговерть, что прошлой ночью держала в белых лапах Сосновый Бор, а обычный снежок. Зато в сплошном полотне из серых туч имелись прорехи, и в них даже проглядывало рассветно-голубое небо, а на востоке угадывалось светлое пятно – место восхода.

Переправа оказалась свободной, но я потратил две минуты, чтобы войти в форс-режим и изучить окрестности. И едва мир исказился, вывернулся зеркальным шаром из множества чешуек, я подумал, что схожу с ума.

– Назад!! – заорал я, и сам понесся прочь от берега.

За спиной плеснуло, дрогнула земля.

Я не оглядывался, я был слишком занят тем, чтобы спастись, но я знал, что там происходит – поверхность Припяти ниже по течению от разрушенного моста вспучилась, и вверх рванули толстые, покрытые наростами и стальными крючьями металлические щупальца.

Громадную подводную «метку», обнаруженную моими имплантами, могло породить только одно существо – «изделие номер семьсот сорок четыре», если выражаться языком военных, ну а если говорить поэтичнее – то Император гидроботов, он же – технокракен.

Была эта тварь одна или несколько – никто не знал, но видели нечто подобное во всех локациях и подозревали, что произошла она от мутировавшей, переделанной скоргами подводной лодки.

– Твою мать!! – взвыл бегущий позади меня Синдбад, но я не обернулся.

Если ты угодил в щупальца технокракена, то помочь тебе может разве что господь бог, и «карташ» против этого чудища, как и «калаш» – все одно, что швейная иголка против тираннозавра.

Грохнуло еще раз, залязгало так, словно с рельсов сошли одновременно два состава, груженных листовым железом. Земля вздрогнула сильнее, и радары показали, что позади, в стороне реки, чисто – император ушел. А вот Синдбад остался, и мы одновременно остановились и принялись ловить удравшее в испуге дыхание.

– Ну... ни фига себе... – только и выдавил я, став пыхтеть чуть поменьше. – Ну и денек... сегодня? Куда ни придешь... везде горячо встречают... то аномалии, то чугунки, то обычные сталкеры, вздумавшие пострелять друг друга.

– То ли еще будет, ой-ой-ой, – сказал Синдбад. – Что, попробуем еще разочек?

– Попробуем, – ответил я, и мы двинулись обратно к реке.

Переправиться через Припять можно и южнее, в районе Чернобыля, да только туда надо еще топать и топать, а такого желания у меня не было. Хотелось верить, что технокракен убрался куда-нибудь поглубже, подальше, а лучше всего – в другую локацию, в Казантип, например.

На суше здоровущая тварюка оставила следы – борозды глубиной в метр и длиной в полсотни. Не рвани мы, точно два гепарда с наскипидаренными задницами, сейчас бы уже кормили скоргов.

Сил у меня оставалось немного, но я потратил часть на форс-режим, и с облегчением вздохнул.

– Чисто, – сказал я. – Перейдем на тот берег, передохнуть надо будет, а то что-то вымотался я.

Синдбаду, судя по вытянувшейся бледной роже, отдых тоже был необходим.

Переправа не пострадала, так что на другой берег мы добрались благополучно. Миновали опасный участок черных холмов, похожих на крохотные вулканы, извергавшие голубой огонь, а затем отыскали спокойную ложбинку среди автонов и устроили привал.

До Обочины мы добрались в моем любимом стиле – без приключений, боевых столкновений и прочих подвигов.

– Давненько я тут не был, – сказал Синдбад, когда из-за горизонта показалась ограда и торчащие над ней вышки. – Если повспоминать, то с лета прошлого года, с июня, что ли...

– А я недавно, – отозвался я. – И планирую побывать еще не один раз. Сейчас ты будешь стоять вот тут и ждать меня. А я прогуляюсь чуток в сторону, поищу, скажем... грибы.

Синдбад посмотрел на меня подозрительно – не сошел ли рыжий Лис с ума? Грибы, если они и вырастут в Старой Зоне, станет есть только особенно хитроумудреный самоубийца.

– Я в порядке, – сказал я. – Нужно в тайничок заглянуть, и если ты попрешься за мной, я тебя пристрелю.

– Ладно, как скажешь, – он демонстративно отвернулся.

Я просканировал окрестности, задействовав импланты на максимальную мощность, но не входя в форс-режим. Сейчас у меня на него сил не хватит, и даже если войду, потом откину копыта прямо на месте, вон в том симпатичном сугробе под автоном.

Все оказалось чисто, и я зашагал сначала прямо на восток, а когда Синдбад пропал из виду, свернул на юг. Проверил, на месте ли навязанный судьбой спутник, и только убедившись, что он стоит там же, продолжил путь.

Схрон я оборудовал тут давно, вскоре после того, как появилась Обочина. Купил у одного барыги в московской локации небольшой сейф, на себе припер его сюда, закопал и замаскировал. Обнаружить его не сможет даже проводник, прошедший в дюжине шагов, а повредить хранилище некому и нечему.

Тут, в самом преддверии Барьера, биомехов мало, а пейзаж во время пульсаций почти не меняется.

– Так, и где же ты? – спросил я, спускаясь в поросший елками овражек. – Веди-веди, лепесток, через запад на восток, через север, через юг, возвращайся, сделав круг. На все стороны земли быть по-моему вели...

В нужном месте я раскопал снег, аккуратно снял подрезанный слой земли и принялся колдовать с дверцей сейфа. Пара щелчков, и она открылась, обнажив на две трети заполненные внутренности: две карточки, н-капсулы и в особом отделении – три М-фона.

Артефакты я трогать не стал, а вот карточки забрал: сегодня они пойдут в дело.

Запихав их в карман, я закрыл сейф, вернул маскировку на место и даже присыпал снежком. Глянув на него и убедившись, что все в порядке, развернулся и по дуге вернулся к Синдбаду.

– Ну, как грибочки? – спросил он.

– Увы, только галлюциногенные, – вздохнул я.

Калитка КПП открылась перед нами не сразу, точно смотрящие раздумывали – пускать нас или нет. В «предбаннике» нас встретил Васька Рупор, помятый и мрачный, откровенно не выспавшийся.

– Явился, лисья рожа? – спросил он меня. – Быстро ты что-то, а снаряги успел лишиться...

– Что значит «быстро»? – поинтересовался я. – Со вчерашнего дня у вас не был!

– Очень смешно, – Рупор посмотрел на меня укоризненно. – Час назад я тебя из этой самой калитки выпустил. Правда, ты тогда со своим рюкзаком был, при «Шторме» и всем прочем.

– Чего ты нес... – я осекся, догадка шарахнула в мой мозг с силой молнии и заставила сердце заледенеть.

Тут побывал дубль! Еще ночью он покинул Сосновый Бор и поперся на Обочину!

Но зачем? Просто так, случайно, или у него в мозгах имеются все мои воспоминания, включая разговор с двумя большеголовыми? И он считает себя мной, Лисом?

От этой мысли мне стало вообще дурно – впору в обморок падать.

– Да еще и мужика где-то отыскал незнакомого, – продолжал Васька, не подозревавший о моих душевных терзаниях. – Эй, земляк, ты о наших порядках в курсе? Знаешь, что оружие сдать придется и что на территории рынка никаких разборок, даже с кулаками?

– Знаю, – просто ответил Синдбад и протянул Рупору «карташ».

– Эй, Василий, – позвал я слабым голосом. – А когда ты меня выпускал, я себя нормально вел, как обычно? И не помнишь, во сколько он... в смысле я тут появился? Ночью?

– Ты чо, Лисяра, в «Зов Бездны» угодил? Или «Голубого огонька» насмотрелся? – Рупор заржал в голос, но, взглянув на мою физиономию, осекся. – Пришел вроде не в нашу смену, значит – до восьми утра. А когда уходил – вялый какой-то был... – Он помялся, подбирая слова. – Заторможенный, будто бы сонный. Ведь правду я говорю, Леха?

– А то, – отозвался с вышки его напарник.

– Он грибы собирал, тут, неподалеку, – сообщил Синдбад. – И после этого мы с ним встретились.

И что самое интересное – все так и было, без обмана.

– Грибы? – Глаза у Васи стали, как донышки граненых стаканов, а ухмылка едва не разорвала губищи. – Тогда ясно, тут и боевой костюм скинешь, и себя забудешь, и маму родную. Давай «калаш» свой... где только такое старье нашел? – Он поводил сканером. – Ага, чисто. А ты, земляк, генераторы не забудь заглушить, иначе неприятности будут.

И он выдал Синдбаду десяток колпачков-глушилок, что используются для того, чтобы лишать энергиков возможности пускать огонь или кидать молнии. Появись один из таких бойцов в пределах Обочины без них – его мигом выпрут взашей и больше сюда ни за что не пустят.

Синдбад напялил глушилки, а когда мы вошли на территорию Обочины, спросил негромко:

– Что это еще за история с двойником? Я же знаю, что час назад мы были далеко.

– Долго рассказывать, – я вздохнул. – Можно сказать, что из-за него я вляпался во все эти неприятности.

Башка все еще гудела, а вопросы роились в ней тучей потревоженных мух – как долго пробыл здесь дубль? Чем он занимался? Успел ли повидаться с Зарайским и Петренко?

– Надо выпить, – сказал я и содрогнулся при мысли, что дубль мог побывать и в «Пикнике», а то еще и к Старьевщику заглянуть, или вообще завалиться к матушке Жужу и заказать там оргию.

Нет, сейчас нам нужно отправиться туда, куда бы я никогда не пошел!

В пределах Обочины, помимо вотчины Кали, есть несколько заведений масштабом помельче, одно – совершенно фешенебельное, для сорящих деньгами туристов, желающих посмотреть «настоящий сталкерский бар», и штуки три – грязные и вонючие забегаловки.

Через десять минут мы сидели в одной из них, перед нами стоял пузырь водки типа «горлодер», два стакана и вскрытая банка рыбных консервов. Бармен по кличке Штука пялился на нас подозрительно, а прочие посетители, из которых я знал двоих-троих, прямо-таки излучали агрессию.

Сюда ходят только неудачники да новички, то есть те, у кого денег кот наплакал.

– Давай, – сказал Синдбад, разливая водку по стаканам. – Тебе надо, я вижу.

– А тебе нельзя, ты раненый, – напомнил я.

– Почти заросло, – он сложил губы трубочкой. – Я же сталкер, ты забыл?

Это верно – такая напичканная имплантами тварь, как мы, либо подыхает быстро, либо столь же быстро приходит в норму.

– Тогда давай, эх, рыжим море по колено! – согласился я, и мы выпили.

Через пару минут я смог дышать, и к этому моменту беспокойные мысли в башке если и не улеглись, то хотя бы стали жужжать потише. Я закусил, скривился от мерзкого вкуса прессованных рыбьих хвостов и голов – иных «деликатесов» в такой забегаловке не найти.

– Теперь рассказывай, – заявил Синдбад.

– И чего это я должен тебе рассказывать? – Я покосился на него с недоумением. – Вообще, ты помнишь наш договор? Ты меня проводил до Обочины и теперь свободен, как ветер. Можешь в торговлю включиться, пойти к девочкам или вообще обратно к тамбуру отправиться.

– Могу, но сначала тебя выслушаю.

Это парень был упорен, словно бультерьер, да еще и претендовал на роль доморощенного психотерапевта!

– Ладно, – сказал я. – Только если ты начнешь потом молоть языком, пеняй на себя.

Синдбад не стал ничего говорить, только усмехнулся и налил по второй – чуть поменьше, чем в первый раз. На этот раз прозрачное пошло намного легче, а после него я ощутил, что готов рассказать обо всем.

– Прошлой ночью я был в Сосновом Бору... – начал я.

При упоминании призрачного вихря Синдбад выразительно хмыкнул, а когда я поведал о дубле, выпучил глаза. К моему удивлению, он не стал восклицать «Невероятно!», «Да ладно!» или «Ты сошел с ума!».

– Вот такие дела, – сказал я в завершение. – Похоже, это... существо побывало тут, и все принимали его за меня!

– Если он выглядит, как ты, думает, как ты, то наверняка и ведет себя, как ты, – предположил Синдбад. – Идеальное отражение, до последней черточки повторяющее оригинал, то есть тебя. Вряд ли он будет совершать поступки, которых не совершил бы ты.

– Хочется в это верить. Но в любом случае я намерен настичь стервеца и вышибить ему мозги! Одного Лиса для Пятизонья вполне достаточно, а двух, – тут я соорудил кровожадную улыбку, – многовато!

– Делай как знаешь, но пока я от тебя не отстану, – ухмылка у него вышла не злобной, но на редкость пакостной. – Мне интересно узнать, чем это закончится. И ведь ты не сможешь запретить мне ходить с тобой?

Запретить, конечно, не смогу, а вот обмануть и сбросить с хвоста, пользуясь лучшим знанием Обочины, – запросто. Но неожиданно я осознал, что не так уж сильно хочу, чтобы этот бритоголовый тип свалил куда-нибудь подальше.

Имея его рядом, я мог не беспокоиться за свою спину – это Синдбад доказал еще у Припяти.

– Пока таскайся, а там посмотрим, – сказал я, мы допили водку и отправились к Старьевщику.

Давно пора сдать купленное у Упыря барахло и взять нормальное снаряжение.

– Приперся? – спросил мой главный деловой партнер, едва мы вошли в лавку. – Неужели еще артефактов натаскал? Ба, да когда же ты успел так преобразиться? И рюкзак твой где?

Вот глазастый старый хрен, хотя при его профессии положено быть глазастым.

– Легко пришло – легко ушло, – выдал я. – Хотел бы еще один такой, плюс боевой костюм и все прочее, и две лицензии: на новенький «Шторм» стандартного варианта и на такой же «Страйк».

Купить оружие непосредственно на Обочине нельзя, но можно заплатить деньги и получить так называемую «лицензию». По ней тебе выдадут оплаченные тобой стволы и патроны на особом торговом КПП, уже за территорией рынка.

– И оружие про... терял? – с ужасом вопросил Старьевщик. – Что творится в этом мире?

– Не сотрясай воздух! – осадил его я. – Давай, работай!

Одна из универсальных карточек, прихваченных мной из тайника, стала несколько «легче», но зато я вновь ощутил на плечах надежную тяжесть боевого костюма. С наслаждением натянул новенькие удобные ботинки, шлем без царапинки и даже получил «нулевую» маску. Рюкзак, выставленный торговцем на прилавок, оказался немного больше, чем мой прежний, но в принципе мало чем от него отличался.

– Он удобнее, – заверил меня Старьевщик.

– Ты-то откуда знаешь? – Я втиснул руки в лямки. – Или подрабатываешь носильщиком?

Синдбад хмыкнул – представил, должно быть, тощего лавочника, бредущего через локацию с громадным рюкзаком на спине. Да, такое и вправду увидишь, только поев или покурив грибов, выросших в окрестностях Чернобыльской АЭС.

Старьевщик улыбнулся, показывая, что у него тоже есть чувство юмора, а затем выписал мне две лицензии, а на самом деле послал через М-сеть сообщение на торговый КПП, чтобы там из его запасов сталкеру по прозвищу Лис выдали импульсный пистолет-пулемет «Шторм», импульсный пистолет «Страйк» и некоторое количество патронов к ним.

– Да, еще гранаты! – вспомнил я и глянул на Синдбада. – А ты ничего купить не хочешь?

– Думаю, что нет, – ответил он. – Куда мы дальше?

– По намеченному мной маршруту, – я помахал Старьевщику, а когда мы вышли на улицу, добавил. – В переговорник Тихого. Это на северной окраине, рядом с одним веселым домом.

На вывеску «Встанет даже у чугунка!» Синдбад уставился с восхищением – похоже, во время прошлых визитов на Обочину он тут не бывал. Зато при виде развалюхи, маскирующей переговорник, скривился и буркнул что-то вроде «Ох, не люблю я лицемеров».

На этот раз я заявился без Сириуса, и поэтому ведущая в лифт дверь открылась не сразу.

– Лис, ты? – спросил обнаружившийся за ней Тихий. – Что тебе нужно?

– Хочу поговорить с этими... с Петренко и Зарайским, ну с теми умными парнями из внешнего мира, что у тебя квартируют. О делах наших скорбных, так сказать, покалякать.

Хозяин переговорника славится на всю Обочину как мужчина на редкость спокойный, но тут он не удержался, хмыкнул, а в бледно-серых глазах его мелькнуло удивление.

– Они отбыли час назад, – сказал Славка Тихий. – Сейчас уже, наверное, Барьер проходят.

Разочарование ударило меня, как размахнувшийся манипулятором биомех. Захотелось рявкнуть что-нибудь вроде «А ну вернуть!» или «Стой, сволочи!». Я сдержался, честно скажу, с немалым трудом, только сердито крякнул.

– И ты же с ними разговаривал сегодня утром, – продолжил Тихий. – Беседа, насколько я могу судить, прошла мирно и результативно. Лица у всех, по крайней мере, были довольные, и никто никого пристрелить не обещал.

Ясное дело – этот отпрыск «Мультипликатора» вернул научникам их сканеры и получил оговоренные денежки. Мои денежки, между прочим! Так что, Синдбад прав, и дубль считает себя мной, думает, как я, и поступает в соответствии с моими привычками?

Но почему в таком случае он покинул Обочину?

Я, забрав навар, отправился бы в «Пикник» и засел бы там дня на три-четыре, а то и на неделю.

– Ты все еще хочешь войти внутрь? – спросил Тихий, про которого я как-то забыл.

– Э, нет... – сказал я. – Мы, пожалуй, пойдем.

Все время, пока мы оставались в поле его зрения, хозяин переговорника смотрел нам в спины, и прищур у него был очень нехороший.

– Вот сволочь, а!? Идеальное отражение называется! – рыкнул я, когда мы завернули за угол, и изо всех сил шарахнул кулаком по ближайшей стене. Кулак заболел, но зато на душе стало немножечко легче.

– Почему? – спросил Синдбад. – Он же не сделал тебе ничего плохого?

«Ага, только врезал по башке, разул, раздел, ограбил и бросил на погибель. А сегодня еще прикарманил честно заработанные мной денежки», – подумал я, но высказываться по этому поводу не стал, только гневно посмотрел на собеседника и заявил:

– Ладно, пошли в «Пикник». Поедим, как следует, послушаем сплетни и двинем в погоню.