Идеальное отражение

Глава 18 Выстрел в зеркало

10-11 февраля

– Этот готов, – сказал я и сделал паузу, давая имплантам возможность отследить, куда направилась гарпия. – А она улетела. Даже не верится, что все вот так неожиданно закончилось...

Только что на берегу Коваши выли турбины гарпии, свистели пули, и смерть стояла на расстоянии вытянутой руки. А теперь все было тихо и спокойно, как на курорте, и лишь снег продолжал безмятежно кружиться в воздухе.

– Пойдем, посмотрим, что с ним. – Синдбад с кряхтением поднялся. – Джинны – твари живучие, ты забыл?

– Пойдем, – согласился я.

К Циклопу мы приближались с опаской, не опуская оружия, и я был готов к тому, что он сейчас вскочит, рассмеется шипящим смехом, что все это ловушка, обман, чтобы приманить нас поближе.

Но Циклоп был мертвее, чем Элвис Пресли – трудно выжить, когда снаряд выдирает из самой середины твоего тела здоровенный кусок плоти с частью позвоночника и кишками. Джинна фактически разорвало пополам, и единым целым он оставался только благодаря ребрам и коже, и если бы не кровь, мы наверняка разглядели бы через дырку снег.

– Мертв, – с облегчением произнес Синдбад.

– От рюкзака ничего не осталось, а вот «Страйк» надо забрать. – Я наклонился, чтобы вынуть оружие из кобуры. – А то от твоего остались два красивых оплавленных куска.

Выражения лица моего спутника я не видел, но оно вряд ли было радостным. Синдбаду наверняка не хотелось продолжать погоню, но он хорошо понимал, что я не отступлю.

– Тогда веди, – сказал он. – На север?

– Нет, на восток. – И мы двинулись туда, где дубль переправился через реку.

Сам он из зоны действия моих имплантов сгинул, растворился в метели и тьме, ушлепал куда-то на юго-восток, где до самой границы локации нет ничего интересного, кроме болот.

К моменту, когда мы вновь напали на след, я чувствовал себя таким уставшим, будто пару раз вскарабкался на Эверест. Метаболический имплант беспрерывно ругался, сообщая, что его ресурсы на исходе, ноги самым позорным образом дрожали, и еще я начал мерзнуть.

Все признаки истощения налицо.

Но сдаваться я не собирался – нужно укокошить моего двойника сейчас, когда он ранен и находится почти в прямой видимости, а не ждать, пока этот гад придет в себя, спрячется или, наоборот, натворит всяких гнусностей, прикрываясь моим добрым прозвищем.

– Ты как? – спросил Синдбад. – А то тебя шатает?

– Это я притворяюсь нетрезвым, – объяснил я. – До того выпить хочется, что сил нет, и опьянение приходится симулировать.

Он понимающе хмыкнул, и мы потащились по следу, так хитро петляющему, словно его оставил настоящий лис, пытающийся уйти от погони. Уже через сотню метров наткнулись на «Магнит», маленький по площади, но достаточно сильный, а затем едва не влетели в «Кислоту».

Заметить ее в метель не проще, чем увидеть кусок чистого стекла в толще воды.

– И все-таки куда его несет? – бормотал я, когда мы вслед за дублем закладывали петлю вокруг небольшой возвышенности. – Бродит туда-сюда, но потихоньку двигается на юг...

Догадка заставила меня остановиться: а что, если дубль бредет к «Мультипликатору», к тому месту, где он сам родился? Желает окунуться в призрачное сияние вихря, чтобы восстать оттуда обновленным, излеченным от ран и усталости? Или хочет породить новую копию?

Отражение отражения...

– Ты чего встал? – в голосе Синдбада прозвучало легкое раздражение.

– Сейчас пойду, и ты за мной, – сказал я. – Только не по следу, а туда, куда он, скорее всего, направляется.

И я объяснил, что имею в виду.

– А если ты ошибаешься? – спросил мой спутник.

– Тогда мы можем его упустить. Но в любом случае я со своей ногой не могу идти быстро, и шансов нагнать его, шагая следом, у нас маловато. Можно еще отправиться к тамбуру и засесть там, но недостатки этого варианта мы уже обсуждали. Вряд ли нам удастся так просто устроить там засаду. Чугунков тут, конечно, меньше, чем в Академзоне, но на двоих заморенных сталкеров хватит.

Раздумывал Синдбад недолго.

– Ладно, веди туда, где вертится эта призрачная хрень, – сказал он.

– Проведу, – пообещал я, и мы вместо юго-востока двинулись прямо на юг, чтобы обогнуть примыкающую к Лубенскому озеру с востока топь и выйти в те места, где я «гулял» три дня назад.

Каких-то семьдесят два часа, а событий произошло, как за целый год, а то и за два.

Мы шли так быстро, как только могли, подживающая нога, которую приходилось нагружать, болела адски, иногда напоминал о себе шрам на лице. Каково приходилось Синдбаду, я мог только догадываться, но время от времени он принимался сдавленно ругаться через сжатые зубы.

Метель выла и бесновалась, подобно целой ораве вырвавшихся из преисподней демонов, все вокруг тонуло в белесой мгле, и только мои импланты позволяли находить дорогу.

Хотя дорогой это назвал бы только привыкший к бездорожью человек.

Лубенское озеро мы увидели в срок – пологие, лишенные растительности и намека на снег берега, покрытая маслянистой пленкой вода, на поверхности которой всегда, даже в штиль, имеется рябь. А сейчас по ней катались настоящие волны, и ветер срывал с их верхушек клочья пены.

От озера мы пошли почти тем же маршрутом, что предложили мне большеголовые, и у меня началось нечто вроде бреда. Пару раз показалось, что я иду один, что никого рядом нет, что все, происходившее в последние дни, мне пригрезилось. Что нужно лишь добраться до конечной точки, а затем вернуться на Обочину, сдать сканеры заказчикам, и все будет хорошо.

Приходилось встряхивать головой, оглядываться, дабы убедиться, что Синдбад тут, и поднимать руку – потрогать шлем и осознать, что никаких шаровидных наростов на нем не имеется.

«Это все усталость», – убеждал я сам себя.

«Чертова топь» обнаружилась на том же месте, где я оставил ее седьмого февраля, и мы аккуратно обогнули ее.

– Откуда здесь эта штука? – спросил Синдбад, с удивлением поглядывая на ловушку.

Неровный прямоугольник «Чертовой топи» выделялся благодаря тому, что слой снега на нем был гораздо тоньше, чем даже полуметром в сторону. Эта аномалия непонятно почему выделяет тепло, причем довольно значительное его количество, и сугроб на ней не возникнет никогда.

– Сама по себе наросла, – ответил я. – Ты погоди удивляться. Там еще впереди много разного.

Мы поднялись на холм, и во всей красе открылось спрятавшееся за ним скопление аномалий: аж три «Магнита» и за ними «Электрогейзер». За время, что меня тут не было, к ним добавилось пятнышко «Алмазной пыли», а на таком ветру эта дрянь крайне опасна.

– Вот, смотри, – и я сделал гордый жест коллекционера, демонстрирующего гостю сокровища из своего собрания.

Синдбад только головой покачал.

– Энергополе?

– Имейся оно тут – нас бы давно атаковал клацающий зубами чугунок.

«Электрогейзер» ожил, заплясали вокруг него пучки молний, несколько штук шарахнуло в нашу сторону. Но мы к нему не пошли и не спустились в овраг, на дне которого притаился «Голубой огонек», а вместо этого дали большого крюка к югу, чуть ли не до урочища Лубаново.

Скопление ловушек осталось позади, и мы вскоре вышли к останкам бронезавра, таким же холодным и мертвым, как три дня назад. То ли скорги не успели забраться внутрь и оживить боевую машину, то ли этого чугунка повредило нечто, способное отпугивать даже колонии нанитов.

И та, и другая версия выглядели крайне маловероятными.

Радар сообщил, что еще два подбитых бронезавра, валявшихся южнее, тоже находятся на своих местах. А мгновением позже в зону действия имплантов попала ложбина, зажатая меж двух поросших автонами бугров. И я вздрогнул, осознав, что там что-то есть, но в этот раз – нечто невидимое, поскольку глаза не уловили ни единого проблеска.

– Тут? – осведомился Синдбад.

– Немного дальше, – ответил я, переставляя потяжелевшие до чугунного состояния ноги.

Импланты показывали аномалию, по всем признакам соответствующую «Мультипликатору» – меняющий очертания, плавающий из стороны в сторону вихрь высотой метра в три. Вот только на этот раз она не светилась, вообще никак себя не проявляла в той части спектра, что доступна человеческим глазам.

Иди эта ловушка показывает себя лишь тому, кто обречен стать ее жертвой?

– Пожалуй, хватит. – Я остановился, хотя до аномалии оставалось еще метров тридцать, и поднял руку. – Если тебе любопытно, то «Мультипликатор» находится вон там, и прямо сейчас вполне активен.

– Ничего не вижу. И не ощущаю, – признался Синдбад. – Ты не ошибаешься?

– Нет. Он... – Я помотал головой, и тут эта дрянь словно решила подтвердить мои слова.

Цветок из призрачного, голубоватого пламени развернулся в один момент, затем лепестки его сомкнулись, образовав плотный бутон. И тот задвигался, разбрасывая в стороны белые и синие искры, выплясывая завораживающий, красивый и одновременно жуткий танец.

– Вот он, – сказал я и тут понял, что с моим спутником что-то не так.

– Надо посмотреть поближе, – произнес Синдбад каким-то не своим, мертвым голосом и сделал шаг вперед.

Черное зеркало «Мультипликатора» тянуло его, желая породить еще одно отражение, еще одного демона! Ну а я, однажды побывавший в объятиях призрачного вихря, не ощущал ровным счетом ничего. Похоже, для ловушки или ее хозяев я как «отработанный материал» не представлял интереса.

– Стой! – я попытался схватить спутника за плечо, но он сбросил мою руку и сделал еще один шаг.

Тогда я просто прыгнул на него, обхватил руками за шею и повалил на снег, не особенно заботясь о деликатности. Если уступить сейчас, то вскоре нам придется гоняться по Пятизонью сразу за двумя дублями, и один из них будет круглолиц и лишен волос на голове.

Синдбад рухнул тяжело, как пустые рыцарские доспехи, и я даже испугался, что повредил ему что-нибудь.

– Эй, приятель! – позвал я. – Ты жив?

– Да, – голос из-под маски прозвучал глухо, но вполне живо, без мертвенных ноток. – Спасибо. Мне показалось, что я должен обязательно посмотреть на него поближе, подойти вплотную...

– Вот и мне тогда показалось. А чем все закончилось? – Я отпустил Синдбада и сел.

Призрачный вихрь вспыхнул ярче, точно его раздуло налетевшим ветром, и мгновенно погас. «Мультипликатор» осознал, что жертва сбросила его наваждение, отказалась идти в сияющую «пасть».

Впору было пожалеть, что седьмого числа рядом не оказалось никого, кто смог бы удержать меня.

– Сейчас выберем место для засады и будем ждать, – сказал я. – Место тут хорошее. Если дубль захочет пройти к тамбуру, то либо протопает мимо нас, либо ему придется делать большой крюк к северу, вокруг озера, либо к югу, и идти вдоль Воронки почти до ЛАЭС.

– Так выбирай. – Синдбад отстегнул маску и принялся натирать лицо снегом.

Похоже, он еще не пришел в себя до конца.

Размышления мои надолго не затянулись: лишь автоны способны в какой-то степени прикрыть от имплантов проводника, и нам остается только укрыться за ними. Понятное дело, что дубль все равно обнаружит нас, но мы – я на это надеялся – засечем его раньше, а там все решит численное превосходство и более мощное оружие: «мегера» и «карташ» против «Шторма».

Из двух бугров, между которыми находилась ложбина с «Мультипликатором», мы выбрали южный. Держась подальше от ловушки, обошли его и окопались у самого края металлических зарослей. Окопались – громко сказано, просто отыскали местечко, где ветви прикрывали нас с трех сторон, и принялись ждать.

Каждые пятнадцать минут я выглядывал из убежища и позволял себе короткий сканирующий импульс – чтобы убедиться, что у нас не появилось никаких неприятных соседей.

И проверить, не шагает ли дубль в нашу ловушку.

Он появился спустя час, когда я почти отчаялся.

В юго-восточном секторе экрана, существовавшего исключительно в моем воображении, появилась крохотная метка, и сердце мое дало сбой, а потом заколотилось с бешеной частотой.

– Кажется, это он, – сказал я, поспешно приседая.

– Кажется? – Синдбад пошевелился, и со шлема его и наплечников сошли три небольшие лавины: если ветер немного утих, то снег продолжал валить, точно сегодня на небесах решили скинуть вниз накопившиеся за зиму излишки.

– Это может быть чугунок или другой сталкер, – я объяснял спокойно, с трудом сдерживая нетерпение. – «Вглядываться» пристально я опасаюсь, поскольку он может заметить сканирование.

Мой соратник присвистнул, сложив губы трубочкой, и взял в руки «карташ».

За время вынужденной пассивности мы хорошенько продумали план действий, да и не один, а несколько – на те случаи, если дубль появится с разных сторон, и сейчас оба знали, что нам делать.

Я проверил состояние собственного оружия, а затем высунулся из-за сплетения автонов повторно. Дал короткий импульс следящими имплантами, и понял, что к ложбине с «Мультипликатором» приближается человек.

Оставалось только молиться о том, чтобы очередной коннект не случился прямо сейчас.

– Давай же, иди сюда, к папочке, – шептал я, дрожа от возбуждения, точно рыбак, подсекающий рыбу рекордного веса. – Так, сейчас последняя проверка... Раз-два!

Едва приподняв голову над металлокустами, я поспешно юркнул обратно – легкий отзвук толчка, ощущавшегося не телом, а мозгом, дал понять, что в полутора километрах от нас находится тот, за кем я гоняюсь вот уже трое суток: моя копия, сотворенный неведомым алхимиком гомункул.

«Начали. Он идет прямо к аномалии, так что план номер один», – сказал я через М-фон, и Синдбад пополз на северо-восток, чтобы обогнуть ложбину и второй холм и зайти дублю во фланг.

Полз он быстро и бесшумно, почти целиком утопая в снегу – сказывались армейские навыки. А я сидел, глубоко дышал и пытался смирить не вовремя разбушевавшиеся эмоции: радость, облегчение и страх.

Да, я радовался, что цель этой безумной погони близка, испытывал облегчение при мысли о том, что скоро все это закончится, и одновременно боялся столкнуться с дублем лицом к лицу.

Сумею ли я выстрелить в него? Колючий, знавший меня два дня, не смог.

Что испытаю, когда мой двойник погибнет? Полученная им рана вызвала у меня резкую боль.

Но страх – чувство для любого обитателя Пятизонья привычное, тот, кто разучился бояться и одновременно справляться с собственным испугом, здесь долго не протянет, как бы крут он ни был.

«Занял позицию», – доложил Синдбад.

Это означало, что сейчас мой спутник расположился так, чтобы между ним и дублем находился северный бугор с зарослями автонов на верхушке, и тем самым максимально снизил вероятность своего обнаружения.

Эх, если бы хоть один из нас был метаморфом...

«Хорошо, – отозвался я. – Шестьдесят секунд готовность, затем я выглядываю».

Если дубль ничего не заподозрил, не свернул и не обратился в бегство, то между ним и нами сейчас примерно пятьсот метров. Хотелось бы подпустить его поближе, но вряд ли получится это сделать – импланты двойника не уступают моим, в том числе и по дальнодействию.

Минута прошла, и я выглянул из убежища, внутренне готовый ко всему, и не сдержал улыбки, увидев, что дубль так же прет вперед, держа курс прямо на «Мультипликатор».

Он тоже заметил меня – по внутренностям побежала легкая щекотка, дающая знать, что меня сканируют – но это было не важно.

– Давай! – рявкнул я одновременно и вслух, и через М-фон.

Синдбад возник из-за северного бугра бесшумно, точно стремительный и хорошо вооруженный призрак. ИПК в его руках затрясся, и пули полетели через тьму. Дубль залег, но никто и не рассчитывал, что его удастся завалить с одной очереди. Я, рыча от боли в поврежденной ноге, побежал вперед – одолеть как можно больше, подойти поближе...

Дубль начал стрелять в ответ, и мне тоже пришлось упасть.

По снегу побежали синеватые блики, и я понял, что «Мультипликатор» загорелся, приветствуя собственного отпрыска. И страх в моей душе исчез бесследно, уступив место холодной, расчетливой ярости и жажде убийства.

– Настало время умирать, падаль, – прошипел я, пуская в дело «Страйк».

Черед «мегеры» наступит чуть позже, когда я подойду на короткую дистанцию.

Сигналы имплантов возвестили, что Синдбад воспользовался тем, что дубль отвлекся на меня, и предпринял рывок. Сил у нас обоих осталось немного, но на то, чтобы взять в клещи и уничтожить одиночного противника, должно хватить.

Главное – чтобы он не сбежал! На долгую погоню я нынче неспособен...

Но дубль и не думал удирать, то ли он самонадеянно решил, что справится с нами, то ли Путь, намертво вплавленный в мозг моего двойника, не оставлял ему места для маневра.

Он попытался достать Синдбада длинной очередью из «Шторма», но я не дал ему прицелиться. И одна из пуль, выпущенных из моего «Страйка», угодила явившемуся из «Мультипликатора» существу в грудь. Броня боевого костюма выдержала, но до конца уберечь хозяина от неприятных ощущений не смогла.

Дубль почувствовал глухой удар и боль ушиба, а мгновением позже то же самое испытал и я. Даже подумал, что сам «поймал» выстрел, и несколько секунд потратил, чтобы избавиться от этого наваждения.

Синдбад принялся стрелять, прикрывая меня, и я, в свою очередь, помчался вперед.

Еще полсотни метров долой...

Когда я в очередной раз залег, готовясь прикрыть огнем Синдбада, дубль сделал то, что я от него никак не ожидал. Ожил М-фон, и резкий, не особенно приятный голос внутри моей головы произнес: «Зачем вы меня преследуете?»

Я от неожиданности замер, Синдбад, похоже, услышавший тот же вопрос, так и не поднялся для перебежки.

«Ты испортил мне жизнь!» – ответил я, вложив в эти слова всю ярость и злость.

«Не думаю, – сказал он. – Я напал на тебя только один раз, здесь же, но в тот момент я был, как младенец, стремящийся к одному – выжить. Все остальное время я лишь защищался. А вы который день гоняетесь со мной с оружием в руках. Тратите время, силы и ресурсы. Для чего вы это делаете?»

«Чтобы уничтожить тебя!» – рявкнул я, чувствуя себя прямо опереточным злодеем.

«Чем я тебе мешаю?»

«Одним фактом своего существования! Из-за тебя моим врагом стал Циклоп, за нами гонялись рыцари во главе с братом Рихардом, а также Антипа со своими головорезами!»

«Все произошло случайно, я просто не знал, как себя вести, и не всегда себя контролировал...»

На мгновение мне представилась ситуация со стороны дубля: он появился на свет трое суток назад с обрывочными сведениями об окружающем мире в голове, не очень хорошо понимая, кто он такой. Затем отправился по своему Пути, двигаясь из локации в локацию, выполняя задание неведомого «кукловода», по неведению творя глупости, а затем появились мы – благородные мстители в поюзанных доспехах.

Но я поспешно одернул себя – еще не хватало встать на точку зрения собственного отражения!

«Ты убил Колючего!» – вмешался в разговор Синдбад.

«Я просто наткнулся на него в Лабиринте. И что мне оставалось делать?»

«Мультипликатор» полыхал, словно огромный призрачный факел, потоки искр устремились вверх и в стороны, к земле летели полчища снежинок. А я участвовал в бредовой, почти шизофренической беседе с тем, кто в какой-то, и в очень большой степени являлся мной.

Многие люди ведут диалоги с собой, но это все же не совсем то.

«Еще немного, и он бы сам выстрелил в меня, – продолжал дубль. – Я тоже человек, и я хочу жить!»

Вот тут он переиграл – в словах ли, в интонации ли, но мне послышалась фальшь.

«Все хотят жить, и все умирают, – сказал я. – Если не хочешь, чтобы тебя убили мы – сам выстрели себе в голову. Я успокоюсь и отступлюсь, только когда буду убежден, что ты подох».

«Но почему? Пропустите меня к ловушке, я войду в нее и исчезну! Я выполнил свое предназначение в этом мире. Я сгину, и все твои проблемы, брат Лис, будут решены, и ты вернешься к прежней жизни!»

Этот засранец, стоило признать, умел быть убедительным, почти как я, а назвал он меня точно так же, как я сам порой именовал себя, и произнес эти два слова с моими интонациями.

«Вон там на востоке есть «Электрогейзер», – сообщил Синдбад. – Хочешь покинуть этот мир, подойди к нему поближе. А «Мультипликатор» тебя не убьет, он изготовит еще одну копию моего друга Лиса. И что мы будем делать, если вас станет трое? С одним-то хлопот полон рот...»

Тут мои импланты уловили далеко на северо-западе, в направлении Соснового Бора, движение: кто-то шел в нашу сторону, то ли на помощь дублю, то для того, дабы проверить, что тут за стрельба и иллюминация.

Пора было заканчивать спектакль.

Мой двойник что-то еще говорил, но я уже не слушал его – побеседовали немного, и хватит.

«Синдбад, вперед!» – скомандовал я, открывая огонь.

Да, это было не очень порядочно – палить в того, кто пытается с тобой договориться, но с другой стороны, мы не заключали перемирия и никаких обещаний врагу не давали.

Бритоголовый поднялся из снега, а дубль осекся на полуслове.

Теперь он даже не мог отступить, обратиться в бегство, не подставив нам спину, и ему оставалось одно – сражаться.

– Отлично... – прошептал я, когда Синдбад пробежал очередной отрезок и заговорил его «карташ».

Я рванул с места, изображая хромоногого спринтера, и вдруг осознал, что теряю контроль над собственным телом. Перед глазами поплыло, сигналы от имплантов перестали ощущаться, и знакомый серый туман возник на краю зрения. Все ясно, я подошел слишком близко к дублю, и наши внутренние информационные системы начали взаимодействовать.

Стоит мне поддаться, ослабеть, и они сольются в одну...

– Нееет! – заорал я, до крови прикусывая губу. – Только не сейчас!

– Ты куда?! – завопил Синдбад, и я понял, что промчался мимо того места, где должен был залечь, и продолжаю бежать туда, где возится, пытаясь встать, человек в потрепанной броне.

В той броне, что еще трое суток назад была моей!

Будь дубль в порядке, он бы срезал меня одной очередью, но он испытывал то же чувство раздвоенности. Я видел, как трясутся его руки, как ходит ходуном зажатый в них «Шторм», как мотается туда-сюда голова.

На мгновение я перестал видеть что-либо вокруг, превратился в облачко газа, плывущее где-то в неведомых безднах, в коммутатор, через который проходят два разнонаправленных, перебивающих друг друга потока мыслей:

«...надо подняться... Не падай, сука!.. Всего триста метров, может, я успею?.. Где эта чертова «мегера»?.. Путь должен быть пройден до конца... Ты сдохнешь, падаль, даже если...»

В этот момент я знал, что дубль не врал нам, что он и вправду полагал, будто, войдя в породивший его «Мультипликатор», сгинет без следа. Но это не означало, что он прав, что у тех, кто создал и запрограммировал похожую на меня марионетку, на самом деле такие планы.

Им вполне могло понадобиться еще одно идеальное отражение...

Что-то холодное и колючее со всего размаху ударило меня в лицо, и я сообразил, что упал лицом вперед.

– Лис!!! – донесся издалека отчаянный вопль Синдбада.

Я поднял голову и обнаружил, что дубль стоит в нескольких метрах от меня – высокий и тощий, на правой щеке небольшой шрам, а нос вызывающе торчит. В этот момент мне показалось, что я и в самом деле смотрюсь в зеркало, в необычное, волшебное зеркало, которое лежащего человека показывает стоящим.

Человека... Человека ли?..

Дубль улыбнулся украденной у меня улыбкой и начал поднимать ИПП, не обращая внимания на свистящие вокруг пули. Синдбад в этот момент, похоже, настолько поддался эмоциям, что утратил всякое представление о том, что такое спокойная, меткая стрельба.

Или он тоже смотрел в лицо тому, кто был его целью, и не мог заставить себя попасть?

Я с необычайной четкостью видел, как дрожит палец, лежащий на спусковом сенсоре, как недоумение, смешанное со злостью, стоит в карих глазах, которые я с самого детства наблюдал в зеркале. И еще я боролся с оцепеневшим, утратившим подвижность телом, тяжелым, как сырая колода, пытался вернуть жизнь в застывшие мускулы, чтобы перекатиться в сторону, вскинуть «мегеру»...

И в один момент у меня все получилось.

Заскрипел снег, набиваясь в щели боевого костюма...

Фигура дубля перевернулась в моих глазах...

Он вроде бы сделал какое-то нелепое, корявое движение, направляя «Шторм» куда-то вверх...

Я закрыл глаза и выстрелил.

Проникавшие под опущенные веки голубоватые отсветы погасли, и я понял, что «Мультипликатор» погас. А в следующий момент на меня гигантским, усеянным шипами и зазубринами молотом обрушилась боль. Смяла в лепешку и швырнула в черный водоворот из ядовитой, кипящей, зловонной жидкости.

Меня крутило и мотало, разрывало на части и собирало вновь, будто во время перехода через гипертоннель, но только в этот раз я находился в полном сознании и мог оценить все «прелести» мучений. Мне казалось, что сейчас я не выдержу и сдохну, через мою голову проносились водопады видений – воспоминания из прошлого, события последних дней, какие-то вовсе незнакомые картинки.

Вдобавок ко всему я чувствовал странные, пульсирующие мысли, ощущал, как рядом постепенно угасает, умирает нечто, одновременно являющееся моей частью и невероятно чужеродное.

Что-то ударило меня по лицу, и я вывалился в обычный мир.

– Жив? – спросил Синдбад, занося руку для новой пощечины.

– Да, – скорее выдохнул, чем произнес я. – Что... с ним?

Меня трясло, как в лихорадке, по телу гуляли волны ломоты, и непорядок наблюдался в имплантах – каждый выдавал сообщение о фатальной ошибке и при этом продолжал работать.

– Мертв. Ты отстрелил ему ноги, а после такого выжить крайне сложно.

– Да? – Люди, шагавшие к нам с северо-запада, приблизились, и я смог определить, что их четверо, и что вооружены они «мегерами». – Надо спрятаться... сюда идут праведники...

– Проклятье! Но куда? – Синдбад принялся озираться.

– Юго-восток... подальше... чтобы убраться отсюда...

На ноги я смог подняться, а вот дальше сознание начало чудить, и восприятие разбилось на фрагменты: вот дубль лежит на снегу, напоминая разбитое на куски отражение – ноги отдельно, торс и голова отдельно, живота вообще нет, а все вокруг залито кровью; вот мы тащимся по сугробам, идем торопливо, напрягая последние силы, и ногу мою дергает болью; а вот мы уже валяемся в ложбине, а над нами, на холмике, возвышается убеленный метелью силуэт бронезавра...

– Ты их видишь? Видишь? – спрашивает меня Синдбад.

Я хочу ответить «да», поскольку импланты позволяют следить за четырьмя праведниками, приближающимися сейчас к телу дубля, но не могу, так как язык меня не слушается.

Я только понимаю, что они нас не видят, и это значит, что среди них нет проводника, и это хорошо. Напрягаюсь до хруста в шее, возвращаю себе контроль над мускулами и киваю, надеясь, что Синдбад это заметил.

Новый провал, и выясняется, что спутник тормошит меня, пытаясь поднять, и бормочет:

– Не спи, замерзнешь. Сейчас зима, или ты забыл?

– Рыжим море по колено, – отвечаю я и тут прихожу в себя. – Фффух...

Реальность бьет меня по башке не так яростно, как глюки, но тоже весьма ощутимо: глубокая ночь, снег продолжает идти, свистит ветер, и в окрестностях никого нет.

– Мать моя... – шепчу я, обнаруживая, что с момента боя с дублем прошло три часа. – Они ушли?

– Вроде как да. Я хотел бы у тебя уточнить.

– Пойдем, посмотрим, что с ним. – Я поднимаюсь на ноги.

Конечности слушаются меня с трудом, но все же слушаются, и мысли текут пусть вяло, но связно. Я шагаю неспешно, дышу полной грудью и с каждым вдохом-выходом понемногу прихожу в себя.

Дубль лежит на том же месте, где мы его оставили – два обломка человека... разумного существа, и открытые глаза его смотрят в черное небо. Вокруг оставленные праведниками следы – единоверцы некоторое время потоптались тут и ушли восвояси.

На наши отпечатки они то ли не обратили внимания, то ли обрадовались, что Антихрист, умеющий быть одновременно в двух местах, мертв, и решили не тратить время на преследование его убийц.

– Да, он действительно мертв, – сказал я, глядя на тело, по всем признакам принадлежащее мне.

Вид его, как ни странно, не вызывал у меня никаких эмоций, ни радости, ни горечи, ни даже изумления, словно внутри все перегорело. А в ложбине между двумя буграми с неторопливой дрожью угасал, втягивался в землю невидимый в данный момент «Мультипликатор».

Аномалия, похоже, начала «умирать», когда отдал концы дубль.

Неужели она возникла только для того, чтобы породить его?

В момент, когда «Мультипликатор» исчез, снег вокруг тела зашевелился. Мы с Синдбадом одновременно, как по команде сделали шаг назад. Я поднял «мегеру» и только после этого сообразил, что она разряжена.

Из-под белого покрова выбралось нечто, похожее на плоского осьминога размером с ладошку, вторая такая же тварь возникла рядом с головой дубля, а третья полезла на его ботинок.

– Скорги, – проговорил я. – Что они...

Незавершенный вопрос повис в воздухе – все и так было ясно.

Составленные из наноботов существа уничтожили труп за каких-то несколько минут и расползлись в стороны. На снегу остался пустой боевой костюм и вся сделанная из пластика снаряга, что не по зубам и не по вкусу тварям Пятизонья. «Шторм» и все ценное забрали, судя по всему, праведники.

– Кто бы ни создал его, – сказал я, – он замел следы. Пошли, тут больше нечего делать.

– Пошли, – кивнул Синдбад, и мы развернулись в сторону тамбура.

До Обочины мы добрались, когда местное время подошло к полудню.

– Вот мы практически и дома, – сказал я, когда перед нами оказался КПП. – Эй, хозяева!

– Не ори, не глухие, – ответили мне с ощетинившейся разнообразными стволами вышки, и калитка отошла в сторону.

Мы прошли в «предбанник», и мгновением позже объявился Васька Рупор, как всегда громогласный, болтливый и любопытный. Его, само собой, заинтересовало, почему я с «мегерой», и откуда взялся шрам на моей физиономии, и что лежит в подсумках у Синдбада.

Так что в поселок мы выбрались слегка разоруженными и немного оглохшими.

– Теперь куда? – спросил мой спутник.

Дорога от Соснового Бора до Обочины далась нам довольно легко, но бессонница и утомление, оставшиеся от безумной гонки по локациям, сказывались – мы оба еле волокли ноги и ужасно хотели спать.

– Если у тебя нет ничего на продажу, то пойдем в «Пикник», – ответил я. – Немного денег у меня есть, так что на обед, выпивку и сутки беспробудного сна в «Бульба-Хилтоне» должно хватить.

– А нас оттуда не попросят?

– Антипа мертв, Циклоп – тоже, и значит – все в порядке.

Народу на самом знаменитом рынке Пятизонья сегодня было немного, и мы добрались до «Пикника», не встретив никого. Я чуть напрягся, когда охранник, тот же самый, что стоял тут во время нашего последнего визита, вперился в нас подозрительным взглядом.

Посопев немного, он все же отступил в сторону, и мы двинулись по лестнице вниз.

– Едой пахнет, – мечтательно произнес Синдбад, когда мы переступили порог.

– И прозрачным! – добавил я, уловив в заполнявших «Пикник» ароматах алкогольную нотку.

В баре было довольно пустынно – трое ходоков за одним из столов, Араб на стуле у стойки и группа мрачных наемников в углу. Кали орудовала за стойкой, как всегда успевая делать чуть ли не дюжину дел одновременно, да еще и курить, и ругаться при этом.

Завидев нас, она остановилась и уперла нижнюю пару рук в бока.

– Рад тебя видеть, душа моя, – сказал я, криво ухмыляясь. – Выгонишь или накормишь?

Араб обернулся, с интересом уставился в мою сторону, наемники прекратили жрать, а ходоки шушукаться. В одном из них я узнал посредника Сириуса, краем глаза поймал его оценивающий, хитрый взгляд.

– Ну, тварюка... – это хозяйка «Пикника» произнесла с восхищением. – Похоже, скоро твою фотку придется на стену вешать. Ходят слухи, что ты не только весь отряд Антипы положил, а еще и самого Циклопа грохнул. Так что разместим тебя между Мерлином и Механиком. Или ты предпочитаешь повиснуть рядом с Алмазным Мангустом?

– Предпочитаю нигде не висеть и оставаться безымянным неизвестным героем. – Я погрозил Кали пальцем. – Так что никаких фоток... По крайней мере до тех пор, пока я жив.

Мы прошли к стойке, я дружелюбно кивнул Арабу и уселся на стул рядом с ним.

Голова кружилась, и от запахов жратвы, и оттого, что впервые за последние дни я чувствовал себя в безопасности. Сейчас никто вроде бы не желал моей крови, не мечтал отомстить проводнику по кличке Лис или забрать его в лабораторию для тщательного изучения.

– Хочешь остаться, оставайся, – милостиво разрешила Кали. – Водки налить?

– Да. И еды – побольше.

– На двоих, – добавил Синдбад.

– Привет, Лис. – Сириус возник за моей спиной, хлопнул меня по плечу. – Очень рад, что ты появился. Тут есть отличный заказ. Верные клиенты, хорошо платят, и им нужен опытный проводник.

– Задушить его, что ли? – спросил я скучным голосом, возводя глаза к потолку. – Слышь, посредник, в ближайшие дни мне будет не до тебя, так что пристанешь еще разок – побью. А вот затем у нас будет серьезный разговор насчет того, каких клиентов ты мне подсунул в прошлый раз.

Сириуса точно ветром сдуло.

Я оглянулся посмотреть, куда он делся, и обнаружил, что через дверь проходит приор Александр, глава узловиков чернобыльской локации. Меня обдало холодком – оп-па, вот сейчас и выяснится, врал ли брат Рихард, утверждая, что секрет дубля он приберег для себя.

Приор лениво кивнул Кали, не обратил на меня внимания и величественной поступью отправился к угловому столику. Двое могучих рыцарей охраны поспешили следом.

– Уф, пронесло, – тихо сказал Синдбад. – Ну что, отдыхаем?

– Отдыхаем, – кивнул я.

Дел, если честно, предстояла целая куча – поговорить с Сириусом о полковнике Петренко и профессоре Зарайском; зайти к Арабу, провериться насчет «заразы»; посетить Старьевщика и сделать кое-какие покупки; заглянуть в тайник и расплатиться с Упырем, чтоб он лопнул от жадности...

Но сегодня можно расслабиться, нахрюкаться до поросячьего визга, а потом сутки спать.

– Ты хоть шлем сними, – бросила Кали, выставляя на стойку бутылку водки, две стопки и миску с солеными огурцами.

– Да, и то верно. – Только тут я сообразил, что до сих пор сижу в «головном уборе». – Прошу меня простить, милостивая государыня. Настолько к нему привык, что...

Тут я заметил, что глаза хозяйки «Пикника» округляются, да и Араб глядит на меня как-то странно.

– Что? – спросил я. – Что-то не так?

– Как сказать. – Синдбад почесал в затылке и критически осмотрел мою лишенную шлема башку. – Просто ты теперь не только рыжий, а еще и белый. Я бы даже сказал, что большей частью – белый.

– Ничего, переживу. – Я погладил себя по макушке – на ощупь волосы остались такими же, как раньше – и улыбнулся как можно пакостнее. – Лис остается лисом, даже украшенный сединой.