И корону свою забери!

11

А утром почему-то пошел снег. Мне казалось, что я попала сюда летом, но Ивар, которому не повезло жить ко мне ближе всех и к которому я вломилась еще до рассвета, только сгреб меня в охапку, устраивая под боком. Сонное бормотание куда-то в шею я не разобрала и заворочалась активнее. Меня просто сжали еще крепче.

— На ряде территорий сезоны регулируются магически. Это волчий питомник, здесь особый вид выводится, ему нужна постоянная зима.

— А мы можем…

— Посмотреть? — он все-таки разлепил глаза. — Думаю, от короткой остановки хуже не станет. И в публичной речи лучше формулировать "Не могли бы мы…"

— Не могли бы. Вот эта формулировка только так вызывает желание ответить, и никак иначе. Вставай давай, — я попыталась выпутаться из цепких объятий.

Россовой, пользующийся возможностью отпустить ненадолго вбитые армейской службой инстинкты и понежится утром, только накинул на меня край одеяла, не позволяя мне уйти. Достаточно неспешно — в сравнении с привычными мне поездами — движение темно-зеленой хвои, укрытой снегом, летящие неспешно белые хлопья и немного душное тепло постели и горячего тела под боком навевали какую-то почти сонную вялость, заставляли мозги плавиться от жара. Ивар перевернулся на спину, взмахивая рукой — стена в ногах кровати, в которой было небольшое окно, стала прозрачной с нашей стороны, словно часть вагона просто отодвинулась в сторону. Я пригрелась под боком, устраивая голову на его плече.

— Я не хочу садиться на трон… Мне страшно. Я не хочу всей этой публичности, боюсь ответственности, потому что если я не справлюсь — по слишком многим это ударит. Мне кажется, — крепче прижалась, обнимая одной рукой, — что я слишком слабая для этого. Слишком мягкотелая.

— Вот сейчас ты меня удивляешь. Тебя из края в край кидает.

— Это все слишком неожиданно. Я слишком чужая для этого мира.

— Его давно пора было встряхнуть. Но давай подумаем об этом чуть позже. У тебя есть еще траурный год.

— А почему до этого его не было?

— Потому что переход от мужской линии наследования к женской. Это при наличии наследника того же пола власть передается быстро и напрямую, а в твоем случае выжидается год, на случай, — он фыркнул, — непредвиденных родственников.

— А, то есть, если сейчас из ниоткуда вылезет какой-нибудь бастард Игоря, то я пролечу мимо?

— Есть еще шанс, что его магический договор не примет. Так что не расслабляйся. И даже — только даже! — если тебя сия чаша минует, то это не спасет тебя от дальнейшего магического образования.

— Звучит как угроза…

Он приподнялся на локте, нависая надо мной. Я тихо пискнула, когда Россовой перенес вес на руки, отрезая меня от окружающего мира. Мороки на ночь он скидывал, слишком ранняя седина ярко выделялась в искусственном освещении, перебивающем раннее утреннее солнце. Мужчина наклонился ниже, рассматривая, заглядывая прямо в душу. За пределами купе негромко захлопнулась дверь между вагонами, Ивар повернулся ко входу, прислушиваясь.

— Прозоровский. Кажется, идет будить тебя. Покажешься ему или пусть побегает?

Ответить я не успела — в купе, едва не сорвав дверь, влетел взволнованный рыжий, на вдохе собравшийся что-то протараторить, но увидел меня и с облегчением привалился к косяку. На побелевшем лице медленно проступали прежние краски, а в глазах отчетливо читалось "Как я устал от этих сюрпризов в жизни". Но вместо озвучивания, он просто сел на кресло.

В голове замелькали картинки, которые хаотично метал в нас Костя вместо слов. Допекли парня. Ивар поднялся с постели, на ходу кидая в него заклинание, я успела только окраску различить — медицинское. Выражение лица у рыжего было исключительно матерное, а активная жестикуляция выдавала крайний накал эмоций.

— Давно же вылечили…

— Никогда такого не было и вот опять? — по привычке попыталась скрыть волнение за неуместными хохмами, подсаживаясь ближе. — Что случилось?

— Заклинание, позволяющее ему разговаривать, из-за волнений слетело. Вечная проблема природных менталистов, настолько привыкают с детства шариться по чужим мозгам, что некоторые даже не учатся говорить. А уж если потомственный дар… Знаю, что в некоторых старых родах даже связки в принципе не развиваются. Среди Прозоровских Костя первый с такой проблемой, способность закрепилась…

"И это страшно мешает жить. Опять месяц возиться".

Он сейчас был похож на недовольного кота, у которого и-под носа спугнули добычу. Я даже не удержалась, запуская пальцы в отросшие волосы. Про кота, кажется, подумала слишком громко, он телепатически воспроизвел мурлыканье, даже изобразил какое-то околоживотное движение, заставляя ладонь скользнуть на щеку.

Поезд чуть качнулся, начиная замедляться. Кажется, пора идти собираться, волков посмотреть жуть как хотелось. А вот рыжий напрягся, вновь начиная мельтишить картинками, видимо, слишком привыкнув за время действия заклинания к обычному способу общения. Телепатия требовала повышенного уровня концентрации. Ивар, получив кивок, просто скользнул в его сознание — это легко определялось по будто бы пульсирующим зрачкам.

— Собирайся, но будь аккуратна. Лина проверит вещи, и вообще постарайся никого кроме нее из слуг близко не подпускать. Без нашей проверки ничего не ешь. И незнакомые вещи в руки не бери.

— Что-то случилось, — не вопрос, а утверждение.

— Да, — он выдыхает, резко расправляя плечи. — Костя проводит тебя до купе. И подождет, пока ты соберешься. Заодно объяснит, что произошло.

Рыжий выскользнул в коридор вперед меня, приобнимая за плечи и в тамбуре распугивая слуг одним взглядом — к менталистам относились настороженно, рассудком дорожили все. За окном все заметало снегом, а покоя на душе как ни бывало.

Не забываем комментировать, лайкать и подписываться на автора) Это мотивирует.

Кстати, как думаете, что так насторожило Костю?

Костя сидел в углу, устроившись за письменным столом и через висящее на соседней стене зеркало наблюдал, как Линка собирает меня для прогулки по зимнему лесу. Отвычка от подобной тяжелой одежды давала о себе знать, чувствовала я себя как капуста, хотя внешне все выглядело достаточно изящно, но в помещении вплетённые в ткань чары почти душили. Рыжий же едва слышно даже в телепатическом диапазоне рассказывал о том, что его так взволновало. Честно? Постоянный стресс меня настолько допек, что хотелось просто зарыться в сугроб.

"Я уловил обрывок разговора про снотворное и подавители, решил проверить тебя, во избежание неприятностей. Спалось плохо, нервно, а еще и такое в полусне услышать… А уж когда не нашел тебя в купе — решил, что опоздал, рванул к Ивару, он ближе всех, да и толку от него больше, чем от кого-либо из нас. А ты там… Я перенервничал".

Последнее прозвучало с таким стыдом… Вот они, плоды воспитания "мальчики не плачут". Невольно вспомнился Левачев, который до последнего не показывал, как тяжело ему далась ситуация в семье. С одной стороны, все понятно, репутация, умение держать лицо, все вот это… Но это жутко. Особенно, когда такая же маска держится даже в компании самых близких, а я надеялась, что мы можем на это звание рассчитывать, пусть знакомство и было не слишком долгим. Мысли перескочили на Россового, который будто бы замкнулся в себе и эмоции угадывались только при телепатическом контакте и в скупых редких проявлениях.

Вспомнились Койт…

"Прежде, чем спросишь — не знаю. Из подвалов их вывели в числе первых, но Ивару ничего узнать не удалось. Да и я не сильно преуспел".

Поезд сбавил скорость, замирая у небольшой станции. Видимо, пора.

Морозный воздух стал неожиданностью, как-то я все не могла принять тот факт, что посреди августа возможна самая настоящая зима. Когда Ивар снял меня со ступеньки — я судорожно вцепилась в поручень из-за уехавшего по обледеневшей поверхности каблука — нас уже встречали. Хмурый мужик, стереотипный такой лесник, кивнул, пробормотав что-то приветственное.

— Уж звиняйте, Ваш благродие, красивые речи говорить не обучен.

— О, Вы и представить себе не можете, насколько устаешь от этих речей за время пребывания в столице, — аж дышать стало легче.

Россовой понимающе кивнул, аккуратно приобнимая за плечи и не давая ухнуть в сугроб, пока мы шли через лес. И вот тут вечно мерзнущая я благодарила создателей заклинаний на одежде на все голоса, потому что иначе просто так этого бы не выдержала. Ивар и Олег, идущие с двух сторон, тихо рассказывали и про местных питомцев, и про сам заповедник.

Местные снежные волки ценились как сторожа — прекрасное выносливое животное, умное — с сознанием на уровне восьми-десятилетнего ребенка, чувствительное к магии, искренне верное тому, кого признает хозяином. Многие приезжали сюда показываться каждому выводку волчат, в надежде встретить своего товарища. Мы прошли еще немного, а потом к нам навстречу вышли они. Честно? Красивее зверей не видела, кажется, восторг так ясно отразился на моем лице, что Ивар совершенно открыто улыбнулся, и даже лицо нашего провожатого словно разгладилось. Волки обошли нас по кругу, иногда втягивая носом воздух и фыркая, а я боролась с искушением запустить пальцы в роскошный белый мех, когда меня ткнули лбом под колени, роняя в сугроб и принимаясь вылизывать руки и лицо.

— Давненько он ждал… Заматереть успел.

Слушала я совсем краем уха, без зазрения лохматя белоснежную шкуру и уворачиваясь от длинного языка, то и дело утираясь рукавом. Волк плюхнулся рядом, порыкивая в сторону слишком любопытных соплеменников.

— Ему с братцем прям везёт в эти дни.

— Кто-то приезжал?

— Дык, как сказать… Показать проще. Тока в дом пройти надо, — он поскреб заросшее лицо.

Волк завилял хвостом, вскочил и потянул меня за подол в сторону дома смотрителя, то и дело с нетерпением взрыкивая. Ивар скользнул за моё плечо, первым вталкивая в дом Костю, а сам оглядел белое безмолвие, обернувшись на пороге.

На кровати лежал парень, бледный и черноволосый, измотанный до жути, и метался в лихорадке. Только какое-то шестое или даже более редкое чувство позволило мне его узнать:

— Митя?

Левачев подошёл ближе и кивнул. Лежащий рядом с Койтом волк смотрел на нас из-под прикрытых век. Я присела на край постели, убирая чёлку со взмокшего лба мага. Тощий, как после многократного исчерпания резерва, едва дышащий.

— Я не смогу его выходить сам…

— Ярослава, это, — Ивар покачал головой, не собираясь договаривать. — Милосердные его добить.

Я не сразу поняла, что он имеет в виду. А потом подняла на мужчину глаза. Он поднял руки, капитулируя. Койт открыл мутные глаза, бормоча что-то. Костя коснулся сознания:

"Он потерял второго, пока сбегали из тюрьмы и винит себя за это. Его магия его уничтожает".

Я погладила парня по голове, положила холодную ладонь на лоб. Как же спасти… Брюнет посмотрел на меня, но ничего не сказал, просто дёрнул уголками губ, а я аккуратно потянулась к его мыслям. В них была одна из сцен в доме Россового, все те же намёки и перепалки. Как они и шутя, и всерьёз строил планы по моему соблазнению. С учётом того, что часть меня сильно теоретически была не против… Он уловил эту мысль и бросил что-то про хроники, но я не поняла, Митя уже отключился.

— Скоро принесут носилки. Мы его увезем.

— Очень интересно, но не очень понятно. И с чем такая "привилегия", — по моему голосу не было понятно, сарказм это или нет, — связана?

Я сидела рядом с лежащим в бессознательном состоянии Койтом — спасибо, что метаться перестал — и вслушивалась в мирный стук колес. Остановка вышла смазанной, прощание тоже, но я четко решила для себя приехать сюда еще раз, когда это все закончится. Волки лежали у кровати, то и дело кидая тяжелые взгляды на снующих туда-сюда слуг.

— Потому что в старых семьях, где маг — каждый первый, накапливаются определенные, — Ивар отвлекся от своего чтения, — не обязательства, но… требования магического плана. У кого-то потенциал настолько высок, что его надо огораживать. Кому-то нужно пить кровь совместимого мага каждое новолуние, да, и такое есть. И каждый случай такого перекоса уникален, то, что работало у предков, может не сработать даже не у правнуков или внуков, а у собственных детей. Магическая совместимость и связанные с ней проблемы в жизни… Расчеты и расчеты.

Мы снова невольно вернулись к вопросу о многопартнерских браках у магов, как еще это назвать? Хронист с завидной завистью в речах рассуждал о тех, кому подходит один-единственный маг, кому не приходится ежеминутно выстраивать взаимоотношения и поддерживать эту систему. Императорской семье в этом плане везло не часто. Как вам перспектива шестнадцати жен? А десяток мужей?

Я подняла взгляд от книги, которую все еще держала в руках. Россовой с усмешкой пожал плечами и кинул заклинание в сторону бесчувственного тела, проверяя состояние. В принципе, если очень сильно отрешиться от установок и воспитания… То в чем-то я даже не против. "Представления о морали и желание все загнать в единые рамки — удел плебеев, но и их же величайшее счастье". Загонять в рамки морали… Вспомнился внезапно покойный Игорь. Если моральных рамок у потомственных магов нет — почему же его тогда…

— Ивар?

— Да? — он перехватил взгляд, считывая поверхностную мысль.

— Понял. Просто резать своих же — последнее дело, вот и все. И афишировать. Олег об этом не знает, но… он, прикрыв меня, выжил просто потому, что я смог прямо в бою пустить "под нож" всех недобитков в радиусе полумили. Запитать его их кровью и дотащить до лазарета.

Он смотрел прямо, готовый к любой моей реакции, но раскаяния было ни на грош. Впрочем, я могу его понять. А вот что тут сказать… Книга легла на кресло, а я пересела к Россовому на колени, опуская голову на плечо. Дверь щелкнула, впуская Левачева в помещение вместе со штатным целителем. Пришлось лезать с удобного места. Олег посмотрел на нас, оценил наши скрестившиеся на нем в ответ взгляды и спросил:

— Что-то не так?

— Нет, отнюдь. Только что о тебе вспоминали, просто.

— Даже страшно спрашивать, в каком контексте…

— О том какой-ты чудесный друг и замечательный человек.

— То есть, политическое убежище мне на всякий случай искать? Вы нашли общий язык, а я слишком хорошо знаю Ивара…

От продолжения перепалки отвлек доктор, недовольно качающий головой. Всей вливаемой в Митю магии хватало только на поддержание состояния — сам он жить не очень хотел, поэтому организм и разрушался. Зябко повожу плечами… надо принимать решение, а я не могу. Стазис? То же самое, только замедленное, бесконечное, и не факт, что мы найдем потом решение проблемы. Удар милосердия? Мне не хватит на это духа. Даже согласиться на такое. Благообразный седой маг пробормотал что-то о том, что он сожалеет, что мне приходится принимать такое решение в праздник…

Какой еще праздник, минутку? "День договора. Такой вот имперский новый год в середине августа, а не зимой, как у вас", Россовой легко коснулся моих мыслей. К ним едва ощутимо пробивался кто-то еще, но даже преимущественно теоретического обучения мне пока хватало, чтобы потихоньку выстраивать защиту. Все-таки та база, которую, пусть и не полностью, Костя впечатл в мое сознание в самом начале, помогала легче усваивать материал сейчас. Да и в целом маги несколько отличались от обычных людей, как я поняла. Именно с биологической точки зрения, такая вот мутировавшая часть популяции, почти новый вид. Более сильные, одаренные, а восприятие магии влияло и на особенности мышления и психики. Куча мелких отличий, накапливающихся в целую картину.

Я попросила время на раздумье — как оказалось при разборе документов из столицы, Койт-старший отрекся от сыновей и перешел к Чернову. Пришедшая буквально полчаса назад новость не добавляла оптимизма, но поделать с этим мы сейчас ничего не могли. Отрезанные от семьи близнецы — чутье и вера в лучшее говорили мне, что второй брат тоже жив — при таком состоянии долго не протянут. Они слишком завязаны друг на друге магически. В пору было загадывать праздничное чудо, совсем как в детстве.

Я попросила время побыть в одиночестве. Ивар кивнул, набросив на кровать еще одно заклинание, обновляя подпитку. Когда все уходят, опускаюсь на кровать рядом с брюнетом. Того даже под одеялам трясет от озноба, но пальцы у него обжигающе горячие, когда он хватает меня за запястье. Разжать хватку даже не пытаюсь, устраиваясь под боком, бормочу какую-то ласковую ерунду, уговаривая не уходить, продолжать жизнь.

Магическое поле поезда внезапно тряхнуло, словно в него что-то врезалось. Пытаюсь подняться, но пальцы сжимаются так, что грозят сломать мне руку, а внезапно успокоившийся Койт улыбается и бормочет:

— Сашка…

Не знаю, слышат ли меня местные боги или кому тут поклоняются, но пусть он окажется прав, пожалуйста. Я никогда ничего не просила, предпочитая справляться своими силами, но тут… Пусть он окажется прав, а?

— Мне интересно, о чем ты думал, когда льдом швыряться начал? — в купе, превратившемся в лазарет, стало тесновато.

Россовой штопал посеченное ледяным осколком плечо, я слушала рассказ упавшего как снег на голову — ха-ха, вот это каламбур! — второго Койта, то и дело устраивая звучный фейспалм и грозя оставить себе синяк на лице. Гениально, просто гениально! Подкинуть брата смотрителю питомника, чтобы тот точно был под приглядом — я могу понять, после многократной спонтанной телепортации на мощи амулетов и собственной гордости — это еще понятно. Да и после побега из тюрьмы их явно бы там искать не стали. Но вот так плохо о нас подумать?!

— А ещё обидно, знаешь ли.

— А что ещё можно было думать? Я был уверен, что вы считаете нас предателями…

— Как все сложно… Надо ещё подумать, куда тебя устроить.

— Я от брата не уйду! — Койт поднял на меня красные от стресса и недосыпа глаза.

— Понятно, из моей кровати меня выгнали, тогда я к Ив… Что? — я не поняла взгляд Россового, обращенный ко мне.

— А ты, как я вижу, намёки понимаешь через раз, — он ухмыльнулся, натягивая рубашку. — Думаю, вам надо поговорить. Пойдём, поможешь наложить повязку.

Последняя фраза была обращена к Левачеву. Косивший под фикус Костя вышел последним, на пороге подмигнув, и плотно прикрыл дверь. Я присела на край кровати, касаясь уже не такого лихорадочно горячего лба Мити. Его близнец присел за моей спиной. Когда-то я для себя обозначила их как ледяного и огненного, но события показали, что зря, они представляли разные стороны медали, но были одним целым.

Койт мягко сжал моё плечо, собираясь с мыслями. Неловкость можно было пощупать.

— Я пойму, если вы будете против нашего присутствия, Ярослава, и…

— А когда мы успели к общению на "Вы" вернуться? Эх, Сашка…

— Я просто помню как ты реагировала на наш мир в первые дни. Какое отторжение он у тебя вызывал. А уж какую реакцию при твоём воспитании должны были вызвать некоторые, кхм, тонкости романтических отношений…

— Саш, тебе надо поспать. Ты сам не осознаешь, что говоришь. Ложись.

Я кивнула ему на вторую половину кровати. Он буравил спину взглядом и я обернулась. Упавший на колени брюнет чуть не переломил меня пополам, когда обнял, пряча лицо где-то в складка платья. Пусть. Ему это сейчас нужно.

И странных судорожных вздохов я совсем не слышу.

За спиной зашевелился Митя, привлекая наше внимание. Второй Койт слабо улыбался, но даже не пытался ничего сказать. Обведя обоих взглядом, принялась стаскивать с себя тяжёлое тёплое платье. Сашка неловкими руками попытался помочь, чем только развеселил брата.

— Ты красивая. Очень, — выдохнул он мне в шею.

Лежащий в постели близнец только кивнул, показывая, что здесь у них мнение одно на двоих. Я обернулась через плечо, собираясь спрятать собственную неловкость за шуткой про стеснительность, но поезд внезапно дернулся, начиная крениться. Поперек туловища возникла крепкая рука, удерживающая меня от полета головой в стекло. Рев искажаемого металла ударил по ушам. Я на миг почувствовала себя героем, разочаровавшим автора и теперь убиваемым во время сюжета. Почему-то была уверена, что выживут все.

А вот пришли по мою душу…

В темноте заваленного снегом вагона — полет смягчило магическое поле — раздавалось тяжелое дыхание Дмитрия, над ухом негромко ругался Александр, пытающийся аккуратно опустить меня вниз.

— Прыгай.

Я отпустила руку, опуская на стену лежащего на боку вагона. Сверху раздались шаги, кто-то смел заклинанием кучу снега. Койт оттеснил меня в сторону от окна, через которое начал пробиваться свет, заставляя спрятаться в угол. И вовремя, потому что раму вырвало с первого раза, потом кто-то магическими путами выдернул обоих парней и спрыгнул вниз. Черт…

Ну, да, почти. Чернов-младший.

— Жаль, что наше воссоединение при таких обстоятельствах происходит, — он шагнул ко мне.

— Не подходи! — я лихорадочно пыталась мысленно дозваться хоть до кого-то, докричаться до Кости, но на той стороне была полная тишина…

Пожалуйста, пусть он просто будет без сознания, пожалуйста…

Меня схватили за руку, подтягивая к провалу окна. Сверху кто-то ухватил за руки, вытягивая на поверхность. Отраженно от сугробов солнце ослепило, а вот потом… Лучше бы это мерещилось. Держащийся за ребра и тяжело дышащий Левачев, Койт, поддерживающие друг друга. Встряхивающий головой в недоумении Костя. Ивар, лежащий в снегу. В багровом снегу…

Нет!

— Тише, Ваша светлость, — от насмешки в голосе по спине пошли мурашки. Вот и Чернов-старший, — они все еще живы. Еще. И все зависит от степени сговорчивости.

— Что Вы хотите?

— Мне нравится, что Вы переходите сразу к делу. Хочу Вашего отречения и возвращения в свой мир с предварительным подавлением магии, чтобы наверняка лишить возможности вернуться. А Ваши воздыхатели останутся здесь. Живые, не беспокойтесь.

— А я могу Вам верить?

— В ином случае, я выброшу Вас в тот мир силой, но предварительно вы увидите казнь каждого из них. С кого бы начать? Приведите князя в чувство, с его послужным-то списком…

— Стойте!

Я не могу поступить иначе. И пусть у меня есть только слово Чернова… Главное не смотреть в глаза Прозоровского. Не смотреть на Койт, на Митю, который еле стоит на ногах. На Левачева, кашляющего кровью… С моим исчезновением отсюда у них появится шанс выжить. Появится же?

— Мне нужны гарантии.

— Только мое слово, подкрепленное магией.

У меня нет иного выбора… Я киваю, в грудь прилетает удар раскрытой ладонью, вышибая воздух. Я падаю назад. И открываю глаза лежа на Дворцовой, словно не прошло и пары минут. Солнце слепит, а слезы сами текут по лицу. Голос где-то сбоку добивал, "Я скучаю по тебе, как Питер плачет по Москве"… Лучше бы дождь, я бы не ощущала себя так… Впрочем, я же сама сделала этот выбор. Надо встать и идти. Забиться в комнату с видом во двор и заказать обратный билет… Нет, в поезд я сейчас не сяду. Остаться здесь? Звонок.

— Да? Привет. Слушай, я на нашей квартире кажется трудовую оставила, вышлешь? Спасибо подруга. Я адрес почты дам, да. До востребования.

И сердце свое тоже в ящике оставлю. До востребования.