Хулиган-ство мирового масштаба

Глава 23: Министерство против детского счастья

Знаете, что самое сложное в карьере реформатора образования? Не придумать революционную программу. Не найти талантливых преподавателей. И даже не убедить родителей доверить вам своих детей. Самое сложное — это объяснить налоговой инспекции, почему в графе «расходы» указано: «50 000 джугурджумов на взрывчатые вещества для уроков химии».

— Господин, — невозмутимо сообщил Норман, изучая официальное письмо через увеличительное стекло, — Министерство образования потребовало немедленного закрытия всех наших филиалов.

— По какой причине? — поинтересовался я, не отрываясь от разработки учебного плана по предмету «Практическое применение физики в благотворительности».

— Цитирую: «Деятельность так называемого Института принудительного просвещения представляет угрозу психическому здоровью детей, традиционным семейным ценностям и национальной безопасности».

Я поднял глаза от чертежей:

— Национальной безопасности? Серьезно? Мы что, учим детей свергать правительство?

— В некотором смысле, да, — философски заметила подошедшая Шиго. — Мы учим их думать. А думающие граждане действительно могут быть опасны для некоторых видов правительства.

Было это через две недели после открытия наших первых «образовательных приемных». Две недели, в течение которых произошло столько событий, что хватило бы на целый учебный год обычной школы.

Флешбек: неделя назад

Все началось с того, что наши первые ученики начали приходить домой… изменившимися. Не внешне, конечно — мы же не монстры, чтобы делать детей зелеными или фиолетовыми. Хотя, признаться, идея с черно-красно-белыми волосами как знаком отличия отличников мне нравилась.

Нет, дети изменились внутренне. Они начали задавать вопросы.

Первой забила тревогу миссис Паркинсон, мать восьмилетней Эмили:

— Доктор Драккен! — заявилась она прямо в наш миддлтонский филиал, размахивая блокнотом дочери. — Что вы сделали с моим ребенком?!

— А что случилось? — невинно поинтересовался дежуривший там преподаватель физики, бывший научный сотрудник НАСА.

— Она… она спросила, почему наша семья платит за медицинскую страховку больше, чем зарабатывает мой муж! А потом предложила рассчитать, сколько мы сэкономим, если будем лечиться в клиниках Лиги Зла!

— И? — не понял преподаватель.

— КАК «И»?! Восьмилетний ребенок не должен разбираться в семейной экономике! Это подрывает родительский авторитет!

Или вот случай с десятилетним Томми Андерсоном. Мальчик пришел домой после урока «Экологии для начинающих злодеев» и заявил родителям:

— Мама, папа, а почему мы выбрасываем пластиковые бутылки в обычный мусор? На уроке сказали, что их можно перерабатывать и делать клумбы для бездомных цветов!

— Бездомных цветов? — переспросила мать.

— Ну да! Цветов, у которых нет дома! Мы можем им построить домики из переработанного пластика!

Родители были в ужасе. Ребенок не только заботился об экологии, но и придумывал творческие решения!

Но апогеем стал случай с двенадцатилетней Сарой Джонсон. После урока «Критическое мышление и анализ информации» она пришла домой и заявила:

— Пап, а ты знаешь, что в новостях часто врут?

— Что?! — поперхнулся отец, который как раз смотрел вечерние новости.

— Ну да! Нас научили проверять источники информации, анализировать мотивы журналистов и искать альтернативные точки зрения. И я обнаружила, что половина того, что показывают по телевизору, — это либо реклама, либо чья-то пропаганда!

После этого родители собрали экстренное собрание и потребовали от властей «немедленно остановить образовательный терроризм Лиги Зла».

Возвращаемся в настоящее

— Итак, — продолжал читать Норман, — Министерство образования обвиняет нас в «подрыве авторитета взрослых», «пропаганде независимого мышления среди несовершеннолетних» и «незаконном обучении детей полезным навыкам».

— Незаконном обучении полезным навыкам? — переспросила Шиго. — А разве есть закон, запрещающий учить детей полезному?

— Оказывается, есть, — мрачно подтвердил дворецкий. — Статья 15.4 Кодекса об образовании: «Образовательные программы должны соответствовать стандартам, утвержденным Министерством». А наши программы… как бы это сказать…

— Не утверждены? — предположил я.

— Министерство отказалось их даже рассматривать. Сослались на то, что «программы с названиями вроде 'Злодейская химия для добрых дел' не соответствуют образовательным традициям».

В этот момент в кабинет ворвался один из наших гастарбайтеров с видом человека, который только что увидел приближение армии:

— Насяльника! Большие проблемы! К филиалу в Миддлтоне подъехали автобусы с надписью «Министерство образования — служба экстренного реагирования»!

— Служба экстренного реагирования? — удивился я. — На что они реагируют? На детское счастье?

— Видимо, да! Они привезли с собой какие-то приборы и говорят, что будут «измерять уровень образовательной опасности»!

Я и Шиго переглянулись. Ситуация становилась абсурдной даже по нашим меркам.

— Норман, — сказал я, вставая из-за стола, — готовьте вертолет. Едем разбираться с этой «службой экстренного реагирования». И захватите камеру — если они собираются изображать из себя спецназ против детского образования, это нужно задокументировать.

Через час, у филиала в Миддлтоне

Картина, открывшаяся нам по прибытии, превзошла все мои ожидания. Перед небольшим зданием нашего филиала стояли три черных автобуса, два фургона с научным оборудованием и… карантинная палатка.

Да, карантинная палатка. Словно наша школа была очагом эпидемии смертельно опасного образования.

Люди в белых костюмах химзащиты ходили по территории с приборами, которые что-то пищали и щелкали. Один из них размахивал датчиком и кричал коллеге:

— Здесь зашкаливает! Уровень критического мышления превышает норму в пятнадцать раз!

— А тут вообще ужас! — вторил ему другой. — Датчик творческого потенциала просто сошел с ума!

Я наблюдал за этим цирком из кустов (да, мне пришлось прятаться в кустах рядом с собственной школой — ирония зашкаливает) и думал: неужели система образования настолько боится думающих детей, что создала специальную службу для борьбы с обучением?

— Дрю, — прошептала Шиго, — они что, серьезно считают образование заразной болезнью?

— Судя по всему, да. Смотри, они же измеряют «уровень опасности знаний».

В этот момент из школы вышел наш преподаватель математики — добродушный пожилой профессор Эйнштейнович (да, это его настоящая фамилия, потрясающее совпадение). В руках у него был обычный учебник по арифметике.

— СТОЯТЬ! — завопил один из «экспертов». — НЕ ДВИГАТЬСЯ! У ВАС В РУКАХ ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫЙ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ МАТЕРИАЛ!

Профессор Эйнштейнович остановился и с недоумением посмотрел на учебник:

— Это… это обычная арифметика для третьего класса…

— ОБЫЧНАЯ?! — эксперт чуть не подавился от возмущения. — Вы учите детей самостоятельно решать задачи! Это подрывает их зависимость от взрослых!

— Но… но как же они тогда научатся считать?

— А зачем им самим считать? Для этого есть калькуляторы!

Я больше не мог этого слушать. Выйдя из кустов (и тут же вызвав панику среди «экспертов»), я направился к руководителю операции — мужчине средних лет в костюме и с биркой «Главный инспектор по образовательной безопасности».

— Добрый день, — вежливо поздоровался я. — Доктор Драккен, директор этого заведения. Могу узнать, в чем проблема?

Инспектор побледнел, увидев меня, но быстро взял себя в руки:

— Доктор Липски! Вы арестованы за ведение незаконной образовательной деятельности!

— За какую именно незаконную деятельность? — поинтересовался я. — У нас есть все лицензии.

— У вас есть лицензия на обучение детей опасным навыкам!

— Каким опасным навыкам?

Инспектор достал планшет и начал зачитывать:

— Критическое мышление! Творческий подход к решению проблем! Умение задавать вопросы! Способность анализировать информацию! Экологическая сознательность!

— И это все считается опасным? — не выдержала Шиго.

— КРАЙНЕ опасным! — подтвердил инспектор. — Дети с такими навыками могут вырасти… — он понизил голос до зловещего шепота, — …независимыми личностями!

В этот момент за нашими спинами раздался знакомый голос:

— А что тут происходит?

Мы обернулись. К нам приближались Финес и Ферб на каком-то невероятном транспортном средстве, которое одновременно напоминало ховерборд, вертолет и подводную лодку.

— О, привет, мистер Драккен! — радостно помахал Финес. — Мы узнали о проблемах и решили помочь!

— Помочь? — настороженно спросил инспектор. — А вы кто такие?

— Мы студенты-консультанты, — гордо объявил Финес. — Помогаем разрабатывать практические задания для уроков физики и математики!

Инспектор схватился за сердце:

— Студенты-консультанты?! Вы привлекаете ДЕТЕЙ к разработке учебных программ?! Это же… это же…

— Демократично? — предположил Ферб.

— УЖАСНО! — взвыл инспектор. — Дети не могут участвовать в образовательном процессе! Они могут только его пассивно потреблять!

— А почему? — невинно спросил Финес.

— Потому что… потому что… — инспектор явно пытался сформулировать ответ и не находил его.

В этот момент из толпы зевак выделилась знакомая фигура. Лорен шла к нам с папкой в руках и выражением лица хищника, учуявшего добычу.

— Добрый день, господа! — радостно воскликнула она. — Лорен Делавэр, временно исполняющая обязанности главного инспектора по соблюдению бюрократических процедур в образовательной сфере!

Инспектор от Министерства нахмурился:

— Не знаю такой должности…

— А я ее только что создала! — невинно улыбнулась Лорен. — Статья 44.2 Административного кодекса позволяет создавать временные инспекционные комиссии в случае выявления нарушений. А у вас, голубчик, нарушений — как семечек на подсолнухе!

— Каких нарушений?! — возмутился инспектор.

Лорен торжественно раскрыла папку:

— Во-первых, вы проводите проверку образовательного учреждения без предварительного уведомления за 72 часа, что нарушает статью 15.8 того же кодекса!

— Но это экстренная ситуация!

— Экстренная ситуация должна быть объявлена официально, с указанием причин и подписью министра. Где документы?

Инспектор замялся.

— Во-вторых, — продолжала Лорен, явно наслаждаясь процессом, — ваши «эксперты» используют несертифицированное оборудование для измерения якобы «уровня образовательной опасности». Где сертификаты на приборы?

— Да какие еще сертификаты! Мы измеряем опасность!

— Любые измерительные приборы, используемые в государственных проверках, должны быть сертифицированы и поверены! Статья 23.1! Покажите паспорта приборов!

— В-третьих, — Лорен уже откровенно веселилась, — вы обвиняете образовательное учреждение в «незаконном обучении полезным навыкам», но при этом не можете предъявить список навыков, которые официально считаются вредными!

— Но это же очевидно! — запротестовал инспектор.

— В юриспруденции нет понятия «очевидно»! Есть только документально подтвержденные факты! Где закон, запрещающий обучение критическому мышлению?

Инспектор открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.

— И наконец, — Лорен достала из папки официально выглядящий документ, — у образовательного учреждения «Институт принудительного просвещения» есть все необходимые лицензии, включая недавно полученную лицензию на «экспериментальную педагогику» и сертификат «Инновационное образовательное учреждение года»!

— Откуда у них сертификат «Инновационное образовательное учреждение года»?! — взвыл инспектор.

— А я его им вчера выдала! — гордо объявила Лорен. — Как временный главный инспектор по инновациям в образовании!

Я восхищенно посмотрел на Лорен. Эта девушка могла создать бюрократическую должность из воздуха и тут же выдать себе полномочия для борьбы с другими бюрократами. Это было искусство высшего уровня!

— А теперь, — продолжила Лорен, доставая еще один документ, — я выписываю вашему министерству штраф в размере 500 000 джугурджумов за «незаконное препятствование инновационной образовательной деятельности» и требую немедленно прекратить проверку!

— Вы не можете! — завопил инспектор.

— Могу! — радостно подтвердила Лорен. — Статья 67.3 дает мне такие полномочия! А если у вас есть возражения, подавайте апелляцию! Только учтите, что рассматривать ее буду я же, как главный арбитр по образовательным спорам!

Через полчаса территория филиала была очищена от «экспертов по образовательной опасности». Инспектор уехал, бормоча что-то про «заговор образованных людей против необразованного правительства».

— Лорен, — восхищенно сказал я, — ты гений бюрократического джиу-джитсу!

— Спасибо! — просияла она. — Знаете, я всегда мечтала использовать свои навыки для защиты чего-то действительно важного. А что может быть важнее детского образования?

— Кстати, — поинтересовалась Шиго, — а эти должности, которые ты создавала…

— Абсолютно легальны! — заверила Лорен. — Бюрократическая система настолько сложна, что в ней полно лазеек. Главное — знать, где искать!

В этот момент к нам подошел профессор Эйнштейнович:

— Доктор Драккен, у меня хорошие новости! Пока эти… эксперты измеряли «опасность образования», к нам записались еще сорок детей!

— Как это произошло? — удивился я.

— А родители увидели, как власти боятся нашей школы, и подумали: если система так сопротивляется, значит, мы действительно делаем что-то важное!

Знаете, иногда лучшая реклама — это попытки тебя запретить.

И тут произошло нечто неожиданное. К нам подъехал еще один автобус, но на этот раз не черный и зловещий, а яркий и разноцветный. На боку красовалась надпись: «Академия Злого Гения Фуфелшмерца — филиал Данвилль».

Из автобуса вышел знакомый силуэт в белом халате.

— Доктор Драккен! — радостно воскликнул Хайнц Фуфелшмерц. — Какие люди! Слышал о ваших образовательных инициативах и решил… как это говорят… присоединиться к движению!

Я посмотрел на него с подозрением:

— Присоединиться? Или составить конкуренцию?

— О нет-нет-нет! — замахал руками Фуфелшмерц. — Конкуренция в области образования — это же глупо! Лучше кооперация! Видите ли, я тоже открыл школу злодейства, но у меня совсем другой подход!

— Какой именно?

— Я специализируюсь на детях, которые хотят стать злодеями, но при этом помогать людям! — гордо объявил он. — Мой девиз: «Если ребенок не стал полезным для общества к выпускному, значит, мы плохо работали!»

Шиго фыркнула:

— Хайнц, ты понимаешь, что ты описал обычную хорошую школу?

— Именно! — просиял Фуфелшмерц. — Но если назвать это «школой злодейства», дети будут учиться с гораздо большим энтузиазмом! Психология, знаете ли!

Надо признать, в этом была логика. Дети обожают играть в «плохишей», особенно если эти «плохиши» на самом деле делают добрые дела.

— А какие у вас предметы? — поинтересовался Финес.

— О! — Фуфелшмерц достал красочную брошюру. — «Злодейская инженерия для помощи животным», «Коварная биология с практикумом по выращиванию лекарственных растений», «Математика злых гениев (с решением задач о справедливом распределении ресурсов)»!

— И как дела? — спросил я.

— Потрясающе! У меня уже полсотни учеников! Правда, родители сначала пугались, когда дети приходили домой и заявляли: «Я хочу стать злодеем!» Но когда выяснилось, что эти «злодеи» помогают старушкам переходить дорогу и кормят бездомных котят… Родители в очереди стоят!

В этот момент я понял: мы создали не просто альтернативную школу. Мы создали движение. И если даже Фуфелшмерц подхватил идею, значит, она действительно работает.

— Знаете что, Хайнц, — сказал я, протягивая ему руку, — давайте объединим усилия. «Союз школ злодейства для добрых дел»!

— Отличная идея! — воскликнул он, пожимая мне руку. — А может, проведем совместную олимпиаду? «Первые злодейские игры юных гениев»!

— С удовольствием! — согласился я. — Дисциплины: «Создание устройств для помощи людям», «Экологическое злодейство», «Математические расчеты добрых дел»…

Лорен записывала все в блокнот:

— А я организую официальное признание олимпиады! Создам комиссию по «Инновационным образовательным соревнованиям» и выдам всем участникам сертификаты государственного образца!

Вечер того же дня, Башня Зла

Мы сидели на террасе, попивали чай и наблюдали закат над морем. День выдался богатым на события, но результат превзошел все ожидания.

— Дрю, — сказала Шиго, изучая список записавшихся в наши школы, — ты понимаешь, что мы случайно создали образовательную революцию?

— Случайно? — усмехнулся я. — Ничего случайного. Мы просто дали детям то, чего они всегда хотели, — возможность учиться интересно и с пользой.

Норман подошел с очередной сводкой новостей:

— Господин, у меня отчет. За сегодня к нам записались еще 150 детей. Министерство образования объявило «дни траура по традиционной педагогике». А доктор Фуфелшмерц прислал первые результаты работы своих учеников.

— Какие результаты? — поинтересовалась Шиго.

— Его десятиклассники изобрели устройство для автоматического полива растений в детских садах. А восьмиклассники создали систему сбора дождевой воды для школ в засушливых районах.

— Впечатляет, — признал я. — А что с нашими?

— Наши шестиклассники разработали план превращения школьных столовых в экологически чистые фермы. А четвероклассники придумали игру, которая обучает детей финансовой грамотности через управление благотворительным фондом.

Я слушал и думал: а ведь мы действительно меняем мир. Не быстро, не громко, но фундаментально. Воспитываем поколение, которое будет думать иначе.

За окном стемнело, а где-то на материке дети делали домашние задания. Но теперь некоторые из них решали не скучные примеры из учебника, а настоящие задачи: как помочь соседу, как сделать мир чище, как изобрести что-то полезное.

И если это не злодейство высшей пробы, то я не знаю, что это такое.

--

Движение набирает обороты, союзники появляются, а власти начинают понимать масштаб «угрозы». Впереди — финальное столкновение между силами прогресса и силами… ну, не прогресса.