Хронум Книга II (СИ)

Глава 2

Ночь «возвышения» была назначена на завтра.

Сегодня я позволил себе расслабиться. Впервые за долгое время. Ел ароматную конину (гребаные узкоглазые живодеры!), пил дорогой (по местным меркам) виски и курил крепкий табак Астая. Он ещё намеревался поставить на стол свое приторно-сладкое вино, но я тактично отказался, сославшись на то, что сегодня проставляюсь я.

Был ли повод? Скорее, не было. Будущее я не исправил, любимой лишился… С каждой новой рюмкой я убеждался, что просто заливаю сердечную рану. Достаточно было зажечь вязь узора и выгнать из себя весь хмель, к чему я очень часто и прибегал, дабы очистить разум, но сегодня решил этого не делать. Я пил, пел и веселился. Пока мы не добрались до фотографий Астая, которые он как-то умудрился распечатать.

Смешно было наблюдать, как глаза моего телохранителя округлялись от удивления, и с каждой новой фоткой становились все шире. Не очень юный узкоглазый натуралист запечатлел много интересного: бесов, погонщиков и нематод, даже умудрился каким-то образом сфотографировать Асмодея с овечьей рожей, но фотография была размыта. Потом пошли совместные снимки с Саной…

— Красивая. Неужели туземка? — поинтересовался Егор.

Я судорожно зажал уголок фотографии и неотрывно смотрел на Сану. Ее лучезарная улыбка будто освещала картинку, делала живой.

— Еще.

Протянул Егору пустую рюмку. Она тут же наполнилась до краев. Затем, почти без передышки, я опрокинул еще одну, и еще. Егор недоверчиво посмотрел на меня, но налил и в четвертый раз. Все это время Марина сверлила фотографию напряженным взглядом издалека.

Во время застолья с улицы послышался воинственный возглас местного паренька. Все, как в прошлый раз:

— Аста-ай! Астай! Выходи из дому!

Мыдырак прибыл со своим «воинством». Астай вопросительно посмотрел на меня. Ну, как посмотрел, уставился сомкнутыми щелками (с его лица все еще не сошли синяки). Я сделал вид, что меня это не касается. Марина съежилась на стуле, чувствуя себя виноватой в нарушении спокойствия.

Не увидев во мне отклика, старый Хакас несколько раздраженно подорвался со своего места, поправил ремешок бердянки и вышел на улицу.

— Может, мне пойти с ним?

— Сиди на месте, Егор. Там гравер восьмого ранга.

— Тем более. А откуда ты знаешь, Константиныч?

— Я тебе, кажется, уже рассказывал откуда. В схватку с ним не вступай, — напутствовал я.

Странное дело: алкоголь не только не притупил мои чувства, наоборот, усилил боль, что я испытывал.

«Алкоголь — не лекарство», — понял я для себя, теребя фото Саны.

На улице тем временем кипели нешуточные страсти.

Когда ситуация накалилась, я, вздохнув, опрокинул еще одну рюмку и пошел во двор.

Для присутствующих все произошло слишком быстро и неуловимо. Не говоря лишних слов, я запустил пелену времени и нанес четкий выверенный удар в челюсть перевоплотившемуся граверу восьмого ранга. Нужно было видеть лица его подельников, да и всех остальных.

— Хе, опять в коровье дерьмо, — повеселил меня вид Мыдырака.

В очередной раз порадовался прочности своих костей. Вывести из строя сильного гравера обычному одаренному было не под силу. Тут дело даже не в лимбе (он никак не влиял на силу удара), а в том, что я сам по себе стал сильнее. Будь во мне такая сила в прошлый раз, возможно, я смог бы пережить выстрел Астая.

Опьянение мгновенно сошло на нет.

— Чертов мудак со своей женитьбой! — выругался я в сердцах и уже собрался было вернуться в дом, под ошарашенными взглядами присутствующих, как в спину легонько кольнуло. Я остановился и пристально посмотрел на подельников Мыдырака. Угроза исходила не от них, но становилась все отчетливей.

— Командир, что случилось?

— Кольнуло в спину.

Егор прекрасно знал, что это значило, и начал спешно раздавать команды бойцам. Малышню загнали в дом вместе с матерью Карелиной, а мы остались на улице.

Чувство опасности усиливалось с каждой секундой. В любой момент я мог запустить пелену времени и отразить удар, но кто или что предвещало угрозы, я не мог определить.

Вместе с тем, вдалеке послышался звук медленно приближающегося турбовинтового тяжелого бомбардировщика. Этот звук нельзя было спутать с другим. Чем ближе он становился, тем отчетливей жалило в спину призрачной сталью.

— Да быть такого не может, — искренне удивился я.

— Что именно? — как-то неуверенно спросил Егор, хотя и сам начал догадываться, наблюдая мое напряжение.

Я усиленно раскидывал мозгами, переваривая угрозу с воздуха. Самолет, несущий авиабомбы, мог сровнять с землей весь поселок. Неужели враг способен на такое, лишь бы разобраться со мной? В центре Российской Империи? Да будь то хоть князь Романов или сам батюшка-император… Вопиющий инцидент! А слухи о нем разошлись бы по всему миру.

Мы застыли в неверии: я, мои ребята, Астай, Молох и Марина. Даже Стивен перестал грызть кость.

Самолет завис над нами, судя по звукам. Я непроизвольно начал отсчитывать время до сброса бомбы. Если ее (или их) все же скинут на наши головы, смерть будет неотвратима, и прятаться или бежать не имеет смысла.

Когда самолёт пролетел дальше, а к звукам винтов не добавилось характерных для авиабомбы звуков, я непроизвольно выдохнул от перенапряжения. Чувство опасности между тем продолжало колоть спину.

Егор умоляюще посмотрел на меня: «Мол, командир, ложная тревога?». Я же отрицательно покачал головой, призывая не терять бдительности.

— Какие же вы скучные! — неожиданно послышалось у меня над самым ухом, и я вмиг нырнул в лимб, дабы нейтрализовать внезапную угрозу.

Девушка. С миловидным скуластым лицом, слегка раскосыми карими глазами и черными волосами, обрезанными в каре. Бросив беглый взгляд, сразу понял, что прическу она делала сама. Стрижка была выполнена топором в буквальном смысле. Одета в черный кожаный комбез. Она была очень похожа на женщину-кошку в этом облегающем комбинезоне, не скрывающем ее выпуклости и впуклости. В руках она держала ржавую железку, которая секундой назад была приставлена к моей шее. Как я вообще ее не заметил⁈

Выхватив нож из ее рук, схватил ее сзади. Мы поменялись ролями.

— Лев, не трожь ее! — Карелина в ужасе бросилась к нам и ударила по моей руке.

— Роксана! Дура ты такая! А если бы он тебя убил⁈

— Меня⁈ Да кто б ему позволил? — усмехнулась девушка.

Мгновение — и она исчезает, бьет затылком по моему лицу, затем локтем в живот. Слегка ослабляю хват, а девушка охватывает мою шею двумя ногами, намереваясь совершить бросок через спину. Я не даю ей этого сделать, запускаю вязь узора, перевоплощаясь в хронума, и крепко сжимаю ее ноги.

— Поиграть захотела? Ну что ж, я принимаю твою игру.

За спонтанной потасовкой в шоке наблюдают мои люди. Карелина пытается освободить доселе неизвестную мне Роксану, но меня уже не остановить. Преобразившись в хронума, я делаю взмах крыльями и отрываюсь от земли.

Ощущение полета для меня ново. Пьянящее, легкое. Я впервые наслаждаюсь этим действом. Девушка уже отключила доспех туманника и в ужасе кричит, находясь головою вниз.

— Тебе весело?

— Нет! Отпусти меня! Отпусти!

— А мне весело. Точно отпустить?

Делаю обманные движения, будто роняю ее. Роксана визжит, молит, чтобы я спустил ее. А я и сам понимаю, что долго в таком виде находится чревато. Чтобы возместить энергию, потребуется много калорий.

Свой кайф от полета я получил. Спустившись на землю, вернул себе человеческий облик, принял от Егора тряпицу, чтобы скрыть свое естество и вернулся в дом.

С удивлением обнаружил, что есть я не особо и хочу. Это могло значить одно: внутренний «реактор» также подвергся положительным изменениям.

Любое перевоплощение требовало внутренних резервов, которые пополнялись через пищу и отдых. Вначале шли запасы «реактора» (ему все еще не было научного названия или я просто не знал), а уже потом в топку спускались жировые отложения и даже мышечная масса одаренного, чтобы поддерживать навык непрерывно.

Мне срочно требовалась консультация знающих людей. А ещё библиотека, чтобы восполнить пробелы в знаниях. Думал ли я когда-нибудь, что достигну тринадцатого ранга? Конечно же нет. Максимум, на что надеялся — десятый. Потому и не интересовался тонкостями в развитии одаренных дальше этого ранга. Трактаты Майя также можно было выкинуть из головы. Их содержание уже не было актуальным и не соответствовало тому, что происходило со мной в действительности. Я вроде как и не хронум вовсе, а загадочный Воин Света.

Уже в дверном проеме я обернулся на двор, скользнув взглядом по лицам присутствующих. Только Астай и Стивен приняли мое перевоплощение как данность, ну и Егор, которому я успел многое рассказать. Для других облик Воина Света был нов, и они пребывали в глубокой задумчивости.

Понял для себя, что на сегодня в моем поведении не должно быть странностей. События сегодняшнего дня сменялись калейдоскопически, и нужно было срочно расставить все по своим местам. Для всех. Даже Молоха, раз уж он неотъемлемая часть моей жизни. Они должны узнать хотя бы о моем новом ранге и новых возможностях.

Вечерело.

Веселье плавно перемещалось во двор.

Я чувствовал себя как на приеме у знатной особы, где важные персоны подходят к тебе, вы лениво что-то говорите, что-то пьете, что-то едите. Кто-то обходится коротким приветствием, ибо: «ты не достоин большего».

Да, сегодня я звезда вечера. За короткое время, мне казалось, я полностью раскрылся для всех. Но Молох требовал объяснений, хотя и пообещал своим господам выдать не «больше положенного».

Роксана осталась с нами и весь вечер косо на меня посматривала. Марина не отходила от нее ни на шаг. Они весело щебетали и в какой-то момент, когда, по-видимому, хмель обеим ударил в голову, решились подойти.

— Лев, познакомься, это мой друг — туманник Роксана.

— Я предполагал, что туманником будет парень, но никак не баба в вызывающем наряде, чуть меня не угробившая.

Роксана осмелела, протянула свою ручку тыльной стороной ладони и выжидательно на меня посмотрела. Как истинный аристократ, я удостоил ее поцелуя. Хоть вид барышни вообще не вязался со светскими манерами.

— Роксана — мастер незримости и развоплощения, — представилась она более официально.

Я скривился, услышав напыщенность в ее голосе.

— Туманник, он и в… Хакасии туманник, — философски изрек, глядя на собравшихся за калиткой людей. — Какой у тебя ранг?

— Почти девятый.

Девятый — предел моих мечтаний! Даже восьмой ранг туманника — дорогое удовольствие. Не каждый аристократический род имеет на служении одаренных такого ранга. Но меня больше смущал ее пол. «Безбашенная» Маринка, «случайно» убившая на допросе Герду, на фоне Роксаны смотрелась просто пай-девочкой.

— Ты готова работать на меня?

— Более чем, Лев, — кокетливо улыбнулась Роксана. — Я конечно могла тебя и убить, но ты доказал, что достоин моей персоны.

Я сладко улыбнулся.

— Роксана, мы же говорили об этом, — зло одернула ее Карелина.

— Девочка хочет прощупать границы дозволенного. Я не буду тратить время, чтобы учить ее манерам. Этим займешься ты, Марина, но чтобы впредь фривольностей я не слышал.

— Иначе что? Накажешь? — она одарила меня томным взглядом и прикусила губу.

— Рокса-а-на-а! — страдальчески протянула Марина.

— Банально, девушка.

Потеряв интерес к разговору, я направился к Астаю, ведшему жаркий спор с кем-то из старейшин. Вдогонку услышал о себя много приятного: внешне хорош, и между ног все в порядке (когда только успела оценить). Марина похвасталась нашей близостью. И дамы начали оживлённо обсуждать меня.

— Что случилось, Астай?

— Да вот не хотят меня отпускать из Сыи.

Я искренне удивился:

— А что, ты контракт подписывал на вечное служение?

Астай промолчал, и в этом молчании было нечто интригующее. Конечно, я попросил прояснить ситуацию. Оказалось, они видели меня в облике Воина и теперь не хотели отпускать нас.

Мол, если появился Воин Света, то нужно ждать и пробуждения Тьмы. «Вы все должны остаться в Сые и защитить нас», — такова была воля старейшин.

— Спроси, что будет, если мы не подчинимся их требованиям?

— Я прекрасно понимаю русский язык, — ответил мне старец в традиционных хакасских лохмотьях.

— Отлично, что вы понимаете. Значит, сложностей перевода не будет. Имел. Я. Вашу. Хакасию! — с расстановкой проговорил я каждое слово, вкладывая в них силу. — Слишком дорого вы обошлись мне в прошлый раз.

У старейшины ни один мускул не дрогнул.

— Он спит что ли? — без иронии обратился я к Астаю.

— Лев, хватит этих расистских высказываний! — не остался в долгу обидчивый хакас.

— Что значит в прошлый раз?

Я выдержал паузу, не решаясь говорить ему о наших похождениях много лет назад и перевел стрелки на Астая:

— Если хотите, Астай вам расскажет. Но я уверен, Асмодея убили бесповоротно. Главное, не кормите его больше своей кровью.

Видя недоумение на лице, казалось бы, невозмутимого старейшины, я снова кивнул на Астая.

— Что-то еще?

— Да. Вы хотите забрать наших сыновей и дочерей. Они тоже останутся и будут защищать эти земли от нечисти.

Разговор заходил в тупик, но я не планировал рассусоливать прописные истины, ибо не верил, что Асмодей сможет вернуться в наш мир. Иначе для чего была жертва в лице моей любимой? Чтобы оттянуть время? Надеюсь на дипломатию боевого товарища. Если не Астаю, то кому они поверят? Мне — столичному щеголю, которых они пачками разворачивали в обратном направлении? Даже интересно, с кем из угрюмых местных вел свои дела Аликперов, получая от них чудодейственные травки, пробивающие преграду возвышения одаренного?

Народ же за забором, примерно сотни две, жаждал зрелищ (мне так показалось).

— А что, многие видели хронума?

— Хронума? Нет, мы видели пришествие Воина Света. Вся деревня видела.

Разговор утомлял. Я еще вчера сражался с адскими выродками Асмодея, а сегодня старый хрен ставил мне палки в колеса. Было одно действенное средство, благодаря которому я убедил Егора: фотографии. Не теряя времени даром, я позвал их двоих в дом.

Среди прочих в доме находился Молох. На мою просьбу покинуть дом, он ответил категорическим отказом и вдобавок подсел ближе, дыша мне в лицо жаром травяного чая из своей кружки.

— Арбирты, Молох. Арбитры, — я напомнил Молоху причину по которой не хочу делиться с ним потаенным.

— Им нужен сильный и умный бизнесмен, который может воплотить их грязные делишки. Плевать им на Воинов Света и хронумов. Я контролер, Лев, не более…

С тяжелыми мыслями я попросил Астая достать фотографии.

— Царь всех царей, исполины-стражники с головами кошек, Матерь Богов, Князь Ада… — задумчиво перечислял Молох увиденное, — А с тобой интересно находиться рядом, Лев Ахматов. Не зря я попросился быть твоим контроллером.

— Молох, ты обещал!

— И я выполню свое обещание, как и говорил. А дай мне посмотреть свой скипетр.

Я совсем позабыл про него. Интересная вещичка валялась в сарае, в груде хлама, где хранилось спелеоснаряжение старого пейрама. Посмотрев на старейшину, который обычно либо спал, либо обдумывал увиденное, я решил все же отлучиться за скипетром. Вдруг Молох сможет активировать портал с его помощью или покажет, как оно трансформируется в нечто другое? И он показал…

— Один из семи скипетров Индры, — задумчиво проговорил Молох, — дай-ка сюда свою руку.

Я протянул ее, не ожидая подвоха, а Молох одним резким движением резанул мне ладонь и густая черная струйка окропила навершие скипетра.

У меня в голове вертелось: «Нахрена?», «Нахрена?». И ещё: «Какого хера?».

Первые два относились к Молоху, который ответил мне, что делает привязку кровью и скипетр теперь слушается меня и только меня, пока я буду жив. Добавил, чтобы я замаскировал его под обычную трость и никому не показывал истинный облик скипетра Индры. Я не стал заострять внимание на этой штуковине. Все потом. Меня больше интересовал цвет моей крови.

— Подлый, подлый Астай! Ты обманул меня, сказав, что я буду жить?

— Ну а что я должен был делать, Лев? Ты себя видел со стороны? Унылое дерьмо, если выражаться твоими же словами. Я хотел взбодрить тебя. — И тут же начал успокаивать меня. — Ты лучше посмотри, какая она жидкая и… более светлая, чем раньше.

Вот тут он почти соврал. Жидкая — да, но такая же черная, как кровь Асмодея. Я сокрушался совсем немного. Ведь я поступил бы так же, как и Астай. К чему заниматься самобичеванием. Я спросил другое:

— Зная, что я скоро сдохну, ты решил поехать со мной? Почему?

— Потому что… — он выдержал паузу, бросая взгляды на соплеменника, и все же выпалил:

— Потому что я разочаровался в своем племени. Когда они пошли против нас, я потерял веру.

Наконец и до старца дошли слова эмоционального в эту минуту хакаса. Его узкие щелочки впервые за время нашего знакомства расширились, и он в неверии посмотрел на Астая, который, чтобы сдержать эмоции, глубоко затянулся табачным дымом.

— Потому что мы многое прошли с тобой и Стивеном. Видели такое, что и врагу не пожелаешь. К тому же…

— Договаривай.

— Хотел проститься по-человечески. Довести тебя до смертного одра.

— А потом? Когда меня не станет?

Хакас пожал плечами:

— Война план покажет.

— Спасибо, Астай.

— К тому же, я не верю, что вердикт лекаря окончательный. Ну никак не можешь ты умереть через месяц. Вспомни, как ты боролся за жизнь, когда твое сердце ежесекундно останавливалось, не в силах прокачать адскую отраву. Найдем лечение где-нибудь еще.

Как трогательно звучали его слова. Пейрам был честен со мной. И я благодарен ему, за то, что Астай не бросил меня, а попытался вернуть «к жизни». Что значит «попытался»? Он вернул. Я уже смирился со своей смертью раз, несложно было сделать это снова, но уже принять этот факт на броне.

Я хотел уже было погрузиться в лимб для осмысления нового плана действий, как неожиданно голос подал Молох:

— Я попробую помочь тебе. Есть один знакомый. Он не совсем лекарь… Больше специализируется на крови.

— Хорошо, спасибо, Молох.

А в голове крутилось: «Кто ты таков, загадочный дед Молох?».

Во время нашего разговора в себя пришел и старейшина. Хлопнув себя ладонями по коленам, он встал и молча удалился из дома.

— Что это значит, Астай?

— Думать будут.

Я пожал плечами и вышел вместе со всеми во двор.

Малышня резвилась, играли со Стивеном, он послушно выполнял их хотелки: приносил им палку или выполнял штатные команды «сесть», «встать» и другие. За это его кормили вкусняшками, по которым он сильно соскучился. Мне показалось, что он более человечен, чем многие, кого я знал. И здесь он добр к детям и там. Чего стоит только защита входа в приютский грот. Чем-то он напоминал меня.

«Что дальше, Лев? Вот тебе отмерен срок, вот ты знаешь, что скоро умрешь. Что дальше будешь делать? Творить добро?», — усмехнулся я своим мыслям. Где я и где добро? Много добра я сделал, отнимая никчемные жизни ублюдков голубых кровей, омывая их кровью улочки Питера?

На самом деле много. Что ж, будем работать и дальше. Жаль только, наследника не оставил.

Упершись грудью в забор в одиночестве, молча рассматривал небо, усеянное мириадами маленьких ярких точек. Здесь небо выглядело как-то по-особенному. Более живо что ли.

Почти полная луна проторила желтую дорожку на бурном Июсе. Журчание воды умиротворяющее. Единственный раздражающий фактор, отвлекающий меня от созерцания красот — вновь приобретенный сотрудник… Роксана подкралась, почти незаметно и томно дышала, подобравшись ко мне почти вплотную.

— Ну, говори уже.

Вместо ответа она нахально просунула руки под резинку моих трусов. Я не противился. Зачем?

Можно подумать, что я забыл Сану. Нет. Сердечная рана все так же кровоточила, не давая о себе забыть. Жизнь скоротечна, а я сильный одаренный с критическими потребностями в эндорфинах и дофаминах.

Активация дара имеет свои последствия. Просыпается животная похоть. Дикое, необузданное желание. Так происходит у граверов. Так же точно происходит у меня. Другие одаренные не имеют подобной сексуальной зависимости, как мы. Именно поэтому в нормальных армиях мира на сотню одаренных солдат имеется сотня же релакс-кабинок, а зачастую в элитные войска нанимают крепеньких женщин для удовлетворения плотских утех солдатиков. Бесконечный конвейер: война-кровь-секс-дети. Дети подрастают и тоже идут на войну — цикл повторяется.

Роксана работала неуверенно. Будто пробуя его на вкус. Часто цепляла зубами. Я кривился от болевых ощущений, не выдержал и обратился в пустоту:

— Марина, помоги подруге.

— Как ты?..

— Да уж могу различить твое тяжелое дыхание и неравнодушное цокание на неумелые действия подруги.

Девушка прекратила делать мне минет и они обе вышли из невидимости. Весьма расточительно таким образом тратить навык туманника, подумал я про себя.

Обе были крайне возбуждены. Обе выглядели великолепно. В воздухе витали феромоны, усиливая желание поиметь их обеих, а не просто довольствоваться откровенно слабым минетом.

— Может, в сеновал? — предложила Марина подруге.

Напрочь позабыв обо мне, они, взявшись за руки, пошли куда-то на задний двор Карелиных, виляя своими аппетитными задницами. Я хмыкнул и пошел вслед за ними.

Очутившись в просторной постройке, именуемой сеновалом, я едва не врезался в в темноте в доброго рысака, что в последний момент выдал себя фырканьем. Он был на привязи, за ним еще лошадь и уже дальше едва светился огонек керосиновой лампы, освещавший небольшой стог соломы и выемку в стогу. В этой выемке удобно разместились две бестии, желающие продолжения действа.

Марина раздвинула ножки, бесстыже оголив будущее «вместилище» моего набухшего от изнеможения органа. Роксана была более скромна, посматривала на меня с опаской. Кажется, для нее это было впервые.

Карелина свела точеные ножки, подалась ко мне. С чувством она сомкнула свои влажные губы на моем члене и принялась делать поступательные движения, поглядывая на свою подругу, как бы давая ей уроки минета.

Чтобы как-то мотивировать черную бестию начать действовать, властным тоном сказал ей сменить Карелину. Действовала Роксана неуверенно, но рядом была Марина, которая стала для нее наставником. Вскоре мне надоело быть стендом для обучения и я начал разворачивать Роксану задом.

Тусклый свет лампы освещал ее нежный бутончик, влажный от возбуждения. Невольно я покачал головой, глядя на то, как девушка изогнулась дугой.

— Прогни спинку, Окси, — наставнически советовала ей Марина. — Смотри на меня.

О, да! «Методичку» Карелиной стоило написать и внедрить ее в сеть наших публичных домов.

— Тебе понравится. В первый раз всегда больно, но это лишь на несколько вдохов. Дальше будет хорошо.

Роксана еще девственница. Как я и предполагал? Для нее не только минет, но и все было в новинку.

Отстранившись от девушки, я шлепнул ее по упругой заднице и указал смотреть, а свой цветок сберечь до лучших времен и «любящего» члена. Девушка фыркнула, не согласившись со мной, но мне было плевать, я уже погрузился в жаркое лоно Карелиной. Столь жаркое, податливое и влажное, что кончить хотелось немедленно.

Марина застонала, лошади встревоженно заржали, но вскоре успокоились. Рядом пробегал Стивен и со словами: «А что это вы тут делаете, а?», получил от меня легкую затрещину. Убежал, раздосадованный. Еще чего! Не хватало мне только сторонних наблюдателей! Наверняка, сам где-нибудь неподалеку сношал очередную суку и спешно покидал место преступления, дабы избежать гнева окрестных кобелей.

Окси, как ее нежно назвала Марина, вскоре осмелела и принимала непосредственное участие. Она все хотела потрогать. Мой член, яички, мой крепкий зад. Запустив руку себе в промежность, другой она поглаживала Марину, которая была на пике блаженства. Девушка склонила голову над трясущимся задом Карелины, открыла рот и высунула язычок, требуя спустить на ее лицо.

Мощная струя семени залила жаркое лоно Марины, частично попала на лицо Роксаны. Ей этого показалось мало и остатки она начала судорожно слизывать с влажной промежности подруги.

Я понаблюдал за ними еще немного. Марина в бессилии перекатилась на спину, Окси села на ее лицо. В пикантной позе они продолжили доставлять удовольствие друг другу. От вида столько восхитительного, мне захотелось еще. Тем более, я обделил вниманием нового члена группы.

Пока Окси была занята вылизыванием щелочки Марины, я подошел к ней сзади, чтобы оценить то место, куда я намеревался войти. Влажный палец с легкостью зашел в анальную дырочку, затем два и с натугой третий. Черная бестия застыла в выжидательной позе, уложив голову на лобок Марины. Тяжело задышала.

Марина на секунду оторвалась от промежности подруги и вынесла свой вердикт, пробурчав мне куда-то в яйца:

— Не войдет.

Но в то же время начала слюнявить мой член и анальное колечко Роксаны, принимая непосредственное участие в деле.

Сарай наполнился приглушенными стонами боли и удовольствия Роксаны, и обеспокоенными звуками лошадей, чей сон мы нарушили своим присутствием. Снова прибегал Стивен, выяснить, «все ли у нас в порядке и не требуется ли помощь». Окси бросила в него тапок, и он убежал. Девушка вскоре приноровилась к моим движениям и начала подмахивать аппетитной попкой, двигаясь в такт.

Сколько оргазмов девушка получила от наших совместных с Карелиной действий, знала только Окси. В какой-то момент она обмякла и подалась вперед, потеряв контроль над телом. Это произошло как раз в тот момент, когда я и сам закончил. Сперма обильно полилась на лицо довольной Марины.

Закурив сигарету, на слабых ногах покинул сеновал. Замечательно.

Проснулся раньше обычного. Разомкнул глаза, посмотрел на часы: шесть с копейками. На улице слышался многоголосый галдеж. Подорвался с места, но, не учуяв опасности «спиной», постарался не будить бойцов, знатно вчера налакавшихся. Наверняка так и уснули, не выгнав хмель из головы.

Оценивающе на них посмотрел, хотел было скомандовать подъем, ибо нехер срать на службу, но увидел лишь двоих сквадовцев, мирно посапывающих. Егор отсутствовал.

Егор молодец, он бдил наш сон, стоя у входа в армейской разгрузке и автоматом в руках.

— Константиныч, доброе, — поприветствовал он меня.

Морозец. Гребаная Хакасия со своим псевдолетом. Вот так уснешь пьяный на улице, а утром твое хладное тело будут грызть собаки или… черти (хе-хе).

Сполоснув лицо и наспех приведя себя в порядок, закурил утреннюю сигарету, что всегда шла не в то горло и добавляла пульсации в висках. Запустил вязь узора в фоновом режиме, дабы согреться и согнать остатки хмеля (нужно было сделать вначале это).

— Что тут у нас? — кивнул телохранителю за калитку, где столпились десятки незнакомых мне людей.

— Добровольцы, — устало пожал плечами Егор и заразительно зевнул.

— Иди, отдыхай.

Его не нужно было уговаривать. Через мгновение послышался глухой «бам» уставшего бойца и почти сразу же его храп.

Я направился на улицу, где в числе первых были старейшины и в частности тот, с кем мы разговаривали вчера. Корил себя за дурную привычку не спрашивать имен, ведь нужно было завести разговор с тем старцем, который при моем приближении отделился от общей массы.

— Приветствую вас, уважаемый!

— И тебе доброго утра, Воин Света.

Как-то приторно звучало это из его уст, будто с издевкой. Впрочем, сомнения развеялись, когда он отвесил мне небольшой поклон. Я ответил тем же, что вызвало удивленные возгласы присутствующих.

— По какому поводу устроили сборище?

— На совете старейшин мы решили последовать за тобой.

Звучало так, будто они собрались идти всем табором (вместе с дряхлыми стариками). Я осторожно поинтересовался кто именно желает примкнуть ко мне, на что безымянный старец жестом указал на молодежь за его спиной. Отлично.

— Еще кто-то будет?

— Конечно. Сейчас только утро.

К одиннадцати селян стало действительно много больше, чем было с утра. И поток не становился меньше. Я залез на лестницу, приставленную к дому и оценил количество желающих поступить ко мне на службу — не меньше тысячи, мать его!

Я уже и позабыл, что изначально просил «всего» три сотни одаренных, а мой внутренний хомяк уже требовал нанять их всех.

«А надо ли оно мне?», — задавался я вопросом.

Ведь я не планировал захватывать соседнюю Финляндию (уверен, пусть не захватить, но значительно пощипать слабого северного соседа нам будет под силу с такой оравой). А еще эта неопределенность с моим здоровьем не внушала успеха будущей кампании. А самое главное: что ими движет? Чего они ожидают от Воина Света? Религиозные фанатики мне были не нужны.

Среди прочих в толпе видел Мыдырака, прячущего голову в плечи.

«Тебя я точно брать не буду. Наверное…»

Когда в доме Карелиных уже все проснулись, и плотно позавтракали, я попросил Астая помочь мне сделать возвышенность, чтобы с нее всем было видно меня и слышно.

Взобравшись на перевернутую телегу, усмехнулся комичности ситуации. Мне это напомнило выступление одного колоритного персонажа на броневике (не помнил его имени, знал, что революция закончилась, не успев начаться). Селин, Мерин… не важно. Убили его на том самом броневике.

Прислушался к своим ощущениям — местные угрозы для меня не представляли.

— Приветствую вас, товарищи! — млять, помнится, у Селина (вроде так его звали) начало такое же было! — Мое имя Лев Ахматов. Я живу в столице нашей огромной империи и мне требуются люди в гвардию, именуемую сквадом.

Массы недовольно зашептались, заглушая мой голос. Пришлось использовать рупор.

— Мир аристократии жесток и не выносит слабых. Я борюсь за правое дело, но у Ахматовых полно недругов. Для этого я здесь. Чтобы набрать в свой легион таких славных бойцов, как вы.

Где-то совсем рядом недовольно кашлянул Астай. Я зачем-то обернулся. Маринка тихо пропищала, что я молодец и говорю верно

— Покажи нам крылья! Покажи крылья! — выкрикивали мне из толпы.

Вскоре это стало единственным их требованием. Я тяжело вздохнул, бросил короткий взгляд на Егора, который понял меня с полуслова и сбегал за штанами и провалился в лимб, дабы обдумать свою провальную речь и возможность ее поправить.

«Они пришли сюда за зрелищами, а я — не цирковое животное», — заключил я для себя.

Если сейчас сказать им неправду, то что будет дальше? Они разочаруются во мне после и что тогда? Бросят посты и уйдут восвояси! Вот что. Пусть уходят сейчас. Обещать им, что мы пойдем крушить адских отродий или что там они себе напридумывали, я не намерен.

Вернув времени обычный ход, я сошел с постамента, под удивленные взгляды моих соратников.

— Егор, дальше ты.

Мой человек владел незаурядными ораторскими навыками касаемо вопросов сквада и его организации. Я сказал все, что хотел, заключив для себя, что если из Сыи мы вернемся с двумя десятками молодчиков, то этого будет достаточно. Я сам себе — небольшая армия.

Я зашел в дом. Хозяйка меня не заметила. Она занималась переездом, захламляя предбанник огромными пакетами с домашней утварью и вещами. Такое чувство, что она сбегала от этого места. По-хозяйски наложив себе полную тарелку вкусного плова, уселся за стол.

— Ой, Лев Константинович, а я и не заметила вас.

К своему стыду, я не знал и ее имени.

— Ничего, что я так хозяйничаю?

— Нет, нет, вы чего.

В руках она держала махровый платок и нервно его теребила, намереваясь что-то спросить и не решаясь этого делать.

— Вас что-то тревожит?

Мой вопрос сработал для нее, как триггер. Женщина осторожно уселась напротив и взволнованно поинтересовалась:

— Где мы будем жить, Лев Кон…?

Я перебил ее:

— Вам можно называть меня по имени. Не переживайте, что-нибудь придумаю.

Женщину мой ответ явно не устроил, но Карелина старшая не решалась высказать свои мысли. Невесело посмотрела на свои пакеты и неожиданно разревелась.

Ложка застыла в воздухе, но к счастью подоспела Марина (будто чувствовала что-то).

— Фух, вроде процесс пошел, но я не уверена, что наберется три сотни. Зря ты не показал им того, чего они хотели.

— …

— Ой, мамуля, а ты чего плачешь?

— Жалко дом, скотину. Куда мы едем, Мариночка? Что нас ждёт там?

— В Петербурге очень красиво, мама. Там у нас будет новый просторный дом. И двор тоже будет. Будем ходить с тобой по магазинам и выбирать самые красивые наряды.

Женщина продолжала всхлипывать, но постепенно успокаивалась. С каждой новой фразой Марины веселела. Я недоумевал, как ловко Карелина манипулирует мной. Впрочем, чего я кабенюсь? Выделю семейству Карелиных тысяч сто-сто пятьдесят на покупку просторного дома. Наверняка где-нибудь найдется нужное неподалеку от моей усадьбы.

Я поскорее закончил с едой и снова вышел во двор. Егор успел развести бурную деятельность, принимал новобранцев. Смотрел в паспорта, что-то записывал в свой блокнот.

Раскурив с Астаем его трубку, выяснил, что старейшины недовольны. Ждали от меня второго крестового похода, а выяснилось, что я обычный жулик и шарлатан, намеревающийся обескровить Сыю и забрать их сынов для:

«Свершения кровавых воин руками мудрых, чистых, совершенных хакасов»

— Так примерно они и сказали, — разочарованно вздохнул Астай.

— И плевать, что я их былинный герой?

— Надо было показать им крылья.

— К черту, Астай, их хотелки. Я правду сказал.

— Этим ты мне и нравишься.

Мы постояли еще, молча покурили и я отправил хакаса в дом, чтобы тот успокоил жену.

Удивительно, но пейрам перестал использовать на мне свой дар, выпытывая правду. Он и мысли не допускал, что я как-то обижу его семью.