Глава III. Исполнение царской воли





Мерно плывут корабли по бескрайним просторам седого старца Океана, охватившего своими солеными водами весь восток и запад людской Ойкумены. Тихо поскрипывают они своими высокими мачтами и просмоленными черными бортами в так движения волн. Гордо реют их разноцветные паруса, громко стучит барабан, заставляя гребцов в нужном ритме, вонзать свои крепкие весла в тело седого Океана.

Огромный флот, построенный по желанию потрясателя Вселенной Искандера Двурогого, два дня как покинул дельту Евфрата. Исполняя волю царя, доверху наполненная солдатами и матросами, эта парусная армада неторопливо двигалась на юго-восток.

Привлеченные столь большим количеством кораблей над ними носились стаи морских чаек, чьи пронзительные крики вызывали недовольство македонского монарха. Укрывшись от лучей жаркого солнца под полотняным тентом, Александр предавался невеселым размышлениям и воспоминаниям. Они усердно терзали его душу, едва только он ступил на палубу триеры и покинул Вавилон.

Потеряв Гефестиона, Александр жаждал мести, но её свершение откладывало аравийский поход, занимавший большое место в планах царя. По своей сути это была малая прелюдия к большому Западному походу, чья ценность для молодого полководца была превыше всего.

Кроме того, начало расследования причин смерти хилиарха, могло подтолкнуть заговорщиков к различным действиям. Так Антипатр, обуянный страхом наказания, не дожидаясь прихода Кратера с ветеранами, вполне мог поднять бунт в Македонии. Объединившись со знатными македонскими родами, иллирийцами и греками, он мог раздуть такое пламя мятежа, что реализация Западного похода моментально откладывалась в долгий ящик.

Именно эта проблема и заставила Александра, на следующий день после похорон, собрать у себя во дворце тайный совет. На него он пригласил только тех, кто доказал свою верность в тяжелые дни индийского похода и кто по мнению царя заслуживал полного доверия.

Таких людей оказалось всего двое, молодой Пердикка и сводный брат царя Птоломей Лаг. Только им одним доверил Александр то, что ему поведал египтянин Нефтех. Он также присутствовал на тайном совете, но только в качестве докладчика. По приказу царя он присутствовал при бальзамировании тела Гефестиона.

Почтительно склонив свою бритую голову, бывший жрец бога Тота стал рассказывать о результатах своего исполнения поручения Александра.

— Исполняя твое повеление, государь, я провел полный осмотр останков благородного Гефестиона. Используя свои скромные познания в медицине, я оценил состояние органов хилиарха, и все увиденное мною окончательно убедило меня в правильности моего прежнего вывода. Хилиарх Гефестион был отравлен медленным ядом известный как «вода Стикса».

Для последствий его воздействия характерны наличие множественных очагов темного цвета в сердце и печени, которые как раз и были у покойного. Кроме того, у хилиарха была сильно поражена внутренняя железа, что является третьим компонентом «треугольника Стикса».

Честно говоря, исследование тела Гефестиона мало, что дало. У его останков не было признаков отравления ядом. Вернее хилиарх не был отравлен быстрым ядом, столь излюбленным на Востоке, все остальное было лишь предположением египтянина, краем уха слышавшего о «воде Стикса».

Однако, говоря царю такие страшные вещи, Нефтех нисколько не боялся, что его слова будут подвергнуты сомнению. Во-первых, все действия его были тайными, Александр не рискнул доверить свои подозрения ещё одному человеку. Во-вторых, в Вавилоне не было эксперта по медленным ядам, и царь был вынужден верить египтянину на слово и, в-третьих, Нефтех говорил то, что Александр и сам хотел подспудно услышать.

Жрец замолчал, ожидая возможных вопросов, но они не последовали. Царь принял его трактовку причин смерти своего любимца. Прикрыв глаза на секунду, он погрузился в себя, переваривая услышанное, а затем кивком головы приказал египтянину продолжить доклад. Кроме исследования тела Гефестиона, ему был поручен опрос пажа принесшего царю и Гефестиону поднос с вином.

— Мальчик, что подавал вино к твоему столу, господин, рассказал много интересного. Так неся поднос из кухни в зал, в дворцовом переходе он случайно столкнулся с женщиной. От этого у него на подносе съехали чаши, и он их поправил. Паж не запомнил женщину, так как смотрел только на чаши, боясь пролить вино.

В этой части доклада, египтянин, что называется, ходил по лезвию бритвы. Он никак не мог признаться, что именно он передвинул чаши у пажа в дворцовом переходе. Александр бы сразу обвинил его в предвзятости, и тень сомнения легла бы на все сказанные им ранее слова, но тут Нефтеху улыбнулась удача. Второй паж рассказал ему про Антигону, и это давало египтянину простор для маневра. Захоти царь лично допросить пажей, и жрец бы с чистой совестью указал бы на мальчика несшего напитки к женскому столу, но этого не произошло.

— Значит, богини Мойры действительно хранят меня, не дав свершиться злому умыслу посредством этой женщины, — торжествующе произнес царь, — что-нибудь ещё?

— Да, государь. Мальчик также рассказал, что о чашах с вином, через несколько дней после пира его расспрашивал виночерпий Иолай. Тот честно рассказал виночерпию про столкновение в переходе и Иолай сильно накричал на него, сказав, что паж мог пролить драгоценное вино.

— Такая трогательная забота о вине. Очень интересно! А что скажешь мне ты, Пердикка!?

— Вне всякого сомнения, Иолай и Кассандр заговорщики, государь! — воскликнул молодой стратег. — Следуя твоему приказу, я тайно допросил одного из слуг Кассандра, и он оказались словоохотливыми людьми.

Пердикка сделал многозначительный жест, как будто пересчитывал деньги.

— По его словам среди вещей Кассандра он видели маленький оловянный сосуд. Слуга подумал, что это благовоние и поначалу не придал этому особого значения. Однако потом заметил, что хозяин никогда не открывает сосуд, а когда слуга поинтересовался его содержимым, Кассандр сурово наказал слугу. Так вот, этот таинственный сосуд исчез из покоев сына Антипатра перед самым пиром.

— И что из того? — удивился Александр.

— Оловянная посуда, очень удобна для хранения ядов. Она удобна и надежна для перевозки, а яд не потеряет своих губительных сил, государь — учтиво пояснил царю Нефтех.

— Несомненно, в этом заговоре состоит и сам Антипатр! — воскликнул Птоломей, спеша внести свою лепту в разоблачение возможных заговорщиков. Старый товарищ Александра давно понял, куда дует ветер, и спешил извлечь для себя выгоду, безжалостно топя попавшего под подозрение македонского регента.

— От своего сына, он наверняка знает и о жалобе на него греков и о твоем приказе прибыть в Вавилон. Сейчас, когда острой необходимости мира в Элладе нет, Антипатр боится попасть в опалу и повторить судьбу Пармериона и Аталла. Вот он и решил нанести упреждающий удар руками своих волчат. Кассандр открыто выказывает несогласие с твоим желанием слить македонцев и персов в один народ, и готов стать вторым Гармодием. Иолай же всегда был слабоволен. Он никогда не станет противиться воли отца и брата, когда на кону стоят их жизни.

Чем больше слушал Александр своих собеседников, тем сильнее становился его гнев, тем явственнее он видел черные замыслы своих идейных недругов. Линкестийцы, Филота, пажи, солдатские бунты на Гефасисе и в Описе все они пытались разрушить его гениальные планы по покорению Ойкумены в угоду своих мелких интересов.

Гнев и негодование теснили грудь Александра, но немедленно наказать людей покушавшихся на его жизнь, он не мог. В его руках были только второстепенные заговорщики, тогда как главный организатор заговора находился в далекой Македонии и не торопился прибыть в Вавилон.

Подобное положение дел порождало сложную дилемму. Александр не мог выступать на арабов, не обезопасив свой тыл от угрозы возможного бунта Антипатр в Пелле. Однако сидеть и ожидать приезда Антипатра в столицу он тоже не мог. Отмена похода без серьезных причин, мгновенно бы вызвало подозрение у регента и тогда, бунт в Македонии вновь становился неизбежным. Пойманному за руку старому полководцу не останется иного выхода, как выступить против царя.

Сложившаяся ситуация была непростой и чем быстрее Александр пытался её разрешить, тем основательнее в ней увязал. Главной причиной этого был его гнев от осознания, что он не может быстро покарать заговорщиков отобравших у него Гефестиона. Он полностью заполонил ум и душу Александра, не давая ему сосредоточиться и найти верное решение.

Пердикка и Птоломей прекрасно понимали состояние Александра, однако не торопились открыть рот, опасаясь вызвать гнев самодержца. Они преданно смотрели на него и под их сосредоточенными взглядами, Александр становился пунцовым. Неизвестно, чем все это кончилось, если бы не Нефтех.

Совершив непростительную дерзость в пику дворцовому этикету, неожиданно для присутствующих, он подал голос.

— А, что если заставить играть заговорщиков по нашим правилам, государь? — произнес жрец, словно размышляя вслух. — Пускай они думают, что их покушение на твою жизнь не раскрыто и им ничего не угрожает. Для этого нужно объявить, что хилиарх Гефестион умер естественной смертью и для вида наказать лечивших его врачей. Чтобы организации нового покушения на тебя, Антипатру и его сыновьям потребуется время, а мы им не дадим этого сделать.

— И как ты это себе представляешь, Нефтех? — с интересом спросил Александр.

— Очень просто, разомкнем одно из цепей и цепочка развалиться.

— Кого конкретно ты предлагаешь изъять из неё?

— Кассандра. Тебе следует забрать его с собой в плавание к берегам Аравии. В этом случае Антипатр будет вынужден смиренно ждать завершение похода, опасаясь за судьбу сына.

— Боюсь, что ты ошибаешься, Нефтех, полагаясь на отцовские чувства Антипатра у Кассандру. Конечно, сын ему дорог, но не настолько, чтобы он спокойно сидел, дожидаясь окончания похода, — не согласился с египтянином Александр. — Антипатр уже переступил черту и любое промедление пагубно для него. Будь я на его месте, то обязательно поднял бы в Пелле мятеж.

— Ты как всегда прав, государь. Угроза мятежа, несомненно, есть. И для её полной нейтрализации нужно забросить Антипатру такую наживку, перед которой он не сможет устоять и будет вынужден приехать в Вавилон.

— И что же это за приманка? — спросил Птоломей недовольный тем, что жрец участвует в обсуждении столь важных государственных дел. Лагид считал, что Нефтеху совсем не место среди высокородных македонцев, а тем более в близком круге покорителя Ойкумены.

— Назначение стратега Антипатра хилиархом Вавилона, на время твоего похода, государь.

— Нет! — грозно рыкну царь, но Нефтех невозмутимо проигнорировал это восклицание.

— Да, государь. Только этим ты сможешь полностью усыпить бдительность Антипатра, и заставишь приехать его в Вавилон. Соблазн получить власть над всем твоим царством очень велик и Антипатр вряд ли устоит.

— Не проще ли просто послать послов к Антипатру и устранить его, как в свое время устранили Пармериона? — предложил Птоломей, вызвав одобрительный кивок Александра.

— Антипатр отлично помнит, как был устранен Пармерион и скорей всего именно этого от нас и ждет. Любой внезапный приезд послов от царя сразу насторожит его и он примет для себя все меры безопасности, — не согласился с Птоломеем Пердикка. — Даже если послам удастся устранить Антипатра, вряд ли они смогут поддержать порядок в Пелле после этого. Линкестийцы и Орестиды не будут торопиться оказать помощь послам, а постараются извлечь свою выгоду из щекотливо ситуации.

— У царицы Олимпиады есть сильная дружина, опираясь на которых послы смогут навести в Македонии порядок — продолжал упорствовать Птоломей, но Александр остудил его задор.

— Боюсь, это не лучший выход. Зная отношения македонской знати с моей матерью не трудно предугадать их действия. Они наверняка обвинят в попытке захвата власти при живом сыне, и последствием их столкновений будут безвластие в Македонии. Как ни горько это признавать, но предложение Нефтеха единственно верный выход. Только званием хилиарха, мы сможем заманить Антипатра в Вавилон для ареста.

— Совершенно верно, государь. Здесь в Вавилоне, можно быстро выявить все связи Антипатра, арестовать их и предать заговорщиков справедливому суду.

— Однако звание хилиарха дает ему очень большую власть. Это большой риск, Нефтех — обеспокоился Александр.

— Риск, если ты собираешься отдать ему в руки то, что был готов отдать в руки благородного Гефестиона. Что мешает тебе сейчас разделить власть, отдав Антипатру управление сатрапиями, а командование войском возложить на преданного тебе человека? Антипатр узнает об этом, только прибыв в Вавилон. Здесь, на берегах Евфрата он будет вынужден подчиниться твоей воле.

— А для полной уверенности, я оставлю своему человеку указ с правом сместить хилиарха, по его личному усмотрению! — радостно подытожил Александр, которому идея египтянина нравилась все больше и больше.

— Теперь осталось решить, кого следует послать с письмом в Пеллу, а кого оставить в Вавилоне наблюдать за Антипатром — Александр внимательно посмотрел на стоящих перед ним стратегов. Его колебания были не долгими.

— В Пеллу следует ехать тебе, Птоломей. Твое имя и твой опыт позволят тебе лучше, чем Пердикка справиться с этим сложным заданием, не дожидаясь прихода Кратера с ветеранами. Сделай все, чтобы Антипатр поверил, что он мне крайне необходим для управления царством. Из всех старых друзей с кем мы росли в Пелле, у меня остался только ты и Неарх. Я очень на тебя надеюсь.

— Не беспокойся Александр, я не подведу тебя — заверил царя старый друг, ударив по груди кулаком.

— Ты Пердикка, будешь ждать Антипатра здесь, а когда он приедет, объявишь мой указ о разделении власти хилиарха. Будь очень внимателен. Антипатр старый лис и будет достаточно одной ошибки, чтобы возбудить его подозрение. Надеюсь, Нефтех поможет тебе в этом деле. Так жрец? — многозначительно спросил египтянина Александр.

— Да прибудет твоя воля, государь.

— Прибудет, прибудет. А пока садись писать послание к Антипатру и два моих указа. Мне лишние глаза и уши не нужны — Александр кивнул Нефтеху на стоявшую в углу комнаты подставку для письма.

Жрец проворно развернул лист папируса и, обмакнув стило, принялся писать. Его рука проворно порхала над белым полем, облекая произнесенные Александром слова в силу беспрекословного приказа.

Не прошло и получаса, как Нефтех закончил свой труд. Внимательно прочитав написанные жрецом послания, Александр запечатал их своим царским перстнем и поделил свитки между стратегами. Одно письмо получил Птоломей, два других достались Пердикке.

С этого дня прошло две недели. Все это время Александр был занят приготовлениями к походу, от которых его оторвала смерть Гефестиона. В Александрию, основанную по приказу царя в устье Евфрата, были отправлены солдаты под командованием Лисимаха. Туда же отбыл Неарх, на чьи корабли они должны были погрузиться, а по знаменитой «царской дороге», мчался с малой свитой стратег Птоломей.

Торопливо меняя коней на почтовых станциях коней, он направлялся в Эфес, где сев на корабль он должен был отплыть в Пеллу. От непрерывной скачки, Птоломей осунулся и похудел, но это нисколько не уменьшило его решимости выполнить волю своего повелителя.

Следуя тайному плану, перед тем как выступить в поход, Александр издал указ о назначении регента Антипатра хилиархом. Исполнение царской воли возлагалось на Пердикку, в чьи руки Александр передавал командование всем войском и власть в Вавилоне. Стратег должен был дождаться приезда регента и торжественно вручить знаки хилиарха.

Стоит ли говорить, что говорить, что подобное возвышение Антипатра ровно, как и назначение его сына, Кассандра главой царской походной канцелярии, потрясло македонское войско и приближенных царя. Все пытались выяснить причины подобного шага, но царь и Пердикка хранили молчание, что только усиливало ажиотаж. Македонцы и придворные ломали головы, пытаясь понять, что это — хитрая игра или решение царя отказаться от попытки соединить победителей и побежденных в одно целое.

Так в пересудах и хлопотах наступил день, назначенный царем к выступлению в поход, но великие Мойры вновь помешали Александру покинуть Вавилон. Вслед за внезапной смертью Гефестионом, царские планы нарушила царица Роксана, родившая наследника престола, названного в честь своего великого отца.

Это радостное известие задержало потрясателя Вселенной в столице ещё на две недели, чему он в тайне был очень рад. В честь рождения наследника, Александр устроил большое торжество и зрелищные игры.

Перед едва родившимся сыном в торжественном марше прошло все македонское войско. Сариссофоры, гипасписты, пельтеки и гейтеры приветствовали лежавшего в колыбели царского отпрыска громкими выкриками пожелания боевой славы и поднятием вверх своего оружия. Растроганный подобным проявлением солдат любви к своему сыну, царь приказал отдать солдатам часть жертвенного мяса и вина, что было приготовлено для пожертвования бессмертным богам. Также каждому воину был выдан золотой статер, недавно отчеканенный по приказу полководца.

Перед тем как в третий раз назначить дату начала похода, Александр принес Зевсу специальную жертву, белую овцу с позолоченными рогами. Жрецы закололи её у алтаря и по разложенным на жертвеннике внутренностям животного предсказали удачное начало похода.

Только после этого, Александр смог покинуть Вавилон, который словно коварный магнит удерживал его своим притяжением. Погрузившись на корабли, царский караван поплыл вниз по Евфрату, в дельте которого его уже ожидал огромный флот Неарха.

Вслед за Александром, столицу великого царства покинул и стратег Эвмен. Для покорения арабских племен живущих у Мертвого моря, царь предоставил ему большие силы. Под начало стратега отошла состоящая из новобранцев фаланга, конница и щитоносцы. Все они, по замыслу Александра, за время похода должны были превратиться в грамотных солдат.

Среди тех, кого царь специально включил в состав своей походной свиты, был и Деметрий сын стратега Антигона. В отношении этого молодого человека, Александр сам принял решение, определив Деметрия в потенциального заложника.

На это решение Александра повлиял тот факт, что стратег Антигон, подобно Атталу, Пармериону и Антипатру, был старым полководцем царя Филиппа. Подобно своему государю, он также в сражении лишился глаза, за что получил от солдат шутливое прозвище «Циклоп». Часто в шутку, Филипп называл Антигона своим двойником, чем вызывал ревность среди остальных македонских полководцев.

После захвата Ионии, Антигон выступил против продолжения похода в Персию, за что был отстранен Александром от участия в войне и назначен сатрапом Фригии. Весь восточный поход, он просидел в Сардах, занимаясь сугубо административной работой. Лишь однажды, когда Александр покорял Египет, «Циклоп» вступил в бой с персами пытавшихся захватить Сарды. Враг был разбит и жизненно важная артерия для далеко ушедшего македонского войска, была сохранена.

За этот подвиг, Александр щедро наградил Антигона, но вопреки надеждам стратега, не вернул его в действующую армию. Это решение очень обидело старого полководца, о чем специально приставленные к наместнику люди, донесли царю, и Антигон был занесен в список неблагонадежных людей.

Обиженный «Циклоп» всплыл в памяти царя, сразу после тайного совещания, как потенциальный союзник Антипатра на случай мятежа ветеранов. Чтобы нейтрализовать эту угрозу, Александр приказал сатрапу Фригии, привести к покорности Каппадокию и Армению. Эти две бывшие провинции персидского царства, так и не выказали свою покорность и преданность Александру, с чем покоритель Ойкумены никак не мог примериться.

Покинув пристань Вавилона, царская триера устремилась в дельту Евфрата на встречу с Неархом. Весь её экипаж грезили встречей с неизведанными просторами, за исключением самого Александра. У властелина Азии было ещё одно неотложное дело.

За несколько ней до выступления в поход, Александр приказал привести к себе Нефтеха. Под покровом ночи, начальник стражи Леоннат тайно доставил египтянина во дворец.

— Ты, верно, удивлен столь неожиданному вызову, жрец, но для этого есть весьма серьезные основания — спросил Александр, пристально разглядывая лицо Нефтеха. Он знал египтянина много лет, и все это время, бывший жрец был невозмутимым. Чтобы пересчитать случаи, когда Нефтеха покидало спокойствие, достаточно было пальцев одной руки.

Вот и сейчас, египтянин предстал перед Александром без малейшей тревоги на лице.

— Слушаю и внимаю, государя — сказал гость и покорно склонил перед царем, свою бритую голову.

— Ты очень быстро разобрался с ядом, которым был отравлен хилиарх Гефестион. Откуда у тебя такое познание в них?

— В храме бога Тота, меня учили врачеванию различных недугов, государь. В числе их было и отравление различными ядами.

— У тебя были хорошие учителя. Они воспитали хорошего ученика, сумевшего после стольких лет с легкостью распознать яд там, где его никто не смог разглядеть.

— Мне лестно слышать из твоих уст подобную похвалу, государь — вновь склонил свою голову перед Александром египтянин.

— Помниться, как-то раз ты рассказывал мне, что часто по своим свойствам яд и лекарство идут так близко друг от друга, что лишь тонкая грань дозировки разделяют их друг от друга. Так ли это?

— Твоя память никогда тебя не подводила, государь — произнес жрец, но Александр хотел услышать точный ответ.

— Так, правда, это или нет? — спросил он, не отводя от Нефтеха требовательного взгляда.

— Это правда, государь, но к чему все эти вопросы? — свою очередь спросил египтянин.

— Ты, вместе с Пердиккой и Птоломеем отвел мою карающую руку от головы Кассандра, грязного предателя и убийцы. Ты, уговорил меня до окончания похода не предпринимать никаких действий в отношении заговорщиков, но я не могу так долго ждать! Душа моего любимого Гефестиона жаждет отмщения! — молвил Александр, и на его глазах навернулись слезы горести. — Его светлый образ каждую ночь приходит ко мне во сне и говорит, как тяжко быть неотомщенным на темных берегах Ахерона. Он требует скорого отмщения, и я приказываю тебе сделать это.

— Государь, поверь мне, что я вместе с тобой скоблю о столь ранней смерти хилиарха Гефестиона, но я врач, а не отравитель! — попытался возразить царю Нефтех, но тот был глух к его словам.

— Мне все равно, кем ты себя считаешь египтянин, врачом или отравителям. Я отдал тебе приказ, указал путь следования и мне совершенно не интересно как ты исполнишь мою царскую волю! — изрек царь и властно стукнул ладонью по поручню кресла.

— Но, почему, я, государь?! — спросил жрец, — разве мало у тебя слуг более искусных и проворных в тайных поручениях?

— Потому, что ты и так слишком много знаешь, жрец! Многие люди, знавшие десятую долю того, что знаешь, ты, уже лишились своих голов, а ты все ещё жив. Не гневи меня, Нефтех и не заставляй меня раньше времени прервать наше с тобой знакомство.

— Твоя воля для меня закон, государь, хотя мне впервой заниматься подобными делами — сокрушенно вздохнул египтянин.

— Все начинают делать, что-нибудь в первый раз. Прекрати вздохи и скажи, как и когда ты намерен исполнить мою волю — приказал жрецу Александр и тот погрузился в размышление.

Сидя в кресле потрясатель Вселенной с интересом разглядывал лицо Нефтеха. Он надеялся увидеть у жреца хоть какие-то признаки неуверенности или испуга, однако ничего подобного, к своему тайному неудовольствию Александр не заметил. Назначенный им в убийцы египтянин был спокоен и сосредоточен при решении поставленной перед ним задачи.

Свечи в светильнике не успели уменьшиться ровно на ноготь, а Нефтех уже принялся излагать монарху свой план мести.

— Есть один лечебный настой, государь, что принятый человеком в большом количестве приведет к его преждевременной смерти.

— И как долго он будет умирать? — живо поинтересовался Александр.

— Около месяца, государь — ответил Нефтех и, заметив гримасу неудовольствия, поспешил добавить, — не могу обещать, что его мучения будут подобно мукам хилиарха Гефестиона, но страдать он будет сильно, и ты обязательно услышишь его крики.

— Даже так? — усомнился Александр.

— Именно так, государь — невозмутимо заверил его жрец.

— Когда же ты это намерен совершить мою месть?

— Сразу после воссоединения твоих кораблей с флотом Неарха. Я слышал, что перед выходом в море ты собираешься принести жертвенные дары богу Посейдону?

— Да, так оно и есть. Ну и что? — подтвердил удивленный царь, не понимая, куда клонит ловкий египтянин.

— Думаю, никто не будет против, если после этого ты решишь угостить свою свиту вином. И для этого прикажешь подать себе чашу Ахилла, а гостей будешь потчевать из чаши Патрокла, оказывая им этим огромную честь.

— Нет!! — возмущенно воскликнул полководец, но жрец пропустил его слова мимо ушей.

— Так было при царе Филиппе, и все недовольные и несогласные твоими действиями решат, что ты хочешь вернуться к старым македонским традициям. За сутки до жертвоприношения Посейдону я смажу стенки и дно чаши специальным настоем. К утру, он высохнет, но не потеряет своей губительной силы. По твоему приказу, Иолай сам нальет в неё вино, и собственными руками передаст брату смертельную чашу.

— Но… — попытался возразить жрецу Александр, однако тот мягко прервал его.

— Твои опасения мне понятны, государь, но они напрасны. После Кассандра из чаши можно пить без всякого риска. Таким образом, никто ничего не заподозрит, и все посчитают смерть Кассандра волей богов, а не злым умыслом. Ведь из чаши Гефестиона выпьет несколько человек, а заболеет только он один.

Все это, Нефтех говорил ровным и спокойным голосом, и от этого, у Александра появились мурашки на руках.

— Ты страшный и коварный человек, Нефтех. Только у египетского жреца мог возникнуть столь изощренный по коварству план мести.

— Разве я не правильно понял твою волю, государь? — с почтением переспросил гость.

— Нет, все верно.

— Ты хочешь внести изменения в мой план, государь? Тебя что-то в нем не устраивает? Я весь во внимании — жрец уважительно качнул головой и прижал к груди руку.

Александр попытался разглядеть хоть каплю, лукавства в глазах тайного советника, но ничего кроме подобострастия и почтения в них ничего не было.

— Хорошо. Я принимаю твой план, Нефтех. Действуй, и помогут тебе бессмертные боги — приказ царь.

Встреча кораблей Александра и кораблями Неарха в дельте Евфрата вызвала огромную радость в сердцах участников похода. Только здесь, на морских просторах, они окончательно поверили в то, что постоянно откладываемый поход все-таки состоится.

То, что две части царского флота благополучно встретились, все расценили, как знак милости Зевса и намерение Александра принести искупительную жертву Посейдону, вызвало одобрение у мореходов.

Сотни глаз с замиранием смотрели, как богу морей был преподнесен жертвенный баран, а затем было совершено возлияние в честь удачного плавания. Следуя обычаю, Александр сам вылил в светлые воды моря из золотой чаши жертвенное вино, а затем бросил в воду и саму чашу.

Намериваясь задобрить морского владыку, царь несколько отошел от обычного ритуала жертвоприношения. Желая подчеркнуть свой особый, почти божественный статус, Александр решил преподнести гонителю волн особый подарок. Это был массивный бронзовый трезубец, обильно украшенный золотом и драгоценными камнями.

Такой жезл власти, был действительно достоин бессмертного бога, который одним только мановением руки усмирял морские стихии или порождал их буйство. Не каждый человек смог бы поднять его на вытянутой руке, не говоря о том, чтобы действовать им, а вот царь Александр смог. Легко приняв тяжелый трезубец из рук трех слуг, принесших жертвенный дар на палубу, он подбежал к борту и властно потряс им над головой.

В тот же момент с кораблей раздались громкие крики моряков, славивших покорителя Ойкумены. Желая дать возможность зрителям лучше разглядеть свой подарок Посейдону, Александр поставил трезубец на палубу, и солнечные лучи азартно заплясали на его зубцах. Блеск золота и переливы драгоценных камней вспыхнули ослепительной радугой, с каждой минутой все сильнее и сильнее завораживая многочисленные взоры.

Когда же царь могучим броском швырнул трезубец в морскую пучину, над морем пронесся громкий вздох сожаления. Мало кто из находившихся на кораблях людей был способен столь непринужденно расстаться с таким сокровищем.

Дарением символа власти властителю седого Океана ритуал жертвоприношения закончился, но на царской триере состоялась ещё одна церемонии. Отойдя от борта корабля, Александр обратился к стоявшей поодаль свите.

— С великим Посейдоном мы заключили союз мира и дружбы, но я хотел заключить его и с теми, с кем мне предстоит вместе покорить Аравию. Эй, Иолай! — обратился царь к своему виночерпию. — Пусть слуги принесут вина, и прикажи подать чаши Ахилла и Патрокла. Хотя мы и не во дворце, я хочу выказать особое внимание к своим товарищам по походу.

Приказ царя не застал Иолая врасплох, и вскоре тяжелая амфора с вином уже стояла на палубе. Царский виночерпий уверенной выбил просмоленную пробку из амфоры, и благоухающий дар Диониса тугой струей хлынул в стоявшую на подносе чашу Патрокла. В чашу царя налили вино из амфоры с жертвенным вином для морского бога.

По дворцовому этикету чашу царю должен был подавать паж, но в условиях похода это сделал сам виночерпий. Взяв в руки поднос с чашами, он подошел к Александру и с поклоном протянул его царю. Владыка Азии уверенно взял в руки чашу Ахилла и насмешливым взглядом окинул застывшую перед ним походную свиту.

Все ожидали, что первым чашу боевого братства царь прикажет подать Неарху. Он по всем статьям подходил для получения подобной чести, но монарх удивил всех своим решением.

— Отнеси чашу Патрокла своему брату Кассандру, Иолай — произнес Александр и, видя удивление, на лицах свиты, любезно пояснил свой выбор.

— За время его пребывания в Вавилоне, между нами возникли кое-какие непонимания, и я надеюсь, что нынешний поход их полностью устранит.

От этих слов царя, Иолай моментально сделался нерасторопным. Протягивая брату чашу с вином, он неловко оступился, и чуть было не уронил поднос, но неизвестно откуда взявшийся Нефтех, услужливо поддержал виночерпия.

— На море, ты стал куда менее расторопным, чем был во дворце, Иолай — сочувственно произнес Александр. — Я думаю, будет лучше, оставить тебя дома. К тому же, с моей стороны было бы явным неуважением к твоему отцу, разлучив его сразу с двумя сыновьями. Решено.

— Благодарю тебя, царь. Море действительно чуждая мне стихия — ответил виночерпий, обрадованный возможностью дождаться Антипатра в столице, но у царя уже была заготовлена своя удавка на Иолая.

— Сегодня благородный Нефтех возвращается в Вавилон с моими последними письмами к Пердикке. В его посыльном корабле найдется место и для тебя, Иолай. Так ведь? — спросил Александр египтянина.

— Господину виночерпию будет отведено самое лучшее место на корабле, государь — молвил Нефтех, почтительно склонив голову перед сыном Антипатра.

— Вот и хорошо, но мы несколько отвлеклись — Александр поднял свою чашу.

— Я пью вместе со своим товарищем Кассандром за нашу скорую победу над Аравией. Чтобы Фортуна по-прежнему благоволила нам и не отворачивала от нас свой божественный на всем протяжении похода — молвил царь и, не дожидаясь, когда молодой человек поднимет чашу, стал пить вино.

Отказаться поддержать тост царя, значило публично оскорбить его, и Кассандр был вынужден последовать примеру монарха, хотя у него в душе то же закрались темные мысли. Сын Антипатра очень боялся, что поданное ему вино было отравлено, и он немедленно умрет, однако к его огромной радости это не произошло.

Подбежавшие к нему слуги проворно наполнили чашу снова, и по приказу царя, Иолай отправился с ней к Деметрию. Хотя молодой македонец недавно был назначен помощником Лисимаха, Александр вновь удивил свиту своим выбором второго боевого товарища.

— Я пью вместе с Деметрием за взаимопонимание между молодостью и зрелостью, за их мирное сосуществование друг с другом. Ведь именно благодаря этому союзу, наша армия покорила всю Ойкумену, уверенно идя от победы к победе — царь поднял чашу, и сын Антигона безропотно последовал его примеру.

Третьим человеком, кого Александр выбрал к себе в товарищи, стал флотоводец Неарх. Именно к нему подошел с чашей Патрокла Иолай и этот выбор окончательно успокоил сыновей Антипатра о том, что праздничное вино могло быть отравлено. Ведь без Неарха морской поход был просто невозможен, ибо в его руках которого находилась судьба всего флота.

— Я пью вместе с Неархом, чей талант и мастерство проведут нас через все бури и невзгоды и вернуть нас целыми и невредимыми нашим родным и близким — провозгласил свой третий тост правитель Азии.

Завершив ритуал воинского братства, Александр ушел к себе в каюту, приказав оставшимся вином, угостить людей свиты. Вместе с ним палубу покинул и египтянин Нефтех, которому предстояло отвезти последние царские распоряжения в Вавилон.

Через два часа весь огромный флот Александра устремился на восток, а маленький посыльной корабль, принялся резво бороздить воды Евфрата. Под мерный стук барабана, его гребцы мерно поднимали и опускали свои весла, держа путь вверх по легендарной реке.

На его корме, в маленькой, но вполне уютной каюте расположились два высоких гостя, Нефтех и Иолай. Капитан посыльного судна постарался посредством беседы за хорошим столом скрасить досуг своих пассажиров, но это ему мало удавалось. Высокие гости не были настроены на разговор, отвечая хозяину корабля скупыми фразами.

Когда настал вечер, слуга зажег в каюте светильник, а на широкое окно был наброшен плотный полог от кровососущих ночных паразитов. Пожелав дорогим гостям спокойной ночи, капитан с чувством исполненного долга покинул каюту.

Свет лампы ещё некоторое время пробивался сквозь щели неплотно прикрытой двери, но вскоре он погас. Высокие гости легли спать.

Ночь прошла спокойно и не принесла каких-либо неожиданностей. Под присмотром опытного помощника, постоянно меняя на веслах гребцов, корабль удачно прошел место слияния Евфрата и Тигра и теперь уверенно шел к Вавилону.

Желая сообщить высоким гостям, что к вечеру его корабль прибудет в столицу великого царя Азии, капитан заглянул в кормовую каюту и остолбенел. Вместо двоих пассажиров оставленных им на ночь, в каюте присутствовал один лишь Нефтех.

— А где господин виночерпий? Он отошел по неотложным делам? — спросил капитан, намекая на простую человеческую потребность, коей подвластен как царь, так и простой поденщик.

— Ты, что-то путаешь уважаемый капитан. Видимо глаза от усталости подвели тебя или не расторопные слуги ненароком ввели в заблуждение. Никто кроме меня не поднимался на твой корабль прошлым днем — невозмутимо ответил Нефтех, ласково улыбнувшись речнику.

— Как это никто не поднимался! Ты вчера сел на мой корабль вместе с самим царским виночерпием, господином Иолаем! Где он?! — воскликнул мореход.

— Я повторяю ещё раз, ты обознался дорогой. Вчера к тебе на корабль сел только я один. Что касается царского виночерпия Иолая, то он вместе с великим царем и всем флотом отправился в далекую Аравию. Этому есть масса свидетелей. Ты все понял? — многозначительно спросил Нефтех, и для убедительности подняв вверх правую руку с надетым на цепочку золотым жетоном. На его лицевой была оттиснута царская восьмиконечная звезда, являвшаяся знак тайной службы царя Александра. Увидев её, любой подданный великого царя должен был оказать её обладателю любую посильную помощь и исполнить его приказ.

Нефтех полагал, что предъявлением царского знака все вопросы будут сняты, но капитан был другого мнения. Его ввела в заблуждение довольно скромная одежда египтянина, тогда как пропавший Иолай по своей роскоши ничем не уступал высокому сановнику.

— Ты зря трясешь передо мной этим знаком в надежде, что я поверю в правоту твоих слов. Это знак наверняка принадлежит господину Иолаю, и ты попросту украл его и него! — вскричал охваченный праведным гневом капитан.

— Взгляни внимательнее на этот знак. Видишь в центре звезды алмаз, он означает, что я исполняю личный приказ царя Александра. Слышишь, личный! Поэтому закрой рот и больше не тревожь меня ненужными расспросами — попытался убедить капитана жрец, но тот ничего не хотел слышать. Закусив удила, он решил идти до конца и вывести египтянина на чистую воду.

Его взгляд лихорадочно шарил по маленькой каюте, но никаких следов пребывания в ней Иолая капитан не находил, как не находил следов борьбы или крови. Возле аккуратно застеленной кровати сиротливо стоял скромный дорожный баул Нефтеха, ничуть не увеличившись в объеме.

— Я все понял, ты убил господина Иолая, ночь выбросил его труп в реку и, теперь желая уйти от возмездия, морочишь мне голову. С каким-нибудь другим доверчивым простаком тебе бы это наверняка удалось бы, но только не со мной! Сразу по прибытию в порт я извещу о тебе царскую стражу, а пока, за тобой будут присматривать — сказав это, капитан потряс перед собой обличающим перстом, но к его удивлению на Нефтеха это не произвело никакого впечатления.

— Верно, говорят, если боги хотят погубить человека, они лишают его разума — устало вздохнул жрец, так словно он вел философический диспут, а не пытался спасти свою голову от кары царского правосудия.

— Молчи, бритоголовый! Твои скользкие речи не запугают честного морехода Сардона. Я полностью исполню свой долг перед царем Александром и отправлю тебя тюрьму, где тебе придется держать ответ за все свои тайные деяния! Это я тебе обещаю — продолжал страшить Нефтеха капитан, но тот не обратил на его слова никакого внимания.

— Если ты сказал все что, хотел, тогда закончим этот разговор. Прикажи подать мне завтрак, воду для омовения и можешь идти по своим делам — приказал Нефтех, голосом, не терпящим возражения.

— Что!? Что ты сказал!?

— Царский кормчий Амфирай приказал тебе доставить меня в Вавилон, вот и выполняй его приказ. Ты можешь подозревать меня в чем угодно и о своих подозрениях вправе известить портовую стражу. Однако лишать меня статуса высокой особы ты не в праве или ты готов взять на себя роль царского судьи?

Вопрос Нефтеха застал капитана врасплох. Привыкший браниться с лоцманами, портовыми властями и пронырливыми торговцами, моряк никак не ожидал подобного поворота дела. Он поперхнулся несказанными словами, когда до него дошел смысл сказанного жрецом. Ведь одно дело подозревать и доносить властям и совсем другое назначать себя судьей.

— Я вижу, что не готов к столь важному шагу. Тогда сделай милость, займись обязанностями гостеприимного хозяина — насмешливо сказал египтянин и взмахнул рукой в сторону неугомонного капитана. Этот хозяйский жест окончательно добил Сардона. От осознания собственного бессилия он что было силы, хлопнул дверь каюты и ретировался.

Все оставшееся время взбешенный капитан самым пристальным образом следил за своим пассажиром. Доверенные матросы не спускали с Нефтеха глаз днем и ночью, но тот не предпринимал никаких попыток покинуть корабль.

Миг торжества справедливости настал утром следующего дня. Корабль ещё только подходил к причалу Вавилона, а с него проворно соскочил матрос, стремглав бросившийся к портовой страже проверявшей все прибывшие в город суда.

Получив тревожную весть, крепко сжав в руках мечи, стражники грозно устремились на задержание опасного преступника. Вместе с капитаном корабля, они подошли к двери каюты, когда она распахнулась, и из неё появился Нефтех.

При виде египтянина жаждущий мести Сардон собрался разразиться обличительной речью, но начальник портовой стражи неожиданно бесцеремонно оттолкнул его плечом в сторону и почтительно обратился к пассажиру.

— С благополучным прибытием в Вавилон, господин царский советник. Все ли в порядке?

— Благодарю тебя, гармост, ты появился очень кстати. Именем великого царя Александра приказываю тебе арестовать капитана этого корабля вместе со всей командой — сказал Нефтех, властно взмахнув перед стражником золотым жетоном, и тот послушно склонил голову перед царской звездой.

— Позволено ли мне будет узнать, в чем вина этих людей?

— Конечно, гармост. Они обвиняются в попытке краже письма нашего государя стратегу Пердикке, а также в попытке ограбить меня — сказал жрец и для убедительности показал стражнику свиток папируса с царской печатью. Этого было вполне достаточно, чтобы развеять все сомнения гоместа и тот взмахом рукой, приказал стражникам арестовать моряков.

— Но это не правда! Он все врет! Он сам похитил и убил…! — пытался заговорить с гармостом Сардон, но тот не стал его слушать. Крепким ударом кулака начальника стражи сбил моряка с ног, швырнув его на палубу.

— Успокойте этого сумасшедшего, вздумавшего оскорбить господина царского советника — приказал гомест стражникам, и те принялись усердно избивать моряка ногами.

— Они с ним не переусердствуют с ним? Ведь ему ещё держать ответ перед судьей — озабоченно спросил жрец, глядя на сжавшегося под ударами воинов морехода.

— Не изволь беспокоиться, самый раз — усмехнулся начальник стражи.

— Тогда прикажи подать мне носилки. Меня ждут во дворце — сказал гоместу египтянин и тот послушно взмахнул рукой, стоявшему у сходни воину.

— Фроат, носилки господину царскому советнику! — крикнул ему гармост и стражник тут же, дважды громко хлопнул в ладоши, призывая стоявших в тени носильщиков.

— Как твое имя, гармост? Я отмечу твою усердную службу перед стратегом Пердиккой.

— Протесилай, господин — радостно сообщил гомест.

— Да прибудут с тобой бессмертные боги и царская милость, Протесилай — сказал гоместу Нефтех и с помощью Фроата сел в легкий паланкин.

Возможно от осознания того, что один из сыновей Антипатра обречен, а другого со дня надень отправиться в царство Аида в услужение Гефестиону. Возможно, что просто морской воздух оказал благоприятно действие на царя, но на третий день пути, хандра покинула Александра.

Укрывшись под полотняным навесом, он внимательно рассматривал аравийский берег, ровной линей тянувшейся по правому борту царской триеры. Обдуваемый прохладным ветерком, Александр в который раз радовался, что отказался от большого похода на суше, приняв во внимание особенность местного климата. Солнечный зной, нещадно паливший борта кораблей и полное отсутствие рек, нанесли бы македонскому войску, куда больший урон, чем оно понесло в песках Гедросии, возвращаясь в Вавилон.

Тогда солдаты Александра совершили полуторамесячный марш бросок через пустыню, имея проводников знающих расположение колодцев и оазисов, а также имея конкретную цель: завершение похода и возвращение домой. В нынешних же условиях, даже царская воля и все несметные богатства мира, не заставили бы солдат совершать длительный переход через безводные пески Аравии.

Увидев появившегося на палубе Неарха, Александр взмахом руки подозвал к себе старого друга для беседы.

— Как проходит плавание, Неарх. Все ли хорошо? — спросил царь наварха, услужливо пододвинув ему глиняное блюдо с финиками. Отправившись в поход, Александр проповедовал умеренный аскетизм киников.

— Благодаря постоянному ветру, наши корабли идут хорошо, и если я правило прочитал карту и записи Агеселая, сегодня нам должен предстать открытый им остров Икара.

— Прекрасно! Мне начинает нравиться наш поход.

— Да, пока бессмертные Мойры благосклонны к нам и плохих вестей нет. Солдаты стратега Лисимаха уже перестали страдать от морской болезни и уже постепенно начали привыкать к качке. Как это и ожидалось, от жаркого солнца у людей отмечаются кратковременные обмороки и потеря сознания, но их число пока незначительно.

Исходя из моего прежнего плавания, могу с уверенностью сказать, что их будет больше, когда мы подойдем к берегу. Тогда жаркий ветер пустыни сведет, на нет ту прохладу, что сейчас дарит нам море.

— Каково состояние кораблей наших? Есть ли проблемы и если есть, то насколько серьезны они, чтобы помешать нашему походу? — озабоченно спросил царь.

— Не беспокойся, Александр. Те суда, что построенные под моим началом ведут себя хорошо, в других имеются лишь мелкие неполадки — заверил друга Неарх. — Они легко устраняются, но что будет с кораблями в большой буре или в шторме никто не знает. Будем надеяться на милость владыки морей Посейдона, что он не нашлет на нас этих грозных слуг.

— Согласно сведениям человека, которому я полностью доверяю, до открытого тобой пустынного мыса, мы можем идти, не опасаясь бурь и штормов. В записях наших тех, кто плавал здесь раньше нас, нет никаких упоминаний о бурях в это время года. В своих записках они говорят о жаре и частых песчаных смерчах, сумевшие по воле судьбы прорваться на морские просторы — сказал Александр, в который раз пробегая глазами кроки, что составил ему Нефтех, основываясь на сведениях, полученных из тайных архивов халдеев.

— Какие же проблемы были у наших предшественников? — поинтересовался наварх — хотя нет, дай угадаю. Скорей всего их преследовали болезни, постоянная нехватка свежей воды и естественно бунты команды требующих возвращения. Ведь верно?

При упоминании о бунтах у Александра непроизвольно дернулась щека, и крепко сжались кулаки.

— Не беспокойся Александр. Я хорошо знаю своих людей, много с ними плавал и могу ручаться, что они не подведут тебя — заверил друга Неарх.

— Что касается запасов воды, то за ней ведется строгий учет. Чтобы не допустить её быстрой порчи, мы храним её в специальных бочках, по старинной методе. Запасы воды мы пополнил на Икаре и Тиле. До пустынного мыса нам определенно хватит, а там все будет зависеть от милости богов.

— Милость будет, можешь не сомневаться — хитро подмигнул Неарху царь. — По моим сведениям по ту сторону мыса есть потаенная гавань арабов, что торгуют с индийцами. Самое главное пройти пролив, а вода у нас точно будет.

Александр хотел ещё что-то спросить у своего флотоводца, но их беседу прервал крик дозорного на мачте матроса.

— Земля! Впереди земля! — задорно кричал сидевший в плетеной корзине человек, и его радостный крик подхватила вся триера.

— Это наверняка остров Икара! — воскликнул обрадованный Неарх.

— Все всякого сомнения — Икар! — подхватил Александр, у которого на этот остров были большие планы. Вместе с боевыми кораблями, в составе флота плыли парусники, везущие рабочих и всевозможные строительные материалы необходимые для постройки порта.

Возвращаясь из индийского похода, по воле царя Неарх построил в дельте Евфрата новый город — Александрию Сузиану. Видимо ещё тогда Александр планировал поход против арабов, и ему нужна была морская база для создания большого флота. Флот был построен и значимость этой Александрии, резко упала. Теперь, когда Александр решил сочетать копье и меч с торговлей, ему стал нужен хороший порт в дельте Евфрата, чьи топкие берега мало привлекали торговцев.

Икар по всем параметрам подходил для выполнения этого замысла, и царь решил убить двух зайцев одним ударом. Выйти в поход на арабов, он попутно основал порт на острове, который со временем должен будет стать перевалочной базой будущей торговли Месопотамии с непокоренными Александром царствами южной Индии.

Весть о появлении острова взбудоражило весь корабль. Люди гурьбой высыпали на палубу триеры, в предвкушении скорой возможности покинуть шаткую палубу и сойти на твердую землю. Морские корабли ещё не для всех стали новым домом.






Загрузка...