Хозяйка усадьбы с секретом

Глава 10. Молоко и печенье

Мои руки ухватили что-то грязное, маленькое. К гадалке не ходи, точно мышь! Отбросив в сторону комок, вскочила на кровати и, чтобы никого не напугать, очень тихо позвала Агафона.

– Что ты визжишь, негодница?! – донеслось из угла, куда я зашвырнула предполагаемую мышь. – Больно-то как. Последние крохи магии истратил, в сон впал, чтобы не уйти за грань. Как же я был рад, проснувшись, почувствовать, что в дом вернулась кровинушка, хозяюшка. И что я вижу?! В моём доме новый домовой! Куда дела лапоточек? Нету его боле-е-е… Погибну-у… – взвыл комок и, ретиво так вскочив, кинулся ко мне, завывая, вцепился в волосы.

И тут от испуга уже я громко закричала. Чего кричала? Претендент на место домового и больно-то не сделал. От неожиданности, наверное, взвыла сиреной. Комок сам испугался, отпустил меня и упал прямо в руки.

– Что случилось, сестра?! – в двери заколотил Лукьян и тут же их распахнул. Мимо его ног проскочил Барсик, а перед моим лицом завис Агафон.

– Сон страшный… Пожар!.. Приснился, – я махнула рукой. – Извини, что напугала, Лукьян. Иди спать, завтра рано вставать, козу доить. А ты её подоил вечером?

– Сон плохой? – братец запустил руку в волосы, и тут я заметила, что в другой он держал молоток. – Желаете молока козьего согрею? Да, подоил, как без этого. Куриц устроил с петухом. Оглядятся, приживутся и начнут яйца нести.

– Нет, ничего не нужно, сейчас подышу возле окна воздухом да спать лягу. Иди. Надеюсь, что детей не разбудила своим криком.

– Я проверю их, если что, молока налью, – Лукьян прикрыл дверь.

– Что это? – Барсик потыкал лапой в тёмный комок. Луна на небе в эту ночь была яркая, и небо светлое.

– А это мы сейчас у Агафона спросим, – я перевела гневный взгляд на домового. – Друг мой любезный, кто это? Чего молчишь?

Агафон насупился.

– Барсик, ты только представь, здешний домовой последние силы берёг, дожидаясь хозяев, в спячку впал. Проснулся, а лаптя-то нет.

Мы вдвоём с котом осуждающе посмотрели на Агафона.

– Мы его подобрали, мур-р… Обогрели-и… С собой забрали. А он? – негодовал кот.

– А что я?! Да без меня вы бы пропали! Не бывать двум домовым в доме! Сильный всегда выживает слабого.

– Барсик, как думаешь, а в нашей квартире был домовой? – я задумчиво смотрела на Агафона.

– Точно не было, я бы знал, – ответил тот.

– А, может, тогда он и в этом доме не нужен?

– Барыня, ты что?! Смилуйся! Как без домового? Этот мир не ваш, он совсем другой, – похоже, Агафон что-то придумал, так как сменил тон с жалостливого на поучительный. – Без магии и меня вам не прожить! – видя, что не проняло, упал на колени рядом со мной. – Простите, смалодушничал. Подумал, что раз лапоть почернел и почти развалился, то и домовой не очнётся.

– Агафон?! – строго произнесла я.

– Да! Да! Я хотел быть единственным хозяином дома, тем, кого ты будешь любить и баловать! – признался он.

– Простим? – подмигнула коту.

– Даже не знаю, – протянул Барсик. – Молоко на него переводить…

Не успела моргнуть глазом, как по кровати катался клубок из двух друзей.

– Пошумели, и хватит, – разогнала драчунов. – Агафон, я понимаю, что раньше у тебя была тяжелая жизнь. Барыня не любила и не кормила. Но ты пойми, моей любви хватит на всех. Не нужно никого выгонять. Софья Павловна больше никогда не станет прежней.

– Понял, – улыбнулся домовой.

– Где лапоть? Цел? – поинтересовалась, смотря на старого домового.

– Цел, в землю закопал в огороде. Сейчас принесу, – Агафон исчез и через минуту вернулся.

– Какой дырявый и грязный. Говори, что нужно делать?

– Возьми его в руки и пригласи домового в дом жить, – проинструктировал интриган.

Я сделала как и требовалось, ничего не произошло, хотя, когда мы заселялись сюда с Агафоном, тоже ничего не произошло, домовой тогда выхватил лапоток и спрятал его за печку.

– Неси воду! И ткань, будем приводить несчастного в чувства.

– Он и сам через время придёт, ритуал привязки произошёл, сил наберётся, очнётся, назовёт своё имя. Вот он будет удивлён, что ты его видишь, – хихикнул Агафон, ставя тазик на стул.

Купание много времени не заняло, тем более что виновник происшествия вовсю помогал. Одежду снимать не разрешил, мыли так.

Через пять минут вода была тёмной, а укутанный в белую ткань новенький или старенький домовой открыл глаза.

Я как раз аккуратно мыла лапоть.

– Очнулись? Как я рада. Будем знакомиться, Софья Павловна Тополевская. А вас как зовут?

Благообразный старичок небольшого роста шмыгнул носом. Неужели собирался реветь?

– Спасибо, что спасли, – начал он. – Слышал я о видящих, но встретил впервые. Пахом я.

– Очень приятно. Вам лапоток починить? Я на первое время могу ткань скрутить жгутиками в местах разрывов…

– Нет, чинить не нужно, от вашей заботы и любви он сам восстановится, – слеза скатилась по его щеке.

– Агафон, молока и печенья, будь добр.

Через полчаса я смотрела на бодрого, совершенно седого Пахома с бородой, усами, бакенбардами и аккуратными волосами, зачёсанными назад. Он чем-то был похож на Деда Мороза. Благообразный старец в простой серой робе и штанах.

– Благодарствую, барыня, за угощение, за спасение. Отслужу верой и правдой. И мальца пришлого на ум наставлю.

– Нечего меня наставлять, мне годков не десять, а сто десять! – возмутился Агафон.

– Друзья, спать хочется, мочи нет, давайте завтра поговорим. Надеюсь, печь не будете разносить по камушку? Оба лаптя уживутся? – зевая, забралась под простынку.

– Госпожа, не беспокойтесь. Вы нас редко будете видеть и слышать, – заверил Пахом, и они вдвоём скрылись из виду, не забыв забрать тазик.

– Барсик, останься со мной, – засыпая, положила руку на урчащего кота.

– Останусь, спи.

На первом этаже что-то тихо звякнуло, похоже, кто-то таз на пол уронил.

– Не будет нас слышно, как же, – засыпая, пробубнила я.