Хозяйка Кричащего Леса (СИ)

Глава 10

Я ненавижу крыс. Нет, не так. Я их боюсь до безумия. От крупных мурашек по всему телу до звонкого писклявого крика. И никто на белом свете не докажет мне, что они бывают милыми и безобидными. Особенно их длинные розовые хвостики.

Наверное, это наказание. Наверное, карма все же существует. И наверное, нужно сидеть тихо-тихо, а не визжать, словно тебя режут на маленькие-маленькие кусочки, когда ты просыпаешься всё в том же пугающем лесу в не менее пугающей компании — в окружении крыс размером с хорошую такую овчарку.

«Но здравомыслие, кажется, не мой конёк».

Я думала, что они тут же накинутся на меня и сожрут. Господи, а ведь точно, даже их маленькие собратья могут живьём сожрать человека при должной сноровке!!!

— Боже, прости-прости, я больше так не буду?! — буквально взмолила я. Тихим хныкающим голосом, прижимая плотно колени к груди и зябко обнимая их. — Пожалуйста!!!

«А быть съеденной живьём совсем-совсем хреново!» — завопил внутренний голос.

Когда одна из многочисленных крыс направилась ко мне, я даже забыла, как дышать. Тело парализовало от страха и отвращения. Но даже если бы я взяла себя в руки и попыталась сбежать — не смогла бы. Не с раненой ногой да не от такой толпы.

«Видимо, когда тащили за ногу обратно в лес, нечаянно откусили кусочек. Или же не очень нечаянно…»

Помнится мне, я мечтала одно время посмотреть на тварей леса поближе. Что ж, мечта исполнилась. Можно и помирать. Ага.

Из глотки вырвался истерический смешок. Затем ещё. А затем и ещё. Пока я не стала смеяться как ненормальная, дрожа всем телом. То ли от смеха. То ли от страха. А может, и от холода, все же плащ я утеряла по дурости своей.

«Как и попала в столь щекотливую ситуацию».

Тем временем крыса подобралась ко мне на расстояние вытянутой руки и посмотрела в глаза. Отвратительные маленькие красные бусинки вызывают рвотный рефлекс.

— Ну ешь, чего стоишь? — рыкнула я. Зло. С бравадой. — Или компанию ждёшь?

Она не двигается. Я тоже. Мы наблюдаем друг за другом. Безотрывно. Вместе. Кажется, если бы крыса заговорила, я бы не удивилась. Нисколько, ведь безумие слишком сильно граничит с этим Миром…

Первая не выдержала она. Встрепенулась, фыркнула себе под усы и легла совсем рядом — прямо у моих ног.

Вновь визг. Совершенно естественный, не менее противный и громкий. Но крысы и не смотрят на меня, продолжая заниматься своими делами.

— Пожалуйста, боже…

Сделать хоть один вдох — сложно. Очень. Ведь от едкого удушающего страха парализовало. Я даже боль из-за кровоточащей раны на ноге стала чувствовать приглушенно.

Сколько я так просидела? Несколько часов или больше? Когда ночь стала уступать дню, а на небосводе показались первые лучи солнца, я наконец-то отмерла. И дело тут не в том, что я волшебным образом поборола страх, а в том, что крысы одна за другой стали засыпать.

Ближе к середине дня нервная, продрогшая и уставшая я зашевелилась. Аккуратно, то и дело поглядывая на уснувшую стаю, поднялась, а затем бочком-бочком, не важно куда, но подальше.

Каждый шаг — новая молитва богу. И тут смеяться хочется, ведь верующей никогда не была.

Когда мне удалось все же выбраться, я обессиленно подперла спиной одно из деревьев и, скатившись по нему, облегченно прикрыла глаза. Посидев так ещё какое-то время, встала и поспешила вновь в путь.

«Неизвестно, будут ли крысы искать меня».

Хотя учитывая то, какой кровавый след за мной волочится, найти им меня не составит никакого труда.

«Как я ещё от потери крови не померла-то?» — Вопрос, конечно, интересный. Но сейчас больше всего меня волнует то, откуда и, главное, почему так вовремя твари леса нашли и отбуксировали меня обратно?

«Если бы не они, боюсь, умерла бы».

— А ты не догадалась, глупое дитя? — Вновь мягкий женский голос в моей голове заставил вздрогнуть и остановиться. — Прими дар, Нея. Не прячься, не беги. Забудь то, кем ты была. Главное то, кем ты можешь стать.

— Ка-а-р-аа, — дрожащими губами еле слышно шепчу. Испуганно. — Это же ты?

В ответ молчание. Тихое. Безмолвное. Я вновь осталась одна…

«А если я желаю свободы, что тогда?»

С губ вновь срывается хриплый истеричный смех. Отвратительный. Каркающий.

— За все надо платить, да? — говорю в пустоту. Кажется, теперь я истинно понимаю значение этих слов.

***

Нужно поесть. Нужно чем-то обработать рану. И нужно вернуться на источники. Но ничего из этого сделать не могу. Не потому, что сил нет, а потому, что я совершенно не знаю, где и, главное, что здесь находится.

«Словно слепой котенок, ей богу».

Но как-то я нашла выход. Может, если подумать об источниках, выйду к ним? А если о еде, то внутренний навигатор выведет меня к плодовым деревьям?

«Ладно, мне нужно лекарство?»

Думаю. Думаю о нем, прикрыв глаза и не шевелясь. Но ничего не чувствую. Ничего.

«Это безнадежно, да?»

— Вот скажи, блаженная, что из сказанных мною слов ты тогда услышала? Какой демон тебя побрал, раз ты решила прогуляться аж до другого конца леса, а?

— Т-ты в-вернулся! — Запинаясь в словах, не думая, на радостях висну на крепкой шее психа. Прижимаюсь, ощущая успокаивающий запах хвои и вишни. — Вернулся!

Отмер псих практически сразу, отцепляя меня от себя и увеличивая расстояние. При этом аура от него исходила такая жуткая, что инстинкт самосохранения завопил и заматерился в голос.

— П-прости?! — поняв, что я только что сделала, тихо говорю, делая пару шагов назад.

Алые глаза опасно сузились через пару секунд, а приметная серьга внезапно начала переливаться темно-фиолетовыми всполохами.

«М-магия?!» — подсказывает интуиция. — «Магия психа выходит из-под контроля».

Она давила на плечи, пугая, принуждая упасть на колени и не шевелиться. Тени будто удлинились, нависая, ожидая приказа…

— Идиотка. — Полураздраженный рык, и все прекратилось. Хотя в воздухе все ещё присутствовали мелкие осколки маны психа, которые вновь готовы были ожить по первому велению своего хозяина. — Тупорылая че-еловечка!

Я так и стояла на коленях, тяжело дыша и подрагивая всем телом.

«Ещё немного и…»

Если бы псих вовремя не взял себя в руки, то случилось бы что-то поистине ужасное… да, ужасное.

«… когда тени начали оживать и пировать…» — вроде бы так старик сказал?

Так вот, мною так же сейчас чуть не закусили…

— П-почему? — Слезы сами собой накатились на глаза. — Тебе так противно, что ты захотел меня у-убить?

Впервые я ощутила от психа такое разрушительное ненаигранное желание меня лишить жизни. Яростное. Первобытное. Оглушительное.

Впервые ощутила себя реальной добычей. Словно у хищника на ладони, которая вот-вот захлопнется и раздавит меня.

Псих ничего не ответил, лишь сжал челюсти посильнее и просто смотрел алыми, как кровь, глазами. И я почувствовала себя ничтожеством. Червем. Мерзким. Отвратительным.

Будто отмерев от какого-то транса, псих молча достал из своего рюкзака большой кулёк и бросил на землю рядом со мной. А затем, покопавшись ещё немного, кинул знакомую баночку с той чудотворной мазью.

— Сиди здесь. — Леденящий тон, не терпящий каких-либо возражений. — Надеюсь, ты меня поняла, блаженная.

Псих исчез в черном мареве. Вновь оставляя меня совершенно одну. Плачущую, совершенно разбитую.

— П-почему? — захлебываясь в соленых слезах, спрашиваю в пустоту. — За что?! Я ведь пр-росто об-бняла.

Даже из-за той пощечины он не был так взбешён. А тут…

— Н-не п-пп-понимаю…

***

Он вернулся глубокой ночью. Все такой же мрачный, с потерянным мной плащом в руках своих. Тогда как его магия вновь стала вырываться наружу, заполняя пространство и давя, давя на меня.

Я же сидела на земле, привычно подперев спиной одно из деревьев, и, не двигаясь, наблюдала из-под опущенных ресниц за психом.

Такой он пугал до дрожи. До первобытного ужаса. Интуиция вопила, что оборвать мою жизнь он может легко, даже не заметив этого.

Теперь я понимаю, почему старик так боялся альв. Прекрасно понимаю, полностью ощутив на своей шкуре всего лишь слабые отголоски мощи.

«Да, слабые отголоски. Ведь псих до сих пор держит её в узде».

Но она по капле вырывается во внешний мир из-за негативных эмоций своего хозяина.

Уверена, сейчас все обитатели леса бегут в совершенно противоположную сторону от нас.

«Была бы такая возможность, с ними бы побежала. На равных. Куда угодно, лишь бы подальше».

Псих разводит стоянку быстро и привычно. А затем садится у костра и, достав блокнот и белое перо, начинает что-то рисовать. Аккуратно и вдумчиво. Блики от костра подсвечивают не по-человечески красивое лицо. И глаза.

— От тебя кровью и крысами разит, — раздражённо говорит он, не поднимая взгляд и не отрываясь от своего дела. — Премерзкое сочетание.

Я молчу. Не потому, что такая вся гордая. А потому, что от холода губы не шевелятся. Удивительно, как я ещё от переохлаждения не померла. Тело не чувствую. Вот вообще. И боль в ноге.

— Ты можешь отмереть, блаженная, я не собираюсь тебя убивать. Хоть соблазн ещё и велик, — заверяет он. А я ещё раз убеждаюсь, что псих и правда желал меня прикончить на месте.

«Он никогда не врёт».

— Ты ведёшь себя глупо. От переохлаждения не помрёшь, но дискомфорт ощутишь лютый. Потому возьми уже плащ, подвинься ближе к костру и обработай ногу! Кровью так разит, что мне самому плохо становится!

Пытаюсь сделать так, как он сказал, но… даже пальцем шевельнуть не могу! Словно льдом скована.

— Эй, — отреагировал на едва слышный скулеж с моей стороны псих. — Вот же… демон!

Прилично так выругавшись, псих быстро отложил блокнот и направился ко мне.

Присаживается рядом, щелчком призывая маленькие темно-фиолетовые светящиеся сферы.

Они создают свет. Приглушённый, но все же. А лицо психа все мрачнеет и мрачнеет, пока он оглядывает меня.

— В очередной раз убеждаюсь, что у рода людского и намека на мозги нет. — Положив ладонь на мою грудь, псих растянул губы в усмешке. — Молодец, блаженная. Полное истощение себе заработала. Удивлен, что ещё в сознании остаешься. Хреново, да? Да! Будет тебе уроком.

Какое истощение и может ли псих его убрать?! Спросить бы, да как?!

— Помочь могу, но не буду, слишком много чести, — словно мысли читая, отвечает он. — Но плащом, который ты так любезно выкинула, укрою, хоть и этого делать не стоит.

Стоит ли говорить, что он так и сделал? Развеял сферы, укрыл плащом и ушел обратно к костру рисовать?

«Бесчувственный ублюдок».

К утру, проводя языком по искусанным в кровь губам, подмечаю, что ко мне вновь возвращается способность двигаться. Это не может не радовать, несмотря на едкую острую боль во всем теле, в каждой мышце.

«Но боль, она мне привычна!»