Хозяйка каменоломни в Драконьем доле

Глава 15. Развод

Анна и не заметила, как наступил последний день осени.

Он пришел вместе с густыми облаками, тяжелыми и бесцветными, полными зимних снегов. С седыми волнами, укрывшими упрямую реку. С колючим ветром, пробирающим до костей. Пришел, чтобы поставить точку в одном важном деле, а до этого…

До этого Анна окунулась в пучину ежедневных трудов и забот: расчистка дороги для коней, вывоз камня и первый его пробный спуск с помощью прабабушкиного сложного шлюза.

Все получилось. Древний механизм был собран на совесть. Поток управлялся просто ювелирно. Движение рычага, и вода текла мягкой струей. Еще движение — напирала и двигала камни.

— Потрясающе! — Орра, обычно серьезная, не могла наиграться со шлюзом. — Мне нужно было раньше исследовать лес, — сокрушалась она. — Столько сил бы сэкономили…

Потом они всей деревней вручную грузили корабль.

И Райве пришел помогать, жутко смутив своим присутствием деревенских. Никогда прежде они не видели, чтобы эльфийские лорды таскали на себе булыжники, как вьючные волы…

— До чего же странный эльф, — тихонько бормотала себе под нос орчиха. — Но я не говорю, что это плохо…

Она переглядывалась с Анной, когда та, надев грубые краги, грузила бут в седельные сумки Аши и Бонту. Гиены тащили поклажу на борт по широкому трапу.

Мариса тоже вызвалась помогать.

— Госпожа, что люди-то подумают? — шептала она Анне на ухо, косясь на деревенских.

— Что время поджимает, и рабочих рук у нас в обрез, — отзывалась та.

— Сильнее лорда Эвершейда в роли портового грузчика их уже вряд ли кто-то впечатлит, — фыркнула орчиха и вскинула на плечо большой камень. — Вот так!

Анна окликнула ее:

— Орра…

— Что, госпожа?

— Как только я получу от принцессы оплату, я дам тебе денег на залог.

Орчиха смущенно потупила взор:

— Да ладно… Не к спеху. И понасущнее нужды есть.

— Нам хватит на все, — убедила ее Анна. — В Драконьем доле все должны быть свободными.

— Надеюсь, вы тоже скоро освободитесь, госпожа, — тихо ответила ей Орра.

Анна согласилась:

— Да. Осталось дождаться первого дня зимы…

А потом, перед сном, она пыталась писать книгу, но пальцы, измученные тяжелыми камнями, едва держали перо. И живая нога дрожала от усталости, а протезу было все равно.

Ночью Анна не могла уснуть. Онемевшие пальцы щипало, как после мороза. Нет, будто через них ток пропускали.

И тьма.

Она не клубилась под потолком. Наоборот, окутывала тело коконом. И легче становилось. Мышцы расслаблялись, наполнялись силой.

«Может, это все-таки магия ливэ? Просто какая-то странная, попаданческая?» — думала Анна, вытащив из-под одеяла руку.

На кончиках пальцев прыгали бледные молнии.

И в груди жгло.

Анна поняла, что не уснет, и решила потратить время на размышления. Новая поездка в столицу омрачалась перспективой очередного покушения. Муж не оставит ее в покое.

А почему?

Она решила зайти с другой стороны. Построить привычный ход размышлений немного иначе. «Что у меня есть ценного? Приданое опустим. Оно, по сути, уже и не мое. Но… У меня? У Анны Кларк что есть?»

И ответ загорелся в сознании алой табличкой.

Драконий дол!

Сейчас у Анны есть лишь Драконий дол — больше ничего.

А тут…

Тут каменоломня. И прабабушкины технологии. И драгоценные окаменелости. И река…

Вивьен Кларк не нашла тут драконов, но построила нечто не менее ценное. Систему. Что там еще хранится за обвалами? Вагонетки? Месторождения? Удобные выходы с железнодорожными путями, что тянутся через лес в города?

Эта Анна тут все руками… Всем миром. С Оррой. С соседом-эльфом. На наемном корабле. На спинах неказистых лошадок и пещерных гиен…

Другое дело — герцог! С его-то возможностями и деньгами Драконий дол можно возродить. И технологии опять же…

Мысль показалась столь жуткой, что Анна вздрогнула и зажала ладонями рот.

Только не это!

В первый день зимы у нее попытаются отобрать Драконий дол.

И жизнь, так как одно без другого невозможно…

Оставшуюся часть ночи Анна провела в библиотеке. Перерыла там все, пока не отыскала справочник по праву. Он нашелся в прабабушкином тайном кабинете. Невзрачный такой, в углу.

Анна старалась вести себя тихо, но Орра обнаружила ее, не спящую. Мариса тоже пришла. И даже гиены, дремавшие до этого в холле, явились, сонно позевывая. Ночные животные…

— Что случилось, госпожа? Вы будто призрака встретили? — разволновалась камеристка.

Анна поделилась неприятной догадкой. В конце добавила:

— …вот так. И я нашла причину, по которой ему может понадобиться моя жизнь. Если я умру до развода, у моей родни появится выбор. Они будут иметь право забрать приданое и дать нечто меньшее в качестве той самой компенсации за увечье жены, которую никто все равно не отменит. И родители, конечно же, заберут приданое, ведь Маргарет так любит Ромашковую усадьбу. А Драконий дол ненавидит…

— Я не понимаю, госпожа… — растерялась Мариса и испуганно посмотрела на Орру.

— Я тоже, — призналась та.

— Герцогу нужен Драконий дол, — объявила Анна страшным голосом. — В случае моей смерти он получит Драконий дол. И пока что это единственная причина убивать меня, которую я могу придумать. Похоже, он что-то знает о местных месторождениях и прабабушкиных технологиях. А еще у него куча денег. Он сможет все тут наладить и восстановить. Без меня.

— Ужас какой, госпожа, — схватилась за сердце Мариса. Быстро взяла себя в руки. На Орру с надеждой посмотрела. — Мы не дадим ему причинить вам зло.

— Пусть только сунется сюда, — поддержала камеристку орчиха. — Пожалеет. — Добавила: — Я ночами дежурить буду, мышь не проскользнет.

И от всех этих слов стало Анне одновременно и тепло на душе, и грустно…

Грустно, оттого что из-за всей этой ситуации все неспокойны тут. И все под угрозой. Рискуют! Дождаться бы первого дня зимы, королевского суда… Чтобы все завершилось — поставить жирную точку.

И объявить во всеуслышание про желание герцога заполучить Драконий дол. Чтобы все знали. И если случись что…

О скверном думать не хотелось.

Хотелось дышать!

И жить…

Работать опять же. И восстанавливать все, восстанавливать. Старый дом. Старый сад. Старую каменоломню. Старые пути.

И собственную спокойную и счастливую жизнь.

Новую.

За неделю до первого дня зимы Анна получила от принцессы очередное письмо. В нем была благодарность за доставку камня. А еще говорилось об оплате. Розмари знала, что Анна поедет в столицу разводиться, и предложила передать деньги там. Кроме того, она пообещала сопроводить Анну в королевский суд и поддержать во время расторжения брака с герцогом.

От мыслей о том, что столь влиятельная особа окажет поддержку, в душе крепла уверенность в успехе.

А буквально за пять дней до развода произошло еще кое-что.

Орра пришла к Анне на заре, после ночного обхода, и позвала за собой.

— Я вам сейчас покажу кое-что, госпожа… Вы только не пугайтесь. И не волнуйтесь…

— Теперь мне сложно не волноваться, — напряглась Анна. — Не томи. Лучше скажи сразу, что случилось?

— Уж извините, госпожа, — оправдалась Орра. Она понизила голос. — Я мягко стелить не умею. И говорить сразу в лоб такое…

Из кухни раздалось квохтанье гиен и утреннее мурлыканье Марисы. Ни свет ни заря камеристка уже готовила завтрак… Значит, с ней все в порядке. И с гиенами тоже.

— Кто-то из деревенских пострадал? — не удержалась от вопроса Анна.

— Все целы. Тут другое… — Орчиха покосилась на Аннину искусственную ногу. — Я нашла того пса, что напал на вас и украл Юторру.

— Он здесь? В Драконьем доле? — Анна ощутила, как холод чужого ужаса, буквально въевшегося, вросшего в тело, пронизал каждый мускул. — Он близко?

— В лесу… Лежал. — Орра наконец-то дошла до сути. — Он мертв, госпожа. Прилично уже как.

— Так вот почему он бросил Юторру… — На душе немного полегчало. Жуткий монстр, изуродовавший тело, теперь не опасен. — И где именно он лежит?

— Теперь в вашем саду… — призналась орчиха. — Я обнаружила его на берегу Спутни, когда исследовала границу владений князя Селебрина. Принесла, в общем… Думаю, вдруг вы захотите посмотреть?

— Ты все правильно сделала, — содрогнувшись, похвалила ее Анна. — Я не то чтобы хочу смотреть… Знать разве что. Послушай, Орра. А от чего наемник погиб? Что случилось с ним?

— Не знаю. Будь на нем раны и следы борьбы, я бы решила, что до него добрался кто-то из родни Юторры. Или охотники из гостей Элериса. Маловероятно, конечно, что они справились бы с опытным полосатым псом, но все же…

Анна задумалась.

— Будь на нем раны, я бы решила, что с ним разобрался сам герцог. А то мало ли? Вдруг наемник шантажировал заказчика оглаской? Могло же быть такое?

— Могло. И было бы очень похоже на правду. Вот только убийца для сильного взрослого ину-торра должен найтись умелый. Небывалый, я бы сказала… — Орра сурово взглянула на собеседницу. — Такому убийце, проберись он сюда, ничего не стоило бы и до вас добраться. Я бы могла не справиться… Не защитить. Признаю.

Она выглядела виноватой, и Анна бросилась утешать отважную орчиху.

— Ты бы справилась. Но на нас никто так и не напал. Никакой убийца сюда не приходил. Значит ли это, что пес умер своей смертью?

— Так все и выглядит, — подтвердила Орра и снова усомнилась: — Но причина какая-то найтись должна?

Анна принялась гадать:

— Болезнь?

— Вряд ли. Ину-торра невероятно выносливые и живучие.

— Несчастный случай?

— Какой?

— Ну… Какой-то… Едой подавился?

— Может, и так. — Орра пожала плечами. — Но все равно как-то подозрительно.

— Подозрительно, да, — согласилась Анна.

Она все-таки взглянула на труп.

Крашеный ину-торра лежал, припорошенный кружевом снега, под разросшимся кустом душистой малины. Три крупных листа ее, иссушенных непогодой, последних в этом году, упали на черную шерсть.

Жуткое существо…

Челюсти как капкан… От одного взгляда нога заныла. Искусственная…

— Магией можно убить на расстоянии? — поинтересовалась Анна у орчихи.

— На таком — нет, — строго ответила та. — Если б можно было, ни битв бы не было, ни войн. Все бы прямо из дома врагов убивали, не отходя от обеденного стола. Точно нет. Да и для вас, уж простите, этот пес не понадобился бы при раскладе таком…

— Понимаю. Просто удостоверилась. Я вот думаю, раз этот ину-торра наемником был и всякие сомнительные дела за деньги прокручивал, мало ли кому он там еще дорогу перешел? Может, его смерть и не связана с лично моей историей. Его мог убить другой клиент, — предположила Анна.

— Скорее всего, так и было, — согласилась с ней Орра. — И, на нашу удачу, кто-то могучий и могущественный избавил вас от страшной опасности под боком.

Анна подумала, что, пожалуй, в чем-то орчиха права. Страшный призрак из прошлой жизни повержен, но…

Прежняя Анна отомщена?

Вовсе нет.

Полосатый пес — лишь оружие. И нужно разобраться с тем, кто его использовал. Раз и навсегда!

В первый день зимы…

За пару суток до него, когда Анне седлали лошадь, к Драконьему долу подошел конный отряд из четырех вооруженных воинов с королевскими гербами на амуниции. Их предводитель спешился и, получив от хозяйки поместья одобрительный жест, перешел мост.

Анна удивилась.

Сперва тому, что принцесса Розмари прислала ей охрану. Всадники должны были сопроводить герцогиню до столицы.

А еще тому, что в особом личном отряде принцессы служили две женщины. Одна из них, собственно, и являлась предводительницей. Она протянула Анне письмо, в котором сообщалось, что Розмари волнуется, поэтому выделяет в сопровождение свой отряд…

Перед тем, как отправиться в путь, Анна переговорила с Оррой. В доме. Орчиха, наблюдавшая за визитерами из укрытия, сказала, что охране можно доверять.

— Эту женщину я помню, — поделилась она воспоминаниями. — Она из королевских войск особого назначения. Мы с ней пересекались тогда… В Балларе. Ее зовут Гвеневра. И она всегда была верна своему королю…

Фраза прозвучала грустно, а Анна без лишних слов догадалась, что когда-то Орра и эта самая Гвеневра стояли по разные стороны поля брани, как враги.

У Орры тоже была другая жизнь.

Прошлая…

Так, в сопровождении королевской охраны и верной Марисы, Анна выехала из Драконьего дола и отправилась навстречу долгожданной свободе.

Ехали верхом. Поклажа — документы, смена белья и одежды — уместилась в седельных сумках. На этот раз путь занял меньше времени. В столицу приехали к полуночи.

Молчаливая хмурая Гвеневра проводила Анну до Маргарет и откланялась, пообещав снова приехать в день суда. Посоветовала без нужды сестрицын дом пока не покидать.

Младшая была вся как на иголках. Она волновалась больше Анны, поэтому говорила о разводе без перерыва.

Велев срочно подать чай с молоком, креветки, фрукты и вино, Маргарет принялась возмущаться на всю столовую:

— Он что-нибудь выкинет на суде! Как пить дать, выкинет! Этот твой… Ой, кошмар! — Она картинно схватилась за сердце. — Ани, ну почему ты такая спокойная? Почему ты не переживаешь?

— Я переживаю.

— Не издевайся. Ты совсем не переживаешь, а зря. Ты не представляешь, какие ужасы случаются во время разводов.

— И какие же?

— Один ревнивец плюнул в жену прямо в зале суда. Представляешь?

— Ну мой-то не ревнивец. У него на личном фронте все обустроено.

— А одна женщина прямо в зале суда с ума сошла, сорвала с себя парик и стала размахивать им над головой. И все над ней смеялись! Такой позор… А как-то один вспыльчивый граф облил чернилами судью, после чего ему присудили такой штраф…

— Это все ерунда, — отмахнулась Анна. — Главное, что все остались живы. Остальное — мелочи. Я готова оказаться оплеванной, обсмеянной, оштрафованной, лишь бы все это поскорее кончилось.

Маргарет расшумелась так, что вскоре, разбуженный звонким голосом супруги, к сестрам присоединился Кайл.

— Мардж, дорогая, ну что ты так шумишь? — пожаловался он. — Глубокая ночь на дворе.

— Но, Кайл! Как можно спать в такой момент? — рассердилась на мужа младшая. — У моей сестры судьба решается…

— Вот и дай ей уже выспаться, родная.

Кайл наклонился и поцеловал жену в щеку. В бархатном халате, надетом поверх ночного гарнитура, в восточных шлепанцах и колпаке, он выглядел крайне комично.

Маргарет снисходительно улыбнулась.

— Ты прав, пожалуй. — Она зевнула. Поглядела на массивные напольные часы. — Третий час ночи… Люси-и-иль! — позвала кого-то из бесчисленных горничных. — Комнаты для госпожи Анны готовы?

— Готовы, — эхом ответили из коридора. — И ванная набрана.

— Иди, Ани, ополоснись с дороги, чтобы лошадью не воняло, — велела младшая. — И поспи завтра до обеда. У тебя в запасе целый день. Прошу, трать его на удовольствия, а не на волнения.

— Спасибо. — Анна встала из-за стола, направилась к выходу, но на полпути остановилась и развернулась. — Маргарет, Кайл, мне нужно вам кое-что важное сообщить.

— Ох, Ани, — нахмурилась Маргарет. — Почему у тебя такое страшное лицо? Ты как будто что-то ужасное хочешь мне сказать?

Пришлось подтвердить:

— Нечто… нехорошее. Да... Но это правда важно. Поэтому слушайте. — Анна собралась с духом и выложила все как есть: — Я думаю, что Генрих хочет убить меня, чтобы заполучить Драконий дол. — Она объяснила на пальцах нехитрую схему с заменой компенсации. — Вот так.

Младшая скривила губы:

— Драконий дол? Да кому он нужен? Это же развалины и глушь!

— Это не так. — Анна понизила голос до шепота, будто кто-то мог их подслушать. Рассказала про прабабушкин шлюз и старую железную дорогу. И самым сокровенным поделилась. Тем, в чем себе пока не решилась признаться. Но это уже было в мыслях. Тлело, как огонь жаркого горна в ожидании ветра из мехов… — Я нашла прабабушкины книги с ее личными записями. Я думаю, что она искала в подземелье кое-что.

— Золото? Бриллианты? — с недоверчивым любопытством принялась уточнять Маргарет.

— Дракона, — выпала Анна и сама испугалась. — Останки древнего дракона.

Младшая скорчила разочарованную мину.

— Ну приехали… — Она насмешливо взглянула на супруга. — Хотя это выгодная сплетня. За останки дракона фанатики идей драконьей крови, магии и наследия любые сокровища отдадут. Мой муж вот однажды купил за немалые деньги старые кости коровы. Ему сказали, что они драконьи, а он и поверил. Правда, милый?

— Не нужно об этом вспоминать, — зарделся Кайл. — Все совершают ошибки.

— Вот и я о том же, — ехидно улыбнулась Маргарет. Посмотрела на старшую сестру с сочувствием. — Ани, послушай, мода на всю эту драконью чушь давно прошла. Я не думаю, что Генриху действительно нужно твое захолустье.

Анна поняла, что тут любые аргументы бесполезны.

— Тогда какая еще может быть причина убивать меня? У тебя есть варианты?

— Может, месть? — осторожно предположила Маргарет и тут же на мужа покосилась.

— Месть? — Анна вскинула брови. — За что?

— Помнишь тот бал у Миранды Эйс? Не помнишь. Неважно… Ты там танцевала с одним молодым вельможей, Паулем Лихом. — Маргарет снова взглянула на своего супруга, будто ожидая от него подтверждения чего-то. Продолжила: — Так вот. Кайл недавно отвозил Ните Лих, сестре того юноши, набор помад и теней, который та заказала. И Нита проболталась кое о чем ... Ее непутевый братец пустил слух, что у него с тобой был роман. И этот слух, похоже, дошел до Генриха твоего…

— Час от часу не легче, — расстроилась Анна. Ей не верилось, что причина в ревности, но какое же хорошее оправдание будет, раскрой кто вдруг мужнин истинный замысел. Убил из ревности неверную жену, а не из корысти. Тут еще и сочувствующие найдутся… Она строго посмотрела на сестру. Потребовала: — Пообещай мне, что если вдруг со мной случится что-то… плохое… необратимое… Если умру вдруг, пообещай, что не отдашь Генриху Драконий дол. Даже если за него предложат твою любимую «Ромашку»…

— Но, Ани… — попыталась возмутиться младшая.

— Пообещай! — стояла на своем Анна. — Пойми, Драконий дол ценнее «Ромашки». Иначе не случилось бы этого всего…

— Ла-а-адно, — нехотя согласилась Маргарет. — Поверю тебе на слово, хоть звучит это и бредово. Только не рассчитывай, что я там буду жить. Кайла вон туда отправлю. Он любит всю эту драконью ерунду… — Она спохватилась. — Ты что! Не смей даже думать о смерти, Ани! Все будет хорошо!

— Я надеюсь.

Анна обняла сестру, ощутив во всем теле небывалую усталость. И облегчение. И грусть…

— Иди уже, спи, — с наигранным недовольством буркнула при этом Маргарет.

И в глазах ее блеснули слезы.

***

Ранним утром перового дня зимы Маргарет подняла всех своих горничных. Они метались по дому стремительными тенями. Вынимали из чехлов платья госпожи, утюжили, отпаривали, выкладывали рядком на диванах в гостиной.

Анна, которая ночью толком не спала, должна была надеть одно из предложенных десяти.

— Вот это, клетчатое, — выбрала она.

— Простоватое, — стала спорить Маргарет. Указала на шикарное, черно-лиловое с золотом. — Лучше это.

— Слишком вычурно как-то…

Анна смирилась. Ей было не до платьев. До самого утра она лежала, не смыкая глаз, и все ждала, ждала…

Плохого.

Но до зари плохого не случилось. И охранники Розмари приехали, как обещали.

Они уже ждали у королевского парка.

Все равно Анна чувствовала неприятное беспокойство. Что случится на суде? Что скажет Генрих? Что она сама произнесет? Наверное, стоило речь подготовить…

Теперь поздно.

Суд был назначен на десять утра, поэтому выехали заранее. Маргарет и Кайл отправились с Анной, чтобы поддерживать ее, не оставлять одну. Мариса, само собой, тоже была рядом.

Когда здание королевского суда, высокое, узкое, плотно обтянутое сизой еловой дымкой, показалось впереди, сердце забилось. Так, верно, чувствует себя птица, наблюдающая за руками, что вот-вот отопрут дверцу клетки.

Внутри здания было холодно.

Анна скинула плащ и осталась в платье и кейпе из тонкой овечьей шерсти. Стянула с подрагивающих рук длинные перчатки, щедро выданные сестрицей.

Пальцы дрожали.

Скоро.

Совсем скоро…

Короткий коридор вел к главному залу. Темные стены, зашитые в строгое дерево, отражали свет бледных ламп.

Огромные часы показали без пятнадцати десять, а Анна подумала, что вот-вот придет ее муж и… Не очень-то ей хочется находиться с ним рядом в этом неприветливом коридоре. Она поделилась тревогой с Маргарет, и та успокоила. Сказала, что при разводе супруги заходят в зал через разные входы.

Выходит, встретиться им суждено лишь за каштановой дверью, скрывающей недалекое будущее.

Спустя стремительно пронесшуюся четверть часа Анна вошла в зал.

Одна.

Таковы были правила: разводящиеся супруги приходят без сопровождающих. И каждый сам за себя…

Морально Анна приготовилась к самому плохому. К тому, что ее будут стыдить, упрекать, обвинять и даже, возможно, уговаривать не разводиться. Хотя это вряд ли…

В зале мужу и жене предложили сесть на скамьи, разделенные широким проходом. Подальше друг от дружки. С высоты стола напротив, поднятого над полом более чем на полметра, восседали четверо судей: двое мужчин и две женщины. Они не носили париков и белых воротников, лишь черные мантии, утекающие за горизонт лакированной столешницы.

Судьи говорили по очереди, монотонно и долго. Анна поняла, что четверо их потому, что решение они принимают коллегиально, голосуя. Два писаря таились в темных углах зала и беззвучно взмахивали перьями, обращая безликие голоса судей в текст протокола.

Анна вся обратилась в слух. Нельзя было ничего пропустить. Упустить…

Но пока что и не прозвучало ничего опасного или сомнительного.

После дали слово герцогу. Он сказал, что разводится по доброй воле, после чего как-то вяло намекнул на компенсацию за увечье жены. Не потребовал даже, а так, робко попросил, хоть робость с его образом и вязалась самым последним образом.

Судьи не ответили ничего конкретного и передали слово Анне. Она заявила, что травма получена не по ее вине. Это было нападение…

— Нападение наемного ину-торра. Мы в курсе этой проблемы, — объявила вдруг одна из судей, мрачного вида седая женщина с носом-крючком. — От ее высочества принцессы Розмари поступили результаты расследования, посвященного атакам псов-наемников на знатных людей во время охот, пикников и прогулок по лесам. Ваша жена — жертва несчастного случая. Тут нет никаких сомнений. Компенсация вам не полагается.

После сказанного Генрих сник и послушно отказался от претензий на приданое. Анна ждала, что он как-то заикнется о Драконьем доле, но муж и слова о нем не сказал.

Их развели. Официально.

Выходя из зала к сестре, ее супругу и верной камеристке, Анна поверить не могла, что все прошло так просто, гладко, безобидно и…

…закончилось?

Да еще и… Приданое. Оно осталось за Анной. И даже вожделенная «Ромашка» Маргарет. Младшая умрет от счастья, когда узнает.

Но и это было не все.

После суда разошедшихся навеки супругов ожидал странный ритуал примирения. Чаепитие в закрытой комнате, куда они, как дуэлянты, могли привести с собой по одному близкому человеку. В том крылся резон: если распаленные судом супруги вдруг поссорятся или даже подерутся, «секунданты» разнимут их…

Все равно. Странное мероприятие.

Странное…

Анне совершенно не хотелось на него идти, хоть и не одной. Она благоразумно взяла с собой Марису, а не Маргарет. Младшая, приняв собственную вспыльчивость, отказалась сама.

— Я прибью его, Ани… — поморщилась она сердито. — Если что не так, кричи. Мы с Кайлом и охранниками будем рядом…

— Я не думаю, что придется, — успокоила ее Анна. — Надеюсь, мы и говорить-то ни о чем не будем. Так посидим. За чаем.

— Интересно, кого твой наконец-то бывший муженек притащит с собой…

Анне тоже было интересно. И увиденное ее удивило. Обескуражило даже.

Генрих явился на примирение с новой пассией. Это выглядело как насмешка. Как жест презрения. И предшественницу он, бесспорно, обидел бы до глубины души.

А Анна решила не поддаваться ни на какие провокации, но их и не последовало.

Камилла Лавли села напротив, сияющая и торжественная. Ее мелкие кудряшки, обрамляющие хорошенькое лицо, подрагивали от волнения.

Пришел слуга, подал чай.

— Мне что-нибудь покрепче. Терпеть не могу… — Генрих грубо оттолкнул от себя тонкий фарфор. — Бренди или ром принеси.

Ему подали что-то в высокой рюмке.

Анна чувствовала себя неуютно из-за того, что Марисе, как прислуге, не позволили сесть рядом. Камеристке пришлось ютиться на банкетке в дальнем углу.

— Я надеюсь, вражды между нами не будет? — произнесла Камилла.

Отпила из чашки, сладко жмурясь.

— Мне вражда ни к чему, — натянув дежурную улыбку, ответила Анна.

Тоже прикоснулась губами к чаю. Сделала пару глотков, смачивая пересохшее горло. Разговор не клеился. Да и с чего бы ему склеиться?

Глупый какой-то обычай, в общем.

Анна метнула сердитый взгляд на Генриха. Тот отвел глаза, буркнул под нос что-то недовольное и осушил свою рюмку махом.

Тогда Анна решила не сдерживаться:

— Значит, вы с… герцогом Лирнийским решили не претендовать на мое приданое? — задала провокационный вопрос Камилле.

На нарумяненном личике той отразилось разочарование.

— Генрих сказал, что не получится, — честно сообщила вдруг любовница, а теперь уже, наверное, невеста герцога. — После тех писем, что прислала в суд ее высочество Розмари, доказать вашу вину в получении травмы не получится, так что…

— Мой вам совет, — перебила ее Анна. — Будьте осторожны на охоте. Не повторяйте моих ошибок…

Чайник подпрыгнул на пробковой подставке и чудом не разбился. Все из-за того, что Генрих хватил кулаком по столу и грозно рыкнул на уже бывшую жену:

— Ты что, угрожаешь нам?

— Это ты мне вечно угрожаешь, — собрав все возможное хладнокровие, парировала Анна. — Признай уже, что все кончено.

Краем глаза она заметила, как напряглась Мариса. Кулаки у герцога пудовые. Если решит ударить… Успеет ли охрана?

Но сдаваться и пасовать перед бывшим супругом Анна не собиралась.

— Не ссорьтесь! Не надо! — воскликнула испуганная Камилла. Она вскочила с растерянным видом, расставила в стороны руки, силясь отгородить друг от дружки бывших мужа и жену. — Не нужно вражды… — Она вдруг осеклась на полуслове. Глаза ее остекленели. Губы зашевелились беззвучно, как у рыбы, брошенной на песок. Тело дернулось в судорогах. — Не… Не… — задыхаясь, повторила она.

И упала на пол.

Время будто замерло, застыло, как цемент.

Поток отчаянных мыслей пронесся в Анниной голове, бурля и вскипая вспышками резкой боли. В висках. В затылке. Такое бывало с ней в прежней жизни, когда случалось что-то из ряда вон, и нужно было соображать стремительно.

Камилла упала. Ее отравили? Тогда и Анну тоже…

Тоже.

Но никаких ощущений внутри, кроме панического, дикого ужаса приближающейся смерти.

Очередной.

Опять.

Снова!

Сколько можно?

Но Анна выпила свой чай раньше Камиллы. И, кажется, отхлебнула больше… Взгляд утонул в костяном сиянии бледного фарфора… В конце концов, по-разному травят. Не только подливая в чайник.

Можно и отдельно чашку… обмазать…

Но почему Камилла? Ее за что?

Страх отхлынул, как волна, и на его место вернулись уверенность и ярость.

— Охрана! Помогите, охрана! — Пришлось присесть рядом с упавшей Камиллой. Та еще дышала вроде бы… — Что ты наделал? — закричала Анна на бывшего мужа. — С ума сошел?

— Я? — Генрих вытаращился на экс-супругу и растерянно отступил к двери. — Я наделал? — Его глаза стали как узкие щели. Как бойницы, из которых вот-вот полетят стрелы. — Да это все ты! Ты виновата! Я бы не стал травить любовь всей своей жизни, а ты… Ты ревновала! Увечная, брошенная! И ты…

— Заткнись! — Гнев захватил Аннино сознание. Защекотал пламенем горло. Никакой вежливости с этим… Никаких более церемоний. — Ты пытался убить меня! А теперь ее… Или яд снова мне предназначался? — Голова Камиллы дергалась в Анниных руках. Кажется, новой пассии бывшего мужа осталось недолго, и от этой мысли все внутри холодело. Нет… Анна не хотела чужой смерти. Поэтому решилась на риск. Позвала: — Мариса… — И посмотрела умоляюще. — Мариса, помоги мне… — Пришлось соврать, чтобы не подставить камеристку под удар. — Я попробую исцелить ее своей магией. Помоги мне приподнять ее…

— Магией? — Генрих недоверчиво скривил губы. — Ты раньше не колдовала?

— А теперь колдую! — жестко отрезала Анна. — Во мне обнаружилась магия ливэ, так что имею полное право.

Мариса все поняла, присела рядом, повернувшись к герцогу спиной.

Произнесла тихо:

— Я вам помогу, госпожа. И ей…

И зашептала беззвучно свое заклятие.

Анна указала герцогу на дверь.

— Позови охрану и найди целителя. Быстрее!

Заметив, что тот продолжает коситься с сомнением, усердно заводила руками над грудью Камиллы и забубнила себе под нос первое, что пришло в голову.

Какой-то стих, выученный в средней школе.

Мариса, побледневшая и взволнованная, предупредила вдруг дрогнувшим голосом:

— Госпожа, это то же самое. У вас тогда так же было…

— Так же… — повторила за ней Анна и осеклась на полуслове. Снова страхом накрыло, как водой. Притопило в нем, так что из легких воздух вышел весь. А потом снова злостью… — Генрих!

Потом… Сейчас ей помочь надо. Камилле. И плевать, что она вроде и не подруга. Вроде даже как враждовать они должны.

Плевать!

Никто не должен умирать. Хватит! Хватит…

— Живая она, госпожа.

Голос Марисы прорезал напряженный воздух, и Аннино тело, скованное параличом тревоги, обмякло. Она уперлась ладонями в пол, склонила голову, густо выдохнула.

— Спасибо, Мариса. Ты наше спасение.

— Вы слишком добры, госпожа. — Камеристка устало прикрыла глаза. — И к своим. И к чужим…

***

Суд закончился, а Анна все не могла успокоиться. Сердце стучало, и пугающие мысли не давали покоя.

Стояло перед глазами лицо Генриха.

Этот взгляд. Испуганный, злой, недоверчивый и…

…честный?

Он как будто бы и не врал. Да и… убивать вот так, во время ритуала примирения, разве не полная ли глупость? Зачем так подставляться? И ошибаться…

Когда они разъезжались от здания суда, когда рассаживались по экипажам, Анна видела, как нежно и заботливо герцог несет на руках измученную припадком Камиллу, как расспрашивает о чем-то лекаря.

Если есть в ее убийстве какой-то умысел, то в чем он? И к чему весь это спектакль, если все-таки Генрих виновен?

У Анны виски заболели от напряжения.

Пазл не складывался.

Теория о покушении жестокого мужа на неугодную жену во главе угла рушилась на глазах.

И люди…

Люди мелькали. Их было слишком много: лекари, охранники, сыскари. Принцесса Розмари прислала последних для выяснения сути дела.

И газетчики.

Они не могли пропустить столь впечатляющий скандал. Жена-калека. Амбициозная любовница-простушка. Муж… ну полюбил вот другую — и такое случается. Пожалеть его? Осудить? Страсти кипят. Летят искры! Больше масла в огонь семейной драмы. Развод. Покушение… Идеальная сплетня!

Маргарет не могла поверить в произошедшее. Она все время дергала то Анну, то Кайла, придумывая новые и новые теории. Просила их подтвердить.

— Ну заговор же! Заговор! — трясла она руку сестры, прожигая старшую взглядом. — Загадка века! Может быть, это проклятье рода? — Она нагнетала и сама пугалась собственных фантазий. — Может быть, я буду следующей? — Она понизила голос, прикрыла руками губы. — А что, если это продолжение истории наших родителей? Той самой? Что если нашему роду до сих пор не могут простить?

Жаль, Анна мало об этом знала.

Но все равно, как-то сложно. Как-то слишком далеко от сути.

Нет. Дело все-таки в Драконьем доле.

В нем!