Хороший день для зомби-апокалипсиса

Девятая глава

Во сне я обосрался. Добротно так, детально, со всеми полагающимися ощущениями и запахами, с совершенно потрясающей визуализацией, какой и в жизни-то не часто бывает. Хотя чего это я… в жизни во время похода в сортир или в кустики, стараешься максимально абстрагироваться от происходящего, и уж точно – не запоминать детали своих покакулек!

Проснувшись, не сразу различая сон и явь, с тоской подумал о необходимости тащить бельё к стиральной машинке, соблюдая все правила конспирации и придумывая оправдания на тот неизбежный почти что случай, когда попадусь на глаза парням.

«Наследие, с-сука, проснулось не вовремя! – щеря зубы, объяснял я парням, держа на отлёте пахучий узел комканого постельного белья, – Организм перестраивается ударными темпами, добежать не успел. Ждите… скоро и у вас нечаянные радости будут!»

Оправдания в полусне получались неубедительными, а сам я выходил жалким обосранцем. Парни кивали на серьёзных щах, переглядывались с ухмылками и неслись делиться моей конфузией со всем миром, и возможно даже – посредством Ютуба.

Приподнявшись на кровати в полной уверенности, что увижу загаженное белье…

… я только теперь понял, что это, сцука, был сон! А потом до меня донёсся запах…

Тяжёлый, въедливый, он медленно поднимался снизу и намертво ввинчивался в нутро, ложась на альвеолы лёгких разбитыми чугунными батареями с вытекающей коричневой жижицей.

– … разгружай! – послышалось за окном, и что-то тяжёлое упало на асфальт.

– Та-ак… – полный самых дурных предчувствий, подскакиваю к окну, вглядываюсь пристально, и тут же распахиваю его во всю ширь, преисполненный праведным негодованием.

– Вы что…

– … вашу мать, – продублировал меня полный ярости голос старшего смены, дежурящего при ЗАГСе, – совсем охуели?

– … прозекторскую устроить здесь решили!? – вспоминая гадский сон и понимая его виновников, завожусь вполоборота. У меня, может, моральная травма теперь! – Я вас, блядей…

Запрыгнув в трусы, подхватываю ружьё с патронташем и ссыпаюсь вниз по лестнице, сигая через ступеньки как был, босиком.

– А чо такого? – пуча глаза, отгавкивался внизу Валера – то ли не понимая, то ли, что вернее, включив дурака и пытаясь съехать с темы, – Мертвяков всё равно гоблам на декокты, а так время…

– Ты, блять, для экономии времени картоху сырую жрать не пробовал? – голос старшего смены дрожит от сдерживаемого бешенство, – С грядки? Чтоб как свинья, хлебальником её из грязи выкапывать?!

– Не, ну ты фильтруй базар! – неубедительно возмутился Валера, оборачиваясь к напарнику, такому же заспиртованному пролетарию неопределённого возраста, – Так, Сань?!

Долговязый дрищеватый Саня пытается не дышать, с большим талантом притворяясь ветошью. Поймав мой взгляд, он отыграл ветошь ещё убедительней, на «Оскар». Редкозубая нижняя челюсть Сани выбила стакатто, а желтушные белки глаз с обильными красными прожилками предобморочно закатились к густым лохматым бровям.

«Тьфу ты… чмошник!» – сплюнув сперва мысленно, а потом на асфальт, оставил пролетариат в покое.

– Не в курсах был, братан! – спешно выскочив из машины и нервно вытирая плечом потное лицо, развёл худыми руками немолодой лысоватый водитель грузовой «Газели», – Подогнал куда надо и посрать отошёл – на клапана надавило так, что в голове никаких мыслей не осталось!

– Бля буду… – выдохнул он, блеснув золотыми зубами и обведя руками настрелянную за ночь по району кучку мертвяков, – сроду бы такую хуйню не придумал!

Нехотя киваю… водятел не то чтобы светочь интеллекта, но дурной инициативности за ним сроду не наблюдалось. Обычный водитель-ИПшник, лет этак двадцать назад правдами и неправдами наскрёбший на «Газель» и с тех самых пор честно кормящийся с баранки.

– … мясные ряды, блять, устроил! – не унимается Палыч с подгавкивающими подчинёнными, – Убрал нахуй!

– … сука, блять… – он харкнул на асфальт, провожая взглядом удаляющуюся «Газель», – зла не хватает!

Вонь от мясных рядов с дичиной из зомбятины ослабла, но всё ещё явственно витает у ЗАГСа, и насколько я понимаю…

– Слав! – задираю голову к высунувшемуся из окна сонному и злому рептилоиду, – Завтрак и тренировка сегодня в Локации! Давай, буди парней, пусть собираются!

– Эх, бля… – завистливо вздохнул один из охранников, потный уже с утра, – нам бы так! Скоро это… давление магическое сравняется, не в курсах?

– Н-ну… – охранник понятливо поделился сигаретой и дал огоньку, – думаю, разница всё-таки останется, будет примерно как высокогорье и низменность – только по наличию магии, а не кислорода.

– Это-то понятно, – кивнул Палыч, с тоской иудейской глядя на въевшееся в асфальт вонючее трупное пятно, отмывать которое (к гадалке не ходи!), придётся ему с подчинёнными, – а экскурсии? Чтоб не только сталкерам, а вообще?

– Если Шелдону верить, плюс-минус две недели.

– А вообще? – один из охранников неопределённо помахал рукой с сигаретой, – В курса́х, что одним нормально, а другим аж пробки в башке вышибает?

– Ну… так-то да, – пожимаю плечами, – но учтите, это пока версия!

– Давай! – закивал Палыч, сверкая потной лысиной, – Хоть какая версия, а то заебался думки думать! В башке засело – что там, да как… Тут же, блять, не просто любопытство, а сама жизнь может зависеть!

– Магия… да не, пацаны, без подъёбок! – а то очень уж глаза у охраны выразительные… – Анвар со Славкой – магические существа, Илья – жрец и баффер.

– А ты… – Палыч заинтересованно подался вперёд.

– Малефик, – отвечаю несколько удивлённо, – Дядя Саша вам не говорил? А-а… воспитание через жопу, ясно…

– Это вообще что? – осторожно спросил охранник, – А то помню, что читал что-то, а что… хоть убей!

– Лично у меня – проклятья, – развожу руками, и Палыч, помедлив секунду, начинает ржать.

– То есть… все твои пожелания этому дебилу… – здесь уже въехали в тему и подчинённые, загоготав совершенно неприлично.

– Не буквально, – улыбаюсь пакостно, – но денёк у него будет весёлый!

– Ой, бля… – отсмеявшись, старший смены вытер слёзы, – Слушай, я чёт не понял… ты кендер, так? Ваши вроде как вообще колдовать не могут?

– Полукровка. На четверть хоббит, почти на четверть человек и самую малость тёмный эльф. А как там что перепуталось, сам пока толком не разобрался.

– Круто, – кивнул Палыч, но видно, что он уже немножечко не здесь, а в мыслях, – а эти проклятия, ты ими вообще как… в хозяйстве могёшь?

– А-а, понял… не знаю пока, – пожимаю плечами, – если только всяких там Валер воспитывать! Я ещё и техномаг до кучи, но тоже не так чтобы сильно крутой. Мелочёвка. Технику лучше чувствую – пока только так. Ну и а дальше, если Ютубу верить, на моём уровне это примерно… не знаю даже. Чайник чуть быстрее закипит, розетки искрить перестают, ну и такое всё.

– Хуя себе мелочи… Наследие? – завистливо протянул молодой охранник, переглядываясь с напарником.

– Не факт, – в очередной раз пожимаю плечами, – Могли какие-то бонусы от Системы прилететь. Я в первый день дело́в натворил, что тот викинг под мухоморами, да и потом на жопе ни разу не сидел. Не чтобы не хотелось… получилось так, экстремально.

– Наверное, – согласился Палыч с тем особым ветеранским видом, что и ежу стало понятно: старшо́й и сам нехило так отметился в День Х, и теперь размышляет: что же прилетит от Системы лично ему? – А что там с Наследием? Сны, они как? Считаются?

– Сны, обострённое обоняние или осязание, – перечисляю симптомы, – немного изменившаяся внешность, вкусы к какой-то еде и напиткам.

– Сны, значит… – медленно сказал старшо́й, гладя себя по лысине, – учтём, спасибо!

– А что, Шелдон с научниками ничего не говорят? – резонно интересуюсь у мужиков, стоя босыми ногами на тёплом асфальте.

– Хуй там! – криво усмехнулся молодой.

– Это всего лишь версии, спекулировать которыми я считаю неэтичным! – очень похоже передразнил он гика.

– Ладно, парни…

– Погодь! – остановил меня старшо́й, – Если не секрет, что обломилось-то? Помимо магии?

– Всякого… – отвечаю обтекаемо, но так, чтобы искренность из всех пор сочилась, – хоббит и эльф – меткость повысилась, кендер – ловкость и…

– … клептомания, ёб её! – вздыхаю совершенно искренне.

– Ебать ты влетел! – посочувствовал молодой, чувствуя себя не таким уж неудачником. По нынешним временам судопроизводство ускоренное и ни хера не гуманное, так что особенность и правда так себе, – И чо, жёстко плющит?

– Ну… – корчу гримаску, и охранник успокаивается. Я прямо-таки читаю его мысли…

Ну да, магии у него нет… пока! Но зато он правильный пацан, а не хуй пойми кто! Клептомания, ёпта!

– Не погода, а непойми что, – бурчит Илья, подтягивая лямки рюкзака, – шести утра нет, а уже, блять, плаваю в собственном поту!

– По всему шарику так, – флегматично отозвался Славка, не отвлекаясь от планшета, – везде сплошной экватор и жара, включая Арктику с Антарктикой. Непонятно только почему паводков нет.

– Непонятно… – передразнил его жрец, – то есть пространство-время, навернувшиеся после начала Апокалипсиса, тебе понятны, а отсутствие паводков – нет?

– Эффект слипания часовых поясов в один, в своей голове я уже уложил, – флегматично отозвался рептилоид, не отрываясь от планшета, на котором вёл активную переписку, – а паводки пока не уложились. Понимаю, что это явления одного порядка, но всё ж таки они должны опираться на какие-то физические константы.

– Ну еба-ать… – Илья закатил глаза, не прекращая воевать с рюкзаком, – То есть то, что во всё мире озомбачка с покусанием началась перед самым началом рабочего дня, причём везде одновременно, тебе понятно…

– Угу… – флегматично отозвался Славка.

– Что там такого интересного? – Илья наконец заборол рюкзак и притушил керогаз своей воинственности.

– Поебушки, – кратко отозвался змей, листая указательным пальцем экран.

– Да? – кавказец сделал стойку, вздыбившись всем телом и заблестев глазами.

– На всех, – кивнул Слава, поняв невысказанный вопрос, и наконец поднял глаза, – Командир, ты как?

– Я… – прислушиваюсь к зову организма, – сугубо положительно! Хотя нет, смотря что за девахи! С малолетками и детными мамашами связываться не хочу. Ну и не так, чтоб пробы негде было ставить.

– Ну… – рептилоид замер на пару секунд, – с этим сложней, но найдём. А малолетки, это для тебя как?

Вопрос не праздный, поскольку после Апокалипсиса идеи «плодиться и размножаться» нашли своих сторонников, и в обществе вонючей бражкой запузырились идеи потенциальных патриархов о воспитании жены «под себя» чуть ли не с пелёнок.

Общество на такое пока что реагирует резко, но вниз сполз не только «возраст согласия», но и возраст официального совершеннолетия. Если уж под ружьё ставят с четырнадцати, притом в некоторых общинах всерьёз, а не как эрзац-ополчение на случай вовсе уж крайнего пиздеца, то и возраст согласия, стало быть, сполз до четырнадцати фактически на автомате.

Общины сошлись в итоге на том, что если человеку доверяют оружие и ставят на боевое дежурство, то он считается взрослым со всеми вытекающими. Притом не только по сексу и прочим «взрослым» возможностям (отчего возрадовались было излишне буйные малолетки), но и по наказаниям, вплоть до штрафных отрядов и виселицы.

Ну и наоборот… хватает великовозрастных опездолов, считающихся несовершеннолетними. Последнее – совсем уж недавнее нововведение, но воспринятое в обществе, как что-то давным-давно ожидаемое.

– Шестнадцать[19]… – задумываюсь я, мысленно прикидывая брачный возраст местных девах и их сексуальную ликвидность, – хотя нет, таких себе оставляйте, вы сами ещё пиздюки. Я не Закона опасаюсь, который сейчас ни хуя не работает, а так… у них даже если сиськи-письки уже созрели, то в башке маргарин пока.

– Принято, – отозвался Слава, снова начиная тыкать пальцами в экран, – а мамаши тебе чем не угодили? Такие штучки есть…

Он приподнял голову и похабно причмокнул губами, а Анвар отчаянно закивал, непроизвольно обведя руками нечто контрабасообразное, с параметрами этак в сто двадцать, девяносто, сто двадцать.

– Штучки-то есть, – соглашаюсь с ним, – а растяжки и тому подобное меня не пугает. Просто…

Говорить такое несколько неудобно, но с парнями с стараюсь быть максимально честным.

– … к ним же дети прилагаются, понимаешь?

– РСПшки? – блеснул интернет-познаниями Илья, – Брезгуешь?

– Да ну… скажешь тоже! Просто любая нормальная мамаша с ребёнком… нормальная, понимаете? Она в первую очередь делает всё для ребёнка, для его выживания и комфорта. Меня не особо волнует, что он от другого мужчины, хотя… – задумываюсь ненадолго, – это отчасти тоже. Не сильно, но… не буду врать, это тоже.

– Но главное… – обвожу их глазами, – для нас это просто опасно! Здесь и сейчас у нас нет якорей, вообще! Не понравилось, не сошлись характерами – снялись и ушли. Хоть на Тракторный, хоть к пикси в Локацию, хоть вообще в Новосибирск пешком двинули. Постоянная женщина, непривычная и главное – не готовая походной жизни и войне – якорь. А с ребёнком?

– Возможностей для давления и шантажа – море, – согласился, чуть помедлив, Слава, – Как минимум, бабы будут пытаться сделать так, чтоб мы осе́ли именно на Опытной. А выгодно это нам, невыгодно… ей удобно. Ребёнку так лучше. Он мать и имеет право ебать тебе мозг и переделывать под свои хотелки.

– Верно, – соглашаюсь с рептилоидом, – А есть ещё момент трофеев, которые мы неизбежно начнём выменивать не на то, что нужно нам для выживания, а на то, что нужно ей и ребёнку. Даже если на самом деле просто ЧСВ перед подругами потешить, а не вопрос реального выживания.

– Да-а, – протянул Илья, вдеваясь наконец-то в рюкзак, – пойдём?

– Тебя только и ждали, – отозвался Анвар, и уже повернувшись ко мне… – так что, с женщинами только секас на один раз?

– Ну почему, – накидываю рюкзак на плечи и сам себе напоминаю ослика. Веса… до хуища! Благо, тут идти пару километров, – просто осторожней. А лучше просто с определёнными категориями не связываться. По крайней мере – пока.

– Потом осядем в безопасном месте, – подхватил Слава, бодро спускаясь по лестнице, – и хоть гарем с детским садом себе заводи! А пока Товарищ Вова высказал нам не слишком толерантные, но очень правильные мысли.

– Гондоны, – подытожил Анвар, и вынужденно дополнил, покосившись на Илью, физиономия которого начала расплываться ехидством, – чтоб детей не было!

Несмотря на утро, народ уже тянется к ЗАГСу, чертыхаясь на вонь и поминая добрым словом Валеру.

– … так говоришь, проклятолог? – заинтересованно переспрашивает у охранника бабка с полной сумкой всевозможного барахла, – Так его, паразита! А то ишь…

– … а дети, дети?! – прошли две женщины средних лет, тянущие за собой грохочущую на стыках тележку, так что продолжение «детского вопроса» я не услышал.

Несмотря на тяжёлые рюкзаки, ломающие хребтины, идём быстро, обгоняя бабок, тёток и всевозможных дедков с клетчатыми клеёнчатыми сумками, тележками и рюкзаками. Публика эта ворчливая и бестолковая, правил дорожного движения не понимает напрочь, и не прижимается к правой стороне, а идёт так, как удобно им. Могут остановиться в любой момент посреди коридора, закопавшись в бауле, или вечная и неумирающая классика этого жанра – идти рядышком, ведя задушевные беседы, компанией человек этак в пять.

Раздражает… но странным образом вносит элемент незыблемости. Всё так, как было до Апокалипсиса.

Всё так же пенсионеры тащатся на импровизированный блошиный рынок, выгадывая копейку к пенсии. Ну да, антураж другой… странновато видеть людской поток в широком коридоре, освещаемом лампами дневного света, но в общем, ничего необычного.

Даже когда коридор начинает меняться, знаменуя приближение входа в Локацию, ничего принципиального нового!

– Разложились! – пыхтя, воинственная бабка перегавкивается с товарками, протискиваясь с баулами, – Пройти негде!

Найдя свободное местечко, показавшееся ей удачливым, якорится моментально и… тут же следует примеру товарок, которых только что ругала! Барахло из баулов и тележек выкладывается так, чтобы каждая единица товара лежала отдельно, а не навалом, «съедая» добрую половину ширины коридора.

В выцветших бабкиных глазах плещется осознание собственной правоты и…

… Вы не понимаете! Это другое!

Торговля в настоящее время почти что стихийна, упорядочена разве что торговыми местами и налогом с продаж. Сами места бесплатны, ради стимуляции предпринимательской деятельности, как заявлено официально.

На деле же торгаши с Опытной и торгаши Локации принюхиваются друг к другу, примеряются с ценами и востребованностью товаров. Как обычно и бывает в новом деле – всё сложно. Свои «стеклянные бусы» нашлись у каждой из сторон, и втюхивание идёт с переменным успехом.

Более-менее ликвидный товар с нашей стороны – части тел мертвяков, из которых гоблы делают разную гадоту как медицинского, так и наркошного характера. Гадота реализуется преимущественно централизованно, но Охотник может скидывать туши мертвяков на руки перекупам или продавать их самостоятельно.

Единственно – есть ограничения санитарно-эпидемиологического характера, так что мертвяков обычно коптят (головы) и заливают спиртом. В «мертвецких» рядах идти неприятно, этакая лавка людоеда.

– А! – издали машет знакомый Охотник, – Товарищ Вова!

– Здоров, Димок, – пожимаю потную руку бывшему менту, поддатому уже с утра, – как сам, как дочка?

– Заебись! – жизнерадостно отвечает тот, щеря редковатые зубы, но потом всё-таки оказывается, что дочка ленивая и не хочет ничего делать. Только сидит и смотрит в записи сериалы и лазает по Интернету…

– … ни рукопашкой ни хочет, ничем! Я ей говорю – давай хоть натаскаю малёхо, КМБ элементарное пройдём, ни-хуя! Не знаю, что и делать…

Кошусь непроизвольно на скалящуюся копчёную бошку зомбака, не в силах отделаться от ощущения, что эта пакость косится на меня. Кстати, очень даже может быть… учитывая наличие шаманов и некромансеров, жизнь (или вернее НЕ жизнь) в копчёной башке может зародиться едва ли не самопроизвольно.

– Да… до связи, Дим! – выразительно поправляю тяжёлый рюкзак, но ухожу в итоге минуты через две. Нескольких знакомых «не замечаю» нарочно, ибо ну в самом деле, сколько же можно! Каждый по чуть, но время отнимает, а мне его не то чтобы жаль, но, сцука… не сейчас же!

– Владимир Николаевич! Владимир Николаевич! – прибавляю шаг, не обращая внимания на нестарую тётку, которая уже успела заебать не только меня, но и всё руководство Фактории. Додельная перфекционистка способна целыми днями ебать мозг из-за какой-нибудь всратой мелочи, не влияющей по сути ни на что, кроме ощущения правильности или неправильности Мироздания в её больной голове.

– По рабочим вопросам обращайтесь по будням с четырёх до шести! – а это к мужчику, разложившему на прилавке железный хлам. Типок неприятный, типичный купи-продай, но дельный, этого не отнять. Да, бывает и так… к слову, достаточно часто, – Я скажу, чтобы вас без очереди пропустили!

Увы мне, коммерческий директор Фактории ни хрена не синекура! Благо, сильно не законченное образование логиста позволяет хотя бы понимать суть обязанностей.

– … благослови, батюшка… – и вижу краем глаза, как Илюха, не останавливаясь, осеняет бабку священными в Пастафарианстве жестами и бубнит благословение. Старая кошёлка охает и распрямляется довольная.

– … сподобилась Благодати! – отваливается довольная старуха хвастаться товаркам.

С православными священниками на Опытной как-то не сложилось. Не то чтобы народ не верующий, а просто – не выжили. Потом были попытки окормлять паству со стороны, но не слишком удачные. Храм мученицы Евдокии у Быханова сада, формально оставаясь нейтральным, очень уж откровенно «лёг» под «тащ генерала», быстро потеряв прихожан с Опытной.

Всевозможные баптистские проповедники, евангелисты и мормоны как-то не приживаются. То зомбаки сожрут, то на откровенной педофилии попадутся, то просто – кукухой едут. Вроде нормальный был, а потом ка-ак начнёт на проповеди хрень нести! И куда такого?

Вдобавок, после появления бафферов к священникам стали предъявлять такие же требования, а с этим грустно… А тогда что же ты за священник, если после твоего благословения никакого эффекта?! Ну, аминь… а дальше что? Почему спина не проходит и желудок по-прежнему болит?! Слабый батюшка… не настоящий!

Православные священники прижились только у «тащ генерала» и на Новолипецке, да говорят, один есть на Тракторном, но «самодеятельный». Какое-то там отношение к РПЦ до Апокалипсиса он имел, но вроде как косвенное.

Илюха, убеждённый атеист и агностик (попеременно, под настроение), видит в этом перст Судьбы и радуется, что нелюбимое духовенство не смогло устроиться в новой, постапокалиптической реальности. Дескать, общество оздоравливается!

Я же, видя подбегающих к нему за благословением бабок, вижу желание общества в Вере, пусть и самой дурной. А что попы не сумели встроиться… так это пока! Расслабились, являясь по факту частью властных структур, а как только всё наладиться, так и…

А с другой стороны, свято место пусто не бывает, и народ духовно окормляется пастафарианцами, шаманами и прочими родноверами. Будет у нас при каждой группировке своя, единственно правильная Секта!

Кивнув знакомому гоблу, останавливаюсь ненадолго у развалов, перебирая пластины стали и краем глаза поглядывая на действия зеленомордого. Гоблины охотно берут металл, ибо у самих кузнецов нет, и не может быть по определению – расовое проклятие, ну или племенное, мы пока не разобрались.

С металлом у них сложно – нужен непременно «резонанс» каждого конкретного пыряла с конкретным гоблином, иначе ржавеет, ломается и так далее по списку. Понять бы закономерности… но пока глухо. Маг из меня хреновый, да и научного мышления не привито. А жаль… золотая ведь жила – для тех, кто понимает!

Иногда зеленомордые берут предметы бытового обихода, и вот тут угадать невозможно в принципе. Вон, встали бабоньки гоблинские… переговариваются на своём, копаются в старых куклах, пробках от графина, стеклянных шариках и старой одежде.

Мне они почему-то напоминают восточных женщин в начале Советской Власти. Понятное дело, не буквально – нравы у них более чем свободные и затурканности в помине нет.

Такое что-то… ощущение, что вырвались из затерянного в горах нищего кишлака и сразу попали в торговые ряды крупного мегаполиса. Это мы видим старые куклы, растоптанные босоножки и бижутерию, а они…

… с другой стороны, мы видим украшения из полудрагоценных камней и золотых монет, меха, замшу, резьбу по кости и прочее. А для них это – такой же хлам!

«Кто здесь больший дикарь, ещё вопрос!» – мелькает весёлое, и я кивком головы отвечаю на почтительные поклоны гоблинш.

Советская серия фарфоровых фигурок пошла «на ура», ибо фигурки эти по неведомой прихоти Системы могут стать пристанищем сильного духа. Конкретно эти – стали.

– … дура-баба, – всплёскивает руками, торгашка-человечка…

«Ха! Вот и кендерско-хоббитанский расизм проснулся!» – наспех ковыряюсь в своей-чужой памяти, но… нет, обычное определение расы. Человечка, хоббитянка, кендерша, гоблинша, эльфа.

– … на полку, на полку ставить! – она жестами, будто играя в «Крокодила», пытается объяснить представительнице полукочевого народа, что такое полка и «слоник на счастье». Зрелище – сюр!

Зачем-то берут старую фотоплёнку, вроде как просто нравится, украшения из неё делают. Красиво и пахнет хорошо… По крайней мере, нюхают её, как женщины из времён позднего СССР попавшие в их руки духи «из самого Парижу!» Сразу видно – из-за Бугра весч! У нас так не умеют! Фирма́!

Посуда, игрушки, инструменты – рандомно. Ценится не только сама вещь, но и её способность стать вместилищем для духа или заготовкой для примитивного артефакта. Ну и этот чёртов резонанс, куда ж без него…

Гоблы чуть не поголовно шаманы, хотя в основном и хреновые. В этом их сила и слабость одновременно, очень уж они предсказуемы в некоторых вещах.

У нас востребованы гоблинские настойки (нашлись ценители), свежее мясо и рыба, растения-дикоросы и полудрагоценные камни. Гоблинские поделки через одну фонят шаманством, отчего лично я предвижу проблемы (технику безопасности никто не отменял), а граждане Опытной – возможности!

– … пол быка! Гаура! – торгашка определилась с ценой, какую она хочет за эксклюзивного духовного слоника и засеменила к висящему на противоположной стороне рисунку дикого быка.

Рисунки такого рода, с дарами Локации, в Фактории повсюду – легче торговаться. Ткнул пальцем, разом понятней стало. Моя, между прочим, идея!

Под рисунками – регулярно (то есть уже третий день как) меняющиеся расценки на товары. О-очень приблизительные. Так… просто чтобы понятно было, от чего отталкиваться.

Тут же, вперемешку – рисунки и фотографии с продаваемым барахлом. Счастливые дети с куклами, пресловутые слоники на полках и прочее.

– … моя два-три брать! – размахивает длинными обезьяньими руками молодая и почти привлекательная гоблинша, торгуясь за футбольный мяч с молодым парнишкой на костыле, – Твоя моя любить! Давать да?

– Твоя-моя, – передразнил гоблиншу сосед парнишки, какой-то очень средненький мужичок, потрёпанный и неопрятный, как половая тряпка.

– Заглохни, – коротко приказал парнишка, повернувшись к мужичку, и тот послушно заглох, старательно отвернувшись.

«Эге! А к парнишке-то присмотреться стоит! Лет пятнадцати от силы, а глаза жёсткие. Боец!»

За моей спиной парнишка с гоблиншей начали выяснять, что же такое «Твоя моя любить! Давать да?» Зная гоблинов, это может быть как очень буквальное предложение, так и малопонятные для нас смысловые сочетания.

С языками здесь сложно. Система вроде как переводит все языки, но чем они дальше по лингвистическому и культурному аспекту, тем больше слышится «моя-твоя» вместо нормальной речи.

Протолкавшись через торговые ряды на нашей стороне, вышли наконец в Локацию Дружественных Пикси, и с некоторых пор – не менее дружественных гоблинов. Здесь гоблов сильно побольше, людей сильно поменьше, а торговые ряды несколько более «сельскохозяйственные».

Пахнет копчёностями (и ах, какие это копчёности!), мычат в загонах одурманенные дикие быки и ржут тарпаны. Целебные травы – стогами, водяной орех – вёдерными корзинами, сушёная рыба – возами! В полусотне метров от портала разделывают скот, тяжко пахнет кровью, требухой и навозом.

Недавно ещё – пасторальное местечко, а ныне – полноценная сельская ярмарка! Точнее, для нас это сельская ярмарка, а для гоблов торжище международного уровня. Градообразующее предприятие!

Место не узнать. Единственно, что осталось, так это, пожалуй, только речка и несколько прореженный лесок. Трещиноватые валуны растащили на строительство, ежевика основательно вытоптана.

– Мой друг! – жму грязную руку спасённому гоблу, а за мной по очереди все парни.

– Друг, друг! – болванчиком кивает тот, щерясь острозубой улыбкой. Он здесь что-то вроде зиц-председателя или зиц-вождя – не знаю, как правильно перевести его должность. Аналогии с индейцами или скажем, кочевниками из Средней Азии в данном случае могут оказаться обманчивыми и завести в заблуждение. Это едва ли не первое, что объяснил мне Шелдон.

К слову, у гоблов я числюсь Почётным Старейшиной, если титул перевели правильно. Не бог весть что, но в разряд «уважаемых разумных» вхожу. Парни тоже Старейшины, но менее почётные, чтобы это ни значило. Как понимаю, это местная цветовая дифференциация штанов[20], а подробности от меня ускользают.

Догрузились вкусностями «маде ин гоблы» и утопали метров за пятьсот от портала по левую сторону. В узкой расщелине прячется небольшая долина с разбросанными повсюду валунами, а трещиноватые проходы соединяют её с другими долинами…

… и так едва ли не до бесконечности. В тот раз пытались составить приблизительную карту, но даже волчье чутьё Анавара не потянуло. Лабиринт проходов и долин запутанный, да ещё и густо приправленный магией. Да поверх всего этого – густые запахи пряных трав, нагретые на солнце камни, на которых плохо держатся следы и… в общем, будем действовать не торопясь.

– Уф-ф… – Илья со стоном скинул с себя рюкзачину на раскалённые камни, над которыми подрагивает нагретый воздух и растёр ноющие плечи.

– Баффаю себя на ходу, а толку чуть, – пожаловался он, присаживаясь в тенёк под единственным раскидистым деревцем на полсотни метров окрест, – едва за вами успеваю. У-у, нелюди поганые!

– Надо здесь лагерь обустроить, – не отвечаю на провокации, зато Анвар с разбегу влезает в расставленную ловушку и начинается нетолерантный и увлекательный срач на тему наций, религий и тому подобных вещей, любимых зрителями канала Рен-ТВ.

– Давно пора, – ворчит Славка негромко, сугубо для меня, – таскаться сюда каждый раз с грузами не вижу смысла.

– Ага… а тренировка?

– А-а… – на его лице проступает понимание, – вот зачем… А сразу сказать не судьба.

– С Илюхой? – чуть вздёргиваю бровь.

– А… да, действительно! – соглашается тот, зная за другом ленцу, – Так хоть бафф свой прокачал, ну и мышцу заодно.

– Угум. А сейчас уже бессмысленно по этому маршруту таскаться. Так что потихонечку будем обустраиваться на два… хм, мира. Здесь, если что, проход перегородить легко, и вполне себе крепость!

Плотненько поели, неторопливо напились чаю, и после короткого перерыва, наполненного обсуждением дел Фактории и обустройством лагеря, начали тренироваться. Без жесточи, аккуратно, просто чтобы понять свои возможности.

Программа у каждого своя, иногда пересекающаяся с другими. У меня – всё, завязанное на меткость и ловкость. От пращи и лука (от которого болят все мышцы), до стрельбы из арбалета и паркура.

Анвар «многоборец-универсал», уступающий в ловкости и подвижности мне, а в силе Славке, но пожалуй, он из нас самый гармоничный. Если бы ещё оборот по мозгам не бил… Ярости как таковой нет, а вот тупость наличествует! Звэр, да!

Славка, к немалой ревности кавказца, оказался самым сильным и быстрым из нас, зато нарисовались проблемы с выносливостью. Неторопливо бежать или ползти он может довольно долго, а вот «рваный» спарринг с оружием и без – три раунда максимум, и вроде как – особенности змеиной анатомии, не натренируешь особо.

Илюха самый лоховатый из нас, и одновременно – читер. Когда он в ударе, баффает только так! А вот когда нет… Впрочем, он и без баффов приблизился к нормативам офицерского состава спецназа – чистой физухе, разумеется.

Славка ожидаемо выдохся первым и начал снимать нас на камеру планшета.

– Красапеты! – комментирует он прохождение дистанции, – Товарищ Вова! Замечание с занесением! Выёбываться начал, понял? Финтить где не надо!

– Понял, – киваю сосредоточенно, зная за собой такой грешок.

– Анвар! – звучит голос рептилоида пару минут спустя, – Хули ты за командиром гонишься? Он кендер! Маленький… прости, Володь…

– Да ладно! Вот уж о чём не переживаю!

– … лёгкий, плюс расовые абилки на ловкость. А ты – зверюга за восемьдесят кг чистого мяса! Где он по камням пробежит, не столкнув ни один, у тебя все осыпятся!

– Понял, – вздыхает кавказец, промокая пот с лица полой майки, – с собой соревноваться буду, а не с командиром.

– Спаррингов давно не было… – он смотрит на меня с видом собаки, не выгуливаемой третий день. Глазки такие же какающие, умильно-просящие.

– Остынь, Анвар! – осаживаю его резко, – Я может, тоже… С-сука! Ты не представляешь даже, как колбасит! По кику с тобой поработать, пофехтовать! А нельзя…

Оборотень кивает, печально обвиснув носом и волосами в нём. Плавали, знаем… Ка-ак пошло оно, Наследие это, просыпаться… каждый день почти что новые открытия. Сила, ловкость, или скажем – приёмы из виртуального детства, и вполне, между нами, боевые!

Какие, на хрен, спарринги, если возможности собственного тела не знаем? Да и приёмы… сплошь удары по колену да в глаза пальцами!

Ладно Анвар и Славка, оборотни херовы! Регенерируют за один-два оборота, только жрать успевай подтаскивать! А я? А Илья?

Вроде как и проклёвываются какие-то целительские возможности у Ильи и регенеративные у меня, но всё это из серии «Ничего не понимаю! Но очень интересно» Вот проклюнется, и будем думать, а пока…

– Илья, отдохнул? Давай, давай… вот тот камешек подними и вперёд…

После тренировки, уёбанные и довольные, ополоснулись в мелкой, всего-то по колено, каменистой речушке с ледяной чистой водой.

– Градусов пять, – стуча зубами, заявил теплолюбивый Слава, растираясь мочалкой и с выпученными глазами падая плашмя, чтобы смыть мыло, – ух-х… холодина, бля!

– Какой пять!? – заспорил Анвар, едва шевеля синими губами, но держа марку горца, – Все десять, да!

– Обедать, парни! – зову их из-под растянутого под деревом тента, – Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста[21]!

Едим как не в себя, до невероятия много. Какое там «чувство лёгкого голода»!

Ленивые разговоры обо всё сразу, чайник с зелёным чаем под рукой, и глаза потихонечку закрываются…

… что-то тяжёлое плюхнулось мне на грудь, а потом маленькие ручки оттянули веки.

– Вова, ты скучал?! – требовательно спросила Очаровательная Прелесть, заглядывая в глаза.

Илья покряхтывает и поправляет постоянно лямку рюкзака, но не сдаётся. С носа капает едкий пот, губы бормочут попеременно ругательства с баффами, дыхание прерывистое и сиплое, но попросить остановиться… не-ет, это ж признать себя жадным долбодятлом, не способным предугадать последствия собственных решений!

Я прямо-таки читаю его мысли, и по правде говоря, это ни разу не сложно. Ругань на самого себя и на весь мир, и постоянные подсчёты – сколько там осталось идти до Фактории.

Большую часть груза мы оставили в лагере, а на обратном пути выскочила возможность быстрого купи-продая у гоблов, и в Илюхе взыграла сущность капиталиста. Теперь вот страдает за триста процентов прибыли, маячащие на горизонте.

– Был пиратом жадный Билли[22], – как бы невзначай замурлыкал под нос Славка, – правда Билли не любили…

– Жадина, жадина, жадина-говядина! – весело подхватила Чудо, прыгая на рюкзаке Славы и корча обидные в её понимании рожицы Илье.

Жрец засопел свирепо, но только забрызгал соплями нижнюю губу. Вытерев сопли рукавом, он выразительно покосился на друга и чуть погодя – на Чудо.

– Бе-бе-бе! – растянув в стороны рот, пикся высунула язык и взлетела к потолку коридора, подхватив Сестрёнку за руку.

– … большой паук, – донеслись до меня удаляющиеся писклявые голоса, – во-от такой!

– В постель подбросим! – восторженно отозвалась буксируемая Сестрёнка.

«Интересно, кому?» – ворохнулась и пропала вялая мысля́.

– Жадный век от века, – продолжил напевать Слава, старательно не замечая возмущённого взгляда, – Раз, два, три, четыре, пять. Нравственный калека…

Илья покосился на него ещё раз, и сдавленно просипев что-то вроде «Рептилоид херов», выпятил подбородок и прибавил шагу.

– Рептилоид херов, рептилоид херов! – запрыгала Лапочка на рюкзаке Ильи, корча рожицы и распевая привязавшиеся словечки на все лады. Затихнув наконец, она залезла в кармашек рюкзака и вылетела оттуда с ярко-красным маркером почти в свой рост.

«Наскальной живописи в коридоре прибавится, – мельком подумал я, покосившись на пиксю, старательно вырисовывающую на стене анатомически недостоверные (но художественно значимые) половые органы, – хотя нет… по всей Опытной!»

Энтузиазма у них хоть отбавляй, и всё больше деструктивного. Это с нами они такие кавайные няшки…

«А всего-то – конфета… ну и предложение дружбы от чистого сердца!»

… а репутация у них как у коллективного медоеда. Не столь опасного, как африканский оригинал, но злопамятного и пакостливого стократ!

«С другой стороны, а многие ли пробовали с ними просто дружить?»

В холл ЗАГСа, то бишь Фактории, Илья зашёл на одним морально-волевых, не видя никого и ничего, дыша как загнанная лошадь. Глаза выпучены – вижу цель, не вижу препятствий!

– Ой, какие милые… – слышу умилённый голос пожилого мужика из охраны, лялькающего на сгибе руки ружьё, – куклята летающие!

– Пикся! – услышал я писклявый голос малявки, мигом полетевшей знакомится, стартанув с моей головы к очарованному охраннику, – Очаровательная Прелесть!

– Ребята! – не отводя влюблённых глаз от пикси, мужик замах рукой напарникам, – Давайте сюда, у нас гости!

– Пикси… – выдохнул восхищённо молодой пацан, вынырнувший из дежурки с надкушенной шоколадкой, которую тут же протянул летающей мелочи, – Будешь?

– Просто так? – опасливо осведомилась моя подруга.

– Просто, просто! – закивали охранники, умилённо наблюдая за начавшейся делёжкой шоколадки, сопровождавшейся весёлой драчкой.

– Это та самая… – уже поднимаясь на лестницу вслед за Ильёй, слышу я, – Помнишь? На Ютубе! Два миллиона просмотров!

«Малявки в надёжных руках!» – весело думаю я, поднимаясь по лестнице вслед за Ильёй и готовый в любой момент подхватить полуобморочного батюшку, который пёр на чистых морально волевых.

Скинув рюкзак в кухне, он со стоном распрямился и поглядел на нас исподлобья. Отвернувшись, закопался в холодильнике, вытащил полторашку минералки, и пуча глаза, высадил её в несколько длинных глотков, всей своей спиной выражая возмущение и матерные мысли.

– Пф-ф… – допив, Илюха малость расслабился и повернулся к нам уже успокоенным.

– Признаю, был неправ, – коротко сказал он. Рептилоид попытался было подъебать его по новой, но баффер только усмехнулся и смолчал. По-моему, не столько от внезапно прорезавшейся мудрости, сколько от дикой усталости и понимания, что его положение изначально проигрышное.

– Растёшь, – похвалил друга кавказец, подходя к холодильнику и залипая перед заставленными полками.

– Мне кинь водички, – прошу Анвара, не желая отрывать жопу от такой родной и уютной табуретки.

– С газом? – поинтересовался тот.

– Не… давай эту, вонючую, с запахом тухлых яиц!

– А это какая? – озадачился оборотень, зарывшись в холодильник чуть ли не по пояс.

– Мятая бутылка, без этикеток. Благодарю, – отвинтив крышку, я присосался к горлышку, закатывая глаза.

Помню, маленький был, приезжали мы в Липецк по какой-то надобности, и мама водила меня в Нижний Парк, где помимо всего прочего была эта вода в фонтанчиках. Может, и извращение… но для меня эта вода осталась вкусом детства, наравне с пломбиром и шоколадом «Алёнка».

Потом, как водится, источники стали частными, и по официальной версии «пересохли». Для бутилирования их чудесным образом хватает, а вот в парковых фонтанчиках минералку, судя по отзывам старожилов, сперва разбавили, а потом и вовсе перекрыли. Кончилась!

А теперь, после Апокалипсиса, внезапно началась… Причём пробилась не только на старых местах, но и в нескольких новых.

С бутылкой в руках встал, опёрся привычно бедром о кухонный стол и…

– Не понял?

Илья, рассказывающий какую-то несмешную байку и сам же над ней подхихикивающий, повторил её ещё раз, отчего рептилоид закатил глаза.

– Не тебе, – отмахиваюсь от баффера, подходя к кухонной стойке и понимая, что та стала…

… выше. Ну или скорее – ниже стал я.

– Сука-а… – вырвалось у меня, – вот тебе и Наследие Крови! Две линии расовых коротышек в роду, а я ещё…

– А я думал, показалось, – флегматично заметил Анвар, открывая зашипевшую банку пива.

– Оказалось – не показалось, – скаламбурил Илья, на что я ожёг его злобным взглядом. Сбегав за рулеткой, отметился на дверном косяке и…

– Сто шестьдесят два, – подытоживаю результат голосом профессионального плакальщика. Перемериваю ещё раз, и полный самых дурных предчувствий, иду с рулеткой в душ.

Десять минут спустя я на кухне – чистый до скрипа, и мрачный до депрессивности. В руке тлеет сигарета, во рту как кошки насрали, в башке – безнадёжность и осознание бренности жизни.

– Ну и… – не выдержал Илья.

– Минус два сантиметра, – отзываюсь после короткой паузы, и некоторое время в кухне царит солидарная минута молчания.

– Это… – осторожно начинает Анвар, – совсем плохо, да? Я слышал, раньше делали операции по…

– Не совсем! – перебиваю его, пока кавказец не наговорил лишнего, – В статистику укладывается. Средних размеров. Просто…

Не зная, что сказать, пожимаю плечами. А действительно, что тут скажешь?

– Всё нормально? – Анвар заглядывает мне в глаза.

– Не дождётесь, – усмехаюсь кривовато.

– Если что… – начинает Илья.

– Буду иметь в виду, – перебиваю его, и следующие несколько минут слушаю неловкие шуточки и утешения, от которых неловко всем, и прежде всего утешителям. Та самая ситуация, когда все участники понимают собственный долбоебизм, но не в силах заткнуть фонтан косноязычия.

– Может, вырастет ещё, – неловко утешает Анвар, но замолкает неловок под моим взглядом.

– Ладно… – хлопнув себя по колену, поднимаюсь с табурета, – не буду грузить вас своими проблемами. Анвар, когда тебе показалось, что я меньше стал?

– Как из Локации вышли, – коротко ответил кавказец, высаживая остатки пива из банки одним длинным глотком и сминая её, как фольгу от шоколадки.

– Своя логика в этом есть, – киваю я, – узнать бы ещё её границы…

– Для начала, – подал голос Слава, – хорошо бы узнать, почему твоя одежда не висит мешком.

Для начала я глянул на обувь…

… и залип.

– К подошве что-то интересное прилипло? – с лёгкой ехидцей поинтересовался Слава.

– А? Нет… – трясу головой и снова смотрю на обувь, – просто ебень какая-то.

– Вот это, – стучу пальцем по подошве, – сорокового размера с утра было, а сейчас – тридцать восемь!

– Не попутал? – поинтересовался Илья.

– Я? – смотрю на него, как на больного, – Я в этих ботинках несколько лет на рыбалку отходил, и в них же бегал первые дни Апокалипсиса! С хуя ли перепутал?

– Та-ак… – заинтересовался Славка, сидящий с видом шахматиста, раздумывающего над ходом, – а другая одежда тоже старенькая?

– Ну да, футболка вот только новая. А что? Удобно… а штопаная там или нет…

– Да всем плевать! – отмахнулся рептилоид, – Проверь, футболка тебе не великовата?

– Думаешь? – я вытаращился на него, – Хотя да, чего это я…

– Великовата, – докладываю рептилоиду минуту спустя, – Не сильно, но в общем, заметно.

– Есть у меня одна идея… – туманно сказал Слава, – а чтоб лишнего не говорить, давай сюда всё барахло, с которым ты с первого дня бегаешь.

– Ага… в голове у меня начало проклёвываться понимание, и не теряя времени, я притащил всё недостающее и…

– … а это-то откуда?

Начатая пачка диетических картонных хлебцев, пять протеиновых батончиков, три батончика мюслишных, «баунти» и «сникерс», банка сайры в масле, банка икры минтая (не самого лучшего производителя), упаковка сухарей с изюмом и маком, упаковка маленьких сушек с маком и всё остальное, давным-давно выкинутое из рюкзака.

– Выкидывал же… – растерянно поворачиваюсь к Славе, – шутишь?! Шуточки, значит?!

– Да нет же! – сморщи физию рептилоид, – Какие, на хер, шуточки! Рост тебе тоже я уменьшил?

– А… ну да, – сажусь обратно, пытаясь собраться с мыслями, – Это что, Система?

– Похоже, – ответил Слава, потирая пальцем нижнюю губу, – Глянь, ты свои вещи как-то по-особому может видишь? Не?

– Заебися пахнет пися, если писе заебися! – прервала моё пучеглазенье Прелесть, спешащая поделиться новообретённой мудростью, – Вова…

Она затормошила меня, дёргая за нос.

– … а у меня пися пахнет заебися?

Прелесть смотрит на меня с ожиданием, явно не вкладывая в это никакого эротического подтекста и контекста. Перебарывая смущение, напоминаю себе, что пикси, по крайнее мере наши, размножаются партеногенезом[23], и о сексе имеют весьма смутные понятия.

– Прелесть, ты вся целиком пахнешь хорошо! – с трудом нашёл я подходящие слова, не греша против истины. Пикси пахнут медвяными цветами и почему-то молоком, а когда вспотеют – соком растений, и тоже вполне себе приятным. Дремать крылатая мелочь предпочитает на рюкзаке, а для общения – садится на плечо или на голову, так что нанюхался…

Подлетев поближе, она оттянула мне веки и заглянула в глаза – не обманываю и я её? Убедившись, что не обманываю, Прелесть полетела к подругам, донимающим кавказского блюстителя морали писклявым хороводом, распевающим на все лады строки про писю, которой заебися.

Не сдержавшись, хрюкаю от смеха, когда Лапочка начала приставать к оборотню с требованием «понюхать». Анвар воротит морду, делая страдальческое лицо, а мы с парнями тихонько давимся со смеху.

– Ничему его жизнь не учит, – философски заметил Илья, не выпускающий из рук газировку и глазеющий на этот летающий цирк не без лёгкого злорадства, – Какая, к чёрту, мораль? Для них писька и жопа – это места, которыми писают и какают! Интереса меньше, чем у детсдовцев! А он разжигает…

Заметив умоляющий взгляд кавказца, вздыхаю, но прихожу на выручку. Минута поиска на Ютубе, и я поворачиваю планшет экраном от себя, включая то самое – легендарное видео.

– «Мы – пикся!» – слышится из динамика, и малявки разом замерли. Глаза у Прелести налились нешуточной обидой. Как? Как я мог привести в дом чужих пиксей?!

– Это ты, Прелесть! – говорю так быстро, как только могу, – Видишь?

Пикси открыли для себя интернет…

– Вова! – догнал меня на улице полный отчаяния вопль, – Оно не работает!

Вылетев из окна, Прелесть во главе галдящей стайки подлетела ко мне, тыкая в нос планшетом. В глазах у неё слёзы, отчаяние и вся боль этого мира.

– Ой… работает, – обрадовалась малявка и полетела назад, – Снова не работает! Вова! Сделай что-нибудь!

– Он и не будет работать вдалеке от меня, – объясняю в очередной раз, пока Бугор давится кашлем и дымом, пряча смеющиеся глаза, – это мой планшет, и я не могу него кому-то отдать, подарить или продать. Артефакт с привязкой.

– Фу-у! – выразила своё возмущение Прелесть, увесисто плюхаясь мне на голову. Бугор раскашлялся вовсе уж туберкулёзно, а я стащил с макушки обнаглевшую мелочь, так и не выпустившую планшет.

– Вот что с тобой делать, чудо? – интересуюсь, держа её перед лицом.

– Чудо, это я! – поправила меня Славкина пикся, глядя на меня, как на умственно отсталого.

– Вот что? – повторяю вопрос, не ввязываясь в бесполезные споры.

– Любить? – подняла на меня глазки Прелесть.

– Кхе…

– Вова! – она вытаращила глаза, – Здесь ТикТок!

Она сказала это с тем придыханием, с каким говорят о чём-то важном.

– У нас совещание, – повторяю терпеливо, – и вам туда нельзя, оно секретное!

– А секретное, это где? – заинтересовалась Сестрёнка.

– Секретное – это разговоры, которые нельзя рассказывать другим.

– Фу-у! – дружно скривились мелкие сплетницы.

– … как вы все знаете, – сидя на Бревне Совета начал Бугор, держа в одной руке дымящуюся сигарету, а в другой большую чашку крепченного кофе, убийственного по такой жаре, – техника у нас начала сбоить.

– Вот уж что не секрет, – пробурчал один из членов Совета, – К делу, Володя, не томи!

– Ни для кого не секрет, – спокойно кивнул тёзка, делая неторопливую затяжку и запивая её глоточком кофе, – ни для нас, ни для Педералиссимуса.

– Ах ты ж в Бога душу мать… – начал было заворачивать ругательства в фантик божбы бурчащий член, прервавшись на взлёте, – Война на пороге?

– Судя по нашим данным, полноценная, – кривовато усмехнулся Малой.

– Иначе и не получается, – спокойно отозвался Шелдон, – людей у самозванца не так уж и много, а мотивация большинства невелика – мягко говоря. Срочники, по крайней мере, не горят желанием умирать за офицерские привилегии.

– Кшатрии, – перебил его Малой, – источник информации назвать не могу…

Все закивали понятливо.

– … но крыша у тамошних главнюков протекает знатно. Внедряют в массы кастовую систему, согласно которой офицеры и прапорщики это кшатрии, а рядовой и сержантский состав – сипаи[24].

– Бре-ед… – протянул Член в Жилетке.

– Бред, – согласился парнишка, – но разве вся эта ситуация, в которой мы оказались, не бред? Сейчас там продвигается кастовая система с феодальным уклоном.

– Не новость, – спокойно сказала Ольга Владиславовна.

– Не новость, – кивнув, повторил вслед за ней Малой, – но если раньше это было бредом, и мы могли надеяться на полную деморализацию Военного Городка, то сейчас, согласно моему источнику, там вовсю идёт обработка личного состава какими-то сомнительными типами. Воспитательная работа с элементами гипноза, ну или если хотите – менталистики.

– Еба-ать… – протянул кто-то из охраны, – Кашпировских нам ещё не хватало!

– По моим данным, – добавил Бугор, – началась обработка ещё и психотропными средствами.

– Вова! – ввинтился в мой мозг голос Прелести, звенящий от праведного возмущения, – У него ытырнет неправильный! Дай свой! И вообще, хватит секреты без нас делать! Мы, может быть, самые секретные секретчики во всей долине!

– Не удержал, – выдохнул подбежавший охранник, забирая у пиксей свой планшет.

– Ладно, – чуть морщусь, но склоняя голову, признавая перед Советом свою вину. Ну, не смог охранник с планшетом удержать пиксей в сторонке… бывает. Пикси, они такие, непредсказуемые местами.

А местами… я переглянулся с Бугром, прикрыв на миг глаза. Потом поймал взгляд Малого…

– Ну в принципе, всё ясно, – бодро сказал тёзка, подымаясь с бревна, – военное положение со всеми полагающимися к нему пунктами.

– Парни? – переглядываемся, и хотя я заранее знаю их решение, без демократизма нельзя.

– С вами, – отозвался Анвар.

– Воюем, – нервно улыбнулся Илья.

– С вами, – подтвердил Слава.

– И мы с вами! – влезла Прелесть и тут же затормошила меня, – Вов, а куда мы с вами?

– А дроны? – не сдаюсь я, поглядывая на пикси, оккупировавших с планшетом кресло в углу гостиной. Втягивать шилопопых малявок в войну очень не хочется. Умом понимаю, что это хищники, хотя и не из высших. Что они привыкли убивать и умирать, но…

… глаза видят кавайных зубастиков, похожих на оживших кукол. Да и дурашливый писклявый хоровод с «Заебися пахнет пися, если писе заебися» не помогает осознать их серьёзными бойцами.

– Блять… – не сдержался Бугор, – Вова, какие на хуй дроны!? Это Липецк! Не Москва и не Питер, даже не Казань! Липецк! Полсотни если на весь город было, и то вряд ли.

– Ну это ты заливаешь, – скривился Анвар, отмахиваясь от дыма, – побольше было, и сильно побольше.

– Хуй с ним! – нервно согласился тёзка, – Пусть две сотни, даже три! Только вот где?! В мажорском Ленино? В закрытых посёлках с богатенькими Буратинами? А это, блять, Опытная!

– Ну…

– Володь, – отвинтив пробку с минералки, влез в разговор Малой, – с дронами действительно проблема. По городу их мало было, а у нас ещё меньше – дорого, сука! А райончик у нас, сам знаешь, не то чтобы совсем депрессивный, но, сука, пролетарский!

– Тысяч за пять можно было купить, – подал голос Илья, – но правда, так себе…

– Говно китайское за пятак, – безапелляционно отрезал Малой, прикладываясь к горлышку бутылки, – ни управляемости нормальной, ни с камеры не видно ни хера!

– Мы, – продолжил он, давя отрыжку от газов, – в первые дни, как оклемались малость, собирали их где только могли. Ну, сами знаете… такая херота, она на слуху. Купить дрон, и не похвастаться ни разу, это из области фантастики! Любые собирали, и на первых порах они нас здорово выручили. А потом…

Он пожал узковатыми костлявыми плечами и продолжил после паузы:

– Наверное, поздно начали собирать, а может ещё что, тут не угадаешь. Ситуация, как с телефонами сложилась, только ещё хуже.

– А что с ними не так? – не въехал я.

– Работают только в руках хозяина, – коротко ответил Бугор.

– И что? – туплю по-прежнему.

– Ой, блять… – вздохнул тёзка, – страшно далеки они от народа[25]!

– А-а… – до меня начало доходить, – как у нас после Локации?

– У всех теперь так, – вздохнул Бугор, – только хуже! Сперва связь просто глючила, а теперь ситуёвина вовсе уж херовая – что с сотовой связью, что с интернетом. Мало купить комп или телефон, чтобы Система признала его владельцем, понимаешь? Ручки нужно приложить!

Переглядываюсь с парнями… мы, по ходу, до хрена интересного пропустили! Нет, что-то такое было, но в одно ухо влетело, из другого вылетело! Не дошло. Думал, просто о перебоях с сотовой связью говорят.

– А с ручками у большинства беда-а, – протянул Илья, – мать даже сим-карту вставить не могла – меня просила, ну или продавца.

– О том и речь, – вздохнул Малой, – таких три четверти, если не больше. Вообще телефоны не работают! Ни телефоны, ни планшеты, ни компы! Прикинь?

– Жопа! – ужаснулся интернетозависимый Анвар.

– Вот-вот! – кивнул Малой, – У остальных чуть лучше, но тоже тяжко. Например, сам симки менял – может одному-двум абонентам в пределах города звонить.

– Это если они живы, эти самые абоненты, – мрачно добавил Бугор, снова окутавшись облаком дыма, – Система, я так понимаю, рандомно выбирает из списка. В основном всякая хуйня, типа «Надя парикмахерская» или «Коля электрика», только их ни хуя в живых уже нет.

– Как правило, – согласился парнишка, – Дальше по нарастающей идёт – сам аккумулятор менял, настройки на телефоне… ну и так далее.

– А интернет как же? – заинтересовался Слава, – С такой логикой его вообще не должно быть.

– С интернетом как раз более-менее сносно, – улыбнулся Малой, – Настройки поменять, это да, не всем мозгов хватает, а ВКонтакте юзать или в ТикТоке сидеть, много ума не надо.

– Ну и? – удивился рептилоид, – Так пусть ВКонактике и переписываются!

– Хуй там, – буркнул тёзка, – в каких группах состояли, причём активничали, те и сохранились, а в новые добавляться не получается.

– Ага… группы сохранились, а народу них маловато, так? – прищуриваюсь я.

– Как правило, – кивнул парнишка, – У большинства по две-три группы, в которых они переписывались хоть иногда, да хорошо, если хоть кто-то из друзей остался. ВКонтакте или на Ютубе на кого-то был подписан, не суть важно – переписка может вестись только в группах, где человек уже не один и не два раза оставлял свои комменты, и что особенно важно – ему отвечали!

– Еба-ать… – выдал Илья, – это ж какое раздолье для интернет-троллей настало!

– Угадал, – невесело засмеялся Бугор, – бычкуя сигарету в консервной банке, – а нам с такими работать, прикинь?

– У меня до Апокалипсиса семнадцать тысяч подписчиков было, – говорю не без гордости.

– Липецкие? – поинтересовался Бугор, – Или в масштабах страны?

– А мира не хочешь? – своим каналом на Ютубе я искренне горжусь, – У меня даже в Штатах подписчики были!

– Тоже дело, – одобрительно кивнул тёзка, – Считай, почтовый хаб, не последняя вещь в наших условиях. Если б ещё можно было бы тебе в подписчики добавляться – вообще бы цены не было!

– Почему это нельзя? – удивился я, – На меня в Ютубе после заливки видосиков из Локации ещё тысяч семь подписались.

– Да ладно, – удивился Малой, – серьёзно?

– Ну… – покосившись на пикси, вытащил телефон и разблокировал, повернув экраном к Малому и Бугру, – вот моя страница, можешь статистику посмотреть.

– Сам давай листай, – мотанул головой тёзка, – в чужих руках в лучшем случае с замедлением работает.

– Интересно… – напряжённым голосом сказал Малой, – а ну-ка, набери «Мы – пикся!» Это же не ты заливал?

– Не… – мотаю головой, вбивая нужные буковки в поисковую строку, – кто-то из окружения Педералиссимуса снимал, а какими путями оно на Ютуб попало, только гадать можно. Несколько дней с момента съёмок прошло, и кто там у кого стырил, даже гадать не возьмусь.

– Два миллиона просмотров, – задумчиво сказал Бугор, закуривая очередную сигарету, – а подписчиков как было полторы сотни, так ни одного нового не добавилось! Не могут добавляться, я так понимаю.

– Интересно, – протянул Слава, откидываясь назад.

– Ты губу-то сильно не раскатывай, – усмехнулся тёзка, – аккаунт у Товарища Вовы прокачанный, ну и техника непростая.

– Из запчастей по факту собирал, – кивнул скромный я.

– Вот, – кивнул Бугор, выдыхая в сторону табачный дым, – результат налицо. Руки из плеч, да при светлой голове, они всегда на пользу, а после Апокалипсиса и десятикратно! В общем, непростая техника, но ситуация не все уж уникальная.

– Человек семьдесят на Опытной с нормальной связью остались, – солидно подтвердил подросток, – плюс-минус как раньше. Единственное – ни у кого прокачанного аккаунта нет, ну или по крайней мере, мы об этом ничего не знаем.

– Надо будет уточнить, – с хрипотцей сказал Бугор.

– Надо, – согласился Малой, и они переглянулись как-то очень многозначительно, – А вообще – тема! При минимальном желании на этом можно будет подрабатывать, если мозго́й пошевелить хоть чуть-чуть.

– Звонки за денюжку? – заинтересовался Илюха, вытаскивая свой телефон, – дело!

– Много этим не заработаешь, точнее – долго зарабатывать не выйдет, – осадил его Малой.

– Не факт, – усмехнулся Слава, и он поведал о моих изменениях в росте (не всех!) одежде и возвращении «сухого пайка» из Натахиной молодожёнки.

– Это… – Бугор подвис, – обнадёживает. Если у нас сохранится хотя бы часть техники, ситуация уже не выглядит столь безнадёжно. Восстанавливается, значит?

– Еба-ать… – протянул Малой, – это что же? Весь этот двадцатилетний автохлам с проржавевшими «Ласточками» будет ездить по нашим дорогам, а иномарки и нормальная техника сгниют?!

– Радуйся, что хоть такая техника будет! – осадил его тёзка, – Нам, на Опытной, в таком контексте будет получше, чем центровым мажорам! Надо будет, х-хе… свою Ласточку навестить!

Резкий хлопок ударил по ушам…

«Взрыв!» – успеваю сообразить, стягивая на пол Илью и сбивая плечом Славу.

… настежь распахнутые фрамуги качнулись, ударившись о стены и едва не вывернувшись с мясом, и воздушное цунами прокатилось по помещению, сметая всё на своём пути.

Бумаги, пепельница, картины со стен, опрокинутые стулья… и мы на полу – живые, но контуженные. Бугор вцепился руками в уши, из которых сочится кровь, Малой держится за рассечённый лоб, Анвар…

… перекинулся и выскочил в окно, и только после этого я услышал надрывное:

– Тревога!

… и почти тут же:

– Да здравствует Первый Консул! Во славу Империи!

– Портал! Они порта… – крик сменился булькающим хрипом и торжествующим смехом маньяка. Затем я услышал рычанье Анвара и…

… в следующую секунду, не думая долго, метнул из окна лежащую на полу совну, и не промахнулся!

Пробив латный доспех со спины, совна вонзилась по самую крестовину в позвоночник седого эльфа с полуторником.

– Сдохни, тварь! – выкатился из-за угла Дядя Саша с автоматом в руках, и раскорячившись по всем правилам на раскалённом асфальте, нажал на спусковой крючок… В следующее мгновение он уже уворачивался от удара молотом.

Успеваю глазами зацепить трёх мечников с круглыми щитами, уверенно теснящими Анвара к стене. Миг… и они скрылись из виду, а у меня в голове бьётся единственная мысль – успеть! И глухая досада на кавказца, который взял за привычку встречать опасность в зверином обличии!

В ушах у меня зазвенел отчаянный крик Ильи:

– Огнестрел не работает!

… к сожалению, предупреждение это оказалось несколько запоздалым, и я уже перемахнул через подоконник, держа автомат прижатым к груди. Прокатившись по асфальту, уворачиваюсь от выпада копейщика и движением из брейк-данса подбиваю его ноги.

Приклад к плечу… осечка, осечка, осечка… Парирую бесполезным оружием удар короткого лёгкого меча и вбиваю босую ступню в колено игроку. Хруст и дикий вопль, в побелевших глазах шок.

«Полное погружение, – мелькает в голове невнятная мысль, – ощущения на сто процентов выставил!»

Забрав меч, коротким колющим ударом в горло добиваю игрока и ухожу в перекат под ноги копейщику. Укол в пах, возвратным движением режу по бедру с внутренней стороны.

Меч в левую руку, правой выхватываю нож из ножен на бедре и…

… я не промахиваюсь, во мне кровь хоббитов и эльфов! Один из мечников, теснящих Анвара, ранен и отвлёкся на один миг… кавказцу хватило. Прыгнув на раненого, он молниеносным укусом сломал тому горло, и тут же ушёл от удара щитом.

Прыжок на стену кавказского волка был неожиданным даже для меня, хотя паркуром он занимается в обоих обличьях. На стену… и оттолкнувшись, изворачиваясь в прыжке, он дотянулся до второго противника, сбивая его с ног. Лежачего добил я, подхватив копьё и сделав длинный выпад из арсенала ушу.

Миг, и из дверей Фактории, тараня расплёскивающиеся двери огромной головой, вылетел Слава, пребывающий в змеином облике. Морда окровавлена, рассечена, на туловище следы рубящих ударов, на которых кое-где проступила кровь.

Отдав меч Анвару, обернувшемуся наконец-то человеком, выдёргиваю из эльфийского трупа свою совну. Короткая, буквально в полсекунды, передышка… и я отбиваю стрелу из арбалета.

– Сука! – выругался арбалетчик, выдёргивая из ножен меч, – Ну иди сюда, падла!

Я не спешу… и помедлив чуть, боец кинулся на меня, выдохнув:

– Во славу Империи!

Несколько секунд судорожного танца, сопровождаемого жестяным, совсем не киношным, лязгом сталкивающихся клинков, и я отскочил назад приставным боксёрским шагом, а мой противник осел на асфальт. Царапая его окровавленными ногтями, он пополз в мою сторону, улыбаясь совершенно безумно.

Успеваю подумать, что я, кажется, где-то видел эту рожу…

Сзади раздался глухой удар, и я обернулся, отскакивая в сторону.

– Вову не трожь! – воинственно пропищала Прелесть, оглушившая нападающего цветочным горшком. Почти тут же пикся будто размазалась в воздухе, оставив в глазнице уже мёртвого врага перьевую авторучку из запасов былых хозяев ЗАГСа.

– Хуй вам! – слышу торжествующий, звонкий крики Ильи. Голос, несмотря на матерное исполнение, полон тожественности смертника, который ценой своей жизни остановил врага и успел понять, что он – победил… – Не взорвётся!

Холодея от ужаса, оббегаю здание, и вижу окровавленного Илью, глаза которого уже остывают, но он всё ещё стоит и держит полупрозрачный щит перед десятком противников в камуфляже под доспехами. Прыгаю, и подтоком одному из вражин – под сердце, а лезвием совны с размаху, перехватив её под самый конец – поперёк лица другому!

– Во славу… – укол в наполненные безумием глаза, видеть которые нет никаких сил.

– Вову… – на асфальт упал один из противников с копьём пикси в виске, – не трожь!

… второй умер не сразу, и схватившись за острую щепку в глазу, успел выдернуть её и сделать несколько шагов в мою сторону. А потом в толпу камуфлированных латников вломился Дядя Саша с боевым молотом и Слава в обличии нага, весьма ловко управляясь с чужой алебардой.

Враги быстро кончились, но…

– … живи брат! – орёт окровавленный Анвар, стоя перед Ильёй на коленях, – Живи!

Тот дышит, но еле-еле… а вокруг трупы, трупы, трупы… и в основном – наши.

Из охранников остался в живых только Дядя Саша, хотя близился пересменок и часть сменщиков подтянулась, как это обычно и бывает, пораньше. Больше двадцати обывателей и… Малой, он же Войтек, отрубленная голова которого весело щерится на убитых врагов, стаскиваемых в кучу.

– Порталы, сука… порталы! – взвыл Бугор, не выпуская прижатую к груди отрубленную голову молодого друга, – Спелись! Педералиссимус и игроки… суки, суки, суки!

– Вова, – он шагнул ко мне, ухватив окровавленной рукой за плечо, – снимай, Вова! Снимай и на Ютуб!

– А я… – он только сейчас заметил, что держит в руках голову, – собираю Совет!

– Новости нерадостные, – мрачно говорил Бугор, стоя перед собравшимися членами Совета и приравненными к ним, – Достоверно установлено, что Педералиссимус спелся с игроками, и скорее всего уже давно.

– Вот и получило объяснение зомбирование солдат, – с каким-то странным удовлетворением сказал Член в Жилетке. Я неприязненно покосился на него, но смолчал – тип это неприятный, но ни в коем случае не плохой. Бывают такие люди, у которых пессимизма, как в переполненном детском горшке, и крышку своего мнения они придерживать то ли не хотят, то ли чаще – не умеют. При этом дельные, работящие…

… но, сцука, всё равно неприятные!

– Игроки и люди в одном отряде, – качнул головой один из членов Совета, – это хреновая новость, и дай бог, чтобы она больше не повторялась!

– Захват пленных мало что дал, – продолжил Бугор, – кроме понимания, что как правильно сказал Игорь Юрьевич – это именно что зомбирование. Товарищ Вова предложил привлечь гоблинских специалистов, но экспертиза вряд ли будет быстрой. Единственное, в чём можно быть точно уверенным – в плен им попадать нельзя ни в коем случае!

– Верно, – подал голос Лёха, сидящий на Совете на правах эксперта по Военному Городку, – Это уже не просто нехорошие звоночки, а полный пиздец!

– Я… – он потёр лицо, – не хочу сказать что военные прям таки няшки, но есть определённые правила игры. Меняющиеся в зависимости от ситуации, да! Но если кто прослужил достаточно долго, алгоритмы этих правил не то чтобы вычисляются, скорее понимаются интуитивно.

– Захват власти в Военном Городке в рамках правил? – поинтересовался Ольга Владиславовна.

– Ну… почти, – кивнул бывший контрактник, – Немного за гранью, но в общем – можно просчитать и при желании – встроиться в систему. А зомбирование и игроки, да ещё в открытую, с попыткой теракта и уничтожением прохода в жизненно важную для нас Локацию…

– Ясно, – бесцеремонно прервал его Бугор, – общий посыл вашей речи мы все поняли, частностями будем заниматься позже.

– Володя! – повернулся он ко мне, – Что там с Ютубом?

– Снял и выложил, – достав планшет, включаю его и захожу на свой аккаунт, – Ого… есть реакция! Летуны написали…

… и почти тут же они позвонили.

Настроив видеосвязь, обсудили ситуацию и решили не отсиживаться в обороне. Всплыла и тема Ютуба.

– … да не ебать мозги, а подписаться на аккаунт Товарища Вовы! – предложил один из охранников, не лишённый креативности, – Какая-никакая, а связь!

– Один вопрос решён, – принуждённо засмеялся на экране планшета глава Военного Аэродрома, крепкий подполковник с полуседой головой, – осталось решить вопрос с наведением на цели. У нас…

Он замолк, но ухнул, как в ледяную воду.

– … есть сложности технического характера.

– Ожидаемо, – пробормотал Шелдон, закусывая губу.

– Сколько самолётов сможете поднять в воздух? – подался вперёд Бугор, сидящий перед планшетом по-турецки.

– Поднять все… – лётчик усмехнулся кривовато, – вот с посадкой могут быть проблемы! И с вооружением…

– Ладно, – подполковник оглянулся куда-то назад, – это наши проблемы! Есть, кажется, пути их решения, но к сожалению, не быстрые. Но ситуация и правда скверная, так что обещаем сделать всё возможное. Многого от нас не ждите… но что сможем.

– Совсем всё плохо? – негромко поинтересовался Игорь Юрьевич.

– Плохо? – повторил подполковник, – Нет, не слишком… проблема здесь прежде всего в возможностях игроков. Самозваный генерал не может не знать об авиации, и значит, надеется на своих союзников… или хозяев, тоже очень может быть.

– Что требуется от нас? – спрашиваю у подполковника.

– От вас? Наведение. Количество боеприпасов у нас ограниченно, да и фактор игроков нужно принимать во внимание. Нам… – он усмехнулся кривовато, – не привыкать летать по навигатору на телефоне, так что если ваши корректировщики сумеют хотя подобраться поближе к Военному Городку…

Взгляды, и… как же не хочется! Потёр лицо, выигрывая время на раздумья, а потом вспомнил скалящуюся голову Войтека и Прелесть, с такой лёгкостью убивающую сильных врагов.

– Я… предложу им, – выдавливаю из себя, – хотя результата обещать не могу. И… не знаю, как преодолеть проблему привязки телефона к хозяину.

– Привязка? – удивился летун, – Это как раз очень просто! Вы сказки читали? Каплю крови хозяина на телефон, и пока она не высохла…

– Ну элементарно же… – простонал Шелдон, отбив себе фэйспалмом лицо, – и как я… Да, продолжайте!

– Да собственно, нечего продолжать, – пожал плечами пилот, – есть незначительные детали, но это уже скорее для учёных интересно. А практика, она примитивна – кровь на телефон или на любую технику, и пока не высохнет – будет работать в чужих руках.

«На позициях, – пишу двумя часами позже, – жду!»

– Всё, – порядку ради сообщаю парням, – ждём отмашки!

Слава угукает и сворачивается в кольцо, зевая во всю свою змеиную пасть. Рядышком, на тёплой траве развалился Анвар подставив солнцу мохнатые бока и часто дыша с высунутым языком.

В зверином обличии парни быстрее восстанавливаются и (в этом они не признаются) меньше нервничают. Наш марш-бросок в обход Военного Городка по территориям, занятым противником, высосал из нас не столько силы, сколько нервы.

Сокол, Верхний Парк, Каменный Лог, и всё – одновременно спешно и с отводом глаз. Гоблины… те ещё союзнички, но всё же пришли на помощь!

Правда, как по мне, бо́льшую роль сыграло не благородство, а нежелание терять столь выгодного торгового партнёра, как Опытная. Ну и во вторую очередь – лицо.

Вот уж кого-кого, а гоблов облагораживать не спешу! Благородство там если и наличествует, то сугубо племенное, для своих. Но…

… союзники, какие ни есть. Лучшие воины и следопыты Союза Племён. Полсотни рыл, от одного вида которых может хватить инфаркт, инсульт и болезнь Паркинсона с эпилепсией. Рожи! С нами.

Отборные мастера засад, художественной резьбы по горлу и подлейших уловок, доступных полудиким племенам. Отравленное оружие, когда одна царапинка – судороги с дикими мученьями и смерть. Да… проверили на крысах, так честное слово – жалко было хвостатых! Но…

… а куда деваться? Ждём…

Сообщение от летунов сбросило сонливость, как и не было. Пишу ответное сообщение и…

– Вова, ты включил? – услышали подписчики.

– Включил, включил, – послышался тихий голос.

– Ага… мы – пикся! – важно заявил кавайный монстрик, – И мы – ужас… Вов, где мы ужас? А… Мы ужас на крыльях дня и ночи!

– И мы несём возмездие во имя луны! – влез в кадр другой зубастый монстрик, – Они меня видят, да?

В камеру влезла мордашка, пытаясь разглядеть спрятавшихся зрителей.

– Бе-бе-бе! – язык оказался длинным, а оттянутые веки сделали дразнилку особенно обидной – по её, пикси, мнению!

– Ильи! Илью ранило, возмездие во имя Ильи несём! – возмутилась третья, выпихнув языкатую подругу подальше от камеры, и добрых полминуты они пискляво ругались в прямом эфире.

– Во имя Ильи, – согласилась наконец лунная воительница, обзаведшаяся подбитым глазом, – Но и луны тоже!

– Мы – пикся! – грозно повторила первая воительница, – Вова, ну скажи им!

– Вы – пикся, – повторил оператор.

– Вот! – повернулась та к подругам, – Грозные! Всё, надоело! Полетели нести возмездие!

– Ух-х! – она воинственно погрозила в камеру кулачком, и уже другим голосом сказала:

– Ну всё, капай… А потом ТикТок, да? Ты обещал!

Камера взлетела…

… и вместе с ней взлетели МиГи.