Хороший день для зомби-апокалипсиса

Десятая глава

«Мама…» – я плотнее вжался в каменистую замусоренную землю, и кажется даже, попытался зарыться в неё, ломая ногти о мелкий щебень и полуистлевший строительный мусор, перемешанный с почвой. Взрывы, взрывы, взрывы… по спине больно застучали комья земли, бетонное крошево и бог весть, что ещё за дрянь.

«А я ещё хотел понаблюдать… – мелькнула и пропала единственная осмысленная мысль за последнюю минуту, – наблюдатель херов!»

С какого момента всё пошло не так? Наверное, с того самого, как я сам (!) предложил координировать наведение авиации… Или с того момента, когда прибывшие гоблины сказали, что они пойдут под руку Младшего Походного Вождя в этой битве, то есть меня.

Когда, и главное – как я успел стать Младшим Походным Вождём, и каким это образом синхронизировалось со званием Почётного Старейшины, вопрос не ко мне! Не уверен, что в этом есть какая-то юридическая логика.

Очень может быть, даже вернее всего, гоблины решили присоединиться к нам, на предмет ограбить «жирного» противника. А я так… социально приемлемый повод сделать это без дополнительных договоров и всяческой казуистики. Гоблы вроде как и с нами, но отдельно, и могут заниматься своими делами, не слишком отвлекаясь на союзнические обязательства и прочие ненужности.

Но это всё из серии «Хорошая мысля́ приходит опосля́». А тогда, в спешке, не понял не только я, но и, подозреваю, не все члены Совета. Мы горели Местью и Жаждой Крови, и прибытие союзных гоблов воспринято было как нечто, само собой разумеющееся – вроде как закон жанра.

Как-то так всё завертелось, по-дурацки… Опаска прослыть ссыклом, недопонимание, давление обстоятельств и нехитрая, но действенная риторика членов Совета. А сейчас…

«Мама…» – преодолевая страх, приподнимаю голову и пытаюсь увидеть, все ли живы? Все… то есть Анвар со Славой живы, а гоблины… как-то не успел я проникнуться к ним тёплыми чувствами, и по отношению к зеленомордым в башке мелькает циничное «приемлемые потери».

У Анвара верх взял его внутренний зверь, и сейчас из земли торчит только мохнатая жопа с поджатым под самое брюхо хвостом, а из под задних лап бешено летят комья земли. Окапывается, значит… что ж, всё верно делает.

Слава залёг в какой-то вонючей канаве и старательно притворяется шлангом, спрятав голову в какую-то трубу… как бы даже не канализационную! Судя по извивам тела, он пытается пропихнуться дальше, но тушка у него массивная, и оказывается, это не всегда в плюс.

Я же… да всё то же самое, ничем не отличаюсь от ребят! Разве что канализационной трубы нет, а так бы… По крайней мере, нотка зависти по поводу столь качественного укрытия в голове промелькнула, так что…

Не без нотки гордости замечаю, что штаны у нас… у меня сухие, и в кои-то веки завидую второй личине друзей. Удобно, ёпта! Штаны не запачкаешь. Серьёзно – завидно! По крайней мере, в эти минуты, когда под обстрелом в голову лезут мысли о том, как это круто.

Даже если обосрался по какой-то причине, то стоит тебе перекинуться в звериную форму, и всё дерьмо снаружи, а ты чистенький и пушистый… Ну или НЕ пушистый, не суть.

Взрывы, взрывы… какая только хрень не лезет в голову в эти минуты, когда не можешь сделать ни-че-го! Чувство беспомощности – абсолютное, и наверное, потому-то в голову лезет совершенно шизоидная ересь. Подсознание пытается подменить ужас происходящего любой ерундой, лишь бы не сойти с ума.

«Ёбаные летуны! Вечно у них через…» – я снова вжался в землю, истово молясь, чтобы это всё прекратилось. Нет, не Богу… маме почему-то.

Где-то в глубине меня мелькает даже «Прекратилось любой ценой, даже ценой вечного покоя», потому как этот чёртов авиа-налёт для человека неподготовленного (а подозреваю, и подготовленного) – жуть инфернальная! Словами не передать хтонический ужас от взрывов, воя истребителей и вздрагивающей земли, когда тело подбрасывает близкими разрывами и рядом с тобой, как подросток под экстази, танцует Смерть.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»

В голове – мысли о смерти, о маме и том, чтобы всё это побыстрее кончилось, неважно даже – как именно… Когда разрывы чуть затихают, проникают матерные мысли о летунах и их «снайперской» меткости. Я истово их ненавижу… до зубовного скрежета, до трескающейся эмали! Их самих и всю их ёбаную до седьмого колена родню!

Может быть, летают они как боги, но вот стрельбу, бомбардировку и ракетные атаки… такое впечатление – не отрабатывали после училища вообще. Ни разу!

… а потом землю тряхнуло вовсе уж жёстко и всё разом прекратилось. Не веря в окончание налёта, приподнимаю голову… нет, всё верно, МиГи, сделав разворот, уходят восвояси.

«Надо…» – заставляю себя подняться, и недавние мысли о пилотах кажутся глупыми и стыдными. До следующего раза…

«Мама…» – шепчет внутри меня кто-то очень маленький и слабый.

– За мной парни! – подрагивающим голосом кричу я и делаю несколько шагов вперёд. Земля качается под ногами и приходится прилагать усилия, чтобы нормально держаться на ногах, – Вперёд, или вы думаете жить вечно?!

Первой отозвалась мохнатая жопа… несколько мгновений, и оборотень вылез из свежеоткопанной норы. Пригибаясь к земле и идя противолодочным зигзагом, он рванул вперёд, к пролому в стенах Военного Городка.

За ним, скользя чешуйчатым телом по перепаханной снарядами земле, заскользил Слава, и только потом встали гоблы и потрусили вперёд. Мельком отмечаю, что набедренные повязки у некоторых из них того… потяжелели.

«У большинства» – насмешливо вякнуло подсознание, не желающее вспоминать недавнюю зависть к Славкиной канализационной трубе и отсутствию штанов. Не обосрался же! Герой!

Не обосравшийся герой, как и положено командиру, бежит позади в почти сухих штанах, руководя и направляя.

«Откуда во мне этот пафос?!» – за недавние слова стыдно до невероятия, хотя кому какая разница… А вот стыдно, и всё тут!

За пренебрежительные мысли в адрес гоблов, к слову, ни стыдно ни капельки. Скорее наоборот, в моей полукровной душе бамбуковым лесом прорастает шовинистическое свинство к «понаехавшим» союзникам.

– Вова! – ко мне на голову упала Прелесть, пахнущая порохом и огнём.

«Запах гвардейской ленты» – подсовывает странноватую ассоциацию подсознание.

– Ты видел? Нет, ты видел? Мы – ух-х!

Сплясав на голове подобие ритуального танца, сопровождаемого фразами наподобие «Мы – вж-ж, а они ка-ак – бух! А потом – яма! А я… нет, ты видел?!», Прелесть сильным толчком подкинула себя в воздух и полетела вперёд, уже под отводом глаз.

Где-то там, со стороны Быханова сада, слышатся звуки боя, и очень серьёзного. Выстрелы из пушек и крупнокалиберных пулемётов, разрывы мин и гранат, автоматная стрельба и прочие признаки близкой войны. Ветер приносит маслянистые, едкие запахи пожара, сгорающего пороха и прочей военной химии. Разыгравшаяся фантазия услужливо подкидывает, что в этом дыму могут быть частицы сгоревшей человечины, отчего хочется блевать. Ёбаная психосоматика!

Бой продолжается, и Прелесть с Лапочкой в самой его гуще…

От этого болит сердце и ощущение собственного скотства давит, гнетёт и всячески довлеет. Приходится напоминать себе, что они взрослые пикси, существа ни разу не травоядные… помогает слабо.

Пробежав полсотни метров, падаю, держа в одной руке автомат, а в другой планшет, закрывая его своим телом и молясь, чтобы неизвестная, но очень меткая падла, стреляла не в меня.

– В гоблов стреляй, сука! – шепчу неистово, вжимаясь в землю, – Их много, не жалко! Одним меньше… не в меня! Не в меня!

Прижавшись к земле, пережидаю обстрел, пока Слава не влетел в пролом стены, тараня огромной башкой некстати взявшегося стрелка. Несколько секунд смертельного танца рептилоида, и путь чист.

– Вперёд! – снова показываю пример, стараясь не обращать внимания на боль в ушибленном колене. Два или три гобла остались лежать, остальные просачиваются в Военный Городок, разделяясь на три группы.

Десяток гоблов со мной в качестве прикрытия, остальные поровну делятся между Славой и Анваром. За исключением погибших, разумеется…

Остро не хватает нормальных бойцов, но увы – тот случай, когда в жизнь вмешалась политота. Мы – вольный отряд, и часть Совета полезла в залупу, не желая отдавать чужакам своих бойцов под начало.

Наверно… да даже скорее всего, можно было договориться, но в залупу полезли уже мы, все трое. Ну да, и так на нервах, а тут ещё политику вздумали прокачивать местные активисты! Нашли, блять, время!

Как по мне, обе стороны зря так поступили, но Раскол между нами и Опытной прошёл. Теперь мы окончательно Вольный отряд, и значит, действовать будем, исходя из собственных интересов.

– Блядь… – выплёвываю слова вместе с землёй и пылью, поднимаясь с земли после очередного паденья, – какая только херь в голову не лезет!

Сплюнув ещё несколько раз, свистом привлекаю внимание гоблов и жестами показываю порядок действий. Не сразу, но соображают, обтекая стоящие на обочине дороги автомобили, один из которых догорает, весело чадя чёрным, вонючим пластмассовым дымом.

В Военном Городке зеленошкурые выглядят настолько чужеродно, насколько это вообще возможно. Даже шаманский отвод глаз помогает слабо, будто сам Дух Военщины восстал против диверсантов в грязных набедренных повязках. Ни тебе ублажающих начальственное сердце подвортничков, ни начищенных берцев, и вообще – не в ногу, мать их, крадутся!

– Володя? – выглянула из открытого окна первого этажа смутно знакомая полноватая женщина, пахнущая духами, потом и краской для принтера, – А ты что здесь…

Один из гоблов мгновенно ударил её копьём в горло и тут же присел, а двое его товарищей, оттолкнувшись от ссутуленной спины, влетели в помещение. Несколько секунд…

… и в оконном проёме показалась оскалившаяся рожа гоблина.

– Вот так и живём, – бормочу вслух, подтягиваясь и переваливаясь через подоконник. Какое-то офисное помещение… не важно! Пытаясь не обращать внимания на угрызения совести и трупы вольнонаёмных, располагаюсь с относительными удобствами.

Разрываюсь между необходимостью хоть как-то координировать боевые действия, и собственной безопасностью. По-хорошему, сейчас нужно провести зачистку здания или хотя бы этажа, но…

… сидим. Гоблы нарисовали кровью убитой женщины какие-то кракозябры на двери и дверном косяке, и поймав мой взгляд, кивают успокаивающе. Дескать – не дрейфь, Товарищ Вова! Морды у них спокойные, так что стараюсь держать морду лица невозмутимой.

… а в голове раз за разом встаёт «Володя? А ты что здесь…» Потом… потом буду есть себя поедом и просыпаться от кошмаров, а пока – некогда! Сука-война…

Едва я успел ухватить ситуацию на планшете, донеслись звуки миномётного обстрела со стороны «Малибу», а потом глухо ахнул чудовищной силы взрыв, качнулась земля под ногами, и заправка «Лукойл» на Терешковой прекратила своё существование.

«Война – ни разу не романтично, – мелькает в голове непрошенная мысль, – вот совсем!»

Успеваю смотреть в телефон, координируя пиксей по прямой связи.

– Сестрёнка, вокруг Анвара кругами полетай! – кричу в телефон, и несколько секунд бешено пялюсь в экран – верно ли она меня поняла?!

«Двойка с минусом за такое планирование… Всем» – грызу себя поедом, видя всё новые и новые косяки в планировании операции.

Сестрёнка поняла верно, и через несколько секунд я смог увидеть волка, пробирающегося к шестой поликлинике по всем правилам разведки. По-пластунски, зигзагами, прижимаясь к стенами домов и прячась в воронках. За ним приданный отряд гоблов под отводом глаз, грабить.

Аптечные склады, медицинское оборудование, а по возможности – выкрасть медиков. Любых! В наших условиях человек, способный грамотно сделать перевязку и вколоть укол в вену, а не только в жопу – на вес пусть не золота, но жизненно необходим. Буквально.

А человек, который прошёл какое-никакое обучение, и может не просто делать сам, но и (что важнее всего!) учить других – ценность стратегическая. Объяснить, почему именно так, а не иначе, поделиться опытом, накопленным на сотнях и тысячах пациентов, а не только на ком-то из домашних десять лет назад.

Медики, биологи-зоологи, ветеринары (вот уже где кладезь талантов!), химики… любые! Берут спившихся, сторчавшихся, с поганым характером, с нетрадиционной ориентацией…

Пару раз корректирую движение Анвара, успевая заметить через телефон отряды противника и…

… стискиваю зубы, видя устроенную гоблами засаду на военных. Два десятка зеленошкурых, разом мечущих отравленные дротики из невидимости, это очень, очень серьёзно… С расстояния в двадцать пять метров гоблы не умеют промахиваться.

– Как-то всё это не правильно, – шепчут мои помертвевшие губы, а совесть не вовремя напоминает, что погибшие – свои, и что они под воздействием психотропных препаратов и ментальных техник, но…

… а куда деваться? Если здесь и сейчас мы не остановим новоявленного Наполеона с усиками, будет гораздо хуже. Не мы начали первыми, а игроки много поганей гоблов… но эта мантра помогает слабо.

Особенно когда вспоминаются глаза зеленошкурых, озирающих Военный Городок. Для них это Эльдорадо, да не мифическое, как для конкистадоров, а самое настоящее. Вот, осколки стекла, шторы, полосы металла, пластиковые фигурки из киндер-сюпризов… сокровища! Они вернутся, они непременно вернутся…

А с другой стороны – игроки, для которых мы все – неписи. Бета-тестеры, ломающие нашу реальность под игровые нужды.

В короткой стычке умирают не только военные, но и гоблы. Кто-то из убитых военных успевает нажать на спусковой крючок вслепую, кто-то уже стал обладателем магических способностей и увидел пусть не самих гоблинов, но какое-то странное марево, спрятавшееся за грузовиком. Размен…

Разрешение на камере телефона неважное, видны только крохотные фигурки убитых, которых гоблы деловито раздевают догола. Поговорка «Что с бою взято, то свято», читанная в каких-то книгах до Апокалипсиса, приобретает новый смысл…

… так – неправильно! Правильно, это когда грабим мы, а когда нас – это подлое мародёрство!

– Мы – пикся! – деловито сообщает Прелесть зрителям прямого эфира писклявым голоском, – Мы – репортаж! Это всё мы, мы, мы! Мы – ужас! Да, Вова?

– Ужас, – послушно отзываюсь я, и кусая губы, переключаюсь на Чудо и Славу, у которого к змеиной башке скотчем примотан телефон.

– Слава, в полусотне метров от тебя по левую руку БТР в засаде, как слышишь?

– Слышу нормально, – отзывается тот, – БТР по левую руку, понял тебя!

Снова переживаю о всякой ерунде, мучительно пережёвывая «по левую руку», сказанное змею. Глупо, но унять себя не могу, такая вот странная форма мазохизма. Вроде как наказываю себя за то, что не участвую непосредственно в бою…

Короткие переговоры рептилоида с пиксей, и деловитая малявка под невидимостью цепляет к боевой машине термитную шашку. Удачно… то есть для нас удачно, а для экипажа не очень.

Крутанувшись на пятачке и выпустив вслепую несколько очередей, экипаж выскочил наружу из горящей машины, прямо под отравленные дротики гоблинов. Взрыв…

… и пятерых гоблов разметало смертной гранатой, припасённой одним из членов экипажа.

Слёзы на глаза не то что навернулись… брызнули! Закусив до крови губу и часто смаргивая, продолжаю координировать бой. Потому что иначе – всё зря…

Знаю, что сейчас должны ударить Сокольские, а потом, скорее всего (но это не точно!) на выручку Педералиссимусу придут Центровые, и тогда летуны поднимутся ещё раз, выметая мусор.

Время, время… на стене висят электронные часы, и секунды на них тянутся размякшей на жаре жвачкой, прилипшей к подошве кроссовка. Медленно, тягуче…

– Есть! – неистово орёт Анвар, – Нашли!

Он в больнице, а точнее – в аптечном складе при ней. На захват больницы у нас не хватит ни сил, ни (что точнее) – совести. Это какое-то запределье, воевать с медиками…

Слава со своими раскладывает термитные шашки в стратегических местах. Как и положено – с замедлением, чтобы успеть убраться до того, как опомнятся военные. Комариный укус на общем фоне, да и военные оказались не настолько уж бестолковыми. Как ни крути, а мы на их территории, и всё здесь застроено согласно Устава!

Отряды гоблов тают, как кусковой сахар в кипятке, но результат…

… рыкнув мотором, от больницы отъехала грузовая машина, доверху нагруженная коробками, как я понимаю – с лекарствами. Там же, под охраной гоблинов, две напуганные женщины в белых халатах, прихваченные хозяйственным кавказцем.

– Время, Слава, время! – кричу в телефон, – уходи!

– Нашла, Вова! – влетевшая в окно Милашка говорит на утроенной скоростью, мечет глазами молнии и размахивает ручками. Не сразу понимаю, что она говорит…

– … Пирога нашла! Пойдём?! Вова? Пойдём?!

Она зависла перед моим лицом, с детской надеждой глядя в глаза, а я…

… не знаю, как быть. Это тот самый случай, когда как не поступишь, а всё равно – плохо! Как командир я должен…

– Пойдём! – киваю решительно, – Далеко?

– Да! – оборачиваюсь к гоблинами, – Вы свободны!

Не сразу, но удаётся втолковать им, что операция закончена и им пора возвращаться домой в Локацию. Оскалив зубы, оставшиеся в живых пятеро зеленошкурых трясут головами в знак того, что поняли, и удаляются в закат…

… то бишь к не такому уж далекому пролому в стене.

«А разговоров-то, – глядя вслед им, думаю я, – Младший Походный Вождь, честь Народа Гоблинов… грабительский набег как есть!»

Сказать, что они нагружены как ишаки, это не сказать ничего! Груза столько, что они то и дело выпадают из невидимости, что выглядит до невозможности странно. Какие-то помехи в пространстве, будто рябь в телевизоре, на миг появляются фигурки и тут же пропадают. Будто…

– Да тьфу ты! – вытряхиваю из башки невесть откуда взявшиеся мысли и понимаю, что стал лучше соображать.

– Слава! – кричу в телефон, – Отправляй своих гоблов по домам и дуй ко мне!

Проговариваю свои координаты – благо, разошлись мы не так уж далеко. Территория Военного Городка невелика, а мы благоразумно не вклинивались в глубину. Так… ножки помочили на чужой территории. По щиколотку.

Пару минут спустя Слава подполз ко мне и тут же перекинулся в нага, вопросительно уставившись немигающими глазами с вертикальным значком.

– Пирог, – отвечаю коротко, – Чудо на него наткнулась, будем вытаскивать.

Его согласия не спрашиваю, тему мы обсуждали много раз и всё давно обговорено. Даже если Слава не питает к Серёге таких уж тёплых чувств, чтобы рисковать шкурой ради спасения бывшего командира, есть ещё такая штука, как взаимовыручка и вклад в будущее. Отряд, члены которого стараются вытаскивать друг друга из любой жопы, априори крепче и надёжней классических наёмников, собирающихся вместе только ради денег.

– Нужное дело, – одобрительно кивнул рептилоид, опираясь на алебарду, а я в очередной раз пообещал себе уточнить – куда же она девается при обороте… – а гоблов зачем отпустил?

– Толку от них, – ксенофобски морщусь, на что Слава вскидывается было, приподнявшись на змеином хвосте к самому потолку, и тут же почти опадает вниз, проявляя на морде задумчивость.

– Хм…

– Вот и я о том же, – киваю многозначительно, хотя решительно не понимаю ход мыслей рептилоида, логика которого не раз и не два ставила меня в тупик ещё во время бытия прапором. Но…

… кажется, всё-таки понял.

– Тоже заметил? – гляжу с прищуром на Славу, – Ушли, и башка стала работать нормально!

– Да-а… – медленно протянул он, – есть такое дело. Я думал, это просто стресс. Думаешь…

– Не будем спешить обвинять их в злокозненности, – перебиваю его, – скорее всего, просто фоновое воздействие их артефактов. Они же, сука, как ёлки новогодние! Шаманы, мать их, херовы!

– А нам по мозгам шарахнуло, – кивнул он мрачно, – Да-а… союзнички!

– Шарахнуло крепко, – соглашаюсь я, – тоже на стресс списывал. Ещё, сука, ксенофобия пробудилась… у меня-то!

– Естественная реакция психики на раздражитель, – с видом Зигмунда Фрейда закивал рептилоид, – фоновое воздействие и… понял, молчу!

– По Пирогу, – выдыхаю с шипеньем спускаемого колеса, пытаясь выпустить заодно весь негатив, будь то фоновый или собственный. Понятно, что артефактами гоблы увешались в том числе и ради фонового магического (или духовного, раз уж они шаманы) излучения, без которого они не смогли бы долго протянуть вне Локации.

А получилось как всегда… нехорошо получилось.

– По Пирогу, – повторяю ещё раз, собираясь с мыслями и открывая карту на планшете, – Милашка говорит, что он здесь.

– Он – там! – пикся тыкает пальцем в нужную сторону за окном, глядя на меня, как на душевнобольного. Вздохнув, обещаю себе объяснить им (по крайней мере – попытаться!) концепцию карты и…

… и снова вздыхаю. Объяснять, помимо карты, им нужно очень и очень многое. Удастся ли…

– Часовых беру на себя, – говорю с уверенностью, которую не испытываю и постукиваю пальцем по виску, – хоббитские способности разархивировались. Ну и помощь пиксей лишней не будет.

Слава кивает согласно, и хотя я вижу, как его одолевают сомнения, он оставляет их при себе. Несмотря на все испытания последних недель, «псами войны» назвать нас нельзя даже с большой натяжкой. Не хватает ни знаний, ни практического опыта, ни психологической подготовки.

… сердце колотится так, что подкатывает к самому горлу, давление разламывает голову в висках.

«Я невидим, – повторяю как мантру, – меня нет, я часть Военного Городка…»

Шаг за шагом иду у стеночки, старательно не глядя на попадающихся солдат и прапоров. Благо, в этой части Военного Городка их мало по очевидной причине, а гражданские сидят по домам, не высовывая носов.

Взгляды обтекают меня… или проходят насквозь, я не разобрался ещё толком, как работает хоббитянский отвод глаз. Знаю только, что штука эта многослойная и очень надёжная, недаром половинчики вполне успешно живут среди Верзил, и отнюдь не данниками! Так, по крайней мере, было в моём виртуальном детстве…

«После налёта авиации я ожидал больших разрушений» – мелькает в голове совершенно неуместная на этот момент мысль, и хотя я пытаюсь выкинуть её прочь, глаза начинают фиксировать все несоответствия. На стенах следы пуль и снарядов, мостовые и тротуары местами в ямах, но в общем и целом складывается ощущение, что это был не авиа-налёт, а скорее миномётный обстрел, притом не «Градом», а максимум 82-мм.

Нет, местами посильней, кое-где видны обрушившиеся стены домов, но в целом впечатление складывает такое, что налёт не слишком-то удался. Или я ничего не понимаю, и летуны не пытались разрушить инфраструктуру, а били и исключительно по бронетехнике и скоплению живой силы противника?

Ой, вряд ли… Как бы в таком случае комья земли и бетона долетали до нас, когда мы ещё находились метрах в двухстах от Военного Городка?

«Магия…» – и во рту становится кисло. Как-то это… неправильно, да! Правильно, это когда у нас есть пикси и прочие чудесатости, а противник должен быть страшен с виду, противен, вонюч и подл, но непременно легко побиваться!

Над некоторыми домами виднеется что-то вроде радужной плёнки, если приглядываться Истинным Зрением. Буквально на грани видимости, и я даже не уверен, что это мне не кажется. За последнее время насмотрелся на случаи самовнушения по самое горлышко, с лихвой! Так что…

– Ты-ы… – ударило меня в спину звуковой волной, и я развернулся, выставив перед собой невесть откуда взявшуюся совну. Бешено скалясь, ко мне шагнул седой эльф с полуторником, красиво прокручивая клинок одним запястьем.

В левой руке его появился странный конструкт, похожий немного на Кубик Рубика, грани которого сияют мягким светом. Миг… и конструкт начал разворачиваться, раскидывая солдат в стороны – так, будто в них на полном ходу врезался грузовик!

– Только ты и я… – выплюнул игрок, – не уйдёшь, недомерок! Тебе тогда повезло…

Конструкт тем временем разворачивался, окружая нас каким-то подобием силовых полей и ломая угол дома, попавшего под воздействие плетения. Страшно закричал молодой прапорщик, ноги которого вмяло в асфальт…

… но кричал он недолго. Пара секунд, и с хрустом лопнула коротко стриженная голова, а секундой позже от военного осталось только пятно на асфальте, равномерно размазанное на десяток метров в длину.

– Больна-а… – тоненько закричала Чудо, и я увидел, как её отбросило в сторону… не всю, ниже колен не осталось ничего, только окровавленные ошмётки плоти. Славка с неимоверной скоростью метнулся вперёд, подхватывая пикси, и сам отлетел в сторону – живым. А вот насколько целым…

Ещё секунда, и поле, окружающее нас с эльфом, будто сгустилось. Люди и нелюди за его пределами замедлились в десятки, а потом и в сотни, в тысячи раз. Всё ещё падает Слава с Чудом на руках, не отрывая горящих ненавистью глаз от седого эльфа, всё ещё сползает по стене безжизненной куклой молоденький срочник…

– В спину, – презрительно бросил эльф, снова крутанув полуторник одной рукой, – ты и тебе подобные можете бить только в спину. Ничтожество! Ты и подобные тебе не знаете Чести…

– … подлые существа, только и способные бить в спину!

«Повторяешься» – мрачно подумал я, стоя перед эльфом и ощущая себя гладиатором-новичком, которого на потеху публике выпустили с кухонным ножом против разъярённого льва.

Он выплёвывал пренебрежение и очень красиво крутил мечом, а я…

… готовился сдохнуть. Потому что это, сука, прокачанный игрок, а я – непись, который знает фехтование только по роликам на Ютубе и кривовато разархивированным записям виртуального детства кендера-полукровки в посёлке хоббитов.

Эльф снова крутанулся, как профессиональный ушуист на показательных выступлениях, и припав зачем-то на одно колено, обрушил на меня удар полуторника, а я…

… блокировал его. Судя по лёгкому удивлению эльфа – не должен был. В принципе.

Потом блокировал ещё раз, и снова, снова… Я ухожу из-под ударов скользящим шагом, мешая боксёрские умения и навыки, вбитые в деревенском ополчении. Ухожу потея, нервничая, в последний момент… но всё-таки ухожу. Руки потные, ноги дрожат, но я, сцука, даже не ранен!

Взмыв в воздух, игрок развернулся в красивом пируэте и обрушил удар меча на то место, где только что стоял я. Почти балетный разворот с перехватом меча и красиво развевающимися волосами, и некрасивое, но вполне действенное парирование клинка титановой трубой с моей стороны.

Меч проскрежетал по металлу, содрав часть изоленты, что вызвало у меня подспудное раздражение. Синяя, между прочим!

Я сам понимаю, что всё моё невеликое умение не идёт ни в какое сравнение с отточенным, филигранным мастерством игрока, но раз за разом лезвие клинка натыкается то на перекрестья арматурины, то на титановую трубу, то на несуразный клинок совны. Лязг, совсем не кинематографический скрежет, иногда искры…

Это всё неправильно. Так не должно быть. Я понимаю это, понимает противник… а через минуту субъективного времени я начал не просто парировать, а отвечать!

Выпад… эльф красиво заблокировал его, напрягая канаты тугих мышц… но я не стал ввязываться в силовую борьбу, а крутанув совну, заточенным концом крестовины-арматурины разодрал ему ладонь и отступил на несколько шагов. Не сильно разодрал… кажется. Но точно – болезненно, да и влажная от крови рукоять меча не способствует крепкому хвату.

– Ах ты… – начал он, будто отыгрывая роль опереточного героя, а я…

… понял. Они же, суки, играют! Зрители, рейтинг, необходимость не просто побеждать, а непременно – красиво. А ещё – ставка на уникальность, эпичность и легендарность оружия, на критический удар и вбитые Системой навыки.

А меня – просто тесачина, насаженный на титановую трубу. Не уникальное, легендарное или эпическое оружие. Без возможности нанести критический удар, не подсказывающее своему хозяину движений и уже тем более не направляющее его руки точно в цель.

Обычная железяка, уместная в мире ПостАпа и…

… каким-то образом она обнуляет все эпики, легендарки, криты и прочие возможности Системы. Тоже ведь – эпик… в своём роде.

На моё лицо выползла кривая ухмылка и…

… выпад! Эльф отбил его, крутанувшись в красивом танцевальном пируэте, перебрасывая меч в другую руку. Снова лязганье железа и в глазах игрока я вижу нарастающую панику, неуместную для условно-бессмертного существа.

Ухмыляюсь так, что губы едва не раскалывают череп, отчего эльф начинает паниковать ещё сильней.

«Почему он боится?» – потом разберусь…

Отбросив все мысли, я парирую, атакую, активно перемещаюсь и всё больше и больше начинаю понимать стиль игроков. Понимать… и подстраиваться.

Эльф всё так же грациозен и бабочкой порхает по площадке размером в половину школьного спортзала. А жалю – я!

Ошибка, ещё одна ошибка… увернувшись от размашистого удара, делаю шаг вперёд и коротким уколом дотягиваюсь до шеи эльфа. Буквально в последний момент он ухитрятся извернуться и парировать укол, пытаясь хитрым финтом вывернуть оружие у меня из рук.

Не ввязываясь в борьбу, по-простецки бью его стопой в колено, а когда он непроизвольно согнулся, ослабив хват на оружии, перехватываю совну и режущим движением полосую по шее! Увы, не насмерть, но по шее отскочившего игрока потекла струйка крови…

… и к слову, разодранная ладонь у него тоже не хрена не зарастает! Знаю по роликам с Ютуба, что эти падлы, особенно высокоранговые, регенерируют чуть ли не на глазах, а тут – кровь всё ещё течёт, не думая останавливаться.

«А, игры со временем…» – успевает сообразить мой мозг, поймав взгляд всё ещё падающего Славы и кричащей от боли пикси.

Эльф сильно хромает и начинает биться осторожней, без шаолинской акробатики. Если бы он дрался так с самого начала, меня накрыло бы пиздой в первые полминуты! Поздно, сучонок…

Хочу сказать ему что-нибудь пафосное, но останавливаю себя. Сейчас не подойдёт даже брутальное «Готовься сдохнуть, тварь!»

Я просто перемещаюсь по площадке, не ввязываясь в противостояние, и всё время держу его в напряжении. И жду – ошибки, усталости… чего угодно!

Короткая заминка… окровавленная ладонь игрока при очередном финте соскользнула с рукояти меча, и я тут же делаю шаг вперёд. Нехитрая комбинация с уколом и ожидаемым парированием… вот только на этот раз я ввязываюсь в силовую борьбу.

Укол… лезвие совны пробивает эльфийское горло, и он, выпустив меч, крепко вцепляется окровавленными пальцами в синюю изоленту на трубе. В глазах смертная тоска, необычная для игрока, а я…

… думать буду потом. А сейчас, отпустив совну, выхватываю из ножен на бедре нож и без замаха бью в пах. Раз, другой… эльф отпускает совну и вцепляется в нож.

Нож на себя… ладони игрока порезаны.

– Постой! – умоляюще булькает он, – Я…

Я режу ему бедренную артерию и снова вгоняю нож в пах, а потом – в горло, и – как барана! Зачем-то отрезаю ему голову, и понимаю, что да – хочу её над каминной полкой, можно даже – метафорической.

Конструкт из силовых полей…

Ну или магических, один чёрт!

… по-прежнему окружает нас, и глянув на всё ещё падающего Славу с Чудом на руках, начинаю сбор трофеев. Не затем даже, что надо, а скорее занять руки, пока голова будет думать.

Раздеваю эльфа буквально догола, не столько даже от жадности, сколько руководствуясь роликами с Ютуба. Ага… теми самыми, где потрошат дохлых игроков, указывая на анатомические различия, рунные татуировки и прочую еботу со спрятанными в жопе артефактами.

Выживальщиков, наконец-то попавших в свою стихию и резвящихся с улыбкой маньяка, на просторах Постапокалиптического мира довольно много. Как это ни обидно для кендера славянских кровей, лидирует отнюдь не Россия. Янкесы, чтоб их… там целый культурный пласт вокруг выживальчества сложился, точнее даже – пласты.

Да и с оружием много проще, причём как с покупкой, так и с применением, тренировками и прочим. А у нас… в Липецке перед зомби-апокалипсисом ни одного тира не осталось, все позакрывали.

Единственное стрельбище где-то на Силикатных озёрах, но там одно членство пять штук в год стоило. Аренда дорожки и прочие услуги – отдельно. Не для рядового гражданина удовольствие.

Подозреваю, что где-нибудь в Афганистане приход Апокалипсиса и Системы если и изменил жизнь местных, то не всегда в худшую сторону, да и с выживальщиками там ситуация ещё более интересная.

Но «Это другое», негласное соревнование с Западным миром в некоторых головах осталось даже после фактического уничтожения человечества. До сих пор у некоторых «пикейных жилетов» на Опытной пуканы бомбит, потому что «Гнилая Гейропа» не сгинула в одночасье, а всё ещё существует, притом с осколками государственности. Казалось бы, какое тебе дело… а оказывается, есть.

«Люди странные!» – мелькает привет из виртуального детства в хоббичьей деревушке и я-человек соглашаюсь с собой-кендером.

Порядку ради пытаюсь снимать всё на планшет, но у него то самое состояние, когда непонятно даже, работает ли техника вообще. Глючит, тормозит, появляются и исчезают новые значки, прямо на глазах меняется интерфейс.

– Эльфа грохнул, – сообщаю хрипловато на камеру, демонстрируя помолодевшую морду лица, весьма простецкую, несмотря на заострённые уши, – сегодня я его уже убивал…

Обхожу эльфа вокруг, показывая его крупным планом. Дальше рассказываю историю нашей первой встречи и предысторию поединка, поглядывая постоянно на барьер, который, сука, никуда не делся!

Всё так же падает Славка, прижимая к себе пикси, всё так же сползает по стене срочник. Их тоже снял… особое внимание на пикси, крик которой, кажется, пробивается сквозь застывшее время. Ошмётки ножек, горящие ненавистью глаза Славы…

Меня потряхивает, но стараюсь сдерживаться. Не хватало ещё заистерить, и тогда мне точно кабздец настанет!

Потом снимаю прапорщика-пятно и срочника, бесконечно долго сползающего по стене. Акцентирую внимание на том, что это сделал союзник Педералиссимуса, потом немного информации о «кшатриях» и ментальной обработке личного состава. Глядишь, кто-нибудь и передумает вступать с игроками в союзы…

Потом мародёрю – с чувством, с толком, с расстановкой, пытаясь разглядывать каждую вещицу Истинным Зрением, заодно снимая её на камеру. Фонит всё, а вот с пониманием сути этого фонения много хуже – то вижу, то не вижу, то внезапно – просто знаю… Но чаще – не знаю, не вижу и не понимаю!

В общем, ересь, но старательно действую по регламенту, частично знакомому по всё тому же Ютубу, а частично – по рекомендациям Шелдона и советам Славки.

– Хуй его знает, запишется ли, – останавливаюсь ненадолго, потому как заниматься работой, которая скорее всего окажется бестолковой – ну о-очень лениво.

– Ладно… – всё-таки пересиливаю себя, – буду считать это генеральной репетицией!

Продолжаю раздевать эльфа и пялится на его вещи, старательно описывая свои ощущения и виденья. Всё правильно, всё нужно и…

– … не врали, – брезгливо отбрасываю тряпочку и тщательно вытираю руки, – действительно – три яйца!

Щупал я его не из любви к мужским гениталиям, и даже не из-за желания проверить виденное в интернете. Просто (если верить всё тому же интернету), игроки размещают татуировки, а то и артефакты, в очень странных местах. Игровая условность позволяет.

В таких вот потаённых местечках вживляются порой ну о-очень дорогие и полезные артефакты. Обычно в виде пирсинга, но бывает всякое. Рассказывают даже… но нет, бред… точно бред. Даже повторять не хочу. Проверять тоже!

Осматривая гениталии и буквально конских размеров член, я думал не столько о закомплексованности и настоящем размере полового органа убитого игрока, сколько о прочих странностях.

Агонизируя, остроухий обделался, и это ещё один фактик в копилку странностей. Не бывает такого, если верить Ютубу! Это одна из особенностей игроков – лёгкая смерть. Лёгкая и чистая. А тут… изо всех естественных отверстий натекло, да ещё этот страх, очень необычный для существа, способного умирать десятки раз в день.

– А может быть… – я замер, – у них есть какие-то лимиты? Допустим – не больше определённого количества смертей за промежуток времени, в противном случае у игрока в условной капсуле мозг прекращает функционировать.

Как вариант – артефакт этот, очень непростой, если судить по остановленному времени на отдельно взятой территории. Тоже что-нибудь… несовместимое.

– Окончательная смерть? – покатал я слова, всё больше понимая, что скорее всего, моя догадка близка к истине и значит, наткнулся я на ох-хренительно важную тему!

– Любой ценой… – в голову полезли штампованные фразы с обрывками кинофильмов «Про Войну» и комиссарами, проникновенно глядящими в глаза с целлулоидной чёрно-белой плёнки. Но глянув ещё раз на Славу с Чудом, я понял – не любой… Совсем не любой. В приоритете у меня спасение их жизней, а человечество в целом всё-таки на втором.

За себя не слишком переживаю, хоббитянский отвод глаз и кендерские умения, в том числе расовые, заточенные как раз под проникновение и съёбку, дают гарантию благополучного исхода, близкую к процентам этак восьмидесяти-девяноста при худших раскладах.

– Сука-а… – тяну с тоской, глядя на кучу намародёренного. Оружие и доспехи дорогущие даже на первый взгляд, но не утяну. Артефакты ещё дороже, но Истинное Зрение видит что-то вроде кровавой дорожки, связывающую эту чёртову бижутерию с дохлым хозяином. Не знаю, что это, но по ходу, что-то типа привязки, и лично мне ссыкотно не то что примерять их, но и даже трофеить.

– Ёбнет? – примеряюсь глазами к куче бижутерии, – Или не ёбнет?

Решаю не экспериментировать, оставив трофеи лежать на асфальте. Кошелька, монет и тому подобных безопасных ништяков нет. То ли не выпали, то ли не было изначально, то ли неписям не полагаются такие вкусняшки. Лежат сейчас, может, на асфальте, но я ни подобрать их не могу, ни увидеть!

Более-менее безопасно могу затрофеить только доспехи, одежду и… да пожалуй, всё! Оружие и бижутерия фонят так, как будто их достали из Чернобыльского могильника. Возможно, и даже скорее всего, снять привязку не так уж и трудно, но я таких методов не помню, а интернет у меня сейчас не работает.

– С-сука… – невольно сглатываю слюну, оглядывая бесполезные трофеи, – Если сдать их на Опытной по минимальной цене, через перекупов, можно всей командой месяца три мажорить!

С отдельной тоской поглядываю на браслет, самоцветный рисунок которого подозрительно напоминает Кубик Рубика и силовое поле, продолжающее таинственно мерцать вокруг меня, дохлого эльфа и кучи бесполезных сокровищ. Штука, опасная и подозрительная, как мина, поставленная на неизвлекаемость…

… и жопа в том, что играть с ней в сапёра мне придётся в любом случае.

– Сука! – от бессильной злости пинаю дохлого эльфа, а потом ещё раз…

Сев на асфальт, гляжу в сторону Славки, который если и сдвинулся за это время, то максимум на пару сантиметров, и отключив планшет, обхватываю голову руками. Мыслей – никаких! Пытаюсь раскочегарить очаг воображение и полёт фантазии, но – ноль! Зеро! Пусто!

Башка после боя пустая и всех мыслей, так только о тёплом асфальте, на котором хорошо сидеть, да о том, что мне хочется пить. Вода есть, но неполная литровая баклажка, это ни о чём!

Сидеть так, дожидаясь разрядки артефакта, можно долго… а если не разрядиться в ближайшие час-два? А если не разрядится и за сутки? Он, может быть, рассчитан на разрядку по нормативам внешнего мира, и пока он разрядится, я тут к хуям мумифицируюсь!

– Блять… – опираясь на совну, встаю… и наконец понимаю, что ничего не понимаю! Совну я оставил со Славкой, когда пошёл вперёд под отводом глаз, и каким это чудесатым образом она оказалась у меня в руках, это…

– Надо подумать, – в голове вспыхивает лампочка, но, сцука, тусклая. Времён Ильича, – Так-так-так… призвал? Похоже на то…

Положив совну на асфальт, несколько минут всячески пыжусь, пытаясь призвать её, увидеть… Ничего, только глаза от постоянного пученья заболели.

А потом сделал к оружию пару шагов, да протянул руку…

… и оп-па! В руке.

– Я не дотянулся… – бормочу лихорадочно, – я точно не дотянулся!

Но теперь я верю… нет, Верю! И Знаю. Могу. Через пару минут и вправду смог, счастья-то было…

– Ага, ага… – снова сажусь на асфальт, и ситуация уже не кажется столь безнадёжной, – как там… Пачка… нет, начатая пачка диетических картонных хлебцов и…

Вспоминаю всё ту хероту, с которой уходил из Натахиной комнатушки. Еда, вода… старательно тяну руку, прикрыв глаза и пытаясь в мельчайших подробностях представить ту самую бутылку воды, которая волею Системы стала неразменной…

– Получилось! – отвинтив пробку, выпиваю добрую половину, и испугавшись чего-то, убираю её – также, прикрыв глаза и протягивая руку с бутылкой куда-то, будто ставя на полку. Что характерно – убрал.

А потом снова взял, и снова полную! И хлебцы, а потом батончики, все-все… и сожрал! И снова сожрал, но на этот раз ещё и с сушками, зачёрпывая сухим ломаным тестом икру минтая из криво вскрытой банки. На нервной почве ел до набарабаненного пуза, до отрыжки и икоты. Но… похуй! Не эльфа же мне стесняться? Дохлого.

– Охуенчик! – а потом взгляд упал на ёбаный барьер, и настроение испортилось так, что… ну жопа ведь, а? Казалось бы, такой подарок судьбы… Не бог весть что, но теперь у меня ВСЕГДА есть с собой еда, одежда и оружие. Какое ни есть. Не легендарное, не эпическое, а просто железяка… которая обнуляет любой эпик!

Теперь, если дела пойдут совсем херово, я могу банально заныкаться и уйти в «автономку». Засада только в табаке и пожалуй – бабах. Помолодевший организм требует своего так, как не требовал в шестнадцать! Правда, скорострельность тоже вернулась…

Я, по-видимому, по меркам моих рас ещё совсем пиздюк, отсюда и все проблемы пубертата. Прыщей пока нет… но подозреваю, что это пока!

В общем, всё бы хорошо, кроме скорострельности (и возможных прыщей), но это всратый барьер обнуляет все радости от полученных вкусняшек.

– Ладно, – говорю тягуче, – будем поглядеть!

Вся надежда, если честно, на авось, да на счастливый случай и пресловутую лампочку Ильича, долженствующую вспыхнуть на пыльном чердаке моего разума. А на что ещё? На физику с химией? На креативность?

– Кстати… – ружьё призывалось дольше, я даже успел проголодаться и снова пожрать – на сей раз умеренно. Но призвалось-таки, и тут настроение снова просело. Уверенно опознаю МР как, сука, «алхимический метатель»! Восемь патронов, двенадцатый калибр, и даже патроны восстанавливаются… по одному в сутки!

– А обычные, я так понимаю, хуй подойдут? Ага… херовато! Из качественного оружия для городских боёв вышел резерв для выживальщика. А «Калаши» у нас в последнее время сбоят, и чует моя чуйка, что перейдём мы на арбалеты. Ладно… будем решать проблемы по мере возможностей!

В принципе, ситуация с ружьём в иное время не стала бы критичной. Возможность не таскать оружие «последнего шанса» на себе, а хранить где-то подпространстве, призывая его в нужный момент, дорогого стоит. И вода, да…

Вот только здесь и сейчас получается так, что я могу рассчитывать только на восемь патронов, а потом – в рукопашную! А оно мне надо? Тот факт, что я, оказывается, могу чего-то в рукопашную даже с холодняком, не равен – хочу!

– А может… – в голове вспыхивает безумная надежда, и я трачу чуть не час субъективного времени на попытку достать что другое. Да что угодно, блять!

Полторашку разливного, которое помню до последнего пузырика, с шипеньем вырывающегося из-под отвинчивающейся крышки, до последней хмельной горчинки…

– Хуй там, – констатирую печально, пытаясь вытащить откуда-то сигареты, патроны и любимую чайную чашку из Натахиной молодожёнки.

«Кстати, нужно подойти и забрать! – мелькает мысля́, – Не самому, понятно, а через третьи руки. Нанять кого-то и… всё ж таки памятные вещицы»

– … и не инвентарь, – озвучиваю на планшет получасом позже, – А если инвентарь, то какой-то другой!

Достаю из подпространства и ставлю назад только вещи, которые были со мной с самого начала.

«Х-ха! С начала Конца Света!»

Патрон, камешек собственный волос и ещё десятки самых разных вещей остались на месте, не желая пропадать в подпространстве. По нолям попытки вызвать интерфейс и прочее, прочее…

– Только срать захотел! – зло бурчу я, окидывая взглядом территорию, – Вот только срать на улице… не приучен, чай не из Гейропы!

«Сука, и я туда же! Вот что пропаганда животворящая делает!»

Да и время пусть даже остановлено, но… а вдруг? Может, сцена со срущим мной отпечатается в мозгах всех-всех-всех, включая зависшую над Городком стаю ворон?

Мозг на полном серьёзе загрузился задачами дефекации, и наверное, только откровенная бредовость лезущих в голову мыслей привела меня в чувство. Потерев уши, попрыгал по-боксёрски, выкидывая двоечки и проводя красивые комбинации с лоу.

Привычные действия перезагрузили башку, и я начал соображать малость получше.

– Походу, подсознание фортели выкидывает, – гляжу на отдельно лежащий самоцветный браслет, – Разминирование, да? Сапёр ошибается один раз…

Сразу я ничего не придумал, зато в голову полезли варианты действий уже после отключения поля. Вариантов, собственно, два:

Во-первых, хватать Славку и Чудо в охапку и валить за периметр, оставляя Серёгу в плену и надеясь забрать его когда-нибудь потом.

Во-вторых – хватать их в охапку и пробиваться к Серёге, и далее действовать вместе с ним.

Другое дело, что Пирог сидит в мастерских чуть дальше, вглубь территории Военного Городка, а до момента начала погони у нас будет плюс-минус минута, в лучшем случае три. Пока опомнятся солдатики, пока по инстанциям наверх, пока обратная реакция пойдёт…

Нет, так-то может и больше времени пройдёт, но лучше рассчитывать на ретивого, мать его, кшатрия, а не на классического захолустного штабного «от сих до сих». Такой не рвётся в бой и не горит желанием примерять на себя ответственность за что бы то ни было, кроме гарантированного успеха.

– Кшатрии, значит… – открыв планшет, ещё раз смотрю на карту и прикидываю расстояния. Опираясь на фундамент расстояний, начинаю вносить в это уравнение данные о наличии поблизости казарм, учебных классов и прочих сооружений. Заканчиваю переменными в виде привычных маршрутов передвижения солдат, с поправкой на условия военного времени и боевую тревогу.

Времени в принципе хватает на то, чтобы подхватить Славку с пиксей, кинуть в Тойоту Лэнд Крузер, стоящий метрах в двадцати, и свалить через проломы в стене. С гарантией. Даже если он не ходячий после столкновения с барьером, сил дотащить рептилоида до автомобиля у меня точно хватит.

– А заведётся? – я вспомнил о начавшихся проблемах с техникой, и засомневался было.

– Должна, – постановил я, приглядевшись к номерам. Автомобиль этот из «трофейных», и мы делали ему ТО, вроде как доказывая «Тащ генералу» и его окружению свою техническую грамотность.

Грамотность доказали, и майор (ставший таковым из старлеев) Петрищенко получил свою «ласточку», а я… то есть мы с Пирогом – «ручную» технику. По идее.

– Ага… – ещё раз просмотрев все расчёты, а потом ещё раз…

… с тоской в душе подошёл к браслету. И водичкой его, водичкой!

– Текущая вода очищает всё зло и наносное, – бормочу вслух поливая его из бутылки. А потом ещё раз, ещё…

– Ни хуяшечки! – кусаю губы, но дальше методы только такие… вовсе уж рисковые. А меня всё подпирает…

Плюнув на всё, раскорячился над кучей артефактов и навалил на них свою кучу. Кучищу! Вместо бумажек использовал одежду эльфа – те места, что с гербами.

– Символично, – киваю удовлетворённо и прикидываю – снимать, не снимать? Пошлятина рвотная, эт да… но, сцука, символично! И пощёчина педрилам всяким ушастым, не без этого… хе-хе-хе!

Решив, что съёмка, скорее всего, всё равно «тренировочная», снял-таки, комментируя в стиле Саши Барона Коэна.

– Не хочешь, да… – снова подступаю к браслету и долго стою, не решаясь, – кровью, значит? Ну, попробуем!

Резанув по запястью, полил браслет кровушкой и добился слабого свечения, на чём все спецэффекты и закончились.

– Ага… – руководствуясь вовсе уж наркоманской дурью, читанной невесть где и невесть у кого, подхватил за длинные волосы отрубленную башку и потряс над артефактом. Кровь из головы почти вся вытекла, но почему-то не сворачивается даже на асфальте. Парит… как свежая.

Трясу с ожесточением, и с каждой упавшей на браслет каплей сияние разгорается всё сильней.

– Ага… – руки трясутся, но если я посчитал правильно, но плюс-минус так и должно быть… Если это Системная логика, разумеется! А если нет…

– По праву победителя!

Увязав отрубленную башку в майку, привязываю себе к поясу и надеваю браслет, встав предварительно поближе к падающему Славке.

… едва успеваю его поймать, повалившись на асфальт вместе с рептилоидом. Подхватив его подмышками, волоку к Тойоте и…

… автомобиль, пикнув, распахивает двери.

– Моя ты ласточка, – умиляюсь я, – хорошая девочка! Сейчас, сейчас…

Затаскиваю Славку внутрь и хлещу по щекам.

– А?!

– Хуй на! Пиксю перевяжи!

– А, да… – он заторможенный и кажется – контуженный, но завозился на заднем сидении с Чудом. А я прыгаю за руль… и Ласточка завелась, едва моя жопа коснулась сиденья.

По газам… мысленно благодаря майора-долбоёба за затемнённые окна машины.

– Я свой, я свой… – твержу как мантру, пытаясь накрыть Ласточку хоббитянским отводом глаз. Хер его знает, получается ли… Скорее всего, сработала привычка к «своей» машине, и к гаражам я долетел никем не остановленный, меньше чем за полминуты.

Душа просила полицейских разворотов «как в кино», но наконец-то заработали мозги, и к гаражам я подъехал плавно, как и полагается солидному майору Петрищенко. Заезжая задом, гляжу в зеркальце заднего вида…

– Пирог… ага, вижу, – он вытирает руки какой-то ветошью и выглядит немного напряжённым, – а это что за два опездола с ним? Охрана? А, похуй…

Майор Петрищенко медленно открыл дверь…

… и с водительского места кубарем выкатился кендер-полукровка, подсекая ноги одному из солдат и наставляя на другого ружьё.

– Прыгай, Серёга! – с бешеными глазами кричу на него. Кричу тихо – не самолётными децибелами, но соответствующими эмоциями.

– Привет, Володь, – неторопливо отзывается он, усмехаясь кривовато, – рад…

Он замолкает, и мы оба понимаем невысказанное.

– Ну! – тороплю друга.

– Я… – он отошёл вглубь гаража и похлопал по боку БМП, – на своей поеду. Ты со Славой?

Он заглянул в машину и качнул головой, поджимая губы.

– Да, лучше не кантовать… и парней отпусти! Свои. Отвечаю.

Наклонившись, Серёга спокойно отстегнул длинную цепь…

«Которая в моих глаза была явным признаком неадекватности командования Военного Городка. Ладно на цепь сажать, хотя такие тенденции говорят о душевном нездоровье лучше любых тестов от психиатра… но слесаря в гараже?! Это вообще что?»

… подошёл ко мне и помог подняться рыжеватому парнишке, держащемуся за голову, ушибленную при падении.

– Как ты… – начал я, но вовремя заткнул фонтан своего любопытства, – давай вперёд! Со стороны Каменного Лога стены нет, пока Центровые не подошли – валим!

– Я! Я! Я тебя нашла! – на Серёгу спикировала Милашка, топя его в словах, слюнях и нежности. К невысоким срочникам, которые «свои» пикся отнеслась как так и надо, не воспринимая за врагов или опасность.

Косясь на меня, солдаты забрались в БМП вслед за Пирогом и…

… как мы рванули!

«Время, время, время!» – пульсом колотится в виски. На «заднем дворе» Военного Городка уже началась суета. Подняли по тревоге какие-то вовсе уж тыловые подразделения, выгнали на улицы вольнонаёмных с оружием.

Но мы проскочили…

… почти. У пролома уже устанавливают какие-то металлические рогатки, растягивая на них колючую проволоку.

Какой-то толстый военный со смутно знакомой физиономией махнул нам рукой, приказывая остановиться. Серёга притормозил… а потом шевельнул спаренной тридцатимиллиметровой пушкой, и смёл на хер военного со смутно знакомой физиономией, колючую проволоку и ещё десяток вояк.

Мы вылетели из Военного городка, как камень из рогатки! Кажется, в нас стреляли…

… но это неточно! Переваливаясь на рытвинах, мы удалялись всё дальше от обстрела.

– Слава, звони Анвару – скажи, выбрались! – командую коротко, не столько даже «за надом», сколько из желания занять рептилоида делом, чтоб нервничал поменьше.

«Наверное, тру-вояки начали бы пробиваться к своим через весь Военный Городок или как минимум, нанесли бы „ощутимый урон живой силе противника“ и только затем удалились бы прочь. Но мы не тру и потому просто рады тому, что остались живы!»

Когда Серёга свернул в Каменный Лог, я поначалу было напрягся, но потом вспомнил, что он облазил весь Липецк, и знает все улочки, проулочки и тупики лучше любого краеведа. Доля сомнения всё ж таки осталась, и откровенно говоря, немного жалко Ласточку, для которой этот путь буквально на грани проходимости.

Тойта продирается по Логу вслед за БМП, обдирая бока. Каменный Лог, и без того достаточно заросший (а местами и замусоренный), и в лучшие свои годы походил на полигон для выживальщиков. После Зомби-апокалипсиса он как-то моментально одичал, обзавёлся стайными мертвяками и стал вовсе уж стрёмным местечком.

Мы ехали, ехали и…

– Сусанин ёбаный, – выдохнул Слава, озирая прерии Локации, – Карма у него такая, что ли?

Проехав километров пять вдоль реки, БМПшка Серёги свернула на длинную галечную косу, вклинивающуюся в реку, и я свернул за ним, заглушая мотор. Выбравшись из БМП, Пирог уселся на броню, бездумно глядя на текущую воду. Чуть погодя, опасливо озираясь в мою сторону, к нему присоединились срочники, похожие, как матрёшки из одного набора.

– Приехали, – сказал я для затравки, усаживаясь по-турецки на горячие камни и доставая из подпространства воду, – будешь?

– Это как ты… – брови Пирога поползли вверх, но он справился с удивлением, – Буду! Инвентарь?

– Другая хуйня, – я поделился с ним сперва кинутой бутылкой воды, а потом своими открытиями и размышлениями, косясь то и дело на Славку. Рептилоид возится с пиксей, что-то ласково шепча ей и укачивая на руках, как ребёнка. От этого зрелища, и от вида окровавленной ткани вокруг культяпок, хочется даже не плакать, а выть в голос.

– Больно… больно! – услыхал я горячечный писк и заморгал часто, отворачиваясь в сторону. Как же теперь…

– Не проедут? – мотанув головой в сторону портала, спрашиваю у Серёги внезапно охрипшим голосом. Пожав плечами, тот некоторое время молчал, а потом ответил неохотно:

– Не должны. Не сейчас, по крайней мере. Пока бой, пока… нет, не сунутся. Если вообще поймут.

– Надеюсь, – киваю, разглядывая друга. Он сильно помолодел и выглядит лет на шестнадцать-восемнадцать. Вместо ухоженной бороды неровная, клочковатая юношеская бородка. Гладкая лысина на куполообразной голове покрылась коротким, но густым рыжеватым волосом, да и сам он хоть и стать чуть пониже, но как-то распрямился.

В принципе, ожидаемо… вот только в голове у меня странным образом сложился его нынешний облик с прежним. Ничего ведь, сука, общего, а как так и надо!

Как будто кто-то покопался в мозгах… хотя какое там кто-то?! Система и покопалась.

И мне это чертовски не нравится! Если она, Система, способна переписывать такие вещи, то сколько во мне нынешнем от того Владимира Николаевича Евгенова, лезущего по верёвке из окна молодожёнки несколько недель назад?

Разархивированные воспоминания кендера-полукровки легли в голову, как так и надо… а ведь так не должно быть! Не должно, сука!

Да, я не выжил бы без умений, вбитых в деревенском ополчении, без отвода глаз и тому подобных вещей, которых на самом деле превеликое множество. Мелочи… но кирпичиков таких мелочей наберётся на целый Камаз!

Но я, сцука, воспринимаю всё как должно, и только в моменты перехода в Локацию и обратно включается критическое мышление! А ведь таких несуразностей – до хуища! И все… все мы воспринимаем это как должное.

– А теперь вопрос, – озвучил я вслух, не в силах держать всё при себе, – зачем Системе, способной дописывать нам в мозг воспоминания виртуального детства, в принципе возиться с нами? Сколько там осталось от первоначальных нас, и сколько – добавилось Системой?

– И с какого вообще хуя, – продолжаю, распалившись до летящих слюней, – при таких божественных возможностях вся эта хуета с игроками бета-тестерами?! Наху-я?! Если есть Система с божественными возможностями, вплоть до тонкого вмешательства в сознание каждого из нас, то что делают тестеры?

– Как хотите, – выплеснув эмоции, я вял и спокоен, – но мне кажется, что ситуацию с Системой и игроками можно охарактеризовать как «обезьяны с гранатой». Может, их цивилизация деградировала, а может, цивилизация игроков вообще не имеет никакого отношения к созданию Системы, а просто нашла её и присосалась, как пиявка.

– В этом случае мы можем… – начал Пирог.

– Надежда, – перебил его Славка, – во-от такая…

Он показал пальцами расстояние, через которое не проскочила бы и монетка.

– Хуй с ним, – решительно сказал Серёга, – главное начать, а там посмотрим!

– Посмотрим, – сказал я угрожающе, прищурившись неведомо на кого.

– Так! – Серёга спрыгнул с брони, сбивая пафос момента, – давайте-ка, пока не забыли – записываем.

Угукнув, я надиктовал свои сообщения перед камерой планшета, продублировал их на диктофон, а потом и в блокнот. Мелких несуразностей касаемо игроков и Системы в голову набежал не один десяток.

Понятно, что большей части найдётся логическое объяснение и доказательствами чего бы то ни было они не станут, но мозговой штурм на то и придуман, чтобы накинуть говна в топку фантазии. Потому уже будем разбирать, что там можно рассматривать как доказательства, что – зыбко, а что – вообще дурь наркоманская.

– Вова… – Милашка тихо подёргала меня за кудри, – конфеты есть?

Я вздохнул прерывисто… и пикся, поняв меня правильно, посчитала нужным обидеться, надув губки и скрестив ручки на груди. Она стала выглядеть как маленькая, кавайная фрекен Бок с крылышками, и несмотря на очевидное несходство типажей, общий посыл совершенно однозначен, а ментальное сходство с мультяшным персонажем доведено до абсолюта.

Топнув в воздухе ножкой, она резко ткнула рукой в сторону Милашки, и мне моментально стало стыдно.

– Прости, – тихо повинился я перед крохой, выскребая в своих карманах конфеты и…

… неразменные батончики, да! Серёга, насколько я знаю, к сладкому почти равнодушен. Да и странные реалии Военного Городка с пайковыми сладостями, как-то не предполагают их наличия у пленного.

– Вовремя вспомнил, – бормочу вслух, снабжая Милашку стратегическим продуктом. Достав банку энергетика уже для себя, открыл её с шипеньем, и пикся начала забавно нюхать воздух.

– Нюх-нюх… – морща носик, она подлетела ко мне и бесцеремонно слизнула каплю с губы.

– Дай! – уверенно пискнула она, и выронив небрежно батончики, выхватила банку, которая для её роста смотрелась пивной кегой.

– Надеюсь, она знает, что делает, – несколько нервно сказал рептилоид, глядя на возню Милашки с покалеченной подругой. Он помог пиксям устроиться чуть в стороне, соорудив в расщелине большого валуна на стремнине подобие гнезда, и сейчас очень переживает, не в силах помочь в чём-то большем. Остаётся только присматривать за ними, да не лезть…

… потому что Милашка, оказывается, умеет шипеть лучше любого рептилоида, а ещё очень, очень больно кусается!

– Ну… по идее да, – киваю, потихонечку наливаясь осторожным оптимизмом, – Они как бы на сладостях, да и вообще…

Развивать тему я не стал, хотя очень хотелось сказать, что это не люди, а наполовину растения и вообще неписи. Только не такие, как мы, а настоящие неписи. Сказочные персонажи, которых никогда не существовало. Программы, только очень качественные.

Но я прикусил язык, потому что… ну в самом деле, какая разница? Если считать Вселенную голограммой, то все мы являемся обычным набором кода! И вообще… какая, нахрен, программа?! Прелесть программа? Она пикся, и точка! А я кендер-полукровка, на четверть хоббит и ещё почти на четверть человек с каплей крови тёмных эльфов!

Подглядывать за Милашкой, ухаживающей за раненной подругой, было неловко. И всё-таки…

… немножечко подгляделось. Пикся отпаивала бессознательное Чудо энергетиком, нажёвывала ей батончики, и дивным образом выглядела не шаманом дикарского племени, а квалифицированным медиком.

– Давайте знакомиться, – сказал Пирог, собрав нас вместе и выталкивая вперёд своих ребят.

– Евгенов Владимир Николаевич, – представился я, – он же Вова, он же Володя…

– … он же Товарищ Вова, – подхватил Слава эстафету. Солдаты осторожно улыбнулись, опасливо поглядывая на меня и не слишком далеко отходя от Серёги.

– Не кусаюсь, – усмехаюсь беззлобно и тыкаю пальцем в Славу, – а вот он может!

– Ага… – безмятежно произнесла змеиная башка Славки.

– Да ёб твою мать! – прыжок Серёги прервался естественным образом, бортом БМПшки. Следующие несколько секунд Пирог виртуозно матерился и прыгал на одной ноге, а когда закончил, оказалось, что пугаться в общем-то и некого…

… потому что зрелище хихикающей змеюки, удирающей от ударов сложенной жгутом потной майки, и вопящей дурашливым голосом «Не виноватая я!» – немножечко сюр, но уж точно – не жуть!

– Лёлек и Болек, – представил своих парней хромающий Пирог, – Да тьфу ты… Леонид и Борис.

– Можно Лёлек и Болек, – несмело улыбнулся один из них, – мы со школы привыкли.

Невысокие, худощавые, рыжеватые… они здорово походят на Серёгу, что я и озвучил.

– Не-не-не! – замахал тот руками, – Не родня! Цверги наполовину, вот и похожи.

Остановившись, Серёга нахмурился и хмыкнул, кусая нижнюю губу.

– Не… – уже не так уверенно сказал он, – не может быть! Нет… точно нет!

– Как тесен мир, – театральным шёпотом сказал Слава, подползя со спины и положив мне на плечо тяжеленную змеиную башку.

– Шут, – припечатываю его, скорее в качестве терапии для робеющих братьев.

Ночевать решили тут же, на галечной косе. Река эта горная, быстротекучая, холодная, с большим количеством порогов и перекатов, так что какой-либо серьёзной живности в ней не водится. Форель – да… а крокодилы и плезиозавры только местами, в заводях.

Лагерь ставили в сгущающихся сумерках, поглядывая то и дело на заходящее солнце. У запасливого Пирога в БМПшке нашлась и палатка, притом самошитая, но по большому счёту, в нашем климате она особо не нужна, так что поставили на случай дождя, да и то в общем-то зря. Серёга всё равно устроился возле БПМ, а я расчистил место около Ласточки.

– Как же тебя, бедную, твой предыдущий хозяин засрал, – сетовал я, вычищая из недр машины залежи всякого говна. «Тойота» мигала мне огоньками панели и попискивала сигнализацией, соглашаясь с каждым моим словом.

– Свинота натуральная твой бывший хозяин, – ругаюсь, выгребая окурки, фантики, пачки из-под чипсов и бог весть, какую ещё дрянь, – Недавно ведь чистенькая была… ну ничего, ничего…

Пискнув что-то жалобное, «Тойота» потёрлась о меня передним сиденьем.

– Ко мне хочешь, девочка? Думаешь? – та запищала что-то утвердительное, но я сомневался, – Ты смотри, у нас работа такая, что всё по буеракам и оврагам! Постоянно чиниться и краситься придётся. Может, отдам тебя на Опытной в хорошие руки? Будешь по асфальту ездить, пить вкусный бензин – девяносто пятый, а иногда и девяносто восьмой… а?

– Ладно, ладно, – похлопывая её по рулевой колонке, – приедем на Опытную, поговорим.

Мыл я «Тойоту» уже в сумерках, таская воду в пластиковом ведёрце. Серёга, не без помощи парней, закончил обихаживать БМПшку и раскидывал вокруг стоянки паутинку из слабеньких охранных чар и рунных камней с кровавым начертанием из рыбьих потрохов. Дешёво и сердито, хватит на одну ночь… старая добрая классика!

– Товарищ Вова! – окликнул меня Славка, священнодействующий у костра, – Иди жрать, пожалуйста!

От костра пахну́ло умопомрачающим запахом жареной форели, и в желудке у меня квакнуло.

– Иду, иду! Сейчас, фары протру ещё раз!

– Блять… – плюхнувшись у костра, выругался я, только сейчас осознав весь сюр ситуации.

– Что ж ты на камни-то с размаху… – по-своему понял меня Пирог.

– Да нет… я с машиной разговаривал, прикинь? И она мне отвечала!

– А… – равнодушно отозвался Серёга, – признала, значит!

– Признала… – я вытаращился на друга, – ты знал, что ли?

– Вова, – насмешливо поглядел на меня цверг, – я слесарь! И работал в последние недели именно как слесарь! Естественно, я такие вещи знаю, как старая бабка «Отче наш».

– А Ютуб… – всё не успокаиваюсь.

– Было, – закивал Слава, нетерпеливо дуя на рыбу.

– А… опять я что-то пропустил, да? – обвожу всех взглядом.

– Угум, – замычал рептилоид и зашипел, обжёгшись о слишком горячую рыбу.

– Ф-фу, бля… – перекинувшись пару раз в змея, Славка вылечил язык и снова ухватился за рыбу, – У тебя в эти дни расколбас был по части Наследия.

– А… ясно. Ладно, причина хотя бы есть, а не просто по тупости, – успокоился я.

– А чему ты удивляешься, Товарищ Вова? – ехидно покосился на меня рептилоид, перекинувшийся в нага и уютно устроившийся на нагретых за день камнях, – Ты же техномаг не из последних…

Серёга при этих словах улыбнулся еле заметно, но отмолчался.

– … укротитель диких чайников и повелитель искрящих розеток!

Лёлек и Болек зафыркали осторожно, пряча лица за пустыми кружками.

– Ну, это другое… – промямлил я и задумался. А действительно, какого хера?! Можно сказать, эволюция в рамках Системы! Не Дарвиновская, но… а почему бы и не да?!

Чай допивали уже в темноте, сидя перед костром в медитативном трансе. Этакий походный уют, туризм выходного дня, когда ты уже преодолел и превозмог, осталось совершить последний рывок, и вот он, милый дом…

… и ещё более милый холодильник, душ и особенно туалет!

Спать я укладывался несколько расстроенный, потому что вспомнил, что среди «неразменного» мыльно-рыльного полно всякой фигни, но нет, мать её, обычной туалетной бумаги! А лет через несколько, сильно подозреваю, даже отрывные книжки Донковой станут ба-альшим дефицитом!

Несколько раз меня будила Милашка, требуя то батончиков, то энергетика, то лимонада для лечения подруги. Спросонья я не всегда реагировал правильно, и тогда пикся кусалась – сугубо в воспитательных целях, как я понял из её писклявых нотаций.

– Вова, – разбудил меня писклявый голосок среди ночи.

– Да-да, помню… – не просыпаясь, я достал из подпространства энергетик и батончики, – держи, Милашка.

– Вова! – оказалось, что пикся может быть очень увесистой, когда прыгает тебе на лицо и топчется босыми ножками по губам, – Как ты мог?

Маленькие, но сильные ручки вцепились в мои веки, задирая их вверх, и перед моими сонными глазами показалась Очаровательная Прелесть. А я…

… познал всю силу, глубину и ширину женской обиды! Как я мог оставить такую очаровательную пиксю и интересно приключаться без её, Прелести, участия! И вообще…

– … Вова, – стенала Прелесть, прикладывая к своей груди крохотную ручку, а её губки дрожали от обиды, – ты понимаешь?

Я понимал… то есть, конечно же, я не понимал ни хрена, но был подавлен, разбит и повержен, а ещё – готов на любые репарации и даже контрибуции в её, Прелесть, пользу! Потому что в самом деле… ну как я мог!

Скандал набирал силу, громкость и обороты. Маховики семейных репрессий раскручивались, а я, придавленный виной и женскими слезами, начинал соображать помаленьку, что ситуация выглядит не слишком здоровой!

– Прелесть… – сказал я мягко, прерывая монолог, – ты…

– Блядь! Да ёб твою мать, что это за хуета…

Серега матерился громко, искренне и от всей души, и нотки истерики в его голосе до чёртиков напугали меня. Подхватив из подпространства ружьё, пружиной подскакиваю из положения лёжа и бегу на шум, готовый в любой момент стрелять. Но…

– Еба-ать… – протянул я, подтягивая трусы и делая шаг назад, – это что за…

– БМПшка, – нервно отозвался Пирог, замерший враскоряку и дышащий через раз, – мутировала.

– Ага… – прячу МР сперва за спиной, а затем и подпространстве, делая ещё несколько шагов назад. Я не ссыкло… это так, что видеть картину целиком!

Но на всякий случай периферийным зрением нащупываю пути отхода и готовлюсь сигануть в реку, а там не хуже форели, если вдруг что! По стремнине, через пороги…

… подальше!

– Вова… – растерянно позвала меня Прелесть, уткнувшись в самое ухо и отчаянно его слюнявя, – а это что такое?

– Если б я знал, маленькая, если б я знал…

Пискнув сигнализацией, «Тойота» тронулась с места и ткнулась бампером мне в бедро, прося ласки. Погладив машинально тёплый металл, перевожу взгляд на БМП, потом на Пирога…

– Серёг… вот честно – что ты там экспериментировал, что бы получить вот…

Не находя нужных слов, и немножечко опасаясь задеть чувства одушевлённой железяки, тычу рукой в БМП.

– … вот это?

– А… – он кривовато улыбается и делает шаг вперёд, осторожно прикасаясь к металлу брони. БМПшка радостно загудела двигателем, и привстав на суставчатых лапах, шагнула вперёд, поближе к хозяину.

Осмелев, Серёга погладил её и сказал несколько ласковых слов, на что боевая машина завиляла всем телом, став похожей на огромную псину. Жукообразную.

– Интересное создание получилось, – дипломатично заметил нервничающий Слава, и я закивал. Очаровательная Прелесть, прячущаяся у меня за головой, запищала что-то опасливо, держась за волосы, и кажется, попытавшись зарыться в давно нестриженые кудри.

– Да… интересное, – соглашаюсь с рептилоидом, обозревая жукообразную БМПшку и не забывая поглаживать «Тойоту». Кстати… обернувшись, осматриваю детище японского автопрома.

– Вроде нет? – неуверенно спрашиваю у Славы, на что тот пожимает плечами. Автомобиль, почувствовав внимание, запищал, замигал…

– Хвастается, – растерянно перевожу Славе, – она… хм, хорошая девочка, и за ночь стала ещё немножечко лучше. Хм… а если я буду кормить её вкусным бензином и хорошими маслами, а потом дам немножечко хорошей стали и резины, то она ещё больше… хм, эволюционирует.

– Вот прям словами? – брови рептилида уползли далеко вверх, уйдя за линию волос.

– Да ну… образами, запахами… – ещё раз глажу «Тойоту» по бамперу, – моя ты хорошая девочка, хорошая… умница!

«Девочка» запищала сигнализацией, заморгала фарами и кажется…

… описалась от радости. Ну или просто масло протекло. Не уверен, что эти события взаимосвязаны.

– Ага… – повторяю ещё раз и отмахиваюсь от Славы. Я, кажется, ненароком признал себя хозяином «Тойоты», когда назвал её «моя ты хорошая девочка». Теперь она при хозяине, то бишь при мне, а…

… мы в ответе за тех, кого приручили. Наверное, одушевленный автомобиль по нынешним меркам – охренеть какое преимущество! И судя по Серёгиной БМПшке – не так, чтобы вовсе уж крутое исключение из правил и слом Системы. Наверное…

Пирог тем временем осторожно знакомится с БПМ, а у меня в голове – ну полное непонимание того, как боевая машина могла за одну ночь мутировать в… это? Получилось нечто жукообразное, с торчащим хоботом-стволом, жесткими надкрыльями брони и…

… крыльями, судя по всему – из парашютного шёлка.

– Оно ещё и летает, – сомнабулически сказал Слава.

– Не факт, – я настроен более скептически, пытаясь прикинуть вес стального голема.

– Хорошо, пусть подлётывает, – пожал плечами рептилоид, не отводя немигающих глаз от БМП.

– Ну… – я открыл было рот, потом покосился на «Тойоту» и закрыл. Этого же не может быть… но, сцука, есть!

Чувствуя моё внимание, маунт замигал фарами и приоткрыл передние дверцы. У меня сразу вылезли ассоциации с огромной добродушной псиной, вывалившей язык.

– … хороший мальчик, хороший, – доносится от Пирога. Он уже полностью успокоился и явно воспринимает БМП как питомца. А тот в полном восторге! Виляет дулом пушки, открывает надкрылки… они же боковые дверцы в десантный отсек. Наверное… не знаю даже, как классифицировать железную анатомию «Мальчика».

Опёршись на капот автомобиля, смотрю, как Пирог знакомит с БМПшкой Лёлека и Болека, и вот не могу сказать уверенно… Но впечатление такое, будто добродушная железная псина восприняла их не то младшими членами стаи, не то щенками Пирога. Пахну́ло от него чем-то этаким, снисходительным.

Пискнув, «Тойота» чуть подалась вперёд, и я отошёл в сторонку.

– Чего тебе? А… знакомится… ну давай, давай!

Попищав немного сигнализацией и клаксоном, машина покатилась осторожно вперёд, вся такая внезапно по-кавказски заниженная. БМП замёр, развернулся осторожно мордой в сторону «Тойоты» и вильнул пушкой, развёрнутой назад.

Осмелевшее дитя автопрома подъехало ещё чуть ближе и я помотал головой, пытаясь избавиться от ассоциации двух знакомящихся собак. А когда они обнюхали друг дружку в районе выхлопных труб, ассоциация вернулась, и не одна, с друзьями.

Чуть погодя так же осторожно с БМПшкой обнюхались и все мы.

– Это свои, Мальчик, – настойчиво повторял Пирог, стараясь не смеяться при виде мой опасливой раскоряки и морды БМПшки в паху, – свои! Друзья, понимаешь?

Мальчик ещё раз ткнулся мне в пах, попыхтел двигателем, и в этих звуках мне послышалось… или привиделось, не суть. В общем, увидел я картины интересной (для БМПшки) игры, в которой мы играем в догонялки и кидаем палки соответствующих размеров. Озвучил вслух, и Серёга покивал, а БМПшка вильнула пушкой и ткнулась в меня тёплым металлическим боком, радуясь сообразительности хозяйского друга.

Пикси отчаянно трусили, но познакомились с БМП и были восприняты вполне благосклонно.

«А „Тойоты“ они не испугались, – помечаю машинально, – почему? Чувствуют травоядное, то есть отсутствие вооружения у автомобиля, или ещё что?»

Завтракали, поглядывая на «Тойоту» и «БМП», играющих на галечной косе. Разговоры особо не шли, в основном всякие междометия и предлоги вперемешку с кивками на машины, и разумеется – матерком. Даже для постапокалиптического мира сценка с привольно резвящейся механикой, мягко говоря, необычна.

«Скорее всего, что-то подобное происходит сейчас по всему миру, – подумалось мне, – очередная перезагрузка Системы или догрузка нашего мира, здесь хер разберёшь. Сейчас, наверное, по всему миру такие случаи, а интернет завален десятками тысяч видео с ожившими машинами»

Прелесть, немного освоившаяся, летает за ними с моим планшетом, страшно гордясь своей храбростью и причастностью к профессии блоггера и журналиста. С математикой у Прелести не очень, но что «миллионы просмотров» это необыкновенно много, она уже в курсе. Её снедает жажда деятельности и славы.

– Как щенята, – внезапно сказал один из братьев, глядя на резвящиеся машины.

– Да, – отозвался Пирог чуть погодя, – есть в них что-то такое.

– Вова! – подлетела ко мне Прелесть, приземляясь на плечо и протягивая планшет, – Капни ещё крови, эта почти высохла!

Снова надрезаю уже почти зажившее предплечье, капаю, пикся тут же отталкивается от меня, и я слышу удаляющийся писклявый голосок. Комментарии у неё весьма своеобразны, но харизмы Прелести не занимать.

– … значит, руны? – упорно вытягиваю у Пирога историю преображения БМПшки.

– Угу, – отзывается тот, разрываясь между завтраком и приглядом за Мальчиком, – я тебе потом всё на флешку скину, сам глянешь. Целиком, считай, разбирал БМП, из хлама восстанавливал.

– А руны… – не отцепляюсь я.

– На каждую деталь почти что и наносил, – отозвался Пирог, не поворачивая головы, – некоторые продублировал на разных языках. На вот… перекинь себе на телефон.

Покопавшись в карманах, он отцепил от брелка флешку и дал мне. Не теряя времени, вставляю её в телефон и наскоро проглядываю инфу. Что сказать… навалено без особой системы, но я уже сейчас могу сказать, в чём он ошибся. Не… не потому, что я такой гениальный, просто вычислять ошибки по факту, уже свершившиеся, вылезшие на поверхность, много легче, чем НЕ наделать таковые во время работы.

Древние языки многозначны, а некоторые слова имели изначально другое значение. Там, где Серёга гравировал «передвигаться», подразумевая естественный для современного человека способ – то есть «катиться», в языке изначальном было «идти». Вот и вышло, как вышло…

Разумеется, я не лингвист… но сложно не понять суть ошибки, когда вот они, последствия – бегают на суставчатых лапах по галечной косе!

Бегали, к слову, недолго. Несколько минут, и техника устала, причём как я понял из попискиваний и гудков Ласточки, без хозяев внутри себя они «устают» очень быстро. А без хозяев в пределах прямой видимости могут разве что фарами мигать и сигнализацией гудеть.

– Ага… – подытожил я переданные «Тойотой» образы, оставив размышления на потом. Сперва надо уложить в своей голове и понять, что из этих техногрёз правда, а что – домыслы собственного мозга, укладывающего чуждые картины удобным для себя способом.

– Кстати… – заглянув в пластиковое ведёрко из-под шашлыка, найденное в недрах Ласточки, проверил голову эльфа, пересыпанную солью. Зрелище… впрочем, привыкший к расчленёнке мертвяков я разве что поморщился слегка. Не слишком аппетитно, конечно…

– Сработало! – перебил мои мысли Серёга, – Вов, по твоему методу попробовал из подпространства достать, что со мной в тот день было. Сало копчёное, домашнее… будешь? С чёрным хлебом!

– Спрашиваешь! – оживился я, закрывая ведёрко и спеша на запах, – О, ещё и с прожилками! Живём!

С помощью Прелести, поднявшейся в воздух с планшетом, сориентировались примерно, в какой части Локации мы находимся. Примитивные кроки, выменянные у гоблов, у нас есть. О-очень упрощённые схемы, с ориентирами типа «скалы, похожей на голову Г'Хыра» и днями пути вместо нормальных расстояний.

Но хоть что-то… ориентироваться более-менее можно, и пусть скорее «менее», чем «более», но и то хлеб. Территория Локации, по приблизительным прикидкам, тянет на половину Липецкой области по площади, и это не считая мелких ущелий и потаённых долинок. Так что лучше такие кроки, чем вовсе никаких!

Проблема оказалась одна – маршрут. На своих двоих мы пройдём где угодно (главное, не лезть в стойбища огров), а вот с машинерией – беда… Здесь много горных речушек, оврагов и обрывистых холмов, что придаёт живописности, но вот с проходимостью большие проблемы.

Настроение начало портится, потому как пешком мы дошли бы до Фактории максимум дня за три, а теперь…

– Как бы на пару недель не затянулся наш Анабазис, – озабоченно сказал Слава. Лёлек и Болек всё больше помалкивают – они, такое впечатление, несколько меня побаиваются… Интересно, почему?

– Могёт быть, – согласился Пирог, – возвращаться часто придётся, это я тебе как дед Ванг говорю. У Мальчика проходимость неплохая, да и крылья, я думаю, он не зря отращивал. А вот твоя «Тойота»…

Поняв, что речь идёт о нём, БМПшка замигал, загудел, и Серёга провалился в транс, обмениваясь мыслями с железным маунтом. Несколько секунд…

… и Мальчик, распахнув крылья парашютного шёлка, взмыл в воздух. Летит он тяжело, надрывая пространство… но ведь летит!

– Ебическая сила! – выдохнул Слава, задирая голову. Кажется, я тоже что-то сказал… но это неточно!

В этом момент Мальчик с гуденьем пронёсся над «Тойотой» и подхватил её суставчатыми лапами, снова взмывая вверх.

– … отпусти! Я кому сказал – отпусти!

Схватив мокрую майку, которой только что гонял Славу, я побежал следом, не думая ни о чём, а только переживая за свою железную Ласточку, испуганно верещавшую в высоте. Из неё капало то ли масло, то ли бензин…

Десяток секунд… и БМПшка аккуратно приземлила автомобиль, секундой спустя усевшись рядышком. «Тойота» почти тут же рванула ко мне, спрятавшись за спину и жалуясь на Мальчика, дрожа всем корпусом.

– Ничего, маленькая, ничего… – ласково глажу её по лобовому стеклу, – ишь, хулиган какой!

Прелесть тоже прониклась сочувствием (хотя не забыла снять происходящее на планшет) к автомобилю, и усевшись на руле, пискляво рассказывала что-то утешительное, строя планы мщения.

– … маркерами! – воинственно обещала она, не забывая снимать, – Прямо на лобовой броне! Несмываемыми!

БМПшка притих, только сейчас сообразив, что сделал что-то не то… Серёга как следует отругал Мальчика, а Ласточка попискивала из-за моей спины что-то гневно-жалобное…

– … мы – пикся! – пискляво сообщила Прелесть в камеру планшета, строя планы уж-жасной мести Мальчику, а я помотал головой и присел прямо на тёплые камни, привалившись спиной к металлическому боку Ласточки.

В голове не мысли, а сплошной компот с винегретом. Пытаюсь собрать мозги в кучку, но в уши ввинчивается пронзительная писклявость мелких созданий. К Прелести присоединилась Милашка и…

Привстав, я заглянул в салон «Тойоты» и увидел Чудо. Всё ещё слабенькую, но бойкую и держащуюся вполне уверенно…

– Отрастают ножки, – шепнул мне Слава, растекаясь рядом со мной всей своей чешуйчатой тушей. На змеиной морде улыбка наркомана, словившего приход.

Я кивнул, сдерживая эмоции, но получилось, если честно, так себе… Да и ладно!

Млея под солнцем, слушаю краем уха планы грозной мсти и не хочу ни о чём думать. Думать не хочется, да и не получается. Слишком много всего произошло за последние сутки, и нужно уложить все события в голове, а думать…

… это потом!

– Вова! – ввинтился в уши голосок Прелести, и я приоткрыл глаза. Перед моим лицом в воздухе зависла пикся, держащая на вытянутых руках планшет с себя ростом. Точнее, я вижу только планшет, босые ножки внизу и крылышки по бокам артефакта. Зрелище…

… я невольно улыбаюсь в камеру.

– Вова! – повторяет пикся, держащая планшет без малейшего напряжения, – Скажи что-нибудь моим и нашим смотрителям, видетелям и слышателям!

Повернув планшет к себе, Прелесть без особой нужды сообщает в камеру…

– Мы – пикся!

… и снова поворачивает планшет ко мне.

– Да, – поддерживает её Слава, широко улыбаясь во всю свою змеиную пасть, – скажи им что-нибудь, Товарищ Вова!

– Ну… – я покосился на него, не без оснований подозревая, что повод произнести моё прозвище на камеру рептилоид искал давно. А мыслей, как назло, всё никак не находилось…

– Вот так и живём, ёпта, – развёл я руками, – сами всё видели!