Хорал забвения

Глава шестая

К тому времени, когда на рассвете повсюду выпала роса, Майкл остыл почти как камень, на котором сидел. Черное небо стало серым, по склону холма и над рекой полз легкий туман. Узкие белесые полосы длиной в четыре-пять футов прорезали его с тихим шипением. Но Майкл слишком озяб, чтобы обращать на это внимание.

С трудом повернув окоченевшую шею, он заметил, что бревна уже не стоят вокруг. В какой-то момент среди ночи они распались на аккуратные штабеля ровных досок и брусков. Возле каждого штабеля отдельной кучкой лежала кора.

Майклу это не понравилось. Он ждал, как ящерица, когда взойдет солнце и разогреет ему кровь. За ночь он ничего нового не надумал — провел ее в тупом оцепенении и только лишний раз убедился, что ему здесь не место.

На востоке, над вершиной зеленого холма, показался алый край солнечного диска. Не раздумывая, Майкл встал на камень и развел руки, чтобы поймать первые теплые лучи. Все кости болели, ноги не слушались, но он сохранял равновесие. Одежда вымокла от росы.

В хижине было тихо и темно, как и в городе. Однако через несколько минут, когда Майкл уже ощутил тепло нового дня, Полугород начал пробуждаться. Над каменными и кирпичными домами закурились дымки.

Тихо напевал незнакомый женский голос. Сначала Майкл не обратил внимания, поскольку весь сосредоточился на поглощении тепла. Но голос приближался. Майкл повернул голову и увидел молодую женщину, очевидно, из гибридов, — она босиком переходила по камням ручей. Она носила короткие, до колен, штаны и куртку со шнуровкой. У нее были черные как смоль волосы (нетипично, подумал Майкл), но лицо несомненно имело сидхийские черты: удлиненное, с выдающимися скулами и узким прямым носом. Она несла четыре ведра, прикрытые сукном, по два в каждой руке. По пути к хижине Журавлих девушка взглянула на Майкла и поприветствовала его:

— Хой.

— Здравствуйте, — ответил Майкл.

Девушка остановилась перед дверью, та приотворилась, высунулась длиннопалая рука, взяла два ведра, исчезла, снова появилась и забрала остальные ведра. Дверь затворилась, и девушка пустилась в обратный путь. Вдруг она остановилась, искоса посмотрела на Майкла и направилась к нему.

— О, Боже! — пробормотал Майкл. К тому времени его оцепенение под влиянием тепла сменилось дрожью. Он ужасно хотел помочиться и не имел ни малейшего желания беседовать с кем бы то ни было, а тем более с женщиной-гибридом.

— Ты человек. — Она остановилась в нескольких шагах от валунов. — Но тебе дали лес.

Майкл кивнул, застонав про себя.

— Говоришь по-английски, — продолжала она. — И пришел из дома Изомага. Об этом уже весь Полугород знает.

Он опять кивнул. Помимо холода и другого неприятного ощущения, его одолевала робость. У девушки был удивительно красивый голос. Майкл подумал, что все равно придется привыкать к голосам сидхов и гибридов.

— Скоро потеплеет. — Она зашагала к реке. — Если будет сегодня время, приходи в город, я дам карточку на молоко и сыр. Есть ведь всем нужно. Спроси Элевт.

— Я приду, — пообещал Майкл срывающимся голосом.

Когда девушка перебралась на другую сторону, он слез с камня, отошел немного в сторону и опустился на колени, чтобы скрыть свое занятие от чужих глаз. Он себе казался чуть ли не домашним животным, питомцем гибридов.

Дверь хижины отворилась, и на пороге появилась Журавлиха со свертком в руках. Спарт мрачно посмотрела на Майкла и развернула сверток. Выпорхнули крошечные птички, облетели дом и устремились к северу. Не проронив ни слова, Спарт вернулась в хижину и затворила дверь.

Помассировав ноги, Майкл с сомнением оглядел свой строительный материал. Он взял в руки кусок коры и обнаружил, что ее можно разорвать на тонкие и прочные полоски, вроде ремней. Но как из всего этого построить дом? Майкл нахмурился. Не хватало инструментов: пилы, ножа и, конечно, гвоздей.

Даже чисто теоретические размышления на эту тему упирались в один резонный вопрос: что толку строить дом там, где не собираешься жить?

— У тебя впереди длинный путь.

Перед ним стояла Нэр. Глаза у нее были большие, как у совы, но подвижные. Достающие до колен рыжие с сединой волосы сияли на солнце.

— Теперь у тебя есть лес, что же ты собираешься с ним делать?

— Мне нужны инструменты.

— Не думаю. Известно ли тебе, что означает этот дар? — Она указала на доски.

Он немного подумал.

— Обычно людям достается немного.

— Людям достаются крохи. Даже гибриды не всегда могут получить лес. Лучшую древесину сидхи забирают себе, будто и не помнят о своих собратьях.

— Не понимаю.

— Сидхи могут жить вечно, но если они погибают в бою или от какой-нибудь другой напасти, арборалы вселяют их в деревья. Там они живут, пока не возжаждут забвения. Арборалы делают свое дело, и мы получаем лес.

— Я слышал ночью голос.

Нэр кивнула, нагнулась, взяла доску и протянула Майклу. Длинный палец нажал на край, из доски выдвинулся шип.

— Щупай и нажимай. Соображай, как все это соединить. Сидх, который жил в дереве, подготовил его к строительству дома. Соображай. Маза.

— За один день?

— До завтра еще полно времени.

Нэр подошла к ручью и нырнула, точно выдра. Напрасно Майкл дожидался, когда она появится на поверхности.

Следующие два-три часа, стараясь не замечать голода, он брал по очереди доски и бруски, ощупывал и ковырял, пока не находил легко вынимаемые шипы. Сначала он отбрасывал их, но, поразмыслив, решил собирать в отдельную кучку.

Очевидно, некоторые шипы изначально находились в торцах бревен. Это напомнило Майклу деревянную головоломку из детства, только тут задача была посложнее. К тому времени, когда солнце поднялось высоко, удалось соединить две доски с бруском. Правда, он понятия не имел, что делать дальше, не знал даже, как должен выглядеть его будущий дом.

Журавлиха с татуировкой и мелодичным голосом — Спарт — вышла из хижины и подала Майклу деревянную миску, в которой он обнаружил жидкую кашицу, кусочек яблока и немного разбавленного молока. Он безропотно принялся за еду. Журавлиха наблюдала за ним, то и дело подергивая ногой, и когда он поел, забрала миску.

— Как управишься с домом, ступай в город и сообщи о себе на базаре. Тебе дадут продукты. И еще: пока ты здесь, можешь приносить нам вести и делать еще что-нибудь полезное. — Она взглянула на стройматериалы. — Если не управишься до завтрашнего рассвета, у тебя заберут лес.

Майкл разглядывал ее татуировку. Спарт, похоже, не имела ничего против, но наклонилась и многозначительно похлопала рукой по доскам. Он снова принялся за работу, а Журавлиха пошла к дому.

— А воду можно пить? — крикнул Майкл ей вслед.

— Кто знает, — был ответ.

К вечеру, приложив все свои способности, он наконец сообразил, что дом должен иметь форму куба со стороной около двух ярдов, без крыши и пола. По-видимому для крыши следовало нарвать травы или чего-то наподобие, и это обескураживало. Майкл зверски проголодался, но еду больше не приносили.

«Может, покормят, когда закончу, — подумал он. — Если закончу».

Когда в вечернем небе начались уже знакомые красочные явления, он поддел ногой брусок и вдруг замер, выставив перед собой ладонь.

— Не может быть!

И все же…

Майкл встал на колени и взял толстый брус, о назначении которого до сих пор не догадывался. При надавливании вдоль волокон брус расщепился на аккуратные и тонкие, почти как бумага, листы шпона. И тогда в голове у Майкла сложился окончательный проект. Он принялся состыковывать доски и брусья, вставляя шипы в гнезда и укрепляя соединения лыком; пять длинных кривых сучков послужили стропилами. Когда совсем стемнело, он достроил кровлю. Остались полоска коры и два сука, но дом выглядел вполне завершенным.

Майкл выбрался из своего жилища на корточках, чтобы не ушибиться о низкую притолоку, и тут же появилась Спарт. Она покосилась на лыко, которое он держал в руке, и укоризненно покачала головой.

— Фера антрос. Когда правильно строишь, ничего лишнего не остается.

Майкл испугался, как бы его не заставили разобрать постройку и начать все заново, но тут Журавлиха протянула ему миску, которую прятала за спиной. На сей раз угощение состояло из овощного пюре и большого куска темного рыхлого хлеба. Пока Майкл ел, Спарт сидела рядом на корточках.

— У сидхов много языков, — сказала она. — Одни очень древние, другие поновее. Но все сидхи говорят по-каскарски. Тот, кто хоть немного освоил каскарский, имеет кое-какие преимущества. А тебе преимущества не помешают.

— Некоторые говорят по-английски, — заметил Майкл.

— Большинство, потому что он у тебя в голове. Внутренняя речь. И английский известен тем, кто жил на Земле. Английский и другие языки: ирландский, уэльский, французский, немецкий. Еще мы знаем древние земные языки, незнакомые тебе и большей частью мертвые. Сидхи легко усваивают чужую речь. Но ни один земной диалект не заменит каскарского.

Немного утолив голод, Майкл осмелел и спросил:

— Сколько вам лет?

— Здесь этот вопрос не имеет смысла. Времена года приходят и уходят по желанию Адонны. А тебе сколько?

— Шестнадцать.

Она встала и забрала у него пустую миску.

— Сегодня ночью одна из нас испытает тебя. Защититься ты не сумеешь, но по твоему поведению мы решим, как тебя учить. Можешь спать, можешь не спать — как хочешь.