HOMO FABER

Фрагмент 8

Глава 19

Когда я увидел Радистку Кэт, переступившей порог в моей комнате, то даже не удивился ничуть.

— Интересно, как ты меня отравила? — вместо приветствия спросил я.

— Влила в банку со сгущённым молоком снотворное, когда ела её ложкой по очереди с тобой, — спокойно ответила она.

— А если бы сама загнулась, ведь у меня вес больше, нужно и снотворного больше?

Та отвечать не стала, просто пожала плечами.

— Надо же какая готовность пожертвовать собой ради помощи врагам, которые разоряют родную землю, — ядовито произнёс я, наблюдая за реакцией гостьи.

— Я не ради них, а будущего своей страны, которую уничтожают большевики! — вспыхнула она в одно мгновение. Лицо её покраснело, а кулачки сжались так, что кожа побелела на костяшках.

— Уничтожают? — я приподнял одну бровь в вопросительно-удивлённой гримасе. — Это те самые большевики, которые превратили аграрную необразованную страну в государство технологическое, где почти каждый имеет хотя бы начальное образование, а учёные создают свои собственные разработки, не идя на поклон за патентами к другим правителям?

— И где эти учёные сидят? В лагерях за колючей проволокой под охраной собак и пулемётных вышек! — в тон мне ответила девушка. — А рядом с ними в лагере сидит половина страны.

— Интересно, кто же тогда поднимает целину, работает на тысячах заводах, кормит не только свой народ, но и население других стран, поставляя туда зерно? Наверное, из лагеря на поля и за станки выгоняли зеков утром, а вечером вертухаи штыками и собаками сгоняли в бараки их обратно…

В общем, первая беседа наша совсем не задалась, зато потом…

— Вот оружие, — шёпотом произнесла девушка, с этими словами она задрала длинную юбку и достала затвор с магазин от пистолета. Оба предмета были привязаны к внутренней стороне бедра под чулками. — Отвернись!

— Будто я что-то там не видел, — буркнул я, но просьбу выполнил.

Через полминуты раздалось разрешение повернуться. За это время Катя успела привести свою одежду в порядок и спрятать детали пистолета под маленькую подушечку на кресле.

Шёл десятый день моего пребывания в плену. Казалось, обо мне все забыли. За всё время я четырежды общался с Карлом. Да и то наши беседы в эти встречи были ни о чём. Больше не было угроз, предложений, въедливых расспросов. Абверовец вёл себя так, будто я перестал его интересовать совсем. И я терялся в предположениях: это какая-то игра, заставляющая меня расслабиться перед сокрушительным ударом по моим убеждениям и желаниям; или же моими вещами они сумели распорядиться настолько эффективно, что на волне эйфории строят планы с ними дальше, отложив мою разработку на потом. В последнем случае невнимание к моей персоне ничуть не удивительно, ведь вряд ли много народа знает про меня и имеет доступ к артефактам из будущего. Поэтому, времени заниматься сразу двумя направлениями — мной и костюмом с винтовкой, у них нет.

Зато с Радисткой Кэт я стал видеться дважды в день. Она приходила, садилась в кресло, и мы начинали… ругаться. Ну, ничем другим наши разговоры я обозвать не могу. Поочерёдно приводили свои примеры и разбивали чужие. Ей-богу, в один из таких моментов я даже засомневался, что нахожусь в реальном мире, а не лежу в больничной палате и не вижу реалистичные красочные галлюцинации. Уж очень споры с Кэт были похожи на множество шоу, которыми оболванивают народ в моём времени.

Потом я просто отмахнулся от этих мыслей, решив, что пусть всё идёт своим чередом, даже если я сейчас в коме нахожусь. Заодно вспомнилась история вербовки из «Трёх мушкетёров», где миледи охмурила своего тюремщика — фанатика Фельтона. В моём случае всё происходит практически так же. Попробовать перетащить на свою сторону девушку?

«А что я в итоге теряю?», — пожал я плечами про себя, когда мне в голову пришла эта мысль.

На шестой день у девушки случилась истерика. Пришлось успокаивать и отпаивать коньяком, который мне несколько дней назад любезно оставил абверовец. Причём, это был русский, точнее грузинский коньяк. Во время этих танцев с бубном (точнее со стаканом и бутылкой) я сам не заметил, как вдруг оказался вместе с ней в постели, откуда она утром вылетела пулей, едва осознав, что произошло. В тот день я её не видел больше.

На следующий день вместо обычных наших споров я услышал типичные женские фразы «как ты мог так поступить… ты воспользовался состоянием и использовал меня… тебе от меня только одно и нужно… а что ты ко мне испытываешь?..». Ещё через сутки она согласилась помочь мне бежать. И вот сегодня принесла несколько деталей от пистолета, который я у неё попросил. Вместе с бумагой, карандашами и акварелью.

Всё так быстро произошло да ещё притом факте, что в первую (то есть, во вторую — здесь, в плену) встречу в глазах помощницы я видел только ненависть и презрение, что я сильно сомневался в её правдивости и искреннем желании мне помочь. Больше шансов, что это какая-то замысловатая игра немецких разведчиков, а не мои успехи на ниве вербовки. В самом деле, ну, какой я вербовщик со своими талантами, которых почти и нет? Да ещё агент — не какая-то домохозяйка или студентка, а подготовленный в разведшколах специалист.

Впрочем, а не всё ли равно по чьему-то плану я получу свободу или по собственному? Оружие у меня уже есть. Хорошо бы вернуть своё барахло, но вряд ли такое возможно.

На следующий день я получил от Радистки пистолетную рамку (в обеденный визит) и массивную трубку глушителя (вечером). С учётом имеющихся деталей теперь у меня есть бесшумный пистолет.

— А что ты рисуешь? — с сильным любопытством в голосе спросила меня девушка, когда привела себя в порядок после короткого и бурного секса, случившегося сразу же, как только я спрятал детали в тайник.

— Вот, — я взял из ящика стола десять листов бумаги со своими рисунками и протянул их ей.

— Это я⁈

На каждом рисунке была изображена Катя. И везде разная.

— Зачем ты нарисовал меня в большевистской форме? — нахмурилась она, взял лист, где я изобразил её в красноармейской гимнастёрке и юбке с майорскими погонами. — И с погонами? Они же у них запрещены.

— Потому что это не настоящая русская форма, из-за погон. А ещё ты в ней отлично выглядишь, Кэт, — улыбнулся я ей.

— И не называй меня так.

— Не могу, — развёл я руками и подмигнул. — Это твой позывной для меня.

Рисовал я девушку не просто так, а ради оружия — ППШ, МП, пистолетов и гранат, патронов. Каждый рисунок общего плана потом дополнялся увеличенной частью (на том же листе), где был сделан акцент именно на оружие или боеприпасах. Катя на моих рисунках красовалась в платье, в форме Красной Армии и Вермахта, в эсэсовской форме. Немцы не знают моего Секрета (именно так — с большой буквы)

— И очень неприлично выгляжу, — поджала она губы.

Ну да, я нарисовал её так, чтобы подчеркнуть сексуальность. Пусть именно эти моменты цепляют взгляд, а не оружие. Поэтому юбки были чуть выше колен, верхние пуговицы на мундирах и рубашках расстёгнуты, у платья присутствовал значительный вырез в зоне декольте.

— А по мне — так очень даже мило, — не согласился я с ней. — Ты очень красивая девушка, Катя, и твоя красота должна подчёркиваться, а не прятаться за тряпками. Но если не нравится, то я нарисую другие, и ты сравнишь, на каких лучше. Только не рви эти, оставь их мне.

— Хорошо, — девушка с недовольной миной протянула мне бумаги назад, добавив. — Странная манера рисования. Мне Карл показывал твои другие рисунки, которые как иллюстрация к книге сделаны.

— Эта такая манера рисования. У американцев такие зарисовки называются комиксами, они созданы для малограмотных читателей, так как все действия нарисованы, а слов совсем мало.

— А ты бывал там? — словно мимоходом поинтересовалась собеседница.

— В Америке, в Штатах? — уточнил я. — не-а, не бывал. Да и делать мне там нечего. Куда интереснее попасть в Мексику, Аргентину или Австралию. Там войны нет, зато есть куча возможностей хорошо устроиться.

— Австралия воюет за Англию.

— И что? Уверен, что австралийские войска не столько воюют, сколько числятся противниками немцев.

— Почему? — заинтересовалась та.

— А ты представь сколько стоит доставка войск из Австралии на европейский военный театр, — хмыкнул я. — Наглы же разорятся и пойдут по миру с протянутой рукой от трёх-четырёх дивизий оззи.

— Вообще-то, как раз три дивизии австралийцев воевало в Африке, — уела она меня. — Не знал?

— Хм.

— Правда, сейчас они сдали все свои позиции и готовятся вернуться к себе.

— Вот! — я поднял палец к потолку. — Не по карману им содержать свои войска на таком огромном расстоянии. А наглам и своих проблем хватает.

— Почему ты их так называешь? — вдруг просила она и, прищурившись, посмотрела мне в глаза.

— Англичан? А как их ещё называть за их наглое и хамское стремление совать нос в чужие дела? Они втравили Россию в первую войну, хотя тогда Германия как таковой противницей для неё не являлась. Но наглам требовалось пушечное мясо и второй фронт, иначе всё их могущество закончилось бы в пятнадцатом-шестнадцатом годах. Об их тайных желаниях предупреждал один из русских министров в своём докладе, всё разложил по полочкам и предупредил, к чему приведёт вступление России в войну. Увы, император не послушался, хотя возможности отказать союзникам, англичанам то есть, у него имелись. А всё потому, что вокруг него хватало англофилов, тех, кому нравилась чужая культура и жизнь, и вызывал ненависть с презрением быт страны, в которой родился. Вместо того чтобы поднимать и развивать своё государство, кое-кто стремился помогать чужакам.

— Это кто? — спросила она, не заметив или не обратив внимания на мою шпильку-намёк в свой адрес.

— Кто-то из великих князей, — ответил я уклончиво, так как точных данных уже сам не помнил, да и то, что сейчас в запале рассказал, было прочитано в интернете на сайте, не отличающемся правдивостью. — Впрочем, там и кузен английский подсуетился, Георг. Вроде бы они между собой хорошо дружили, фотографий хватает, где они вместе на прогулках. Кстати, они были так сильно похожи друг на друга, что собственная свита путала, если те одевались одинаково. И ведь пошёл на поводу брата и кузена, а не жены, которая была немкой и вроде как считалась куда ближе прочих родственников.

— Откуда ты всё это знаешь? — в глазах собеседницы плескалось сильнейшее изумление и заинтересованность.

— Да так, читал кое-какие архивы.

— Архивы про королевские семьи и доклады министров?

— Угу. У меня были кое-какие возможности в плане получения информации, которая малодоступна для многих, — и тут мне пришла идея, как подтолкнуть немцев на ложный путь, дать им версию, зачем я ухожу из СССР. — Там и про людей были написаны, о событиях, к которым они были причастны, про наследников и наследство, о вкладах — тайных и открытых. Даже о золоте Колчака читал.

— Что?

— Не слышала? — хмыкнул я, досадуя про себя, что девушка не в курсе легенды, которая будоражит умы даже людей двадцать первого века. — Десятки тонн золота в монетах и слитках, которые, якобы, адмирал спрятал где-то в Сибири.

— Якобы? — зацепилась девушка за слово.

— Угу. На самом деле драгоценный груз уже давно покинул страну и лежал в укромном месте, дожидаясь владельцев.

— Его уже давно нашли. Не ты один в архивах мог прочитать про него, — заметила Катя. А я заметил, как в её глазах загорелся алчный огонёк.

— Может быть, — широко улыбнулся я. — А может и нет, ведь тогда бы эти документы должны были уничтожить или подменить… как сделал я.

— И где это золото сейчас? — почему-то шёпотом произнесла она.

Я помедлил с ответом, сверля её взглядом. Потом очень тихо, хоть и не так, как она, ответил:

— Узнаешь, если будешь со мной рядом, и я не усомнюсь в твоей честности. Про золото Колчака и не только. Ценности уже давно не прячут в землю, для этого есть банки Швейцарии, Америки, Англии. А ведь наглам тот же адмирал ой как симпатизировал, если верить тем же архивам.

— А ты не думал предложить эти знания тому же Карлу? — произнесла Катя. — С его возможностями получить золото намного проще, чем самостоятельно, да ещё при этом рискуя жизнью.

— Я ему не верю — раз. И два — кое-что для того чтобы получить клады, нужно сделать именно мне. И меня терзают сомненья, что твой начальник меня отпустит.

— Он мне не начальник! — Вспыхнула девушка и следом добавила. — Уже не начальник, ведь я с тобой.

— Вот и отлично, — улыбнулся я ей и притянул к себе. — Подождём ещё немножко и начнём всё тут громить. Патронов только принеси ещё к пистолету, ага?

— Хорошо, — прошептала она и сильно покраснела, когда моя рука поползла по её бедру вверх, задирая юбку. Вскоре показался край чулок, подвязки на них, чуть погодя мои пальцы прикоснулись к интимному треугольнику между девичьих бёдер. — Витя, может, не…

Договорить ей не дали мои губы, закрывшие рот девушки.

Глава 20

Сутки спустя глубокой ночью я прикоснулся к плечу Кати, спящей в одной со мной кровати. Та проснулась мгновенно.

— Что? — хрипло прошептала она спросонья. — Витя, я не могу больше, ты меня всю замучил. Дай поспать, пожалуйста.

— Пора.

— Что? — повторила она и тут до неё дошло. — Сегодня⁈ Но как же…

— Тихо ты, — мигом прикрыл я её губы ладонью. — Не шуми так. И да — сегодня. Вряд ли они ждут, что после нескольких часов кувырканий в кровати мы решимся на рывок. Ты со мной?

Та ответила без запинки:

— С тобой!

— Отлично. Тогда тихо вставай. Ничем не греми только, ради бога. Шума и так хватит с избытком через несколько минут.

Оделась Радистка Кэт очень быстро, лишь немного отстав от меня, а ведь у неё было больше деталей одежды, чем у меня.

— Держи, — сказал я шёпотом, вручая девушке пистолет с глушителем и два магазина.

— А ты… ой, откуда всё это? — удивилась она, увидев оружие, которое я вытащил из-под кровати. ППШ с несколькими коробчатыми дисками и два «бубна», пять гранат — РГД-33 и «лимонки», два точно таких же пистолета, как у моей напарницы.

— А ты думала, это ты у меня поставщик этих игрушек? — усмехнулся я.

Та промолчала.

— Сегодня порядок дежурств не меняли? — поинтересовался я у неё. — Посты и охранники всё те же?

— Насколько я знаю — да.

— Тогда постучись и скажи, что тебе нужно уходить, — я мотнул головой в сторону двери. — Как откроет, выходи, осматривайся и стреляй или подай мне сигнал голосом — тут так темно. Я с ним сам попробую справиться.

— Хорошо.

Дальше всё прошло, как по нотам. Исподволь я ожидал, что Катя предаст меня или попытается как-то подать сигнал абверовцам, что меня охраняли в особняке, но та ничем не подтвердила мои подозрения. Она взяла пистолет в левую руку, накинула поверх плащ и постучалась в дверь. Как только оказалась в коридоре, она что-то тихо сказала охраннику, а миг спустя раздался выстрел, который показался мне в окружающей тишине слишком громким. Едва я его услышал, как бросился вперёд. Уже на ходу до моих ушей донёсся шум падения тяжёлого тела.

— Что тут?

— Этот мёртв, а у меня пистолет заклинило, — с досадой сказала мне Катя. — Затвором ткань защемило.

— Дай сюда, пока возьми мой, — я протянул ей свой пистолет, забрав её оружие. Чтобы привести его в боевую готовность у меня ушло секунд десять. Убедившись, что оружие вновь исправно, я выщелкнул магазин, добавил патрон и вернул его на место. После этого метнулся в комнату, где схватил ранец со всеми своими вещами, закинул его на спину, повесил поверх ППШ и вернулся в коридор.

Возле следующей двери опять дежурил охранник, и вновь там легко справилась девушка, на этот раз всё сделав без малейших шероховатостей.

— Следующий пост двойной, — предупредила меня она.

— Справимся.

Из двух сторожей службу нёс только один, второй спал, положив голову на ладони на стол.

Пфуп! Пфуп!

Пфуп! Пфуп! Пфуп!

Я выстрелил трижды, на секунду запоздав с началом Катиной стрельбы. Она двумя пулями вышибла мозги бодрствующему часовому, оставив мне спящего.

«Всё-таки, шумноват пистолет, — покачал я головой мысленно, — лязгает сильно. Вот револьвер бы!».

Больше на пути из здания у нас помех не было.

— М-м, Витя, — вдруг остановилась напарница. — Знаешь…

Я напрягся и от бедра навёл пистолет ей в спину. Она повернулась, но своё оружие держала стволом в землю, демонстрируя, что опасности не представляет.

— Что такое?

— Твой костюм… он здесь, в имении.

— Где⁈ — едва не завопил во всю мочь я.

— Там, — она мотнула головой в сторону небольшого здания в сотне метрах. — В подвале.

— Охрана?

— Да, — кивнула девушка, — трое.

— Справимся.

Здание оказалось с большим подвалом. Примерно четыре пятых помещения было спрятано под землёй. Внутри в огромном количестве я увидел бочки, стеллажи под бутылки и бочонки, какие-то ящички, котлы и котелки с кастрюлями. Подземный склад был разделён на три части каменными стенами, в которых имелись низкие двери из потемневшей древесины, обитые стальными полосами. Рядом с одной сидели двое мужчин в обычных гражданских пальто, у одного на плече висел МП.

Пфуп! Пфуп! Пфуп!

Я успел выстрелить лишь один раз, зато попал точно в шею товарищу автоматчика, которого расстреляла Катя. Попал отлично, видимо, повредил позвонки, так как человек осел мешком, не издав ни звука. А вот второй убитый, хоть и не вскрикнул, почти так же в виде сломанной марионетки рухнул на пол, но очень громко загремел автоматом по каменному полу.

— Млин! — сквозь зубы прошипел я.

— Günther, was haben Sie da? Günther? Martin? — прозвучал приглушённый голос третьего охранника из-за двери. Вроде бы он стоит прямо за ней.

— Зараза, вот где мне бы пригодилась гаусска, — проворчал я, быстро опускаясь на одно колено, кладя на пол пистолет и скидывая со спины ППШ. Увы, реализовать оружие я мог бы, но боялся, что мне тогда просто не дадут уйти, решив выпытать, откуда (или кто?) я взял такое оружие в особняке.

Тр-р-р-р! Тр-р-р-р!

В помещении, будто, великан с оглушительным треском разорвал огромный холст ткани. От двери полетели щепки и искры, когда стальные пули попадали в полосы и гвозди с квадратными шляпками. Двумя очередями я опустошил магазин, быстро отстегнул его, вставил новый и вновь вскинул автомат к плечу.

После стрельбы в помещении в ушах звенело так сильно, что услышать что-то с той стороны преграды было невозможно.

Того, что меня услышат снаружи я почти не боялся, так как толстые перекрытия подвала несколько дверей и помещение на поверхности, служащее временным крохотным складом и входом, должны были заглушить выстрелы из пистолета-пулемёта. А если и услышат, то у меня вскоре будет (сильно на это надеюсь) мой нанокостюм, в котором мне ничего не будет грозить.

К двери я подходил сбоку. Попытался открыть — не вышло, преграда даже не ворохнулась. Ударил несколько раз по двери, рассчитывая спровоцировать противника на какие-то действия, но в ответ только тишина. То ли он мёртв, то ли затаился. Судя по отсутствию замка и его следов на двери с моей стороны, она изнутри закрыта на засов.

— Рвануть бы тебя гранатой, да шумно будет, — проворчал я, осматривая дверное полотно. — Ладно, и так справимся. Кэт, в сторону, чтобы рикошетом не задело.

Петли располагались на этой стороне, что сильно облегчало вскрытие крепкого орешка.

Я сменил коробчатый магазин на дисковый, прицелился в верхнюю петлю и нажал на спусковой крючок.

Тр-р-р-р-р! Тр-р-р-р-р! Тр-р-р-р-р!

Пули из стали современной выплавки столкнулись со сталью, вышедшей из горна как минимум в начале века и последняя проиграла первой! Широкие петли были перерублены автоматными очередями

Через десять минут я вырвал дверь из коробки, открыв проход. До самого конца боялся, что вот-вот прогремит выстрел с той стороны. Но как только появилась щель между косяком и дверью, то увидел рядом с порогом тело в луже крови, освещаемое керосиновой лампой со стены.

Внутренняя обстановка помещения существенно отличалась от остального подвала. Это больше напоминало кустарную мастерскую и лабораторию. Здесь даже было электричество, правда, лампы не отреагировали на пощёлкивания выключателем. Или испорчены, или электроэнергия подаётся сюда по запросу.

Нанокостюм лежал в одном из железных ящиков, опечатанном и закрытым на два замка. Вот только когда я его увидел, то не сдержался от ругательств в адрес местных «кулибиных». Не знаю, что с ним нужно было делать, чтобы довести до такого состояния.

— Его с тебя срезали, Вить. Торопились, чтобы ты не успел прийти в себя, — сказала мне девушка, впервые открыв рот с момента, как мы вошли в подвал. — А потом пробовали соединить прорехи.

— Чем пробовали? Сваркой? — сплюнул я и покачал головой. — Пи***ц просто! Ладно, двигаем отсюда, пока нас не замели. Только сначала сделаю гадость Карлу.

Я покопался в испорченом костюме, отыскал систему самоликвидации, попутно удивившись, что любопытные лица случайно не активировали её, и сделал это за них. За каких-то десять секунд на наших глазах костюм сгорел в ярком голубом сиянии. Осталась только горка шлака, повторяющей его форму.

— Уходим, — прикрикнул я на напарницу, которая в шоке смотрела на остатки вещи из будущего.

Следующий пост был у ворот, и там сидели трое солдат. Двое были вооружены винтовками, третий, унтер, имел при себе МП-40. Он и один из рядовых находились в небольшом дощатом сарае, два на два метра со всего лишь тремя стенками, прямо мини-сцена для выступлений. Последний часовой прохаживался по дорожке перед воротами, иногда зевая.

— Справишься? — прошептал я, кивая на рядового с унтером под крышей.

— Да.

Вскоре охраны у ворот не стало.

— Жди здесь, — приказал я. — Никуда не уходи.

— А?..

— Жди, — повторил я, перебивая её, и быстрым шагом пошёл назад к особняку. Как только удалился достаточно, чтобы меня невозможно было рассмотреть в темноте, сразу же резко свернул в сторону и через минуту оказался на широкой дорожке. Здесь я скинул с плеч ранец, расстегнул его и достал из него несколько рисунков.

— Ну, богу помолясь, приступим, — пробормотал я, сосредотачиваясь на одном… и тут же разрушая концентрацию. — Вот же дурак!

Вернув рисунки на место, повесив обратно ранец, я рысью бросился назад.

Возле ворот девушки я не увидел, и уже почти решил, что мои подозрения насчёт неё оправдались, когда она вышла из-за сарая.

— Витя, я здесь, — тихо окликнула она меня.

— Уф, я уж думал, что с тобой случилось что, — с облегчением произнёс я. — Всё, дела здесь сделаны и нам пора уходить.

Возле ворот чуть всё не рухнуло. Они были закрыты на замок, но ключ нашёлся у унтера. Вот только в самый последний момент я вдруг увидел провод, который вился по прутьям и скрывался в самом верху. Это было просто чудо, так как безлунная осенняя ночь была чернее-чёрного. На мгновение я чуть не рванул провод, подумав, что это электро-замок дополнительно фиксирует воротища.

Потом дошло.

«Откуда тут такое? Сигнализация самая обычная, на разрыв контакта».

Пришлось перебираться через трёхметровую стену. Впрочем, с моим ростом, огромной силой и изумительной ловкостью подобный трюк был плёвым делом. Сначала закинул девушку, потом забрался сам, спрыгнул с другой стороны и поймал спутницу.

— Посты на дороге сюда могут быть? — поинтересовался я, когда имение осталось в нескольких сотнях метрах позади.

— Обычно нет.

— Обычно, — покачал я головой. — Ладно, свернём.

Местность как назло было открытая. Поля, лужайки, ниточка деревьев в два ряда вдоль дороги, роща из сотни редко стоящих деревьев чуть в стороне. Мы с Радисткой Кэт были здесь, что два тополя на Плющихе. Если бы не ночь, то нас видели бы все наблюдатели и случайные зеваки с нескольких километров.

— Быстрей, быстрей! — подгонял я её. Потом бросил автомат на землю, выложил из ранца и карманов гранаты, оставив только одну «эфку», и подхватил девушку на руки.

— Не надо, я сама, — тут же затрепыхалась та.

— Цыц, — прикрикнул я на неё, — вижу, как ты «сама».

На руках я её нёс почти час и опустил только тогда, когда впереди замаячили дома.

— Это что?

— Не знаю. Я уже давно потеряла ориентацию. Вокруг имения, где ты содержался, есть несколько хозяйств и небольшой мастеровой городок.

— Мы уходили на северо-запад, — уточнил я.

— Значит это посёлок Кёрсинатерг. Там полторы-две тысячи населения сейчас.

— Жди здесь, я на разведку. И никаких вопросов.

— Хорошо, — покладисто согласилась она со мной.

До посёлка было чуть более полукилометра ровной местности, только густой и высокий кустарник мешал иногда, и приходилось обходить его, ища прорехи в стене голых палок.

Оказавшись рядом с крайними домами, я повернул прочь и прибавил шагу, потом вовсе перешёл на бег, пока не отдалился на километр. И только тогда остановился. Опять потянул с плеч ранец и достал свои рисунки, вновь сконцентрировался на самом главном.

— И — ра-аззззз…

Одновременно с выдохом-словом сквозь зубы передо мной реализовался автомобиль на высоких колесах с брезентовым верхом. Между боковыми дверями было установлено слева и справа по запасному колесу. «Хорч-901», один из распространённых автомобилей этого времени, предназначенных для армии. Конкурент американскому «додж три четверти».

— Получилось, — с облегчением произнёс я и потянулся за следующими рисунками. Восполнил потерю карманной артиллерии, вернул ППШ, добавил к арсеналу «маузер» с оптическим прицелом. Всё загрузил на заднее сиденье, только пистолет-пулемёт положил рядом справа, примкнув к нему секторный тридцатипятипатронный магзин.

Автомобиль завёлся легко, чего я не ожидал, справедливо сомневаясь в качестве техники этого времени. Оформление машины напомнила мне «уазик» дохантеровской эпохи. Это когда перед водителем находится железная несъёмная панель с круглыми разновеликими окошками показаний приборов. Руль текстолитовый (вроде бы) тонкий с четырьмя лучами. Даже железная ручка имелась напротив переднего пассажира. Прямо копия «уазовской».

Ехать пришлось без света, чтобы не выдать себя случайному наблюдателю. Шум же двигателя уносило порывами ветра, который стал усиливаться с каждой минутой.

Там, в особняке, я хотел реализовать машину, чтобы с ветерком умчаться подальше и поскорей. Но вовремя дошло до меня, что рокот мотора запросто поднимет с коек всё население имения. А потом и ворота показали, что я сделал правильно, решив отложить переход из пехоты в моторизованные войска.

Вернулся к месту, где оставил свою напарницу, меньше чем за десять минут. А вот там опять пришлось искать её. И вновь меня стали посещать нехорошие мысли в её адрес, хотя было разумно, что виде машины беглянка решит затаиться в надежде, что неизвестные проследуют мимо.

— Катя! — заорал я во всё горло. — Кэт!

Двигатель я заглушил, чтобы тот не мешал шумом, но вот с ветром поделать ничего не мог. Наверное, именно поэтому девушка услышала меня не скоро. Я уже был готов плюнуть и уезжать один, когда из темноты к машине выступила невысокая фигура в плаще.

— Витя, откуда это?

Кажется, она ещё не скоро перестанет удивляться при виде моих сюрпризов.

— Махнул не глядя. Ты где была? Неужели не слышала, как я тут горло надрываю? — с раздражением просил я. — Живо в машину!

Пришлось немного потрястись по полю, чтобы объехать посёлок и выбраться на дорогу, зато потом разогнался до семидесяти километров.

— Куда мы сейчас? — спросила девушка, когда согрелась.

— На север.

— А потом?

— Пока Германия не кончится, — уточнил я. — Потом нас ждёт Швеция и Норвегия.

— Ты собираешься проехать через всю Германию? — ахнула та. — Ты меня не обманываешь!

— Ничуть. Вот подумай, где нас будут ждать в первую очередь?

Катя потратила несколько минут на это.

— На востоке или на западе, в этих направлениях. Может быть, усилят посты в южном направлении, так как есть шанс, что решим через Югославию уйти в соседние страны, в ту же Турцию и дальше. Но скорее всего, перекроют все дороги в Швейцарию. Ведь до неё буквально рукой подать.

— Или уже перекрыли, — добавил я. — Вот не верю, что наши разговоры не слушали через стенку.

Говорить, мол, или ты рассказывала, я не стал, чтобы не настраивать спутницу против себя. Если играет свою игру, написанную абверовцами, то пускай, время всё равно скоро расставит всё по своим местам и выведет всех игроков из тени.

— Но через Германию двигаться, это… это… — запнулась она.

— Нас там точно искать будут в последнюю очередь.

— Описание у всех постов и подразделений гестапо, армии и полиции будет уже днём. А наша пара весьма примечательна: будут искать молодого мужчину очень высокого роста и крупного сложения с молодой женщиной.

— То есть, я буду бросаться в глаза? — хмыкнул я.

— Да.

— Посмотри в ранце позади. Там должны лежать два конверта. На одном твоё имя.

Девушка зашуршала бумагой за моей спиной и вдруг буквально взвизгнула:

— Как⁈ Откуда⁈

Я от неожиданности чуть не бросил руль и потянулся за пистолетом. Едва сумел справиться с инстинктами.

— Тьфу ты, что кричишь так? Откуда надо, оттуда и взял. Что тебе не нравится?

— Но это же такие вещи, которые невозможны… Витя, скажи, пожалуйста, откуда они? — взмолилась она.

— Это не только моя тайна, — произнёс я с холодком. — И, Кэт, я не могу тебе доверять пока что полностью. Позже всё узнаешь, обещаю.

То, что удивило девушку, было полным комплектом сотрудника особых служб Германии высокого ранга. Примерно такие же я «сделал» себе после появления в этом мире, став порученцем Берии. К слову, теперь я коллега Кати, так как в другом конверте в ранце лежат аналогичные документы, только с моими фотографиями и новой фамилией. Я теперь Вильгельм Келер, помощник Катарины Ройсс. Служили мы в РСХА и подчинялись всего нескольким людям в стране, сидевшим так высоко, что в попытках их рассмотреть можно было шею сломать от чрезмерного изгиба. Место службы — 4-ый департамент (то самое гестапо), а ещё конкретнее: отдел IV А 4. Но вместе с документами сотрудников данного подразделения мы могли показать кое-что ещё — те самые шеюломательные «ксивы». То, что четвёртый отдел занимался розыском и спецоперациями, помогло нам в свободном передвижении по стране. А дважды в день незаметно для девушки я обновлял особые документы, с ежедневными паролями и особыми отметками, что сильно снижало риски попасть в руки «коллег» из-за того, что в суточном пропуске во втором предложении стоит не двойная точка, а точка с запятой, что было актуально вчера, но не сегодня.

Удивительно, но нашей паре везло невероятно! Мы пронеслись через Австрию и Германию почти без помех, меняя машины и иногда документы. Возможно, так сказывалась то самое зелье удачи, что я однажды принял.

Глава 21

Норвегия.

Что я знаю про неё: фьорды, викинги, суровый край, корабли, тролли из мифов, непостоянная погода и при этом очень мягкий климат, что удивительно для страны, часть которой расположена за полярным кругом.

И вот я здесь.

Особых сложностей на пути сюда у меня не возникло. Пожалуй, без своей попутчицы я бы справился даже быстрее и менее затратно. Иногда из-за этого меня посещали мысли бросить её и спасаться самостоятельно, но я тут же гнал их прочь. И дело вовсе не в том, что как-то привязался к ней, не в сексе, до которого девушка оказалась очень жадной, хотя и жаловалась иногда в самом конце, что сил у неё никаких нет терпеть мой темперамент. Вообще, секс — это ерунда и уж тем более, когда знаешь, что твоя партнёрша состояла (или состоит) в штате разведслужбы. Ведь такое понятие, как медовая ловушка появилось давным-давно и с большим масштабом используется по всему миру. Спасибо закалке двадцать первого века, в котором секс стал сродни спорту, всё больше занимались им «для здоровья», чем чувствуя душевное притяжение друг к другу. Благодаря этому я не превратился во влюблённого болванчика. Бросить же её не позволяло обещание, которое дал девушке, что она будет со мной до конца, если сама не совершит ошибку.

Чтобы стряхнуть возможный «хвост», я решил забраться далеко на север страны, поселившись в самом крупном городке в тех краях. Рассчитывал свести знакомства с моряками и дальше определиться: с их помощью покинуть Норвегию или получить от них сведения о тех, кто в этом может помочь. Всё-таки, тут совсем недалеко, сравнительно, проходит северный морской путь. Из того же Мурманска. Или в Мурманск. И я надеялся найти возможность попасть на один из тех судов.

Немецких агентов я особо не боялся. Даже если наткнусь на провокаторов, работающих на гитлеровскую разведку, то всегда могу предъявить свои железобетонные документы и обвинить в срыве секретной операции. Ну, или просто-напросто удрать.

Настроение мне никто не мог испортить: ни постоянно меняющаяся погода, ни потенциальные шпионы, ни хандра спутницы, которая сдала в последние дни. Источником высокого личного духа был тот факт, что я сумел (наконец-то!) реализовать нанокостюм. Теперь он был всегда со мной, находясь в большом чемодане, обёрнутый материей на случай проверок патрулями. Хотя, по правде говоря, стоило это мне всех сил — физических, моральных и, хм, экстрасенсорных. После этого я сутки чувствовал себя тяжело больным и заметно похудел, что заставило паниковать Радистку Кэт.

Я провёл в этом городке десять дней без особой пользы, когда вдруг услышал про немецкую базу в Альтен-фьорде. Вышло это случайно. Просто услышал в магазинчике беседу нескольких знакомых, давно не видевшихся. Двое были из некой коммуны Альта, один из коммуны Тарвик, остальные беседующие были местными жителями. Жаль, что языка я почти не понимал, иначе узнал бы куда больше, так как у норвежцев то и дело проскакивали слова связанные с немцами, морем, кораблями, секретами (все эти слова мне пришлось выучить, пока пытался найти общий язык с моряками).

К этому времени я успел заскучать и разочароваться в своих поисках билета в Америку. Так что, когда услышал про немцев, то решил развеяться и устроить тем гадость. Тут всего-то около сотни километров, правда, по местности не самой удобной для передвижения.

«Ничего, справлюсь как-нибудь, только Кэт нужно пристроить куда-нибудь», — подумал я, выходя из магазина.

А вот с последним оказалось всё очень не просто. Девушка наотрез отказалась расставаться со мной более чем на несколько часов. Может, боялась, что я её брошу? Как бы там ни было, но мне стоило больших трудов отправить её назад, на юг страны, поближе к Нарвику, где имелся огромный порт. К сожалению, немцев там было просто как муравьёв, а кораблей для моего плана — ни одного, все рудовозы или военные. Мне бы там устроить диверсию, но неделю назад я хотел вести себя тихо, рассчитывая на солидарность оккупированных норвежцев. А сегодня просто… достало всё. Признаюсь, не только скука стала причиной моего желания показать немцам в Норвегии «мать Кузьмы». Насмотрелся я тут на «страдающих под гнётом оккупации» норвежцев, ох как насмотрелся. Страдают? Три раза ха-ха-ха! Да они живут припеваючи. С работой, спокойным сном, свободным передвижением и… проклятиями в адрес английских бомбардировщиков и ещё больше советских, которые, по слухам, отвешивают люлей немцам на самом севере страны.

Кажется, зря я не послушал девушку и не остался в Швеции, откуда худо-бедно ходили суда в разные страны, даже в Англию, что было для меня шокирующим открытием. Я-то считал, что немцы закрыли все пути для своих врагов, перекрыв им всяческий путь в эту сторону. М-да, странная война, ей-богу. И как тут не подумать о влиянии англичан на Гитлера, который относится к ним по-джентельменски, а к моим соотечественникам (к слову, вечно стоящим костью в горле у бритов) как к скоту.

С собой я взял гаусску, самодельный небольшой ранец из непромокаемой ткани (винтовка была точно в таком же чехле, так как погода оставляла желать лучшего), где лежали полезные рисунки, чистая бумага и писчие принадлежности, сухпаёк на два дня.

Когда надел на себя нанокостюм, то почувствовал, будто всё время до этого ходил голым. Это были ни с чем несравнимые ощущения блаженства.

— Попрыгали и побежали, — прошептал я себе под нос.

С новыми возможностями дорога оказалась терпимой. Горы уже не пугали крутыми склонами, леса — своими чащами, каменные осыпи — непроходимостью. Я буквально летел на крыльях, как птица, наслаждаясь ранее утраченными возможностями.

Сутки с небольшим у меня ушло на то, чтобы добраться до большого фьорда, на берегу которого расположилась немецкая база.

Колючая проволока, несколько вышек, позиции для пулемётчиков и зениток, патрули, здания складов, ангары с техникой, казармы, причалы и док. А ещё несколько кораблей, среди которых один отличался колоссальными размерами — своими и орудий. Всё равно, что королевский дог среди той-терьеров в собачьей стае.

— Не может быть! — охнул я при виде этой стальной громады вдалеке.

Этот корабль узнал бы каждый третий в моём мире, кто не вёл жизнь диванного трутня и интересовался историей хотя бы по самому минимуму. Да хотя бы смотрел не только ток-шоу с сериалами, но и военные фильмы (вплоть до увлечения некоторыми играми). Впрочем, я что-то отвлёкся.

На тёмной глади воды, слегка скрытый падающим снегом, стоял знаменитый «Тирпиц». И я даже не хочу гадать, каким ветром его занесло в эти края.

Он ещё несколько лет будет пугать и СССР, и Англию и, предоставляя американцам с англичанами (особенно последним) отличный повод уменьшать количество конвоев с его помощью. Британцы несколько раз его бомбили, повреждали, но окончательно выведут из строя лишь во второй половине войны. Увы, точных дат я не помню. Вроде бы на него были сброшены некие сверхмощные сейсмические бомбы, изобретённые лично англичанами, а потом скопированные амерами для своих «суперфорстеров».

— А если у меня всё получится, то наглам придётся искать новый вариант для оправдания своего нежелания помогать СССР, да и нашим будет полегче с арктическими конвоями, — немного нервно и с затаённым предвкушением произнёс я. — Нет, всё-таки я свою Удачу точно увеличил тогда в лесу. И намного, очень намного! Ничем другим не могу оправдать такие плюшки.

Впрочем, я понимал, что радоваться ещё рано. «Тирпиц» охранялся по высшему разряду и стоял достаточно далеко от берега, чтобы просто так перейти с суши на его палубу.

Впрочем, немедленно бежать к нему я не собирался. Теперь мой план по немецкой базе претерпел серьёзное изменение, и спешка тут была опасна его срывом.

«Кэт, тебе придётся подождать меня подольше. Надеюсь, ты справишься», — посочувствовал я девушке, которая будет теряться в неизвестности из-за моей длительной задержки.

Опять пришлось отказаться ото сна, чтобы составить начерно план и провести поверхностную разведку базы и подходов к причалам.

Всего у меня ушло больше двадцати часов на то, чтобы подготовиться к проникновению на борт вражеского легендарного линкора. Я осмотрел склады и казармы (и кухню, так как мой сухпай закончился), изучил график патрулей, позаимствовал у какого-то ротозея толстый блокнот, где имелось много чистых листов. Итогом всего этого стало решение на месте реализовать несколько торпед и морских мин или бомб. Первоочередной целью были погреба главных орудийных башен. Там имеется достаточно взрывчатки, чтобы мне не тратить силы на реализацию большого количества смертоносных устройств.

Образцы я нашёл на складах немецкой базы, где тщательно зарисовал их, а потом проверил в глухом месте среди скал насколько удачно это у меня получилось. Думаю, немцам придётся изрядно поморщить лбы в попытках разгадать ребус в виде торпед и глубинных бомб среди камней в горах, когда их отыщут. А найдут они их рано или поздно, особенно после моей диверсии на линкоре. Им так подпалит хвост командование, что тут будет поднят каждый камешек в радиусе нескольких километров от базы по обоим берегам.

Самый большой мой страх был в это время не о том, что меня могут увидеть и устроить облаву, а чтобы «Тирпиц» не снялся с якорей. К счастью, этого не случилось.

До линкора пришлось добираться вплавь, используя два резиновых мешка, связанных длинной верёвкой, на которую я лег в воде грудью. Время выбрал — глубокую ночь. За то, что не сбился с пути в кромешной темноте, среди небольших волн (а со стороны казалось, что водная гладь неподвижна) и под редкими снежинками стоит благодарить прибор ночного видения в костюме. Пусть картинка была одноцветной, но очень чёткой и дистанция видимости была большая.

К кораблю я подобрался со стороны кормы и остановился рядом с огромной корабельной цепью, о которую плескалась вода. Левой рукой я схватился за стальное звено, а правой пристегнул к цепи при помощи обычной антабки и стального кольца, привязанных к шнуру, своё плавательное средство.

Переключив костюм в режим усиления, я кошкой взлетел по цепи вверх. Обледенение и колебания «дорожки» ничуть не помешали.

Я оказался на корме, на самом срезе которой стоял большой кран, а чуть в стороне располагались три гидросамолёта. Предположу, что ради них и стоит тут подъёмное устройство, так как самостоятельно взлететь с палубы летательные аппараты не могут.

Дальше стояли две громады двухорудийных башен, за которыми в небо поднималась корабельная надстройка, как жилая многоэтажка. Только здесь всё было опутано тросами, стальными реями, трубами и сетчатыми конструкциями, о предназначении которых я даже не мог предположить.

Живых я насчитал дюжину человек, часовых, которым сильно не повезло нести вахту в этот мерзкий час.

К сожалению, проникнуть в главные башни у меня не вышло, как я ни старался. Двери закрыты, и на стук никто не реагировал.

«Спят, что ли? Или там никого на посту нет?», — с досадой подумал я.

Пришлось двигаться дальше, обращая внимание на каждую дверь. Повезло мне через пять минут — нашёл одну, за которой начиналась крутая лестница вниз, освещаемая тусклым светом настенных фонарей.

«Ни пуха, ни пера», — мысленно пожелал я сам себе удачи.

Лестница привела меня в узкий коридор без дверей, который через пятнадцать метров уткнулся в новую дверь, а за ней был опять коридор, только перпендикулярно первому. Слева он заканчивался лестницей, ведущей наверх, куда мне совсем не нужно было. А вот правый край уводил вниз.

Через десять минут я совершенно потерялся в коридорах, старался лишь идти так, чтобы спускаться или идти на том же уровне, куда попал после очередной лестницы. Дважды натыкался на немцев, которым не спалось и не сиделось на посту. В первый раз активировал маскировку и прижался к стене между двух толстых труб. Четвёрка немцев прошла мимо, не заметив меня. А вот вторая встреча случилась в узком коридоре, где были только стены и двери. Хорошо ещё, что я успел их сначала услышать, поэтому время на прятки оставалось.

«А я ещё смеялся, когда смотрел на раскорячившихся голливудских героев на потолке, под которыми проходили враги», — мелькнула мысль в голове, когда я левой ногой упёрся в одну стену, правой согнутой в противоположную, спиной в потолок и попутно кончиками пальцев левой руки схватился на какой-то небольшой кронштейн-скобу для проводов.

Двое немцев прошли между моих ног, ничего не заметив и едва не задев левое колено.

«Повезло вам, а то бы сейчас уже общались с апостолом Петром… да и мне повезло, что шум откладывается», вздохнул я с облегчением, когда враги скрылись за поворотом коридора.

И опять лестница вниз и тут же сенсоры костюма уловили, как резко усилился шум, похожий на рокот двигателя, и тут же стих. Заинтересовавшись, я повернул в ту сторону и вскоре услышал одиночные шаги. К счастью, здесь было, где укрыться без опасения, что моряк врежется в меня плечом, не заметив под маскировочным пологом.

Немец прошёл мимо, а я направился туда, где он только что побывал. Дёрнул вверх рычаг запорного механизма и потянул дверь на себя.

«Моторный отсек? Сгодится!», — обрадовался я, когда по ушам ударил рокот работающего двигателя, а взгляд наткнулся на сотни механизмов, труб, котлов, датчиков и прочего.

Моих почти минимальных знаний хватило для того, чтобы понять, что здесь паротурбинный двигатель стоит, а не судовой чистый дизель. Представляю, какие проблемы с чистотой водой у немцев на этом линкоре.

Отсек показался мне совсем небольшим, учитывая размеры корабля. Или тут некая секретная (да ещё и фантастическая) паровая машина стоит, способная разгонять пятьдесят тысяч тонн водоизмещения до тридцати узлов. Или (что куда реальнее) в целях безопасности установки помещены в несколько отсеков.

К слову, работал двигатель даже не в полсилы, а куда слабее. И я не уверен, что это вообще часть паровой машины сейчас сжирает топливо, а не установка для питания генераторов, чтобы давать судну электричество. Впрочем, а не наплевать? Тут скоро развернется ад, пусть и прозвучало это слишком пафосно. Только перед операцией нужно разобраться с дежурной сменой в количестве шести человек. Трое дремали, подстелив на пол бушлаты, один читал книгу, нацепив на нос смешные круглые очки в чёрной железной оправе, и лишь двое наблюдали за показаниями работы механизмов.

Подобравшись к ним под невидимостью почти вплотную, я встал за массивный кожух какого-то устройства и замер, готовясь к скорой схватке и дожидаясь восстановления заряда в костюме.

«Ра-два… раз-два…раз-два, — стал глубоко дышать и считать, чтобы сосредоточится на скором действии. — И-и-и раз!».

Я включил ускорение и выскочил к немцам.

Раз — читатель отлетел к стене после встречи с моим кулаком. Два — ближайший бодрствующий получил сильнейший пинок в живот и ударился спиной о ряд изогнутых труб. Три — за секунду пролетел десять метров, и всем телом сшиб второго неспящего, придавив к стене. От такой встречи у того кровь пошла горлом.

Четыре — метнуться к спящим, которые и не спали вовсе или спали очень чутко и от шума стали подниматься с «кроватей». Пять и шесть — от души по-футбольному врезать первому ногой в подбородок и упасть последнему из вахты коленом на грудь, так что у него громко захрустели кости.

— Ну, вот и всё, — вслух произнёс я, чтобы заглушить страшные хрипы смертельно раненых людей. Добивал я их выстрелами из гаусски, не найдя в себе силы взяться за нож или тем более опять воспользоваться руками и ногами.

Дальше мне предстояло вооружиться пачкой рисунков, сесть поудобнее, отрешиться от бренности мира и начать ломать законы мироздания (как минимум те, что изучены и придуманы людьми… впрочем, для особых случаев, чтобы не признаваться в собственной недалёкости, человечество придумало квантовую физику). Но перед этим я ещё раз обошёл отсек, заглядывая в каждый укромный уголок, чтобы не дай Бог в нём не спрятался седьмой член экипажа. Убедившись в его отсутствии, я запер двери и занялся работой.

За основу для заряда я взял глубинные бомбы, которые нашёл на немецком складе. Со стороны они очень сильно походили на обычные железные бочонки, высотой до середины бедра и диаметром около пятидесяти сантиметров. В каждой находилось примерно полцентнера мощной взрывчатки.

«Жаль, что до башенных арсеналов не удалось добраться, там бы не пришлось рвать жилы и клепать бомбу за бомбой», — посетовал я про себя мимоходом, после пятнадцатого реализованного «бочонка». Впрочем, я больше волновался по поводу количества листов бумаги, чем о собственных силах. Что мне железные бочки, в которых и ста килограмм нет, когда я за один раз сорокатонные танки вытаскивал в этот мир? Хорошо, что я заранее подготовился и нарисовал под сотню бомб, несколько торпед и донных мин. Последние два образца морского оружия содержали в себе несколько сотен килограмм взрывчатки. Вот только в отсеке было слишком мало места для семиметровой стальной сигары или почти трёхметровой донной мины LMB/S. Кое-как я расположил четыре таких смертоносных гостинца произведённых немецкими оружейными заводами. К ним присоединил ещё семьдесят пять глубинных бомб.

Общее количество взрывчатки перевалило в несколько тонн. Думаю, этого должно хватить, чтобы надолго вывести «Тирпиц» из строя. Всё-таки, взрыв произойдёт в тесном помещении в самом или почти в самом центре линкора.

Последними рисунками были несколько часовых взрывных механизмов, которые я разложил среди бомб и мин, установив одинаковое время срабатывания: ровно через тридцать минут. Надеюсь, мощности хватит, чтобы сдетонировала взрывчатка в бомбах и минах, а то ведь сапёр из меня… Сейчас я даже пожалел, что взял за основу готовые боеприпасы. Если бы не позабыл, как выглядят ящики с тротиловыми шашками, то лучше было бы воспользоваться ими. К сожалению, старые рисунки попали в руки к абверовцам и восстанавливать в памяти их у меня просто не было времени. Вот потому и воспользовался, так сказать, наглядными пособиями на складе на берегу фьорда. Дополнительной фишкой стали несколько гранатных запалов со спиленными замедлителями, которыми я дополнительно снарядил часовые бомбы. При попытке сдвинуть её с места, рычаг на запале отлетал и происходил мгновенный подрыв заряда. Так как бомбы я ставил так, чтобы они не бросались в глаза, то шансов заметить мои доработки очень малы.

«А теперь ходу!», — пронеслась в голове мысль, когда последний заряд с установленным временем был поставлен на своё место.

Вылетев из отсека в коридор, я активировал усиление костюма и надавил на рычаг запорного механизма двери. Там что-то заскрежетало, рычаг изогнулся и замок заклинило намертво. Теперь тут нужны инструменты, чтобы вскрыть дверь, что потребует немалого времени. До этого я поступил точно так же со второй дверью, только изнутри. На это у меня ушло полминуты, после чего я бросился бежать прочь от опасного места.

Проскочил коридор, взлетел по лестнице вверх, повернул налево и… снёс с ног немца. К слову, знакомого, вроде бы благодаря ему я нашёл моторный отсек. От столкновения он отлетел к стене и ударился об неё затылком. Сознание не потерял, но судя по расфокусированному взгляду, «поплыл». Рядом на полу валялась небольшая канистра, выкрашенная серой краской и с надписью «Wässer». Никак его отправили товарищи за чем-то, и вот он возвращается назад.

— Ай, как некстати, — скривился я, после чего навёл на него винтовку и нажал на спуск. Выстрел прозвучал негромко, зато удар пули о стальную перегородку показался соприкосновением кузнечного молота с наковальней. Тело быстро найдут, но и этот хрен морковкин вскоре обнаружил бы заклинившую дверь и заподозрил бы неладное в ответ на молчание товарищей. Что так, что этак, но шум поднимется, так чего время терять?

Уже почти перед самым выходом на палубу прямо пред носом стала открываться дверь.

— Да на-а! — выдохнул я, активируя усиление на пару секунд и ногой закрывая преграду, снеся немца с той стороны. Дверь с оглушительным грохотом закрылась, а с моей стороны на ней появилась внушительная вмятина, обрамлённая чешуйками краски.

Нашумел я — чего уж теперь. Может быть, и зря так спешил, ведь особой угрозы для меня не было. На случай, если не успею уйти с судна, у меня есть флакончик с зелёной жидкостью. И хотя костюм при превращении обязательно разрушился бы, его мне было не жалко — новый создам.

К слову сказать, у меня была идея изначально принять зелье и в виде зеленокожего бесштанного великана превратить «Тирпиц» в комок мятого металла. Вот только этим я выдам себя с головой и дам ищейкам (опять же, если Катя не стучит на меня) след. Плюс, мне совсем не понравилось то чувство бессмысленной злобы на весь окружающий мир, которое я испытывал после приёма эликсира.

Оказавшись на свежем воздухе, на верхней палубе, я активировал ускорение и пронёсся до кормы быстрее ветра. Там присел у крана на колено, чтобы не так бросаться в глаза, переждал восстановление энергии и скользнул по цепи в воду. Отыскав резиновые мешки, я сорвал шнур, который держал их на якорной цепи, и покинул обречённый корабль. Работал ногами изо всех сил, постоянно переключая режимы — с ускорения на усиление — чтобы быстрее добраться до берега. Когда плыл к кораблю, я потратил на путь чуть больше двадцати минут, сейчас же уложился в десять. На берегу устроил себе короткую передышку, постоянно смотря на громаду корабля вдалеке.

Как бы ни хотелось мне вблизи посмотреть на результат дела рук своих, но пришлось уходить подальше от немецкой базы. Сил у меня после всего оставалось мало и совсем не хотелось тратить их на то, чтобы отбиться от поднятых по тревоге солдат немецкого гарнизона. Зато, как только оказался вне вражеской территории, так сразу же повернул лицо в сторону фьорда. Как по заказу закончился редкий снег, видимость резко улучшилась, а благодаря встроенным оптическим приборам в костюме, «Тирпиц» предстал перед моим взглядом, как на ладони.

Сделал я это вовремя…

Хотя по моим часам ещё было время до взрыва, он состоялся. Я увидел, как линкор вдруг приподнялся над водой и тут же погрузился назад, даже ниже, чем сидел в воде до этого. А спустя секунду-две до меня донёсся глухой звук мощного взрыва, потом ещё двух несколько более слабых. Ещё спустя несколько мгновений зазвучали тревожные сирены… одна, вторая, третья. Их звук через пару минут подхватили на берегу. Из казармы стали выскакивать вооружённые солдаты.

На «Тирпице» один за другим стали загораться прожектора и лампы, освещая палубу, надстройку, башни, воду вокруг корабля. Несколько прожекторов, как солнечными клинками, стали резать темноту вокруг, видимо, ища тех, кто посмел напасть на немецкого мастодонта.

Внешних признаков, что корабль повреждён, я не увидел. Ведь исподволь ожидал разлетающиеся обломки, огненный шквал, столбы дыма, прыгающих в воду моряков. Лишь через несколько минут томительного ожидания вдруг увидел, что судно, оказывается, накренилось на левый борт. Это произошло так медленно, что сразу не обратил внимание, и лишь констатировал сам факт случившегося только сейчас. Ещё через несколько минут крен стал больше, а ещё я увидел, наконец-то, дым. Возможно, он был раньше, но в темноте рассмотреть его было невозможно, пока палуба не засияла огнями, как елочная гирлянда.

Паника и суета на линкоре и вокруг него росла, как снежный ком, катящийся с горы. Уже ревели сирены на других кораблях, видимо, из сопровождения «Тирпица». Их прожектора расчертили водную поверхность «солнечными зайчиками». От берега к гордости немецкого флота направились катера и баркасы.

Я наблюдал минут двадцать за суетой вокруг повреждённого линкора, когда в его недрах рвануло опять, и на это раз я сполна насладился картинкой огненного столба, вырвавшегося на чистый воздух. К этому времени крен на левый борт стал настолько сильным, что людям уже было сложно свободно перемещаться по палубе.

— Желаю мягкого дна и водички над головой побольше, — ощерился я в злой усмешке. — Ариведерчи, мрази.

— Ты где был⁈ — накинулась на меня Катя, когда я вернулся назад. Поискать мне её пришлось — что есть, то есть. Вот как тут не погоревать про отсутствие мобильных телефонов, благодаря которым люди могли отыскать тебя в самые минимальные сроки и почти в любом месте? Но я справился и так. — Почему не пришёл в срок? Почему⁈ Знаешь, что я чувствовала⁈

— Обстоятельства так сложились, Кэт.

— И не называй меня больше так!!!

Я пожал плечами и слабо улыбнулся.

— Я думала, что тебя захватили в плен или даже убили, — всхлипнула она. — Ты подумал обо мне? Уверена, что нет. А я ведь всю жизнь изменила ради тебя, всё поставила, а ты… — и она разрыдалась.

— Ну, всё, всё, Катюш, — я обнял девушку за плечи и прижал к себе. — Теперь я никуда больше не отойду от тебя. Я уже сделал всё на этой войне, чтобы свою совесть успокоить.

— Лучше бы ты успокоил её для моего спокойствия, — проворчала она, прижимаясь щекой к моей груди. — Что хоть случилось, почему задержался?

— Да так, — хмыкнул я. — «Тирпиц» топил. И вроде бы, удачно.

— Что? — она подняла голову и посмотрела мне в глаза снизу вверх, увидев в них, что я не шучу, в шоке воскликнула. — Что⁈