Глава 6

По причине ночного времени суток, парангский порт был погружен в непроглядную тьму. Немногочисленные освещенные участки лишь подчеркивали темноту окружающего пространства. Освещение в основном было факельным – на это указывал неверный, колеблющийся свет, присущий этим осветительным приборам, но наблюдались и участки залитые ярким светом магических фонарей, ничем не уступающих электрическим. Все это компаньоны увидели обычным, слабым человеческим зрением, «колдовским» ночным зрением как кадата, так и шкиры они не пользовались – режим экономии, однако!

С другой стороны, смотреть, особо, было не на что – мимо берега не промахнешься, да и знали компаньоны, какая картина открылась бы их глазам, будь сейчас день. Перед ними предстала бы панорама Мекки работорговцев всей Сеты – знаменитого парангского порта, раскинувшегося между берегами Паранг-фьорда. Можно было бы сказать, что привольно, но, пожалуй, все-таки нет. Привольно – это куда хочу, туда и ворочу, а здесь – нет. Размеры порта были немаленькие – спору нет, но строго ограниченные. А ограничение и привольность есть вещи несовместные, как депутатский мандат и бедность. Еще необходимо отметить, что пространственные ограничения, поставленные территории порта, имели как искусственное, так и природное происхождение.

К природным ограничениям относились, продолжившиеся на сушу, скалистые берега Паранг-фьорда, снизившиеся до пятидесяти метров, и составлявшие естественные границы порта на севере и юге, а вот граница порта на западе была искусственной и в качестве ее выступала сплошная цепь пакгаузов, упирающаяся в берега фьорда, разрываемая лишь пропускными пунктами.

Длина береговой линии примерно равнялась расстоянию от нее до стены пакгаузов и парангский порт, в первом приближении, представлял собой квадрат со стороною около километра – не слишком много, но и не так уж и мало. Порт был всем хорош, за исключением того обстоятельства, что границы его были заданы раз и навсегда. А любые ограничения вступают в конфликт со стремлением человека к свободе.

Понятно, что раздвинуть пределы парангского порта в северном и южном направлении было невозможно – разве что взрывать пятидесятиметровые скальные стены, потом куда-то девать обломки гранита, а затем осваивать захваченные у природы квадратные метры, но до таких радикальных мер местные власти как-то не созрели. Может, когда в будущем, но пока – нет. Что касается западной границы, то в ее направлении расширение было возможно, но для отсутствия оного имелись свои резоны.

Ограничение экспансии порта вглубь – в западном направлении, объяснялось несколькими причинами. Первая состояла в том, что Рейхстратег был лично заинтересован в получении всех таможенных сборов в полном объеме, а существующий периметр очень хорошо подходил для этих целей – легко и тщательно контролировался. С юга и севера – неприступные скалы, через которые вряд ли протащишь какую контрабанду, а с запада хорошо охраняемые пункты пропуска.

Попытка же расширить территорию порта на запад немедленно привела бы к многочисленным негативным последствиям. Первым следствием стало бы то, что неприступность северной и южной границы была бы значительно снижена. Скальные стены фьорда, углубившись в сторону суши на километр, затем резко обрывались и для того, чтобы их как-то продолжить и тем самым увеличить протяженность порта в глубину потребовались бы значительные вложения в создание охраняемой инфраструктуры.

Начать пришлось бы с продолжения северной и южной стены, но это были бы уже не неприступные пятидесятиметровые стены фьорда, а нечто совсем другое, созданное мягкими человеческими руками. Как правильно отмечал в свое время Большой Билл: «Песок – неважная замена овсу».

Не надо забывать и о колоссальных финансовых вложениях, как то: земляные работы по выравниванию профиля, прокладка дорог, увеличение штата охраны, оборудование новых пунктов пропуска, а самое главное – обустройство новой западной границы, потому что цепь пакгаузов перестала бы выполнять ее функции, ну и прочие сопутствующие расходы.

Не стоит забывать и о не менее колоссальных финансовых потерях из-за бардака, свойственного каждой стройке. В течении всего строительства о пополнении казны доходами от таможенных сборов можно будет забыть. Только ленивый не найдет дырку в заборе во время такой масштабной стройки.

Короче говоря, как ни велика тяга человека к свободе, но гипотетическое расширение парангского порта это такой геморрой, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Однако, все вышеперечисленные причины не были главными. Главной была другая причина – не было нужды. Парангский порт прекрасно справлялся со своей задачей по перевалке грузов и на имеющейся территории.

Если в будущем перестанет справляться – расширится, куда денется. Как только появится экономическая необходимость, тут же найдутся и спонсоры и, соответственно – деньги. Все эти сведения компаньоны почерпнули из рассказов матросов «Арлекина» и информационного бюллетеня, любезно предоставленного разведкой Акро-Меланской Империи, а теперь им предстояло убедились на практике, что все прочитанное и услышанное соответствует действительности. Правда, в рассказах простодушных моряков ничего не было насчет гипотетического расширения, появления спонсоров и финансовых средств – это все разведчики, а арлекинцы рассказывали только про текущее состояние парангского порта.

Из того же бюллетеня были понятны строгости с портовыми границами, охраняемыми так же зорко, как границы Советского Союза. Если кто помнит – мышь не проскочит! А кто не помнит, пусть верит на слово (или не верит). Коренное отличие парангского порта от Союза Советских Социалистических Республик заключалось в том, что пограничный контроль в порту был слабенький, а по правде говоря – его вообще не было. Если нужно было кого поймать, стража озадачивалась, а так властям было глубоко наплевать, кто приезжает, кто уезжает.

А вот с таможенным контролем дело обстояло по другому. Служба была поставлена, как следует быть! Местные таможенники могли дать несколько очков вперед советским, которые, в свою очередь, относительно нынешних российских, по части верности долгу, были как граф де Ла Фер против оборотня в погонах. Причина такого высокого профессионализма и неподкупности парангских таможенников заключалась в том, что таможенные сборы поступали в государственную казну Высокого Престола – это, если официально и теоретически, а если практически и на самом деле – непосредственно в карман Рейхстратега Епископа Кирсана-ар-Мюрита.

И это обстоятельство, в свою очередь, порождало регулярные проверки личного состава таможни на местном аналоге детектора лжи. По какой-то причине Рейхстратег не любил, когда его обманывают и у него воруют. Согласитесь – немного странный человек. Никакого понятия о демократии, либеральных ценностях и свободе личности. Сатрап, одним словом. Тиран.

Аналогичная ситуация была в каком-то американском фильме, где добрый… а может и злой, теперь уже и не вспомнить, полицейский говорит подозреваемому: «У тебя есть яйца, а меня есть стол, а в столе ящик…». Ну, что тут скажешь? Ничто не ново под луной, как бы ящик ни назывался, а в нашем случае – Гром-камень, наличие такого предмета делает оппонента ужасно сговорчивым.

К слову говоря, местный аналог детектора лжи отличался от земного оригинала тем, что обмануть его было невозможно. Ну-у, или… скажем так – крайне сложно. Шэф бы может и смог, а вот Денис – вряд ли. Кроме того Гром-камень не фиксировал ложь, а по-простому сжигал вруна. Безо всяких юридических заморочек в виде судьи, прокурора, адвоката и присяжных. Тебя предупреждали об ответственности и начинали задавать вопросы. Соврал – яркая вспышка и горстка пепла. Все это привело к тому, что в парангской таможне стали работать кристально честные люди, а ведь поначалу были, как наши. Но! Проверять их время от времени, Рейхстратег не перестал. Сами понимаете – береженого…

Были, как наши, а стали, как ненаши. Перемены в жизни парангской таможни, и не только ее, начались с воцарения нового Рейхстратега. Когда Кирсан-ар-Мюрит пришел к власти и детально ознакомился с положением дел в Высоком Престоле, о котором конечно же имел представление, но сильно приблизительное, то не менее сильно огорчился. Это положение можно было охарактеризовать одним словом – бардак. Хотя, ничего сверхординарного не было. Как в любом нормальном государстве, на государевой службе воровали все, кто мог. Не воровал только тот, кто не мог, но и то – пытался подворовывать.

Нового Рейхстратега, как руководителя государства, не могли не волновать многочисленные прорехи в казне, через которые вытекали золотые ручейки из и так, не сказать, что переполненного, бюджета. Но, финансы – это только в первую очередь, а вообще-то, если посмотреть вооруженным глазом, то положение было аховое. Предшественник допустил ряд стратегических ошибок, которые и привели к вышеупомянутому бардаку, но Кирсану-ар-Мюриту от этого легче не было – разгребать предстояло именно ему.

Конечно же, какая-то доля вины за бардак лежала и на нем – ведь, как ни крути, а он был членом Капитула, но доля этой вины была совсем небольшой – примерно, как у рядового члена фракции ЛДПР, или КПРФ за принятие очередного антинародного закона, проталкиваемого едросами.

Главной ошибкой предшественника было желание угодить всем членам Капитула, чтобы сохранить мир и единство внутри правящей элиты. Это желание приводило к тому, что придворные и чиновничьи должности раздавались не тем людям, которые могли бы исполнять свои служебные обязанности не будем говорить – оптимальным, но хотя бы не наносящим вреда образом, а тем, чей клан был первым в «очереди за подарками». Типичный пример – Главным Казначеем был назначен Хаф Ерфан – вор и пройдоха из клана Епископа Ферта-ар-Ерфана, а военным министром – брат Епископа Гаташа-ар-Махди Гайрон Махди, которому не то что войско, а метлу нельзя было доверить, чтобы он не засветил ей себе в лоб, если не в глаз. Вот такая была система подбора и расстановки кадров при предыдущем Рейхстратеге.

Это еще раз доказывает, что магические и умственные способности никак не коррелируется. Можно быть посредственным магом и при этом умным человеком и наоборот – Архимагом, не хватающим звезд с неба в умственном отношении. Мягко говоря. То же самое относится и к силе воли. Надо отметить, что слабохарактерные, недалекие маги наиболее опасны для обычных, бездарных людей, за счет которых они и тешат свои многочисленные комплексы.

Стремление к бесконфликтности и погубило Мунха-ар-Рогена – предыдущего Рейхстратега. Любому вменяемом человеку понятно, что ресурсы, распределяемые им, были небесконечны. Но в том-то вся и штука, что он имел дело не с нормальными, адекватными людьми, а с могущественными магами, привыкшими получать все, что их левой ножке захочется, и немедленно! Давая что-то одному Епископу, он неизбежно отнимал это у других членов Капитула. В условиях «твердой руки» они поворчали бы «на кухне», поворчали, и этим бы дело и закончилось, но при отсутствии таковой раздражение копилось, копилось, пока не вылилось в заговор.

В условиях, когда у Рейхстратега вообще не было сторонников в Капитуле, а руководящие кадры в армии и прочих силовых структурах, начиная со смотрителей рынков и заканчивая Лейб-гвардией, охраняющей Рейхстратега, подбирались не на основе деловых качеств и даже не на условии личной преданности, а согласно номеру в очереди на получении привилегий, заговор был обречен на успех.

К чести заговорщиков надо сказать, что убивать Мунха-ар-Рогена они не стали, а просто, на очередном заседании Капитула, объявили, что он низложен и хотели было, сгоряча, отправить в ссылку в родовое поместье, расположенное вблизи Алайских гор. Это была такая глушь, что от родных пенатов бывшего Рейхстратега до крепости Аршах было всего полдня пути. Ну, что тут можно сказать – там ему самое и место.

Однако, когда первая эйфория прошла, Капитул задумался и пришел к очевидному выводу, что если отправить Мунха в ссылку, то его место в Капитуле освободится и надо будет кооптировать туда нового члена, а это неизбежно приведет к войне всех против всех – каждый хотел бы привести своего человечка, чего решительно не хотели все остальные. Вот так Мунх-ар-Роген, перестав быть Рейхстратегом, членом Капитула все-таки остался.

Похожая проблема была и с выбором нового Рейхстратега – каждый Епископ хотел бы им стать, включая только что свергнутого Мунха-ар-Рогена, да вот все остальные были сильно против. И решена проблема была традиционно, как делалось бесчисленное количество раз во всех мирах до и после данного конкретного собрания Капитула Высокого Престола. Выбрали самого безобидного… или кажущегося таковым. Вот так Кирсан-ар-Мюрит и стал Рейхстратегом. О чем остальные Епископы в самом скором времени очень сильно пожалели.

То ли они не знали банальную истину, что не все является таковым, как кажется, то ли забыли о ней, но Кирсан-ар-Мюрит став Рейхстратегом очень быстро, буквально на первом же заседании, коварно обманул их надежды и чаянья. Он оказался не белым, не пушистым и не покладистым. Мало того, оказалось, что он совершенно не расположен не только к потаканию разнообразным хотениям членов Капитула, а вообще не склонен к компромиссам, ущемляющим его интересы. Ну, что тут можно сказать? Только одно – людям свойственно ошибаться.

Свою подрывную, если не сказать хуже, деятельность новый Рейхстратег начал с того, что полностью поменял личный состав Лейб-гвардии. Причем, начиная с командира и заканчивая горнистом, который, по правде сказать, и дудел-то хреново – тоже по блату попал. Никого не пощадил Кирсан-ар-Мюрит – всех отправил за ворота. А в ответ на недоуменный вопрос многоуважаемого Епископа Алтана-ар-Басана, чей двоюродный брат и командовал охраной Рейхстратега, последний невозмутимо процедил через губу, что не может доверить охрану такого важного лица, как глава государства, грат знает кому. И как ни противно было, а пришлось Алтану проглотить сопли и промолчать. Как ни крути, а Кирсан – Рейхстратег. Имеет право.

Остальные члены Капитула отнеслись к происшествию индифферентно, по принципу «моя хата с краю». Многоуважаемого Алтана-ар-Басана никто не любил и подавать голос в его защиту не собирался. Впрочем, никто из Епископов теплых чувств друг к другу не испытывал, и чувство локтя и командный дух в них просыпались только если опасность грозила всем, или же тогда, когда нужно было добить какого-нибудь подранка, вроде предыдущего Рейхстратега.

Но это были только цветочки, ягодки были впереди. На очередном заседании Капитула, Рейхстратег взял слово и коротко, но ясно обрисовал внешне и внутреннее положение Высокого Престола. Никому никаких секретов он не открыл – все и так прекрасно знали внешне и внутреннее положение страны, поэтому и слушали его невнимательно, но это только поначалу. Потом, очень даже заинтересовались.

Пока Кирсан-ар-Мюрит рассказывал о сплошной коррупции, экономическом спаде и о том, что налоги не собираются, а те, что все-таки собираются – разворовываются, это никого не интересовало – банальщина. Не заинтересовало присутствующих и сообщение о том, что из-за нехватки средств армия приходит в упадок, а в скором времени вообще перестанет существовать.

Тоже мне новости! Зачем она вообще нужна эта армия? – на нас никто не нападает! Да и кому мы нужны!? На юге кроме льда и камней ничего нет, а на севере живут цивилизованные люди, несклонные к насилию – демократы! А нападут – шапками закидаем! Как деды наши всегда делали! А с взбунтовавшейся чернью полиция прекрасно справляется, а не справится – сами сожжем, к гратовой матери!

А у военного министра Гайрона Махди были свои, несколько отличные от мнения гражданских штафирок, соображения насчет армейского строительства: какая такая армия, какое такое перевооружение? И так все отлично! А реформа, конечно же, нужна. Нужно решительно избавляться от военных училищ, расположенных в центре столицы на ужасно дорогих землях, нужно снижать денежное содержание солдат и офицеров – чай с голоду не помрут, и вообще – должны стойко переносить все тяготы армейской жизни, а то распустились, грат их дери – трехразовое питание им подавай и кители нештопанные! Так они скоро потребуют недырявые сапоги и пенсию при увольнении со службы – совсем совесть потеряли эти защитнички отечества – так и смотрят, чего бы свистнуть из вверенного им военного имущества!

Но, если подойти к проблемам военного строительства профессионально, становится ясно, что при разумном подходе к военному бюджету можно сэкономить определенные средства даже при нынешнем, честно скажем – скудном финансировании. А сэкономленные деньги можно использовать гораздо эффективнее. Например, вместо стальных доспехов для тяжелой пехоты можно купить алмазные подвески Джозефине Арли. Она военному министру гораздо ближе, чем эти вонючие, небритые мужланы и удовольствие доставляет несоизмеримо большее, да и вообще – ее вклад в дело обороны Высокого Престола невозможно переоценить. Так что – пехотинцы обойдутся, а Джозефина – нет. Может обидеться и что тогда прикажете делать?! Обороноспособность страны окажется под угрозой! Поэтому никаких стальных доспехов – в кожаных походят. Они даже лучше… – легче и вообще в них не так жарко. Да и в смысле защиты не хуже… если по ним, конечно же, не стучать мечом.

Нетрудно догадаться, что в свете всех вышеперечисленных соображений, первая часть выступления Кирсана-ар-Мюрита никаких лавров ему, как докладчику, не принесла – аудитория откровенно скучала, а вот далее началось интересное и Капитул навострил уши. Кирсан-ар-Мюрит сообщил высокому собранию, что в качестве первоочередной меры по борьбе с вышеуказанными безобразиями он принял Декрет «О коррупции и некомпетентности», в котором говорится, что отныне, при назначении на любую государственную должность, претендент на замещение вакансии будет проходить проверку на Гром-камне.

У военных тест будет обязателен начиная с должности сотника, а у гражданских – со столоначальника. Но, и это еще не все! Главная бомба Декрета заключалась в том, что проверка – проверкой, – это дело будущего, и пока еще никто не пострадал, а вот то, что все госслужащие будут переаттестованы – это реальная засада! Каждый Епископ знал, чего стоят его креатуры и был уверен, что никакой переаттестации они не пройдут.

Все присутствующие, кроме Рейхстратега, естественно, почувствовали себя обманутыми. Причем, в лучших чувствах. Кирсана и выбирали-то исключительно за незлобивости и безобидность – и на тебе! Щенок-то и на самом деле вообразил, что он вожак стаи товарищей – ишь, как на него красивый ошейник с надписью «Рейхстратег» подействовал! Ну что ж, если мозгов не хватает – это навсегда. Не хотелось бы, но придется избирать нового Рейхстратега. И если с предыдущим предводителем обошлись мягко, то с выскочкой никто церемониться не собирался – не заслужил.

Нет, никто не спорит, что всякие непарламентские методы ведения политической борьбы в различных органах власти встречались, встречаются и будут встречаться. Причем, эти явления будут продолжаться до тех пор, пока существуют эти самые органы и пока в них заседают люди. Если им на смену придут какие-нибудь более мудрые существа – эльфы, там, гигантские осьминоги с Юпитера, или разумная плесень с окраины Галактики – посмотрим, а пока без неконвенциональных методов не обойтись

Методы эти самые разные: к трибуне не пустить, стенкой на стенку встретиться, по жбану настучать оппоненту, мебель поломать друг о дружку, или еще какую каверзу сделать. Но! Ситуация на заседании Капитула была совершенно иной. Ситуация была примерно такая: голый человек пошевелил палкой осиное гнездо и остался посмотреть на реакцию его обитателей. И реакция не заставила себя ждать.

С активного одобрения большей части присутствующих и молчаливого нейтралитета немногих воздержавшихся, самый сильный из собравшихся Архимагов, а если быть более точным в формулировках – считающийся таковым, боевой маг Малхаз-ар-Пели не задумываясь пульнул в Рейхстратега молнией, способной обеспечить электроэнергией небольшой райцентр в течении года. Начался классический майдан, когда одна часть властной верхушки вцепляется в горло другой для реализации высшего принципа социальной справедливости, гениально сформулированного большевиками в далеком семнадцатом году: «Грабь награбленное!». Если кто не понял, речь идет о 1917 годе, хотя с тех пор мало что изменилось по этой части.

Впрочем, классического майдана не получилось. В классическом майдане выигрывает тот, кто первым начинает орать: «Держи вора!» и вцепляется в горло соратнику, а на историческом заседании Капитула Высокого Престола все пошло шиворот-навыворот. Самой главной неправильностью стало то, что молния, которая должна была испепелить Кирсана-ар-Мюрита, непостижимым образом отразилась от него, как от зеркала и вернулась точнехонько к отправителю, никак этого не ожидавшему. Следствием этого не ожидания стало то, что поднять защитные щиты Малхаз не удосужился, за что и поплатился. Электричеству было безразлично кого жечь – не удалось Кирсана, можно Малхаза – им татарам… тьфу ты, пардон – электронам, все равно.

На фоне всего этого безобразия Рейхстратег выглядел, как герой старого анекдота: «Итак все в дерьме и тут на арену выхожу я в белом фраке!». Он весело оглядел присутствующих Епископов, в смысле – живых, потому что кучку пепла, оставшуюся от Малхаза-ар-Пелия считать за полноценного Епископа было решительно невозможно, и хладнокровно объявил, что если у высокого собрания вопросов к нему больше нет, то он объявляет заседание Капитула закрытым. Сделав это заявление, Кирсан-ар-Мюрит не торопясь, вразвалочку покинул зал заседаний. Соратники проводили его выпученными глазами, после чего уставились друг на друга.

Может показаться странным, что высокое собрание не последовало примеру своего незадачливого заводилы и не набросилось на Рейхстратега – ведь, как ни крути, их было много, а он один. А гуртом и батьку легче бить. Однако же объяснение столь миролюбивому поведению Епископов имеется. Дело в том, что эксцесс произошел совершенно спонтанно, к нему никто не был готов и, соответственно, никаких скоординированных действий быть не могло. Ну, а дальше все получилось, как получилось – всех членов Капитула тоже основательно тряхнуло отраженным разрядом. Не так, конечно, как Малхаза, но им хватило.

Ну, что тут можно сказать? Только одно – не тот ныне Архимаг пошел, не тот… Прежнего-то Архимага хрен врасплох застанешь! Прежний завсегда к войне был готов, а нынешний расслабился от мирной жизни, рассупонился и разжирел, к либеральным ценностям потянулся, хватку потерял, через что и пострадал. К войне никто готов не был, защитных щитов наготове никто не держал и чувствовали себя Архимаги после молнии Малхаза, как обычные люди, которых дернуло током от неисправной розетки. Несмертельно, конечно, но – неприятно.

От всего увиденного, услышанного и прочувствованного, где под прочувствованным имеется в виду электричество, которое действует расслабляюще на неокрепшие умы, глубокоуважаемые члены Капитула некоторое время пребывали в прострации, а потом подхватились, как стая ворон, по которой пальнули крупной дробью из двух стволов, и спешно покинули зал заседаний. По пути домой их всех преследовала горькая мысль о том, как они лопухнулись. Жертвенный барашек, которым прикидывался Рейхстратег и которого они рассчитывали в любой момент пустить на шашлык, оказался волком в овечьей шкуре. Скажем прямо – было от чего загрустить. Козел отпущения недвусмысленно намекнул, что за козла придется ответить. А это обескураживало.

Фатальная ошибка членов Капитула заключалась в том, что все они, будучи по базовому Дару боевыми магами, какого-то там артефактора, пусть даже и Архимага, всерьез в своих политических расчетах не воспринимали. И нет бы им держать в голове, что нынешний Рейхстратег пришел в Капитул так же, как и все остальные – через убийство Епископа, вызванного им на поединок, и что вызванный на дуэль Архимаг был таким же боевым магом, как все они – ничем не хуже. А если и хуже, то совсем ненамного – разве что на самую малость.

Забыли, что именно Кирсан Мюрит вышел из Дома Исхода и стал членом Капитула Епископом Кирсаном-ар-Мюритом. Забыли, что он, а не боевой маг Епископ Фарх-ар-Кобца, чей маленький череп висит теперь у Рейхстратега на шее, как кулон, выиграл эту смертельную дуэль. Забыли, что Кирсан, единственный из членов Капитула, сумел трансмутировать череп побежденного предшественника. У всех эти специфические украшения были из человеческой кости, а у него из золота! Пустяк, дешевые фокусы, решили все, и ошиблись – тонкая работа, требующая высочайшей квалификации, умения работать с различными энергиями, способными испепелить неумеху, плюс навыки управления такими артефактами, про которые члены Капитула никогда и не слыхали.

Помнить бы Епископам об всех этих обстоятельствах и не пришла бы им в голову порочная идея, что Кирсан самый слабый в Капитуле, и что избрав его они получат правителя, которым будут манипулировать, как им вздумается. Изучали бы Епископы историю – знали бы, как часто такие проекты оборачиваются против разработчиков, которые только перед тем, как сложить головы на плахе, начинают догадываться, что их план не был так хорош, как представлялся. Но, Епископы историю не изучали, они, как д'Артаньян, были уверены, что каждый гасконец с детства академик! А зря – знания лишними не бывают.

Проведя домашний анализ и многочисленные консультации, члены Капитула пришли к прямо скажем – неутешительному выводу, что придется принять предложение – это если говорить политкорректно, а если называть вещи своими именами – ультиматум Рейхстратега. Альтернативой была бы гражданская война – но это и грат бы с ней, но вот что было бы действительно неприятно – это разрушение Паранга и соответственно – привычного образа жизни, а вот этого решительно не хотелось.

Политики всегда тонко чувствуют грань за которую не стоит переходить. Одно дело ввести экономические санкции за Крым, и совсем другое – решительные действия, ответ на которые может обернуться мегатонной боеголовкой обрушенной на Нью-Йорк, или, к примеру, на Эдинбург. Нема дурных – своя рубашка ближе к телу. Архимаги из Капитула так и поступили – воздержались от решительных действий.

Наверняка, в решении принятом каждым Епископом в отдельности и Капитулом в целом – о том, чтобы утереться после плевка в душу и сделать вид, что все хорошо, наряду с соображениями о нежелательности разрушения привычного комфортного образа жизни, не последнюю роль сыграла так называемая «народная мудрость», подкрепленная пословицами типа: «Будь смелым, но не слишком», «Моя хата с краю», «Безумству храбрых венки со скидкой», ну, и так далее.

А может руководствовались они не народной мудростью, а совсем другими соображениями – теперь никто уже и не узнает, но результат их трусливой политики стал плачевным для большинства членов Капитула. А поддержали бы они бунт Епископа Малхаза-ар-Пелия, не отсиделись бы в окопе, глядишь и остались бы живы, а так – нет. За две десятидневки последовавшие за историческим заседанием Капитула Высокого Престола на котором Рейхстратег Кирсан-ар-Мюрит объявил о принятии Декрета «О коррупции и некомпетентности», из двенадцати Епископов сменилось одиннадцать.

Ну-у… как сменилось? Это же не выборы в муниципальные собрания, областные и прочие думы, когда проигравшие даже казенные квартиры не освобождают, а победители смотрят на это с пониманием и сочувствием, ибо им самим придется так же упираться через некоторое время. Вот бы Епископам поучиться такой толерантности – так ведь нет! Прямо дикари какие-то – заходят в Дом Исхода двое, а выходит только один.

Из прежнего состава Капитула свой мандат и соответственно – жизнь, сохранил только тишайший Мунх-ар-Роген, ни одного вызова которому не последовало. Все остальные Епископы такие вызовы получили и были уничтожены быстро и безжалостно. Из скорбных чертогов Дома Исхода – свидетеля гибели, как множества действующих членов Капитула, так и претендентов на должность, выходили только вассалы нового Рейхстратега, преданные ему душой и телом – никто из «старой гвардии» оказать им какого-либо сопротивления не смог.

Легкость, с которой «назначенцы» Кирсана выбили «старых» Епископов, произвела требуемое впечатление на магическую общественность Высокого Престола. Дело было в том, что в Силе «старых» Епископов никто не сомневался – они были истинными Архимагами, чего никак нельзя было сказать про «новых». В магическом мире скакнуть из «лейтенантов» в «генералы» невозможно – никакая волосатая лапа не поможет, и вот – на тебе…

Все, начиная с потенциальных Архимагов, лелеющих в глубине души мыслишку, что они гораздо сильнее «новых» Епископов, потенциал которых они хорошо представляли и который был несоизмерим с их собственным, и заканчивая последним деревенским колдуном, способным только порчу на коров навести, да бродячего зомби упокоить, четко осознали, что с новым Рейхстратегом шутки плохи.

Если он сумел так подготовить своих сторонников, что они всухую вынесли прежний состав Капитула, в котором были собраны далеко не последние… да что там не последние – лучшие боевые маги страны, значит его слово – закон! При прежнем правителе, кстати говоря, такого не было, но теперь «анархисты» на местах, из тех, что поумнее, мигом попритихли, а про дураков и речи вести не будем, ибо век их недолог. Наведя порядок в Капитуле, Кирсан-ар-Мюрит взялся за нижележащие государственные структуры.

Гром-камень основательно проредил, как первоначальные ряды престольского чиновничества в целом, так и его таможенную составляющую, в частности. Ну, а потом естественную убыль заполнили люди, которые справедливо решили, что лучше получать постоянное неплохое жалованье, чем один раз хапнуть и пуститься в бега, или вообще, не приведи Создатель, соврать, держа в руках проклятый камень. Кстати говоря, отказ от дачи показаний приравнивался к вранью, со всеми вытекающими…

Но, физически от зловещего артефакта пострадал только один человек. Всем остальным хватило этого примера – немедленно подали в отставку, согласившись на назначенные штрафные санкции. Что характерно, никто не оспаривал размер штрафа – сколько было сказано, столько и заплатили. А единственным пострадавшим был Главный Казначей.

Все считали Хафа Ерфана человеком недалекого ума, а выяснилось, что он просто дурак! Держа в руках Гром-камень Хаф заявил, что из казны не крал, ну и в результате не только превратился в пепел, пережив при этом несколько не самых приятных в жизни мгновений, но и лишил семью всего имущества. Рейхстратег очень обрадовался, что нашелся такой придурок, который послужит примером всем остальным, и показательно выставил всех его домочадцев на улицу в чем были, а все движимое и недвижимое имущество конфисковал в пользу короны.

Всю эту, в высшей степени интереснейшую, информацию компаньоны почерпнули из материалов любезно предоставленных им заместителем начальника шестого Департамента Имперской Канцелярии Приском Саторнием. А что не почерпнули, то додумали. Таким образом, к огромному сожалению верховного главнокомандующего и старшего помощника, пройти парангскую таможню в стиле «Поля Чудес» – две тысячи, и не открываем ящик, не представлялось возможным.

Как это ни покажется диким нашему человеку, мзды таможенники не брали. Вот такие Верещагины из «Белого солнца пустыни». Но, Верещагин – киногерой, а тут живые люди из плоти и крови, а вот подишь ты! Хотя… если бы наших чиновников поставить перед аналогичным выбором – изобразить птицу Феникс, правда без последующего возрождения из пепла, или не брать, может и они начали бы честно работать. Хотя… вряд ли. Привыкли сильно.

Таким образом самый простой вариант прорыва охраняемого периметра – прикинуться на ночь ветошью и не отсвечивать, а утром, наоборот – прикинуться добропорядочными пассажирами только что пришедшего купца и пройти через пункт пропуска без досмотра, отпадал. Бдительные таможенники обязательно сунут нос в рюкзаки компаньонов, а это сразу – нет. И не важно, что содержимое рюкзаков можно оформить в декларации, как магические артефакты и задекларировать ввозимое золото – наверняка все это возможно, но такие путешественники не могут не вызвать интереса у компетентных органов.

Местные чекисты назывались «Престол Покоя», но это неважно. Как их не назови: ФБР, ФСБ, НКВД, храмовая стража, гестапо, сигуранца, МИ5, или еще как – суть одна, таким людям, как Шэф с Денисом становиться объектами их интереса крайне нежелательно. У замечательного писателя Богомила Райнова есть книга «Умирать – в крайнем случае», так вот, отношение компаньонов к компетентным органам всех миров, в плане попадания в поле зрения вышеупомянутых органов, можно охарактеризовать фразой: «Попадать – в крайнем случае!». Вследствие этого, прямой путь, которым идут честные… ну, или на худой конец – с погашенной судимостью, гости города Паранга – через пункт пропуска, компаньонам был заказан. Ну, что ж, им было не привыкать – нормальные герои всегда идут в обход.

В качестве альтернативы полностью легального способа проникновения на территорию Высокого Престола они, во время заплыва на рюкзаках, обсудили вариант полулегального попадания в вотчину некромантов – через рыбные ворота. Таких ворот, около южной стены, имелось несколько и через них, как следует из названия, каждое утро вывозился улов свежих морепродуктов.

Ворота, разумеется, контролировались, но так… – без особого рвения. Если какой-то возок, наполненный свежей рыбой, моллюсками, или еще какой хренью морского происхождения, вызывал, паче чаянья, нездоровый интерес таможенной службы, тогда – да! Могли переворошить все до последней рыбины, или листика морской капусты, и это вполне объяснимо – не стоит забывать о Гром-камне, но обычно все ограничивалось внешним осмотром. Если же какие-то подозрения все же возникали, таможенники могли потыкать специальной пикой, чтобы проверить наличие чего либо подлежащего таможенному обложению, но, повторимся, в девяносто девяти случаях из ста, рыбные возки проходили рыбные ворота без задержки.

Реализация такого способа прорыва охраняемого периметра была проста, как Колумбово яйцо. Высматривался подходящий возница – с условно честным лицом, и ему делалось предложение от которого он не мог отказаться. За один рейс возчик мог заработать больше, чем за год беспорочной службы. Если он начинал торговаться и требовал повышать ставки, с ним не спорили – тут главным было принципиальное согласие.

После того, как высокие договаривающиеся стороны приходили к консенсусу, возок с рыбой подъезжал к укромному месту, часть улова выкидывалась, а ее место занимали рюкзаки компаньонов. После этого кто-то из них беспрепятственно покидал территорию порта – людей без груза, одетых в неприметную одежду, типа рыбацкой, не досматривали, а второй следовал на некотором расстоянии за возком.

Если все происходило благополучно, в другом укромном месте рюкзаки изымались, возница получал обусловленное вознаграждение и пути компаньонов и рыбовоза навеки расходились. Если же в воротах возникала заминка, начинался шмон, то компаньон, сопровождающий возок, имел возможность затеряться в толпе и избежать никому не нужной встречи с таможенной службой.

Понятное дело, что такой нетривиальный способ выхода из порта компаньоны рассмотрели только для очистки совести – чтобы перебрать полную группу событий. Минусы его были очевидны и главный из них был, отнюдь, не в запахе. Как выразился Шэф: «Понадобится и в бочку с дерьмом нырнем. Причем, без шкир!».

Главным камнем преткновения была ненулевая вероятность засветки на пункте пропуска – если таможенники начнут копать и докопаются до рюкзаков, то вся секретность, ради которой было затрачено столько усилий, идет к чертовой матери. Вот Престол Покоя-то обрадуется!

Вторым жирным минусом был контакт с местным населением. Какое-то время возчик, разжившийся пригоршней золота, будет держать язык за зубами. Но, недолго… очень недолго – до первой пьянки с дружбанами, такими же рыбаками и перевозчиками, которых он знает с детства – а чего стесняться!? – кореша не продадут! И это было неизбежно, как закат, или восход, и также неизбежен был донос в компетентные органы. Ну, что тут поделаешь, люди везде одинаковы, всем жить надо и в это понятие входит умение ладить с властями.

Дополнительным минусом было то, что переговоры с рыбовозом проходили бы не в пустоте – наверняка кто-то что-то да увидит, услышит, додумает, ну, и как следствие, настучит куда следует. Так что и полулегальный вариант был решительно отметен во время рассмотрения, как и его легальный собрат.

По тем же причинам была отброшена альтернатива с поиском в порту какого-нибудь проводника из местных воришек, который мог бы вывести компаньонов через какой-нибудь тайный лаз. Во-первых не исключался вариант «Иван Сусанин», в во-вторых – наверняка бы проболтался, мерзавец, да и отсутствия свидетелей никто гарантировать не мог – в портах, на вокзалах и прочих злачных местах ни одно событие незамеченным не проходит – у стен есть уши, а зачастую и глаза. По всему выходило, что легально, полулегально, да хоть и совсем нелегально, но горизонтально, покинуть порт компаньонам не удасться.

Ну что ж… им было не привыкать – оставался стандартный ход – рюкзаки на закорки и вперед на штурм новых высот! Никаких сложностей на этом пути компаньоны не видели. И их можно было понять – для людей, которые недавно штурмовали отвесную стену Паранг-фьорда, форсирование цепи пакгаузов представлялось таким пустяком о котором не стоит даже говорить. Это будет не сложнее, чем, по предположению Остапа Ибрагимовича, изготовить советский паспорт, разумеется, при современном развитии печатного дела на Западе. По крайне мере так казалось Шэфу с Денисом.

* * *

– Ну, что ж, погода благоприятствует любви, – хмыкнул командор. Старший помощник был полностью согласен с верховным главнокомандующим – темное, безлунное небо, тучи, мелкий противный дождик, заставляющий втягивать голову в плечи и отбивающий охоту пялиться по сторонам – лучшей погоды для тайной высадки в тыл противника придумать было сложно.

На берег компаньоны выбрались никем незамеченными, ну, или по крайней мере, они не заметили никого, кто мог бы заметить их. Похожий случай описан в песне: «Я оглянулся посмотреть не оглянулась ли она, чтоб посмотреть не оглянулся ли я…». Как немедленно выяснилось, карта порта, предоставленная им имперскими грушниками, особой точностью не отличалась. Никакого загона, огороженного высоким и прочным забором, в который компаньоны уперлись сразу же после высадки, на ней отмечено не было.

Причин тому могло быть три. Или же компаньоны просто-напросто не умели читать карты и находились сейчас совсем в другом месте, чем то о котором полагали, или же карта была очень древняя, или же строят в Паранге (по крайне мере заборы) очень быстро. Ну, что тут можно сказать? Предположить, что старший помощник мог ошибиться – вполне допустимо, но вот сказать такое же в адрес верховного главнокомандующего – это знаете ли чревато. Остается только: или карта древняя, или строят быстро.

Пораскинув мозгами (хорошо еще, что не в стиле Штирлица), компаньоны все-таки склонились к варианту с быстрым строительством. Исходили они из того, что вряд ли разведчики Акро-Меланской Империи стали бы снабжать их заведомо негодными данными – ведь в данной операции они позиционировали себя союзниками, так что вывод был однозначен. Исходя из вновь открывшихся обстоятельств, а именно из того, что карта неточная и полагаться придется, в основном, только на натурные наблюдения, компаньоны собрались двигаться вперед. Им было необходимо, как можно быстрее достичь линии пакгаузов, перебраться через нее и выйти на оперативный простор. Все это надо было проделать до рассвета, в распоряжении компаньонов оставалось часа два.

Ни выходить в кадат, ни активировать шкиры они не стали – нужно было экономить ресурс. Подождав немного, пока глаза привыкнут к темноте, компаньоны двинулись вперед. На открытом воздухе полной темноты, как в подземельях не бывает – что-то все же видно, хуже было другое – без доверия к карте ночное путешествие могло превратиться в блуждание по лабиринту – территория порта была очень густо застроена различными складами, амбарами, подсобками, загонами для скота и рабов и прочими строениями. По различным причинам купцы зачастую не могли сразу же вывезти весь товар с территории порта и были вынуждены хранить его внутри периметра, этим и объяснялась чрезвычайная плотность застройки.

Продвижение немного осложнялось тем обстоятельством, что территория ночного порта не была полностью безлюдна. Во-первых на освещенных площадках царило нездоровое оживление – там что-то активно перетаскивалось, сортировалось, расфасовывалось и, не исключено, что разворовывалось. Но, на всю эту бурную деятельность компаньонам было наплевать – обойти островки света в море тьмы труда не составляло. Другое дело загоны, склады, амбары и просто кучи товаров, которые владельцы не оставили на произвол судьбы и приставили к ним охрану.

К счастью для верховного главнокомандующего и его верного старшего помощника большинство местных сторожей от своих земных собратьев не отличались – так же были ленивы и нелюбопытны. А тех немногих, что отличались – трудолюбивых и не в меру любознательных, загнала внутрь охраняемых помещений погода, которая, как уже упоминалась не располагала к бессмысленному времяпрепровождению на свежем воздухе.

Потыкавшись в различные препятствия и проблуждав минут десять без толку, компаньоны были вынуждены плюнуть на экономию. Правда не полностью, а частично – в статусе Дениса ничего не поменялось, он как был без кадата и активной шкиры, так и остался, а вот Шэф вышел в кадат и стал радаром и проводником в одном флаконе. После этого дело сразу пошло на лад и еще минут через пятнадцать компаньоны выбрались к линии пакгаузов.

Время поджимало – если не удасться выбраться до рассвета, то придется спрятаться где-то на территории порта и ждать следующей ночи, а этого очень сильно не хотелось. И наоборот – очень сильно хотелось есть и пить, да и вообще хотелось отдохнуть по-человечески – под крышей, в кровати и желательно со свежим бельем, или, по крайней мере без клопов, хотелось выпить чашечку кофе и неплохо, чтобы кофе принесла служанка типа «Шоколадницы», кофе можно было бы подать в постель, ну-у… и заодно туда же «Шоколадницу», если она, конечно же, будет не хуже, чем на картине, так что Шэф с Денисом были полны решимости покинуть территорию порта немедленно.

Однако, человек предполагает, а Бог располагает. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что не все так сладко, как казалось глядя из Лондона. Первая загвоздка – самая маленькая, состояла в том, что скат крыши довольно далеко – метра на два отходил от стены пакгауза. Так что, если штурмовать стену по-простому – в лоб, придется сначала вскарабкаться с пятидесятикиллограмовым рюкзаком на высоту трехэтажного дома, но это ладно – не вопрос, а вот затем, как-то спуститься по внутренней стороне ската, цепляясь за него только пальцами, без малейшей опоры на ноги, и только потом выбраться на крышу. Это было первое осложнение – не сильно большое, конечно, но, к сожалению, не последнее.

Имелись еще два – собаки и защитное плетение, протянувшееся вдоль всей стены пакгаузов. Про собак информация имелась, правда в сослагательном наклонении – ни составители справки из разведки Акро-Меланской Империи, ни матросы «Арлекина» не были уверены, что пакгаузы ночью охраняются еще и собаками, но слухи об этом ходили, что и было отражено. А вот про дополнительное защитное плетение никто не знал – ни моряки, ни разведчики. Правда, не исключено, что это было нововведение, вызванное появлением компаньонов в территориальных водах Высокого Престола, но думать так не хотелось – уж больно нерадостная картина вырисовывалась в таком случае.

Собаки были представлены стаей южных волкодавов, используемых местным населением, как пастушьи и охранные собаки. Не исключено, что о их наличии в порту не знали из-за их особой молчаливости – они никогда не то, чтобы заниматься пустобрехством, они в смертный бой с волками, разбойниками и горными леопардами шли молча и также молча умирали. Правда, гораздо чаще умирали их враги: волки, двуногие охотники за чужим добром и горные леопарды. Южные волкодавы отличались умом, силой, преданностью хозяевам и смелостью – так было написано в справке и об этом же рассказывали матросы. Расплывчатость информации об их наличии в порту объяснялась тем, что ни акромеланские разведчики, ни матросы «Арлекина» ночью по парангскому порту не шастали – не было нужды.

Об уме четвероногих сторожей свидетельствовал хотя бы тот факт, что по территории порта они не бегали – дальше определенной черты не уходили. Черта эта проходила метрах в тридцати от пакгаузов, а за ней, метрах в пятнадцати находилось уже сторожевое плетение, так что собакам оставался довольно узкий пятнадцатиметровый коридор. Как компаньоны об этом узнали? Ну, надо начать с того, что точных данных у них как не было, так и появилось, а были предположения, основанные на опыте.

Собак компаньоны… точнее – не компаньоны в целом, а командор в частности, заметили, когда до пакгаузов оставалось метров пятьдесят.

– Включи-ка кадат, – приказал Шэф, после чего и Денис смог увидеть то, что видел главком. Метрах в двадцати от них застыла шеренга, состоящая из крупных, похожих на кавказских овчарок, собак. Мудрить верховный главнокомандующий не стал – от добра добра не ищут, и применил стандартный прием, опробованный на горных волкодавах на вилле приснопамятного Дожа Талиона Ардена – показал высокому собранию четырехметрового саблезубого тигра, яростно размахивающего хвостом. Однако эффект от этого действа был ровно противоположный тому, который был на вилле. Те собаки с визгом бросились наутек, а эти лишь теснее сплотили ряды.

Кстати говоря – весьма занятное выражение: «Теснее сплотить ряды!». Сейчас оно почти не встречается, а раньше в эпоху развитого социализма – сплошь и рядом. Обычно оно использовалось в передовицах газет типа «Правда», где рассказывалось об уходе в лучший мир очередного кремлевского старца, или еще какого пламенного революционера и несгибаемого марксиста-ленинца. Заканчивалась передовица, или некролог – в принципе особых отличий не было, словами: «Эта смерть лишь заставит теснее сплотить наши ряды!», намекая на то, что центр лишь повысит плотность а, следовательно – усилится.

Если следовать этой логике, то врагам рассчитывать было не на что – через какое-то время, сплоченность рядов этих самых несгибаемых марксистов-ленинцев должна была достичь плотности нейтрида – фантастического металла, ядро которого состояло из одних нейтронов. В укрытии из нейтрида можно было бы отсидеться рядом с эпицентром ядерного взрыва, а не то что противостоять растлевающей идеологии загнивающего Запада.

В этой связи возникал закономерный вопрос – а с флангами-то что? Ведь если в центре теснее сплачиваются – значит на флангах возникает вполне естественное разрежение. А раз там оборона ослаблена, значит именно туда и может ударить враг! Видимо так и произошло… Пока ветераны КПСС стояли насмерть в центре, не поступаясь принципами, буржуины ударили во фланг, где находились молодые коллеги ветеранов из комсомола. Молодежь удара зеленью не выдержала, воткнула штыки в землю и принялась брататься с врагами. А некоторые вообще набили этой самой зеленью коробки от ксероксов и бросили позиции, и побежали, и добежали до самого Кремля, где и были с коробками застуканы.

Однако, возвращаемся в парангский порт. Отступать компаньонам было некуда, обходить застывший собачий строй бесполезно – стена была подвижная, примерно, как Джон Терри в свои лучшие годы – оказаться с мячом у него за спиной было практически невозможно. Поэтому компаньоны не торопясь, но с неотвратимостью македонской фаланги, надвигались на строй мохнатых пехотинцев. Когда до собак осталось шага три, в голове Дениса раздался грозный – по спине пробежал холодок, голос командора:

«Прочь с дороги, или мы вас убьем!»

«Мы не уйдем!» – не менее твердо отозвался вожак – здоровенный кобель с седой мордой. Остальные псы помалкивали, смотрели грозно, но чувствовалось, что они решимости своего командира не разделяют – едва уловимый, но несомненный, запах страха выдавал их с головой.

«Почему!?» – взревел Шэф. От этого рыка некоторые псы даже попятились.

«Потому что мы поклялись, что лучше умрем, а воров не выпустим…» – с ноткой обреченности отозвался собачий командир. В этот миг стало понятно, что и ему умирать не очень хочется.

«А мы не воры!» – попробовал перевести дискуссию в конструктивное русло верховный главнокомандующий.

«А мешки?» – моментально подхватил идею о мирных переговорах мохнатый главарь. Он почувствовал, что кровопролития можно избежать, но решил сразу не сдаваться – ему требовалось сохранить лицо. Командор принялся седому в этом активно помогать:

«Наши!» – объявил он тоном не терпящим возражений.

«Можешь поклясться?» – продолжил свою тонкую игру вожак.

«Мамой клянусь!» – не обманул его ожидания командор, причем клятва прозвучала с явно выраженным кавказским акцентом. Дениса этот факт поразил до глубины души – как можно в мысленной речи передать акцент было выше его понимания. Ну, что тут скажешь? Шэф – есть Шэф!

«Тогда другое дело – проходите!» – с облегчением произнес четвероногий командир и его подчиненные с хорошо ощущаемым облегчением освободили проход, после чего с интересом уставились на компаньонов, гадая – вляпаются они в защитное плетение, или нет.

– Во же ж сук-ка! – с оттенком восхищения прокомментировал итоги переговоров старший помощник.

– Не сука, а кобель, – поправил его командор, любивший точность во всех ее проявлениях.

– Я не в гендерном смысле.

Шэф посмотрел на Дениса с уважением:

– Ну, ты прям, как Фима Собак – знаешь богатые слова!

– А то! – ухмыльнулся Денис, но трепаться было некогда, надо было форсировать следующий рубеж. На секунду его посетило ощущение, что он находится внутри какой-то компьютерной стрелялки, где после прохождения очередного препятствия тут же возникает следующее, но резкий порыв холодного ветра, густо сдобренный не менее холодной водой, выбил эту дурь у него из головы.

– Юг, блин, – зябко поежился старший помощник.

– Все в мире относительно, друг мой, – Шэф улыбнулся «специальной» улыбкой мудрого наставника, общающегося с малолетним дебилом. – На южном полюсе тоже, знаешь ли, не жарко.

– Спасибо, кэп! – невесело хмыкнул Денис, который сильно не любил холода. – А мужики-то и не знают, – он тяжело вздохнул.

Для форсирования трехметрового защитного плетение было решено использовать верховного главнокомандующего в качестве катапульты. Шэф еще ворчал, что его так скоро вообще сделают подкидной доской, но Денис клятвенно заверил любимого руководителя, что до этого дело не дойдет.

Компаньоны скинули рюкзаки, затем командор встал метрах в полутора от видимой лишь в «колдовском» зрении и мерцающей неприятным светом стены, спиной к ней, согнул колени и сцепил руки чуть ниже живота, Денис отошел от него метров на десять, открыл насколько смог канал воздуха, сбросил вес до минимума – у него это было килограмм пятьдесят, разогнался как гоночный автомобиль и прыгнул двумя ногами на сцепленные руки главкома.

Как только ноги Дениса коснулись рук Шэфа, тот начал разгибаться, одновременно швыряя старшего помощника себе за спину. В последний момент энергии прыжку добавил сам Денис, оттолкнувшись от рук главкома, как от трамплина. Немудрено, что с такой «подкачкой» он пролетел значительно выше плетения – что и требовалось доказать!

Приземлился старший помощник, как кошка – на ноги, сделал кувырок через голову и мгновенно снова оказался на ногах – время поджимало, надо было выбираться из порта, а рассвет был уже не за горами. После этого Денис немножко поработал вратарем – главком, как метатель молота, держа рюкзаки за лямки, раскручивал их, а затем с кряканьем и уханьем, швырял рюкзаки над защитным плетением, а Денис ловил, чтобы чего не попортить из хрупкого содержимого. Ловить пятидесятикилограммовые снаряды было не то чтобы сильно легко, но старший помощник справился. В Ордене Пчелы и не такому научат.

Сам же верховный главнокомандующий преодолел защитный барьер легко и непринужденно. Он сбросил вес и в старинном перекидном стиле взял высоту, причем тоже с большим запасом. Стилем «фосбери-флоп» он почему-то пренебрег, может из-за его североамериканского происхождения, а может потому, что высота была небольшая… в смысле – для Шэф небольшая.

Преодолев магический забор, командор без малейшего промедления вытащил из своего рюкзака тонкий канат, обвязал вокруг пояса и белкой взлетел под крышу пакгауза. Там он сразу же сменил «имидж» и уже в стиле геккона, обожающего прогулки по потолку, переместился по внутренней стороне ската на крышу.

Пока верховный главнокомандующий занимался этим прикладным скалолазанием, а не исключено, что и бери выше! – промышленным альпинизмом, старший помощник тоже сложа руки не сидел. Он споро привязал свободный конец тросика, на другом конце которого располагался любимый руководитель, к рюкзаку, но на этом, как можно было бы ожидать, не успокоился и привязал еще один канат к этому же рюкзаку, но с противоположной стороны.

После того, как все эти сложные манипуляции были завершены, главком, расположившийся на коньке крыши, перешел в новую ипостась – он стал работать грузовым лифтом, а может и подъемным краном – трудно сказать, какая дефиниция более точно отражает характер его новой деятельности. Когда поднимавшийся рюкзак уперся в скат крыши, выяснилось для чего предназначался второй канат, прикрепленный к днищу рюкзака – Денис оттянул его и командор без труда втянул груз на крышу.

Приняв первый рюкзак, главком пристроил его рядом с собой, а веревки вернул Денису. Подъем второго рюкзака прошел по накатанной колее – менять технологию компаньоны не стали. После грузов настал черед старшего помощника. Чтобы ускорить процесс покидания территории парангского порта, Денис не стал подобно любимому руководителю изображать из себя белку и геккона, хотя и мог. Он по простому, с ловкостью дикой обезьяны из бразильских лесов, взобрался по канату, который любезно удерживал командор. Затем канат был перекинут на другую сторону и старший помощник, так же стремительно, спустился по нему на улицу.

Спуск рюкзаков был технологически проще – второго каната не требовалось, поэтому он занял еще меньше времени, чем подъем. Завершив свою деятельность в роли подъемно-транспортного оборудования, Шэф спрыгнул на землю.

Собаки наблюдали за всей этой бурной деятельностью с огромным интересом, вытаращив глаза и пооткрывав рты от удивления. По всему чувствовалось, что компаньоны произвели на них приятное впечатление. Уважение в глазах мохнатой команды появилось после того, как Шэф с Денисом сходу преодолели защитное плетение. Собачки-то в глубине души надеялись, что незваные гости тут и застрянут, а еще лучше сунутся в пекло и поминай, как звали. Ан нет! Теперь же, наблюдая за канатной дорогой, они и вовсе пришли в восторг – давненько они не были свидетелями такого захватывающего представления… а точнее не «давненько», а никогда.

– Ну, вот я и в Хопре! – вдруг непонятно с чего вспомнил древнюю замануху Денис. Эту рекламу он слышал в глубокой молодости, можно даже сказать в счастливом… хотя точнее будет – сопливом детстве. И что обидно – эта хрень накрепко засела в памяти. А обидно было от того, что емкость памяти не бесконечна, и если какая-то ее часть занята подобной чушью, значит этот объем потерян для полезной информации.

– Она что, теперь так называется? – поднял бровь Шэф.

– Ну-у… жопа – как-то грубо… – замялся Денис.

– Зато правильно! – отрезал командор. – И вообще, давай без эвфемизмов. Надо называть вещи своими именам.

Загрузка...