Ходок - 8

Глава 16

Рейхстратег умел ждать. Уметь ждать – высокое искусство и дано оно не каждому. Обычного человека тягостное ожидание выматывает, лишает сил, делает нервным и беспомощным. И лишь немногие люди, особо подготовленные, или же наделенные нужными качествами от рождения, переносят процесс ожидания спокойно, без потери нервной энергии.

Кирсан не был наделен этим даром от природы, но сумел выработать его путем настойчивой работы над собой. Успех в жизни… по крайней мере на магическом поприще, приходит через ежедневный, кропотливый труд. Остановка в развитии смерти подобна. Конечно же, необходим талант – без таланта никуда, но на нем одном далеко не уедешь. Лентяи, в лучшем случае, остаются середняками. Если хочешь забраться высоко, надо работать.

К занятиям магией, программированию, игре на пианино, или еще каком музыкальном инструменте, включая губную гармошку, как нельзя более кстати подходят слова Льюиса Кэрролла: «Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда-то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее!»

Однако, нет такого правила из которого не было бы исключения. На этот раз отрешиться от ожидания и спокойно заняться текущими делами Кирсан-ар-Мюрит не смог. Он приказал никого к нему не пускать, заперся в своем кабинете и вот уже целую склянку сидел, ничего не делая и тупо глядя на стол, в центре которого лежали три связных артефакта: желтый… а скорее даже – золотистый, красный и зеленый. Они должны были сработать через мгновение… или через склянку… или через сутки. Максимум через сутки. Рейхстратег точно знал – они сработают обязательно. Вопрос был только – когда?

«Ну, что ж… похоже не сейчас, – вздохнув подумал Кирсан, – надо прекращать пялиться на стол и все-таки заняться делом. Будет вызов – не пропущу».

И только он сгреб камушки и хотел положить в карман, как один из связных артефактов – золотистый топаз, вспыхнул мириадами искр, как будто его осветил солнечный луч, и в то же самое мгновение Рейхстратег почувствовал легкий укол в висок – сигнал вызова.

Спустя четыре биения сердца камень погас и тревога, свившая гадючье гнездо в душе Рейхстратега наконец-то отпустила его. Самый важный сигнал был получен – операция по уничтожению ненавистного Епископа Ортега началась. Завершится она успехом, или поражением, знают только боги, но она началась! Кирсан снова выложил связные артефакты на стол. Конечно же, он почувствовал бы их вызовы даже если бы они находились в кармане, или в любом другом месте в радиусе пяти локтей, но ему просто хотелось увидеть момент срабатывания – Рейхстратегу нравилось смотреть, как драгоценные камни оживают – было в этом процессе что-то завораживающее. И спрашивается – зачем еще нужны деньги и власть, если не для того, чтобы потакать своим маленьким слабостям? Большим, кстати говоря – тоже. И маленькая слабость Рейхстратега была сполна удовлетворена – спустя несколько мгновений заискрил кроваво-красный рубин, а вслед за ним засиял зеленый изумруд – словно на столе заработал светофор, которого Кирсан никогда в своей жизни не видел и не увидит.

Все три сигнальных артефакта сработали. Это означало, что Рейхстратег не зря потратил огромное количество времени, сил и денег на формирование личного шпионского корпуса. Эти агенты подчинялись лично Кирсану и никому больше. Конечно же в армии, разведке, контрразведке и полиции догадывались о их существовании. В Капитуле, естественно – тоже. Какая-то информация, неизбежно, просачивалась, но! – только общая – мол, есть такие люди. Однако, здесь самое главное – персоналии, а они были известны лишь Рейхстратегу.

Такие агенты были внедрены во все более-менее значимые государственные структуры, включая окружение Епископов. И вот сейчас Кирсан в очередной раз пожинал плоды своей предусмотрительности. Два его шпиона из окружения Епископа Ортега-ар-Фарана независимо друг от друга вышли на связь. Ценность этой информации многократно усиливалась тем обстоятельством, что они не знали о существовании друг друга, и сговориться не могли.

Ну, по крайней мере, теоретически. Один был лакеем, а другой десятником внутренней стражи, несшей службу внутри загородного дворца. Круги общения этих двух людей практически не пересекались, а даже если бы они вдруг оказались в одной компании, то открывать душу перед незнакомцем, рассказывая по-пьяни, что ты шпион Рейхстратега было чревато. Эта информация обязательно попала бы куда надо и болтуна непременно ждала пыточная камера и могила без опознавательных знаков, если бы вообще его труп не скормили свиньям, что было наиболее вероятно.

Так что подвоха с этой стороны Кирсан не ждал. Другое дело, что его шпионов могли вычислить – служба безопасности Ортега свой хлеб ела не зря и исключать вариант, что его кроты работают под контролем мятежного Епископа, было нельзя. Но, тут уж ничего не поделаешь – полную гарантию может дать только страховой полис, да и то – это сказки. Полную гарантию никто и ничто дать не может – это закон природы.

Алгоритм работы агентов, внедренных в окружение Епископов был прост, и как следствие – эффективен. Им не нужно было передавать никаких длинных сообщений, никаких «Алексу от Юстаса», они должны были лишь инициировать сигнал вызова при следующих, ставших им известными, обстоятельствах: попытка государственного переворота, инициированного их подопечным, или же запуск плетения «Цветок Жизни» с подопечным в роли акцептора.

Насчет госпереворота и так все понятно – никаких объяснений не требуется, впрочем, как и про «Цветок Жизни». Единственное, что необходимо – напомнить некоторые нюансы, требуемые для полного понимания процесса. Как уже отмечалось, при проведении этого плетения, акцептор, принимающий жизненную энергию двенадцати доноров, на все время, пока длится процедура, становится абсолютно беспомощен и уязвим.

И одно дело, когда ты заплатил Архимагу – а только они, причем – истинные, а не назначенцы, могли исполнять это плетение, у других колдунов для этого не хватало ни квалификации, ни Силы – в этом случае Архимаг работает и одновременно следит, чтобы никто тебя не то что не огорчил до невозможности, а вообще не побеспокоил – залогом служит его репутация – пациент должен выйти в свет молодым и здоровым, раз он взялся за дело, и соответственно – вся ситуация под контролем и все довольны. И совершенно другое дело, когда ты – Архимаг, сам, фигурально выражаясь, ложишься на операционный стол, втыкаешь в себя трубочки и проводки, запускаешь процесс, потом отключаешься, а тебя охраняют твои верные кунаки и абреки.

Вассалы, конечно же жизнь положат за своего сюзерена – иначе и им не жить, но все равно, как-то это не очень… Папа может, но бык – лучше. Поэтому информация о том, что твой ближний стал уязвим до чрезвычайности была до чрезвычайности же и ценна внутри магического сообщества. Отношения в нем хорошо описываются формулой: человек человеку волк товарищ и брат.

Так что ответ на естественный вопрос: «А почему бы не позвать дружественного Архимага, который и плетение инициирует и за безопасностью присмотрит?», очевиден – дружественных Архимагов не бывает. Бывают общие интересы, да и то временно. Как только представится возможность вцепиться в открытое горло – сразу же вцепятся. Уж больно соблазн велик – все тела вассалов убитого Архимага, души которых отправились в лучший мир вслед за своим Господином, все его имущество и вообще, выражаясь понятным языком – все его активы достаются победителю. А самое главное – ему достается тело побежденного. Так что за всю историю Высокого Престола еще ни один Архимаг не исполнял для другого Архимага плетение «Цветок Жизни».

Еще один нюанс исполнения «Цветка Жизни» заключался в том, что запущенное плетение прервать нельзя. Если оно началось, то должно быть доведено до конца. Если исполнение «Цветка Жизни» будет принудительно прервано, то погибнут и все доноры, которые, впрочем, так и так были не жильцы, раз угодили в эти жернова, но и акцептор, принимающий их жизненную силу.

Вторым нюансом была продолжительность процедуры. Минимум – сутки, максимум – трое, а бывали случаи, что и четверо. Длительность проведения плетения зависела от многих моментов, но решающим фактором было состояние энергетических каналов акцептора. По ним жизненная сила, идущая от доноров, расходилась по его организму и если состояние каналов было плохим, то сначала шло их восстановление и лишь затем начинался процесс омоложения.

Естественно, что состояние каналов у дряхлого бездарного старика, всю жизнь предававшегося всяким нехорошим излишествам, и намного более древнего, но молодцеватого и подтянутого Архимага, использовавшего всю жизнь эти каналы на всю катушку, было разным. Этим и объяснялась разница в продолжительности исполнения «Цветка Жизни». Вот таким было это хитрое плетение, возвращающее акцептору молодость и здоровье.

Внимательный читатель несомненно обратил внимание на то обстоятельство, что сигналов было три, а шпионов только два. И этот внимательный читатель абсолютно прав – все именно так и было – три сигнала и два шпиона. Скажем больше – если бы сработали только зеленый и красный сигнальные артефакты, это со стопроцентной вероятностью означало бы, что агенты Рейхстратега «под колпаком у Мюллера» и шлют в Центр дезу. Но, в том-то все и дело, что их информация была подтверждена информацией объективного контроля! А точнее говоря – информация объективного контроля была подтверждена их сигналами.

Дело в том, что сигнал золотистого топаза был получен не от человека! Кирсан не хвастался, говоря компаньонам, что он лучший артефактор на Сете – он говорил правду. Ну-у… может и была на планете еще пара-тройка спецов, вроде Витуса Иддера, не уступающих ему в уровне таланта, но их еще надо было поискать и не факт, что найдешь.

Кирсан на базе обычных связных артефактов создал нечто вроде дистанционных датчиков. Это не были обычные датчики, широко распространенные в технологически развитых мирах: тепловые, движения и тому подобные. Нет, датчики Кирсана отслеживали нечто иное, они подавали сигнал в том случае, если рядом с передатчиком инициировалось плетение «Цветок Жизни».

Но, создать такие артефакты было лишь полдела. Надо было еще разместить их в правильном месте, что тоже было непросто. Хотя, и гораздо проще, чем создать. Надо отметить, что никому кроме Рейхстратега не удалось разработать такие изделия. Нет, при раскопках древних городов, разрушенных какой-то чудовищной силой, всякие занятные штучки непонятного назначения находили, и не исключено, что у Древних этих датчиков, а может и получше, было завались, но на современной Сете их не было. Кирсан это знал точно – он много читал.

В старых книгах упоминалось о том, что попытки создания подобных инструментов были и попытки неоднократные – уж больно заманчивые перспективы открывал такой гаджет для понимающего человека, в смысле – мага. Многие выдающиеся маги-артефакторы до него пробовали сделать, а получилось лишь у Кирсана-ар-Мюрита. И честно говоря, ему было чем гордиться. Кстати говоря, именно из этих книг Рейхстратег и почерпнул идею создания такого датчика. Правда там говорилось про артефакты регистрирующие вообще любую волшбу, а это была уже его мысль сделать артефакт реагирующий лишь на «Цветок Жизни». Повторимся – Кирсан-ар-Мюрит Рейхстратег Высокого Престола был выдающимся магом-артефактором и не исключено – что лучшим на Сете.

Так вот, насчет размещения – передатчик должен был находиться непосредственно в заклинательном покое Архимага, за которым будет установлено наблюдение. Казалось бы – и что? Надо в заклинательном – устанавливай в заклинательном – ты же Рейхстратег! Но! В том-то все и дело – заклинательный покой для каждого мага, неважно Архи, или деревенского колдуна – это святая святых и допустить туда посторонних это, как пустить налоговую инспекцию в сейфовую комнату казино.

Добровольно никто не пустит, а если вломиться с ордером генеральной прокуратуры и ОМОНом сразу возникнет обоснованное подозрение и каждый маг после «визита» носом будет рыть, перероет свою заклинательную комнату вдоль и поперек и не исключено, что обнаружит «закладку». Хотя может и пропустить – драгоценных камней в заклинательной комнате, как в Алмазном фонде. Ничего не попишешь – специфика работы. Конечно же, по настоящему много их только у высококлассных магов, но так за сельскими колдунами никто и не собирался следить.

Однако, смешно было бы предполагать, что Кирсан, решив гораздо более сложную проблему – создание сигнальных артефактов, не решит вторую часть задачи – их размещение. И он ее решил. Установку закладок он запланировал еще до того, как стал Рейхстратегом. Кирсан заранее запланировал, что после того, как станет главой Высокого Престола, сменит (мягко выражаясь), весь личный состав Капитула и поставит на их место своих вассалов. А проникнуть в их заклинательные покои он мог без особого труда, точнее говоря – совсем без труда.

Дело в том, что при установлении вассальной зависимости в надтелесных оболочках вассала и сюзерена происходили определенные изменения, одним из следствий которых являлось то, что если для защитных систем в замках вассала его надтелесные оболочки являлись ключом, открывающим все запертые двери, то надтелесные оболочки его сюзерена являлись мастер-ключом, открывающим все двери у всех вассалов, в том числе и двери заклинательных покоев.

Оставалось только установить закладки незаметно и снова это было нетрудно. У каждого из вассалов Кирсана, назначенных им в Епископы Капитула, наступал такой момент в жизни, когда его гарантировано не будет дома и когда он не сможет, ни при каких обстоятельствах, отследить, чем в это время занимается его любимый господин. Догадаться, когда наступало время «Ч», нетрудно – вручив очередному вассалу «Доспех Мардука», Рейхстратег провожал его к дверям Дома Исхода, принимал ужасно мрачный вид и говорил свите, что он будет в своем рабочем кабинете и чтобы его не беспокоили, даже если небо упадет на землю, и даже – если наоборот, уходил, накидывал «Хамелеонью накидку» и… – вперед.

Но и это еще не все. То ли Кирсан обладал способностями Ванги, то ли просто был излишне недоверчивым… хотя какое «излишне»? – как говорится, предчувствия его не обманули, но он расставил «маячки» не только в заклинательных залах своих вассалов, но и в тех местах, где они могли бы создать такие специализированные помещения, а именно в их загородных дворцах.

Для этого ему пришлось преодолеть очередную техническую сложность. Ведь заклинательных залов в природе еще не существовало, они только могли появиться в будущем – и где, спрашивается, ставить «передатчик»? Но, Кирсан решил и эту проблему – создал артефакт, который работал, будучи размещен не в заклинательном зале, а дистанционно. Помогли знания о «поляризации» колебаний метамагического поля.

После этого технологического прорыва, ему больше не было нужды проникать в заклинательные комнаты «оппонентов» – достаточно было посетить их замки с официальным, или неофициальным, визитом. Доступными стали не только вассалы, а всё магическое сообщество, представлявшее из себя тот еще террариум, и Рейхстратег много где понаставил сигнальных артефактов – лишними не будут. Разжиреет очередная «змея», войдет в силу, поднимет голову, станет пасть разевать, а ей «Цветок» делать приспичит – тут ее за жабры и возьмут. Очень полезное изобретение сделал Кирсан. Очень. А главное, что пользовался им в одиночку. Хорошо быть монополистом!

Все закладки Кирсан, разумеется, делал сам – никому не передоверял. Он мудро полагал, что во-первых то, что знают двое знает и свинья – к удивлению компаньонов местная пословица дословно повторяла высказывание папаши Мюллера (или наоборот), а во-вторых, Рейхстратег знал, что если хочешь сделать что-то хорошо – делай это сам.

Другой вопрос – зачем? Нет, про посторонних Архимагов вопросов нет, а вот зачем контролировать своих вассалов, преданных тебе душой и телом? Вассалов, которые погибнут, если ты умрешь и будут защищать тебя до последней капли крови с фанатизмом японских камикадзе. Кирсан тоже не знал зачем, но чувствовал, что надо. А как всякий маг, да и просто – умный человек, он привык доверять своей интуиции. И не прогадал.

Ну что ж… первая часть хитроумного плана разработанного Рейхстратегом после предательства Ортега, а самое главное после того, как ему стали известны подробности насчет Негро и черных демонов, была успешно завершена. Наступила пора переходить ко второй части плана. Не мешкая ни мгновения, Рейхстратег достал из кармана еще один связной артефакт, с которым не расставался ни днем, ни ночью – бледно-фиолетовый топаз. Этот камень предназначался для связи с одним из лучших полевых агентов… да что там – «одним из лучших», просто – лучшим полевым агентом Рейхстратега Ревокатом Проклом.

Чем отличается обычный олигарх от рядового гражданина. Да практически, ничем. Просто у олигарха больше денег – намного больше, а интересы те же самые. Просто у олигарха вместо квартиры замок, вместо машины самолет и океанская яхта, а состав походного гарема он меняет чаще, чем рядовой обыватель любовницу. А интересы одинаковые – деньги. Деньги, деньги и еще раз деньги. Просто масштабы разные. Но! Есть среди супербогачей и другие люди: Илон Маск, Сергей Брин, Марк Цукерберг, Билл Гейтс, Стив Джобс и иже с ними. Немного, но есть. Для них деньги не цель, а побочный продукт, полученный в процессе реализации их гениальных идей. Для них на первом месте творчество. Им неинтересна жизнь рантье.

А есть еще один тип олигарха, который не может жить, как нормальный обыватель – ему скучно. Самый яркий представитель такого рода людей – принц Флоризель. Могут возразить, что он не олигарх, а аристократ, да и вообще – вымышленный персонаж, но мы гневно отметаем эти жалкие отговорки! Первое – принц Флоризель богат? – очень богат! – значит олигарх. Второе – не хотите вымышленного принца Флоризеля? – хорошо… – пусть будет реальный Джеймс Кэмерон, который только за «Титаник» заработал семьстот миллионов долларов. Так вот… – Джеймс Кэмерон – третий человек, который побывал в Бездне Челленджера на самом дне Марианской впадины.

Глубина впадины одиннадцать километров, давление в тысячу раз превышает нормальное! Представьте на секундочку – человек у которого есть все: любимая работа, бешенная популярность, голливудские красотки, так и норовящие забраться к нему в постель, огромные деньги, ну, и так далее по списку, казалось бы – живи да радуйся, наслаждайся жизнью, добровольно забирается в стальной гроб и опускается в эту бездну!

Одиннадцать километров воды над головой… Одиннадцать километров черной, холодной смерти. Одиночество большее, чем на орбите. Там, если не дай Бог, что-нибудь случится, есть шанс на спасение, а здесь никакого. Не отработают электромагниты, удерживающие балласт, или гондола не выдержит чудовищного давления – все. Каюк! На Земле больше нет аппарата, способного опуститься на такую глубину, и уж заведомо нет способа провести спасательную операцию. Одиночество, которому нет равных на планете. И Кэмерон знает все это, уж по крайней мере, не хуже нас и воображение у него дай Бог каждому – прекрасно все это представляет, и все равно лезет! Так что – есть такие люди, есть! Немного, но есть.

К чему все это? – насчет олигархов, удивится пытливый читатель. А вот к чему. Деньги – аналог Силы (или наоборот), только Сила лучше. Маг за счет своей Силы может иметь все, что олигарх имеет при помощи денег, а вот олигарх за счет денег не может иметь всего того, что имеет маг. Самое элементарное: здоровье не купишь, купить можно медицинское обслуживание. Маги ничем не отличаются от бездарных – среди них есть умные, глупые, злые, добрые, смелые, трусы, ну и так далее.

И большинство магов, как и большинство олигархов, как и большинство обычных людей, предпочитают делать как можно меньше, а получать, как можно больше. А еще лучше – ничего не делать, а жить припеваючи. И ничего тут не поделаешь – Цукербергов, Бринов и Кэмеронов среди людей не очень много. Скажем честно – мало. Но – они есть. Так и среди магов, встречаются индивидуумы, которым не интересна жизнь рантье, им если не науку, как Кирсану, подавай, так риск, опасность, приключения!

Вот таким вот человеком… пардон – магом, и был Ревокат Прокл. Так что, и маги, как и олигархи, разными бывают. Рейхстратег очень радовался, когда, в свое время, познакомился с этим неплохим менталистом, раскусил его пассионарную натуру адреналинового наркомана и сумел завлечь к себе на службу. Работал Прокл не за деньги… вернее, как не за деньги? – Кирсан ему щедро платил, как же без этого, но не гонорары были основной движущей силой. Как ни покажется это кому-нибудь странным, трудился маг за идею. А идея эта заключалась в расцвете, величии и процветании Высокого Престола. Ревокат Прокл был самым настоящим, неподдельным государственником.

Рейхстратег редко пользовался его услугами – микроскоп не предназначен для забивания гвоздей, для этого есть молоток, или, на худой конец – астролябия. Для всякой рутины, да и для более сложных задач, у Кирсана была полиция, разведка, контрразведка и масса шпионов, подчиняющихся лично ему, а Прокл выходил на сцену лишь тогда, когда другие способы решения проблемы были исчерпаны, а проблема оставалась. Был он чем-то вроде местного аналога Джеймса Бонда. Только агент 007 геройствовал на экране, а Прокл в реальной жизни.

В промежутках между выполнением заданий Рейхстратега, Прокл баклуши не бил, а держал нос по ветру, собирал информацию и совал вышеупомянутый нос во все щели, куда только мог просунуть, заодно изыскивая всяческие приключения на свою… ну, скажем так – голову. Именно он первым, пока все остальные службы еще ничего не уловили, доложил Кирсану об араэлитах.

Поначалу Рейхстратег особого значения этой информации не придал – недовольных всегда хватает. Вспомним хотя бы нашу историю: соляные бунты, медные, картофельные, чумные, ну и так далее. Прокл, кстати говоря, тоже особо не озаботился араэлитами – доложил и забыл – пусть полиция разбирается с этими убогими. И только, когда явление стало разрастаться, как степной пожар, когда многочисленные попытки внедрить агентуру в ряды араэлитов оказались тщетными – невозможно работать с фанатиками, только тогда наступило время агента 007. И Прокл не подвел – сумел извернуться на пупе и осуществить инфильтрацию.

Он оказался одним единственным агентом, который не только сумел проникнуть в организацию араэлитов, но и ухитрился войти в состав ее высшего руководства. С другой стороны – ничего особо удивительного – хороший маг-менталист может и победительницей конкурса «Мисс Вселенная» прикинуться, не то что верным марксистом-ленинцем… тьфу ты! – араэлитом. Вот для связи с этим «Джемсом Бондом» и предназначался бледно-фиолетовый топаз. Рейхстратег сжал камень в руке и сосредоточился.

«Долгих лет Рейхстратегу!» – раздалось у него в голове. Это было стандартное воинское приветствие, принятое в Высоком Престоле. Со стороны кого-нибудь другого Кирсан мог бы принять его за чистую монету, но только не со стороны своего лучшего полевого агента. Ревокат, как бы это сказать поточнее… не издевался – нет, ни в коем случае, а скажем так – прикалывался. Чинопочитания в нем не было ни на грош, да и отношения между ним и Рейхстратегом не были вертикальной связью «начальник – подчиненный», а напоминали отношения между двумя товарищами, делающими одно общее дело.

Кирсан облегченно вздохнул. Беззаботный отклик Прокла ясно говорил, что никакого форс-мажора на «другом конце провода» не наблюдается и все идет по плану. А ведь все могло быть. Война – а то чем сейчас занимались Кирсан-ар-Мюрит и Ревокат Прокл было именно войной, а не чем либо иным, предполагает наличие у каждой из воющих сторон (или хотя бы у одной из них) тщательно разработанного плана ведения боевых действий. И пока война идет по плану одной из сторон, все для этой стороны хорошо. Но, как только планы эти нарушаются, все становится не так сладко. И в плане, разработанном Рейхстратегом, Ревокату Проклу отводилась очень важная роль. Не решающая, но очень важная. И если бы он не выполнил свою часть плана, то общий замысел пришлось бы перекраивать на ходу и на коленке, что не есть гуд.

Задача перед Ревокатом Проклом стояла непростая. Вернее, как непростая? Помните, как в младших классах решали задачи в несколько действий? Если не помните – неважно, но такое в вашей жизни было. Суть в том, что задача, поставленная перед ним Рейхстратегом, тоже решалась в несколько действий и некоторые из них были не то, чтобы простыми, но не очень сложными, а некоторые – сложными. Так вот… Его цель заключалась в том, чтобы собрать большую часть, а в недостижимом идеале – всех, боеспособных араэлитов на штурм загородного замка Ортега-ар-Фарана, причем в строго определенное время. Эта задача разбивалась на несколько действий:

Довести до руководства араэлитов информацию о том, что в загородном замке Епископа Ортега-ар-Фарана – одного из главных колдунов Высокого Престола готовится страшный обряд «Цветок Жизни».

Организовать утечку этой информации, чтобы она стала достоянием как можно большего числа рядовых араэлитов и не попасть при этом под подозрение, что источником утечки являешься ты.

Подогревать среди араэлитской общественности самые радикальные настроения, направленные на самые решительные действия, опять же оставаясь в тени.

Распространять среди араэлитских масс мнение о том, что успех в борьбе с таким сильным врагом, как Ортег-ар-Фаран может быть достигнут только лишь при полном напряжении всех сил и участии в штурме всех араэлитов способных держать оружие.

Ненавязчиво, но неуклонно воздействовать на руководство араэлитов с целью принятия ими требуемого решения.

Добиться от руководства араэлитов назначения на пост военного руководителя операции.

Осуществить нападение на загородный замок Ортега-ар-Фарана в тот день и час, который укажет Рейхстратег.

Уничтожить руководство араэлитов, которое сумеет остаться в живых после штурма.

В реализации первых четырех пунктов особой сложности не было. Дети в Паранге пропадали ежедневно и не по одному человеку. Тут уж ничего не поделаешь, дети – лучший биоматериал для целительской практики. Как говорится: ничего личного, просто работа. Пропадали не только беспризорники, но и домашние, и даже из хороших семей. В том, кому они были нужны и зачем, никакой тайны не было. Каково было отношение к магам простых людей, чьих детей использовали в «процедурах», объяснять не надо.

Проклу оставалось лишь канализировать эту ненависть и направить ее по конкретному адресу. Действовал он осторожно и незаметно, рта лишний раз не открывал, а в основном исподтишка использовал свои ментальные способности. Таиться приходилось потому, что некоторые араэлиты чуяли магию, как коты валерьянку. Так что в открытую не поработаешь – кто-нибудь, да засечет. А это значит – псу под хвост вся ювелирная работа по инфильтрации, да и важнейшее задание Рейхстратега будет провалено. Но все это, в общем-то, ерунда, главное – не будет устранена реальная опасность для Высокого Престола.

Убить, конечно же не убьют – не бездарным тягаться с боевым магом, но это единственное утешение, да и то – слабое. В отличие от подавляющего большинства магов, полагающихся в бою лишь на Силу и умение ею управлять, Прокл был отменным воином и умел мастерски метать сюрикены, коих таскал с собой в разных потайных карманах великое множество. Так что от бездарных отбился бы по-любому – магией и сюрикенами, а «бичей» он не боялся.

Дело было в том, что для приведения их в боевое состояние требовалось определенное время. «Бичи» не были оружием постоянной готовности. Процесс взаимного бичевания не был мгновенным. Если обратиться к привычным нам образам, то обычный араэлит был пистолетом, а «бич» – танком. С пистолетом как? – выхватил, снял с предохранителя и стреляй, а с танком все не так. Танк надо подвезти на позицию на трейлере, или на поезде, заправить горючим, боеприпасами, сделать техобслуживание, а потом уже использовать. Все не так быстро, хотя танк, конечно, поубойнее будет, чем пистолет – тут не поспоришь. Так что, пока бы появились боеспособные «бичи», Прокла бы и след простыл.

Поэтому, чтобы не потерпеть фиаско в самый неподходящий момент, когда операция уже вошла в решающую фазу, работать магу приходилось словно художнику писать акварель – легкими, незаметными мазками. Мягкими, скупыми воздействиями Прокл касался мозгов нужных людей и исподволь внушал мысль, что последние исчезновения детей связаны с готовящимся в загородном замке Епископа Ортега-ар-Фарана мерзким и противоестественным плетением «Цветок Жизни», в ходе которого двенадцать невинных деток отдадут свои юные жизни, чтобы жило и здравствовало исчадие Бездны! Зло сильно и победить его можно только полным напряжением всех сил всех Воинов Света и Добра, коими являются араэлиты. Удар должен быть нанесен всеми наличными силами. Никто не может остаться в стороне. «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!»

И все работало: кто-то видел, как в черную карету затаскивали очередного ребенка, кто-то видел, как черная карета въезжала в парковые ворота загородного замка Ортега, кто-то видел, как ловили детей на Базаре… – у араэлитов везде были свои глаза и уши, начиная с самых грязных и завшивленных ночлежек и заканчивая дворцом Рейхстратега. Слухи росли и ширились и вскоре никто не сомневался в том, что Епископ Ортег готовит в своем загородном замке «Цветок Жизни». Все араэлитское сообщество бурлило, кипело и вопрошало: доколе!?! Чего Ревокат Прокл, собственно, и добивался.

С пунктами пять и шесть все было гораздо сложнее. Руководство араэлитов (как и любое другое руководство) обвинить в прекраснодушии было сложно и оно отдавало себе полный отчет, насколько опасна акция по прямому военному столкновению с Епископом Капитула, к тому же окруженному железной стеной своих вассалов и союзников.

Это, как связаться с атомным авианосцем, в боевом охранении которого снуют многочисленные фрегаты, крейсеры, эсминцы и подводные лодки. Авианосец и сам может вломить так, что мало не покажется, да еще эти… Нет, при особо острой нужде отправим на дно и авианосец и эскорт, вот только сделать это будет очень непросто и потери будут соответствующие. Вот примерно так, на своем понятийном уровне, араэлитское руководство и оценивало сложившуюся ситуацию.

Вождь араэлитов – Председатель Совета Лучших Представителей Народа (СЛПН) Лупп Мардарий был мудр, как сова и хитер, аки змий, и столь же опасен. Он прекрасно понимал, что управление араэлитами подобно езде на тигре – ехать может быть и можно, но лишь пока зверь сыт и ты едешь туда, куда он хочет… Да и то – может сожрать в любой момент.

Луппу очень не хотелось ввязываться в эту авантюру, но способа избежать участия он не видел. Прямой запрет на проведение акции неизбежно означал потерю авторитета среди рядовых араэлитов и как следствие – усиливал позиции его оппонентов в Совете… хотя, если называть вещи своими именами, то каких к грату оппонентов? – врагов! – явных и непримиримых врагов, так и норовящих вцепится в горло Акеле, когда тот промахнется. Ну, что тут поделаешь? – стая товарищей, она и есть – стая товарищей.

Поначалу, когда движение араэлитов только стихийно зародилось, и в Совет Лучших Представителей Народа действительно были выбраны лучшие представители народа, в СЛПН хватало людей с «чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой», для которых народное благо не было пустым звуком, но со временем, повинуясь еще не открытому, но несомненно существующему, закону природы, эти люди были вытеснены реальными политиками, которых интересовали лишь власть и деньги.

Все, как всегда. Все, как везде. Сомнений насчет этого закона природы не может быть никаких – ведь вся научная парадигма базируется на повторяемости результатов эксперимента, а раз явление неизменно повторяется, в каких бы мирах и в какие бы времена, ни ставился опыт, значит – это закон природы.

На данный момент в СЛПН входило семь Советников, у каждого из которых были свои сторонники среди араэлитской «массы», свои «бичи» и своя доля влияния на решения, принимаемые Советом. Все семеро были фигурами самостоятельными и назвать кого-либо из них настоящим сторонником Председателя было невозможно – каждый из них хотел бы занять его место, но четверо, более лояльных, были несклонны начинать путч – они выжидали какой-нибудь фатальной ошибки предводителя, и только потом вцепились бы в горло ему, а потом друг другу, зато у оставшейся троицы кожа горела – так им хотелось скинуть Мардария.

Они уже договорились, что после смены Председателя отменят этот пост, вырежут, под шумок, остальных советников, и образуют триумвират. Конечно же, каждый из них лелеял мысль, что со временем сумеет отправить двух «товарищей» на свидание с большинством и возрадить пост Председателя, назвав его Секретарем, или еще как, но пока они были союзниками. Каждый из них хотел бы выделиться в глазах араэлитского сообщества и возглавить операцию по принуждению Епископа Ортега к миру путем усекновения головы, но, в тоже самое время, прекрасно осознавал, что результат может быть несколько иным, и к миру будет принужден он сам, причем абсолютно таким же способом – усекновением головы.

Каждый из Советников был изрядной сволочью, но отнюдь не дураком и прекрасно отдавал себе отчет в разнице между зажигательными лозунгами, кидаемыми в массы, типа: «Смерть живодерам Епископам!», «Долой власть богатеев!», «Да здравствует власть трудящихся!» и прочей лапшой, вешаемой на уши араэлитской массе, и реальным различием в боеспособности между вчерашними крестьянами и горожанами, главным оружием которых была передовая теория классовой борьбы, усиленная, разве что, мечами из плохого железа, и регулярными армейскими подразделениями, со штатными боевыми магами.

Повторимся еще раз – прекраснодушных идиотов среди руководства араэлитов не было. Были жесткие и циничные прагматики, ни один из которых не желал возглавить самоубийственное выступление. Это с одной стороны. С другой – предотвратить его было нельзя, уж больно закипел народ, и надо было как-то решать вопрос. Вот такая обстановка сложилась на данный момент в высших политических кругах движения араэлитов.

Вокруг Совета Лучших Представителей Народа постоянно клубилось какое-то количество приближенных людей, которые из общей массы араэлитов как-то выделились, можно сказать – переросли ее, а до попадания в Совет еще недоросли. Так сказать – кадровый резерв. Именно к этому сообществу и принадлежал Ревокат Прокл и был в нем фигурой крайне авторитетной. Прославился он своими воинскими подвигами – сумел со своим небольшим отрядом захватить замок провинциального мага средней руки. И ничего тут не поделаешь, чтобы чужие боялись, пришлось бить своих. Иначе приблизиться к руководству было невозможно, надо было совершить нечто особенное. И теперь араэлитская масса рассматривала Прокла чуть ли не новым кандидатом на пост Председателя, а уж военным лидером – несомненно.

Вследствие этого, на данный момент устремления Совета и Прокла совпали. Совету нужен был козел отпущения, который бы возглавил обреченную на гибель операцию и что особенно приятно – с одновременным уничтожением и самого козла, который реально метил на место в Совете, а Проклу нужно было возглавить эту операцию. Можно сказать – они нашли друг друга. Ревокату даже не пришлось задействовать свои менталистские способности – все сложилось само собой – его вызвали на очередное заседание Совета и предложили – он согласился – и все! Пункт шесть генерального плана был реализован вообще без труда и проблем, чего нельзя было сказать про следующие два.

Причем, сразу определить, что было сложнее – составить план атаки на загородный дворец Ортега в точное время «Ч», или же спланировать уничтожение верхушки араэлитского движения, было затруднительно. И то, и другое было достаточно невыполнимо… или скажем мягче – затруднительно, но по разному.

По трезвому размышлению Прокл пришел к вводу, что подготовить какой-либо действенный план ликвидации Совета Лучших Представителей Народа невозможно даже теоретически. Для этого надо было точно знать, где он сможет с ними пересечься, когда начнется заваруха, а Прокл не мог предположить этого даже приблизительно. Совет не ставил его в известность, где будут находиться его члены и чем будут заниматься во время нападения на замок Ортега.

Может, каждый из них заляжет в своей норе и будет ждать, чем закончится дело, может – члены Совета соберутся вместе в Паранге на какой-нибудь конспиративной квартире, или же в ничем неприметной, невзрачной забегаловке, а может будут околачиваться возле театра военных действий и даже попытаются как-то поучаствовать при помощи отдачи дурацких приказов. А могло быть и еще то-то иное. «Поживем – увидим!» – мудро решил Прокл и выкинул этот вопрос из головы.

Теперь, что касается атаки на загородный дворец Ортега в точное время «Ч». Дело должно обстоять так: Рейхстратег свяжется с Проклом и сообщит, что Ортег инициировал «Цветок Жизни». Как им обоим известно, приблизительное время исполнения плетения – сутки. Очевидно, что чем быстрее начнется атака, тем лучше – больше остается времени на парирование всяческих непредвиденных осложнений. Которые, кстати говоря, обязательно возникнут – закон подлости.

Самое неприятное, что момент, когда Кирсан выйдет на связь абсолютно непредсказуем – это событие может произойти в любое мгновение в течении десятидневки. Известно лишь, что в замок были доставлены последние, недостающие дети и если для начала плетения всё было подготовлено заранее, то оно начнется буквально через считанные мгновения, если же нет – то подготовка плетения «Цветок Жизни» занимает максимум десять суток. Вот такой временной интервал, в течении которого бойцы Прокла должны быть в состоянии постоянной боевой готовности. Днем и ночью.

В идеале они должны атаковать замок Ортега сразу же после того, как Кирсан выйдет на связь. Понятно, что на практике этого не может быть и атака может начаться лишь через какое-то время. Если через склянку, или две – хорошо. Немного хуже, если через три, или четыре, и совсем плохо, если еще больше.

Очевидно, что чем ближе к замку будут располагаться боевики араэлитов, тем меньше времени им понадобиться для начала атаки. Для этого надо решить две взаимоисключающие задачи: сконцентрировать войска около замка Ортега и сделать это незаметно. Сами посудите – не мог же Прокл со своим воинством стать лагерем неподалеку от замка и дожидаться, когда Кирсан подаст знак. Вернее… как не мог – мог. Только лагерь этот наверняка будет обнаружен людьми Ортега – трудновато знаете ли не заметить пару тысяч человек, которые у тебя под боком живут, спят, кушают, гадят, жгут костры и так далее и тому подобное. Провизию им, опять же, надо доставлять, воду – значит телеги будут шастать туда-сюда, пыль поднимать до неба – не захочешь, а заметишь такой табор.

Для четкого понимания того, как лучший полевой агент Рейхстратега Ревокат Прокл справился с поставленной перед ним задачей, надо коротко остановится на структуре боевой организации араэлитов. Основу ее составляет десяток, причем никто из рядовых не знает, где живут остальные солдаты его десятка. С каждым из рядовых солдат, перед началом операции, связывается его десятник и назначает место сбора. В случае попадания в застенки Кирсановской контрразведки, много рядовой солдат не расскажет. По такому же принципу организованы сотни. Сотники напрямую подчинены Совету Лучших Представителей Народа, а точнее говоря – Председателю.

Лупп Мардарий очень не хотел передавать командование войсками в руки Прокла и сумел сделать так, что вроде бы и передал, но в то же самое время и не совсем. На приснопамятное заседание Совета, когда Прокл был назначен командующим операцией «Возмездие», туда же были приглашены все двадцать сотников, которым было объявлено, что они переходят во временное подчинение Проклу на все время проведения операции. При этом контактные данные сотников Проклу сообщены не были, а им самим, негласно, перед началом Совета, было приказано этих данных ему не сообщать. Ну, ничего не поделаешь – в Совете тоже не идиоты сидят. Реальные политики – они и на Сете реальные политики.

Честно говоря, Прокл и не рассчитывал, что ему будет передана вся полнота воинской власти, да оно ему было и не нужно – он дворцовый переворот не планировал. А вот Мардарий никогда бы не смог поверить, что Проклу эти воинские подразделения на перспективу не нужны и даже – наоборот. И ничего здесь не сделаешь – каждый человек ограничен своей картиной мира, и в парадигму Луппа не вписывалось то, что человек может не желать кусочка власти, так и плывущего ему в руки. Однако, ничего не попишешь – каждый судит по себе. Представляете, как бы изумился Председатель, если бы узнал для чего на самом деле Стерх – под таким именем Прокл был известен, как видный деятель араэлитского движения, принял предложение возглавить воинскую операцию по уничтожению Епископа Ортега.

Сразу после заседания Совета, Прокл собрал свой совет, состоящий из себя и двадцати сотников. Он обрисовал перед ними задачу и предложил высказываться. Сотники были людьми тертыми, битыми, к ура-патриотизму и шапкозакидательству несклонными и именно поэтому говорить они не спешили, твердо зная, что поспешишь – людей насмешишь. Прокл их не торопил и терпеливо ждал.

Наконец ему это надоело и он решил действовать по другому – изложить свой план, который конечно же имел, и послушать критику, в ходе которой могли всплыть интересные предложения. Замысел Стерха заключался в следующем: неподалеку от загородного замка Ортега располагалось несколько крупных сел и маленьких городков, и прямо сейчас он, вместе с сотниками, расписывает, где их подразделения встанут на постой. Возражений и подлянок от местных жителей и немногочисленной муниципальной стражи и администрации можно не опасаться – побоятся мести араэлитов. И кстати говоря – правильно сделают, за донос, повлекший арест и смерть участника движения, с доносчиком делали такое, что лучше не описывать. Так что с этой стороны опасений не было.

Выдвигаться нужно сегодня же вечером, чтобы к утру, ускоренным маршем быть на месте. Далее араэлитское воинство растворяется среди местных жителей и ничем себя не выдает. Проблема со снабжение ложится на местное население. Ничего – потерпят, араэлиты за них кровь проливают, тем более, что это ненадолго – максиму на десять дней.

Сигналом к выходу на позиции будет яркий костер, зажженный в заранее обусловленном месте, который будет виден наблюдателям, откомандированным от каждого подразделения, или же густой черный дым, если дело будет днем. Позиции каждой сотни, где они будут сосредотачиваться перед атакой, будут расписаны прямо сейчас. Все. Вопросы? Предложения?

После короткого, но бурного обсуждения последовали предложения и вопрос. Предложения были чисто техническими – пару сотников, уроженцев тех мест, с пеной у рта доказывали, что нет места в окрестностях замка Ортега, откуда огонь или дым будет виден во всех пунктах дислокации отрядов. В результате яростного обмена мнениями, в котором Прокл не участвовал, было решено организовать что-то вроде дымового телеграфа и знатоки местной географии стали прикидывать, где надо организовать главный сигнальный пункт, а где трансляционные, чтобы гарантировано довести сигнал до всех заинтересованных лиц. Больше никаких предложений и возражений не было.

А вопрос был один – как Прокл узнает, что в замке инициировали «Цветок Жизни»? Маг усмехнулся про себя, представив выражение лиц собравшихся, если бы он сказал им правду – что его оповестит о наступлении этого события Рейхстратег. Однако, памятуя о том, что многие знания – многие печали, в местной культурной традиции тоже присутствовала подобна мудрость, говорить правду он, разумеется, не стал, а соврал, что у него в замке есть свой человек, который подаст знак. В араэлитской среде не было принято задавать лишних вопросов – могли принять за шпиона властей, поэтому никаких уточняющих вопросов типа: что за человек, а какой знак и тому подобное, не последовало. У сотников не было причин не доверять временному командующему, назначенному Советом. Сказал, что есть человек – значит есть человек.

После того, как принципиальные вопросы были решены, перешли к чисто техническим – обсуждению плана атаки. Среди сотников стратегов не было, но тактиками они были отменными и Прокл решил дождаться мнения профессионалов, поэтому в их яростную дискуссию не вмешивался. Тем более, что результат его не интересовал. По большому счету, все дискуссанты уже были вычеркнуты из списка живых, просто они об этом еще не знали.

Стерх вглядывался в их лица с каким-то болезненным любопытством – никогда еще операция которую он задумал, спланировал и практически уже осуществил, не предполагала гибели такого количества людей. Большую часть из них он никогда не увидит, и с тем большим интересом он разглядывал сотников. Прокл поймал себя на чувстве, что не хочет уничтожать этих людей – сильных, смелых, готовых жизнь отдать за идею, а не за деньги, как большинство соотечественников, но, к собственному сожалению он тоже был предан идее, и его идея была диаметрально противоположна араэлитской. Государственник никогда не сможет примириться с анархистом, стремящимся государство разрушить.

Итоговый план атаки, предложенный сотниками, оригинальностью не блистал, но Прокл принял его без возражений, да и вряд ли смог бы предложить что-либо более заковыристое – уж больно незатейливым был театр военных действий – много не напридумываешь. Загородный замок Ортега замком был постольку-поскольку – ни рва, ни стен у него не было, это был дворец, окруженный хозяйственными постройками, расположенный то ли в сильно заросшем парке, то ли в несильно густом лесу – кому, как нравится считать.

Вокруг замка, в лесу, располагались многочисленные секреты, давно уже рассекреченные разведкой араэлитов, а по многочисленным дорожкам и тропинкам курсировали мобильные патрули наружной стражи Ортега. Вот такой вот театр военных действий – ни большого поля, где можно дать генеральное сражение, а в овраге спрятать засадный полк, ни широкой речки, откуда противник не ждет нападения, а ты переправляешься на бурдюках с воздухом, или под водой, дыша через тростниковые трубочки, ни отвесной горной стены, считающейся неприступной, по которой твои диверсанты могут забраться, проникнуть в крепость и!.. короче говоря – никаких изысков не придумать – плотность обороны по всем четырем сторонам света одинаковая, вот и нападать решили одновременно со всех четырех сторон. Простенько и со вкусом. Высокий класс! Однако, был и огромный плюс в таком ТВД – «зеленка» позволяла незаметно накопить пехоту перед атакой и удар мог и должен был стать полной неожиданностью для охраны замка.

На этом заседание «Реввоенсовета» было закончено и этим же вечером араэлитское воинство выступило в поход, и к утру расквартировалось на заранее размеченных «квартирах». Сотникам оставалось только дождаться сигнала Стерха, а ему самому сигнала Рейхстратега. Лавина была готова к сходу, недоставало только камешка, или громкого звука, чтобы она пришла в движение.

Прокл не исключал… а вернее был уверен, что за ним ведется негласное наблюдение как со стороны Председателя, так и остального Совета, поэтому, чтобы не выходить из сюжета легенды, он оборудовал наблюдательный пункт с видом на загородный дворец Ортега. Вместе с ним была его личная «бригада», в количестве семнадцати человек, которая выполняла не только свои прямые – охранные функции, но и осуществляла надзор за расквартированными войсками – каждый день люди Стерха инспектировали состояние дел у боевиков, а вечером докладывали ему. Крупных косяков, требующих внимания командующего, не было, а с мелкими сотники справлялись сами. Для личного состава араэлитских войск наступило самое тяжелое время – ожидание боя.

Все эти обстоятельства были прекрасно известны Кирсану, порядок связи с Проклом – когда, кто и при каким обстоятельствах выходит на связь, заранее обговорен, поэтому, когда в его голове прозвучал отклик на вызов: «Долгих лет Рейхстратегу!», он сразу же перешел к делу:

«Ты готов?»

«Да»

«Есть что-то новое, чего я не знаю, но должен узнать?»

«Нет»

«Приступай!» – приказал Кирсан.

«Слушаю и повинуюсь!» – с ясно ощущаемой ухмылкой передал Прокл и отключился.

Ну что ж, у Стерха были свои дела, а у Кирсана свои, не менее важные – он вытащил шесть разноцветных кристаллов и связался с Епископами, сохранившими ему верность. С другой стороны – альтернативы-то у них не было, попробуй не сохрани – жить-то хочется, как ни крути. Магическая вассальная клятва она такая… не захочешь, а сохранишь. Все Епископы, добровольно-принудительно хранящие верность Кирсану, безвылазно сидели в своих фамильных городских дворцах на казарменном положении, в окружении собственных вассалов и дожидались сигнала Рейхстратега о начале операции. И наконец-таки дождались. Оповестив своих верных кунаков и абреков, Рейхстратег позвонил в маленький бронзовый колокольчик, звук от которого удивительно долго висел в воздухе и приказал мгновенно явившемуся на зов секретарю передать Северным Лордам Атосу и Арамису, чтобы они в полной боевой экипировке выдвигались к главным воротам. Секретарь метнулся было назад, выполнять приказ, но прежде чем он успел скрыться, Кирсан добавил:

– Два тела в заклинательный зал. Сейчас! – и только после этого отвернулся, отпуская его. Операция по принуждению мятежного Епископа и его могущественного покровителя к миру входила в решающую фазу.

Многочисленные блокпосты, стерегущие служебные коридоры дворца Рейхстратега, встречались тем чаще, чем ближе Кирсан приближался к заклинательному залу. В какой-то момент его путешествие приобрело определенный оттенок диггерства – быстро и неуклонно его путь стал уходить вниз, в холодные и темные подземные горизонты дворца.

Перемещению Кирсана это не мешало, ему освещение не требовалось – он видел в темноте. Не сказать, что особо хорошо, но лоб бы не расшиб, а большего для передвижения и не требовалось. Однако, не все посетители этих мест имели такую замечательную способность, или же такой замечательный артефакт, какой был у Рейхстратега, поэтому освещение в наличии имелось.

От традиционных факелов пришлось отказаться из-за их прожорливости в отношении кислорода, избытка которого в подземелье не наблюдался и из-за копоти, которая быстро бы покрыла все вокруг. Перспектива являться в свой заклинательный зал покрытым сажей Рейхстратега не устраивала, поэтому были применены магические источники света. Правда, в связи с дороговизной данного типа освещения, непрерывным оно не было.

Магические осветительные приборы включались при приближении Кирсана и отключалась, когда он выходил из зоны действия светильника. Рейхстратег двигался в своеобразном световом коконе, словно какой-нибудь Принц Света – все, как в лучших домах Парижа и Рио-де-Жанейро. Стражники каменели лицами и вытягивались по стойке смирно при появлении высокого начальства, а начальство открыто и приветливо улыбалось своим людям, оставляя их тем самым со счастливым ощущением прикосновения к чему-то высшему, сакральному… На Сете не было своего Сервантеса, но Кирсан и без него знал, что ничто не ценится так дорого и не стоит так дешево, как вежливость.

Рейхстратег развил этот принцип, добавив к нему… а точнее – воспитав в себе умение испытывать искреннюю радость от нечастых контактов с младшим личным составом, всегда следовал этому принципу и данный принцип неизменно приносил ему свои дивиденды – в армии его любили. Ключевое слово здесь – «искренность». Людей не обманешь и фальшь играла бы только в обратную сторону. С врагами дело обстояло точно так же – если нужно кого-то убить – ради бога, но хамить-то зачем?

Перед последним постом охраны стояли вжавшись в грубо отесанную каменную стену – заклинательный зал находился уже совсем глубоко в подземелье, два подростка лет тринадцати-четырнадцати – мальчик и девочка. Дети, одетые в длинные – до пола, рубахи какого-то неопределенного грязно-серого цвета, дрожали от холода и страха. Они прекрасно знали для чего их привели – в местном фольклоре было множество канонических историй о колдунах и детях, вроде наших детских страшилок про «черную руку» и самодвижущийся гроб, такого же цвета, но было одно качественное различие – местные истории были правдой, и сомнений у детей в своей дальнейшей судьбе не было.

Кирсан мысленно прикоснулся к одному из своих многочисленных амулетов, которых на нем было больше, чем монет в цыганском монисто, и лица детей стали спокойными и отрешенными – он взял их под ментальный контроль, внушив, что они в безопасности. Мысленное управление своими артефактами было его Главной Военной Тайной и Главным Секретным Оружием. Именно при помощи таких гаджетов он и стал Рейхстратегом, а как скажите иначе скромный артефактор мог совладать с тупоголовыми, но чудовищно мощными боевыми магами? Никак.

Кстати говоря, даже у самого умного и неординарного человека могут быть идеи фикс. У Рейхстратега была ни на чем не основанная тщеславная уверенность, что кроме него такого делать не может никто. Так это, или нет – неизвестно и проверить невозможно. Поймать за руку такого умельца, если он не захочет открыться Городу и Миру, весьма затруднительно – вот про Кирсана же никто не знал, так что могли быть и еще мастаки, но он был твердо уверен в своей уникальности. И пожалуй это правильно – уверенность в себе хорошее качество, только надо следить, чтобы оно не переросло в самоуверенность, а затем в самоуспокоенность. На этом можно здорово погореть.

Однако, вернемся в подземелье. Коридор, а скорее даже не коридор, а туннель, в который проследовал Рейхстратег, в сопровождении покорно идущих за ним детей, изгибался буквой «Г», поэтому страже, стоявшей на последнем, перед заклинательным залом, блокпосту, не удалось увидеть ничего интересного – все было как обычно. Последнее, что они привычно увидели было то, как Кирсан ни на миг не задерживаясь шагнул вперед, а тяжелая литая решетка, с прутьями толщиной в руку взрослого мужчины, проворно взмыла вверх, освобождая путь, а затем с лязгом опустилась на место, отрезая заклинательный зал от остального мира.

Стражники, охраняющие внутренние покои дворца Рейхстратега, все время ротировались, и почти все из них, впервые оказавшись на этом – последнем блокпосту, не удерживались от соблазна подойти поближе и даже потрогать решетку. Кирсан подозревавший, а точнее даже – уверенный, что подобные нарушения дисциплины будут происходить – человеческое любопытство и глупость беспредельны, никакого защитного плетения на решетку не накладывал – пусть дураки живут, авось еще пригодятся.

С другой стороны, кроме нарушения воинской дисциплины, что несомненно было отрицательным моментом, был у этого действа и положительный. Картина того, как эта мощная, несокрушимая и несомненно тяжеленная металлическая решетка покорно взлетает, освобождая путь Рейхстратегу, подспудно внушала видевшим это воинам дополнительную толику восхищения своим военным лидером. Надо отдать ему должное – у Кирсана все ходы были просчитаны – он не пренебрегал ничем, даже самым малейшим, что могло принести пользу Высокому Престолу, ну-у… и лично ему.

Свернув за угол, Кирсан остановился. Остановились и дети, покорно следующие за ним, как телята за телегой. Здесь начиналась строго охраняемая территория, причем – по настоящему, а не декоративно – при помощи самодвижущейся решетки. Рейхстратег ощутил покалывания в голову, как будто мириады иголочек начали одновременный сеанс иглотерапии, а его волосы сами собой встали дыбом – охранная система начала сканирование надтелесных оболочек.

И хотя Рейхстратег сам создавал и настраивал эту систему, но каждый раз, когда начинался процесс глубокой верификации ауры, его охватывал неприятный холодок. Если бы на месте Кирсана оказался кто-то другой, или система дала сбой, то это существо (необязательно это мог быть человек) сначала попытались бы сжечь – коридор ненадолго стал бы филиалом доменной печи, затем угостили ледяными стрелами, потом порывами ветра со скоростью 600 км/час, как на Юпитере, а если бы и это не помогло, на несчастного обрушилась потолочная плита весом несколько сотен тонн. Коридор потом, конечно же, пришлось пробивать заново, но посторонний в заклинательный зал не проник.

После того, как покалывания головы прекратились, а волосы улеглись обратно и прическа Кирсана приняла обычный вид, коридор перекрыла полоса тумана необычного оранжевого цвета. Сунуться в этот туман конечно же было можно, но вот выйти из него – вряд ли. Рейхстратег и пробовать не стал. Вместо этого опрометчивого шага он сложил пальцы в такую замысловатую мудру, что для ее описания понадобилось бы двадцать страниц убористого текста.

Туман немедленно отреагировал на это, но не исчез, а лишь сменил цвет на зеленый. Ответ Рейхстратега на этот фестиваль колористики тоже не заставил себя ждать – он громко и отчетливо произнес: «Жираф большой – ему видней!». Кирсан не знал, кто такой жираф, он даже не исключал, что жираф не кто, а что – горный хребет какой, или озеро, просто эти слова он однажды услышал во сне, утром вспомнил и решил, что лучшего пароля ему не придумать. На этом идентификация личности Рейхстратега была признана успешной, туман исчез, путь в заклинательный зал был открыт. Стоит лишь отметить, что на демонстрацию мудры и произнесение кодовой фразы отводилось по пять биений сердца. Не успел – твои проблемы. Как говорится, кто не спрятался – я не виноват.

Кирсан сделал пару шагов вперед, откинул щеколду и распахнул обычную деревянную дверь, сильно смахивающую на обыкновенную деревенскую калитку, которая, надо честно признать – дико смотрелась в этом царстве камня, и прошел в заклинательный зал. Такой странный выбор двери объяснялся тем, что никакая преграда, включая бронедверь из какого-нибудь противоатомного бункера, если бы она каким-нибудь образом очутилась на Сете, не смогла бы удержать демона, или вышедшее из под контроля плетение, вырвавшееся за пределы защитного рунного круга. Так что дерево, толщиной в палец, было в данном случае ничем не хуже стальной преграды, метровой толщины.

Заклинательный зал предназначался для работы с такими силами, по сравнению с которыми обычный, банальный файербол выглядел, как зажженная спичка рядом с извергающимся вулканом, так что какую дверь не поставь, но если что-то пойдет не так, она поможет, как мертвому припарки. А декоративную функцию может выполнять и деревянная калитка.

Кирсан за внешней мишурой никогда не гнался и пристроил первое, что попалось под руку. Тем более, что никто кроме него здесь не бывал и скромную дверь не видел. А двое детей, молча, словно тени, проследовавшие за ним в заклинательный зал, не в счет – они ничего не видели… точнее – ничего не воспринимали из того, на что смотрели, потому что видит мозг, а мозг-то у них, как раз, и был отключен.

Как только Рейхстратег переступил порог, в заклинательном зале вспыхнул яркий свет. «Ночного зрения» Кирсана вполне хватало для путешествий по темным подземным коридорам, но для тонких манипуляций, проводимых в этом месте, хорошее освещение было жизненно необходимо. Примерно, как в операционной. Нет, конечно же оперировать можно и при свечах – бывали случаи, но при свете лучше. Заклинательный зал располагался в большой пещере и вся она теперь была освещена жестким, бестеневым светом, не осталось ни малейшего уголка, где бы сохранился мрак.

На полу, в центре зала, была выложена… точнее говоря – не выложена, а впаяна в гранит, окружность из черного серебра, диаметром локтей девятнадцать-двадцать и шириной в ладонь. Она была испещрена выгравированными рунами, как матерый зэк татуировками – чистого места на ней практически не оставалось. Теоретически не существовало такого плетения, которое могло бы вырваться за пределы этого круга в случае какого-либо сбоя при его реализации, но теория – теорией, а практика – практикой.

Во время особо опасных экспериментов, холодок по спине Кирсана все же пробегал, чего уж греха таить. Хотя, если верить древним мудрым книгам, единственная сила, которая могла гарантированно сокрушить Кольцо Заката были высшие демоны, но вызывать их Рейхстратег не умел и учиться этому искусству не собирался.

Только очень недалекие люди представляют себе некромантов безбашенными идиотами, готовыми на любую мерзость, лишь бы досадить порядочным людям. Нет, придурков и среди них хватает, как и среди остального народонаселения, но таких, чтобы связываться с владыками Бездны – таких нет. Некроманты лучше остального магического сообщества представляют всю опасность этой авантюры.

Дело в том, что только в Высоком Престоле труды по демонологии не запрещены и находятся в относительно свободном доступе. На всей остальной Сете они или сожжены, или запрятаны так, что любопытствующий маг никогда до них не доберется, а если доберется, то свои же сотрут в порошок при первых же признаках применения запретных знаний на практике. И кстати говоря, не исключено, что такой подход более правильный, ибо рано, или поздно среди некромантов найдется придурок, или гений – термин зависит от точки зрения, который творчески освоит наследие предков и не удержится…

Некоторые экзальтированные романтики, а таких хватает и среди магов, даже истово верят в то, что во время Последней Войны Магов, которая велась во множестве миров и планов бытия и которая уничтожила предыдущую высокоразвитую цивилизацию, использовались высшие демоны, которые вышли из-под контроля. Так это, или нет неизвестно, но мнение такое есть. Однако, демоны – демонами, а возвращаясь к реальности, то есть в заклинательный зал, надо сказать, что Кольцо Заката – достаточно надежный барьер… но в жизни все может произойти, вспомним хотя бы Чернобыльскую АЭС – тоже считалась надежной.

Но, это все теория, сегодня же никакой опасности, причем даже теоретической, не предполагалось – плетение, которое готовился реализовать Рейхстратег было хотя и сложным, хотя и только что им разработанным, и применяемым впервые, и соответственно – ни разу не оттестированным, но не особо мощным – не более пятнадцати тысяч огоньков во время пикового выброса. (Огонек был стандартной единицей измерения мощности заклинаний на Сете. Файербол мощностью в один огонек испарял два галлона воды). Для сравнения – высший демон излучает до миллиона огоньков. Как говорится – почувствуйте разницу.

Конечно, в применении непротестированного плетения был определенный риск, но он заключался не в том, что энергия плетения вместо того, чтобы исполнить предначертанное магом, ударит по самому колдуну, который инициировал плетение – Кирсан был уверен в своем Кольце Заката – оно не такое выдерживало, риск был в том, что плетение не отработает. Но тут ничего не поделаешь – в испытаниях мощностью пару-тройку огоньков смысла не было – авиационный двигатель на малом газу не испытаешь – нужен форсаж, а испытания на номинальной мощности вызвало бы такое возмущение тонких планов, на которое не обратить внимания было невозможно. Ортег обратил бы обязательно, а именно этого и следовало избежать.

Напольная живопись заклинательного зала Кольцом Заката не ограничивалась, в него была вписана стандартная пентаграмма, используемая всеми индивидуумами, почитающими себя причастными к высокому магическому искусству, начиная с прыщавых юнцов, начитавшихся в Сети разного бреда и собирающихся приворожить чуть менее прыщавую подружку и заканчивая матерыми Архимагами, способными стереть с лица земли если не континент, то город – с гарантией.

Опять же, стандарт – он, конечно же и в Африке стандарт, но были и нюансы. Существенным отличием пентаграммы Рейхстратега от множества других было то, что выполнена она была из того же черного серебра, что и Кольцо Заката и так же вплавлена в гранит, а не нарисована кровью черного козла, или создана еще каким-нибудь противоестественным способом, за который зоозащитники могут и яйца открутить, ну-у… или в лучшем случае – голову.

По краям заклинательного зала, ближе к стенам, за пределами Кольца Заката, располагались многочисленные сундуки и сундучки различных размеров. Никаких замков, замочков, крючков, щеколд и прочих запоров на них не было. Предполагалось, что попасть в заклинательный зал может только Рейхстратег, и в том, чтобы запирать сундуки от самого себя он смысла не видел, а если, паче чаянья, некое существо сумет преодолеть защитный контур, то прятать от него что-либо под замком смешно.

В сундуках хранились различные ингредиенты, потребные в колдовской практике, начиная с сушеных соплей розовых жаб, обитающих в зловонных болотах крайнего юга и заканчивая костной мукой из костей магов. Самым ценным препаратом была мука из костей Архимагов, каковую Рейхстратег сумел накопить в достаточно большом количестве, когда проводил ротацию личного состава Капитула.

Тела всех Архимагов, «отправленных в отставку» его вассалами, он приватизировал. Что характерно – никто, почему-то, не возражал, хотя по негласной традиции победитель делал из черепа побежденного подвеску, а тело забирал на опыты.

Лишать своих людей черепов поверженных врагов Кирсан не стал – Noblesse oblige: положение обязывает – на шее Епископа должно висеть ожерелье из черепов. На худой конец – один, потому что Епископ без единого черепа на шее – это нонсенс, люди не поймут. Так что, хотя никаких заслуг у вассалов Рейхстратега в победах не было – все за них делал «Доспех Мардука», но черепа они получили.

Труп даже обычного, ничем не примечательного мага представлял огромную ценность – в ход шло все, до последнего волоска из задницы, так что уж говорить про Архимагов. Если бы существовал рынок, то тело Архимага стоило бы существенно больше золота аналогичного веса. Но такого рынка не было – владельцы данного вида товара не были склонны расставаться с ним ни за какие деньги. Таким образом, в результате вышеописанных событий, Кирсан оказался обладателем такого запаса превосходных профессиональных ингредиентов, какового не было, пожалуй, ни у кого на всей Сете.

Рейхстратег открыл маленький сундучок и набрал серебряным совочком – похожие, только побольше, использовались в стародавние времена при торговле сахарным песком на вес, немного костной архимагической муки, миллилитров так – сто пятьдесят-сто восемьдесят, но в любом случае не больше стакана, бережно, не уронив ни крупинки, доставил ее к центру пентаграммы и аккуратно высыпал на пол. После этого вышел за пределы Кольца Заката, уселся в кресло, притушил освещение, прикрыл глаза и стал ждать.