Химера

Глава 11 Паук

Шеф был у себя. Лариса Ивановна поливала дерево, гладила зелёные листочки и что-то тихонько в них шептала. Они благодарно шелестели в ответ.

Трой осторожно закрыл за собой дверь в приемную и стал ждать. Даже понимая, что бывшей дриаде никогда не достичь прежнего единения с деревом, он считал кощунством мешать их общению. Он вообще с большим пиететом относился к традициям и правилам, наполняющим быт магических существ. Исключение составляли лишь мохнатые жопы оборотней. Но эти прикроватные коврики в принципе били все рекорды по антифанатам.

— Вы ещё не всю кровь у нашего шефа выпили? — с претензией на юмор спросила Лариса Ивановна.

Трой молча выставил перед собой мешочек с удобрением — выглядело это так, будто он амулетом от демонов защищался.

— Это вам, — сказал он почтительно. — К шефу пустите?

Лариса Ивановна заметно повеселела, взяла мешочек и кивнула на дверь в кабинет.

— Отчего же не пустить. Он свободен. А вы, видимо, с хорошими новостями. Но если вдруг убегать от него будете, дверями не хлопайте. А то вас таких по десять сиятельных персон на дню. Одни расходы — шефу на успокоительное, а мне на замки новые. Надоело.

У шефа Трой пробыл недолго. Основные подвижки по делу д'Арьеру были известны, отчет лаборатории он просмотрел быстро. Созвонился с судьей, от ее имени подмахнул ордер, не глядя, и сказал:

— С этого момента держите меня в курсе дела постоянно. Министру я сообщу.

Не теряя времени даром, детективы взяли двух сопровождающих и отправились к Виттору Кромбергу. Студентик был собран, спокоен, даже безмятежен, словно его не арестовывать пришли, а к награде представлять.

Госпожа Кромберг переживала за двоих. Ее выпустили из камеры предварительного задержания вчера вечером, и выглядела она плохо. Бледная, уставшая, напряжённая как струна, она стояла, впившись в кресло пальцами. Поначалу пыталась возражать, что-то доказывала, но Виттор сказал равнодушно:

— Мама, не волнуйся, тебе нельзя. Иди поспи, что ли.

Глядя на её белое, как мел, лицо и синие губы, Трой предложил учтиво:

— Как ваше здоровье, госпожа?

— Вашими молитвами, — прилетело ледяное в ответ. — Не утруждайте себя вежливостью, видно, что вам непривычно. Виттор, они не имеют права тебя забирать! Почему ты не возражаешь?

— Мама, это не так страшно, как тебе кажется.

И одновременно с этим Майкл на свою голову встрял в разговор:

— Вот ордер, вот подписи, все чин по чину. Детектив Блэк лично у начальника департамента завизировал.

Госпожа Кромберг перевела горящий взгляд на Майкла и вдохнула поглубже.

— А это, если мне не изменяет память, тот самый неуважаемый сотрудник департамента правопорядка, что вломился ко мне в дом со своей неадекватной напарницей и напал на меня? Вы, детектив, еще не получали уведомление о штрафных работах? Нет? Ждите, скоро получите. Я все высказала вашему начальнику, все, что думаю о подобных кадрах в рядах тех, кто призван защищать простых граждан. — Элоис Кромберг царственным движением откинула волосы назад и продолжила: — Уберите ваши бумажки. Большие сомнения у меня вызывает их подлинность. Выметайтесь вон из моего дома!

— Мам, угомонись, у меня уже руки затекли в наручниках. Господа, мы можем уже куда-нибудь двинуться — либо наружу, либо снимите с меня эти украшения, а?

Госпожа Кромберг прошагала к двери и встала перед ней.

— Он никуда не пойдет.

Двое конвоиров нерешительно переглянулись — применять силу к даме в возрасте ни у кого не было желания. Трой вновь попытался решить ситуацию миром:

— Госпожа, у нас официальный ордер. Вы не имеете права препятствовать исполнению правосудия. Ваш сын обвиняется в соучастии в совершении преступления. Нескольких убийств, если быть точным. Если вы сейчас не отойдете, мы будем вынуждены применить силу. Ну же, госпожа, вы же здравомыслящий человек, вы же все понимаете, иначе не написали бы признательные показания. Мы не имеем права — и никто другой не имеет права — освободить преступника.

— Преступник я или нет, будет решать суд, — влез умница Виттор. — А до приговора суда я — всего лишь подозреваемый. Или я что-то пропустил?

Трой длинно выдохнул — семейка утомляла.

— Ребята, выводите.

— Нет!

Госпожа Кромберг выставила руки вперед, а потом вдруг пошатнулась.

— Врача вызвать? — спросил Майкл.

— Вы не могли бы молчать в моем присутствии? Вы оскорбляете мой взор, мой слух.

— Могу вообще выйти, — хмыкнул Майкл, ничуть не задетый. — Суть от этого не поменяется. Трой?

— Останься.

— Мам, — подал голос Виттор. — Иди поспи лучше.

— Поспи, поспи?! — вопросила Элоис Кромберг надрывно. — Они тебя заберут, ты не знаешь, каково это, быть там. Ты не справишься, сыночек. Я не дам тебя увезти. Вы покинете этот дом, господа, только через мой труп. Виттор ни в чем не виноват. Он блестящий ученик, лучший из лучших. Вы не можете его забрать! У него сессия на носу, у него планы и защита! Он не может, не должен, я не допущу! Это я, я одна виновата, возьмите меня! Я все написала, я во всем призналась, я признаюсь снова, где подписать? Оставьте моего сына в покое, вы бесчеловечные чудовища! У него вся жизнь впереди! Это мой сын! Мой сыночек!

Все они, подумал Трой, подходя к несчастной женщине и заглядывая ей в глаза, все они — чьи-то дети. И те, кого убили, и те, кто убил. Все они были невинными малютками. Но хранить верность воспоминаниям детства и закрывать глаза на действительность — не выход. И Трой тихо сказал госпоже Кромберг:

— Дайте нам пройти. Вы делаете только хуже.

Госпожа Кромберг упрямо мотнула головой, а потом вздрогнула всем телом и зажмурилась на мгновение. Лицо её приобрело какой-то уж совершенно белесый оттенок, и она грузно осела на пол. Трой подхватил женщину, осторожно сгрузил на диван и кивнул ребятам, один из которых уже набирал номер:

— Скорую немедленно. Один из вас остаётся здесь, другой — с нами. Дальнейшую ситуацию с госпожой Кромберг докладывать мне.

Парни посмотрели друг на друга и кивнули. Когда Виттора уводили, он все оборачивался назад и смотрел на мать. Но убейте Троя, если то, что мелькало в глазах «величайшего ума современности» было сочувствием или волнением. Скорее, интересом вивисектора.

Как только парень вышел, Трой отрывисто сказал:

— Майкл, на тебе все необходимые процедуры. Умника надо сканировать полностью, пусть медики заключение дадут, было ли на него оказано влияние, это очень важно. Отпечатки пальцев тоже пусть возьмут.

— Трой, это стандартная процедура. Ты что-то слишком разволновался. Заканчивай здесь, за мальчишкой я пролежу лично.

Трой сидел напротив Виттора и думал, что допросная — последнее место на земле, где он хотел бы быть. Ему был противен этот мальчишка, возомнивший себя богом. Сканирование мозга показало, что студент не подвергался никакому влиянию. Кровь его была свободна от зелий. Значит, он все делал по своему почину и желанию. Билла Смита очаровали и подчинили, а Виттор согласился сам.

Трой сосредоточился на деле. Допросить и поручить ребятам сопроводить Виттора в камеру. После готовить дело для передачи в суд. А готовить придётся много, ибо они с Майклом как обычно, где могли, сэкономили себе время и нервы на получении официальных бумаг, на отправлении официальных запросов, и теперь им предстояло основательно поломать голову над тем, как сделать так, чтобы любой мало-мальски грамотный адвокат не разметал их доказательную базу в пух и прах. Тем более, что улики против Виттора были косвенные. Все как одна. Вроде он там был, а вроде как и не при делах. Как сказала Гретта — «знать — это не преступление».

Ладно, можно подумать, в первый раз такая засада.

Виттор сидел, скромно сложив руки на коленях. Пока Трой искал нужные бумаги, он осматривался.

— Итак, для протокола. Ваше полное имя?

— Виттор Грей Кромберг.

— Дата рождения?

Виттор назвал, после чего ответил на вопросы о месте жительства, учёбы и статусе в магическом сообществе.

— Расскажите ещё раз, как вы оказались в доме на окраине Истбоиджа 17 мая сего года?

Виттор едва заметно поморщился:

— Вы же записываете все мои слова, найдите старую запись и прослушайте. Я все рассказал уже не раз и не два.

Однако Трой настаивал, и Виттор, всем своим видом выражая недовольство столь бездарно растраченным временем, пустился в повествование. Когда он закончил, Трой комментариев отпускать не стал и сказал:

— Вы же знаете, что место преступления тщательно изучается, Виттор. Вот и в этот раз криминалисты осматривали зал, и нашли — не поверите — замаскированную дверь.

— Зачем вы мне рассказываете? Я не ваш биограф.

— Да, я помню. Вы — великий учёный. Лучший студент на своём потоке.

— Во всем университете, пожалуйста.

— Хорошо. Хоть на всей планете. В этой комнате были найдены отпечатки ваших пальцев. Вы признаете, что были там?

— Я был в том доме, когда меня затащила туда сумасшедшая стерва. Она загипнотизировала меня, так что мои отпечатки могли оказаться где угодно, я думаю.

— Кстати, о стерве. Доказано, что все, кого она очаровывала, имели достаточно заметную опухоль в головном мозге. У вас ничего подобного не обнаружили. Значит, влияния не было.

— Я мазохист, по-вашему? — неприятно изумился Виттор. — Вы думаете, что я добровольно лежал и позволял ей вбивать в меня гвозди? Вы нормальный?

— Я думаю, что ради того, чтобы избежать наказания, люди способны на многое. Вот, что я думаю.

— Это в вас гвозди не вбивали, господин детектив. Удовольствие то еще.

— Значит, вы это помните? А не должны бы.

Виттор моргнул, нахмурился и поджал губы.

— Я помню последствия. Я помню, как все адски болело, когда я пришел в себя. И делаю вывод, что изначально было еще хуже. Что касается опухолей и прочего, как результат некоего воздействия на мозг, то хочу заметить, что мозг — настолько малоизученная область, что… пффф… индивидуальная реакция, отсутствие достоверных полномасштабных исследований на эту тему, видовые особенности людей и магических существ — все это играет против вас. Ваши слова — лишь слова несведущего детектива. Не лезьте туда, где ничего не понимаете.

— Предлагаю оставить философские темы и перейти к более приземленным. Имя Тани Ворски вам говорит о чем-то?

— Ни о чем.

— Вы же понимаете, что департамент будет настаивать на проверке достоверности ваших слов?

— Догадываюсь. Это вообще правомерно?

— Советую вам нанять адвоката, который объяснит правомерность применения зелья правды.

— Зачем? Только лишние траты. Я ничего не делал. И могу потерпеть ещё один допрос, лишь бы от меня отстали.

— Хорошо. Расскажите, где вы были с девяти вечера в ночь убийства Йозефа Стенфорда до того момента, как обнаружили труп Йозефа Стенфорда в парке.

— Я не помню, — ответил Виттор. — Не имею привычки запоминать подобные вещи. Впрочем, как и большинство из нас, не так ли? Но поскольку расписание мое обычно не меняется из месяца в месяц, а по ночам я сплю, в отличие от многих моих бестолковых сокурсников, то с вероятностью девяносто девять процентов я был дома. Один процент оставим на откуп непредвиденным обстоятельствам.

— Ваша мать сможет это подтвердить?

— Да, естественно. Если она ещё жива, конечно. Вы бы могли позвонить, уточнить этот вопрос? Мне же вроде как не полагается.

Трой внимательно посмотрел на Виттора — тот отвел глаза первым, не выдержав. Трой подумал о том, как причудливо воля Истока свела всех фигурантов дела друг с другом. Двое учёных и две дамы, нуждающиеся в помощи. Все четверо с поехавшими кукухами. Безжалостные, инициативные. Таню Трой знал мало, но предполагал, что остаться нормальным в ситуации, когда каждый вздох может стать последним, и ты живёшь годами, зная это, невозможно.

— Естественно. Позвоню, как только мы закончим.

— Вы же скажете мне, как у неё дела? — жалобно спросил Виттор — Трою его тон показался жутко наигранным и неискренним. — Я очень волнуюсь.

— Обязательно. Продолжим. На ваш телефон в ночь убийства Билла Смита был зафиксирован звонок с номера убитого. Как вы можете это объяснить? Разговор длился почти минуту, так что можете не врать, что не брали трубку.

— Никак не могу, — с достоинством ответил Виттор. — Я ни с кем не разговаривал, тем более ночью. Вот еще. Может, мать взяла трубку.

— Действительно, и как я не подумал? Не выдвинете ли версию, почему нельзя было сразу на телефон вашей матери позвонить? Вы хороши в предположениях.

— Вы сейчас серьезно? Может, вы еще и оклад мне положите? Коли я за вас работать буду.

Никак не прокомментировав слова Виттора, Трой выбрал из бумаг фотографию чемоданчика и положил перед ним:

— Это ваше?

Виттор кинул взгляд на фото и сказал:

— У меня есть похожий. Скажу вам по секрету, таких чемоданчиков в магазине оставалось еще много после того, как я купил свой.

— Вы не знаете, где находится в данный момент ваш?

— Нет, и что? Я учёный. Мы бываем рассеяны.

— В нашу первую встречу вы не выпускали его из рук, помните? Так или иначе — отпечатки пальцев на чемоданчике принадлежат вам. Можете ли вы объяснить его нахождение в тайной комнате? Можете ли вы пояснить, откуда на хирургических инструментах, найденных в этом чемоданчике, кровь Билла Смита и Йозефа Стенфорда?

Виттор молчал, уставившись на свои руки. Затем он посмотрел на Троя и чуть улыбнулся, и того передернуло — такое ощущение, что глазами Виттора на него смотрела покойная Гретта.

— Потому что? Так сложились звезды? Судьба? Или же кто-то убил ими моего несчастного наставника и Йозефа Стенфорда. Но это был не я.

— На многих инструментах ваши отпечатки.

— И что? Ваши, я уверен, тоже можно найти на многих вещах. И потом, если вы взяли в руки нож, это не значит, что вы кого-то им собираетесь убить, верно? Могу только предположить, что мой куратор зачем-то взял мой чемоданчик и отнес… где, вы говорите, его нашли? Туда и отнес. Зачем — понятия не имею. Вот честно, детектив.

— Отнес? — хмыкнул Трой. — Будучи мертвым это сделать проблематично, я вам как детектив отдела убийств говорю. Я видел чемоданчик в ваших руках после того, как был убит господин Смит. А это значит, что он никак не мог отнести его в тайную комнату.

Виттор раздосадовано повел плечами:

— Ваши аналитические способности поражают. Так или иначе, я не знаю, как он там очутился.

— Хорошо, оставим. Далее. У убитых, Билла Смита и Йозефа Стенфорда, были извлечены внутренние органы. Наш судмедэксперт указал в своем отчете, что убийца действовал левой рукой. Вы владеете, по собственному признанию, обеими руками. Вкупе с отпечатками пальцев и звонком в ночь убийства это наводит на мысли.

Повисла многозначительная пауза.

— Вижу, что тучи сгущаются над моей головой, вы же к этому ведете? — смиренно спросил Виттор. — Я убил своего куратора, я убил практически незнакомого мне студента. Да я просто монстр в человеческом обличье, так? Наше правосудие умеет искать и делать выводы. Вы меня в самое сердце поразили своей прозорливостью.

— Это еще я не упоминал убийства трех бездомных, кровь которых, кстати, оказалась так же на инструментах в вашем чемоданчике.

— О как, — брови Виттора взметнулись вверх. — Да я не монстр, я маньяк какой-то. Мне самое место в тюрьме. Есть только одно но. У вас нет никаких доказательств, что это сделал я. Что я вообще в этом замешан. А откуда я знаю, что нет доказательств? — спросите вы. А я вам отвечу — потому что все, что вы мне сейчас рассказали — притянуто за уши.

Трой переложил бумаги. Виттор вел себя так уверенно, так спокойно, что к детективу невольно закралось подозрение, что он что-то упускает. Что-то важное. Сколько он за свою жизнь перевидал преступников — они хоть в чем-то, да прокалывались. А этот — скала. Кремень. Неужели Трой ошибся? Все-таки двадцать человеческих лет — не тот возраст, когда люди могут похвастаться непрошибаемой уверенностью в себе и крайней изворотливостью ума. И это непередаваемое ехидство…

Трой кивнул и спросил:

— Оборотень по имени Генри Доэр вам знаком?

— Нет, а должен? Возможно, мы где-то пересекались. По делам. Он студент?

— Наёмный убийца, — ласково сказал Трой. — Напал на меня пару недель назад.

Виттор снова поднял брови:

— Вы думаете, это я его послал? Серьёзно? Мне бы и в голову не пришло. Это грязно и… убого как-то. Я бы вас просто… ну предположим, просто предположим, чисто гипотетически… отправил вас. Знаете, составов, которые ни один эксперт не найдет в крови, достаточно. И большинство из них я умею изготавливать. Никто бы не догадался. Сердечный приступ. Анафилактический шок. Вариантов масса. Главное — правильно собранные компоненты.

— Да, да, про компоненты вы прямо в точку. Читал недавно опус. Там тоже такая фраза имелась. Тетрадь с описаниями опытов над химерой и изготовления сыворотки для её лечения. Кстати, эта сыворотка была найдена в той же комнате, где и ваш чемоданчик. По глазам вижу, что вы знаете, о чем идёт речь.

Виттор наивно моргнул, словно пытаясь спрятать выражение глаз, а потом чуть ехидно улыбнулся:

— И что мне будет, если я скажу — да, знаю?

— Смертную казнь заменят на пожизненное. Возможно.

— Джек-пот, да? Как ни крути. Поэтому мой ответ — нет, не знаю, не видел, не участвовал.

— Вы же понимаете, что я все равно докажу ваше соучастие в убийствах. Или хотя бы вашу осведомленность о них.

— Нечего доказывать, детектив. Я не виновен. Не тратьте зря свое время, я уверен, оно весьма дорого обходится законопослушным налогоплательщикам.

Трой не позволил втянуть себя в спор.

— Вы задержаны на семь суток. Вы имеете право на адвоката; если вы не можете его оплатить, адвокат вам будет предоставлен адвокатской палатой.

— Я подумаю, спасибо, — вежливо ответил Виттор. — И вы обещали мне сказать, что с моей матерью.

— Сообщу сразу, как будут новости. — Трой быстро сложил бумаги в папку и окликнул конвоиров. — Забирайте!

Трой чах над документами в своем кабинете. Настроение было ни к черту. Немного отвлекла Алеся, забежавшая подписать акты выполненных работ и сверки.

— Бухгалтеры заболели. Все. Одновременно. — Алеся потрясла документами. — Представляешь? Вот, отдуваюсь за них. Как удобрение? Подошло?

— Я отдал. Думаю, если бы что-то пошло не так, Лариса Ивановна мне бы позвонила. А то и самолично явилась. Ты повеселела, смотрю.

— Да. Мы с Майклом поговорили. Я ему сказала правду. Он… не сильно ругался.

— Надеюсь, ты сделала выводы? Точнее, ты сделала верные выводы? Типа, что нельзя эмоциям брать верх над рассудком? И что большие знания и умения — это большая ответственность.

Алеся жизнерадостно махнула рукой. В этом была вся она — проблемы слетали с нее, что шелуха. Ужасное качество, на самом деле.

— Конечно, что я, в первый раз, что ли? А Майклу полезно было пострадать немного. Больше не будет наплевательски относиться к собственной магической защите.

Трой только вздохнул — действительно, в первый раз, что ли? Говорят, что умный учится на чужих ошибках, дурак — на своих, а есть вот такие Алеси — которые не учатся никогда и ничему. Раньше это касалось только личной жизни, но в последнее время — к большому сожалению Троя — исподволь начало заражать и профессиональную сферу, в коей Алеся всегда была на редкость придирчивой и педантичной. Небрежность распространялась как плесень, медленно, но верно, завоевывая все больше места, и последствия, соответственно, становились значительнее. Трой очень надеялся, что у Майкла достанет чувства самосохранения хоть немного контролировать Алесю и ее порывы.

— Ты выяснила, почему твое проклятие сработало? Ведь амулеты в этот раз у Майкла были в порядке.

— Почему, почему. Потому что. В свое время мы венчались, и магия, видимо, выдала нам друг на друга эксклюзивные права. Союз, благословленный Истоком, люди расторгнуть не в силах. Мы как одно целое. Что там еще говорят про таких, как мы? И самое главное — это ведь не мешало ему тащить в свою постель всех баб без разбора. Каково, а? — патетично вскинула руки к небесам Алеся.

Трой предпочел бы обойтись без этих подробностей, но Алесю остановить мог только идущий на скорости поезд, поэтому пришлось слушать. И он слушал или делал вид, что слушает, и вроде бы все обошлось… ему так казалось, но тут Алеся присела на край стола рядом с ним, плутовато улыбнулась, проникновенно заглянула ему в глаза и рубанула:

— Как у тебя дела с твоим парнем? Честно говоря, он поразил мое воображение.

— Не обижайся, но я не хочу об этом говорить.

— Сколько вы знакомы? Где познакомились?

— Алеся, давай не будем. Я серьезно не хочу сейчас это обсуждать. Это слишком личное.

— Я твоя лучшая подруга. Ты можешь мне довериться.

— Ты — моя единственная подруга. Честно говоря, не понимаю твоей страсти все обсуждать. Какая разница, кто, когда и с кем?

— Не сердись, — Алеся погладила Троя по плечу. — Если у тебя что-то серьёзное, так я только рада за тебя. Правда.

— Надеюсь, что серьёзно, — признался Трой и сменил тему: — Я собирался поужинать в кафе недалеко. Присоединишься?

— А то.

После ужина Алеся, сменив тактику, буквально навязала Трою свои услуги водителя, а затем и сопровождающего в больницу. Трой не стал тратить слова и время на уговоры и просто сел в машину. Кто-то может назвать его слабохарактерным, но в его жизни осталось очень мало людей, которых он бы мог назвать близкими. И ведь он вроде активно живет, всегда в делах, заботах; и многие жмут руки, хлопают по плечу, гости какие-то приходят и уходят, любовники опять же. Но…

В какой-то момент Трой осознал, что любовников хочется выставить за дверь после нескольких ночей; что приятелей много, но тех, с кем хочется поделиться радостями и горестями, — ни одного. Кто умер, кто переехал, а кто банально потерялся в ежедневной рутине и не находит сил даже на редкие встречи. Трой осознал, что остался один — окруженный коллегами по работе, знакомыми, соседями, но — один. И он испугался — не злокозненных магов, не оборотней, сошедших с ума, а одиночества.

Алеся, несмотря на далеко не ангельский характер, принадлежала к тем немногим, кто был ему дорог. Пусть они были не так давно знакомы, но Трой в первую же встречу с ней понял — мое.

Тем не менее, сейчас он был недоволен, и она это почуяла.

— Я слишком навязчива? — вздохнула она, заводя двигатель. — Знаю, прости. Но я хочу тебя отблагодарить за помощь. Ну и — не смотри на меня так скептически — да, любопытно. Я не буду вмешиваться. Могу даже остаться в машине.

Трой устроился в кресле поудобнее.

— Ты сама-то в это веришь?

— Я стараюсь быть тактичной. Получается?

— Не особо, — честно ответил он. — Да и не идет тебе.

Доктор Сол встречал его как обычно — в фойе, около сестринского поста. Увидев, что Трой не один, он почтительно склонил голову:

— Госпожа.

Алеся жизнерадостно оскалилась, чем сразила Рьярда наповал.

— Помните меня? — спросила она. — Вы нам с астральным телом демона помогли. Я Алеся Штоль.

— Вас невозможно забыть, — галантно сказал Рьярд. — Я доктор Сол. Очень приятно познакомиться. Трой, пойдем. Госпожа, вы можете подождать на…

— Можно мне с вами? — спросил Алеся так скромно, что Трою показалось — еще немного, и она шаркнет ножкой. — Я не помешаю, честное слово.

Рьярд вопросительно посмотрел на Троя, тот пожал плечами — мол, я не против. Доктор Сол кивнул на потолок — начальство увидит, мало никому не покажется. Трой скорчил гримасу, типа — серьёзно? Алеся внимательно за ними наблюдала. В итоге доктор Сол махнул рукой и пригласил их обоих в смотровую, предварительно выдав Алесе халат, бахилы, перчатки и маску. Смотрелось забавно. В смотровой Трой привычно уселся на кушетку, оголил плечо и бросил:

— Коли… те уже, доктор.

— Безусловно. Но на сегодня ещё у нас осмотр ваших боевых ранений. Последний, я надеюсь. В прошлый раз уже почти все зажило. Неприятные ощущения в той области? Зуд? Боль? Жжение?

— Ничего. Коли ты уже. И я пошёл.

Алеся так пристально следила за каждым движением доктора Сола, так внимательно слушала его слова, что Трой спросил себя — не пора ли начинать ревновать? Вдруг она забормотала — больше себе под нос, будто размышляя:

— Нет, а что? Высокий? Высокий. Мускулистый? Не разобрать под халатом, но… Алеся, он демон! А кто-нибудь когда-нибудь видел толстых демонов? Таких, с пузом, заплывших жирком? То-то же. Загорелый? Да конфетка просто шоколадная. Все как Трой любит. С профессией не повезло, ну так мы все не идеальны. В общем, я одобряю.

Трой прикрыл глаза рукой. Дорогая подруга всегда отличалась потрясающим чувством такта.

Напоследок доктор Сол поймал Троя за руку и шепнул:

— Завтра у меня свободный вечер. Напиши мне, если вдруг будет возможность.

— Обязательно напишет, — отозвалась шедшая вперёд на добрых пять шагов Алеся. — Лично прослежу.

Нет никого беспощаднее друзей, спешащих устроить твою личную жизнь.

Следующий день был скуден на события. Трой с Майклом копались в бумагах, и к вечеру у них плыло перед глазами. С утра Трой маякнул Рьярду, что свиданию быть. Потом отослал шефу запрос на применение сыворотки правды в отношении подозреваемого в убийстве Йозефа Стенфорда и Билла Смита. Шеф перезвонил буквально через час и язвительно вопросил:

— Что же вы, господин детектив, лично не явились подписать? Быстрее бы вышло.

Трой не был настроен на беседу и потому отрубил:

— Надо — зайду. Вы только давайте без этих ваших… намёков. У меня дел по горло.

— Наслышан про ваши дела, — с усмешкой сказал шеф, и почему-то Трою показалось, что говорил он совсем не о работе. — Визу свою поставил, отдал ребятам. Те сейчас сыворотку закажут у фармацевтов, у нас опять перебои… но это неинтересно. В общем, вас, детектив Блэк, в известность поставят, когда зелье привезут. Думаю, не позже завтрашнего вечера.

После шефа Трою звонил один из полицейских, что были на задержании Виттора.

— Госпожу Кромберг отвезли на скорой в больницу. Там сказали, что у неё упало давление. Оставили под наблюдением на два дня, затем, сказали, выпишут, если все нормально будет.

Трой не поленился, отправил Виттору через коменданта записку — раз обещал. После позвонил медикам из госпиталя.

— У подозреваемого нужно взять анализ крови. Расширенный. Ему в ближайшее время предстоит допрос под сывороткой правды. Мне нужно знать, нет ли в его организме препаратов, нейтрализующих действие сыворотки, нет ли аллергии на эту сыворотку, ну и далее по списку, что вы там обычно проверяете ещё. Добро? Данные на парня пришлю через минуту.

Дела потихоньку делались, бумаги разбирались, и настроение Троя неуклонно ползло вверх. Предвкушение вечера нивелировало монотонность работы. К восьми вечера он поймал себя на том, что беспокойно ерзает на месте в ожидании звонка, как какая-то малолетка.

— У кого-то сегодня будет секс? Ой, ладно. Нечего так смотреть. Весь департамент знает, а я нет, что ли? Алеся сказал, что это доктор тот. Так?

И этот туда же. Сегодня что, день — обсуди личную жизнь Троя Блэка? Не департамент, а дом советов.

— Не твоё дело.

Прозвучало грубо, но Майкл не обиделся. Шлепнув бумагами об стол, он провозгласил:

— Да здравствуют потрахушки! Презики не забудь, а то память в твоём возрасте, бывает, подводит. И смазку, и что там ещё вашему брату надо.

— Заткнись. Просто заткнись.

— Я только выскажусь, а то меня порвёт. Завтра можешь рано не приходить, я прикрою. Подушечку мягонькую под жопу не забудь, а то и в лучшие времена наши стулья — это орудие пытки. И я настаиваю на фоторепортаже с места событий.

— Заткнись, — повторил Трой обречённо. — Язык как помело.

— Вали уже, я доделаю, сколько смогу.

Трой столько всего мог бы сказать напарнику, жарко-матерного, но понимание, что Майкл выражает таким витиеватым способом живейшее одобрение и поддержку, а также представляя масштабы предстоящей напарнику работы, заставило его произнести с чувством:

— Валю. Доделывай.

Кабак Трой выбрал тот же. Доктор Сол явился раньше и когда Трой воздвигся на пороге заведения, уже цедил пиво. Когда Трой сделал заказ, Рьярд сообщил:

— Я провел вскрытие госпожи Ворски.

Не самое лучшее начало беседы для свидания с продолжением, но Трой не возражал.

— Лично, что ли? Ты патологоанатомом подрабатываешь между сменами?

Рьярд сверкнул клычками.

— Конечно, вскрывал не я. Но я наблюдал и руководил. Это была моя пациентка, и я не смог вытащить ее, и мне нужно знать, что и где я сделал не так.

— Ты бы в любом случае ее не вытащил. Последствия ритуала. — Посвящать Рьярда в подробности расследования Трой не имел права, но мог обозначить медицинские проблемы. — На протяжении многих лет после проведения запрещенного ритуала госпожа Ворски медленно умирала от конфликта человеческой и магической составляющих. Ты и так это знаешь. Что еще могу добавить? Длительное время ее спасало переливание крови, потом перестало спасать и оно. Как итог — смерть.

Они все умерли, добавил Трой про себя. Гретта, Таня, Билл. Отвечать за все, что они натворили, остался Виттор. Это тоже справедливость? Уже не понять, когда, на каком этапе Билл Смит под предводительством жены втянул своего ученика, подростка, во все это. Остался только Виттор и его память. Его прошлое, которым он скоро поделится на допросе. Сыворотке правды еще никто сопротивляться не мог.

— Невезуха, — подытожил свои мысли Трой. — Ладно. Что-то интересное обнаружил во время вскрытия?

Рьярд заблестел глазами, и из него, как из рога изобилия, посыпались мудреные термины. Трой прилежно слушал, даже пытался вникнуть, но у него было ощущение, что демоненок говорит на другом языке. Единственное, что он уяснил — Таня Ворски очень страдала.

После третьего бокала пива Трой почувствовал, что напряжение стало его отпускать. Оно уходило медленно, неохотно, то и дело покусывая Троя острыми клыками мыслей о работе, воспоминаний о прошедших событиях, размышлений о возможных вариантах развития событий.

Доктор Сол поставил на стол очередную кружку пива и поднялся:

— Пойду отолью.

И Трой, сам себе не веря, услышал свой же голос, говорящий:

— Я с тобой.

Мозг вопил — на хер, на хер, с ума сошёл! А тело… это самое тело бодро встало со стула, нарочно обтерло Рьярда, проходя мимо, и целеустремлённой походкой человека, точно знающего, куда и за чем он идёт, направилось к туалету.

Что происходило там, за закрытой на старомодную щеколду хлипкой дверью, Трой потом вспоминал со стыдом и удовольствием. Он-то думал, что подобные развлечения остались позади, что он слишком вырос, да много чего он думал, когда они вернулись за стол. Вечер обещал быть томным.

Сыворотку прислали быстро, утром следующего дня. Трой мотался по кабинетам, согласовывал, просил, угрожал — в общем, делал все, чтобы его отчёт по делу годился не только в качестве туалетной бумаги. На пороге очередного кабинета его и застал телефонный звонок.

Девичий голосок проинформировал его, что заказ доставлен, сыворотка находится в лаборатории. Также голосок уведомил, что сыворотка должна находиться в холодильнике вплоть до момента использования, иначе есть риск потери качеств. Никакого воздействия амулетами холода не допускается. Срок годности сыворотки также очень ограничен — 99 процентов эффективности сыворотка показывает в первые 24 часа. На вторые сутки эффективность снижается до 80 процентов, на третьи сутки инструкция объявляет использование сыворотки нецелесообразным.

Допрос был назначен на полдень. Трой не поленился сходить к медикам за результатами анализов. Выяснилось, что студент чист, как горный ручей, аллергических реакций не наблюдается, группа крови у него четвёртая положительная, магический резерв сформирован полностью, объем магии ниже среднего, и ещё парочка ненужных фактов.

Затем Трой лично проследил, как Виттору вводят сыворотку. Допрос следовало начинать не раньше, чем через полчаса. Все это время Виттор находился под пристальным наблюдением сотрудника департамента — во избежание принятия антидота.

Трой вошёл в допросную за минуту до истечения требуемого получаса и расположился за столом напротив студента. Кроме них и наблюдателя, в комнате дежурили медики. Виттор смотрел чуть расфокусированным взглядом ровно перед собой. Трой дал сигнал включить запись.

— Ваша фамилия Кромберг?

— Да.

— Вам девятнадцать лет?

— Нет.

— Интересно. Тогда сколько вам лет?

— Девятнадцать полных лет и девять месяцев. Стандартное округление…

— Отставить лишнее. Вы учитесь в университете прикладной магии?

— Да.

— Вам нравится учёба?

— Да.

— Вы меня хорошо слышите?

— Да.

— Вам нравится причинять боль живым существам?

— Мне все равно.

— Вы любите свою мать?

— Мне все равно.

— Вам нравится унижать других?

— Мне все равно.

— Убивали ли вы когда-нибудь животных?

— Да.

— При каких обстоятельствах?

— На медицинском факультативе в университете.

— Ответьте ложно: сегодня понедельник?

Виттор открыл рот, но не смог издать ни звука. Он ещё какое-то время силился что-то сказать, даже покраснел от натуги, но ничего у него не вышло.

— Отставить ответ. Следующий вопрос: вы знали, что господин Смит занят поисками рецепта сыворотки для лечения химеры?

— Да.

— Он вам сказал?

— Да.

— Он просил вашей помощи? Предлагал сотрудничество?

— Да на оба вопроса.

— Как давно?

— Четыре месяца назад.

— Опишите обстоятельства, при которых это происходило.

— Я задержался в исследовательском центре вечером. Господин куратор подошёл и предложил посмотреть один эксперимент. У него были сомнения в правильности своих выводов относительно дозировки компонентов.

— Вы знали, что для получения этих ингредиентов нужно было убить человека?

— Да.

— Вы участвовали в запрещённых ритуалах?

— Да.

— Опишите, при каких обстоятельствах.

— Девятнадцать дней и три часа назад меня подкараулила госпожа Смит и хотела убить путем приложения амулета-накопителя. Она прибила мои руки и ноги к полу и тем самым заставила участвовать в запрещённом ритуале.

Трой про себя ругнулся. Он был уверен, что маленький паршивец — убийца. Можно ли обойти действие препарата? Может, они что-то не учли?

— Вы когда-нибудь были в квартире четы Смитов?

— Нет.

— Ответьте ложно. В этой комнате сейчас находится пять человек?

Ответа опять-таки не прозвучало, и Виттор не выглядел притворщиком, когда пытался заговорить.

Из дальнейшего допроса Трой выяснил следующее. Виттор соврал, когда говорил о том, что не знал раньше Гретту Смит. Он знал её, знал Таню Ворски и даже принимал участие в некоторых этапах приготовления сыворотки — самых лёгких и нудных. Больше Билл ему пока не доверял. По его словам, Гретта была немного сумасшедшей, всегда требовала личного присутствия при принятии Таней сыворотки. Она постоянно подгоняла мужа, который то в рот жене заглядывал и без её команды и шага сделать не мог, то словно очухивался и начинал яростно возражать ей же. Виттор как-то подслушал их ссору по телефону, как раз накануне убийства — они орали так, что и не захочешь, услышишь. Куратор говорил о том, что это надо заканчивать, что исследование зашло в тупик, что он не хотел этого делать, что она его заставила, чёртова фейри. Он сделает томографию, чтобы доказать, что она его околдовала, и пойдёт в департамент правопорядка.

Таню Виттор описывал как аморфную амебу, зануду и бесхребетную дуру. Гретту — как стерву и истеричку, которая всегда орала и психовала, если что-то шло не так. А шло часто. Практически после каждого приёма экспериментальной сыворотки Таню рвало кровью, под кожей словно перекатывались шарики, сочились гноем глаза. Виттор видел три амулета-накопителя, наполненные кровью. С их помощью в Тане поддерживали жизнь. Вливания даже небольшого количества крови хватало на месяц относительно нормального существования.

Что касается убийств Билла Смита и Йозефа Стенфорда, то Виттор был свято уверен, что куратора убила его окончательно свихнувшаяся жена, а Стенфорд-младший стал жертвой грабежа.

— У него вырезали внутренние органы. Почему вы считаете, что это случайные грабители?

— Мне все равно. Это ваша работа — искать и доказывать. Я сказал, что думаю. Если это не совпадает с вашим мнением, мне все равно.

С этими словами Виттор неприязненно глянул на детектива, впервые с начала допроса проявив какие-то эмоции. Видимо, действие сыворотки заканчивалось. Странно, ведь, казалось, прошло совсем немного времени. Трой посмотрел на часы и мысленно отвесил себе подзатыльник — они четыре часа здесь. А сыворотка действует пять часов. Повторное применение нежелательно, но если без этого не обойтись, разрешено — не раньше, чем через две недели при отсутствии негативных реакций.

— Ты видел? — спросил Трой напарника.

Допрос закончился час назад, Виттора отконвоировали обратно в камеру. Трой ломал голову, как быть дальше. По всему выходило, что он жестоко ошибся, и убийца Билла Смита — его жена либо истекающая кровью Таня Ворски. Но как? Как, Исток побери все на свете, это возможно? Где-то он что-то упускает.

— Видел. Максимум, что мы можем ему вменить — неуведомление надзорных органов о преступлениях. Ну дадут ему год-другой.

— Условно.

— Скорее, заменят общественными работами. Могилы вон копать. А то никто не хочет. Или пробирки мыть.

— Вряд ли его допустят в лабораторию с его анамнезом-то. Только отходы класса А выносить.

— Верно, — согласился Майкл угрюмо. — И что мы шефу скажем? Что облажались по-полной и по-прежнему не знаем, кто убил Стенфорда-младшего?

— Мы не облажались. Этот гаденыш нас обманул, задницей чую. Обманул нас и систему, и мы ничего не можем с этим сделать. Допрос был проведен по всем правилам, есть свидетели. Обратно не отыграешь.

— Подключить чтецов?

— Да нас самих под суд отдадут, — Трой уже думал об этом.

Чтецы — маги, умеющие считывать мысли и воспоминания. Весьма редкое умение, с предрасположенностью к которому надо родиться. Генетически это не наследовалось, выявлялось с трудом, и потому читающие встречались реже, чем оборотни в балетных пачках на улицах Клеймса.

У департамента был один такой, и то не на постоянной службе, ибо был дряхл, потерял почти все зубы и мозги. Но читать все ещё мог. Департамент с него пылинки сдувал, и, кажется, всерьёз готовился оживлять после смерти, ибо ближайший специалист подобного толка жил где-то высоко в горах, куда даже порталы не открыть.

Привлечь его к чтению воспоминаний Виттора они не могли по нескольким причинам. Во-первых, законом запрещалось применять подобные действия к лицам моложе тридцати лет, потому что процент сошедших с ума молодых людей после вмешательства чтецов был крайне высок.

Во-вторых, чаще все-таки чтецы работали с магическими существами. У тех и психика поустойчивее — не у всех, конечно, но у большинства — и способов скрыть свои действия тоже побольше. Людей можно сравнить с открытыми книгами, людям и сыворотки хватает с головой. А чтецы — на самый крайний случай. Ведь те же фейри могут в своём разуме таких лабиринтов нагородить, что сами заблудятся.

В-третьих, права людей как самых слабых в пищевой цепочке охранялись не только департаментом, который по инструкции топил за все разумные виды, но и обществом блюстителей.

Поэтому для того, чтобы чтец влез в голову человеку — не обязательно Виттору, любому — необходимо было взять разрешение этого самого общества. Какое отношение имеет общество к уголовным расследованиям, что вообще может понимать в этих делах, какой дебил наделил их подобными правами — лишь Исток знает. Однако без бумаги с печатью и подписью председателя общества Трой не имел права привлечь чтеца — если на то не было согласия самого допрашиваемого. Тем более что и оснований как будто не имелось уже. Допрос под сывороткой правды был? Был. А ваши тараканы и сомнения — только ваши, уважаемый детектив.

— Да, такое скрыть трудновато будет, — сказал Майкл с сожалением. — Получается, у нас висяк?

— Получается, висяк. Хотя Йозефа убили раньше, чем Билла. Можно предположить, что наш Билли его убил по приказу Гретты. И даже мотив имеется — Йозеф шантажировал Билла тем, что видел убийство во время ритуала. Хотел себе тепленькое местечко и привилегий миллион. Гретта явно была не в восторге от этого. Все равно не сходится — кто убил Билли? Если это сделала Гретта, то как он, будучи мертвым, смог ударить её голове? Портал кто открыл? Демоны хвосторогие, как задолбало все.

— Ну, напишем, что он ударил жену, но потом она очухалась — фейри, как-никак — убила мужа, провела ритуал и красиво прилегла у порога, дабы отвести от себя подозрения. Она нам не возразит — уже умерла. Ей все равно, что мы там про нее насочиняем.

— А протоколы допросов Гретты куда денем? Она там четко говорит, что был третий. Что он убийца.

— Скажем, что она мозгами повредилась. Хотя как по мне, это чистая правда. С ебанцой мадам была.

Трой вздохнул и сказал угрюмо:

— Так шефу и доложим. А он нас в летописцы определит как обладающих буйным воображением. Будем за ним ходить и мемуары пописывать. — Трой помолчал и признался: — Не знаю, что и думать.

Шеф был сильно не в духе после того, как прочитал отчет детективов.

— Что это? — разорялся он, вызвав сотрудников на ковер. — Что это, я вас спрашиваю? Как я с этим пойду к Стенфорду?

— Так и пойдете, — пожал плечами Трой. — Мы преступника обозначили вероятного? Обозначили. А то, что Билли умер заблаговременно, не наша проблема.

Глаза шефа налились кровью, он фыркнул, и из ноздрей повалил пар. Трой обреченно подумал — началось. И был прав. Полчаса шеф чихвостил подчинённых, с огоньком, воодушевлением и пылом — заслушаться можно. Припомнил он и конфликт с госпожой Кромберг. Итогом душевной беседы стало уведомление о штрафных работах для обоих сотрудников сроком на два месяца и лишении премий до конца года. Легко отделались, можно сказать.

Суд над Виттором состоялся через месяц после допроса под сывороткой. Ему присудили почти девять тысяч часов исправительных работ в поселении оборотней, а также два года условно, в течение которых он был обязан еженедельно подавать отчёты о своей деятельности в специальный отдел. Из суда «величайший ум» вышел условно свободным.

Трой на заседание не пошел — опасался выкинуть что-нибудь. Он был разочарован в себе и зол на Кромберга, который — об этом говорили улики, об этом вопили его человеческая интуиция и вампирская чуйка — был виновен в преступлениях куда более тяжких, чем те, за которые его в итоге осудили. Доктору Солу пришлось постараться, дабы выкорчевать из детектива это деструктивное чувство. В противоположность рабочим неудачам с личной жизнью у Троя было — огонь.