Гуло: Первая проверка

— Папенька?! Что с тобой?! Как мы здесь…, — Лиза заметила наглые взгляды парней и свой приспущенный корсет. С визгом девушка нырнула под покрывало.

Её слова, свершили то, что уже несколько минут пытался сделать граф — Райский вскочил на ноги. С резвостью, поразительной для столь почтенного возраста он рванулся к постели, по ходу растолкав парней, и, скинув на пол невменяемого князя.

— Лизонька! — Андрей Владимирович застыл в шаге от обесчещенной, по его мнению, дочери. — Как же это?! Зачем?! Он принудил тебя?! Опоил чем-то?!

— Кто он? — девушка натянула покрывало до самого подбородка.

— Мерзавец Рунский!

— Князь? При чём тут князь?

— Лиза! Не лги! Заклинаю памятью матери — не лги! — в тоне старика появились суровые нотки.

Девушка тихо заплакала.

— Я ли не любил тебя?! Не лелеял?! Не тратил последние деньги на обучение и наряды?! И что в благодарность?! Позор на старости лет!

— Постой-ка, брат Андрей Владимирович, — Коршиков положил руку на плечо старика, — не кипятись. Бабу учи не учи, а коли в одном месте засвербит, что у холопки что у дворянки — мигом и учёность, и наряды слетят. Извини уж, брат, за прямоту. Баба, что твоя собачонка — поманит кто, приласкает — она и на спину опрокинется. Перезрела девка и ни её тут вина. Так уж Господом Богом положено. Я же тебе сколько раз говорил — подыскивай жениха — с приданным помогу. Разве же мы не приятели? Разве же твой батюшка в лихие времена моему не помог? Ты же заупрямился — не возьму чужих денег, не возьму чужих денег — вот теперь не девку вини, а гордыню свою.

— Да ни в деньгах дело, Данила Фёдорович, — со стоном вздохнул старик, — не по душе моей голубке женихи были. Я, говорит, папенька, не могу без любви, противно, а в сердце моём уже есть один человек. Либо его дождусь, либо в девках останусь. Я же, покойнице Дарье Филипповне, обещал дочку любить и ни в чём не неволить… Вот и дождался…

— Ну ты, брат, и выдал! Чтобы моя Сонька ещё и женихов себе выбирала! Ха! Она бы себе такого обормота выискала… Упаси, Господи! Постой-ка! А уж не по сему ли прохвосту твоя дочка сохла?

Все взоры обратились к притихшему у стены князю. Рунский оказался не таким уж глупцом, за которого я его посчитал при первом знакомстве. Ему выпал шанс, и он им воспользовался. Подобно заправскому регбисту, князь обошёл заслон парней и рухнул на колени у постели.

— Елизавета Андреевна, звезда моя, — затараторил он — лишь суровость родителей и их недовольство заставляли меня медлить. Но теперь, я не в силах больше молчать. И жизнь моя, и счастье, — в этом он, кстати, не кривил душой, — целиком в руках ваших. Сердце сгорает от страсти к вам. Умоляю о руке вашей и сердце. Будьте моей женой — княгиней Рунской!

— Во как! — выдохнул Коршиков.

Лиза натянула покрывало почти до самых глаз и только хлопала ресницами. Бедная девушка: оказаться полуголой в незнакомой комнате, на чужой постели, в обществе шести мужчин, один из которых её отец, а другой ни с того, ни с сего признаётся в чувствах и зовёт замуж… Да! К тому же и не помнить с чего вся эта пикантная ситуация произошла… Её молчание легко было понять.

Князь же не теряя времени, не вставая с колен уже направлялся к Райскому:

— Владимир Андреевич, Христом Богом заклинаю, не сгубите два любящих сердца отказом. Не откажите! Благословите союз наш!

Ошалевший старик тёр пальцами виски.

— Но приданное…, — выдавил он наконец.

— Цыц, старый перечник! — вмешался Коршиков. — Приданное у моей крёстной дочери будет не хуже чем у других! А чувства, вон все из-под корсета наружу видны. Так что помалкивай! Согласен он. Соня, — неожиданно позвал он — ну-ка иди сюда. Знаю же что подслушивала.

Девушка застыла в дверях, не решаясь войти в покои, где только что на зависть переводным романам, разыгралась такая сцена страсти.

— Вот что, душа моя, пройди-ка по залам и шепни двум-трём дамочкам о помолвке князя Рунского и Лизы Райской. Мы же подойдём позже и объявим сие официально.

— Родители мои…, — начал было князь, когда Софья бегом понесла в свет пикантную новость.

— Не боись, вьюнош, — улыбнулся граф так, что Рунский предпочёл умолкнуть, — с родителями твоими я дело улажу. Закладные-то на ваши именьица ещё батюшкой моим приобретены. Так что не чужие люди чай, сочтёмся. Лиза, вылазь из-под одеяла и приведи себя в порядок — мы тебя снаружи подождём. Да, хлопцы, помогите жениху барахлишко собрать и последите, чтобы куда не запропал часом.

— У нас не запропадёт, Данила Фёдорович!

— Вот и ладно, а я вам завтра велю по чарке водки поднести да и грошиков на кабак подкину. За службу.

— Ну, как тебе, Гуло? — спросила Аманда, как только мы остались одни. — Забавная история вышла?

— В фантазии тебе не окажешь.

— Брось, лёгкая разминка. Было бы времени побольше — я бы такую интригу закрутила… Потом, смертные веками разбирались бы — что к чему и отчего. К тому же, я всегда щедра со слугами, даже которых отпустила. Лиза получила именно того, о ком грезила. Так что мы с ней в расчёте.

— А князь?

— Что князь?

— Лиза-то его любит, а вот он её вряд ли. Представь, как он будет отыгрываться на несчастной девушке за насильную женитьбу. Да и родня его вряд ли обрадуется невестке-бесприданнице. Так что, как бы хуже не вышло.

— Не больно-то и отыграется. У Коршикова влияние при дворе почище, чем у любого канцлера, а он свою крестницу в обиду не даст. Так что Лиза будет счастлива.

— Хотелось бы верить.

— Умеешь ты настроение испортить! Ладно, домой пора — тебе со смертным приятелем и девчонками — Кранца и двух других выслеживать, мне — отдохнуть перед приёмом. Там и увидимся.

Как и прошлый раз, сознание моё помутилось и я погрузился во мрак.

— Напарник! Эй, Напарник! Гуло! — голос звучал словно из-под воды.

— Может у него этот самый, как его… Посттравматический шок? — второй голос казался знакомым, но вот связать его с каким-то конкретным лицом я не мог. Но, то, что слышал это точно. — Я фотоматериалы с прошлого места происшествия видел. Там и опытного работника сморить может, а этот, как я слышал, в первый раз.

— Не мели чепухи, капитан. Он оборотень, и нервы у него покрепче, чем у нас с тобой. Это у меня твой грёбаный шок мог случиться, но ни как ни у моего напарника. Нет, здесь что-то посерьёзнее… И Кристина куда-то запропастилась. Может она знает.

— Так вы девушке и тому пареньку велели прямо к месту подходить…

— Точно! Совсем забыл. Слушай, капитан, веди-ка сюда девушку, только без особой суеты, чтобы панику не поднимать.

— Слушаюсь.

Я с трудом приоткрыл глаза и тут же зажмурился. Солнце понимаете ли. Интересно, а говорить я не разучился?

— Не надо никого приводить, — сделал я проверку. — Со мной порядок.

Константин и милиционер глянули так, словно я вылез из ближайшего холмика с крестом, потом на лице экзорциста появилась улыбка.

— Очухался? Ну ты даёшь! Чего это ты вдруг отрубился?

— Наверное, съел чего-нибудь, — я едва заметно кивнул в сторону капитана.

Константин понял правильно.

— Слушай, друг, покури минут пять в сторонке. Нам тут пошептаться надо.

— Понял. Только там начальство и…

— Пять минут, капитан!

— Слушаюсь.

— Кстати, насчёт покурить, — я ужаснулся, представив, сколько времени я провёл без сигареты, увлечённый Амандой вглубь веков.

— Узнаю напарника, — Константин протянул пачку. — Так что же случилось?

Я сделал глубокую затяжку и помотал головой призывая к терпению. Есть же у меня, в конце концов, пару мгновений, что бы насладиться любимой отравой.

— Прогулялся на триста назад, — заявил я, выдыхая дым, и, чувствуя, что жизнь не такая уж и поганая штука, если в ней есть подобные мгновения. — В компании вампирши-сукуба. Она, знаешь ли, мне симпатизирует. Посмотрели на бал, соблазнили дворянскую дочку, потом сосватали её же за придурковатого князя. Как тебе?

— Увлекательно. И это всё за три минуты? — на лице Константина ясно читалось — сейчас он гадает: то ли я спятил на почве никотинового голодания, то ли затеял неуместный розыгрыш.

— Три минуты?!

— Ну четыре. Пусть даже пять. Не больше.

— Странно, мне показалось, что я был там несколько часов… Но ладно — самое главное, несравненная Аманда — моя спутница — показала мне нашего третьего посланника.

— Из Мидина?! — экзорциста сразу перестала волновать подлинность моих слов. — И кто он?!

— Некий Кранц. Повелитель зверей. И он, кстати, уже не первый раз в наших краях, и всё так же по поводу Стефана, — я вкратце пересказал напарнику хронику своего путешествия.

— Охренеть! — Константин не скрывал восторга. — Перемещение во времени! Замена сознания!

— И личность потенциального преступника, — напомнил я.

— Точно. Давай-ка быстренько к месту происшествия. Составим фоторобот. И подумаем, где затевается следующая акция.

— Мне кажется Кранц выберет местечко, где сможет подчинить себе как можно большее количество зверья.

— Зоопарк? Хлопотно, хотя и возможно. Слушай, помойки! Собаки, крысы…

— Бомжи…

— Что-то ты расшутился после прогулки по балам.

— Не знаю, нервы, наверное…

— Ладно, надеюсь, в этом случае мы не опоздаем.

Как я говорил раньше — спальные районы больших городов для меня близнецы братья. Потому, я не особо удивился, когда мы очутились всё среди тех же жилых коробок с окнами, как и в случае с борделем. Конечно же, оное заведение (по крайней мере на легальных правах) здесь отсутствовало, в остальном же — всё под копирку. Место преступления легко угадывалось всё по тем же признакам — «Скорая Помощь», милиция, оцепление. Правда, в оцеплении народу поменьше. Смертные поразительно быстро привыкают к насилию, смерти и крови (если, конечно это не касается их лично). Единичный случай вызовет страх и возмущение. Раздадутся требования о немедленном наведении порядка. Завяжутся дискуссии на телевидении и в прессе. Даже глава государства может снизойти до суровых комментариев случившегося. В общем, предпримут всё, кроме необходимого — оперативного розыска виновных и профилактики подобного в будущем. Второй случай вызовет шум, но гораздо меньший. А далее всё отойдёт на задний план (или, вообще, забудется), уступив место обсуждению цвета нижнего белья какой-нибудь косноязычной теледивы или сломанной ноге поп-идола, коему ни с того, ни с сего принародно захотелось поскакать на коньках. В общем — всё течёт, всё изменяется.

Далее, правда ожидал приятный сюрприз — нас никто не остановил, не заставил падать на землю и мы спокойно прошли к месту бойни. Улучшилось даже моё, не самое лестное мнение о смертных — оказалось, что оцепление не урезано, а просто часть бойцов прочёсывает район, в той стороне, куда по словам уцелевшей свидетельницы направились убийцы.

— Пойду, потолкую с начальством, — сказал Константин. — Зомби, наверняка, до темноты где-то укрылись, нужно предупредить, чтобы бойцы даже попыток не делали задержать их самостоятельно. Представляешь, что начнётся, если мертвяки станут обороняться?

— Мясорубка.

— Вот именно.

— Хочешь вызвать огнемётчиков?

— Нет это уж слишком… Да и долго. Думаю сами справимся. Бензином. А вот пожарники точно не помешают. Кстати, поговорю насчёт фоторобота… Ты со мной?

— Не люблю начальство. Позовёшь, когда буду нужен.

— Договорились.

Константин Направился к машинам, а я обошёл по периметру детскую площадку превращённую сейчас в филиал разделочного цеха. Трупы, правда, уже накрыли, но вот кровь собралась в лужи и сейчас над ними с тошнотворным жужжанием кружили стаи мух.

— Нехорошо так говорить, — участковый решил составить мне компанию, — но одной головной болью меньше.

— Вы о чём?

— Да о шпане этой — одни от них проблемы. Были. То подерутся, то пристанут к кому-нибудь, а то просто — до утра колобродят — спать никому не дают.

— А вы что же?

— А что я? Задерживал, беседовал. У всех, кстати условная судимость была. Только у нас народ какой?

— Какой?

— Сперва — приди, участковый, разберись, защити, а как до суда дойдёт — свидетелей не сыщешь. Одним некогда, у других вдруг к ребяткам жалость проснулась, а по правде сказать — бояться… Условное-то случайно получили. У паренька из соседнего района мобильник отняли, ну а рядом патрульная машина — их, голубчиков, и взяли тёпленькими. На суде хныкали — смотреть противно, а как поняли, что за решётку не попадают, так сразу — орлы… Да, теперь хоть вздохну свободно.

Бедолага, он ещё не представлял, что ему суждено стать свидетелем и участником осуществления одного из главных законов природы — заполнение экологической ниши. На место уничтоженной стайки быстро объявится другая. А может и несколько. Завяжутся местечковые конфликтики за обладание осиротевшими лавочками и подъездами. А потом, победившая «компашка» станет завоёвывать авторитет и возможно, более радикальными методами, чем их, обращённые в куски мяса предшественники. Так что проблем по работе с человеческой молодью у моего собеседника ещё хватит.

Впрочем, огорчать его я не стал. Пусть хотя бы у кого-то здесь будет хорошее настроение.

— А вы их знали лично? — поинтересовался я.

— Как облупленных. Шестеро дебилов и с ними Наташка Андрикова. Которая сейчас показания даёт. Быстро, скажу я вам, отошла. Поначалу вся дрожала, а минут через пять уже парням из оцепления глазки строит.

— Девушка кого-то из погибших?

— Ага. Под кем ноги раздвинет того и девушка. Шалава — одним словом. Она даже не обижается, когда её так называют. Вот в наше время, чтобы девушка…

— Бывает, — я уже жалел, что ввязался в этот бессмысленный разговор. Да и не хотелось составлять мнение о человек, которого предстоит допрашивать заранее. К тому же, как я понял, участковый парень из местных, а в его глазах, пресловутая Наташка, единожды получив клеймо, останется с ним навсегда. Таков уж менталитет.

Парень продолжал с умилением вспоминать ушедшие времена, на кои выпали его детство и юность. По виду он казался моложе меня, но я как не силился, не мог вспомнить, чего же замечательного было в те недалёкие годы, когда я протирал штаны за школьной партой, а потом внезапно сделал открытие, что девочки существуют не только для того, чтобы списывать. На память ничего не приходило. Я уже засомневался в своём определении возраста участкового. Уж не из тех ли он патриархов, что застали на земле золотой век… К счастью, я увидел, как Константин машет мне от нашей только что подъехавшей машины и, попрощавшись с участковым, поспешил к напарнику.

Кристина и Артём ничего интересного не вызнали. Население деревни состояло из не успевших переехать пенсионеров, которые довольно таки рано ложились спать, а если и краем глаза видели что-либо необычное, то с чужаками предпочитали не откровенничать. Константин вкратце пересказал ребятам мои приключения. К счастью, он догадался опустить двусмысленную сцену с Лизой. По здравому размышлению, я уже начал жалеть об излишней своей словоохотливости. Рассказал бы про Кранца и хватит. А то разболтался. Наверное, от шока. Чертовски не хочется становиться героем сплетен, с довольно неоднозначным оттенком. Впрочем, Аманда вряд ли будет молчать, а значит, хочешь, не хочешь, в ближайшее время придётся терпеть ухмылки вампиров, намёки Фелиссы или кого ещё из озабоченных (а их, как я понял немало) подчинённых Стефана.

Далее, Константин предложил на выбор — допросить свидетельницу или заняться фотороботом. Я предпочёл допрос. По двум причинам. Во-первых, со слов участкового (а дыма без огня не бывает) свидетельница наша — особа легкомысленная и по истечении некоторого времени, мы рисковали услышать не правдивое изложение фактов, а подкорректированную воображением историю, имеющую мало общего со случившимся. Во-вторых, и это меня пугало, я ни как не мог вспомнить лицо Кранца. Нет, при встрече я узнал бы его сразу, но сейчас, когда я пытался воскресить в памяти детали, либо представить картинку нашей встречи целиком, получалась какая-то ерунда. В лучшем случае, что-то отдалённо напоминающее личность, известного в прошлом актёра Сергея Филиппова, что впрочем не имело ничего общего с обликом повелителя зверей. Наваждение какое-то!

Итак, в сопровождении одного из оперов, мы направились к машине «Скорой Помощи».

— Быстро отошла, — услышал я уже во второй раз за ближайшие полчаса. — Сперва думали — придётся на сутки, не меньше, допрос отложить. Такая истерика была. А сейчас уже ничего — хихикает, даже требует, чтобы у Ушастого её мобильник забрали.

— У кого? — переспросили мы одновременно.

— У Ушастого, — пояснил опер. — Наверное, кличка одного из пострадавших. Впрочем, всё сами выясните. Я её двадцать минут послушал и уже голова кругом.

— Что так? — улыбнулся Константин.

— Говорить она тихо не умеет. Разве, что на ухо не орёт и то, спасибо. И матерится через каждое слово — не знаю даже, как протокол удалось нормально составить.

— Может последствия шока?

— Вряд ли. Ей, по-моему, вообще по барабану, что с приятелями случилось — больше про мобильник думает и про то, что Чаки ей сотню был должен.

— Чаки, тоже один из убиенных?

— Наверное, сами, ребята, разбирайтесь. Мне бы следователю поскорее её спровадить и больше не вспоминать.

— Чтобы не потерять веру в человечество? — улыбнулся я.

— И поэтому тоже, — неожиданно серьёзно ответил опер.

Итак, открывая дверь «Скорой», я уже имел мнение (не особо лестное) двух смертных об их соплеменнице. А ведь она, возможно, та единственная ниточка, что приведёт нас к незваным гостям из города монстров.

— Кристина — ты на связи. Артём, подежуришь у машины, чтобы нам не мешали, — распоряжался экзорцист. — Коля, — обратился он к оперу, — мы договорились?

— Конечно же. Как только ребята обнаружат хотя бы намёк на присутствие подозреваемых — сразу же сообщу вам.

— Надеюсь. И, запомни — никакой самодеятельности. Это очень необычные преступники. Любая оплошность — и всё что произошло с утра, покажется нам цветочками.

— Да понял я. Не волнуйтесь.

Константин кивнул и мы, наконец-то, вошли в машину.

Я повертел головой в поисках свидетельницы. Не скрою, под впечатлением рассказов смертных, я ожидал увидеть некую Кармен микрорайонного масштаба, Гудрун спального района. К моему удивлению ни знойной героини Мериме, ни жестокой интриганки из рода Нибелунгов, я так и не разглядел. Нас встретило хрупкое существо с миловидным, кукольно-мультяшным личиком в обрамлении трогательных кудряшек.

— Наталья Андрикова, — поинтересовался экзорцист, — 1986-го года рождения, постоянно проживающая…

— Я это, блин, я! — перебила девушка. Да, тихо говорить она явно не умела. Двадцать два года! С ума сойти — по виду, я бы принял её за школьницу старших классов. — Долго мне здесь ещё торчать?

— Я — Константин Иванов, — мой напарник проигнорировал вопрос, — из отдела Расследования Аномальных Преступлений. Гуло — эксперт. Мы бы хотели задать несколько вопросов.

— Заколебали эти вопросы, — сообщила свидетельница всё на тех же повышенных тонах. — Я, блин, из-за вас работу прогуляла. Чудная фамилия, — я внезапно удостоился её внимания. — Вы — иностранец?

— Вроде как, — пожал я плечами. После стопроцентного, я бы сказал, агрессивного женского начала Аманды и моих помощниц, было непросто перестроиться на общение с «принцессой» рабочих окраин с пацанскими замашками.

— Охренеть! А когда, блин, мне телефон отдадут?

— Наташа, — Константин явно испытывал неловкость от подобного рода громогласного способа общения, — этим делом занимаются другие люди, нас же интересуют напавшие на твоих друзей. Их было двое?

— Ага, два пьяных мужика, блин.

— Почему вы решили, что они пьяны?

— Ну видно же, блин, идут, как два акселерата. Спотыкаются…

— Вы с ними говорили?

— Ну вот ещё! Их ребята окликнули, хотели, блин, по хорошему, на парочку «Ягуаров» денег стрельнуть, а они даже, блин, не обернулись. Дальше поковыляли. Ну, парни и решили наказать за нахальство. Это, вообще, блин, наш двор.

— Ваш?

— Ну, нашей компании.

Константин негромко рассмеялся, чем привёл меня в замешательство — до этого крайним проявлением чувств и эмоций экзорциста являлась сдержанная улыбка.

— Подруга, блин, — он виртуозно перешёл на предложенный тон — тон трусливой шпаны из пахнущего мочой подъезда, — а ты знаешь, что попала? И попала по крупному? Попытка ограбления в составе организованной преступной группы, да ещё в состоянии алкогольного опьянения! Кампанию твою, блин, на шашлык покрошили, а ты, блин, из свидетелей, легко можешь перейти в обвиняемые. Дело-то надо закрывать. Тем двум, как ты говоришь, акселератам легко всё свалить на превышение пределов необходимой обороны. Испугались, скажут. А это условный срок. На тебе же, блин, следствие отыграется по полной. А я тебе ещё больше скажу. Ты думаешь вы на людей напали. Как же! Вы напали на двух, только что поднятых из могилы зомби. Да-да, не хлопай глазёнками! А они, вообще ни за что не отвечают. Они не люди. Их просто уничтожат при поимке и всё. Колдуна же, что мертвяков поднял, поручат искать нашему отделу. А мы, я тебе, блин, обещаю, стараться не будем. Что по мне, чем больше выродков, вроде вас на фарш пустят, тем воздух чище станет. И кто же у нас по делу остаётся? Ты, блин, красавица. А дело-то закрытия ждёт. Вот тут-то, за тебя настоящие мастера возьмутся. Сама не заметишь, как пойдёшь годы молодые за колючей проволокой прожигать. Я всё ясно выложил?

Конечно, мой напарник, пусть и весьма убедительно, но нёс полную ахинею. Любой здравомыслящий человек рассмеялся бы ему в лицо и послал куда подальше. Но откуда девчонке-упаковщице, с интеллектом на уровне — поесть, поспать, потрахаться — знать подобные тонкости? К тому же у смертных — обитателей подобных районов — замешанный на ненависти страх перед любым представителем власти в крови уже, с самого рождения. Потому, за время монолога Константина девушка лишь испуганно хлопала ресницами, а потом скорчила плаксивую гримаску.

— И что мне делать?

Экзорцист не торопился — выдать подобную импровизацию дело утомительное, да и надо дать жертве время оценить безвыходность ситуации.

Он долго смотрел на Наташу со строгим сочувствием. Потом, словно, приняв нелёгкое и глубоко противное собственной совести решение, глубоко вздохнул. Неторопливо закурил и протянул пачку девушке, та, глянув на марку сигарет, поспешила отказаться. Наконец, экзорцист заговорил.

— Я замолвлю за тебя словечко, но ты сейчас всё нам расскажешь о вчерашнем вечере буквально по минутам, со всеми подробностями. Да, — торопливо добавил он, заметив, что свидетельница приготовилась говорить, — чтобы без мата и на полтона ниже.

— Всё началось с того, — произнесла девушка неожиданно тихим и в чём-то приятным голосом, — что Ушастый где-то достал денег и мы купили десять «Ягуаров»…

Через пятнадцать минут, Константин убрал диктофон с записью разговора, и мы покинули машину.

— Коля, — позвал экзорцист опера, — мы закончили. Кстати, передай участковому, что она готова так же дать показания по поводу двух ранее совершённых грабежей и одного случая нанесения тяжких телесных.

— Как это?

— Понимаешь, кампания эта, вечерами, занималась отнюдь не решением кроссвордов. А на бухло денежки с неба не падают — вот и потрошили мальчики карманы у прохожих.

— С чего это она разоткровенничалась?

— Подход у меня особый. Кстати, про тех двоих ничего?

— Пока нет, но прочёсано уже две трети района, так что скоро результат будет ясен.

— Хорошо, если что мы у своей машины.

— Да, — выдохнул я, когда опер отошёл, — нам толку от этого допроса мало. Ничего нового. Никаких зацепок. Зря ты только комедию ломал. Хотя и мастерски.

— Ерунда, напарник. Задачка для стажёра. Такие типажи легко раскалываются. Они и в группы потому всегда сбиваются, потому, что поодиночке ничего из себя не представляют. Любого поскреби и увидишь, либо бывшего козла отпущения для одноклассников, либо затираненного родителями ребёнка, вот и сбиваются в стаи, а потом доказывают себе и друг другу собственную крутизну… Послушай, это не Кристина нам рукой машет?

Я обернулся — действительно, рысь энергично подавала сигналы, призывая нас поторопиться.

— Я вас раньше хотела позвать. А он, — презрительный кивок в сторону Артёма, — меня не пустил.

— Выполнял указание, — отрезал Константин. — Что за спешка?

Прикинув «за» и «против», — Кристина решила пока не выпускать когтей, а потому принялась за изложение фактов.

— Сообщение от Анны. В «Каплю» приходил Ратус — альфа крыс — и рассказывал о необычном поведении настоящих крыс в районе трёх станций метро. Впрочем и его подчинённые в обращённом состоянии, чувствуют себя как-то странно, потому он на время запретил переходы в облик зверя. Натуральные же крысы проявляют просто гиперактивость, причём, она ни в коей мере, не связана с поисками пищи или чувством опасности. Они, словно, сумасшедшие сбегаются из всех уголков в три определённых места, там выстраиваются словно солдаты и чего-то ждут.

Мы с Константином переглянулись.

— А вот и третий гость.

Фёдор повернул ключ зажигания, и машина почти тронулась с места, как перед лобовым стеклом появился знакомый уже нам опер. Парень размахивал руками и был ни на шутку чем-то взволнован.

Константин выскочил из машины. Привычное хладнокровие, судя по всему дало трещину.

— Чёртов идиот! — заорал он. — Ты чего под колёса кидаешься?! У нас ЧП! Срочный вызов! Понимаешь?!

Опер несколько минут смотрел на нас страшными, пустыми глазами, а потом произнёс:

— Мы нашли тех двух отморозков.

— И? — Константин говорил тоном человека, который уже давно не ждёт хороших новостей.

— В старой трансформаторной будке, — опер смотрел в землю. — Ей уже давно не пользуются. Они там сидели, среди мусора и дерьма, то ли мертвецки пьяные, то ли обдолбанные до беспамятства.

— Догадываюсь, что было дальше, — вздохнул экзорцист. — Моих предупреждений никто не вспомнил.

— Понимаешь, Костя, ребята в отряде боевые. Во многих заварушках поучаствовали, а тут два торчка.

— Два зомби! Два, грёбанных ходячих мертвеца, которые будут убивать, пока не обнаружат тех, кто их отправил в гроб. Неужели трудно понять?!

— По-дурацки это всё как-то, — опер едва не плакал, — зомби, мертвецы. Трудно поверить.

— Теперь поверил?!

— Теперь — да.

— Потери есть?

— Один боец в реанимации — ему ублюдки руку по локоть оторвали. Одному голыми руками разодрали грудную клетку, второму свернули шею.

— Прекрасно, — глаза экзорциста метали молнии. — Доигрались! Догеройствовались! Вы их хотя бы не упустили?

— Они снова укрылись в будке. И трупы с собой утащили. Бойцы держат оцепление… Но, Костя, если они захотят уйти — им никто не помешает. Ребята всадили в этих тварей несколько рожков, а им хоть бы что…

— Если зомби не тревожить, — я понял, что пора вмешаться, — они просидят там до темноты. На солнечном свете мертвечина быстрее разлагается, а у них всё-таки осталось чувство самосохранения.

— Может их гранатами закидать? — предположил опер.

— Ага, — Константин поморщился, — ещё атомную бомбу притащи. Они после первого же взрыва пойдут в атаку… Представляешь, сколько оторванных рук и свёрнутых шей прибавится?

— А что же делать?

— Вот и я о том же! Самое надёжное — вызвать огнемётчиков. Но это время… А у нас тут ещё одна проблема поблизости… Возможно побольше, чем эта. Что думаешь напарник?

Что я мог думать? Зомби — жаждущих мести зомби — мог остановить лишь поднявший их аниматор. И то, если повезёт. Гость из Мидина, явно не собирался нам помогать, а значит…

— Уничтожить, — ответил я. — Чем быстрее, тем лучше.

Константин кивнул — для себя-то он уже давно принял решение. Мои слова скорее были нужны, чтобы убедить растерянного опера, в необходимости передать нам весь контроль над ситуацией.

— Вы знаете как? — спросил тот.

— Огонь.

— Вот именно — огонь, — вмешался экзорцист. — Реально раздобыть две канистры бензина и какой-нибудь распылитель?

— Реально.

— Как скоро?

— Полчаса.

— Хорошо. Сейчас же пошли кого-нибудь из своих, а сам веди нас к будке. И ещё раз повторяю — никакой самодеятельности. Иначе. Мы всё бросаем и убираемся подальше, а вы как хотите, так и разбирайтесь. Ясно?

— Клянусь — без твоего ведома никто и шагу не сделает.

Заброшенную будку можно было бы назвать памятником прошедшей эпохи. Сколько вот таких никому не нужных домиков и строительных площадок в пору моего детства служили нам своеобразными игровыми площадками. Сейчас, во времена спроса на земельные участки и выжимания денег из всего, чего можно, их почти не осталось. Эта, как ни странно выжила. Почему-то, ушлые торгаши упустили из виду брошенное помещение и не превратили его в очередной ночной магазинчик. Местные же жители, судя по запаху устроили здесь общественный туалет. Сейчас внутри укрылись двое жаждущих мести зомби, и мы, пока не прибыло заказанное экзорцистом снаряжение, ничего не можем предпринять. Да и со снаряжением успех не гарантирован.

— Что это за хрень?! — к нам подбежал старший лейтенант (наверное, командир спецназа) в камуфляже. — Что это за отморозки?! Я потерял двух людей и одного отправил в госпиталь! Почему они не реагируют на выстрелы?! Словно мы их горохом обстреливаем! Я лично два рожка выпустил и ни хрена эффекта!

— Спокойно, старлей, — Константин успокоился по дороге и лишь, нервные затяжки выдавали его волнение. — Сейчас принесут бензин, мы подожжём халупу, а когда зомби выйдут, подпалим и их.

— Зомби? — спецназаовец остолбенел. — Какие, твою мать, зомби?!

— Как в кино. Тебя же предупреждали не ввязываться в драку. Им…

— Как это подпалим халупу?! — взорвался боец. — Там мои люди!

— Трупы, — уточнил опер и, по-моему, через мгновение пожалел об этом.

Старлей резко закинул автомат за спину и неожиданно схватил бедолагу за грудки.

— Заткнись! — прорычал он прямо в лицо оперу. — Хоменко раненных и убитых не оставляет. Меня «чехи» свинцом поливали, а я всё равно ребят вытаскивал. Понял?!

Видя бедственное положение нашего знакомого, я уже хотел вмешаться, но Константин опередил меня. Он положил руку на плечо спецназовца и спокойно произнёс.

— Что же ты предлагаешь?

— Мы должны отбить тела.

— Извини, но скорее всего, те двое их уже сожрали. Знаешь ли, зомби имеют привычку пожирать жертв.

Секунду Хоменко переваривал услышанное, а потом совершенно спокойно заявил.

— Я пойду и проверю, а до этого никто ничего поджигать не будет.

Он сделал какой-то знак бойцам и мы оказались под прицелом двух десятков стволов. Похоже, страшная гибель товарищей и бессилие перед никчемным, на первый взгляд противником, подействовало на разум бойцов не лучшим образом, и они потеряли связь с реальностью. Они снова вернулись на одну из пройденных ими войн, и сейчас, кто ни с ними, тот против. В том числе и мы.

Нет, я, конечно, мог бы выжить в перестрелке (правда, потом пришлось бы перекидываться, чтобы залечить раны), но со мной двое смертных, а из-за поворота показалась машина Фёдора. Наверняка везут бензин и не подозревают о сложившейся патовой ситуации. Если хотя бы одна шальная пуля попадёт в канистру, то на месте зомби окажемся мы все. Раздумывать было некогда. Да и не люблю я долго думать в подобных обстоятельствах. Магические «авось» и «небось» до этого всегда выручали.

— Хорошо, — я старался говорить спокойно, хотя нацеленные автоматы и дёргающееся веко спецназовца к этому совсем не располагали. — Мы вынесем тела. Но только я пойду с тобой. Ты и я. Договорились, старлей?

Опер глянул на меня как на сумасшедшего и выругался в полголоса. Константин подумал и кивнул. Хоменко пожал плечами:

— Дело твоё. Но учти — я за тобой приглядывать не собираюсь.

— Попробую справиться сам.

Фёдору, Кристине и Артёму долго объяснять ситуацию не пришлось. Впрочем, двадцать прицелившихся в вас автоматчиков — весьма убедительный и весомый аргумент. Мы быстренько выгрузили бензин и два пульверизатора, которыми пользуются маляры — оружие, хоть третью мировую войну начинай, но за неимением лучшего…

Я отдал Константину револьвер и талисман (в человеческом обличии нечего и думать связываться с зомби), и тут возникла проблема. Как ни странно, со стороны опера. Парень вбил себе в голову, что, как представитель органов, должен обязательно поучаствовать в заварушке. Никакие доводы на него не действовали. Экзорцист и Кристина наперебой твердили ему о безрассудности этой затеи, о предстоящей долгой и счастливой жизни, о будущей семье и детях, о возможной карьере. Всё напрасно. Опер пропускал их доводы мимо ушей и, прищурившись поглядывал на будку. По-моему, с ним случился приступ героического безумия. Такое бывает с чересчур добросовестными молодыми людьми, особенно, если они состоят на ответственной службе и любят смотреть боевики про непобедимых героев-полицейских.

— Ладно, — махнул рукой Константин, — если надоело жить — иди, только оружие придётся поменять. С твоим «ТТ» там делать нечего.

— На что поменять? — опер недоверчиво глянул на экзорциста.

— Сейчас подберём из моего арсенала. Пошли к машине.

— Эй, ребята, — вмешался я. — Вы оба умом тронулись? Это же самоубийство.

— А что, — Константин как-то странно улыбнулся, — связывать его прикажешь? Не забудь — нам ещё одно свидание предстоит сегодня. Так что времени на уговоры не осталось. Хочет стать закуской для мертвяков — бог в помощь.

Я ничего не понимал. Конечно и полоумный спец, и опер, не отдавали себе отчёта, в какое пекло суют голову. Это в кино лихие парни разносят черепушки дохлякам и спасают обывателей. В жизни всё гораздо поганее — зомби можно покромсать на сотню кусочков, и каждый кусочек продолжит жить. А их невообразимая сила и нечувствительность к боли. Смертные пока об этом не думают. Но что затеял Константин? По его милости, я не просто впутываюсь в бесполезное и обречённое на провал мероприятие — на мою шею кроме зациклившегося на каком-то эфемерном долге старлея, ещё навешивается и возомнивший себя супергероем опер. Весело!

— Ну, дружище, выбирай, что по душе, — Экзорцист достал из багажника уже знакомую мне сумку и поставил на землю. — Не стесняйся.

Едва парень повернулся к нему спиной, Константин молниеносно ткнул его двумя пальцами где-то в районе уха. Опер без единого звука осел на землю.

— Получилось, — Константин улыбнулся и развёл руками. — Пусть лучше отдохнёт полчасика.

— Разобрались наконец, — криво ухмыляясь к нам подошёл Хоменко. — Я больше ждать не собираюсь.

— Может, передумаешь, старлей, — я в последний раз попытался предотвратить безумие.

В ответ спец презрительно сплюнул и двинулся к будке. Мне оставалось только пойти следом.

Запах у будки стоял жуткий — к устоявшемуся духу экскрементов ещё примешались «ароматы» разлагающейся плоти, свежей крови и разодранных внутренностей. Спец повернулся ко мне, в его глазах наконец-то появились искорки вменяемости.

— Это что за вонь?

— Сейчас увидишь… Или, может, вернёмся?

Старлей смотрел на меня секунду или две, потом буркнул:

— Хоменко не отступает.

Чёртов упрямец! Похоже, он уже понял, что затеял глупое и провальное дело, но гордыня, а так же взгляды оставшихся позади бойцов заглушили все доводы разума.

— Возвращайся, если хочешь, — добавил он. — Никто не держит.

Говорить что-то было бесполезно, а потому я прошёл мимо спеца по направлению к будке.

— Только на рожон не лезь, — предупредил я для очистки совести. — И старайся держаться поближе ко мне.

В ответ презрительное хмыканье.

Насколько же тщеславие делает нас глупыми и невыносимыми.

Зверь, освободившись от воздействия талисмана осторожно изучал обстановку. Запах ему понравился. Для росомахи самое оно. И тут я услышал зов. Обращён он был не ко мне, но обладал такой силой, что у меня на мгновение потемнело в глазах, и я с трудом подавил желание сейчас же броситься в то место, куда приказывал идти не слышный для смертных голос. Теперь я знал, где находится Кранц. Задача облегчается. Если, конечно удастся выжить, воплощая безумную затею Хоменко.

Сам он, кстати, с оружием наперевес осторожно вышагивал сзади. Надеюсь, при виде зомби, вояку не охватит паника, и он не выпустит мне в задницу автоматную очередь. Заживёт, конечно к завтрашнему утру, но всё равно неприятно.

— Не топай так, приятель, — услышал я злой шёпот позади. — Хочешь нас попалить?!

Мне оставалось только усмехнуться — боец всё ещё думает, что мы схлестнулись с какими-нибудь бородатыми боевиками или террористами из знойных стран. Юноше ещё предстоит узнать, что поджидающее нас зло, гораздо опаснее и древнее увешанных оружием идиотов с зелёными повязками, которые захватывают мирных граждан и угоняют самолёты. Но не читать же ему сейчас лекцию по эзотерике и различных способах поднятия умерших. В нашем случае — вуду. Да, он мне и не поверит.

— Не напрягайся, старлей, — ответил я. — Там — два ходячих трупа. Они ничего не слышат, не видят и не чувствуют. А о нашем приближении они уже прекрасно знают и ждут, ха, с нетерпением.

— Не слышат и знают, — Хоменко остановился и смотрел на меня с недоверием. — Это как?

— Понятия не имею. Бокоры — колдуны вуду — не открывают своих тайн кому попадя.

— Бред какой-то!

— И всё же это так. Может, вернёмся и спалим всё. Пока не поздно.

— Брось меня пугать, всякой чертовщиной!

Чёртовы смертные! Наверное, самые упрямые создания на планете. Они, ни за что не поверят, что дубина тяжёлая и крепкая, пока не получат ей по лбу! Да и тогда будут сомневаться…

— Увидишь сам, старлей. Только, прошу, не ввязывайся врукопашную. Пали — сколько душа пожелает, но лишь приблизятся — убегай. И ещё — я изменюсь немного, смотри, не подстрели и меня за кампанию.

— Изменишься?

Времени объяснять не было. Я уже почувствовал, как зверь готовится принять часть контроля над телом и, к тому же, мне оставалось пару шагов до зловонного полумрака с притаившимися там дохляками. Проклятие — такой риск из-за двух растерзанных и, наверняка, полусъеденных трупов смертных. Чёрт, похоже, я свихнулся так же, как и потрясающий за моей спиной оружием старлей.

— Твою мать!

Услышал я возглас подхваченный ещё десятком глоток. Наверное, таким образом, бойцы и их командир выразили удивление (или восхищение) происходящей на их глазах метаморфозой. Но мне сейчас, по чести говоря, было совсем не до реакции почтенной публики. Обращение началось и сейчас, главное, успеть остановить его на нужной стадии и полностью не перекинуться в росомаху. К тому, же в своей лохматой ипостаси я почувствовал усиление влияния Кранца. Его воздействие становилось едва сдерживаемым. Удерживать одновременно и соскучившуюся по свободе росомаху, и одного из адептов дело не совсем лёгкое. Конечно, я не дрессированная крыска, и не побегу по первому зову, куда прикажут, но и Кранц, не заштатный дрессировщик. Рано или поздно повелитель зверей возьмёт верх и тогда… Впрочем, о грустном позже.

Я стоял у будки, чувствуя, как по всему телу пробивается шерсть, как наливаются силой мышцы, как отрастают, крепнут когти и клыки. Только бы вовремя остановиться. Запах уже не казался мне отвратительным. Я различил движение в полумраке здания и почувствовал острое желание накинуться на двух врагов, отнять их добычу, прогнать их, а если повезёт, то самих превратить в собственный обед. Это же прекрасно — столько ароматной, гниющей плоти. Потом, я помечу территорию и навсегда оставлю её за собой. Одежда затрещала по швам.

Стоп! Кажется пора тормознуть! С трудом, но я удержал дальнейшее обращение. Со стороны, я сейчас, наверное, походил на какую-то нелепую обезьяну. Но к чёрту всё! Впереди бой!

Проклятый Кранц! Он никак не хотел от меня отвязаться. Он всё настойчивее и настойчивее проникал в сознание. Словно…

Я взрыкнул от удивления. Повелитель зверей никуда меня не звал и ничего не приказывал. Кранц предлагал помощь и часть своей силы. В человеческом обличии, я бы ещё подумал о чреватости подобных подарков. Но сейчас… Сейчас нет! Никакой зверь не откажется от силы.

— Дааааааааааа!!!!! — я зарычал так, что кто-то из бойцов вскрикнул от страха.

Я чувствовал прилив огромной, древней силы и знал, что стану победителем.

— Вперёд! — я ещё помнил человеческие слова, но давались они мне с трудом.

Ворвавшись в будку, я услышал за спиной шаги старлея и только подивился его упрямству.

Мертвяки ковыляли прямо на меня. Надо сказать, сохранились они неплохо — ну, чуть зеленоватые, кое-где слизь капает, глазницы вытекшие, нос провален, а так — красавцы. Немудрено, что местная шпана спутала их в темноте с пьяницами. Кстати, они пострадали в недавней стычке со спецназовцами — из одежды на них вообще мало чего осталось, а тела зияли дырами на любой вкус. Именно, они, дыры, а не разлагающаяся плоть явились причиной зловония. Бурная деятельность за последние сутки, обильная пища, а так же тёплый воздух способствовали образованию трупного газа, и тот выходил наружу, не задерживаясь в изрешечённых телах.

— Кто ты? — прохаркал один из зомби.

В который раз за этот день, я снова был потрясён до глубины души. Редкий бокор может заставить поднятого мертвеца не то что говорить, а вообще издавать какие-либо звуки. Здесь же — настоящий Цицерон. Да сила у аниматора из Мидина была огромная.

— Гуло! — взвыл я в ответ и тут помещение наполнилось грохотом, а у второго зомби разнесло половину черепа.

Спасибо старлею, что он хоть догадался пальнуть одиночным, а не очередью. Но и один выстрел оказал нам медвежью услугу. Я полностью оглох и на несколько секунд потерял концентрацию, чем позволило противнику сделать пару лишних шагов. Боец, тоже, по-видимому, позабыл о дальнейшем плане действий и застыл соляным столбом. Я даже догадываюсь о причине — подстреленный им мертвяк, как ни в чём ни бывало, ковылял в мою сторону.

— Своих вытаскивай и валим! — крикнул я, не слыша собственного голоса и бросился на зомби, чтобы ни дать им окончательно перехватить инициативу.

Я выбрал «раненного», надеясь, что выстрел нанёс ему хоть какой-то ущерб. Вскоре, я убедился, что потеря мозгов, не самая ощутимая (по крайней мере у зомби) из потерь. Лишь в кино мертвяк с эффектно разлетевшемся черепом (надо же режиссёрам и сценаристам, чтобы окончательно не запугать зрителя придумать хоть какой-то способ уничтожения придуманных самими монстров) умирает во второй раз. Мой же приятель, даже и не заметил, что для него теперь выражение проветрить мозги носило отнюдь не фигуральный характер. Я словно в бетонную стену врезался.

Зомби чертовски неуклюжи, но обладают потрясающей силой, а так же совершенно невосприимчивы к боли. Я успел вонзить клыки в глотку дохляка, а он через мгновение заключил меня в такие объятия, что дыхание перехватило. Мы повалились на землю я продолжая вгрызаться всё глубже и глубже, он продолжая сжимать меня всё сильнее и сильнее. Будь я в человеческом обличии, то давно бы услышал хруст собственных рёбер и позвоночника.

Проклятье! Плечо свело от жуткой боли. Видимо, «говорун», сочтя меня наиболее опасным противником, чем вооружённый спец, пришёл на помощь товарищу. Зомби непроходимо тупы, а потому, он не нашёл лучшего способа, чем зубами, вырвать у меня из плеча кусок мяса.

Конечно, боль можно стерпеть, рана назавтра заживёт, инфекция нам, оборотням не страшна, но вот слушать, как за спиной чавкает куском твоей плоти безмозглая груда протухшего мяса… Не самое, знаете ли, приятное ощущение. Однако и это приходилось терпеть. Я чувствовал, что мои кости на грани — ещё мгновение, и проклятый мертвяк сомнёт мне грудную клетку. Даже в полуобращённом состоянии невозможно выдержать напора подобной мощи.

Я всё сильнее вгрызался в глотку, ощущая сладковатый вкус гниющей плоти. Впрочем, росомахам не привыкать к падали. О том, что предпримет второй зомби, дожевав кусок моего мяса думать не хотелось. Главное, протянуть время, пока старлей выполняет какой-то, понятный ему одному, эфемерный долг по отношению к погибшим товарищам. Пускай забирает то, что от них осталось, а потом я уже смогу освободиться и отступить.

За спиной послышался глухой удар. По-видимому, Хоменко набросился на зомби и огрел его прикладом. Этого только не хватало. О том, что мертвяк не оставил нападение без ответа красноречиво возвестил вскрик человека, которого душат. Час от часу не легче. Нужно торопиться, иначе сегодняшний бой наверняка станет последним в карьере спецназовца.

Клыки упёрлись во что-то твёрдое. Ага, позвоночник! Не теряя времени на раздумья, я принялся крушить позвонки. Перспектива начисто лишится и без того ополовиненного черепа моему противнику отчего-то не особо понравилась. Он уже не сжимал меня, как доброго приятеля после долгой разлуки, он меня что есть силы отталкивал.

Поздно, я искрошил, как минимум, пару позвонков, разжал клыки и отпрянул в сторону. Зомби сделал попытку встать. Голова откинулась за спину наподобие капюшона. Держалась она лишь на сухожилиях и лоскуте кожи. Мертвяк попытался придать ей нужное положение. Тщетно! Черепушка каждый раз заваливалась либо набок, либо за спину. Замечательно — один из противников выведен из строя. Самое время подумать о судьбе отважного старлея.

А она, судьба, надо сказать, висела на волоске. Зомби схватил человека за горло и приподнял над землёй. Лицо Хоменко побагровело, он отчаянно дрыгал ногами, но при этом умудрялся ткнуть в противника либо штык-ножом, либо просто кулаком. Из горла дохляка вырывались хлюпающие звуки. Это невозможно, но он смеялся, его забавляла ситуация. Чёрт возьми! Каким же колдовством бокор поднял из могилы зомби способного говорить и испытывать эмоции? Любой мало-мальски сведущий аниматор скажет вам, что зомби это кусок гнилого мяса с интеллектом заводной игрушки (а может и меньше), а тут — говорун и весельчак в одном, как говорится, флаконе. Невероятно! Нас со спецом поднимут на смех, если мы об этом кому-нибудь расскажем.

Впрочем, чтобы рассказывать, надо сперва, отсюда выбраться. У Хоменко с каждой секундой, на это оставалось шансов всё меньше и меньше. Он уже перестал сопротивляться, лицо из багрового сделалось синюшным и лишь судорожные попытки глотнуть воздуха, указывали на то, что старлей ещё жив. По идее зомби мог уже давно раздавить ему горловые хрящи. Почему он медлил? Наверное, такой мучительный способ удушения казался необычному дохляку весьма забавным.

Я что есть силы врезал мертвяку между лопаток. Если бы я оставался человеком — мой удар был бы бессмысленным, но в полуобращённом состоянии это принесло свои плоды. Зомби вместе со старлеем рухнули на пол. Я искренне надеялся, что Хоменко не сломал себе шею и, что дохляк его не раздавит.

Оставалось освободить напарника и сматываться отсюда подальше. Не найдя лучшего варианта я потянул мертвяка за ногу. Зомби перестал хлюпать, недовольно дёрнулся и половина его конечности — по самое колено — осталась у меня в руках. Я тут же отбросил мерзкий трофей в сторону. Удивлённый потерей мертвец на мгновение ослабил хватку и Хоменко (вот что значит спецподготовка!) вырвался на свободу. Кашляя и отплёвываясь, он заковылял к выходу. Ставший инвалидом зомби быстро пришёл в себя и, ловко пользуясь руками, бросился вдогонку за улизнувшей жертвой.

Я без труда миновав обезглавленного мной и бесцельно бродящего по кругу мертвеца, перепрыгнув одноногого «весельчака», схватил старлея за руку и потащил к выходу. Наш преследователь злобно рыкнул и прибавил ходу. Я вытащил Хоменко на воздух, когда между нами оставалось меньше метра. Надо признать зомби на редкость быстро передвигался на руках.

В ноздри ударил резкий запах бензина. Константин не терял зря времени и сварганил у самого входа в здание приличную лужу.

— В сторону! — услышал я крик экзорциста и скорее почувствовал, чем увидел летящую в нашу сторону горящую ветошь.

И всё же нам повезло — мы успели на мгновение раньше вспышки, а вот нашему преследователю нет. Зомби оказался в самом центре полыхающей лужи, кроме того, по нему ударили струи из пульверизаторов. Дохляка охватило пламя. Он попытался скрыться внутри. Следом полетела вторая канистра, а через мгновение — здание сотряс мощный взрыв. Оно выдержало — советская постройка! Но вот у находящихся внутри шансов не оставалось. Мне даже показалось, что в грохоте я услышал жалобный вой. По-видимому, зомби не хотели умирать второй раз — теперь уже без всякой надежды вернуться. А может это просто разыгралась моя фантазия.

Бойцы приняли своего командира. На прощание он пожал мне руку в знак благодарности. Всё же он неплохой парень, если, конечно, убрать безумные затеи по спасению трупов, которые мы, кстати, и увидеть не успели.

Обращение пошло вспять и я опустился на землю. Почему-то, перекидываясь зверем, чувствуешь эйфорию, мощь и всесилие, а вот обратный процесс вызывает мучения, похожие на похмелье. Могу сказать точно — человек самое страдающее существо на этой планете. Уж я-то знаю, потому что приходится бывать и в той, и другой оболочке.

Я услышал шаги. Понял, что это Константин, но оборачиваться не хотелось. Я так и остался сидеть, опустив голову. Экзорцист ловко накинул мне на шею талисман. Я едва сдержал волну раздражения. Надо же какая забота.

— Как ты, напарник?

— Хреново. Сейчас бы кусок мяса с кровью…

— Кристина предупредила, но мяса нет. Вот только у Артёма кое-что…

Перед моим носом замаячили два бутерброда с колбасой. Честно говоря, хлеб я поначалу хотел выбросить — сейчас нужно мясо и только мясо, потом решил, что поступлю по-свински — человек всё же обедом пожертвовал — и быстро заглотил бутерброды. Капля в море, конечно, но куда денешься — мы в полевых условиях.

— Это от меня — продолжал Константин. — Из соседнего ларька.

Он протянул банку пива. Хм, тоже калории.

— И это.

Ого, зажженная сигарета! Ну, теперь я восстановлюсь мгновенно!

Пива хватило на один глоток. Сигареты на две затяжки. Но почувствовал я себя лучше. Забота и внимание товарищей тоже лекарство не из последних.

— А теперь, — Константин присел рядом, — расскажи что с тобой случилось?

— В двух словах? Бои без правил с двумя зомби.

— Я не об этом. Сразу было ясно, что погибших бойцов вытащить вам никто не позволит, но с двадцатью автоматчиками не поспоришь. Что случилось, когда ты начал обращаться?

— Ничего особенного. Я почувствовал Кранца и он поделился силой. Не знаю, как бы всё обернулось не будь колдун таким щедрым.

— Что?! Повелитель зверей, посланец Мидина помог тебе?!

— Как видишь.

— Ничего не понимаю. Впрочем, гадать некогда. Выезжаем на третье место происшествия. Вернее, возможного происшествия. Готов?

— Всегда готов.

По дороге, мы несколько раз связывались с Анной. У вилы проснулось несвойственное ей упрямство. Каждый сеанс связи она заканчивала настойчивыми просьбами присоединиться к предстоящей операции. В последний раз, выслушав сводку новостей (ничего особенного не происходило, если не считать приобретающей гигантский размах миграции крыс), экзорцист сдался.

— Хорошо, встречай нас у ближайшей станции. Да, пусть и этот крысиный начальник подъедет с парочкой своих ребят покрепче. Дело намечается непростое, — пояснил он нам своё решение, — подмога не помешает.

— А план у нас есть? — Артёма больше интересовала практическая сторона вопроса.

— Всё просто, — Константин глубоко затянулся. — Найти повелителя зверей и помешать ему. По возможности уничтожить.

— А как? — бывший опер хотел конкретики.

— Откуда я знаю! — вспылил экзорцист. — Вон, Гуло даже лицо его вспомнить не может! Хотя, тот ему почему-то помог.

— Я вспомню, — мне стало неловко, что из-за забывчивости, я подведу товарищей, поставлю под угрозу всё дело, а, возможно, и наши жизни. — Как только увижу — вспомню.

— Будем надеяться, — Константин с мрачным видом принялся изучать «Проклятие Ведьмы».

Я тоже достал арендованное мне оружие и проверил заряды. Остаток пути мы провели в молчании. Впервые, мы шли не по следу врага, а должны были столкнуться лоб в лоб. Данное обстоятельство отбивало всякую тягу к разговорам и заставляло задуматься о вечном.

Фёдор снова подтвердил свой класс. Мы хоть и сделали внушительный крюк, но подолгу нигде не стояли. Пустячок, а приятно. Вот бы дальше всё так удачно складывалось.

Вила нас конечно же опередила. В метро ведь не нужно объезжать пробки — сделал где надо пересадочку и больше ни о чём голова не болит.

Едва экзорцист разглядел Анну в окно, то сразу схватился за голову.

— Куда она так вырядилась?! — на девушке был всё тот же деловой костюм и туфли-шпильки. — Ещё какую-то коробку притащила… Дёрнул меня чёрт разрешить ей приехать.

— Вы, господин начальник, — ухмыльнулась Кристина, — тоже не в наряде рейнджера.

— Форма у меня такая… А будешь острить — оставлю сторожить машину.

Я бы не сказал, что Кристина особо испугалась, скорее предпочла не затевать ссоры, перед лицом опасности, однако по глазам я видел, что девчонка ещё припомнит экзорцисту подобную грубость. Кошачьи (особенно, если это самки, да ещё и оборотни) очень злопамятны.

Едва машина притормозила, Константин выскочил наружу. Анна заметила нас и приветственно помахала рукой. Едва она подошла, экзорцист обрушил на неё нечто вроде ушата холодной воды.

— Вы куда собрались, мадемуазель? На званый ужин?! Или соизволите с нами по подвалам полазить?!

Улыбка сползла с лица вилы. Она, прищурившись посмотрела на Константина. Однако здесь вышла промашка. Экзорцист, наверное, единственный из смертных, равнодушный к чарам озёрной девы, спокойно выдержал лишавший мужчин воли и памяти взгляд и продолжил:

— Как ты на каблуках через дерьмо полезешь?

— А я на каблуках никуда и не полезу, — Анна спокойно перенесла собственную осечку и показала коробку. — Одежда у меня здесь.

Константин закатил глаза к небу. Нервы у экзорциста, по-видимому, натянулись до предела. Я и сам, признаться, испытывал раздражение, и от затягивания поисков Кранца, и от нелепых перепалок.

— Почему сразу нельзя одеться нормально, — экзорцист выплюнул изжёванный фильтр и тут же закурил снова. — Где ты сейчас переодеваться будешь? Посреди улицы?

— Сразу нельзя, — отрезала вила. — Я что, в метро как пугало поеду? А где переодеться, меня сейчас проводят. Верно, Ратус?

Чёрт, наблюдая за ссорой, мы и не заметили, как к нам подошли трое парней. Один — бритый на лысо и со шрамом через всю щёку, подобно Константину жевал сигарету. На нём были высокие, полувоенные ботинки, камуфлированные штаны и такой же жилет. Крепкие бицепсы украшали многочисленные татуировки. Что характерно, в нательной живописи преобладала свастика в различных её вариациях. Никогда бы не подумал, что среди крыс-оборотней есть скинхеды.

Тем более, учитывая его спутников. Их смуглая кожа и чёрные вьющиеся волосы явно не соответствовали представлениям бритоголового о чистоте расы. Впрочем, дела чужого клана меня не касались.

Тот, кого Анна назвала Ратусом, что-то сказал своим спутникам и к нам подошёл в одиночку. Он представлял классический пример гангстера из какого-нибудь голливудского ширпотреба или отечественного сериала. Волосы зачёсаны назад и так густо чем-то намазаны, что едва не пускают «солнечных зайчиков». Улыбка слегка кривоватая, но расчетливо обнажает ряд золотых зубов. Чёрная, просторная рубаха расстёгнута так, чтобы выставить на всеобщее обозрение опять же золотую с камешками бирюльку на цепи того же металла. Добавьте к этому широкий пояс, брюки чёрного бархата, высокие ковбойские сапоги и вы увидите главу клана крыс.

— Переодеваться нет нужды, — Ратус говорил с лёгким акцентом. — Кранц, через кое-кого из моих людей, — он кивнул на снующих среди прохожих цыганок, — передал, что не хочет драки. Он хочет говорить.

— И ты ему веришь? — ухмыльнулся Константин.

Ратус несколько минут изучал его тёмными до черноты глазами, потом растянул губы в улыбке, демонстрируя «золотой запас» собственных дёсен.

— Ты — Иванов. Убийца тех, кто пришёл с другой стороны, — он не спрашивал, он утверждал.

— О чём он хочет говорить? — экзорцист проигнорировал проницательность главы клана.

Впрочем, как и тот его вопрос. Тёмные глазёнки Ратуса сосредоточились на мне.

— Ты — Гуло. Вечный одиночка. Оборотень без клана.

— Нет, это он, — попытался сострить я, кивнув на Артёма.

Крысиный король удостоил меня лицезрением золотых фикс.

— Весёлый. Это хорошо. Но сейчас не до веселья. Очень нехорошее дело затевается. Кранц хочет говорить.

— С каких этот пор ты на него работаешь?! — возмутилась Анна. — И почему ничего не сказал мне при встрече?

— Мой народ ни на кого не работает, — произнёс Ратус тихо, но таким тоном, что сразу стало ясно — второй раз он подобной оговорки не простит. Никому. — Мы только заключаем союзы и совершаем сделки.

— У вас союз со Стефаном! — не успокаивалась вила.

— Потому я тебе ничего и не сказал. Ты принадлежишь князю, а они — Ратус указал на меня и Константина — всего лишь наёмники.

— Стефан тебе этого не забудет!

— Его дело.

— Ладно, вмешался Константин, — о чём Кранц хочет говорить?

— Я всего лишь посредник, — пожал плечами король крыс. — Моё дело передать и проводить, а свои проблемы решайте сами.

— Тогда провожай.

— Пойдёшь ты, Гуло и кто-нибудь из людей Стефана.

Ратус провёл меня, Константина и Анну (Кристина даже не заикнулась о спуске под землю — сказалась неприязнь её парда к крысолюдям) туда, куда большинство пользующихся метрополитеном не попадут никогда. В его недра.

Я удивился, насколько хорошо клан крыс ладит со смертными работниками метро. Ратус весело поздоровался с дежурными милиционерами, добродушно пошутил с тёткой контролёром, без каких либо церемоний открыл служебную дверь в конце перрона и пригласил нас вовнутрь.

— Смертные предпочитают с нами дружить, — сказал он, опережая вопросы. — Мы ведь знаем каждый уголок подземки. Сообщаем о поломках и прочих неприятностях…

— Короче и здесь у тебя союзники, — ехидство совершенно не шло Анне, по, по-видимому, вила никак не могла успокоиться, что король крыс заключает с кем-то договоры через голову Стефана.

— Можно сказать и так. Наш клан самый мирный, а потому мы умеем договариваться. Кстати, для встречи нужно спуститься ещё на уровень. Кранц требовал провести вас глубже, но я не хочу раскрывать чужакам секреты земель нашего клана. Вы уж не обижайтесь.

— А повелитель зверей для тебя не чужак?! — возмутилась девушка.

— Он сильнее, — просто ответил Ратус. — Он пришёл без моего приглашения, но чем быстрее он получит желаемое, тем быстрее уйдёт. Далеко уйдёт. А вот Стефан останется… Я не собираюсь открывать ему все козыри.

— Умно, — Константин закурил впервые с тех пор, как мы спустились под землю. — Так может, двинемся дальше.

— Я плохо знаю подземку, — признался Ратус. — Жить наверху веселее. Но сейчас должен прийти человек, который проводит нас к Кранцу.

Я осмотрелся. По сравнению с роскошью и величием станций метро, каморка являла собой жалкое зрелище. Пожелтевший кафель, грязный пол, обшарпанная мебель и стандартный металлический шкаф для одежды. Всё это выглядело банально и в очередной раз доказывало, что под любым, самым великолепным фасадом, всегда найдётся местечко обыденной до убогости изнанке. Я даже почувствовал себя обманутым, как после бутылки безалькогольного пива. Сколько раз я бывал в метро и даже не подозревал, что за мраморными стенами, изысканной лепниной и цветными мозаиками скрываются вот такие бытовки, где кто-нибудь забивает «козла» или дремлет на продавленном диване. Что похожие на языческие храмы залы соседствуют с полутёмными, прокуренными каморками. Да, жизнь полна разочарований.

— Может чаю? — спросил Ратус и тут же смутился. — Извините, у себя дома я мог бы предложить что-нибудь получше, но здесь… Здесь я редко бываю.

— А кофе есть? — в голосе Константина не было никакой надежды. — Хотя бы растворимый?

Король крыс скорбно покачал головой. Экзорцист махнул рукой и достал очередную сигарету. Я тоже отказался. Глупо перегружать желудок, когда идёшь навстречу неизвестности. Анна бросила взгляд на коричневые от заварки кружки и скорчила красноречивую гримаску. Было понятно, что вила скорее умрёт от жажды, чем прикоснётся к этой посуде.

— Извините, — повторил Ратус. — Если будете у меня в гостях…

— Сначала нужно отсюда выбраться, — перебил Константин. — Где твой человек?

— А я здесь, — в дальнем углу бесшумно открылась едва приметная дверь.

Анна вздрогнула от неожиданности. Я ещё раз оглядел помещение, теперь уже, оценивая его недостатки и достоинства на случай какой-либо заварушки. Константин достал револьвер.

— Спокойно, спокойно, — Ратус встал между нами и пришельцем. — Всё нормально.

— Проводник? — экзорцист не спешил убирать оружие.

— Совершенно точно. Знакомьтесь. Митька. Мои глаза, уши, руки и ноги под землёй.

— И хвост, — на смуглом лице проводника сверкнула белозубая улыбка.

— Время от времени, — рассмеялся Ратус. — Ну, как дела?

— Всё в порядке. Кранц сделал, что обещал.

— Я тоже, — король крыс кивнул в нашу сторону. — Проводишь их.

— А что тебе обещал повелитель зверей? — вмешался Константин. — Если не секрет.

— Никаких секретов. На его зов откликнулось несколько моих людей — в обращённом состоянии. Он обещал их отпустить, если я устрою вашу встречу.

— Ясно. Ну, раз сказал «А» говори и «Б». Зачем Кранц призвал обычных крыс? И о чём хочет говорить?

— Понятия не имею, но он клялся, что никто не пострадает.

— Хотелось бы верить. Ну, двинулись что ли?

Ратус закрыл за нами дверь и мы оказались в темноте. Редкие, покрытые паутиной и пылью лампочки света почти не давали. Впрочем, я прекрасно вижу при любом освещении, у Анны тоже не должно проблем возникнуть. А вот единственному среди нас человеку — Константину — сейчас, наверное, не по себе.

Митька, однако, довольно быстро разогнал царство мрака, достав фонарь. Я даже не успел перестроиться на ночное зрение. Тоннель, где мы оказались, был сухим и относительно чистым (даже придирчивый взгляд вилы не нашёл поводов для выражения недовольства), по стенам змеились анакондообразные кабели, а потолок хотя и был высоким, всё равно создавал какое-то ощущение подавленности и тяжести над головой.

— Ну здесь сотню метров по прямой, — сообщил Митька, — потом два перехода, и мы на месте.

Анна подозрительно глянула на высокие сапоги проводника:

— Мы там пройдём свободно?

Митька сверкнул зубами и вытер лоб рукавом. По оставшейся там полосе я понял, что его «смуглявость» — всего лишь осевшая на лице пыль подземелий.

— За туфельки опасаетесь? Не волнуйтесь. На первом уровне — сухо, чисто и светло. Вот если бы поглубже спустились… Да, там тебе и реки, и ручьи, и настоящие озёра. А здесь красота, как в планетарии.

— Возьмите, — вила протянула ему белоснежный платок. — У вас лицо запачкалось.

— Обычное дело, — проводник не столько вытер, сколько размазал пыль по влажному лицу. — Где только лазить не приходится, — он протянул девушке нечто грязно-серое и бесформенное. — Спасибо.

— Нет, нет, — Анна поспешно убрала руки за спину. — Себе оставьте. Пригодится.

— Ещё раз спасибо. Ну, идём?

— Давно пора, — Константин достал сигарету и протянул пачку мне.

— Ни в коем случае! — замахал руками Митька. — Курить только в специальных местах. Здесь опасно.

Экзорцист сплюнул на пол и выругался вполголоса.

Путешествие по тоннелю оказалось довольно скучным. Ни мутантов, ни маньяков, ни призраков растиражированных «ужастиками» мы не встретили. Возможно, издержки первого уровня, который наш проводник по какой-то, одной ему известной прихоти, сравнил с планетарием. Возможно, самое интересное на других, более глубоких уровнях. Возможно… а так — кафельные стены, бетонный пол, тусклые лампочки и бесконечные, бесконечные кабели.

Да, ещё впереди встреча с Кранцем, но об этом думать не хочется. По мне уж лучше психопат с огромным тесаком или неуспокоившиеся души заживо погребённых, чем свидание с ведущим непонятную игру колдуном. А если учесть, что поблизости полчища готовых по его приказу броситься в атаку крыс… Жутковато.

Хотя, Кранц единственный из трёх посланников, кто ещё не применил своих сил и способностей. Вернее применил, но с неожиданной стороны. Поделился силой и помог одолеть поднятых его же компаньоном зомби. Почему? Этого я понять не мог. Я ему не верил. Точнее верил, но меньше, чем даже женщинам, с которыми мне доводилось встречаться. А уж коварства и страсти к манипулированию этим созданиям не занимать.

Константин шёл рядом с проводником. Пальто экзорцист не застегнул, а значит, готов в любой момент применить оружие. Странно, что нас не обыскали. Впрочем, весь арсенал Константина бесполезен, против массы разъяренных крыс, если повелителю зверей вздумается отдать им приказ. Наше оружие скорее служило для самоуспокоения, чем для ведения реального боя.

Тонкие пальцы вилы коснулись моего запястья. Я понял, что Анна предлагает сбавить шаг и немного приотстать.

— Если мы не вернёмся через полчаса, — шепнула она, когда Митька и экзорцист удалились, — Кристина свяжется с «Каплей» и вызовет подмогу. Продержимся, в случае чего?

Хм, продержимся… Сколько времени нужно полчищу голодных крыс, чтобы обглодать до косточек человека, оборотня и вилу? Никогда не был силён в арифметических задачках, но подозреваю, что гораздо меньше, чем полчаса. Да и от помощи, если она успеет толку много не будет… Впрочем, сейчас не время пугать и расстраивать девушку. Тем более, что она без колебаний согласилась принять участие в этой авантюре.

— Думаю, — ответил я, — что Кранц ничего плохого не затевает. Зачем ему тогда было помогать мне с зомби. Наверное, он хочет о чём-то договориться.

— А что скажет князь? — Анна всё же идеальный работник — интересы шефа превыше всего.

— Князь, сейчас, — разозлился я, — дрыхнет в уютном гробу, в безопасном подвале клуба. А мы будем действовать по обстановке!

Вила хмыкнула в ответ.

— Эй, вы чего застряли? — Константин шёл к нам с оружием наизготовку.

— Каблук чуть не сломала, — быстро нашлась Анна.

— Блин! Я думал что-то случилось. Пойдёмте, мы к первому повороту вышли.

Первый поворот, второй, кафель, кабели, спёртый воздух и неизвестность впереди. Путешествие становилось даже не утомительным, а откровенно скучным. И что интересного находят типы вроде Митьки в вечных блужданиях по городской утробе? По мне, так ничего нет лучше леса, особенно, если смертные не успели его изуродовать своими варварскими пикниками.

Ну, наконец-то! Мы упёрлись в железную дверь. Митька выдал замысловатый ритм по металлической поверхности. Условный знак. Дверь распахнулась, выплюнув в тоннель поток яркого света. Я приготовился увидеть и, по возможности, узнать повелителя зверей, но на пороге никого не оказалось. Наивный! Неужели могучему колдуну Кранцу трудно открыть дверь усилием воли. Такое умеют и новички, если, конечно прилежно изучают азы магии, а не тратят силы на любовные привороты и добычу богатства.

— Добро пожаловать, — услышали мы, и я тут же вспомнил худощавое лицо Кранца, безжизненный взгляд и атмосферу всеобщей подавленности, являющуюся вместе с ним.

Константин вопросительно посмотрел на Митьку, тот пожал плечами.

— Я только должен был проводить вас.

— Понятно, — экзорцист устало вздохнул. — Ну, что же — два раза всё равно не помирать. Идём?

Конечно, заявление об одноразовой смерти было довольно-таки спорным (помните тех же зомби и вампиров? Наша спутница — вила — бывшая утопленница. Да и сам Константин однажды побывал в царстве Костлявой), но топтаться перед открытой дверью или отступлении выглядели бы сейчас глупо и показало бы колдуну, насколько он нас испугал. Мы, не сговариваясь, шагнули в комнату.

Воображение рисовало мне фигуру в кроваво-красном плаще покрытом магическими знаками, келью заваленную магическими книгами, древними фолиантами, освещённую громадными чёрными свечами и прочие обычные (по моему мнению) в быту колдунов штучки. Воздержитесь от смеха, друзья мои. Мы попали в точную копию бытовки, где нас в данную минуту дожидался Ратус.

Нет, правда здесь было почище, на столе красовалось блюдо с фруктами и графин с тёмной, на вид довольно вязкой жидкости, но в остальном — всё, как под копирку.

Чего нельзя сказать о присутствующих. Кранц сидел за столом. На нём был строгий костюм. Константин, в его видавшем виды пальто, мятых брюках и покрытых пылью ботинках, выглядел на фоне колдуна абсолютным неряхой. Про себя молчу — элегантным вкусом в выборе шмоток я никогда не отличался. За спиной повелителя зверей стояло обезьяноподобное существо с длиннющими руками и огромными (голова ребёнка — не меньше) кулачищами. На нём не было ничего, кроме набедренной повязки и мы могли видеть, как под дублёной кожей перекатываются бугры мышц. Маленькие глазки злобно зыркали из-под нависших бровных дуг, а абсолютно голый череп «украшали» заостряющиеся к верху уши. Огр! Пожиратель младенцев! Я впервые видел это чудовище вживую, и не могу сказать, что очень сильно радовался этому обстоятельству.

По правую руку Кранца за столом сидел поразительной красоты юноша. Его длинные волосы были неестественно фиолетового цвета, но это не выглядело экстравагантно, а наоборот поразительно гармонировало огромными, цвета морской волны глазами, которые в свою очередь подсвечивали худое, с тонкими чертами лицо, каким-то внутренним, манящим и притягивающим мерцанием.

Проклятие! Не хватало мне ещё на мальчишек заглядываться! Я что, с ума схожу?! Или это влияние Аманды?!

— Фейри, — услышал я шёпот Анны. — Мой дальний родственник. Не смотри на него долго — заворожит.

Чёрт, как я мог забыть про племя Притворщиков, что своими чарами способны превратить в распутника самого завзятого святошу, а убеждённого натурала сделать извращенцем. Да, приятная компания подобралась.

Добавьте сюда ещё несколько десятков крыс, копошащихся по тёмным углам, и вы получите полное представление о свите, с которой нас встретил Кранц.

— Приветствую вас, друзья мои, — в отличие от прошлой нашей встречи (если её так можно назвать), голос Кранца звучал мягко и даже вкрадчиво. — Проходите, присаживайтесь, присоединяйтесь к нашей скромной трапезе. Да, позвольте представить моих друзей. Грахт, — огр оскалил клыки (наверное улыбнулся) и что-то невнятно рыкнул. — А так же Эллиос, — фейри хлопнул длинными ресницами и подарил нам улыбку, впрочем, мы с Анной успели отвести взгляд, а на Константина это подействовало не более, чем укус комара. По-моему, два неудачных брака окончательно лишили его иллюзий и наградили иммунитетом ко всякого рода способам обольщения.

— Зачем ты хотел нас видеть? — экзорцист не спешил принимать приглашения.

— Убийца демонов, — Кранц прищурился. — Знаешь ли ты, что в Мидине тебя приговорили к смерти? А так же, что за тобой охотятся те, чьих братьев ты превращаешь в прах?

— У меня защитник надёжный, — усмехнулся Константин.

— Ты имеешь того, кого вы люди называете Богом? Его власть не безгранична.

— Послушай, Кранц, — вмешался я. — Говори по делу. В противном случае, мы имеем полное право уничтожить тебя, как соучастника совершённых сегодня массовых убийств.

Во выдал! Аж у самого дух захватило. Если после моего выступления нас не уничтожат, значит будем жить долго и счастливо.

— Браво! — расхохотался колдун. — Зверёныш рычит на своего повелителя. Впрочем, ты ведь зверь наполовину, а полукровки всегда наглы, непочтильны и зачастую глупы.

Я задохнулся от возмущения. Нужно ответить Кранцу и поядрёнее, а там уж будь, что будет.

— Не надо ссор, друзья, — в воздухе словно раздался звон хрустального колокольчика. — Мы сейчас на одной стороне.

— Успокойся, Эллиос, — Кранц ласково посмотрел на фейри. Неужели и он поддался чарам племени Притворщиков. — Всего лишь дружеские шутки. Не правда ли Убийца? Не правда ли Гуло альфа? Прости, если они показались тебе грубоватыми.

Мы с Константином переглянулись. Что это? Хорошо разыгранный спектакль? Или колдун на самом деле неравнодушен к этому лживому существу?

— Ну что же пройдите к столу, друзья мои. И, конечно же ты, прекрасная ундина.

— Я — вила! — гордо заявила Анна.

По-моему, её сейчас занимал вопрос, как бы выбрать местечко подальше от огра и, в то же время, не встретиться взглядом с фейри. Проблему решил Константин — он уселся рядом с огром и как раз напротив фейри. Мы устроились чуть поодаль. Огра-то я не боялся, но вот Притворщик… От таких типчиков надо держаться подальше. Кранц внезапно расхохотался.

— А ведь вы купились! Клянусь Тьмой, купились! Поверили! И в то, что я всерьёз хочу вас разозлить, и в то, что мы с Эллиасом больше чем друзья. А ведь мы всё заранее обговорили!

Он прямо-таки светился от счастья. Но фальш выпирала острыми углами из этого облика радушного хозяина и рубахи парня. Актёром Кранц оказался никудышным.

— И к чему этот цирк? — спросил Константин.

Колдун пожал плечами.

— Ну, во-первых, чтобы вы не подумали, будто, я такой зануда, каким кажусь. Во-вторых, надо же знать, с кем имеешь дело… Теперь вижу — вы ребята подходящие, а значит у нас с вами всё получится.

— И что должно получиться? — поинтересовался я.

— Друзья, — Кранц снова выдал лживую улыбку, — давайте, по обычаям этой страны, сперва присядем за стол, пригубим вина, перекусим, а потом уже поговорим о делах.

Он схватил крупный персик и впился в него зубами, по худому подбородку потек густой сок. Эллиос отщипнул виноградину, отправил её в рот и принялся разливать вино.

— Присоединяйтесь, друзья мои, — не переставая жевать пригласил колдун, — всё самое спелое и свежее. Да, старина Грахт, вряд ли к нам присоединиться. Он презирает любую растительную пищу. Верно, дружище?

— Гыхрррр, — обнажил в улыбке клыки огр и красноречиво посмотрел на Анну.

Я почувствовал, как девушка вздрогнула. Я твёрдо решил, что при следующей такой выходке я вцеплюсь в эту уродливую харю и по крайней мере лишу чудовища глаз, а там будь что будет. Однако, от Кранца тоже не укрылось, мягко говоря, хамское поведение монстра.

— Вот что, — он нахмурил брови, — раз не хочешь отобедать, иди в тоннели и проверь их. И не возвращайся, пока я не позову. Ясно?

Двухметровая громадина что-то рыкнула и по-обезьяньи сутулясь заковыляла к дверям.

— Дитя, — Кранц улыбнулся вслед своему домашнему страшилищу. — По сути дела сущее дитя. Ну, а то что иногда набезобразит — так все дети шалят.

— Хороши шалости, — Константин чистил яблоко ножом. — Пожирать девственниц и младенцев.

— У всех нас есть нехорошие привычки, — вздохнул колдун. — Вы, кстати, не стесняйтесь — курите. А вы, дитя моё, — обратился он к Анне, — пригубите вина. Такое делают только в Мидине.

— Представляю из чего, — усмехнулся экзорцист.

— Из самых спелых и редких плодов, — повелитель зверей, кажется, обиделся. — А тот напиток, что ты узнал, живя у нас, не выходит за пределы города.

Анна взяла бокал и коварный фейри тут же подхватил свой. Он даже умудрился чокнуться с виллой.

— За наше знакомство, прекрасная леди. У вас изумительные глаза и прекрасная, редкой белизны кожа.

— Благодарю вас, — девушка поспешно отвела взгляд.

— Ну, раз, вы уже сыты, поговорим о деле, — кажется, Кранц устал от церемоний.

— Давно пора, — Константин положил на стол обструганное яблоко и спрятал нож.

Кранц несколько минут покусывал губы и хмурился, похоже, он впервые за свой, некороткий должно быть век, делил какую-то тайну с людьми из стана если и не врага, то извечного противника. Иногда он бросал взгляды на Эллиоса, словно ожидая совета. Однако, фейри столь искусный в обмане и соблазнении, вряд ли помог бы своему хозяину в политических интригах. Наконец, Повелитель Зверей решился.

— Наверняка, вы собираетесь уничтожить и меня, и моих собратьев? Если сможете, конечно.

— Нейтрализовать, — поправил Константин.

— Не будем цепляться к словам. Ясно одно — вы считаете нас врагами.

— Преступниками, — снова внёс корректировку экзорцист.

— Может, прекратим эти игры?! — рассердился колдун.

Впрочем мне тоже показалось неуместным нарочитое занудство Константина.

— Хорошо, — кивнул тот. — Надеюсь, причина, по которой ты затащил нас сюда окажется действительно серьёзной.

— Серьёзной?! — взорвался Кранц. — Двух моих слов хватит, чтобы миллионы крыс ринулись наверх и смели этот город, вместе с вами и вашим Стефаном. Я же вместо этого сижу здесь и слушаю дерзости жалкого перебежчика.

— Хватит! — оказывается, Анна, когда нужно, тоже умела повышать голос, причём он, голос, оказался неожиданно сильным и властным. — Почему мужикам, везде и всюду нужно выяснять, кто сильнее?!

— А бабам, кто глупее, — парировал экзорцист, но заметив пылающие щёки вилы, поспешно добавил. — Всё, всё, всё. Я умолкаю.

Мы не сговариваясь взяли тайм-аут. Выпили хвалёного вина из Города Монстров. Неплохое, кстати, насколько позволяет судить уровень моего невежества. Я никак не мог понять причину агрессии, невозмутимого обычно Константина. В любом случае, я бы занял сторону напарника, но в разговоре с Кранцем он явно перегнул палку. С другой стороны, не может же нормальный (именно, нормальный, а не правнуки мартышки, за последнее время расплодившиеся в обществе смертных) человек ни с того, ни с сего повести себя как последний засранец. Скорее всего это связано с пребыванием экзорциста в Мидине и с событиями сопутствовшими тому У всех нас есть свои скелеты в шкафу.

— Ну, что же, попробуем ещё раз и сначала, — нарушил молчание Кранц.

Колдун немного подождал, ожидая реплик или возражений. Ни мы, ни фейри не проронили ни слова.

— Хорошо, — продолжил Повелитель Зверей. — Мидин, на протяжении долгого времени был, есть и, я думаю, будет защитой и оплотом для Племени Тьмы. Дело не в том, что мы боимся смертных, скорее, не хотим, чтобы они узнали, кто истинные хозяева этого Мира. Наше Племя наблюдало, как из лесов вышел потомок мартышки с дубиной наперевес. Мы видели, как он развивался, набирался опыта и мы же увидим, как он сам себя уничтожит. Но, он по глупости и недомыслию возомнил себя властелином того, что ему никогда не принадлежало. Смертные даже отважились вступать в стычки с нашим Племенем. Надо признать, что в страхе своём, они умеют сплотиться и действовать разумно. Смести их с лица разрушаемой ими же планеты дело несложное, но, друзья мои, вы же не отправите не бойню дойную корову только за то, что она возомнила хозяйский хлев своей собственностью и пару раз боднула хозяина. Неразумно, пока она даёт молоко, а смертные, уже на протяжении многих веков служат отличной пищей. Потому-то Старейшины основали Мидин и укрылись там. По мере сил мы принимали новообращённых. Тех, кто не желал подвергать себя риску, обитая в обществе возгордившихся рабов.

Так было всегда. До Стефана. Он просто одержим идеей переделать всё и вся. Это было не страшно, пока он вынужденно скрывал свою сущность. Но теперь, когда смертные приняли Племя Тьмы, может случиться непоправимое. Мы станем похожими на них, а это прямой путь к вымиранию.

— Не все так думают, — возразила Анна. — По-моему, приверженность отмирающим традициям и самоизоляция как раз и ведёт к гибели.

— Типичное мнение новообращённых, — усмехнулся Кранц. — Дитя моё, я изучал магию, когда ещё землю топтали огромные ящерицы и, поверь мне, понимаю кое-что в расстановке сил.

— Почему же к вымиранию? — продолжала защиту идей князя вила. — Смертные не так глупы и беспомощны, какими кажутся на первый взгляд.

— Ты так говоришь, девушка, потому что недавно сама была одной из них и до сих пор вспоминаешь о тех временах. Мы же, основатели Мидина, никогда не принадлежали к роду говорящих мартышек. Мы те, кто мы есть. Смотри же!

Кранц привстал и через секунду на месте худощавого меланхоличного колдуна возвышалось двухметровое чешуйчатое чудовище. На его отвратительной клыкастой морде сверкали четыре огромных чёрных глаза. Длинные мускулистые лапы заканчивались двумя когтистыми пальцами. А над столом вздыбился громадный, почти метровый, пенис. Я не вольно отпрянул от его головки, оказавшейся почти у моего лица. Анна взвизгнула, а фейри поскуливая сполз под стол.

— Мы пришли со звёзд! — зарычало чудовище и распустило кожистые крылья. — Мы Боги! Мы хозяева всего!

— Не впечатляет, — Константин выпустил струйку дыма. — На звёздах никто не живёт, даже такие уроды. А члены и подлиннее бывают, у китов, например. И, вообще, прекращай дурацкие фокусы, я в Преисподней и не такое видал.

— Ты циничен, Убийца, — Кранц уже в человеческом обличии опустился в кресло. — Не понимаю, отчего ты, погрязший в безверии, служишь Богу смертных.

— Я никому не служу, — всё так же спокойно ответил экзорцист. — Я просто избавляюсь от того, что меня расстраивает. И давай, всё-таки о деле.

— Все мы кому-то служим, — задумчиво произнёс повелитель зверей и тут же улыбнулся. — Сейчас вы удивитесь! Приготовьтесь! Итак… Я скажу вам, где разыскать Люциуса и Корнелия! И укажу их слабые стороны!

Он воззрился на нас с видом факира, который только что продемонстрировал самый потрясающий свой трюк.

Лично я ничего не понял и посмотрел на Анну. Девушка в ответ пожала плечами. Константин же, размяв очередную сигарету, спросил.

— Ты хочешь сдать своих партнёров из Мидина?

— Точно!

— Почему? Ты перешёл на сторону Стефана?

— Отнюдь. Это они ищут дружбы с кровососом выскочкой.

Тут-то до меня дошёл весь смысл его слов. Кранц нашими руками собирается убрать приятелей и для этого выставляет их перебежчиками. Какая наивная ложь для того, кто мнит себя ровесником динозавров! Или это чересчур изощрённый план? Я взорвался.

— Мясорубка в борделе! Растерзанная молодь смертных! Это признание в дружбе?! Не считай нас идиотами!

Колдун улыбнулся. Он словно и не заметил меня.

— Элиас, дружище, давно мы в этом городе?

— Больше трёх месяцев.

— Убийца, — обратился он к Константину, — случалось ли здесь раньше подобное сегодняшнему.

Экзорцист подумал и без видимого удовольствия согласился с повелителем зверей.

— Нет. Так по мелочи, восставшие упыри, дикие вампиры, взбесившиеся волколаки. Но чтобы за один день две таких бойни… Нет, такое впервые.

— Посуди сам, Гуло, — Кранц, наконец-то, обратил внимание и на меня, — отчего вдруг, как только собирается ваша тёплая компания, мои друзья начинают действовать. А я, заметь, соблюдаю полный нейтралитет.

— Откуда мне знать, — так просто я, по своему обычаю, не сдавался. — Возможно, ты просто не успел. Иначе, зачем ты созвал столько крыс?

Колдун скорбно покачал головой.

— Ты споришь, но уже понимаешь, что я прав. Не будь ребёнком. Крысы, моя подстраховка, на случай, если вы, в приступе героизма вздумаете напасть. А так — я всего лишь наблюдатель. Именно за этим нас сюда послал Совет Мидина. Наблюдать и делать выводы. Понять, насколько опасны для Племени Тьмы планы Стефана.

— Твои приятели, — вставил Константин, — решили, что замыслы князя не только не опасны, а даже очень перспективны. Так?

— Почти, — согласился Кранц. — Нам были разрешены, даже рекомендованы, контакты со Стефаном и его кланом, но я, как представитель Древней Расы считал для себя унизительным говорить с обращёнными. Мои же коллеги, когда-то были смертными, а потому легко нашли общий язык с князем.

Мне стало смешно.

— Ага, значит из-за того, что ты умеешь превращаться летучую мышь-переростка с огромным членом, а твои дружки нет, ты теперь в дерьме, а они в шоколаде?

Повелитель зверей поморщился и злобно на меня зыркнул.

— У тебя манеры, как у настоящей росомахи. Кстати, вы все тоже не в лучшем положении.

— Ну, о себе мы как-нибудь позаботимся, — ответил экзорцист. — Я не пойму следующего — отчего вдруг посланцы начали играть мускулами именно сегодня. Они же отлично понимали, что ими займётся отдел РАП. Отдел, который патронирует Стефан. К тому же вы напали на его клуб.

И тут я вспомнил своё ведение в залитом кровью холле борделя. Чёртов ублюдок! Он всё-таки водит нас за нос!

— Постой-ка, дядя, я чётко видел, что в клуб вас пришло трое!

— Видел? — колдун удивился и, по-моему, немного испугался. — Ты был там? Не может быть!

— Быть я там не был. А вот увидеть тебя с дружками и то, что вы там устроили всё-таки смог.

— Ты увидел прошлое? Ты медиум?

— Балуемся понемножку.

— Да, мне стоило с самого начала говорить всё. Дело в том, что я не знал зачем мы туда направляемся. Люциус сказал о какой-то важной встрече, где необходимо присутствие всех троих посланников. Просканировать мысли и намерения коллеги я посчитал излишним, да и вряд ли он бы мне это позволил. А когда мы вошли и Люциус начал творить заклинания было уже поздно. Демоны не могут уйти обратно, пока не получат жертву.

— Это точно, — согласился Константин. — Или пока их не уничтожат.

— Я не имею права рушить колдовство другого члена Совета, — вздохнул Кранц. — Это тяжкий проступок.

— И потому, ты решил связаться с нами?

— Вот именно.

— А скажи, зачем же нам уничтожать союзников князя?

— Затем, что вы пешки, которыми Стефан пожертвует в самый последний момент и блестяще обставит всю партию.

Я стою над трупом колдуна и не могу поверить, что несколько минут назад мы сидели за столом как союзники. Анна застыла у закрытых дверей. Одной рукой она прикрывает нижнюю половину лица, другая лежит на замке. Открыть его она не пытается. По-моему, вила в глубоком шоке. И только Константин деловито ходит по комнате и, не жалея обуви, давит не успевших разбежаться крыс. Он останавливается над кучкой земли перемешанной с быстро увядающими цветами и листьями — всё что осталось от фейри — усмехается и продолжает охоту за крысами.

Повелитель Зверей оказался на удивление лёгким противником. Он даже не сопротивлялся, если, конечно, учесть, что напали мы внезапно, можно даже сказать исподтишка.

Я мысленно прокручиваю недавние события.

— Как понять — пешки? — спрашиваю я у Кранца. — Почему нами пожертвуют?

Колдун улыбается.

— Ты играешь в шахматы, альфа? Нет? Я так и думал. А вот князь великолепный гроссмейстер. Сейчас я опишу вам задуманную им партию и вы меня поймёте.

Стефан, насколько я помню, всегда умело притворялся человеком и держался рядом с властителями. Я даже скажу, что реальная власть была в его руках. После легализации всё его вековое притворство пошло прахом. Он больше не был человеком. Теперь смертные его уважали, боялись, некоторые даже боготворили, но повелевать ими, по крайней мере открыто, как раньше он уже не мог. Для них он превратился в нежить, существо из другого мира. Удивительное, могущественное, загадочное, но чужое, а чужаков смертные не любят, даже среди себе подобных, что уж говорить о вампире.

Но князь привык к власти. К власти не только над своим кланом. Над всеми. Власть для него не менее важна, чем кровь. И он решил сделать ставку. Ставку на три извечных бича смертных, что помогли им выжить и, что ведут их к гибели. Голод. Похоть. Страх. С помощью голода. Голода к познанию неведомого и запретного — князь создал армию новообращённых. Они преданны ему до фанатизма. Похоть. Стефан владеет рядом закрытых клубов, где богатеи могут осуществить свои самые невероятные и извращённые фантазии. Там побывало очень много влиятельных людей и теперь они на крючке у князя. И вот приходит время страха…

— Постой, — Константин, похоже, верит Кранцу и обрисованная картина ему совершенно не нравится, — но почему ты против этого. Ведь один из вас становится властелином Мира.

Повелитель зверей усмехается.

— Стефан не один из нас. Он никогда не принадлежал Мидину. Захватив эту страну, он замахнётся на весь мир смертных, что мне, честно говоря, безразлично. Но он не остановится. Он захочет власти в Мидине. А вот этого допустить нельзя. Теперь ясно?

— Ясно.

— Тогда я продолжу. Эти два честолюбивых глупца — Корнелий и Люциус — сговорились с князем. Они надеются попасть в Высший Совет Мидина, где собраны только представители Древней Расы. Они надеются на помощь Стефана, а потому согласились помочь ему. Они, именно они посеют страх в душах смертных…

— Уже посеяли, — замечаю я. — Если бойню в клубе и можно замять, то убийство шестерых юнцов никак не скроешь. К вечеру сплетни расползутся по всему городу.

— Корнелий рассчитывал на другое, — признаётся Кранц. — Человеческая молодь не входила в его планы. Бокор рассчитывал, что к вечеру его мальчики переберутся поближе к центру, в людные места и там уже порезвятся от души. Так что обстоятельства и вы, конечно же, попортили его планы. Но не забудьте, они так же рассчитывают и на мой выход.

— Твой выход?! — переспрашиваем мы в один голос.

— Мой выход, — подтверждает колдун. — Коллеги до сих пор считают, что я на их стороне и что мой удар станет решающим. Они надеются, что пошлю на город этих серых крошек, — он указывает на крыс.

— Но ты этого не сделаешь, — Константин скорее утверждает, чем спрашивает.

— Конечно же нет. Потому вы здесь. Смотрите, — Повелитель Зверей очерчивает рукой какой-то знак и в воздухе зависает подробная карта города. — Вот здесь, — он тычет пальцем в небольшой лесок за Кольцевой дорогой, — мы соберёмся через два часа. Я проведу ритуал и миллионы зубастых малышек выйдут из подземелий на улицы. Ничего страшного не случится. Покусают сотню другую смертных. Может, сожрут десяток бродяг. Но и этого будет достаточно для паники. Вам же поступит сообщение от князя. Он укажет вам место, где укрылись злодеи, то есть мы. И мы там будем — я с Грахтом и моими хвостатыми солдатами, Люциус с парой — тройкой демонов — потрошителей, Корнелий, я думаю, тоже приготовит какой-нибудь сюрприз. Кстати, Убийца, ты очень интересуешь нашего бокора. Он спит и видит, как бы сделать из тебя зомби.

— Перетопчется, — экзорцист уже минут десять-пятнадцать не притрагивается к сигаретам — тревожный признак. — Так какую же пользу получает от всего этого Стефан?

— Ты тоже, по-видимому, не играешь в шахматы, — вздыхает колдун. — Жаль. Всё же понятно. Стефан не зря столько сил вложил в создание вашего отряда. Смертные вспомнят, что, именно князь вампиров предупреждал о возможной опасности, что он вкладывал деньги и тратил силы. В конце концов он же и подобрал людей. Подобрал идеально: неудавшийся самоубийца, оборотень без клана, два утопленника, девчонка-рысь из развратных фильмов и, наконец, смертный молокосос. В открытом противостоянии вы обречены, а вот сделать из вас героев павших в борьбе со злом — дело выгодное. Ведь после расправы над вами мы снимаем всё колдовство и удаляемся в Мидин, чтобы сообщить старейшинам о лояльности Стефана и его преданности Племени Тьмы. Тем временем, на приёме, что даёт сегодня князь говорить будут в основном о разгроме клуба, о шастающих по городу зомби и о взбесившихся крысах. И тут представьте — Стефан сообщает, что его люди обнаружили корень зла, вступили в схватку, спасли город, но и сами пали в неравном бою. И всё — князь вампиров — кумир толпы, потому, как на следующий день печатные листки растиражирую весть о его участии в борьбе со злом. Смертные же готовы носить на руках того, кто избавляет их от Страха. Я всё понятно изложил?

— Этого не…, — начинает было Анна.

— Постой, — с виду экзорцист спокоен, только его тонкие губы стали почти такого же цвета, что и кожа на лице. — Я давно о чём-то таком догадывался. Почти год наш отдел не замечали. Ни денег, ни сотрудников. Пенсионеров дослуживать присылали. Да и происшествий особых не было. Мы с Артёмом вполне справлялись. Я ещё и халтурить успевал. А за последние пару месяцев и деньги вдруг появились, и помещение выделили, и технику дали, а сегодня, когда полный штат сотрудников набрался такой аврал. Похоже, Кранц, ты не врёшь.

— Зачем мне это? Мы сотрудничаем на взаимовыгодных условиях. Вы получаете шанс спасти жизни, я избавляюсь от двух предателей и ослабляю Стефана. Посмотрим, что скажут другие Мастера его клана, когда узнают какие игры он ведёт за их спинами.

— Так князь действовал в одиночку, — в этот момент, надо признаться, я думаю об Аманде.

— Он всегда действует в одиночку. Но та, что оставила тебе свои метки не менее коварна, чем Стефан. Помни об этом, альфа.

— Сам разберусь.

— И что ты предлагаешь? — вмешивается Константин. — Как нам нейтрализовать твоих приятелей?

— Застать их врасплох. Я указал вам место и время нашей встречи. Устройте засаду.

— Ага. И на кулачках сойтись с двумя старейшинами Города Монстров.

— Зачем на кулачках. Я же обещал помощь. Итак, Люциус. История его появления на свет весьма необычна. Люциус — наследник древнего дворянского рода, но никогда не являлся сыном человека, которого все считали его отцом.

— Ну, удивил, — я едва сдерживаю смех, — знаешь, сколько «рогатых» идиотов воспитывают плоды похождений своих жёнушек.

Константин понимающе хмыкает. Анна одаривает нас презрительным взглядом.

— Пошляки…

— Я неправильно выразился, друзья мои, — спешит исправиться колдун. — Люциус вовсе не плод распутства. Его мать никогда не встречалась с тем, чьё семя породило некроманта. Его настоящий отец, знаменитый по тем временам алхимик, практиковал общение с духами, и, однажды, призывая тень древней царицы, учёный что-то напутал в формулах и оказался в объятиях суккуба. Ему повезло выжить, но демоница унесла семя. Позднее, уже приняв обличие инкуба, тварь проникла в спальню жены знатного дворянина и совокупилась с ней. Через девять месяцев родился Люциус. Дворянин так и умер в твёрдой уверенности, что воспитывает собственного сына.

Возмужав Люциус отверг и военную, государственную службу. Его влекла магия, в изучении коей, он достиг немалых успехов. Вскоре умерла мать и молодой некромант стал полноправным владельцем богатств и угодий семьи. Люциус женился на потрясающе красивой женщине. Она недавно объявилась в тех краях, но успела свести с ума всех мужчин. От безусых юнцов до дряхлых старцев. Но выбрала она мало приметного, не отличавшегося красотой и статью книжника. Тогда ещё никто не догадывался, что под маской красавицы скрывается тот самый суккуб, что похитил семя алхимика.

Люциус достиг вершин некромантии, насколько её может достичь смертный. Но ему хотелось большего. Как вы понимаете, жена-суккуб охотно распахнула перед ним двери в мир запретных знаний. Некромант шагнул туда и возврата уже не было. На два года в поместье и близлежащих деревнях воцарился Страх. Пропадали люди. Мужчины, женщины, дети. Бесследно и навсегда. Винили цыган, бродячих работорговцев, неимоверно расплодившихся волков, кто-то даже пустил слух о неведомо откуда взявшемся отряде турок, но никому не приходило в голову связать исчезновения с владетельным сеньором и его прекрасной супругой. Мало того, простолюдины просто обожали Люциуса. Он всегда принимал деятельное участие в поисках и облавах, а семьям несчастных помогал деньгами. По ночам же, в тайной комнате, он приносил человеческие жертвы баронам Преисподней взамен за знания недоступные другим смертным.

Люциус стал величайшим некромантом. В мире смертных никто не решился бы бросить ему вызов. Но против одного он был бессилен. Против старения и смерти. И тогда, по совету жены, он решился вызвать лорда Белиала, чтобы просить бессмертия. Для подобного щедрого дара требовалась щедрая жертва.

Накануне Пасхи, некромант объявил, что хочет устроить праздник для детишек из соседней деревни. Ах как усердствовали матушки, тётушки и старшие сёстры наряжая малышей на праздник к доброму сеньору. Сколько добрых слов звучало в адрес господина, который не в пример другим не чурается простонародья, а всегда щедр и участлив. К полудню родители привели детей во двор замка, чтобы забрать вечером, никто не догадывался, что они в последний раз видят эти милые, невинные мордашки.

В замке собралось сорок мальчиков и девочек, возрастом от шести до десяти лет. Стол ломился от угощений, играла музыка. Дети веселились от души. С удовольствием слушали необычные истории доброго господина. Млели от счастья, забираясь на колени прекрасной госпожи.

Едва солнце коснулось горизонта, Люциус отослал всех слуг. Велел запереть ворота, поднять мосты и под страхом смерти запретил входить в покои. Детей же он повёл в тайную комнату. Малыши не сопротивлялись, они были одурманены соком белладонны, который его жена подмешала в угощение.

Ты медиум, альфа! Смотри же!

Я ничего не успеваю сделать, как Кранц хватает меня за руку.

И вот уже я в той самой комнате. Ритуал в самом разгаре. Большинство детей мертвы. Их тела сложены в центре выдолбленной по всему периметру комнаты пентаграммы. У всех жертв выколоты глаза, перерезано горло и вспороты животы. Их кровь собирается в желобках — контурах пентаграммы. Уцелевшие малыши закованы в цепи и подвешены к потолку. Люциус идёт между ними, бормочет что-то на неизвестном языке и хладнокровно проводит древним кинжалом по горлу жертвы. Кровь он собирает в чаши из неведомого тёмного металла. Пять чаш установлено по лучам пентаграммы, остальные — вокруг алтаря. На алтаре, бесстыдно раздвинув ноги возлежит голая жена некроманта. Между ног демоницы я замечаю светловолосую головку. Силы небесные и земные! Это маленький мальчик языком ублажает суккуба. Ребёнок в полной отключке и действует подобно заводной игрушке.

Жена Люциуса хрипло стонет и хватает за руку абсолютно голую девочку лет шести. У малышки срезаны веки, а половые губы зашиты суровой нитью. Изо рта суккуба вырывается змеиное жало, извиваясь оно впивается в ухо жертвы. На какое-то мгновение девчушка приходит в себя и жутко кричит от страха и от боли. Но поздно жало уже в её мозгу и перекачивает его в ненасытную утробу чудовища.

Демоница приобретает своё истинное обличие. Безупречная кожа превращается в нечто похожее на пергамент, она лопается и виснет клочьями на пульсирующей плоти цвета полежавшего на солнце мяса. Лицо, сводившее с ума окрестных кавалеров исчезает и вместо него я вижу морду твари с четырьмя багровыми глазами и паучьими жалвами. Вагина наполняется мелкими острыми зубами. Щелчок и язык мальчишки падает на пол. Сам он, так и не придя в себя, захлёбываясь кровью застывает у подножия алтаря.

Равнодушный к происходящему Люциус наполняет последнюю чашу и подносит её монстру. Суккуб выпивает детскую кровь и снова опрокидывается на алтарь. Некромант поднимает руки и начинает читать заклятие вызова. Чужой гортанный язык неприятно режет слух. У меня начинается мигрень. Вдруг, откуда-то из недр раздаётся рёв. Звук становится всё громче, заполняет собой пространство и доносится уже отовсюду — из стен, потолка, каменных колонн, из самого воздуха. В центре пентаграммы, там где сложены тела жертв зарождается багрово-фиолетовое сияние. С каждой минутой оно крепнет и вот уже захватывает всю комнату, вырываясь наружу сквозь щели в двери и трещинах в камнях. В самом сердце этот жуткого холодного пламени появляется силуэт отвратительного существа. Голос Люциуса срывается на визг…

Я вырываю руку и снова оказываюсь в комнате Кранца. Константин, Анна и фейри сидят со стеклянными глазами. Кранц улыбается.

— Они тоже всё видели, но придут в себя чуть позже, — сообщает он. — Во-первых, они не медиумы. Во-вторых, мне непросто одновременно вводить в транс, а потом выводить сразу четверых. О, кажется, началось.

Первой приходит в себя Анна. Вила бросает на нас дикий взгляд, из её глаз брызжут слёзы. Она быстро закрывает лицо ладонями. Её тело сотрясают рыдания. Мне становится жутко. Перед глазами всё ещё стоит картина изуверского жертвоприношения, а теперь ещё этот плач. Даже не плач, а скорее дикий, с подвыванием, крик раненного зверя.

— Как в ней ещё много от обычной смертной самки, — длинные пальцы колдуна берут и отправляют в рот крупную виноградину. — Люциус, друг мой, куда ты?

Очнувшийся фейри ничего не отвечает. Зажав рот руками он бросается в дальний угол. Его выворачивает похуже, чем меня утром в борделе.

— Эээээээээ, и ты туда же. Ну хоть Убийца-то меня не разочарует?

Негромкий вскрик, даёт знать, что экзорцист возвращается к реальности. Несколько мгновений, он тяжело дыша, безумным взглядом шарит по помещению, но быстро приходит в себя и возвращает привычную маску вселенского безразличия. Только дрожащие руки, несколько сломанных сигарет и никак не желающая гореть зажигалка, выдают его состояние.

— Так он стал бессмертным? — спрашивает Константин, не замечая, что истлевшая сигарета жжёт его пальцы.

— Всего лишь духовно, — отвечает Кранц.

— Как это понимать?

Повелитель зверей словно не замечает вопроса.

— Взволнованные родители и прочие жители села заподозрили неладное, когда увидели запертые ворота и поднятые мосты. Они попытались взять замок штурмом. Впрочем, слуги, перепуганные странными звуками и жутким свечением сами впустили селян и показали святилище некроманта. Там оказались только трупы и полуживой мальчишка. Он ничего не мог рассказать потому что был лишён языка. Да и похоже, после пережитого он тронулся умом, а вскоре, вообще, покончил с собой. Люциус и суккуб исчезли. Позже, некромант объявился при дворе одного монарха и оказал ему ряд значительных услуг, но одновременно заинтересовал инквизиторов. Его арестовали и приговорили к сожжению. Однако, старейшины давно наблюдали за этим смертным, оценили его способности и помогли ему укрыться в Мидине… Вот вам вкратце история некроманта Люциуса.

— Он стал бессмертным или нет? — повторяет Константин.

— Ты не понял, Убийца? Его физическая оболочка уязвима. Ему можно причинить боль, ранить и даже убить, но через некоторое время он возрождается в новом теле. Таков был дар лорда Белиала.

— Я убью это чудовище своими руками! — глаза Анны покраснели, веки припухли, косметика размазалась. Сейчас, она живое воплощение гнева и ярости всех женщин Вселенной, как смертных, так и нашего Племени.

Странно, мы, нежить, в большинстве своём бесплодны (в том смысле, как это понимают люди), но атавизмы, вроде родительских инстинктов (особенно среди женской половины) необычайно живучи. Проходит не один десяток лет, прежде, чем они понимают, что из милых малышей враждебного нам по сути своей племени могут вырасти священники, охотники за головами, истребители нежити, а то и просто отморозки, вроде тех, что сегодня ночью пустили на фарш наши знакомые зомби.

Да, конечно, ритуал Люциуса поражал своей чудовищностью. Но с другой стороны… Разве смертные не сдирают шкуры с живых бельков на глазах матерей тюлених, чтобы их развращённые самки щеголяли в дорогих шубах. Закон природы — причиняешь другим — боль готовься, что её причинят и тебе. Ведь для некроманта селяне значили не больше, чем те же самые тюлени. Потому-то и нельзя позволить ему обосноваться здесь. Всё же, я недавно в Племени Тьмы и кое-какое сочувствие к людям ещё испытываю.

— Тебе представится такая возможность, дитя моё, — успокаивает вилу Кранц.

— Аниматор тоже бессмертный? — вмешивается Константин.

— Аниматор? — смеётся колдун. — Аниматоры — жалкие фокусники, способные поднять мертвеца, выпытать лежащую на поверхности информацию и снова загнать в могилу. Корнелий — бокор — сильнейший из жрецов вуду. Его предок был верховным жрецом на западном побережье земель, что смертные зовут Африкой. Корнелий не только поднимает мертвецов, он подчиняет их собственной воле вне пределов круга Силы. Он заставляет их говорить. Он замедляет разложение. Если бы прошлой ночью его не поджимало время и нашлась бы жертва повесомее, чем две бродячие собаки, всё сложилось бы гораздо хуже и для вас, и для смертных. Но я обрадую тебя, Убийца. Корнелий — обычный человек. На протяжении трёх веков его предки живут в Мидине. Как правило единственный ребёнок в семье — мальчик — становится бокором. По достижении определённого возраста он покидает Город, находит самку среди смертных и возвращается с ребёнком, коему суждено стать наследником знаний. Так длится из века в век. Таково решение Совета.

— Ну, значит с этим-то проблем не должно быть, — я уже готов к бою.

Особенно мне хочется добраться до Люциуса, полоснуть когтями (или ножом) по его брюху, медленно, сантиметр за сантиметром тянуть наружу потроха и слушать, как некромант верещит от боли.

— С тем, кто хранит трёхвековой опыт колдовства проблемы всегда найдутся, — охлаждает мой пыл экзорцист. — Кранц, покажи ещё раз место твоего ритуала.

Кранц снова вызывает карту и указывает на ней точку.

— Замечательно, — Константин встаёт из-за стола. — Через два часа говоришь. Думаешь у нас есть шансы.

Колдун пожимает плечами.

— Внезапность ваше преимущество. И ещё кое-что… Эллиос, дружище, принеси-ка мои вещи.

Фейри притаскивает из тёмного угла кованый ларец. Нелёгкий, судя по виду Люциуса. Кранц помогает установить ларец на стол и откидывает крышку. Внутри он гораздо объёмнее, чем кажется на первый взгляд. Впрочем, стоит ли удивляться подобным мелочам при общении с существом, которое ещё помнит динозавров и способно в мгновение ока принять облик мерзкого чудовища.

— Это вам пригодится — Повелитель зверей кладёт на стол что-то завёрнутое в промасленную бумагу.

Константин разворачивает подарок. Сперва мне кажется, что это морская звезда. Анна корчит брезгливую гримаску и отступает от стола. Я прекрасно понимаю девушку. Перед нами высушенная человеческая кисть с шестью пальцами. Чем-то пропитанная, а потому лоснящаяся словно от жира, коричневая кожа и черные обломанные ногти, не добавляют эстетической привлекательности этому тошнотворному «подарку».

— Рука славы? — экзорцист спокойно берёт высушенную мерзость, рассматривает и прячет в карман. — Благодарю тебя. Никак не ожидал такой щедрости.

— Не стоит благодарностей, Убийца. В данный момент наши интересы совпадают. Ты уже пользовался подобными артефактами?

— Пару раз — против особенно назойливых гостей из Преисподней. Но те руки были обычными — пятипалыми.

— О, это кисть верховного жреца культа Белого Волка. Величайшего мага своего времени. Он не боялся вступать в открытое противостояние с нашими Старейшинами.

— И что?

— Хм, срок пребывания смертных на этой земле ограничен, Убийца, да и оболочка у них чересчур хрупкая… В общем, после смерти жреца, вся его сила перешла в этот артефакт. Он вас защитит от колдовства, но не вздумай с его помощью атаковать. Люциус легко обратит магию против вас, да ещё и в троекратном размере.

— Ну, это я прекрасно понимаю.

— А вот, на случай, если мои коллеги попытаются вызвать подмогу, — колдун выкладывает на стол уже знакомые мне коробочки со скарабеями. — Пожалуй, это всё чем я могу помочь, не нарушая законов Мидина…

— Спасибо тебе, Кранц, — коробочки так же исчезают в карманах экзорциста. — Думаю, прощаться не будем. Я, знаешь ли, суеверный.

Повелитель зверей улыбается, а потом вдруг обращается ко мне.

— Послушай, альфа, я долго сомневался… На протяжении всего разговора… Но, отступать поздно. Дай мне твою руку — для тебя я тоже кое-что приготовил.

— Опять экскурсии в прошлое? — конечно же я не забыл показанных мне колдуном событий. — Знаешь, как-то не хочется.

— Отнюдь, альфа. В этот раз, я дам тебе Силу, как в прошлый раз, только гораздо больше и навсегда. Вам это пригодится.

Колдуну я, конечно же, не верю, но руку протягиваю. Если что, Константин подстрахует. Кранц не хватает меня, как несколько минут назад, а слегка касается пальцами. По всему телу разливается тепло, а перед глазами мелькают картинки. Я едва успеваю различать гигантские папоротники, громадных ящеров, ледяные пустыни, стада мамонтов и битвы, битвы, битвы. Люди в шкурах убивают друг друга дубинами и камнями. Смертные в доспехах рубятся мечами и пронзают врагов копьями. Сталь, кровь, пороховой дым, грохот взрывов. Слуги травят господ. Господа пытают и убивают слуг. Да, похоже, Повелитель зверей прожил действительно долгий век и всё это время, не упускал возможность подпитаться теми эмоциями, что смертные так щедро выплёскивают наружу.

Калейдоскоп воспоминаний колдуна наконец-то останавливается, и я оказываюсь посреди ледяной пустыни. Ни единого бугорка, кустика, тёмного пятна. Ничего, за что можно было бы зацепиться взглядом. Лишь мёртвая белизна припорошенного снегом льда и прозрачность голубого неба. Я вскрикиваю. Голос звучит глухо и словно растворяется в неподвижном воздухе. Я не знаю куда меня занесло, но это идеальное место, чтобы свихнуться. Факт.

Носком кроссовки я разгребаю снег. Лёд удивительно прозрачен. Я без труда различаю мелькающих в глубине рыб и поднимающиеся со дна пузырьки воздуха. Стараясь отвлечься, оградить свой разум от бело-голубого безмолвия, я словно одержимый разбрасываю снег. Ледяное оконце становится всё шире и шире.

Вдруг у моих ног, под слоем льда мелькает что-то тёмное, массивное и стремительное. Я не успеваю досчитать до трёх, как лёд неподалёку идёт трещинами, а потом словно взрывается, взмывая к небу громадными осколками. Я закрываю голову и отскакиваю в сторону. Как ни странно ни один кусок льда не падает обратно. Из проруби поднимается Кранц.

Теперь он выглядит именно так, как я и представлял себе колдуна. Смешная, средневековой моды, шапочка, морщинистое лицо, крючковатый нос и темно-бордовая, цвета венозной крови, мантия. Чёрт, прямо фэнтази какое-то! Несмотря на своё появление из проруби с ледяной водой, Повелитель зверей совершенно не выглядит замёрзшим и одежда на нём абсолютно сухая.