ГСП «Спасите Китеж»

Глава 7 Операция «Китеж -5»

— Ну, вот чего он ходит тут кругами, дразнится, скотина! — ругнулся Мясоедов, наблюдая на маневрами толстого карася. Хитрец время от времени лениво подплывал к извивающемуся на крючке червячку, а потом, словно в насмешку, резко бросался в сторону.

Севка с Никитой сидели с удочками на берегу озера Светлояр, изображая бывалых рыбаков, хотя улов им совсем и не был нужен. Еще на въезде, заметив лежащие на заднем сиденье машины удочки, красномордый гаишник предупредил, что местные жители в озере рыбу не ловят — это считается плохой приметой. В ответ Сыромятин равнодушно пожал плечами. Для двух патрульных галактической службы перемещения рыбалка у озера была просто предлогом — возможностью спокойно посидеть на природе и обсудить свои дела без лишних ушей.

Развалившись на плотной холщовой подстилке, Никита лениво перелистывал купленную накануне в киоске книжку с пестро раскрашенной обложкой — «Сборник легенд и преданий о славном граде Китеже», время от времени зачитывая вслух самые интересные пассажи.

— Согласно одной из легенд, в районе озера Светлояр родились волшебный полуконь-получеловек Китоврас — могущественный волшебник и строитель древних храмов, а также бог мудрости и хмеля Квасура. От их имен и произошло название града Китежа, — задумчиво прочитал он. — Что-то мне не понятно, как из имен Китоврас и Квасура можно образовать название Китеж… Так, что у нас дальше… С древнейших времен в Китеже находился один из самых крупных религиозных центров культа Ярилы. Культ, значит….

— И что это нам дает? — лениво поинтересовался Севка.

— Самое главное — положительную энергию, — Никита бегло проглядел следующую страницу. — Видишь, что они дальше пишут: «Позже Китеж был превращен в центр православной веры, так как место поклонения высшим силам обладало поистине волшебной энергетикой. Вот почему район озера Светлояр издревле окутан легендами и мистикой… Именно сюда пришли дружины князя Юрия Всеволодовича, преследуемые ордой. Одна из легенд гласит, что на глазах войска Батыя священный город погрузился в озеро Светлояр и не достался на разграбление и смерть беспощадному врагу». Что скажешь?

— По-моему, просто бред, — честно ответил Мясоедов. — Сплошные «но». Остатки войска Юрия Всеволодовича не представляли никакой угрозы для Батыя. Да и что мог сделать князь на земле, по которой дважды прокатились орды кочевников? Опять же большинство источников подтверждают гибель владимирского князя в битве на реке Сить в 1238-м. А кроме того, сразу возникает вопрос: зачем Батыю вообще понадобилось вести войско через болота к городу, который даже в те времена считался полумифическим? Что он здесь забыл?

— Тоже, наверное, услышал какие-то слухи. А русское войско к Светлояру мог привести один из, молодых владимирских княжичей, в этой реальности избежавших смерти на переговорах с ордынцами. По мне, так очень похоже на пробой, вот только не знаю, временной или пространственный. Вполне может быть, что город, погрузившись в воду, перешел в другой пласт реальности. А отдельные вещи остались в этом мире из-за сильных колебаний земли или просто были смыты водой. В определенное время и при определенных обстоятельствах измерения способны соприкасаться, и перемещение могло произойти даже без портального ключа.

— Меня смущает то, что они через воду ушли, — признался Севка. — Не могу себе представить, куда их мог завести такой пробой и, главное, в каком виде. И что же тогда вызвало перемещение?

— Думаю, смещение пластов вызвала коллективная молитва. Концентрация ментальной энергии всегда стимулирует повышение активности пси-поля. А ведь молитва эта была совершена в экстремальной ситуации и притом одновременно большим числом людей. Не забудь, что кроме горожан в городе находилось еще и войско. Плюс — издревле священное место. Время молитвы, вероятно, тоже было выбрано не случайно. Может, светила заняли такое удачное положение, что параллельные миры соприкоснулись, и Китеж просто перенесся в другое измерение, но не утратил канала связи со своим исходным.

— Угу, — скептически хмыкнул Мясоедов. — Ты мне еще сказку про колокольный звон из-под воды расскажи, и про золотые купола и храмы, которые в праздничные дни видят лишь чистые духом. Какое отношение это может иметь к пробою? Что они из другого мира сюда по православным праздникам заглядывают? По мне, так чистой воды устное народное творчество.

— Вот это как раз для тебя, Фома неверующий, послушай, — Сыромятин хмыкнул и выразительно зачитал вслух: «Однако сами жители потустороннего Китежа до сих пор частенько наведываются в наш мир. Старожилы рассказывают, что иногда в обычный сельский магазин заходит старец с длинной седой бородой. Он просит продать хлеба, а расплачивается старинными русскими монетами времен татаро-монгольского ига. Причем монеты выглядят как новые», — Никита пробежал глазами следующий отрывок текста и громко заржал.

— Ну что там? — не выдержал Севка.

— Хохма! Ты только послушай! — Никита прочитал еще выразительнее: — «Несколько раз старец задавал вопрос: „Как сейчас живется на Руси? Не пора ли восстать Китежу?“ Однако местные жители всякий раз отвечали, что пока еще рано». Рано им, блин! Оказывается, вопросы темпоральных перемещений сейчас аборигены решают.

— А что здесь смешного? — не понял Севка. — Легенда, она и есть легенда, стиль высокопарный и не слишком внятный.

— Эта легенда вполне может стать былью. Продавщица здешнего гастронома, Муська, сказала, что заходил вчера старик — ну, вроде, все как в легенде: седобородый, в необычной белой одежде, — купил буханку ржаного хлеба и поллитру, заплатил старинной монетой, — объяснил Никита. — Похоже, тот, кого мы ищем.

Мясоедов скептически хмыкнул.

— А может, она, Муська эта, не устояла перед твоим мужским обаянием, и решила приукрасить безрадостную реальность? — предположил он. Яркая внешность старшего патрульного, похожего на романтического киногероя, не всегда шла на пользу делу и часто вызывала насмешки напарников, немало раздражавшие Сыромятина.

— Да ну тебя, с твоими шуточками, — огрызнулся Никита. Выдвинутая Севкой версия тоже имела право на существование и он, поразмыслив, возразил:

— Нет. Дедка видели еще трое, двое соседских мальчишек и участковый. Что им мое обаяние?

— Согласен. Но все равно, — откликнулся Севастьян, по-прежнему наблюдая за уловками огромной рыбы, снова примеривавшейся к соблазнительному червячку. — Деда надо найти и допросить. Это может быть ловушкой. Представь — заявимся мы сюда на тысячу с лишним лет назад, а тут никакого Китежа и в помине нет, а народ давно успел разбежаться, услышав про ордынское нашествие, как у нас уже было в четырех прошлых реальностях!

— Пять счастливое число, — с надеждой сказал Никита. Для него спасение Китежа имело особое личное значение, и сейчас исполнение данного самому себе зарока казалось близким, как никогда.

— Ну, разве что, — согласился Мясоедов. — А только если старик — настоящий китежанин, то нам тем более никого из них не спасти. Получается, что мы сюда зря приперлись в реале — если что, создадим временной парадокс.

— Отчего же, если пробой и сейчас иногда возникает в озере! Может быть, он вчера снова открылся? — оживился Никита. — Чего нам так далеко уходить? Отсюда и перенесем. Для перемещения хоть сегодня подходят две планеты: на Кьяре пустует целый материк — Аркона, да и на Белинде местные дикари вполне дружелюбны и при этом не слишком многочисленны. Можно даже выбрать отдельный архипелаг. Китежане туда отлично впишутся.

— Настоящие китежане тут только мы, — угрюмо отозвался Севка. Сотрудников галактической службы перемещения часто в шутку называли китежанами: спасение славного града Китежа было давней и светлой мечтой главы ГСП Богодана Приходько. Однако после нескольких неудачных попыток обнаружить хоть какие-то следы святого града в разных реальностях, операции по спасению Китежа перестали восприниматься серьезно, и Мясоедов, предчувствуя насмешки коллег и конкурентов по возвращении, шел на задание неохотно и без особой надежды. Впрочем, Сыромятин был настроен оптимистично и пытался вдохновить молодого патрульного своим энтузиазмом. Но Севка был настроен критически. — И вариант у нас только один — Белинда, — пиродолжал он. — На Арконе, после магических войн, выживут разве что караси в северных озерах. Такие, как этот!

— Нет, правда, ты посмотри на эту рыбину, — наконец, не выдержал и Никита, заметив, как любопытный карась, плеснув в их сторону брызгами, скользнул под поверхностью воды. — Я уже не говорю о том, что он уже полчаса мотается кругами вокруг нас, подслушивая разговор. Но размер! Это же акула, а не карась!

— Подслушивая? — Севка вскочил, напряженно вглядываясь в воду, но подозрительная рыба, как будто и вправду сообразив, что ее поймали на горячем, уже стремительно уплывала прочь, в глубину. — Однако! А ведь он действительно тебя понял.

— Ну! — патрульные обменялись озадаченными взглядами.

— Ныряю, — решился Севка. Он быстро стянул одежду, и, активировав адаптер с силовым полем для нейтрализации враждебной среды, бросился в воду — у берега было довольно глубоко. Мощными гребками Мясоедов легко доплыл до середины озера и начал погружение. Адаптер позволял дышать под водой, а щелчок коммуникатора обеспечивал напарникам надежную связь, не только акустическую, но и визуальную. Теперь Никита на берегу мог видеть на экране комма все, что представало перед глазами товарища.

На первый взгляд дно казалось совершенно пустым. То есть там было много чего: камни, водоросли, бутылки, какие-то ящики, но уж никак не следы затонувшего святого града.

— А ты чего хотел? Тут же фольклорные экспедиции все облазили, — буркнул в коммуникатор Никита. — И археологи. Три слоя грунта разгребли, до тридцати метров в глубину.

Однако Севка не обратил внимания на недовольство начальника. Как раз в этот момент его внимание привлекло появление знакомого карася. Севка мог бы поклясться, что именно он подслушивал их с Никитой разговоры.

Кажется, рыб точно знал, чего добивается. Несколько раз обойдя по сложной траектории вокруг Мясоедова и убедившись в том, что замечен, карась устремился прочь, как будто приглашая следовать за собой. Несмотря на предупреждающий оклик Никиты, Севка решительно поплыл вслед за проводником.

Отличный борец, Мясоедов был и неплохим пловцом, но теперь едва поспевал за рыбой, целеустремленно двигавшейся в известном только ей направлении. Наткнувшись на большое скопление водорослей, Севка ругнулся и тормознул, боясь потерять проводника, но тут же заметил, что карась резко сбросил темп и медленно, осторожно кружит вокруг какой-то невидимой человеческому взгляду точки. Он вел себя на диво разумно. Убедившись в том, что его маневры замечены, рыб устремился к центру гипотетического круга и, прямо у Севки на глазах, исчез.

— Ну точно, пробой! — ахнул в акустике Никита. — Возвращайся, надо посоветоваться.

— Нет, — возразил Севка. — Второго такого шанса не будет. Нам это место потом ни в жисть не найти, да и пробой элементарно может закрыться.

— Рискнешь? — Никита колебался, не решаясь отдать другу приказ. Искушение было велико: не столько вернуться с триумфом, сколько добиться хотя бы крохотного успеха в поисках долгожданной цели. Но и риск тоже казался немалым. — Я тебе указывать не могу. Учти, ты ведь можешь и не успеть…

— Ладно, — решился Севка. — Задолбали меня уже эти поиски священного града Китежа. Да и времени на задание осталось совсем немного. Порт-ключ у меня с собой, не пропаду. Пойду на свой страх и риск. Если что, Богодану привет!

— Погоди! — Никита не успел договорить: Севка как раз подплыл к месту пробоя и исчез так же, как за мгновение до того загадочный карась. Связь прервалась. В этом не было ничего удивительного — лишнее подтверждение того, что пробой соединял разные пласты темпоральности, — но Сыромятин еще долго с беспокойством и надеждой смотрел на погасший экран комма. К реальности его вернул лишь громкий всплеск чуть дальше за деревьями, росшими на самом берегу. Никите показалось, что кто-то с размаху бросился в озеро, но, как он ни вглядывался в воду, пловец на поверхности так и не появился.

Севка пришел в себя от громких воплей над головой. Кричали двое. Первый голос, молодой, но властный и уверенный, привыкший повелевать, явственно выражал гнев. Второй, обычно, по-видимому, мягкий и сладкозвучный, сейчас звучал фальцетом, срываясь на истерические нотки.

— Ты мне кого сюда притащил, Коврига? — грозно вопрошал Первый. — Да этот нехристь в светлый град и шагу не должен был ступить!

— Нехристь, то он может и нехристь, — истерил мужик с хлебным именем. — Однако ж, Ярила гостю благоволит. А вдруг он и есть предсказанный Вестник?

— С чего ты так решил, волхв? — не уступал первый.

— А оттого, светлый князь-батюшка, что с неугодными пришлецами бог-солнце худое творил. По третьему разу незваные сквозь мировую дверь пройти не могли. Многие вообще ума лишились, убогие, хотя и купола видели и звон слыхали.

— А этот медведь, по твоему, не убогий? — со злой насмешкой переспросил князь.

— А этот в капище через восточные врата с первого разу как в себе в палаты вошел, — торжествующе ответил писклявый Коврига, похоже, оказавшийся жрецом Ярилы. — И ума не лишился!

— Да было ли ему чего лишаться? С виду, так просто зверь волосатый, — хмуро ответствовал неизвестный князь, без всякой жалости пиная Мясоедова ногой, обутой в сорок пятого размера красный сапожок, вышитый бисером. — Аки дикий медведь в храм и вошел!

Севка, поздно заметив угрозу, уклониться от пинка не успел, но отреагировал по-борцовски инстинктивно, схватив любителя красных сапог за княжескую конечность и резко дернув на себя. Князь от неожиданности с воплем рухнул на землю, а Севка вскочил и, собравшись в боевую стойку, огляделся в поисках угрозы. Угрозы не обнаружилось. На капище царили тишина и спокойствие. Чуть поодаль, возле изгороди, равнодушно взирая на разборки начальства, теснились мужики в белых полотняных одеждах, похожие скорее на буддистских монахов или на каратистов, чем на княжеских дружинников.

Заметив неожиданную пассивность толпы, Севка слегка расслабился, почувствовав себя полным придурком. Надо же ему было, попав в вожделенный Китеж, сразу же ввязаться в драку! Он протянул князю руку, чтобы помочь, но тот уже сам медленно поднялся с земли и смерил Мясоедова тяжелым взглядом.

«Каратисты» предусмотрительно держались в отдалении, не вмешиваясь, и со странным напряженным ожиданием в глазах тоже глядели на пришельца. Тот растерянно посмотрел по сторонам.

Представшее перед Севкой зрелище ошеломляло. Белоснежные храмы и золотые купола украшали древний город. Это, действительно, был легендарный Китеж. Мясоедову даже послышался откуда-то издалека колокольный звон.

Однако теснилось все это великолепие на небольшом островке, горбиком вздымавшемся среди бескрайнего океана. Повсюду, в пределах видимости, воздух казался едва ли не таким же насыщенным влагой, как водные пространства. Густой туман клубился над океаном, каким-то таинственным образом отделенный от светлого ясного дня на островке. Невидимая глазу пленка силового поля коконом окружала большой блок пространства, перенесенного на водяную планету неведомым чудом.

Сам Мясоедов стоял на небольшом земляном валу, окруженном деревянной изгородью с несколькими высокими деревянными же колоннами, поддерживающими кровлю и с двух сторон завешенными покровами из тяжелой пурпурной ткани. В центре круга высилась фигурка-чурбан с грубовато вырезанными наметками лица, бороды и рук. На одной из колонн непонятно как держались золотой шлем и огромный щит с золотыми бляхами. У колонны и перед дубовым чурбаном земля была более темной, почти черной, как будто там пролили какую-то жидкость.

Севка не стал угадывать, что именно приносилось в жертву в святом граде.

— Блин! — невольно вырвалось у него. — Откуда в православном Китеже капище Ярилы? Или это я чего-то не понял? Не туда попал?

— Правду глаголишь, чужинец, капище поганое и есть, ибо воистину слаб человек, слаб, — сокрушенно сказал прямо за его спиной глубокий проникновенный голос, и Севка, вздрогнув от неожиданности, оглянулся, заметив позади, за оградой еще одно действующее лицо. Высокий седовласый старец в одеждах православного священника был настолько дряхл, что его поддерживали под руки двое отроков с благостными, слегка дебильными, по Севкиному мнению, лицами. Старец продолжал все в том же высоком стиле: — Грешны мы, ибо, убоявшись безжалостного супостата, воззвали китежане не только к господу нашему Иисусу Христу, но и к бездушному идолу!

— А ведь Ярила-то как раз и помог, спас город, солнцем осветив нам путь сквозь Светлояр, — вмешался в разговор Коврига. — Признай, его божьей волею пришли мы в этот мир, разве не так, Богомил?

— Для тебя, язычник, отец Федор! — враждебно огрызнулся священник. — И спаслись мы токмо волею господа нашего милосердного. А молитвы твои к поганому идолу искупаем сейчас тяжкой карою. — Резко развернувшись, старец в сопровождении отроков медленно прошествовал к спрятавшейся за деревьями невысокой церквушке.

С интересом выслушав содержательный, но не слишком понятный диалог «святых отцов», Мясоедов вопросительно посмотрел на китежского владыку. Ясно было только одно — жители города, напуганные ордынским нашествием, обратились к прежнему языческому культу, и момент спасшего их пространственного пробоя каким-то образом сопровождался явственными божественными знамениями. А вот только как беглецы перешли в водный мир из озера Светлояр? Не мог же Ярила снабдить древних китежан веганскими адаптерами? Или мог?

Судя по подслушанному разговору, Севкино появление удачно совпало с предсказанным пришествием Вестника, долгожданного спасителя. Что ж, по крайней мере, в этом отношении китежане не ошиблись. Если не Вестником, то уж спасителем Китежа Мясоедов был по долгу службы.

Похоже, чувствовали себя земляне в водном мире не слишком уютно. И было не понятно, как они ухитрились почти не измениться за тысячу с лишним лет? Впрочем, даже минимальное знакомство с хронотеорией позволяло легко ответить на этот вопрос. А вот на остальные свои вопросы Севка надеялся получить ответы у князя. И, кстати, о какой каре говорил священник?

Явственным усилием воли сдержав гнев, князь повелительно кивнул Севастьяну и направился к деревянному чурбану. Волхв без лишней спешки, солидно последовал за ним. Патрульный, погруженный в раздумья, проводил их взглядом, вновь задержав глаза на пятнах темной жидкости у ног идола.

— Пойдем, что ли, поговорим, — заметив колебания пришельца, миролюбиво сказал Коврига, обернувшись, и Мясоедов, едва сдержав вздох облегчения, повиновался. Похоже, в жертву его пока приносить не собирались. Он с любопытством разглядывал собеседников.

На молодом князе был островерхий венец, кафтан с широкими рукавами, из-под которых виднелись рукава сорочки. Ткань кафтана темно-красного цвета, в тон высоким мягким сапогам, была украшена орнаментом. Из-под кафтана виднелись зеленые порты. На плечи была наброшена роскошная меховая накидка, сейчас, правда, немного вывалянная в пыли. Удлиненное одухотворенное лицо с тонкими чертами и небольшой бородкой напоминало лики святых на старых русских иконах. Коренастый Коврига, невысокий, крепыш с пышной бородой, одетый в серую… хламиду — так про себя патрульный обозвал жреческую одежку, — рядом с высоким вальяжным князем казался грубоватым и простоватым.

— Ты что себе позволяешь, смерд? — китежский владыка не спешил устраивать расправу с наглым пришельцем, но удержаться от попрека не смог.

— Не смерд. Пинаться-то зачем было? — Мясоедов пожал плечами и, не желая больше отвлекаться на ерунду, перешел непосредственно к делу. — Так я, выходит, сейчас в светлом граде Китеже, а ты, получается, князь…? — он вопросительно посмотрел на средневекового модника. На вскидку тому можно было дать, максимум, лет двадцать пять, а значит, он никак не мог быть Юрием Всеволодовичем. Владимирскому князю во время гибельного нашествия 1238-го как раз минул пятый десяток.

— Мстислав Юрьевич я, — высокомерно ответил китежанин. — А вот ты кто, да с чем сюда пожаловал? — поинтересовался он.

— Я пришел вас спасти, — без обиняков ответил Севка. Ответом ему был дружный полу-вздох — полу-стон замершей в напряженном ожидании и прислушивавшейся к разговору толпы.

— Но… — попытался возразить пришельцу князь, однако разговор оборвался на полуслове. Водяная взвесь вокруг купола сгустилась, воздух потемнел до черноты, небо пронзили молнии, и земля под ногами людей содрогнулась в долгой конвульсии, затряслась и… разверзлась, быстро опускаясь в воду, поглощающую церкви, купола, нарядные домишки и людей. Нет, не так! По мере того, как прибывала вода, подступая к ногам, жители Китежграда, один за другим… пропадали. Севка не поверил глазам, когда стоявший неподалеку светловолосый парнишка, склонившись, исчез, а затем над серой волной вдруг мелькнула, плеснув брызгами, серебристая рыбешка и ушла в глубину.

— Твою мать! — не удержавшись, Севка ругнулся и бросил вопросительный взгляд на князя. Капище находилось на возвышении, и тройке переговорщиков и обступившим ограду дружинникам наводнение пока не грозило. Впрочем, если Мясоедов угадал правильно, в Китеже оно уже давно не страшило никого.

— Проклятье наше такое в этом краю, оборачиваться тварями водяными, — глухо сказал князь с болезненной гримасой на красивом лице, подтверждая неожиданную догадку. Видно было, что вынужденное оборотничество Мстислав воспринимает как мучительную пытку. — Выведи нас отсюда и спаси, если ты и впрямь посланец Ярилы. — Он поколебался, не зная, что пообещать долгожданному спасителю, и в разговор вмешался Коврига:

— Спаси светлый град. Помоги нам уйти из этого мира, где Китеж способен восстать из вод лишь на несколько часов, и тогда проклятие исчезнет. За то Ярила вознаградит тебя — бог услышит наши молитвы.

— Ясненько, град, говоришь? — Севка сообразил, что не продумал основной детали спасения. — Дело такое… — смущенно объяснил Мясоедов, — вот как раз город-то я спасти не смогу. Только людей, которые успеют пройти через портал. Ну, типа людей…

С китежанами все обстояло непросто, хотя ответ на один вопрос Севка уже получил: через пробой в озере Светлояр ушли рыбы. Но пока никто не мог объяснить самое главное: что превратило китежан в оборотней, спонтанная биотрансформация под действием пробоя или вмешательство иного разума? Пожалуй, происходящее больше походило на стороннее вмешательство, но вряд ли можно было надеяться найти разгадку здесь и сейчас. Первоочередная задача спасателя — вывести китежан из водного мира и избавить от необходимости приспосабливаться к чуждой среде — не позволяла сосредоточиться на поисках ответов. Разгадки произошедшего — дело не патрульных, а научников. Да и, если честно, возможность менять форму по собственному желанию не казалась Севке большой трагедией, скорее наоборот. Ну, а с «Чужими» можно будет разобраться потом.

Патрульный оглянулся. Китеж уже полностью исчез в подступающих волнах, не погрузившись в воду, как показалось сначала, а словно растворившись в ней. На поверхности, возле деревянного чурбана, оставались только они трое.

— Китеж-град — это наши люди и наша вера, — уверенно и зло ответил князь. — А дома, церкви, соборы, капище, все творения рук и духа людского — последуют за нами повсюду. Но только знай — те, кого ты видел на острове, в человечьем облике восстанут очень нескоро. Сумеешь ли ты увести за собой рыб? — Он неожиданно насмешливо подмигнул Севке, шагнул в нахлынувшую волну и, обернувшись большим пятнистым сомом, метнулся по дну. За ним последовал огромный карась. Так, значит, вот кто подслушивал разговоры патрульных, Коврига! — наконец, сообразил Мясоедов.

— Сумею, — тихо буркнул он, хотя уже некому было услышать ответ.

Вода захлестывала с головой, но Севка уже почувствовал автоматическую активацию адаптера и, врубив пси-усилитель, сосредоточился на ментальном зове. Не стоило слишком беспокоиться о себе — веганские приборы позволяли жить и работать в условиях совершенно не пригодных для человека планет. Парень сконцентрировался и властно позвал беззаботно резвящихся, утративших разум обитателей водного мира.

Получилось! Вокруг настойчиво вилась большая стая пестрых рыб, и Мясоедов, понимая, что откладывать решение дальше нельзя, лихорадочно перебирал в сознании варианты темпорального и пространственного переброса. Число вариантов, и до того не слишком большое, теперь существенно сократилось: с двух до одного. Людей в рыбьем облике перебрасывать на засушливую Белинду было нельзя. А значит, оставалась только Аркона. И портал следовало открывать в воде.

Севка как раз знал подходящее местечко. Синеозерье было теплой зеленой долиной среди холмов с цепочкой неглубоких озер, главное из которых, Синее озеро, подарило ей свое имя. Война магов оставила в озерном краю высокий магический фон, настолько высокий, что озеро обходили стороной не только простые поселяне, но и отважные воители и охотники. Риск, конечно, был и для китежан, но чем мог грозить магический фон людям, обреченным причудой судьбы на многолетнее существование в рыбьей шкурке, вернее, чешуе? А уж контакты с местными пускай оборотни налаживают сами, когда немного обживутся.

И Севка решился. Он вызвал на коммуникаторе портальный ключ, и, уже набирая пароль активации, вдруг заметил среди подводных камней человеческую фигуру. Неужели кто-то из китежан ухитрился остаться человеком? Как же ему удалось выжить?

— Развлекаешься? — раздался в мыслефоне смутно знакомый голос. Фигура приблизилась, и Мясоедов поспешно вырубил комм, узнав человека, которого меньше всего хотел бы видеть здесь и сейчас. Не потому что имел что-то личное против Влада Самойлова, а просто потому, что появление конкурента из Галактической службы стабильности сейчас могло нарушить все планы. Сторонники бескомпромиссной борьбы за выживание, ГСС-овцы выступали против спасения Китежа, считая возрождение обреченной цивилизации нарушением галактической стабильности. Выживает сильнейший.

— А, это ты, Влад, — стараясь скрыть раздражение, приветливо ответил патрульный. — Что-то нашел?

— Черт его знает! — растерянно ответил лучший оперативник службы стабильности. — Вроде показалось, мелькнуло что-то такое — колокольный звон, золотые купола, и вдруг все исчезло. Да и откуда здесь взяться колоколам — одна вода кругом. Ты-то сюда зачем рванул? Случайно нащупал стихийный пробой?

— А ты? — ответил вопросом на вопрос Севка. — Следил за нами, значит?

— Так ты что-то нашел? — не отвечая на риторический вопрос, переспросил Самойлов, демонстративно включая глубокое сканирование и внимательно озираясь по сторонам.

— Ничего, — злорадно соврал Севка. — И куполов не видел, и звона не слыхал! Не веришь?

— Нет, — твердо ответил Самойлов. Потом, помявшись, добавил: — Послушай, на фиг он тебе сдался, этот Китеж? Люди ведь сами вычеркнули себя из борьбы за существование. Исчезли аутсайдеры, обреченные на вымирание. Так зачем вмешиваться в естественный ход вещей? Это ведь нарушение баланса сил во Вселенной. И пусть легенда остается легендой. А нам в службе стабильности всегда пригодятся такие ребята, как ты. У нас серьезный отдел, совсем не то, что в ГСП. Над вашими поисками града Китежа потешается вся служба истории. Не думай, что я говорю просто так — считай это официальным предложением. Что скажешь?

Мясоедов пожал плечами — Влад напрасно начал важный разговор, не зная, что патрульный уже нашел объект и взял на себя обязательства. А ведь Севка был настоящим спасателем. Его дело спасать слабейших, а что будет с нарушенным равновесием Вселенной — не его забота.

— Мне и в ГСП хорошо, — миролюбиво ответил Мясоедов. — А здесь я просто так гуляю, на всякий случай.

— Понятно, — в голосе Влада прозвучали враждебные нотки. — Тогда и я еще похожу, осмотрюсь.

Минут пятнадцать потоптавшись рядом и ничего не обнаружив, он метнул на Севку подозрительный взгляд и медленно направился дальше, к нагромождению подводных скал.

Едва дождавшись, когда конкурент скроется из виду, Севка вновь активировал ключ, набрал код Синеозерья, сместив точку выхода в глубину, и подкорректировал след. Активировав сенсинг, он сосредоточился на восприятии остаточных эмоволн китежских оборотней и властно «позвал», получив слабый, но вполне ощутимый отклик.

Увидев прямоугольник открывшегося портального окна, патрульный шагнул прямо в чистые воды Синего озера, сопровождаемый веселой стайкой разноцветных рыб. Последними, подгоняя отставших и заигравшихся рыбешек, водяной мир покинули огромный карась и усатый донный сом.

Заметив на коммуникаторе сигнал портального перехода, Самойлов рванулся назад, к точке пробоя, надеясь перехватить соперника, но там, где только что стоял Мясоедов, уже никого не было. И как Влад ни всматривался в подводный пейзаж, он не заметил никаких изменений. Вот разве что рыбы, во множестве шнырявшие среди камней, куда-то исчезли. Но кто обращает внимание на рыб?

Напрасно проблуждав несколько минут по илистому дну в поисках исчезнувшего града или хотя бы пронырливого «китежанина», злой Самойлов, наконец, сообразил проверить остаточную энергетику и обнаружил четкий след недавнего пространственного переброса. Мысленно обматерив удачливого соперника, он набрал на ключе команду «Дубль».

Портал на Арконе закрылся, и Севка медленно пошел из воды по пологому берегу Синего озера, чувствуя, как медленно переключается адаптер на защиту от активной магической среды. Услышав позади всплеск, Мясоедов обернулся. Вслед за ним из воды медленно поднимались китежане — именно поднимались, принимая человеческий облик и выбираясь на сушу. Как только последний из них — князь — покинул воды Синего озера, как вдруг раздался колокольный звон, и перед взглядом ошеломленного Севки на берегу воздвиглись златоглавые храмы, дома и уже знакомое капище. Золотой шлем и щит на столбах ярко сияли внутренним светом. Перед патрульным во всей красе стоял прежний град Китеж. Пестрые церкви и яркие купола каким-то невероятным образом идеально вписывались в окружающий мир долины, как будто только их не хватало здесь для полной гармонии.

— Видал? — с мальчишеской гордостью спросил Мстислав, окидывая восхищенным взглядом зеленую долину Синеозерья и возрожденный город. — Все, как я говорил. Волею Ярилы Китеж всегда появляется вслед за своими жителями на новой земле. Где люди, там и город.

— Да, люди — наше главное богатство, — машинально подтвердил Севка, сообразив, что загадочный пробой каким-то образом обеспечил постоянное перемещение всего завязанного на китежскую энергетику блока пространства в каждую новую точку перехода. Выяснить точные причины феномена еще предстояло институтским ученым, но пока в присутствии чуда не хотелось искать скучных объяснений.

Коммуникатор жалобно звякнул, засекая отдаленный пробой. Севка посмотрел на экран с довольной улыбкой: Самойлов купился-таки на оставленный им фальшивый след и сейчас наверняка бродит по Белинде, пытаясь сообразить, куда исчез конкурент, и что патрульному удалось сотворить со святым градом.

В будущем нехитрая уловка могла обернуться серьезными неприятностями, но сейчас Севку грело воспоминание об обманутом конкуренте. Не давало покоя только одна тревожная мысль — как Владу удалось выследить патрульных?

Проболтаться никто не мог — о времени и секторе операции знали только они с Никитой. А значит, скорее всего, дарвинист шел по пеленгу. Но… подсадить Мясоедову жучка мог только один человек. Вернее, одна. Ксению не остановили бы такие человеческие слабости, как любовь и верность. Севастьян сам поразился тому, насколько болезненной оказалась мысль об обмане. Неужели девушка просто использовала его? И жителям святого града по-прежнему угрожала опасность. Хотелось надеяться, что какой-то запас времени еще есть. Может быть, и в самом деле выживают сильнейшие? Ведь, в конечном счете, китежане спаслись. А значит, их особая, духовная сила поможет им обрести достойное место и в новом мире.

Теперь можно было возвращаться к Богодану и рапортовать о выполнении задания. ГСП, наконец, удалось выполнить мечту своего начальника — спасти светлый град Китеж. И теперь появилась надежда на то, что удастся организовать новую экспедицию в Плоский мир. А уж как обрадуется Никита! Севка заторопился:

— Ну, вы тут пока обустраивайтесь, а мне надо спешить — начальство ждет с отчетом. Скоро вернусь.

Не слушая вопросов и возражений, он активировал портал, раздумывая над тем, что вернуться обязательно придется: синеозерским китежанам нужно будет подбросить на первое время пищевой синтезатор. Не заставлять же бывших оборотней потреблять в пищу собратьев-рыб!