ГСП «Спасите Китеж»

Глава 4 Идол

Разрушенная и разграбленная крестоносцами, Аркона горела. Огонь, пожиравший оскверненный христианскими наемниками храм Святовита в центре города, окрашивал ночное небо красным, расцвечивая отблесками далекое капище на окраине, где все еще высилась спасенная жрецами статуя языческого божка. Огромные металлические воины раз за разом бросались в атаку на пылающую изгородь и отступали перед стеной окружавшего святилище силового поля. Оскаленные пасти шлемов в неверном свете пожара казались уродливыми масками средневекового карнавала.

Ник Сыромятин устало щурился, не отрывая глаз от огня. Казалось, привычный кошмар вырвался в реальность, покинув задворки подсознания. С детства младшему сыну князя Буянова часто снился горящий город на острове Руяне, бесславно покинутый предками, о котором любил рассказывать дед Василиск. Сейчас Никита Сыромятин, бывший офицер военного космофлота, бывший герой корской войны, а ныне старший патрульный китежского отдела службы истории, в очередной раз пытался спасти от истребления жителей языческой Арконы.

Никита помнил короткую справку из энциклопедии. Трагедия Арконы удостоилась там всего лишь нескольких сухих строк:

«Аркона — город балтийских славян на о. Рюген (слав. Руян) в южной части Балтийского моря, религиозный центр ряда славянских племён, где находилась статуя бога Святовита. В 1169 датский король Вальдемар I разрушил город и храм. Статуя Святовита была сожжена, а храмовые сокровища увезены в Данию», — вот и все, что гласила статья раздела.

Казалось бы, ничего особенного. Двенадцатый век в истории человечества видывал и более кровавые жестокие расправы. Так почему же пожар Арконы продолжал пылать в снах далекого потомка руян?

Конечно, кое-чем реальность отличалась от давешних кошмаров — во сне возле храма обычно не было никаких рыцарей, лишь метались серые тени огромных волков, которых служители тщетно старались отогнать, размахивая горящими палками. И город каждый раз в конце концов погибал, погребая под обломками храма последних защитников святыни. Сегодня вокруг святилища бесновались оборотни, и здесь уже был спасатель — он, Никита.

Время от времени у изгороди раздавались хриплые стоны чудовищ — очередной смельчак испытывал на прочность частокол, окружавший святилище идола, и, опалив шкуру, начинал кататься по земле, сбивая невидимое пламя. Потом, получив удар парализатора, паленый затихал, а остальные на некоторое время отступали.

Никита порадовался, что успел установить силовик. В отличие от деревянного забора, силовой купол оставался надежной защитой немногочисленных уцелевших. Вспышки плазмогатора, пресекавшего атаки болезненными разрядами, вызывали раздраженный визг оборотней, заставляя держаться в отдалении.

Никита с идолом стояли вдвоем перед дверьми храма, где пряталось человек тридцать руянцев: старики, женщины, дети, двое жрецов. Сыромятин поймал себя на том, что испытывает странную душевную симпатию к деревянному языческому чурбану. Ведь оба они упрямо охраняли последнее прибежище фанатиков Арконы, которых патрульные галактической службы перемещения обреченных цивилизаций не успели переправить на корабль. Вернее, не сумели уговорить покинуть храм.

Патрульное судно ГСП было замаскировано под ладью викингов, и большинство выживших горожан, которым чужаки пообещали теплые долины и зеленые луга в далеком краю, охотно последовали за спасателями, даже не подозревая, как много парсеков отделяет их новую родину от захваченного датчанами Руяна.

Оборотни появились неожиданно, когда Сыромятин предпринял очередную попытку договориться с фанатиками. Выдавая себя за уцелевшего витязя главного храма, Никита второй день вел со жрецами переговоры, обещая чертовым упрямцам прихватить с собой в ладью и их святыню, но все планы были нарушены разбушевавшейся нелюдью. Откуда в этой реальности взялись мутанты-оборотни в уродливых доспехах, спросить было некого. Вероятно, крестоносцы привели с собой мага-супернорма и в критический момент, заметив противодействие извне, вызвали переброс и прибегли к экстрасенсорике для управления монстрами. Вполне вероятно, за действиями нападавших стояли сенсы конкурирующей службы. А противостояли им лишь трое патрульных службы перемещения и деревянный чурбан. Впрочем, сейчас Никита с идолом как раз остались вдвоем.

К храму накануне Сыромятин едва не опоздал. Княгиню уже собирались принести в жертву Святовиту, громко взывая к богу о помощи, когда молодой воин вмешался и предложил себя взамен.

Высокая, худая, почти безгрудая, в балахонистом одеянии Всеслава выглядела нескладной и некрасивой, как породистая борзая. Но Ник мог представить себе, как потрясающе молодая вдова смотрелась бы в комбинезоне патрульного, с бластером в руках. Сыромятину всегда нравились высокие голубоглазые блондинки. Высокий рост и белокурые волосы, прядка которых, выбивавшаяся из под расшитого золотом белого платка, выдавала примесь варяжской крови, резко выделяя женщину среди коренастых бодричей. И княгиня казалась слишком юной для того, что быть матерью двух белоголовых мальчишек лет трех-четырех, которые крепко вцепились в края темного сарафана. Хотя кто знает — девушек на Руяне выдавали замуж рано, наверное, лет в четырнадцать- тринадцать.

Жрецы колебались недолго: вдова убитого вчера князя не отличалась красотой, а сильный молодой парень, тем более, добровольная жертва, должен был угодить могучему Святовиту. Не стали возражать, и когда Никита предложил перенести жертвоприношение во внутренний двор, к подножью истукана, выразив желание погибнуть в схватке с врагом у ног бога, дабы его жертва не оказалась напрасной. Всеслава проводила «спасителя» задумчивым взглядом холодных голубых глаз. Ник не был уверен, что женщина испытывает благодарность. Похоже, гибель ее и остальных руянцев откладывалась совсем ненадолго. Покинув храм, парень услышал топот и короткие приказы жреца — дверь в святилище заложили бревном. Единственным соратником Сыромятина оказался многорукий идол Арконы.

— Так-то вот, дружище Святовит, — задумчиво пробормотал парень, пытаясь изгнать из сознания неуместные мысли о красивых голубых глазах. Активировав силовой купол и стену огня, Никита связался с катером, попросив о двухчасовой отсрочке. Он мог бы вызвать спасательный флаер немедленно, но насильственная эвакуация носителей обреченной культуры строго запрещалась уставом патрульной службы перемещения. «Каждый имеет право погибнуть вместе с тем, что для него дороже всего» — гласил принцип спасателей, который нередко называли «правом на погибель». И принцип этот неоднократно подтверждался практикой — слишком уж разрушительны были действия фанатиков, спасенных против их воли, в новых мирах.

Никита не оставлял надежды уговорить обреченных руянцев. Но для этого, прежде всего, следовало избавиться от озверевших рыцарей-мутантов: оборотней-берсерков по-прежнему оставалось слишком много. На убийство патрульный решиться не мог: применение смертельного оружия при спасении обреченных цивилизаций так же строго запрещалось уставом, как и насильственная эвакуация — крестоносцы, победители, были в своем праве: их победа уже значилась в скрижалях Истории. Силовой же купол, защищая руянцев, в то же время ограничивал действие парализатора — стрелять было бессмысленно.

Враги, сообразив, чем чревато каждое приближение к барьеру, кучковались поодаль, чего-то терпеливо дожидаясь. Благо, времени у них было предостаточно. А вот у Никиты его оставалось совсем немного. Парень бросил короткий взгляд на ручной комм: несколько минут до полуночи. Не позже, чем через два часа корабль должен взлететь: точка переноса смещалась в пространстве медленно, но неотвратимо, и опоздавший патруль рисковал никогда не вернуться в собственную реальность будущего. И, главное, не доставить туда спасенных.

Ник уже собирался убрать силовое поле и попытаться положить как можно больше врагов лучом парализатора, когда пришла подмога. В первое мгновение Сыромятин даже затруднился бы назвать вмешательство фанатиков помощью, скорее помехой — двери святилища распахнулась, и язычники с воплями бросились к своему идолу. Похоже, и для них наступление полуночи что-то значило.

Руянцы даже не удивились тому, что Никита все еще жив, а грозные враги беспомощно беснуются вдалеке, не в силах преодолеть хлипкий деревянный частокол.

Сыромятин тоже не успел поразиться эффектному появлению руян. Когда последние жители Арконы рухнули на колени перед истуканом, Сыромятин перехватил лишь внимательный взгляд Всеславы и вновь обратился к нападавшим.

Заметив появление язычников, оборотни осторожно приблизились. Плюнув на конспирацию, Никита схватился за парализатор, но крики врагов вдруг зазвучали особенно пронзительно, волна атаки стремительно откатилась назад, и парень почувствовал, как на его левое плечо упало что-то тяжелое.

Никита медленно обернулся. Неужели благодарные арконцы решили все же принести своего защитника в жертву? При этой мысли Сыромятин не испытал ни отвращения, ни горечи. Носители обреченных цивилизаций обычно не баловали спасителей благодарностью: нравы дикарей были просты и жестоки. Но на этот раз Никита ошибся. Его коснулся вовсе не нож фанатичного жреца.

На плечо патрульного легла левая рука Святовита. В бледном свете полуночной круглой луны казалось, что идол ожил. Никита попытался отстраниться, но не сумел. Хватка деревянного бога оказалась неожиданно крепкой.

Сработал какой-то механизм? — предположил патрульный, — или просто почудилось? А может, ребята на корабле поняли, что я влип, и решили прийти на помощь, — с надеждой подумал он.

На катере оставалось еще двое патрульных, и как раз сейчас напарники наверняка не отводили глаз от картинок прямой трансляции на экране монитора.

Сыромятин с силой рванулся в сторону и почувствовал, как лапа истукана сжалась еще сильнее и, оторвав тело от земли, приподняла, а потом вновь осторожно опустила. Фанатики радостно завопили, но сразу умолкли. Идол зашевелился, расправил многочисленные конечности и заговорил гулким деревянным голосом, продолжая удерживать могучего воина, как тряпичную куклу.

Никита прекратил сопротивление, прислушался, машинально подправив настройку автолингвиста свободной рукой, но все равно не понял ни единого слова. Возможно, барахлила система перевода, или слова языческого бога были доступны только его преданным служителям и поклонникам. Патрульный досадливо хмыкнул и нажал на коммуникаторе запись, фиксируя текст — позже научники, наверняка, скажут ему спасибо за ценный исторический документ, но сейчас непонимание просто приводило в отчаяние.

Однако руянцы, очевидно, никаких языковых проблем не испытывали и самозабвенно внимали, послушно кивая при каждом слове божка. Наконец, идол умолк. Левая конечность четырехглавого разжалась, отпуская пленника, потом обе передних руки статуи вытянулись вперед, и из кубка-рога, зажатого в правой ладони, в сторону не успевших бежать крестоносцев хлынула струя испепеляющего пламени.

Огонь легко проходил сквозь энергетический барьер, играючи преодолевая силовой купол, и поражал цель. Закованные в железо оборотни падали, обращаясь в пепел, едва их касались убийственные лучи. Опомнившись, враги бросились прочь, но промедление оказалось для рыцарей гибельным — уйти не успел никто.

Никита завороженно следил за фантасмагорической сценой, когда его сзади настойчиво подергали за рукав. Он резко обернулся, готовый на этот раз достойно ответить обидчику, но с облегчением перевел дух, порадовавшись, что не успел нанести удар. Рядом с ним стояла княгиня, по-прежнему прижимая к себе ребятишек. Всеслава смотрела на патрульного выжидательно и требовательно.

— Веди нас, — коротко приказала она. — Святовит велел нам следовать за витязем храма.

— И за это мы должны взять его с собой? — не скрывая облегчения, с усмешкой поинтересовался Сыромятин, вытаскивая комм и отправляя на катер сигнал срочного вызова.

— Нет, — в разговор вмешался дряхлый жрец. — Бог велел передать тебе, что не следует беспокоиться о пустой оболочке. Истинный Святовит встретит верующих там, куда приведет их судьба.

— Вот и отлично, — пробормотал Никита, с удовольствием наблюдая, как бестрепетно встречают фанатики спускающийся с неба корабль, уже утративший всякое сходство с варяжской ладьей, и без возражений проходят внутрь звездолетки через распахнутый люк, не выражая ни страха, ни удивления. Хотя чего бы они удивлялись, после личного приказа собственного бога!

Беззвучно сработала система перемещения, и последние беженцы с Арконы, в сопровождении патрульных службы истории, отправились на север Белинды, в лучшую реальность. Но, несмотря ни на благополучное завершение операции, Сыромятин не чувствовал удовлетворения. Быть может, потому, что напарники наотрез отказались признаваться в глупом розыгрыше, а может быть, еще и потому, что, покидая корабль, нескладная тощая блондинка метнула на Никиту вопросительный взгляд, и ему пришлось отрицательно покачать головой.

В огромном новом мире жителей языческой Арконы ждал их бог, но там не могло быть места для патрульного галактической службы перемещения. Уже много лет сотрудникам ГСП категорически запрещалось любое вмешательство в ход исторического эксперимента, кроме пассивного наблюдения. И звездолетка покинула планету, затерявшись в сполохах перемещения.