На одной из горных дорог, смельчак-доброволец внутри пещёры, искусно замаскированной снаружи камнями, дождался своего звездного часа и дернул спусковой шнур, после чего сноп двенадцатизолотниковой картечи разнес в клочья группу роскошно одетых крымских воинов, среди которых оказался и сам хан, и его брат: калга Адиль-Гирей. Обезглавленному войску крымцев пришлось прервать поход и повернуть обратно в Крым. Причём черкасские князья всю дорогу беспокоили противника постоянными стычками. А в это время дьяк Матвей Ржевский, с примкнувшими к нему литовскими казаками из Канева, пожег посады Ислам-Кермена и Ачи-Кале. А также серьезно проредил местные татарские кочевья, не забывая при этом, поживится скотом и ясырем.
Скорее всего, именно из-за этих известий и сорвались крымцы обратно. Учитывая, что прямо сейчас вниз по Дону идёт судовая рать Данилы Адашева, которая не только должна доставить черкасским князьям осадные орудия для взятия Тамани и Темрюка, но высадить десант для удара в тыл крымцам, если они вновь рискнуть попытаться снять осаду с османских крепостей. По большому счёту Крым сейчас напоминал медведя в берлоге, которого веселые охотники пытаются сразу с нескольких сторон выкурить смоляными факелами. А с учётом того, что медведь с прошлого года, мягко говоря, жирку не нагулял, участь его видится весьма плачевной.
Что же касается моего срочного вызова в Москву, то причин ровно две: Исмаил после взятия Хаджи-Тархана и получения известий о происходящем в крымских улусах, наконец, созрел для участия в грабеже своего давнего врага – Крыма. Теперь дело оставалось за артиллерией, подобной той, что я снабдил черкасских князей. С учётом того, что среди выкупленного казной ещё осенью, была и дюжина шестигривенковых десантных единорогов, моя задача данный момент упрощалась и состояла лишь в обучении будущих ногайских артиллеристов.
Ещё дюжину орудий я пообещал послам Исмаила отправить вниз по Волге в ближайшее время. В качестве оплаты за пушки я потребовал по дюжине ногайских коней за орудие с передком и три за каждый зарядный ящик с учётом содержимого. Добро от Ивана Васильевича на продажу картечных зарядов было получено, впрочем, особой щедрости он не проявил, ограничив аппетит ногайцев одним ящиком на орудие, то есть, с учётом четырёх зарядов на лафете, в сумме выходило по шестьдесят четыре выстрела. Момент был подходящий, так что я напомнил Ивану Васильевичу, про обещание дать возможность казакам Сусара Федорова искупить вину и послужить государю, намекнув, что в Крыму они бы весьма пригодились.
Второй причиной вызова в Москву было принятое государем решение о чеканки медной разменной монеты. Для этого в больших количествах требовалась качественная медь, так что в ближайшее время именно её рафинированием мне и предстояло заняться. Серебро могут и на монетном дворе вручную раскатать в платины, а вот с медью не выйдет: шибко объёмы велики. Рубль в медной монете весит четверть пуда, но это в готовых кругляшах, а в пластинах выйдет вдвое больше. Причём, по словам Висковатого в планах начеканить не менее полумиллиона рублей. Не за один год конечно, пока столько свободной меди в стране нет. Тут бы лет за десять управится! Но дело нужное и к тому, же довольно прибыльное: при цене на медь в два рубля пуд выгода от чеканки составит почти столько же, так как с пуда выходит четыре рубля.
Мне же за очистку меди, прокат в пластины и штамповку монетных кружков казна будет платить с каждого пуда по пятьдесят копеек. Если учесть что оборудование для проката у меня есть и довольно производительное, то эта работа более чем выгодна. Однако медь пойдёт не в Выксу, а на Гусевский завод, там и до Москвы ближе и леса много. Даже слишком много, несмотря на то, что зимой я на его рубку подрядил всех мужиков, которых мои люди смогли сманить из Рязани и окрестных сёл, часть его так и ушла после паводка под воду. Проще малый стан туда перевезти, заодно можно будет катать железо на жесть для банок и кровельных листов. Опять же в Москву возить будет ближе.
…
Долго задерживаться в Москве я не собирался, намереваясь лишь дождаться аудиенции с Иваном Васильевичем, чтобы в узком кругу обсудить некоторые вопросы, однако пятого июня прибыл гонец от Исмаила с ответом на письмо, к двоюродному брату Шах-Али, царевичу Тохтамышу. После поражения Девлет-Гирея под Судбищами и его смерти в среде крымской аристократии возник заговор, с целью возвести Тохтамыша на крымский трон, который был раскрыт, в результате чего ему пришлось бежать из Крыма к ногайцам.
Как я понял из беседы с Иваном Михайловичем, сама идея посадить на крымский трон своего ставленника государю пришлась весьма по душе, однако технические детали предстояло обдумать и весьма тщательно. Одно дело рейд казаков Матвея Ржевского на пару с людьми Дмитрия Вишневецкого или набег ногайцев Исмаила и совсем другое – поход серьезных сил, способных взять Перекоп и овладеть Бахчисараем. Впрочем, меня пригласили по вполне прозаической причине: для снабжения и возможного отхода русского войска в случае неудачи Иван Василевичу потребовались в больших количествах коноводные расшивы, так неплохо показавшие себя на Быстрой Сосне.
Беда в том, что обученная мной посоха, которая в прошлом году построила всего полдюжины таких судов, умудрилась к концу строительства загубить все пилы и сломать обе лесопилки. Так что теперь мне придётся расхлебывать кашу, заваренную моими бывшими подопечными. Не велика беда, но в мои планы придётся вносить коррективы. Из той дюжины лесопилок, что моя расшива привезла в Москву, большую часть теперь достанется казне, но пару я всё-таки оставлю. А ведь планировал выставить их на всеобщее обозрение, чтобы предприимчивые купцы или посадские могли купить вскладчину.
Тот же Висковатый по моей просьбе, убедил государя в том, чтобы отменить обычную в таких случаях долгую процедуру с подачей челобитной и последующим получением в приказе грамоты разрешающей заведение лесопильной мельницы или передвижной лесопилки на конном приводе. Теперь всё проще – пришел в приказ, заплатил пошлину и иди, покупай вожделенный агрегат. Однако посошные на редкость подкузьмили московским купцам. К тому же царь не вовремя про лесопилки вспомнил, так что теперь только под заказ и никак иначе. Хорошо хоть делать их можно прямо в Москве, благо сами пилы я привез в избытке, а большинство остальных деталей из дерева.
Собственно на продаже казне лесопилок всё бы и закончилось, если бы во время аудиенции не присутствовал ещё и Алексей Адашев. Ну не может он не интриговать, видимо это у него в крови! Причём в этот раз вроде бы со знаком плюс, но от этого не легче. Мне с советами лезть к государю ой как не охота, этот стервец так и толкает на оное. Думает, что за оставшуюся половину лета реально взять Азов и чтобы два раза не ходить, ещё и Бахчисарай за компанию. Причём толи сам рвется идти во главе войска, толи царя к этому подталкивает, не понять – уж больно обтекаемо формулирует шельма!
Тут я, конечно, сам его "приложил об пенек": слишком разительная разница между старой и новой артиллерии, под Судбищами крымцев раскатали, даже несмотря на весьма скромный боезапас и откровенно слабое обучение основной массы пушкарей. Я прошлой осенью почитал отчёты своих людей, что приставил к наряду выданному Шереметьеву "дабы пушки чинить". Картечью куда ещё не шло, справно получалось, тем более что отрабатывали мы это с ними до автоматизма, а вот с ядрами совсем иначе вышло. Одно выручило: лагерь у татар был такой, что промахнуться суметь нужно, и то у некоторых это получалось…
А в степи условия иные будут, там засаду, если кто и устроит, так это крымцы. Впрочем, и без таких сюрпризов можно половину армии положить. Чума или холера там свои эндемические очаги имеют и по незнанию в них очень легко попасть. Хотя и без этой беды можно горя заиметь, сибирская язва или ящур, к примеру, не меньше проблем создадут. В общем, этот шапкозакидательный порыв нужно пресекать на корню, пусть он даже на меня потом будет зубы точить:
– Алексей Федорович, а ведомо ли тебе где в тех степях моровое поветрие было, али где скот пал во множестве? – спросил я, перебив Адашева.
– К чему ты "немец" о сём речь завел? – удивился он, – Мы о походе говорим, а не кочевать там собрались…
– А к тому, что коней да людей поить надобно, а степи с водой плохо, – ответил я, – И если половина войска животами маяться начнет, это полбеды, беда – когда треть от морового поветрия в землю ляжет! А потом остальные по городам и весям сию пагубу разнесут!
– Чтож нам теперь и в гости к Царю Крымскому не наведаться? – ехидно спросил Адашев.
– Вот так сразу и в гости? – спросил я, – К чему через степь обозы гнать? Послать донских казаков судовой ратью к Азову да пушек им дать осадных, крымцы сами прибегут, как только сие известие до султана дойдет.
Адашев собрался, было, мне что-то ответить, но тут его прервал Курбский:
– Погоди Алексей Федорович, немец дело говорит, ежели казаки город возьмут, туда можно по весне судовой ратью большое войско послать и тогда не одна собака мимо не проскочит…
– А если не возьмут? – спросил Адашев, – Что тогда?
– Невелика печаль, – ответил Иван Васильевич Шереметьев Большой, – Крымцы всё одно прибегут, чтобы осаду снять, вот тут бы их под картечь и подвести…
– Быть по сему! – сказал, как отрезал молчавший до этого момента Иван Васильевич, – Ныне же послать гонца к донским казакам, пусть не мешкая, выступают. Осадные орудия, что для черкесов везут, им отдать. Тамань не к спеху, как и Темрюк, опосля возьмут если надобно.
– Султан будет не доволен, – сказал Адашев, – Отдать Азов придётся, не в этом году так в следующем…
– Не отдать, – сказал я, – В дар поднести. Донцы возьмут, Тохтамыш вернет, а как на деле было султану знать незачем!
– Быть по сему! – утвердил сказанное государь.
…
На этом обсуждение кончилось, но деталями похода предстояло заниматься Разрядному Приказу, а мне пришлось решать вопросы с Пушкарской избой. В частности детально отрабатывать с мастером Каспаром Ганусом транспортировку из Москвы в верховья Дона разобранной вагранки и запаса чугуна для отливки ядер и тяжёлых осадных орудий. Две дюжины двадцатипятигривенковых единорогов, отлитых нами и отправленных в конце весны вниз по Дону, Иван Васильевич счёл недостаточными для осады и для подстраховки велел отлить ещё полдюжины двухпудовых орудий, по образцу созданному Каспаром Ганусом.
Установить их предполагалось на трёх барках, за основу которых была взята легкая донская расшива. По сути, от моей конструкции остался лишь корпус и нижняя палуба, причём в носовой части, где будут установлены двухпудовые единороги, предполагалось дополнительно укрепить набор, а под самими поворотными платформами установить дубовый сруб, заполненный песком и камнем. Несмотря на то, что площадь палубы позволяла разместить больше дюжины таких орудий, я настоял на том, что вполне достаточно пары штук, расположенных по центру, чтобы была возможность вести огонь точно по курсу, иначе судно будет сильно раскачивать во время стрельбы. Само собой это скажется либо на меткости, либо на скорострельности, да и с размещёнием крюйт-камер будут проблемы, не говоря уже о скученности проживания экипажа и канониров.
Девятого числа Каспар Ганус с учениками отбыл в Ливны, в первую из крепостей, с которой в этом году было начато строительство нового оборонительного рубежа по Дону и Быстрой сосне. Туда же мне предстояло отправить пару сотен пудов флешетов. По большому счёту это была моя собственная инициатива, к которой в Пушкарской избе и Разрядном приказе отнеслись, скептически заявив, что виданное ли дело стрелять из пушки стрелами, да ещё железными. Отбрыкивались руками и ногами, пока в дело не вмешался Иван Васильевич. Ему больше понравилась сама идея испытать новинку на османах, да ещё чужими руками, тем более что в случае успеха я обещал поставлять новый боеприпас в казну по той же цене, что и картечь.
На следующий день с утра я передал в казну сорок две с половиной дюжины винтовок, и остаток дня провел у Кожемякина. Благо было что обсудить: иноземцы, приглашенные по моей протекции в Москву, наконец-то убедили государя начать строительство здания для Московского университета, причём умудрились ещё и выбить разрешение на создание при нём типографии для печати учебников и книг. Естественно в стороне от такого дела дьяк Монетного двора остаться не мог…
…
В пятницу я, в сопровождении пяти дюжин своих бойцов, покинул Москву и отправился в Выборг. На дорогу ушло пятнадцать дней, и ещё столько же на то чтобы собрать из отправленных туда ранее вместе с грузом металла судовых наборов, полдюжины йолов, установить на них вооружение, погрузить боеприпасы и провиант, а также опробовать их на ходу. Десятого июля мы вышли в море и взяли курс на остров Зеландия. Несмотря на то, что мои ребята уже второй год учились ходить под парусами, прокладывать курс и вести корабли поначалу всё равно пришлось шведским морякам, из числа тех, кто показал себя лояльным и остался в Выборге обучать выкупленных у татар ребятишек. В качестве награды шведам было обещано не только возвращение домой, но и солидное вознаграждение.
Калуннборгская операция была задумана мною ещё в период подготовки Выборгской и была её логическим продолжением. Если контроль над Финляндией и Северной Лапландией дал России доступ к месторождениям меди, никеля, хрома, свинца, цинка, сурьмы, ванадия, молибдена и цезия, то в случае успеха задуманного предприятия речь шла о получении для страны портов на побережье Атлантики, а для меня лично – небольшого лена на территории Норвегии. Всего-то в пятнадцать норвежских миль[23] вдоль берегов реки Логен и в несколько миль шириной: большего мне и не требуется. Задумка безумная по своей наглости, но и выигрыш в случае удачи фантастический: в моей истории через какие-то шестьдесят восемь лет там нашли месторождение серебра, причём довольно богатое.
Уже через год там появились шахты, а рядом с ними возник город. Драгоценного металла в Конгсберге хватило на триста тридцать три года эксплуатации, а к 1957 году, когда рудники закрыли, там успели добыть более тысячи трёхсот пятидесяти тонн! Это ни много ни мало – более двадцати с половиной миллионов рублей на нынешние деньги. Конечно, с потенциально доступными мне технологиями на триста лет добычи рассчитывать не приходится, всё-таки одно дело для дробления руды использовать огонь и ручной инструмент, и совсем другое – промышленную взрывчатку, пневматические буры и отбойные молотки. Естественно всё упомянутое пока только в проекте, но по большему счёту, появление оного лишь вопрос времени. Тут впору специально не особо спешить с добычей: вливание даже полумиллиона рублей в год в экономику России может сильно подхлестнуть инфляцию. Но для начала нужно получить этот кусок пустынных скал.
И это возможно! Причём именно сейчас, пока бывший датско-шведско-норвежский король Кристиан II из династии Ольденбургов ещё жив и сидит в крепости Калуннборг. Личность он весьма примечательная. С одной стороны - стремление к неограниченной ничем власти, которое привело его к конфликту с высшей знатью во всех трёх подвластных ему странах, с другой - забота о простом народе, и склонность к гуманитарным идеям, которые привели его к попыткам завести порядки подобные голландским. Однако запрет на продажу крепостных крестьян пришелся местным дворянам сильно не по вкусу, и они решили выбрать более подходящего для них короля. В итоге, когда войска его дяди Фредерика, выбранного новым королём Дании, осадили Копенгаген, Кристиану пришлось бежать в Германию. Там он прожил несколько лет и даже стал из католика искренним лютеранином, что не помешало ему вернуться в лоно Римско-католической церкви, чтобы получить поддержку Императора Священной Римской Империи.
Если бы Кристиан II по-прежнему сидел в Сённерборгском замке, на острове Альс, шансы на успех были бы не велики. Там и сам замок больше и гарнизон серьезнее. К тому же и режим содержания в Калуннборге мягче: бывшему королю даже разрешают временами участвовать в охоте с местными дворянами. Поразительная беспечность! Впрочем, кому придёт в голову, что подобное тому, что я замышляю, может случиться? Да и появление полудюжины небольших кораблей пригодных лишь для лова сельди в районе западной оконечности острова Зеландия вряд ли кого насторожит. Зунд - место людное! А шведы там частые гости. Тут мне повезло, что датчане пока так и не решились, под каким-нибудь надуманным предлогом объявить войну Швеции.
Уж больно удачно старик Густав обставил своё возвращение в Стокгольм, сумев убедить шведское дворянство, в том что, несмотря на военное поражение и плен, в Москве ему удалось одержать удивительную дипломатическую победу, и выкрутится из совершенно безвыходного положения. А то, что ради спасения страны от иностранной оккупации пришлось отдать нищие финские болота и бесплодные лапландские земли – не велика беда. Зато особо отмечалось, что шведские дипломаты смогли добиться заключения Вечного Мира с Россией на весьма выгодных условиях и даже вступить со своим бывшим противником в военный союз. Последний момент как раз и убедил датчан, что они не напрасно осторожничали. Теперь, когда у шведов исчезла необходимость держать свои полки на русско-шведской границе, война с ними становилась авантюрой с непредсказуемыми последствиями. К тому же Густав Ваза не упустил возможности похвастаться полученными от меня орудиями.
С одной стороны европейцев было бы трудно удивить пушками, но тут сыграла роль громкая победа над Крымским Царем, освещёние которой Висковатый, по моему совету, устроил через голландцев, послав им её подробное описание на латыни, не забыв при этом щедро отсыпать денег на печать "летучих листков". Текст мы с ним составляли совместно, и надо сказать, немало пришлось потрудиться, чтобы преодолеть его неприязнь к "еретикам", к коим он относил всех не православных христиан оптом. В итоге получился вполне рабочий образец пропаганды, который представлял сражение под Судбищами не как победу московитов над крымцами, что совершенно бы не нашло отклика в сердцах жителей Европы, а как победу христиан над османскими вассалами, то есть по сути почти что над самими османами.
Сей трюк, вполне ожидаемо, сработал, хотя в какой-то мере и так, как мы с Иваном Михайловичем и не предполагали. Император Священной Римской Империи Карл V вновь проявил интерес к заключению военного союза против османов, на что его дипломаты ненавязчиво намекнули людям Висковатого, впрочем, до конкретных шагов дело пока не дошло. Тем не менее, узнав об этом, магистр Ливонского ордена откровенно занервничал. Что примечательно, о битве с крымцами в Ливонии знали и ранее, но засуетились даже не тогда, когда голландские "летучие листки" появились в Риге и Ревеле, а позже, увидев реакцию Императора Священной Римской Империи. Как мне пояснил Иван Михайлович, ещё в царствование деда нынешнего государя, во время переговоров с Максимилианом I, его посол Георг фон Турн предложил Ивану III взять под своё покровительство оба ордена: и Тевтонский в Пруссии, и Ливонский. Впрочем, тогда особых восторгов со стороны магистров это не вызвало.
Сейчас же, судя по всему, ливонцы отлично поняли, что история может запросто повториться, но куда как с более плачевным для них исходом. Само собой в том лишь случае, если имперским дипломатам удастся втянуть московитов в союз против Великого Турка – в этом случае никто их желанием пойти под протекторат Москвы может и не поинтересоваться. Так что у меня затеплилась надежда, что в этой реальности Ливонская война может и не начаться в 1558 году. Хотя сама участь Ливонии в любом случае будет так или иначе решена. Вопрос в том кто первый бросится рвать на части её ослабевшее тело. Лучше бы это начали поляки, литвины, в крайнем случае – шведы, но никак не Россия. По крайней мере, это позволит избежать многих негативных последствий в будущем.
…
С ветром нам повезло, почти всю дорогу шли с хорошей скоростью, иногда развивая до восьми узлов. С наступлением темноты мы вставали на якорь и уже через неделю добрались до Хельсингёра. Несколько раз довелось встретиться с любителями легкой наживы, но чаще всего им даже не удавалось приблизиться к нам более чем на дюжину кабельтовых. Пользуясь преимуществом в скорости, мы легко уходили от преследования и лишь однажды, когда ветер ослабел, несколько гребных судов, то ли шведских, то ли готландских, решили попытать счастье и взять нас на абордаж. Но дожидаться дальнейшего развития событий, я не стал, отдав приказ открыть огонь прямо по курсу из носового двенадцатигривенкового единорога.
Когда чугунные шарики дальней картечи подняли фонтанчики воды перед носом у атакующих, намерения пиратов резко поменялись, и они, не мешкая, отвернули обратно к берегу. Оно и понятно, раз уж встреченные суда и так не выглядели купеческими, да ещё и вооруженными оказались, то к чему дальше упорствовать – на добычу надежды особой нет, а потопить могут. Впрочем, на нашем пути встретились не одни пираты, недалеко от Борнхольма нам встретились датские корабли, но никакого интереса датчане не проявили, что, в общем-то, понятно: водоизмещёние у нас не сильно больше рыбачьих судов, которых тут тысячи, а орлы мух, как известно, не гоняют.
Заплатив Зундскую пошлину, пошли дальше, при этом три корабля направились к шведскому берегу, где мы должны были высадить шведов, изображавших во время плавания капитанов и шкиперов, а именно к устью реки Гёта-Эльв, что западнее датской провинции Сконе. Нам же предстояло под покровом ночи вернуться назад, и рано утром высадить бойцов на обратной оконечности полуострова Рёснес. Операция сама по себе не простая, но реальная, тем более для таких лёгких судов как наши. Под парусами подобный маневр слишком опасен, но на борту имеются весла, что, кстати, по нынешним временам норма и для судов куда как большего размера. К примеру, многие испанские галеоны их также используют, тем более что пока их водоизмещёние обычно не превышает ста двадцати испанских тонн[24].
В остальном же всё намного проще – сейчас большая часть полуострова Рёснес покрыта лесами, где собственно и предпочитают охотиться местные дворяне. А это значит, что моим бойцам не придётся мелькать на открытой местности, как бельмо на глазу. Не знаю, правда, сколько придётся ждать, когда Кристиан II там появится, но при необходимости мои парни могут ждать и месяц и два. Продуктов, в том числе долгохранящихся мы запасли от души. Да и находится в лесу сколь угодно долго для мордвы привычно от рождения, даже без моих тренировок, а уж просе их прохождения – тем более. Жаль только терять время, но тут уж ничего не поделать, невелика плата за такое месторождение как Конгсберг, да и Нарвик того стоит, откровенно говоря.
…
Посланные в устье Гёта-Эльв суда давно вернулись и теперь по мере сил изображали лов рыбы у южной оконечности острова Сайерё. Я же за это время успел не только осмотреть с ребятами местный лес, но и свести знакомство с отвечающим за него лесничим. Естественно не в лесу, а в калунборгском трактире. Сам я предпочел перед ним не светиться, несмотря на то, что использовал грим: незачем подвергать здоровье собственной печени такому риску, тем более что есть доброволец – Карл Крюгер, младший сын трактирщика из Висмара, большой любитель выпить и поболтать.
Ему во время осады Выборга повезло больше чем другим немецким наемникам: дрались в сравнении со шведами они неплохо, так что выжили очень немногие. Карла же успела спасти одна местная вдова, выдавшая за своего мужа. Однако Крюгер надежд вдовушки, владевшей трактиром, не оправдал: его "таланты" были прямо противоположными тем, которые требовались для управления питейным заведением. Так что она не стала дожидаться, пока он пустит всё дело по ветру, и выставила вон. Сбережений у немца не было, а русский воевода в Выборге в услугах наемников как назло не нуждался, так что незадачливый немец попал ко мне.
Надобно сказать, что в качестве охранника он показал себя неплохо, в основном благодаря внушающей уважение внешности и огромному росту, а теперь пригодился и в ином качестве. За время своих странствий успел повоевать и за датчан, и за шведов и даже в Италию его судьба заносила, так что худо-бедно на всех этих языках он мог поддержать застольную беседу, а большего от него и нет требовалось. Задача простая – пить на пару с местным лесничим и если тот вдруг скажет, что на следующий день не сможет, как обычно посидёть со своим другом в трактире, сообщить об этом мне. А уж причину мы установим легко, особенно если он будет занят подготовкой к грядущей охоте, подобное не скроешь.
Ждать пришлось довольно долго, но любое ожидание когда-нибудь кончается. Не то чтобы местные не охотились вовсе, но вот большая охота, с участием бывшего короля Кристиана II, состоялась лишь в конце августа, двадцать пятого числа. К этому времени мои бойцы уже настолько хорошо ориентировались в местном лесу, что при необходимости могли бы провести операцию даже ночью. Впрочем, нужды в этом не возникло – датские дворяне предпочитали охотиться с утра, с тем расчётом, чтобы к середине дня уже как следует подкрепиться свежеприготовленной дичью, не забывая при этом про горячительные напитки.
Собственно в самый разгар пирушки Кристиана II мои люди и умыкнули, прихватив с собой и пару местных дворян, составивших ему компанию во время очередного похода "в кустики". Валить возможных свидётелей похищения я бойцам запретил заранее – в окружении короля вполне могли быть сочувствующие ему люди. Так что тащить, пришлось всех троих, чтобы пришедшие в чувство раньше времени сопровождающие короля не могли поднять тревогу. Для этой цели у нас были штатные мешки с ремнями для переноски, годившиеся и в качестве импровизированных носилок, так что особых проблем не возникло: шесть верст до противоположного берега пробежали меньше чем три четверти часа. Затем добрались на лодках до поджидавших нас судов и, не мешкая, отплыли.
…
Неделю спустя мы с Кристианом II обедали в комнате, на втором этаже портовой таверны. Внизу пили и шумели примкнувшие к намечающемуся восстанию против датчан норвежские дворяне, слетевшиеся как мухи на мед. Собственно по этой причине мне и пришлось купить у хозяина таверны его недвижимость и посадить ближе к выходу ранее нанятых немецких ландскнехтов. Сам он остался за стойкой, а вот на входе теперь стоял Крюгер с парой столь же колоритных своих коллег и отгонял всех посторонних, поясняя, что мест нет, а вот "по зубам" как раз наоборот – найдется!
Особых усилий для привлечения норвежцев не требовалось, скорее, наоборот сложно было бы их спровадить: двадцать с лишним лет назад, когда Кристиан III распустил Государственный совет Норвегии, и фактически превратил её в датскую провинцию. В результате туда хлынул поток датских дворян, которые начали подминать под себя всё, что плохо лежало. Местных аристократов это обидело, можно сказать, от души, так что три письма, наиболее преданным сторонникам Кристиана II сработали подобно спусковому механизму. Несмотря на просьбу держать всё в тайне, кое-кто явно поспешил порадовать своих друзей и единомышленников. Не скажу, что мне это понравилось, но тут уж ничего не поделать, тем более что, несмотря на приток сторонников, местные власти явно не ловили мышей. К тому же в случае чего мы вполне могли постоять за себя: в норвежской столице с населением чуть более трёх тысяч человек просто физически не было таких сил противника, которые бы могли серьезно угрожать нам!
К тому же через неделю другую в Викию должны были прибыть "норвежские повстанцы" во главе с командирами-черемисами. По боеспособности местные уступали тем же черемисам, зато отлично знали местность, так что вместе представляли вполне значимую силу. К датчанам простые норвежцы добрых чувств не испытывали в принципе. Мало того, что Кристиан III обратил в свою собственность почти половину норвежских земель, так он ещё и провел церковную реформу, введя лютеранство и богослужение на датском языке, назначив пасторами в основном датчан. Вдобавок ещё и упразднил культ католических святых, которых местные крестьяне издавна считали своими заступниками. Так что народ агитировать было не нужно: желающих пощипать перышки датским феодалам, получившим отнятые у норвежцев земли, хватало.
По сообщению Акпарса к нему примкнуло в сумме уже около трёх с половиной тысяч, в том числе несколько сотен саамов из Тромса и Финмарка. В сравнении с тем, что могут потенциально выставить датчане это конечно мелочь. Однако на нас работают три момента: противник пока не знает о возникших у него проблемах, а когда узнает, ему потребуется время на вербовку и перевозку наемников. И само собой нужно их ещё высадить в порту, вот только в трюмах наших кораблей ждут своего часа несколько бочек с оружием и порохом, а внутри специально сделанных цилиндрических отверстий фальшкиля притаились по дюжине стволов шестигривенковых полевых единорогов.
Естественно, лафеты для них придётся делать из дерева, но время пока есть, да и качественный норвежский дуб под рукой имеется. Семьдесят два полковых орудия – это уже серьезно. К тому же время работает на нас: датчане спешно вывозят наемников из Сконе, а тех, что не успели переправить из Копенгагена, теперь стараются выпроводить на родину. Пока получается не особо – моряки, рассказали, что немецкие ландскнехты вполне успешно пропивают полученный аванс в датских кабаках, не забывая задирать юбки женам и дочерям местных бюргеров. Именно поэтому Кристиан с вербовкой солдат пока тоже не спешит. Когда они пропьют всё полученное, и "отдавят любимые мозоли" как можно большему числу датских горожан, можно будет сильно сэкономить.
Единственная операция, которая на текущий момент имеет смысл – перехват собираемых с Норвегии налогов, точнее, той части, которую обычно вывозят через Викию. Но с этим отлично справятся и мои бойцы. Причём если осуществить этот "экс" после выхода судна из порта и обставить всё как кораблекрушение, то есть шанс, что датчане всполошатся ещё не скоро. Однако на большую сумму рассчитывать не стоит. Налоги в Норвегии собираются весьма плохо, таможенные сборы также не велики, а денег с ленов норвежских дворян поступает в шесть раз меньше чем с датских. Естественно, со времен царствования Кристиана II сумма могла немного подрасти, но вряд ли она даже сейчас превышала сорок-пятьдесят тысяч талеров, а какая её часть будет доставляться в Данию через норвежскую столицу можно только гадать.
Но это как раз работает на меня, чем меньше сейчас получит Кристиан II, тем быстрее он обратится ко мне за деньгами. О том, что я готов с этим помочь, король уже в курсе. Сама же идея получить солидную сумму за скромный кусок норвежской земли, ему очень понравилась. Особенно с учётом озвученных мною планов открыть там железоделательный завод. То, что кроме железа я занимаюсь и стеклом, король уже в курсе, но тут вопрос в сырье, а пока его нет планировать нет смысла. Кстати, он удивил меня своей хваткой, с ходу оговорив поставку пятой части металла в казну по фиксированной цене полтора талера за пуд, при этом, милостиво даровав пожизненное освобождение от налогов с завода и пошлин при вывозе металла в другие страны. Действительно, зачем ему эта мелочь, если он своё возьмёт за счёт перепродажи моей стали в том же Антверпене по двойной, а то и тройной цене?
…
В субботу, десятого числа прибыл датский корабль, на котором датчане собирались вывезти собранные деньги. Об этом нам сообщил свой человек из окружения мера Викии, которого нам "сосватал" один норвежский дворянин, примкнувший к восстанию. Однако первоначальные планы пришлось кардинально менять. Судьба распорядилась совершенно анекдотичным образом: черт дернул заглянуть датских матросов именно в нашу таверну, где они, вполне ожидаемо, схлестнулись на входе с ландскнехтами, а пару минут спустя, подоспели и "господа аристократы". Мои люди не вмешивались, тем более что матросикам и так наваляли изрядно! Прибывшую на шум стражу щедрым угощением и тяжёлым кошелем с серебром "убедили", в том, что моряки сами виноваты, и только благодаря снисхождению к их жалкому состоянию благородные господа не будут требовать наказания наглых простолюдинов.
А дальше вышло неожиданно. Ушлые норвежские рыбаки, прослышав про результат драки в порту, снялись с якорей, и ушли "ловить рыбу". В результате статхаудер, которому не улыбалось отвечать за срыв доставки денег в Копенгаген, своей властью насильно мобилизовал половину экипажа с каждого из моих судов, забрав, таким образом, три десятка матросов, чтобы заменить наиболее пострадавших. Мои бойцы, сообразив какой шанс им даёт судьба, протестовать не стали и мирно проследовали на датское судно, не забыв незаметно прихватить с собой револьверы с боезапасом и холодное оружие. Дальше было просто – к тому моменту, когда мы догнали датчан, они обнаружили, что троянский конь может оказаться не только сухопутным…
Добыча не впечатлила, в пяти опечатанных сундуках оказалось чуть более шестнадцати тысяч восьмисот талеров, однако кроме денег мы получили в своё распоряжение и само судно с грузом. Не сказать, что содержимое трюмов особо порадовало: немного провианта, немного товаров, немного оружия, несколько бочек пороха, ядра и пушки, причём разнокалиберные, а также разная мелочевка, о которой и говорить не стоит. Большая часть датчан погибли при абордаже, бойцы, зная Моё отношение к ненужным потерям, работали всерьез и предельно жестко. Тем не менее, с дюжину человек умудрилась остаться в живых, вовремя сообразив сдаться, а среди них оказалось несколько датских дворян. Так что оставалась надежда несколько увеличить размеры добычи за счёт выкупа. Впрочем, эту заботу я решил предоставить королю.
С меня же было довольно полученной расписки на двадцать четыре тысяч талеров с указанием в качестве залога участка в нижнем течении реки Логен длиной в пятнадцать норвежских миль и шириной примерно в пять-шесть, с условием установлением конкретных границ после завершения там поисков руд. В такую сумму мы совместно оценили полученные трофеи, исключая судно. Причём проценты по кредиту по нынешним временам вроде вполне божеские: всего десятая доля, однако в договоре есть уточнение, что в случае их не выплаты в конце года они присоединяются к общей сумме. Впрочем, в выкупе этой территории Кристиан совершенно не заинтересован, напротив, он тут же попытался сбагрить мне что-нибудь ещё, но я отговорился отсутствием наличных и предложил пождать пока не будет реализован привезённый товар.
Оставалось лишь продать привезенное нами стекло, например, в том же Антверпене. Если в Москве голландцы охотно брали его в казне по девять рублей пуд, притом, что я поставлял его всего по три. Так что за двенадцать оно уйдет влет. Вовремя всё-таки Иван Васильевич отменил привилегию казны на его выкуп. С другой стороны, куда ему деваться: у нас теперь как минимум две трети стекла идёт вторым сортом, первого сорта уже больше восьми процентов и даже безупречного получается не менее двух! Причём объёмы производства листового стекла выросли втрое: производство бутылей пришлось сократить, самим уже хватает, а спрос местного рынка вялый.
Думаю в сумме реально выручить около двадцати тысяч рублей, что составит чуть более пятидесяти одной тысячи талеров, и эта сумма пойдёт в счёт аренды Финмарка и Тромса на пятьдесят лет. Но аренда лишь для затравки, а так эти две провинции будут куда полезнее в составе Русского государства, тем более что Кристиану куда как выгоднее избавится от них и заодно резко сократить сухопутную границу с Россией, взамен получив серьезную компенсацию в звонкой монете. Доходов-то с них всего ничего, а тут разом можно получить столько, сколько они и за двести лет не принесут!
…
Акпарс прибыл только в четверг, а весь следующий день ушел на подбор моряков для пополнения команды датской каракки из числа норвежских повстанцев, и переправку их в укромный фьорд, где она была спрятана от глаз датчан. В итоге в Антверпен мы отправили судно только в субботу. Теперь оставалось лишь дождаться её возвращения с деньгами, после чего можно было начинать открытые боевые действия против датчан. А пока мои люди кружили по округе, изучая потенциальные цели в виде дворянских усадьб, и попутно планируя операции по их захвату. Такие вещи я решил не пускать на самотек: чем быстрее ближайшие провинции перейдут под власть Кристиана II, тем меньше будет шансов у датчан нанести успешный ответный удар.
Викию же мы в тот же день взяли в свои руки, потому как больше тянуть не имело смысла. Впрочем, всё обошлось без эксцессов: солнечным сентябрьским утром, к статхаудеру ввалились мои ландскнехты на пару с самим королём и убедили его, что лучше продолжить выполнять свои обязанности, служа новому королю Норвегии Кристиану II, чем висеть на центральной площади в петле. А спустя пару часов о своем переходе в новое подданство узнал и весь остальной город. За это время мы успели захватить все имевшиеся в порту посудины, вплоть до весельных лодок и перекрыть городские ворота. Как оказалось, не зря: желающие упредить датчан всё-таки нашлись. Но благодаря заблаговременно принятым мерам всё чего они добились – обвинения в измене и камеры в местной тюрьме.
В конце сентября вернулась каракка с деньгами, которые мы благополучно перевезли в Викию на своих судах, после чего отряды норвежцев с местными дворянами во главе начали захватывать местные лены. Норвежское восстание под знаменем Кристиана II началось! Чуть позже пришел ответ Христофа Ольденбургского на отправленное ему ранее письмо. Старый вояка вполне ожидаемо снова был готов вписаться в очередную заваруху. Чай не в первой! А вот Любекский магистрат пребывал в глубокой задумчивости, что впрочем, не помещало ганзейским толстосумам поинтересоваться возможностью получения монопольных прав на добычу железа и меди в Норвегии. Ну уж нет – кто первый проснулся того и ботфорты! Тем боле, что моих денег королю хватит не меньше чем на год, как ни как семьдесят пять тысяч талеров! К тому же подозреваю, что ему шурин в стороне тоже не останется, а он ни много ни мало Император Священной Римской Империи, а также король Кастилии и Арагона. Раз уж Кристиан II решил восстановить в Норвегии католическую веру, Карла V это равнодушным точно не оставит. Непременно поможет!
Моей же основной задачей было вывезти из Норвегии черемисов и их добычу. Бурно проведенный год сильно не прошел даром: из четырёх сотен до Викии добрались двести шестнадцать человек, считая десятников и сотников. Остальные навсегда легли в негостеприимную шведскую землю. При этом боевых потерь было удивительно мало, едва с десяток. Основная же масса отправилась в мир иной по причине болезней и несчастных случаев, как правило, по причине излишнего злоупотребления местных горячительных напитков. Шведский эль из погребов разоренных поместий косил почище картечи, и смерть от переохлаждения в пьяном виде была основным диагнозом.
Среди карелов и саамов в этом смысле картина была похожей с той лишь разницей, что почти все кто выжил, ещё в конце зимы ушли с добычей на родину. Для черемисов же этот вариант был нереален – количество добычи не позволяло им теперь двигаться быстро, пересечь же всю Финляндию летом просто нереально из-за огромного количества болот, рек и озер. Построить челны и идти вдоль берега слишком рискованно, там и пиратов хватает, да и шведы слишком хорошо запомнили своих обидчиков. Так что предложенный мною ранее вариант с вывозом морем, показался князю Акпарсу оптимальным. Заодно можно избавиться от части добычи, превратив её в деньги, что не в Швеции, не тем более в северных провинциях Норвегии, по понятным причинам было сделать просто нереально.
На следующий день мы отплыли. За дальнейшее развитие событий я не волновался: последний подарок Кристиану практически гарантировал успех восстания. Кроме шести дюжин пятифунтовых единорогов, как я обозначил их в разговоре с королем, приблизительно переведя гривенки в датские фунты, норвежские повстанцы получили две тысячи фитильных мушкетов калибром в две пятых вершка, из которых в готовом виде мы привезли лишь пару сотен, остальные же, как стволы с замками, но без лож. Впрочем, что-что, а ложи они и сами сделают по имеющимся образцам, дерева в Норвегии в избытке.
Для обучения новобранцев оставили ландскнехтов, как аркебузиров, так и копейщиков, а также полдюжины моих бойцов, в качестве инструкторов широкого профиля. Причём трое из них выполняли негласную роль королевской охраны. Подослать убийцу датчанам много проще, чем разбить столь серьезно вооруженный отряд, так что береженного бог бережёт!
…
Через Зунд мы в это раз не пошли, предпочтя ему Малый Бельт. Крюк конечно, но лучше не рисковать лишний раз. Хотя внешний вид наших судов поменялся кардинально. Тонкий наружный слой смоленой обшивки мы ободрали, и теперь борта, выкрашенные краской на основе охры, буквально радовали глаз. Такелаж также сильно изменился, в том числе и благодаря появлению второй мачты. Ребят я также приодел: вместо неброской сермяжной одежды и грубых башмаков они щеголяли добротными непромокаемыми плащами и дорогими ботфортами. Особенно роскошно выглядели черемисы, впрочем, об их нарядах "позаботились" шведские аристократы, "щедро поделившиеся" дорогим платьем и шикарными мехами.
Тем не менее, на всякий случай пошли другим путем. К тому же нам нужно было заскочить по пути в Висмар, высадить там Карла Крюгера и его "коллег". Получив обещанное вознаграждение, он решил-таки купить в родном городе кабачок и вернуться к мирной жизни. По крайней мере, такова была версия для местных. На деле же наше сотрудничество на этом не было закончено, и в ближайшее время его задачей была вербовка ландскнехтов для Кристиана II, для чего он получил соответствующий королевский патент. Второй, уже постоянной задачей, был сбор сведений для меня, причём в основном коммерческих, чем удобнее всего заниматься именно в таком ганзейском городе как Висмар.
…
До Выборга мы добрались лишь к вечеру восьмого октября, а через пару дней отправились в Москву, путь до которой занял чуть больше двух недель. Из черемисов со мной отправился только Акпарс с сотниками, для остальных не хватало коней, чтобы идти одвуконь. Так что они решили добираться до своих родных мест чуть позже, по зимнику. Остановились мы в харчевне, расположенной в Китай-городе, где на такой случай на втором этаже были сделаны отдельные кабинеты. Первым делом я двинулся в Посольский приказ, навестить Висковатого и переговорить о делах.
– А ты Алехандро как в воду глядел, – сказал он, кутаясь в шубу, – И в правду в сём годе у крымцев мор явился!
– Ты Иван Михайлович лучше расскажи, взяли Азов казаки, али нет? – поинтересовался я.
– Взяли, как не взять! – сказал Иван Михайлович, – Благодаря твоей придумке со стрелами чугунными и взяли; шибко тамошний гарнизон повыбили. А как начали стену с осадных орудий бить, так ещё пролом не сотворили толком турки и сдались!
– На Бахчисарай, значит, походом не пошли?
– Бог миловал, соблазн был велик, но не поспели! Вести пришли из Крыма добрые: мало того что на крымские улусы мор Господь послал, ещё и замятня у Гиреев сызнова началась. А Тохтамыш в Азове сел ханом. Ждет, что Сулейман ему ответит, но я так мыслю – Азовскому ханству быть.
– А ну как Сулейман на то добро не даст? – спросил я.
– Он сейчас с императором Карлом в Венгрии ратиться, да в Африке с эфиопами, нужна ли ему ещё одна война? А Тохтамыш к султану почитай за ярлыком ханским обратился, и город обещал от воровских казаков беречь и торговле покровительствовать. Так что османам и воевать не к чему…
– А ну как визирь убедит султана требовать возвращения Азова? – поинтересовался я, и добавил, – К чему Повелителю правоверных головная боль ещё с одним ханством?
– Потребует, вернем! – сказал Висковатый, – Но не просто так: у Сулеймана за сей град много запросить можно. Вот и запросим. А пока у него иная забота: казаки-то с Азова не на Дон пошли, а наперво Корчев пограбили, а с месяц назад стакнулись с черкасскими князьями и Тамань у султана отняли! А скоро чаю и Темрюк возьмут.
– Вон значит, как всё обернулось…
– Покуда ты "в немцы" с товаром ходил, царь указал, а бояре приговорили крепостицы по Дону и по Сейму ставить, да расшивы строить, – сказал Иван Михайлович, – Адашев хотел засечную черту меж помянутыми реками строить, да казна на сие покуда денег не нашла.
– Я там мыслю, сию дыру сил хватит и полками прикрыть, не до того пока крымцам.
– Истинно так, им бы сейчас сами отбиться…
– Аллах с ними, с крымцами, мне бы с государем свидёться без проволочки, да о делах переговорить? – поинтересовался я, и уточнил, – Ты, Иван Михайлович нашел ли ту грамотку, о коей письмом тебя упредил?
– Вестимо нашел, как не найти, – сказал глава Посольского приказа, – Трудов, однако положили немало, почитай чуть не два дни искали! Верно всё, то вотчины русских князей, а значит и государевы!
Странно было бы, если Висковатый её не нашел. На деле трудов было потрачено куда больше. Ещё прошлой весной я дал одному из подьячих, склонному к обильным возлияниям, двадцать рублей задатка, велев разыскать самые, что ни на есть ветхие и древние грамотки об установлении северных границ, кои есть в приказных подвалах. Надо сказать, искал он их усердно и делал списки, кои после сличения с оригиналом Иван Кожемякин оплачивал ему по оговоренной цене в пять рублей за штуку. Среди них и оказался и тот документ, на основании которого в своё время на известной мне карте были обозначены владения русских князей доходящие до самого Люнгенфьорда. Так что, отправляясь освобождать Кристиана, я уже имел крепкий тыл по части претензий российского государя на Финмарк и Тромс. Ещё за двадцать рублей ушлый подьячий вовремя "нашел" потребную грамотку и явил её Ивану Михайловичу. Теперь дело было за малым: зачесть её государю в нужный момент.
…
С Иваном Васильевичем я встретился только в пятницу, когда по причине скоромного дня пировать с боярами него у него не вышло бы при всем желании, а потому нашлось время переговорить в узком кругу. Естественно, что я изложил государю сильно урезанную версию своего делового сотрудничества с Кристианом II, не упомянув о своей роли в его освобождении, зато подробно расписал все выгоды от приобретения участка вдоль берегов реки Логен. Новость же о возможности приобретения Финмарк и Тромс царь поначалу встретил без особого восторга, особенно когда узнал, сколько это может обойтись. Однако когда я упомянул о грамоте найденной Висковатым, подтверждавшей древние русских права на эти земли, интереса резко добавилось.
Тем не менее, пришлось выложить и основной козырь: выход в "море-океан" напрямую, минуя всяческие препоны, со стороны недружелюбных соседей вроде ливонцев. Ходить из Холмогор вокруг всей Скандинавии долго и к тому же если держать флот в Белом море он на восемь месяцев будет в лед вмерзать, а тут весь год море открыто. Товары таким путем доставлять можно правда лишь дорогие или легкие, хлеб или лес не повезешь – доставка дороже товара выйдет, а вот вербовать иноземных мастеров и иных, полезных для Русского государства людей помешать уже никто не в силах. Тут Иван Васильевич заинтересовался уже всерьез и велел Ивану Михайловичу счесть означенную грамоту и карту. Я поначалу не понял о чем речь, но когда увидел, то, что принесли подьячие Посольского приказа, буквально оторопел. Откуда в Москве могла взяться Carta Marina Олафа Магнуса, отпечатанная в Венеции в 1539 году в количестве всего нескольких экземпляров?
Видя Моё недоумение, Иван Михайлович снизошел и просветил: оказалось, что появилась эта карта в заснеженной России именно с моей легкой руки, хотя и весьма замысловатым образом. Три года назад, когда я сосватал Висковатому нескольких итальянских специалистов, его люди, занимавшиеся их поиском, попутно прикупили множество всяческих диковин для государя, среди которых оказался и это уникальный документ. Особой достоверностью Carta Marina само собой не обладала, но в моем времени все её копии были утеряны как раз в XVI веке и лишь две из них были найдены позднее, причём первая в XIX, а вторая вообще в XX веке.
Обсуждение продолжалось ещё около часа, пока нас не прервали. Оттолкнув рынду, преградившего ему путь, в светлицу вломился Алексей Федорович Адашев, ощерился при виде меня, но сдержался и, поклонившись Ивану Васильевичу, прохрипел:
– Худые вести Государь, казаки Азов сызнова взяли!
– Как взяли? – взвился царь, – А Тохтамыш с Исмаилом куда смотрели?
– Не дал султан ему ярлыка на ханство, а Азов повелел вернуть. Тохтамыш и Исмаилом спорить не стали, город сдали да на Волгу ушли. А неделю назад казаки весь гарнизон вырезали и там сели крепко…
– Вот так с ходу взяли? – уточнил я, – Азов не острожек, да и мыслю, что в султан гарнизон прислал немалый…
– То тебя "немец" спрашивать надобно! – скривился Адашев, – Ты же предложил донцов на Азов послать, а оно вон как всё вышло. И что теперь делать?
– Свечку Деве Марии поставить! На три пуда весом! Вовремя мы их c Волги спровадили, а ну как бы они Астрахань взяли и всю торговлю с персами порушили? О том, что они в турских землях творят, голова пусть у Сулеймана болит!
– И то верно! – сказал Иван Васильевич, – Об ином поведай: вести из Тамани и Темрюка есть?
– Пока всё тихо, но мыслю так: по весне их османы непременно в осаду возьмут! – сказал Адашев, и с сомнением добавил, – А хватит ли у черкасских князей сил Тамань да Темрюк удержать, то не ведаю!
– Коли не удержат, невелика беда, – сказал я, – Сызнова возьмут и не единожды. А каждый год флот с войском посылать султану в копеечку встанет, глядишь, он со временем сговорчивее станет, а там и Тохтамыш ему люб будет…
…
Из-за неожиданного вмешательства Адашева мне пришлось прервать встречу с государем и отложить оставшиеся вопросы до понедельника. Впрочем, эти дни я провел с пользой, благо дел накопилось немало: нужно было закончить расчёты с казной, а заодно изучить документы по закупкам пеньки, льна и других товаров во взятых в откуп государевых вотчинах. Остановился у Ивана Кожемякина, так что пришлось тратить время на общение с иноземными "научными светилами" от которых у него теперь было просто не протолкнуться.
Пару вечеров я потратил на подведение итогов по части доходов и расходов. Картечи в этом году казна закупила аж на тридцать пять тысяч восемьсот пятьдесят рублей, а ядер только на три тысячи триста, причём для своевременности оплаты, как и в прошлом году, пришлось "поделиться" с дьяками, выделив им четыре сотни рублей. Поставка винтовок принесла мне пять тысяч сто рублей, и чуть менее двух с половиной получено за единороги. Шесть тысяч получено от продажи соли в Москве, оптом и в розницу, и ещё две тысячи, в других городах, в основном в Нижнем Новгороде, Ярославле и Казани.
Что касается затрат на оплату рабочих выксунской и гусевской домны, а также мужиков нанятых на строительство плотин в сумме на это ушло почти девять тысяч семьсот рублей. Ещё около двух тысяч трёхсот рублей выплачено работникам стекловаренного завода, причём эта сумма была полностью покрыта за счёт продажи стеклянных светильников и бутылей. Удалось также распродать почти всё стекло второго сорта, которое успели доставить в Москву до конца года, что принесло ещё более сорока шести тысяч рублей. Правда, цену пришлось снизить до восьми рублей за пуд. А вот за поставленное в казну стекло Дворцовый приказ пока, увы, не рассчитался, так что там зависло без малого двадцать две тысячи рублей. И дело даже не в желании приказных "получить на лапу", за этим бы как раз дело не стало, просто денег в приказе реально не было, так что оставалось ждать.
Если учесть, сколько выручено от перепродажи одного только высокосортного стекла иностранным купцам, остается только дивиться, куда могли уйти подобные суммы. Размеры выручки я, кстати, узнал у Кожемякина, поскольку все эти "честно заработанные" талеры поступили на Монетный двор, с наказом "чеканить монету по новому образу без "промедления и мотчания". Кроме всего прочего Иван беззастенчиво воспользовался тем, что приказные дьяки в курсе, что он вхож к государю, и пригласил кой кого из них на "пироги". А уж выведать под сытное угощение и хмельное зелье, что да как было несложно.
Тайной осталось лишь то, кто оказался столь хитрым, чтобы придержать прошлогоднюю партию в сто восемьдесят пудов безупречного листового стекла, пока подивившиеся им иноземные купцы, вернутся на следующий год с соответствующими суммами. Думаю, не обошлось тут без самого Ивана Васильевича – вряд ли кто из приказных решился своей волей на такое. Как бы то ни было и прошлогодняя партия и нынешняя, вчетверо большая, ушли по совершенно дикой цене сто рублей за пуд. Первосортное же стекло казна продала по сорок рублей, причём не все: часть пошла на остекление царских палат. А вырученные денежки, как я подозреваю, ушли на строительство крепостей и расшив по Дону.
Впрочем, грех жаловаться, у меня дела обстоят не хуже. Сколько стекла и прочих товаров продали в этом году в Нижнем Новгороде персам, пока правда неизвестно, все отчёты оттуда ушли в Выксу, а вот с Ярославля, пришло письмо от приказчика, которому я, перед своим вояжем на Балтику велел писать, если что и в Выксу и в Москву. Он столкнулся с проблемой: льна и пеньки скупили столько, что склады, отведенные под их хранение, забиты полностью. Деньги ещё в наличии есть, и товар купцы везут, а скоро покупать его не будет возможности: пока ещё осталось свободной часть третьего склада, предназначенного под иные товары, но скоро место и там кончится. Новые же склады построить не даёт местный воевода, отказывающийся выделять под них землю в городской черте.
Собственно тут я сам виноват: закупочные цены велел выставлять с прибавкой четверти от той, по которой готовы продавать лен сами крестьяне: учел опыт прошлого года. Купцы быстро сообразили, что даже за месяц можно на те сто рублей, что Ярославская контора выделяет на закупку можно нажить и вдвое и даже втрое, если быть расторопным и успеть обернуться несколько раз. В этом году то ли урожай льна и пеньки оказался хорош, то ли купцы резко расширили географию скупки, а возможно сыграла роль и объемность товара, но место кончилось. Вроде бы всего закупили льна на двадцать тысяч, да пеньки почти на восемнадцать тысяч рублей, а в результате два склада из трёх оказались полностью забиты. Третий тоже не пустовал: шерсть, льняное и конопляное семя, а также холстина и посконь, закупленная у крестьян, всего в сумме на пять тысяч двести рублей. Туда же теперь поступали новые партии льна и пеньки.
Если учесть, что я выделил на закупки пятьдесят тысяч, около шести тысяч семисот рублей ещё не израсходованы, что само по себе непорядок. Скрепя сердце отписал, чтобы те лен и пеньку, что похуже, приказчик передал на склад железа, с указанием отпускать сей товар английским купцам с наценкой в пятую долю от закупочной цены. Взамен же брать товар добрый. А конопляное и льняное семя, а также холстину и посконь послать по зимнику в Выксу. Себе же сделал памятку о том, чтобы получить у Ивана Васильевича разрешение на строительство складов, где потребно, минуя воеводский произвол. Не факт что выйдет, но грех не попытаться!
В целом же 1556 год вышел неплохим: больше шестидесяти тысяч чистой прибыли, причём без учета доходов от продажи стекла и металла со склада в Нижнем Новгороде, хотя вряд ли персы в этом году купят даже пятую часть товара, так что от силы можно рассчитывать ещё тысяч на двадцать. С другой стороны есть вполне отчётливая тенденция к падению скорости роста доходов. В 1554 году моя выручка была почти в тринадцать раз больше чем в предыдущем, в 1555 году в восемь, а сейчас только в два и три десятых. Если не принять меры к расширению экспорта, очень скоро начну топтаться на месте, похоже для моих товаров емкость внутреннего рынка уже почти исчерпана. Не то, что новый завод, ещё одну домну строить на том же Гусевском заводе нет никакого смысла. Уже сейчас продукцию девать некуда – внутренний рынок мал, а расширять экспорт, можно только решив проблемы с транспортировкой до побережья Балтики.
По существующим дорогам вывезти столько металла сложно. Места ближе к Балтийскому побережью лежат не столь населенные как вокруг Москвы, так что с гужевым транспортом не особо. Не раз уж прикидывал, но как ни крути более чем треть годовой продукции выксунской домны вывезти сложно. Выход только один – строить железную дорогу. Вот только сразу не выйдет, разве что узкоколейку от Выксы до Оки, которая и так уже есть в планах, а нужна нормальная двухпутная магистраль хотя бы от Москвы до Велижа, дальше можно уже и по Западной Двине до Риги товар везти. Одна торговые дела у государя не на первом месте, тут иные резоны нужны. Если же предложить ему строить по маршруту Москва – Можайск – Вязьма – Дорогобуж – Смоленск – Велиж тракт, предназначенный в первую очередь для переброски войск, то отказа не будет. Полоцк он воевать будет в любом случае – это вопрос личного и государственного престижа. Пока часть исконно русских земель в руках литвинов, мира с ними не будет, только перемирия и то до поры…
А будет тракт, уже проще будет железо в Европу везти, да и стоимость строительства железной дороги снизится: одно дело с нуля прорубать просеку, и совсем иное – везти рельсы и скрепления по готовому тракту. К тому же сейчас самое время взять государя в оборот, пророчество юродивых нынче на слуху, что ни день в Москве его поминают. Все у кого лишние деньги есть начали хлеб скупать, от чего цена уже сейчас выросла до пяти алтын за четь. Жаль, что в своё время не озадачил своих людей прислать отчёт о закупках зерна в Рязани и Владимире в Москву, так что по какой цене и сколько они закупили ржи и пшеницы пока не ясно. Лимит я, конечно, установил, как по ценам, так и по объемам – хоть в прошлом году и возвели ещё несколько новых амбаров, всё одно они не бездонные.
…
Я встретился с Иваном Васильевичем только в понедельник, однако переговорить с ним наедине не вышло. Кроме Ивана Михайловича Висковатого в царской палате оказалось ещё трое незваных гостей. Джамбатисто Бенедетти на пару со своим учителем Никколо Фонтана, с примкнувшим к ним Георгом Бауэром, недавно разругавшимся с Каспаром Ганусом, насели на государя с "гениальным" проектом. Дело понятное: пока обласканный царем мастер льет осадные орудия и получает щедрые награды, эти трое, мягко говоря, не особо благоденствуют. Кое-какое жалование они, конечно, получают, но хочется-то большего!
Глянул и мысленно выругался: нет, я понимаю, что к XVI веку все кому не лень игрались с многоствольными системами, но в том-то и дело что в моей истории эти игры благополучно завершились с появлением нормальной картечи. Этим же всё неймется: решили, что если объединить в одном орудии дюжину стволов от двенадцатигривенковых полевых единорогов, то получится этакое чудо-оружие. Помню, в XVIII веке чем-то подобным Шувалов успел побаловаться, пока его инженеры не додумались до действительно стоящей идеи с единорогами. Правда, там всё скромнее было, более шести стволов вместе не пытались использовать. Но что делать, государь уже "загорелся", теперь сие чудо ему вынь да полож.
Пришлось выкручиваться. Сначала ненавязчиво намекнул, сколько будет весить такая "сорока", после чего обратил внимание на то, что даже при довольно тяжёлом лафете раскачивать при стрельбе это чудо-юдо будет как корабль в шторм, от чего угадать точку попадания очередного ядра не возьмётся даже Нострадамус. Вроде иноземных "артиллеристов" проняло, по лицу заметно, что жалеют о затеянном. Однако царя как раз не отпустило: не выйдет ядрами стрелять, ладно, пусть картечью бьет, всё одно нужны такие "пушки многострельные". Убеждать, похоже, без толку, остается только минимизировать ущерб. Посему предложил: во-первых, уменьшить калибр до шестигривенкового, а во-вторых, стволы отливать единым блоком по четыре в ряд, самих рядов тоже четыре. Выйдет пудов около ста, если лить из меди, или более двухсот, ежели чугунные будут. А самое главное – ставить медные "органы" на речных расшивах только на нос, да чугунные в крепостях и исключительно на тяжёлых стационарных лафетах, в поле же подобное бесполезно, так как неповоротливо и будет вязнуть на каждом шагу.
Получив милостивое благословения от царя и мои заверения, в готовности сделать всё необходимое для успешного претворения в реальность их проекта, иноземные "специалисты" откланялись, а я смог вернуться к разговору прерванному Адашевым. Сначала поговорили о норвежских делах, о коих я поведал в сильно усеченной и отредактированной версии. После чего я рассказал государю о препятствиях чинимых ярославским воеводой, посетовав, что случись сие в мою бытность в Ярославле, беды бы большой не было – решил бы с ним вопрос полюбовно, однако приказчикам давать подобную волю невместно. Разреши им потакать мздоимству местных властей, куда это заведет одному Господу Богу ведомо! Тут Иван Васильевич просто развёл руками: кормление ещё в прошлом году отменили, но покуда даже кормленый откуп толком не собран, так что местами всё по-прежнему.
Я же сразу взял быка за рога: коли дело в деньгах, нельзя ли просто заплатить кормленый сбор, чтобы более препятствий от воевод ни в чём не было? К примеру, за тот же Ярославль? Государю идея понравилась, особенно если учесть что она сулила неплохое пополнение казны, и я в итоге стал обладателем грамотки позволявшей решить вопрос кардинально в любом городе, уплатив оговоренную сумму кормленого откупа. Не скажу, что такой способ обойдётся мне дёшево, в большинстве случаев с местными властями обычным манером, пожалуй, можно договориться и за меньшие деньги, однако если вдруг не выйдет, то теперь у меня есть на них управа.
Впрочем, это дело как не странно второстепенной важности, а основной целью моего визита было получить добро от государя на поездку Ивана Васильевича Кожемякина в Выксу, о чем он даже челобитную через меня царю передал. Основные работы на Московском Монетном Дворе близки к завершению, толковых помощников Иван подобрал, справятся и без него, так что самое время отправиться на завод. Ну а где ещё прикажете лить рамы для "Государева зимнего сада"? Мастеров-то у него своих нет. Хороший предлог, чтобы параллельно заняться тем, что моему "механикусу" действительно любо: пока мои мастера будут по его эскизам резать узоры на деревянных деталях для будущего изготовления литейных форм, он сможет заняться доработкой оборудования для канатной и ткацкой фабрики, да и на пулемет время наверняка найдет. Раз уж ему нравиться с ним возится – не вижу смысла препятствовать!
У меня тоже работы море: кроме разработки первой, пробной модели локомотива, часть времени желательно выделить на разработку метода получения торфяного воска. Сначала, само собой в лабораторном варианте, а если всё пойдёт нормально, то и в промышленном. Надобно сказать, что это в себя включает и разработку перегонного куба для нефти, руки до которого этой зимой у меня так и не дошли из-за многократных поездок в Москву и обратно. Есть и ещё одно дело: теперь, когда у меня есть возможность катать листовую сталь грех не заняться электрогенератором. На что-то серьёзное замахиваться рано, пока хватит маломощного и низковольтного, причём постоянного тока. Главное отработать конструкцию, и технологию изготовления. А применение ему даже искать не нужно – себестоимость соли у меня не велика, Запасный пруд за пару весенних паводков заполнит минимум на две трети, так что года через два-три у меня будет вполне сносная промышленная взрывчатка на основе хлората. При её наличии разработка норвежских и финских месторождений сильно упростится.
Обговорили с государем и казенный заказ на этот год. Кроме вполне ожидаемого заказа лесопилок, теперь придётся обеспечить посошных ещё и рабочим инструментом: топорами, пилами, лопатами, а также осями и втулками для тачек. Объем закупки казной ядер и картечи он увеличил вдвое, причём изменения коснулись исключительно картечи, которая потребовалась для новых крепостных орудий. Чугуна для их отливки Иван Васильевич заказал ни много ни мало – триста тысяч пудов. При этом он цинично воспользовался моими затруднениями с вывозом металла в Европу и выторговал себе совсем уж смешную цену в пять алтын за пуд. Всё что я смог отбить в свою пользу, так это то, что доставку с Гусевского в Москву за счёт казны.
С учётом продолжительности навигации по Оке и продолжительности рейса туда и обратно вместе с погрузкой и разгрузкой в две дюжины дней, расшивы больше семи рейсов вряд ли успеют сделать. Так что для перевозки трёхсот тысяч пудов их потребуется минимум три, а значит, как минимум сорока восьми тысяч пудов соли я не досчитаюсь. Впрочем, если сначала отправить все пятнадцать расшив Русско-Персидской торговой компании до Ахтубинского острога, сделав один рейс, после чего заняться перевозкой металла. В таком случае на двести сорок тысяч пудов можно твердо рассчитывать.
Не мешает также организовать заготовки сена в низовьях Волги, чтобы потом обменять его на скот. Когда следующей зимой ногайцам станет очевидно, что большая его часть погибнет от бескормицы, им будет не до того чтобы торговаться. Выбор останется простой: спасти часть скотины, отдав нам остальную на забой, или потерять всю. Вот только ледник, что мои люди возвели в Ахтубинском остроге, явно будет для такого дела маловат. Мой просчёт, мог бы заранее продумать этот вопрос. Впрочем, всё равно придётся посылать на заготовки массу народа, так что построить ещё несколько штук не проблема.
Помощь Исмаилу, усилит промосковскую партию Ногайской орды, и кроме всего прочего позволит взять на службу часть его людей: на Донской Защитной линии легкая конница лишней не будет. При этом она обойдётся сильно дешевле поместной, да и хлеба возить на Дон нужно будет меньше, мест, где можно пасти скот, там хватает. Стоит ли говорить, что идея государю понравилась, и он велел Висковатому написать соответствующую грамоту, подтверждающую мои полномочия в части найма ногайских воинов на государеву службу. Кроме этого царь поручил главе Посольского приказа отписать Исмаилу, чтобы тот в следующем году велел своим торговым людям пригнать в Казань лошадей и овец вдвое, а если есть возможность, то и втрое больше чем в прошлом году: казна всё купит.
Далее перешли к иным вопросам, и Иван Михайлович поведал, что Густав Ваза, сильно осерчав на ливонских немцев, просит ещё десяток дюжин лёгких пушек. А дело как вышло – ревельские купцы, раздосадованные тем, что русские начали торговать мимо них попытались принять меры, причём довольно оригинальные. Нападать на русские суда они не решились, боялись государевых ратей, да и было бы на кого нападать: кроме наших шести суденышек разве что новгородцы послали несколько лодей с товаром в Выборг, где и продали груз шведам. На них-то новоявленные "джентльмены удачи" и решили отыграться. Как бы то ни было, но два торговых корабля ревельцы всё-таки захватили и привели в Колывань. А когда шведский король послал несколько военных кораблей на предмет припугнуть нахалов, те неожиданно схлестнулись с рижским флотом.
Кто там виноват, кто прав, теперь и не разобраться, но отношения шведов и рижан оказались серьезно испорчены. А тут ещё и брат рижского епископа Вильгельма Бранденбургского, прусский герцог Альбрехт, бывший магистр Тевтонского Ордена, сунулся в это дело. Вот только момент был совсем не подходящий! Пытаться давить на старика Густава, у которого буквально чесались руки, где бы применить полученные от меня орудия было просто опасно. Результат оказался неожиданным: шесть тяжёлых кораблей шведской эскадры, атаковали стоявший на рейде рижский флот. Их вооружение было временно усилено установленными на верхней палубе купленными у меня легкими орудиями, так что на ливонские корабли обрушился ураган картечи. Вряд ли шведы превзошли в скорострельности моих пушкарей, которые их в своё время учили, но как бы то ни было, за три часа боя они выпустили весь имевшийся у них запас дальней картечи.
Как уточнил Висковатый, по повелению государя им было поставлено около пяти тысяч пудов оной, так что по моим прикидкам, несмотря на длинноствольные пушки и воспламенение пороховой запальной свечой им удалось на всем протяжении боя держать темп около двух-трёх выстрелов в минуту. В результате практически все корабли противника лишились рангоута и значительной части экипажа, после чего пять из них были взяты на абордаж. Один из шведских кораблей получил несколько пробоин в районе ватерлинии и в этом празднике жизни не участвовал. Остальные шведы, перебив остатки команд и ограбив трофейные суда до нитки, пустили их ко дну, поскольку никакой возможности увести с собой лишенные парусов и мачт посудины не было.
Похожая участь могла бы постичь и остальной флот, но наступление темноты вынудило шведов уйти в открытое море. Слишком высок был риск, что ночью противник попытается взять реванш: лодки в городе имелись в изобилии, как и опытные моряки, так что исключать возможность нападения было бы опрометчиво. Утром же, шведский флот и вовсе снялся с якоря и взял курс на Стокгольм: с одной стороны восстановить рангоут рижане ещё не успели и их корабли маневрировать не могли, но и у шведов после израсходования дальней картечи возможности атаковать уже были не те. Ближней же картечи они взяли совсем мало, убедившись, ещё ранее, в её неспособности уверенно пробивать борта военных судов и крушить рангоут.
Как заметил Иван Михайлович, потопление шведами части рижского флота не означает войны с самим Ливонским орденом. Не так давно епископ Вильгельм крепко повздорил с магистром Генрихом фон Галеном, так что если и мог рассчитывать на чью-то помощь, так только со стороны своего брата, прусского герцога Альбрехта. Вот тут у меня возникли сомнения, тем более что Прусское герцогство ныне вассал Королевства Польского и шведы в определенный момент могут оказаться лицом к лицу с куда как более серьезным противником, чем Орден.
Впрочем, мне-то какая разница: раз Иван Васильевич дал добро на поставки шведам новых орудий, сделаем, невелика проблема! Главное чтобы у государя не возникло соблазна самому влезть в Ливонскую заварушку. Нынче таких позывов вроде нет: крымские дела куда как привлекательнее, год-два и можно будет часть государевых черносошных крестьян расселить по течению Дона. Пока малое число, для устройства огородов под защитой крепостей, благо по части подбора подходящих сортов картофеля для южных рубежей есть определенные успехи. Когда же в строй вступит вся Донская Защитная линия, от Быстрой Сосны до Иловли, можно будет на внутренних рубежах и поболее народа расселить.
Что примечательно, идея не сказать, чтобы совсем моя. Сие Адашев ещё в прошлый раз измыслил, не без моих наводящих вопросов, само собой. В обычных условиях, ему было бы привычнее, когда землица в виде поместий даётся служилым, а те сажают на землю крестьян и с доходов несут службу. Однако тут велик риск, что никаких доходов первые годы служилым не видать, если хлеб сеять, есть опаска его потравы крымцами, ежели те летом нагрянут, да и осенью не легче – запросто сожгут и вся недолга. Посему государь счёл разумным платить жалование, достаточное для несения службы, благо в крепости в основном сажать будут стрельцов да посадских, а конницы при них надобно немного, для дозоров да преследования малых отрядов противника. На это денег в казне хватит. А если получится ногайских людей на службу взять, то казна ещё и выиграет.
По окончании обсуждения иноземных и порубежных дел, перешли к торговлишке, и я наконец-то получил давно обещанную жалованную грамоту, позволявшую мне искать руды, строить заводы и заводить иные промыслы на территории вновь приобретенных финских и лапландских земель. Порадовало то, что на этот раз мне удалось выбить воистину царский двадцатилетний срок как в плане защиты от конкурентов, так и по части освобождения от налогов. Хотя если учесть мою роль в войне со шведами, это была вполне адекватная награда за всё сделанное.
Второй же документ, написание и согласование которого у Висковатого заняло немало времени, давал привилегии вновь учреждаемой Русско-Шведской торговой компании. Причём в отличие от Русско-Персидской Торговой компании, она была открытой для приема новых пайщиков, в том числе и шведских, что было весьма кстати, так как для торговли с Европой капиталы могли потребоваться немалые. В первую очередь на строительство кораблей, верфь для которых предполагалось заложить в Выборге. С созданием аналогичной компании для торговли с англичанами я решил пока не спешить, и дождаться возвращения Кристофера Хадсона.
Напоследок я убедил государя, что для дела полезно будет, чтобы зимой Иван Кожемякин поработал на Выксе: и рамы для Зимнего сада отольем быстрее, и иных дел немало. В частности ткацкие станки для холстов и сукна, что планирую ставить в царских вотчинах, мне без моего мастера сделать будет непросто. Иван Васильевич дал на это добро, но вдогонку озадачил меня отливкой дюжины многоствольных медных пушек для расшив, о которых я говорил во время прошлой беседы с итальянцами. Впрочем, срок их поставки в казну зависел от того, когда мне пришлют медь и олово или старые орудия, которые решат пустить на переплавку. То есть, вряд ли ранее начала лета…
…
Отправится в путь, я собирался после встречи с государем, однако пришлось отложить отъезд. Несмотря на то, что с Китай-города накануне отъезда, мы с бойцами перебрались на Варварку в дом Кожемякина, каким-то образом меня и там нашли. Причём ни кто иной, как купец Тараканов. Грех не принять такого клиента, тем более что только бронзовых светильников он в этом году закупил у нас на три тысячи с лишним рублей. Подозреваю, что уже в каждом подмосковном монастыре наши изделия имеются! А всё благодаря его расторопности. Нам самим не в жизнь такую прорву товара не сбыть, тем более что заказы весьма специфические, как и контингент покупателей.
Впрочем, именитого московского купца ко мне привели совсем иные дела. Вопросы по части заказов на лампы, светильники и паникадила к этому времени без проволочек решались его приказчиками через моего человека специально оставленного для подобных дел при Китайгородской харчевне, пересылавшему их в Выксу. Так что Матвея привела иная нужда. Ни много не мало, он хотел получить монопольное право на торговлю цветным стеклом в Москве, да в придачу нашим укладом, который "гож на витражи и оконные переплеты". Речь шла о катаном низкоуглеродистом профиле, пригодном для кузнечной сварки. Естественно тут я отказал сходу, в России я монополии на прокат никому не дам и на том стоять буду твердо, а вот что касается стекла, можно и обсудить…
С таким выходом на монастыри как у Матвея Тараканова, рынок сбыта видится не просто большим, а огромным! Мне будет многократно меньше мороки, знай себе цветное стекло да металл поставляй, всё остальное на себя возьмёт московский купчина. О цене сговорились не враз: тут каждый лишний алтын за пуд в итоге в сотни рублей выльется. Квадратная сажень стекла больше чем на шесть пудов тянет, причём его для витражей ещё и резать придётся, так что материала потребуется больше. Если считать, по той цене, которую платил игумен Благовещенского монастыря одно окно встанет в годовой доход целой деревни. С другой же стороны, монастыри отнюдь не нищенствуют. И вклады на поминовение от бояр или купцов иной раз исчисляются сотнями рублей.
В итоге сговорились в сорок алтын за пуд цветного стекла, но с условием не продавать его на Москве в розницу, а пускать в дело. Что же касается проката, то сошлись на скидке в два алтына, ежели Тараканов будет брать разом по тысяче пудов, или в алтын – если менее. Едва закончили с Таракановым, пожаловал ещё один визитер: Анфим Сильвестров. Этот пришел не с пустыми руками, а с письмом от Висковатого, из которого следовало, что это его новый компаньон по торговле огнезащитным зельем. Что интересно, при недавнем разговоре Иван Михайлович о нём даже не упомянул, ну да ладно, видимо есть у главы Посольского приказа на то свои резоны.
Поинтересовался у гостя, с чем пожаловал. Анфим мешкать не стал, выложил свой интерес с ходу: дескать, есть у него возможность продавать железо и уклад в Нарву, в количестве добром, вот только с Ярославского склада ему несподручно возить, да и что греха таить, хотелось бы взять чуть дешевле. Причём много и сразу. Заплатит хоть товаром, хоть деньгами, как мне удобнее. Я удивлённо вскинул бровь, мол, как так, вроде государь разрешение возить металл "в немцы" дал только мне. Мой гость смущенно кашлянул и пояснил, что для него получить дозволение торговать с Нарвой сущий пустяк, потому как его батюшка вхож к Государю нашему, Иоанну Васильевичу, а сам он состоит дьяком при той самой таможне, которая контролирует торговлю с нарвскими немцами.
Вот уж действительно, что охраняешь, то имеешь! С другой стороны, может везти металл "в немцы" – пусть везет! Не люб ему Ярославль, есть Москва, доставлю сколько потребно. С ценой договоримся, сразу много не скину, алтын от силы, а со временем поглядим: если и в самом деле Сильвестровский сынок будет много покупать, обсудим позже. А вот на счёт оплаты он меня порадовал, товаром так товаром! Цены на добрых коней в Ливонии мои люди разузнали, так что если сможет вывезти, возьму вдвое дороже. Анфим аж крякнул и начал чесать в затылке. С одной стороны сделка хороша, тут тебе и на металле двойная прибыль, и расплатишься, считай в полцены, но как обойти ливонский запрет на продажу лошадей "коварным московитам"? Вот пусть и думает…
…
Из Москвы мы выехали первого ноября, но из-за обильных снегопадов добирались до Мурома больше двух недель. Изначально планировали заскочить на Гусевский завод, но почти сразу пришлось отказаться от этой затеи, слишком велик был шанс надолго там застрять: зима обещала быть снежной и морозной. В Выксу мы прибыли только двадцатого. Первым делом я велел затопить баню: дела могут и подождать день-другой.
От души попарившись, мы с Иваном Кожемякиным вдумчиво отобедали в компании Тумая, также Тингая, уже вернувшегося с Гусь-Железного, заодно рассказавших о том, как шли дела в наше отсутствие. В целом на заводе всё было неплохо, домна стабильно давал продукцию, запасов руды и угля пока было в достатке, тем более что на насыпь построенную пленными ногайцами временно уложили лежневку, вроде той, по которой возили лес, так что проблем с перевозкой грузов между Выксой и пристанью на Оке стало меньше. Прокатный стан всё ещё работал: благодаря тому, что лето было дождливым и многоводным в Верхневыксунском пруду воды пока много. В основном правда гнали сортовой прокат или толстую проволоку, из железа и меди, олова для листа не хватало, слишком много его ушло на заполнение ванны для листового стекла.
Что интересно, чугунного литья в этом году произвели изрядно, однако, судя по записям, большая часть его была продана Кежеватоню Овтаю. В ответ на мой удивленный взгляд Тумай развёл руками: мол, что поделать, не отказывать же родному отцу, он хотя бы деньгами платит и воском, который у нас в дефиците, а те же ногайцы вообще овцами за котлы расплатились. Персы наоборот сами деньги просили за шелк-сырец и хлопок, однако удалось уговорить взять их вместо денег стальным листом. Нет, не луженым, им такой не к чему, они на доспехи простой взяли, в одну шестнадцатую вершка, который у нас на кирасы идёт…
Посмотрел записи: то ли Тумай с листом продешевил, то ли персы уперлись с шелком, а вот касторовые бобы и рис по вполне вменяемой цене взяты, правда, мало, нам бы этого товара больше раз в пять закупить. Зато хлопка-сырца привезли около двух тысяч ста двадцати пудов. На первое время хватит, на тот же пироксилин как минимум точно. Он как взрывчатка капризнее шимозы, как по части запалов, так и хранения, но то, что после взрыва противогаз не требуется использовать, просто бесценно. Моим-то выдать не проблема, они привычные, но поди снабди таким стрельцов или пушкарей! Там кроме новиков все сплошь бородатые, да и взбрыкнут непременно, если заставить их подобную "личину" надеть.
Похоже, моя идея оставить Тумая на Выксе главным не только по заводской, но и по торговой части явно ошибочна: не тот человек. Нет у него склонности к торговым делам, по миру, конечно, не пустит, но и прибытков особых не стоит ждать. Один плюс – не вороват, но это скорее минус: вороватый бы думал, как больше получить с торговли, потому как с больших денег и украсть можно больше. Тумай же в лучшем случае даёт преференции своим соплеменникам, в основном отцу, что объяснимо. А вот с коммерцией у него не особо: на одном только стальном листе несколько тысяч прибыли недополучено. Так что, пожалуй, пусть уж занимается тем, чем раньше, а для ведения торговли придётся искать приказчика среди посадских мужиков из Смоленска, наверняка среди них есть способные в этом деле.
А к оборотам Овтая стоит присмотреться, вот уж у кого явный талант: всего пару лет назад пара сотен рублей для него большими деньгами были, а в этом году трижды за лето закупал и каждый раз на больше чем на тысячу. А осенью одних котлов на две тысячи взял, да ещё и топоров, лопат и пил на восемь сотен. Вот только куда это он всё сбывает, большой вопрос. Есть у меня на эту тему нехорошие подозрения, но проверить пока нереально. Хотя человека в Казань послать стоит, пусть выяснит, не туда ли идёт наш товар…
Глянув прочие отчёты, я убедился, что в этом году посланные на Каму шведы добыли меди не шибко много, но всё-таки не настолько мало, чтобы прекратить их снабжать провиантом, как я в своё время угрожал. С другой стороны рано или поздно придётся заняться камскими месторождениями серьезно. Тысяча пятьсот пудов руды это довольно скромно для такого количества народа, и если бы не высокое содержание меди, характерное для Ахметьевского рудника, сейчас бы у меня шведы перебивались с хлеба на квас.
…
Пока Иван Кожемякин корпел в литейке над государевым заказом, я занялся конструкцией многоствольной пушки для расшивы. С самой отливкой особых проблем не предвиделось, а вот с устройством механизма залповой стрельбы пришлось поломать голову. В итоге именно его конструкция и определила всю компоновку орудия. Восемь стволов я расположил по кругу, отверстия для установки брандтрубок и ударники расположились на торце казенной части, а в центре расположился сам механизм.
Все предельно просто – дерни за рычаг, или привязанный к нему шнур и шестерня повернет центральный диск на одну восьмую круга, попутно освободив фиксатор одного ударника, после чего выстрелит соответствующий ствол. Дернешь восемь раз подряд и заряжай снова, благо установленный на массивной тумбе блок стволов можно повернуть почти вертикально вверх или развернуть в любую сторону, после чего закинуть заряды в стволы, взвести ударники и установить брандтрубки.
На следующий день мы с Тумаем из готовых шестигривенковых стволов собрали прототип и навесили на него наскоро сделанный из дуба механизм. Дали несколько залпов. Бабахало очень эффектно, но минусы сразу стали очевидны: уж насколько мои пушкари натасканы по части перезарядки, однако больше двух раз в минуту никак не успевали. Даже когда вчетвером заряжали, а пятый ставил брандтрубки и взводил ударники, так и не смогли дотянуть до трёх залпов! В реальном же бою будет хуже, а уж если расчёт орудия набрать из новичков, то дай бог, если они один раз в две-три минуты сумеют дать залп.
При этом из обычных единорогов подобного калибра мои ребята успевают выстрелить до семи раз, соответственно батарея из восьми штук сделает за то же время пятьдесят шесть выстрелов, вместо шестнадцати! То есть налицо потеря темпа стрельбы в три с половиной раза. Плюс ко всему получится довольно тяжёлая конструкция, что даже без предварительных расчётов очевидно. Единственный плюс от этой "монстры" – то, что на носу расшивы как не крути много пушек не поставить, но других преимуществ я не вижу. А делать всё одно придётся, государев заказ, будь он не ладен.
Ещё две недели ушло на отладку механизма залповой стрельбы, и отливку первого образца. Вес, как и ожидалось, оказался солидным, один только ствол потянул на пятьдесят шесть пудов, вместе с тумбой все сто, а ведь ещё под место установки нужно дубовый каркас подводить из сплошного бруса. С учётом высоты расшивы и размеров, в сумме он раза в восемь тяжелее выйдет. Так что как минимум девять сотен пудов лишнего груза! И ради чего?
…
В первой неделе декабря мы с Тумаем закончили сборку двух новых токарно-винторезных станков, после чего можно появилось время заняться другими делами. А Кожемякин закончил первый образцовый комплект литых рам для "Государева зимнего сада" и приступил к работе над ткацким оборудованием, но сначала от души позабавился с новой "игрушкой". Сначала он выточил из круглого стального прутка шпильку длиною в аршин, с резьбой во всю длину. После чего дня три "колдовал" с нею взаперти у себя в комнате и в итоге явил нам натуральное чудо: простое и эффективное устройство для насечки измерительных линеек, причём с шагом в одну сорок восьмую вершка!
При этом длину вершковых, полувершковых и четвертьвершковых линий разметки он умудрился сделать разной, причём довольно простым способом: сточив на разметочной шпильке часть резьбы, так что при прокатке по отожженной стальной или медной полосе получались отметины соответствующей длины. Жаль, что точность станков у нас ещё не была столь велика, чтобы претендовать на эталон, но для нынешнего времени это было более чем достаточно. Вручив Кожемякину за придумку сто рублей, и намекнул, что стоит добавить оттиски цифр с обозначением соответствующих делений, не забыв выделить место под клеймо в виде двуглавого орла. Со своей стороны, я обещал рекомендовать Ивану Васильевичу его изобретение, к введению в качестве стандартного аршина для измерения тканей.
Не сомневаюсь, что это дело пойдёт на ура, а для меня не сложно выпускать подобные изделия тысячами, выделяя с каждого процент своему мастеру. Если честно надоело уже выдумывать, как подкинуть Ваньке денег. Всё одно кроме как на удовлетворение своей любознательности по части различных исследований он деньги не тратит, даже ходит в том, что ему государь пожаловал, разве что сапоги нашей работы, что, в общем-то, понятно: в обычных кожаных по московской грязи ходить несподручно. Это у нас уже половина Выксы вымощена дорожками из плитки, что с доменного шлака отлита, а Москва пока больше на скотный двор похожа по весне, да по осени.
…
Теперь, когда у нас появилось в распоряжении необходимое оборудование, можно было приступить к созданию ручных буровых установок. Простейшие для ударно-канатного бурения нам были под силу и ранее, а вот колонковое бурение с алмазными коронками требовало для своего производства серьезного станочного парка. Известные мне подобные установки начала XX века с ручным приводом, на мой взгляд, были слишком маломощными. Работа на них велась обычно вдвоем, мене же придётся использовать геологоразведочные группы с численностью как минимум в дюжину человек, не считая охраны. Времена нынче такие. Так что желательно использовать рабочие руки по максимуму. Вот тут-то мне и вспомнились бурлаки. Точнее бечева, которую они тянули.
Если снабдить буровую установку парой барабанов, на которые можно намотать саженей двадцать веревки, да впрячь в прикрепленные к ней петли по пять человек, то с учётом мощности развиваемой человеком при беге на короткие дистанции можно и без конного привода обойтись. А это для тех же карельских болот дорогого стоит. Трубно там с лошадь бродить. Лоси нужны. Вот только нашим лосятам пока ещё и года не исполнилось. Так что придётся импровизировать. Само собой неплохо бы было оснастить буровые педальным приводом, но легким нам пока его не сделать, а тащить на горбу кроме буровых труб ещё и его людям будет не под силу.
Зная по опыту, что изготовление форм для новых изделий у моих литейщиков обычно занимает немало времени, я решил не откладывать дело в долгий ящик. Буровые коронки придётся лить из бронзы, а вот прошивка и ротационная ковка труб нами уже освоена. Если сделать внутренний диаметр равным одному вершку, а толщину в одну восьмую, вес одного аршина трубы выйдет около двенадцати фунтов. Барабаны для укладки веревок получаться по пуду каждый, да редуктор в сборе столько же. Вместе же вся установка потянет пудов семь минимум. Кроме того, буровые коронки и само собой трубы.
При этом для переноски каждого дополнительного пуда веса нужен один человек. Само собой нести он будет больше: провиант, оружие и боезапас. Так что при численности группы в две дюжины человек максимальное количество буровых труб аршинной длины не превысит сорока пяти штук, с учетом необходимости переноски и самой буровой установки в разобранном виде. Так что, предельная глубина бурения у нас выйдет не более пятнадцати саженей. Немного, но для начала вполне достаточно.
…
К концу второй недели декабря через бураны и заносы к нам пробился приказчик Строганова с обозом. В письме Григорий Аникеевич извинялся за задержку с оплатой соли и прочего товара, а также сообщал, что шлет со своими людьми заказанных мной соболей, Семена черемши и дюжину бочек с кедровыми орехами. Также он благодарил меня за присланного к нему человека, стараниями которого моровое поветрие прекратилось совершенно, так что по весне он отправит людей на Каму, дабы начать разработку медного месторождения Григоровой горы. Далее он сообщал, что летом посылал приказчика с мужиками, место осмотреть, и привезти дюжину пудов для пробы. Как сговорено ранее, часть образцов он прислал мне. С ними я решил разобраться позже, а пока сел писать ответное письмо и задумался.
С момента моего предложения о сотрудничестве младшим Шереметевым прошло уже больше года, что не сказать чтобы много: в эти времена торопиться не принято, но и с моей стороны мало что сделано. Даже в запланированные экспедиции своих "геологов" я послать не удосужился. Просто не рискнул! Качественную охрану придать им не было возможности: основная часть бойцов ушла со мной в Норвегию, часть осталась при Кожемякине, а молодое пополнение в полном составе "проходило практику" на расшивах и патрульных чайках Русско-Персидской Торговой компании.
В этом году проще, за исключением моей охраны и тех, кто будет обучать карельских и саамских пацанов в Выксе или Выборге одних только ветеранов свободны четыре дюжины, из которых половину по весне можно отправить с поисковыми партиями в Карелию и Финляндию. Остальных, в качестве десятников, придать к охране из наемных казаков, что будут сопровождать мужиков на Волго-Ахтубинскую пойму. Однако мои начальные планы с учётом капризов климата придётся сильно скорректировать. Декабрьские морозы оказались настолько лютыми, что у меня появились сомнения, а сможет ли Исмаил выполнить просьбу государя и прислать столько лошадей, сколько тот запросил. С учётом права казны на первоочередной закуп мне может ничего не достаться вовсе.
Так что просто напишу через Висковатого Исмаилу, чтобы прислал к Ахтубинскому острогу своих купцов с отарами овец. Сколько ни пригонят, у меня всё одно денег хватит. Даже в верховьях Волги, в Ярославле или Вологде овцы не дороже двух-трёх алтын за голову. По такой цене я могу и сотню тысяч купить, причём не одну. Жаль, что для двухсот тысяч овец точно не хватит сена, заготавливаемого во всех взятых в откуп государевых вотчинах, а оставлять отары зимой на Волге довольно опасно. Но в случае чего можно и просто забить с наступлением холодов, или попытаться привезти часть заготовленного на Волго-Ахтубинской пойме сена в Ярославль. А часть оставить в Ахтубинском остроге, в загонах.
Лошадей, впрочем, тоже попрошу, но не столь много, тут от цен всё зависит. К тому же мне выгоднее покупать жеребят, причём по большей части кобылок. В отличие от ногайцев я могу их кормить куда как качественнее, что на этой стадии развития сильно скажется на силе и росте. Если удастся сговориться с купцами Исмаила по три рубля, то пять тысяч голов мне вполне по карману. Это закроет не только проблемы с коноводными судами, но и тяглым скотом в вотчинах, а также с обеспечением транспортировки проката для шведов в Выборг. В этом году, например, я не уверен, выйдет по весне доставить всё, что оговорено ранее, уж больно зима лютая нынче: большинство тамошних крестьян могут просто отказаться везти наш груз.
Шереметьевых же я решил подстегнуть, написав Ивану Васильевичу Большому пространное письмо, в котором рассказал о работе Гусевского завода, не забыв упомянуть что ежели бы не потребность дополнительных затрат на плотину, то уже в этом году каждый из пайщиков мог бы получить от реализации чугуна неплохую прибыль. Но пока приличная его часть пошла на отливку станин для разного рода оборудования, а для продажи приготовили лишь сорок тысяч пудов, да и те будут отправлены в казну лишь по весне. Так что за вычетом затрат на возведение плотины и домны, а так на её обслуживание, которые в сумме составили чуть более пяти тысяч рублей, лично его доля составила чуть менее трёхсот рублей.
Однако в следующем году государев заказ столь велик, что даст бог только с него за вычетом затрат получим прибыль никак не менее сорока тысяч из которых на пай Ивана Васильевича Шереметева придётся двенадцать. Письмо ему я решил послать с курьером, когда позволит погода. То, что он поделиться новостью с братьями, можно было не сомневаться, а узнав, сколько старшой получит на одном только государевом заказе, они прискачут ко мне как взмыленные.
…
К середине декабря моим стеклодувам, наконец, удалось наладить производство стеклянных трубок пригодных для термометров, для чего мне пришлось несколько дней стоять у них над душой, заставляя переделывать откровенный брак. Первые термометры ещё в пору получения тринитрофенола, я делал сам, но сколько можно?! Давно пора освоить, тем более что скоро они нам будут нужны массово. Как бы то ни было, теперь стало возможно уделить пару недель отладке лабораторного процесса перегонки нефти, после чего замахнуться на промышленный нефтеперегонный куб.
Градуировкой пришлось всё одно заниматься самому. Потому как сие выливалось не в простое механическое действие, а в подлинный эксперимент. Кстати, Кожемякина я также привлек, ему подобный навык весьма полезен будет. Загвоздка тут вот в чем: шаровидный резервуар для ртутного шарика на конце трубки выдували вручную, вроде бы и пользуясь формой, но объем пока выходил такой что единообразная шкала для термометров никак не годилась. Верную температуру она показывала лишь на одной из трубок, по которой собственно и градуировалась, для других приходилось её удлинять или укорачивать. Задача простая, но требующая времени, тщательности и верной руки. Сделать отметки, на которых стоит столбик ртути, будучи в кипящей воде или в чашке с колотым льдом не сложно, а вот задачу разделить пространство между ними на сто равных частей уже не всякому можно доверить.
Кожемякин само собой справился, мало того он предложил одну очень перспективную идею: делать у термометров предназначенных для контроля, не сплошную размеченную шкалу, а просто отмечать цветными полосками нужной ширины диапазон тех температур, которые для контролируемого процесса приемлемы, либо наоборот. Так, дескать, мужикам проще будет: если столбик в зеленой зоне, сиди смирно, пошёл вниз – подкинь дров, а коли, заполз на красную – прикрой подтопок пока пламя не утихнет и температура не упадет. Вот так вот, просто и сердито, к тому же хорошая защита от иноземных интересантов, а то на днях письмо пришло: сидит в тайном подвале Китайгородской харчевни латинянин, бает, что родом из Венеции и послан выведать насчёт листового стекла, где и как делают и сколько.
Сначала он крутился в приказах, денег предлагал дьякам, потом явился в мою харчевню и пытался подкупить приказчика. Изрядной надо сказать суммой. Сто цехинов, что на русские деньги буде пятьдесят шесть с половиной рублей! Однако такой фокус невозможен, кроме приказчика там мой человек сидит, подобных подсылов в оборот берет сразу. А цехины опечатали и мне прислали, так что теперь им полагается награда по сто тринадцать рублей каждому. Вот так вот, просто и эффективно, и при всем желании не подкупишь, сколько не предложи, я всё одно дам вдвое! Пока по холоду отправлять подсыла с конвоем в Выксу мои орлы не решились: сгинет ведь в дороге, теплолюбивый, но не велика беда, весной на Москве буду, лично навещу. Однако сам по себе симптом тревожный: судя по всему, покушение на свою монополию, венецианцы восприняли серьезно. Смирятся, конечно, но далеко не сразу. Так что, отныне никаких приглашений на пир ни к кому принимать не стану, бережёного бог бережёт!
…
С лабораторным разделением нефтяных фракций особых проблем не возникло, к началу января основную часть работы я закончил, и в этом сильно помогли сделанные ранее термометры. Пятого января тысяча пятьсот пятьдесят седьмого года я, наконец-то получил первый керосин и бензин. Единственная печаль – выход лёгких фракций оказался не велик, а на крекинг я пока замахиваться не стал. Задача сама по себе решаемая, как минимум в том виде как её предлагали осуществлять Шухов и Гаврилов, а позднее реализовал Бартон, но обслуживание такой установки потребует грамотных специалистов, которых обучать пока просто некогда. Так что пока мазуту придётся дожидаться своего часа, а вот керосин и бензин пойдут в дело. Думаю, керосиновые лампы тем же богатым персам придутся по вкусу, особенно если расплачиваться за топливо для них персидские купцы смогут обычной черной нефтью. Русские бояре, наверняка тоже проявят интерес, однако тут расчёт пойдёт за денежки, и с учётом цены на нефть в Москве, весьма немалые. Выход керосина у меня скромный, так что дешевле дюжины рублей за пуд продавать нет смысла. Кому дорого, пусть конопляное масло покупает.
Через неделю сделали формы и отлили на вагранке восьмисаженную перегонную колонну из ковкого орудийного чугуна. Её пришлось делать составной: отливать целиком столь габаритные изделия мои литейщики пока не рисковали. После недельного отжига для снятия напряжений колонну можно будет собрать и опробовать, а пока появилось время заняться генераторами, тем более что пока у Кожемякина, закончившего, наконец, сборку и испытания ткацкого станка, появилось приличная толика свободного времени. Переработав некоторые узлы, он сделал их габаритные модели и передал их Тумаю, так что пока тот с ними не закончит, Иван Васильевич совершенно свободен. Попытки заняться любимым пулеметом я пресек на корню, подкинув ему новую область для исследований – электричество.
Простейший элемент из медных и оловянных кружков для него был не в новинку, но то, что электричество можно получать иным способом, для Кожемякина стало открытием. Классический стеклянный диск, в качестве генератора статического электричества, привел Ивана в совершенный восторг, однако он быстро понял, что кроме наглядной демонстрации такое устройство более ни на что ни годно. Вот тут то и пришел черед показать, что можно сделать с помощь уже знакомой ему медно-оловянной батареи, которую мы использовали для накальных свечей первого двигателя внутреннего сгорания. Брусок железа, моток медной проволоки с лаковым покрытием, лист бумаги и горсть железных опилок. Всё вроде просто, а сколько детского восторга! Хорошо хоть никто из работников Монетного Двора не узрел своего главу в подобно состоянии…
Дав дьяку Монетного двора несколько полезных советов, я предоставил ему свободу эксперимента, а сам занялся тем, чем давно уже хотел. Как я и предполагал, самой сложной задачей оказалось изготовление дымогарных труб для локомотива. На слишком длинные я вообще не рискнул замахиваться, сажень, а лучше полторы уже не плохо. Но тут уж как получится, в крайнем случае, срастим муфтами, используя горячую посадку, правда при этом котел получится практически неразборный. Но это позже, а для прототипа можно вообще использовать детали, отлитые из ковкого чугуна, что позволит, как минимум определиться с его производительностью без сложных расчётов. К тому же в будущем на базе таких дешевых котлов можно производить стационарные паровые машины небольшой мощности.
Трубы для первого варианта котла длиной по два аршина закончили отливать только двадцатого пятого января. Холод в начале января стоял жуткий, чугун пришлось прогревать намного сильнее, так что отливка затянулась. Теперь оставалось дождаться отжига, после чего можно будет заняться сборкой. Внезапно обретенное свободное время я решил потратить на разбор присланных Строгановым минералов, и тут-то меня ожидал сюрприз: среди множества холщовых свертков, каждый из которых содержал не только найденный образец, но и бумажку, а чаще бересту с указанием места находки, я обнаружил то, чего совершенно не ожидал увидёть. В небольшом кожаном мешочке находилось несколько мелких самородков серебристо-белого металла и письмо от Григория Аникеевича, в котором он просил разобраться, что это такое.
Как сообщал Строганов, его люди получили, торгуя с вогулами, под видом серебра, однако попытка расплавить самородки оказалась безуспешной, самый сильный жар горна оказался им нипочём. Проверил ножом: для чистой платины или палладия самородки твердоваты, скорее всего, с примесью иридия или осмия, но примесей, однако не шибко много, сплав относительно пластичен, так что можно попытаться проковать, а возможно и протянуть в проволоку. Хотя последнее вряд ли, слишком уж эти экземпляры самородков сильно загрязнены посторонними вкраплениями.
…
Почти вся предыдущая неделя у меня ушла на сборку мощной медно-оловянной батареи для электролиза воды. Разогрев добела самый маленький самородок на горелке Мекера-Фишера, запитанной водородом и кислородом, я проковал его несколько раз, пока не удалил большую часть примесей, а потом прокатал на малых вальцах и разрезал полученную пластину на узкие ленты. Собственно ради них всё и затевалось. Без пирометра я чувствовал себя как без рук: ртутными градусниками расплавленный чугун не особо померяешь, тем более, если они сами из стекла. Впрочем, быстро сделать и тем более отградуировать данный прибор не выйдет, там много что нужно сделать, причём по большей части с нуля, но оно того стоит. А пока у меня в наличии лишь несколько платиновых лент пригодных для создания примитивных ламп накаливания.
Поинтересовавшись, как идут дела у Кожемякина, обнаружил, что тот фактически созрел для экспериментов с генераторами постоянного тока, так что пару дней пришлось на то чтобы подтолкнуть его в нужном направлении. А дальше у меня на повестке дня вновь были дела паровозные: первый комплект труб и прочих деталей котла отожгли, настало время испытывать. Поручить кому другому, нереально, дело непростое и довольно опасное, особенно при отсутствии должных знаний. То, что сами трубы при такой толщине выдержат довольно скромное давление в четыре с половиной атмосферы, я не сомневаюсь, но не сам котел в сборе. Тут всё зависит от того, как собрать, не заметишь трещину в отливке, и будешь сидёть, сам того не понимая, на пороховой бочке. До поры до времени…
Как выявить, особенно если рентгена нет, и в ближайшее время не предвидится? Только одним способом – испытав при избыточном давлении, вдвое большем, как минимум. Для этого я и велел выкопать яму для котла, благо уголь в топку будет подаваться шнеком. Само собой, долго держать сей агрегат при давлении в девять атмосфер не стоит, если проработает с сутки, значит, серьезных дефектов нет и на рабочем давлении опасаться особо нечего. Впрочем, на всякий случай так в яме и оставим, нам с ним ещё долго возится, паровых машин нужно как минимум штуки три. Я себя особой надеждой не тешу, что их сумеют починить без меня, случись что. Так что запас подвижного состава лучше иметь в наличии.
Первый блин оказался комом: котел всё-таки жахнул. Однако продержался при максимальном давлении с четверть часа: не выдержала боковая стенка топки, а вот дымогарные трубы остались целы. На сколе заметно, что в центре металла его цвет иной, так что отжиг не завершен. Что ж, оставим второй комплект как минимум ещё на пару суток в печи. Если что, резервные комплекты будем отжигать ещё дольше, а там посмотрим. Вынужденный перерыв я использовал, чтобы закончить лампу для пирометра. Основную сложность в таких случаях представляет впайка выводов в колбу, но у меня они платиновые, так что коэффициент линейного расширения почти одинаковый.
Затем вакуумирование лампы: сначала откачиваем трубку ртутным насосом, после чего подаем напряжение на вспомогательную нить фосфорного "гетера" расположенного в отдельной емкости, соединенной с трубкой для откачки небольшим отростком, после чего останется запаять отвод. Этого вполне достаточно: главное в какой-то мере убрать из трубки кислород, с которыми платина при высоких температурах образует летучие оксиды. На каждую трубку, вместе с откачкой, уходит примерно сутки, после чего лампочка готова. Впрочем, остается ещё один весьма важный момент: запрессовать ленточные выводы в массивные колпачки из медно-серебряного сплава. В первую очередь они будут играть роль радиаторов охлаждения: если не принять подобные меры, стекло в районе выводов через некоторое время может размягчиться от нагрева – платиновые ленты довольно тонкие, а ток накала будет приличный.
…
Второй котел уцелел, причём на всякий случай я велел держать его под максимальным давлением целые сутки. Третий и четвёртый котлы, которые будут отжигаться дополнительно в течение ещё двух и четырёх суток соответственно, то есть по максимуму выходит дюжина, хотя в Моё время обходились пятью-шестью. Но там и печи другие и процесс было чем контролировать. После окончания отжига поставим эти котлы на испытание под давлением в семь атмосфер, как минимум на полгода. Топлива уйдет жуть, однако если в течение этого срока с ними ничего не случится, можно считать что у нас есть дешевая технология изготовления довольно мощных стационарных паровиков. Локомотивные котлы, всё одно, придётся делать стальные, даже если они будут обходиться дороже, так как чугунный монстр весит столько, что будет по большей части возить сам себя!
Шестьдесят четыре дымогарных трубы тянут почти на шестьсот семьдесят пудов, да сам корпус котла с ещё четыреста сорок. Кстати, в том и беда, что столь габаритные изделия мы пока не можем отливать с достаточно тонкой стенкой, а значит, и отжигать их приходится очень долго. Причём из-за отсутствия приборов способных дистанционно измерять температуру нагрева трудно сказать, когда собственно начался отжиг. Не удивительно, что с чугунными пушками проще: там давление при выстреле хоть и многократно больше, но действует оно доли секунды, да и сам ствол нагревается куда меньше, чем паровой котел с топкой.
По предварительным расчётам стоимость котла из отожженного чугуна обойдётся в полста рублей, не сказать чтобы дорого: это чуть дороже полной стоимости снаряжения одного поместного служилого. Впрочем, локомотивный вариант из котельной стали, даже если его удастся уложить в четыреста пудов, придётся продавать дороже. Не потому что у него себестоимость сильно выше, а чтобы не придавать огласке тот факт, что сталь, которую мы продаем намного дороже чугуна, на деле стоит практически столько же. Что касается его ориентировочной мощности, то при давлении пара около семи с половиной атмосфер можно рассчитывать на пятьдесят-шестьдесят лошадиных сил на цилиндр. По меркам моего времени скромно, иной грузовик больше, но стоит помнить, что тот же паровоз Стефенсона, победивший на Рейнхильских состязаниях, имел мощность вчетверо меньше, правда у него и давление пара было чуть более трёх с половиной атмосфер.
…
Кожемякин провозился с генераторами до девятого февраля, сделав три разных варианта. На одном вполне ожидаемо были использованы монолитные магнитопроводы из мягкого железа. На втором генераторе – металлический лист, собранный в пакет, а на третьем мягкая железная проволока. С ним он мучался дольше всего, так как пришлось довольно долго подбирать подходящий лак, для скрепления проволоки в единый монолит. Судя по всему, мои пояснения насчёт магнитных линий, он понял слишком буквально и почему-то решил, что лучшим вариантом будет использовать проволоку. Однако остальные способы реализации магнитопроводов решил также проверить.
Неожиданным было и то, что в качестве электромагнита он использовал не статор, а ротор генератора! В ответ на мой вопрос, почему именно так, Кожемякин пояснил, что это позволит при необходимости менять наружные обмотки, меняя, таким образом, количество витков и толщину медного провода. В общем, вместо рабочего генератора, он сделал в большей степени экспериментальный. Впрочем, разговор о проводе пока чисто теоретический – на первых генераторах довольно толстая катаная медная шина квадратного сечения с размером стороны в одну восьмую вершка, так как напряжения мне нужны низкие, а токи большие, и мой мастер учел это при сборке. В остальном его технические решения особой новизной не удивили: бронзовые подшипники, медные токосъемники обмотки якоря, всё вполне ожидаемо.
По результатам тестирования, не одна из конструкций меня не удовлетворила. Коэффициент полезного действия оказался скромным: даже при небольшой нагрузке генераторы грелись изрядно. Причём даже на холостом ходу, что вызвало у меня подозрение, а нет ли в обмотках короткозамкнутых витков. Намекнув на эту вероятность Кожемякину, я отправил его проверять свои "изделия". К счастью, благодаря его дотошному отношению к работе задача не представлялась особо сложной: изготавливая обмотки, он точно отмерял длину шины и фиксировал все данные, так что теперь ему достаточно было просто сравнить сопротивления обмотки и куска шины аналогичной длины.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ