Городские легенды

Часть 2 Поиграем? Глава 8

Сергей смотрел на женщину, едва сдерживая презрение. Она вела себя типично для ситуации, комкала в руках какое-то кружевное тряпьё, платочек, наверное, опускала глазки.

— Знаете, я ведь не такая! Я всегда… была доброй к людям и не только. Я подбирала котят с улицы даже. Один раз. И такое решение… далось мне не просто. Вы не думайте, что я приняла его сразу.

«Ну да, конечно. Все вы не такие», — подумал он, а вслух сказал:

— Давайте к делу, Стефания.

— К делу. Хорошо. Понимаете, у меня есть муж…

Она вздохнула и закатила глаза. Сергей вздохнул тоже. Чистое враньё. Никакого мужа уже нет, они в разводе больше десяти лет, муженёк выставил её из дома, его огромное состояние не подлежало дележке и мадам ничего не получила. Если не считать весьма щедрые алименты. Он проверял.

— Понимаете, мы с ним оба граждане другой страны и там же поженились. И заключили контракт…

Сергей кивнул, глядя как она снова мнёт свой платок и пучит глазки. Внутри зрело желание дать ей подзатыльник. Выговори уже, ну? Он сжал кулаки и откинулся на спинку стула. Клиенты бесили его до невозможности, особенно клиентки, которые приходили заказывать своих мужей. Эти всегда ныли — я не такая, я другая! Он сам меня вынудил.

— И контракт был заключен в той же стране. Поэтому, когда всё случилось, я оказалась в очень тяжелом положении.

И она снова всхлипнула. Сергей вздохнул в третий раз.

— Кстати, хотите выпить? Налейте себе что-нибудь!

Он отказался:

— Ни к чему.

Алкоголя он не пил принципиально, особенно перед заказом. Предстоящий заказ — уже само по себе наслаждение. Зачем глушить такие прекрасные чувства?!

Скоро он станет главным и единственным человеком в жизни этого… Арнерия Гвино. И умирая тот увидит его лицо. Это будет последним, что он увидит на этой земле. Нет, заглушить все эти эмоции просто преступно.

— Мы жили прекрасно. И любили друг друга! Мой муж очень хотел детей. И родилась дочка. Всё было хорошо…

Она что, хочет пересказать ему всю историю их любви?

— Давайте ближе к делу! — поморщился он.

Стефания будто не услышала:

— Понимаете, случилась какая-то ерунда. Мария, наша дочь, она как все дети любила играть. И как-то раз забралась в комнату, где мой муж хранил свою коллекцию. И что-то там взяла. Какую-то мелочь! А он разозлился. Так страшно злился!

Она закатила глаза.

— Представляете, он во всем обвинил меня! Сказал, что у меня была единственная обязанность — следить за ребенком, а я не уследила. Он оскорблял меня и это из-за одной единственной игрушки!

Сергей искренне кивнул. Он думал — ты, дура, должна была всего лишь следить за мелкой. Тебе даже на работу ходить не нужно было. А ты всё просрала. Игрушечки твоего мужа стоят бешеных денег, между прочим!

— Ну вот видите! Вы понимаете меня и всю ситуацию. Жуткая не справедливость. Я тогда уехала на неделю. А он собрал вещи и сказал… — всхлип. — что я мало того, что не уследила за ребенком, но даже не поняла в чем моя вина. И это для него критично! Последовал развод…

Всхлип-всхлип.

— И вы же помните, мы поженились по законам другой страны? Я осталась без средств! Только алименты.

Сергей снова кивнул думая, что он бы ей выдал хорошего леща вместо алиментов, тем более таких щедрых сумм. Алименты! Баба жила в своё удовольствие еще десять лет, засранка. Ему вот приходится людей мочить, чтобы не сдохнуть с голоду.

— При небольшом размере алиментов мы отказывали во всем себе! Жили бедно и скромно.

Ну да, бедно путешествовали, скромно жили в элитной квартире, оплаченной бывшим мужем. Он всё проверил, когда она ему позвонила.

— А теперь мой муж вдруг решил жениться!

Она закатила глаза и Сергей всё же улыбнулся — мужик наконец-то решил устроить личную жизнь, прошло больше десятка лет, а этой не нравится.

— Он нашел себе девицу. Бразильянку, кажется. И она выходит за него только ради денег. Вы думаете, откуда я знаю, что из-за денег? О, я знаю. Мой муж — совершенно неинтересный, угрюмый человек. Кроме денег у него нет других достоинств. Только алчная тварь, двурушница, могла на него клюнуть.

«Как ты?» сдержал он вопрос. Женщина что-то кажется поняла, кашлянула.

— Так вот, — совершенно другим голосом заговорила она. — Наша дочь, Мария, учится в Москве, в элитной школе. Она живет на свежем воздухе и ни в чем себе не отказывает, пока я, одна, занимаюсь ее воспитанием, не жалея собственных сил. Только я и забочусь о дочери. Я думаю о ней и вынуждена принять такое решение! Мой муж не должен жениться снова. Эта дрянь может лишить средств Марию. Молодая жена скажет ему — ничего не давай дочери, ей уже давно восемнадцать! Я ее мать и я ее спасу. Поэтому я прошу вас… прошу вас… прошу… пусть его не станет!

Наконец выпалила она и закатила глаза:

— Дайте же мне воды, мне дурно!

Конечно он ей ничего не дал. Спектакли эти итак уже достали. Дамочка, поняв, что не сработает, сделала вид, что ничего и не было.

— Итак, вы просите убить вашего бывшего мужа? — переспросил он.

Карие глаза выпучились, видимо она играла сцену «ей с трудом удалось выдавить из себя это слово», а получалось, будто она хочет в туалет.

— Да!

— Хорошо. Мне нужно фото, адрес и задаток.

— Задаток? — приподняла она брови.

— Пятьдесят процентов. Прямо сейчас на мой счет. Цифры вот.

Она поджала губы. Сергей следил, как она мнется. Вот тут ей действительно пришлось тяжело. Расставание с деньгами вызвало у неё настоящее горе.

Пиликнул телефон. Сергей взглянул на экран мельком, кивнул:

— Благодарю. Всё будет сделано в ближайшее время.

— Хорошо, — она поджала губы — Я буду ждать известий.

Выйдя из номера, который заказчица сняла специально для встречи, Сергей пошел к лифтам. Стефании он не сказал, что уже всё давно приготовил и осталось только поставить последнюю точку.

Ей знать не следует, что он готов был бы выполнять заказы бесплатно, ради чистого удовольствия.

Он купил на углу воды и продавщица сказала:

— У вас что-то хорошее случилось, да?

— Да, — улыбнулся он. — Просто замечательное!

Девушка тоже улыбнулась и пожелала хорошего дня. Сергей подумал, интересно, как быстро идиотская улыбка исчезла бы, если б она узнала о нём хоть немного? Эта мысль доставила ему радость, как и всегда, когда он представлял такое.

Вообще люди просто идиоты. Живут в идеалистичном, придуманном мире. Верят в справедливость и добро. Чушь! На самом деле мир делится на травоядных и хищников, как и всегда было. Только вот не все могут принять реальность.

Он запрыгнул в машину. Амстаф Зверь шумно зевнул и открыл глаза. Сергей потрепал его по мощной спине:

— Спи, Зверюга!

На самом деле Зверь был единственным существом, которое Сергей не то, чтоб любил, но считал за равного.

Машину он остановил в поле за городом. Выпустил Зверя, сам лёг на траву, вытащил планшет. Пока ещё день кое-что следовало проверить.

Насвистывая, он открыл программу. Теперь в окне планшета хорошо было видно шикарный особняк, обнесённый забором.

В очередной раз он проверил — охраны не было. Этот Гвино хоть и миллионер, но идиот. Вообще, когда Сергею нашептали, что скоро к нему придет Стефания Гвино, разведёнка богатого коллекционера, он сразу же навёл справки.

А разузнав всё, удивился почему этот Гвино до сих пор жив и даже ни разу не ограблен. Его дом стоял в двадцати километрах от города, в поле, кроме него в доме не жил никто, только каждый день приезжала прислуга, но на ночь они никогда не оставались.

Охраны тоже не было. Всё как на ладони, бери.

Не веря, что будет так просто, Сергей целую неделю убил на слежку. Всё повторялось изо дня в день — к восьми утра приезжала машина с горничной, поваром и садовником, потом, в пять вечера они покидали дом. Ворота закрывались до следующего утра.

Сам Гвино не выехал ни разу, а его новая невеста заехала в гости к жениху только однажды. В бинокль Сергей видел, как она вышла из машины во дворе. Жених даже не вышел её встретить.

Лицо у невесты было холодное, никакого радостного предвкушения, как у девчонок, когда им нравится парень. Он даже позавидовал этому Гвино, найти бы и себе такую девочку — худенькую, гибкую и чтобы сохраняла такое выражение на лице, когда он будет делать с ней разные вещи.

Но это всё мечты. Реальность такова, что Стефания сама могла бы перекинуть своё начинающее жиреть тело через забор и придушить бывшего.

За дни наблюдения Сергей решил, что пойдёт на дело как только получит аванс. Хватит уже лежать в поле, выжидая. К тому же Зверь в последние два дня начал повизгивать, глядя в траву. Может быть там мыши водятся, а может ему скучно торчать в поле.

Впрочем больше незачем мучится и Зверя мучить. Задаток получен, время пришло.

Сергей привязал Зверя чисто номинально, к колышку. Пёс дрессирован, он понимает, что уйти и встать, если хозяин не разрешил, нельзя.

Накинул рюкзак на плечи. Зверь издал вздох, как всегда, когда видел, что хозяин уходит.

— Я скоро закончу, — Сергей потрепал Зверя по широкой голове.

Зверь почему-то не отреагировал как обычно, не принял ласку. Он был немного напряжен, всё порывался посмотреть назад. Сергей сделал несколько шагов в ту сторону. Зверь тихо гавкнул, хотя знал, издавать звуки строго запрещено.

— Накажу, — пообещал Сергей тихо и Зверь отвернулся и опустил голову.

— Ладно пёс, до скорого.

Оставив Зверя, он зашагал вниз.

На заборе особняка не было ни одной камеры, никаких датчиков. И что с того, что забор почти в три метра?

Сергей взлетел наверх в два счёта. Приличия ради задержался, оглядывая территорию. Лужайка зеленеет стриженой травой, изумрудной, пушистой, будто ковер. И больше никого и ничего. Он спрыгнул вниз и почти не прячась подошел к стеклянной стене дома.

Хозяин, Арнерий Гвино только поднял голову, когда Сергей вошел в кабинет. Оторвавшись от книги, которую читал, он сперва нахмурился. Сергей остановился на пороге. Он не спешил. Пусть проникнется моментом, почувствует, что происходит.

Это очень сладко, наблюдать, как холёные, довольные лица людишек меняются и они осознают, что вот-вот сдохнут. Ради этого Сергей убивал бы даром.

Этот Гвино оценил гвоздодёр и его самого буквально в минуту.

— Я не держу в доме денег, или ценных вещей. Но я могу…

— Ты покойник. Ты уже ничего не можешь, — улыбнулся Сергей одним ртом. — Только сказать последнее слово.

Теперь до него дошло! Лицо Гвино изменилось, но не слишком.

— Значит, меня заказали? Бывшая жена?

А он умен!

— Как догадался? — усмехнулся Сергей.

— Остальные знают, что это не только бесполезно, но и опасно.

Сергей начал медленно приближаться, ожидая дальнейшего. Вот сейчас… сейчас он начнёт умолять, предложит денег… сейчас!

Гвино сказал с каким-то сожалением:

— Да, этого я не смог предугадать. Ну что ж…

И отвернулся.

Сергей даже застыл на миг. Открыл рот. Что он, думает, это шутки?!

— Я убью тебя, понял? — прошептал он.

Гвино перевернул страницу в книге, которую читал. Ублюдок.

— Ты ублюдок, — зверея воскликнул Сергей. — Ты всё испортил, дрянь!

Никакой радости и удовлетворения не осталось, только ярость. Взмах, удар. Страницы книги оросило алым. Гвино умер почти тут же.

— Ты всё испортил! Всё испортил! — чуть не плача рычал Сергей нанося уже не нужные удары один за другим.

Он выбрался из дома спустя пятнадцать минут. Сбросил во дворе полиэтиленовый комбинезон, который всегда надевал перед убийством, сунул его в пакет и убрал в рюкзак. Туда же ушел и гвоздодер. Теперь последнее — уехать, получить остатки оплаты.

Он не ощущал никакой радости от того, что скоро получит кучу денег. Этот Гвино всё испортил, урод! Сергей спрыгнул наземь с другой стороны забора, когда там, где осталась машина, завыл Зверь. Вой перешел в лай, раздалась грызня.

Сейчас получит, уродец! Сергей прибавил шагу. Что он там, нашел каких-то грызунов и растяфкался?! Вскоре звуки стихли, последние шаги он проделал в тишине. Остановился. Зверя не было там, где он его оставил. Куда он делся?!

Сергей огляделся по сторонам и вдруг увидел Зверя. Тот лежал на боку, возле машины.

— Зверь? Что с тобой?

Он заметил, что белый бок весь в темных пятнах. Подскочил и нагнулся:

— Зверь?

Пёс был мёртв. Весь бок истыкан чем-то острым.

Вскочив, Сергей огляделся.

— Кто здесь?! — позвал он, опуская рюкзак. Никого. Только трава колышется.

— Покажись! — потребовал он, но никто не ответил.

Сергей проверил машину, заглянул под дно. Ничего подозрительного не нашлось. Неведомый убийца исчез бесследно. Наверное какой-то грызун, или змея... кто мог такие следы оставить? Чуял ведь кого-то Зверь в последние дни!

Собаку он погрузил в багажник и проверив салон ещё раз, решился уезжать. Тот, кто убил Зверя исчез, даже следов не оставил. Трава стояла не примятой, кроме колеи, накатанной его джипом, ничего не было. Точно какой-то грызун, или хорек.

В совершенно дурном настроении он доехал до города. Зашел в ресторан и довольно долго сидел, пытаясь найти равновесие. Волны ярости накатывали одна за другой, накрывая с головой.

Хотелось вернуться и убить этого Гвино снова. Он открыл телефон и остолбенел. Все новости были полны сообщений о смерти Гвино.

Как они узнали так быстро?!

Вскоре стало ясно, буквально за ним следом в дом приехала невеста Гвино, та самая, тонкая, беэмоциональная.

Он сжал телефон с досады — надо было немного задержаться! Интересно, каким бы было ее лицо, когда она увидела бы труп своего жениха и его рядом. С гвоздодером фирмы Суприм?

Слетело бы всё безразличие?

Сергей сам себя одёрнул — хватит, это уже безумие. Долгие годы он сам себя контролировал и обучал. Есть работа, она приносит удовольствие и деньги. Если позволить себе только получать удовольствие, то скоро потеряешь берега и окажешься в психушке. А там совсем не весело, он был там, когда будучи ещё ребенком проделал тоже самое, что сегодня с Гвино, с соседским псом.

Допив всё, что было в стакане, Сергей встал и расплатившись, вышел. Пора к себе. Нужно заставить зверя внутри успокоиться и уснуть. Иначе его сорвёт снова.

Он едва успел добраться до отеля, где снимал номер, когда позвонила Стефания. Сергей поднимался на лифте и сбросил вызов. Открыл дверь, из рюкзака достал испачканный гвоздодер и одежду, сунул в сейф. Ими он займётся завтра.

Сейчас только покой.

И направился к душу, скидывая одежду, когда телефон зазвонил снова.

— Слушаю, — скрипя зубами сказал он.

Голос Стефании облил, будто патокой:

— Вы так быстро всё сделали! Я не ожидала, что будет так быстро.

— Вам уже сообщили.

— Да, звонила полиция. Я завтра поеду в дом, когда его увезут, конечно.

— Отправьте мне деньги и делайте что угодно.

— Кхм, кхм… знаете, я подумала, вы так быстро всё сделали, может… скидочку? — кокетливый смешок ударил в ухо.

— Если мой счет не обновится в течении часа, я сам к вам приеду, — пообещал он и внутренне взмолился: ну давай, не заплати!

— Я только спросила! Прощайте!

В ухо полетели гудки. Затем телефон снова пискнул — пришел отчёт из банка. Пополнение.

— Стерва! — проговорил он и отбросив телефон, направился в ванную.

Струи тропического душа немного расслабили его. Стало проще дышать. Он наклонил голову, подставляя шею.

Нет, он не даст ярости взять верх. Сейчас он успокоиться. Сергей потянулся за гелем для душа, краем глаза увидел движение. Развернулся резко и проговорил удивлённо:

— Ты тут откуда?

Стефания со вздохом положила трубку. Идиот этот Сергей, или кто он на самом деле. Хам и быдло. Конечно чего ждать от этих мужланов?!

Она положила трубку и провела рукой по ноге, видной в разрезе шелкового халата. Встала со вздохом. Нужно лечь спать, завтра рано, к восьми ехать в отдел. Разговаривать с этими полицейскими. Наверняка они тоже мужланы и хамло.

К этому нужно быть готовой. И ещё — выспаться. Возможно возле отдела будут фотографы. О ней напишут где-нибудь.

Она уснула легко и спала спокойно. Весь день, пока шли хлопоты, Стефания держала спину прямо. Отвечала на вопросы неспешно, иногда отпивала глоток воды, очень изящно, с придыханием, будто не может говорить больше.

Позировала на крыльце, будто невзначай поворачивалась рабочей стороной к фотографам. К вечеру всё закончилось. Ей сказали, что тело Гвино увезли в морг, а эксперты закончили работу.

Значит завтра она может поехать в дом. Посмотрит, не осталось ли следов. Пригласит клиннинг и наконец-то! Экспертов. Чёртову коллекцию мужа давно следовало продать. Он всё время проводил в своих комнатах, наедине с ней. Что-то там листал, рассматривал. Никуда не ходил с ней, ничего не хотел! Поделом ему!

Она уснула как младенец, мечтательно улыбаясь. А с утра, сразу же поехала в дом бывшего мужа. Погода была прекрасная. Стефания пела, приоткрыв окно. Воздух у дома мужа был чистым. Это приятно, но дом следует продать. Жить в такой глуши она не намерена.

Стефания свернула к воротам и вскрикнув, нажала на тормоз. Прямо на капот метнулась тень. Едва не ударившись о руль, она подняла голову.

— Стефания, здравствуйте!

Та самая, невеста её мужа! Выжидала, видимо. Стефания нажала на кнопку и стекло поехало вверх. Он отвернулась, когда девушка бросилась к её окну и прибавила громкость, когда та что-то кричала, стуча в окно изо всех сил.

— Ничего ты тут не получишь, — прошипела Стефания, закрывая за собой ворота.

Девушка так и осталась биться снаружи. Она не стала слушать. Пусть проваливает. Они не были женаты с её мужем, а завещания тот не ставил. Значит, всё достанется Марии, дочери, а она — её мать всё-таки!

Стефания оставила машину в гараже. Вышла, оглядела оценивающим взглядом сад. Муж неплохо потрудился над ним. Тут все навевает покой и радость — и зеленые холмики и лужайки и каскад прудов, соединенных между собой и мостики над ними.

Она не помнила, когда он украсил лужайку фигурками животных и птиц. Все эти цапли, торчащие из пруда, фигурка крадущейся пантеры в траве, выглядели очень органично.

Да, что-что, а вкус у её мужа был.

Стефания вошла в дом через стеклянные двери. Осмотрела пустой холл, застеленный светло-серым ковром. Муж любил тишину, все полы в доме были всегда покрыты коврами. Теперь она могла бы содрать их, постелить блестящий мрамор, если б собиралась здесь жить.

Три ступени отделяли холл от гостиной. За панорамными окнами сад во всей красе летней зелени. В середине рояль, у рояля фигурка египетской кошки. Рядом цапля.

Зазвонил телефон. Мария. Она села на кушетку:

— Да, дорогая?

— Мама, мама, это правда? Папа умер?!

— Милая, мне так жаль!

— Почему ты не сказала мне, мама?!

— О, я просто не хотела тебя волновать! Ты ведь так занята учёбой!

— Мама! — голос дочери не предвещал ничего хорошего, она злилась сквозь слёзы. — Мама, иногда ты говоришь ужасные вещи! Будто бредишь!

— Дорогая, всё хорошо, я не сержусь. Ты так расстроена!

— Мама, я прилечу завтра утром. Не вздумай хоронить папу без меня, ясно? — рявкнула дочь в трубке.

— О, милая, он ещё в морге, его пока не отдают нам, не волнуйся!

— Мама, почему он в морге? Я не понимаю!

— Милая, ну что ты, убитых всегда увозят в морг, его же нужно вскрыть, установить как его убили, ну вот это вот всё…

— Мама, а как его убили?! Как?

Стефания села на пуфик возле дивана. Так Мария не знает!

— О, моя дорогая, приготовься. Его избили. Говорят чем-то твердым. Но он умер очень быстро, он не страдал.

Дочь шмыгнула носом — дурная привычка! Стефания немедленно сказала об этом. Если не воспитывать ребенка, из него ничего путного не вырастет.

— Я вылетаю, мама. Тебе следовало сказать мне о папе сразу!

Стефания положила трубку и вздохнула: эти дети! Тратишь на них всю жизнь и никакой отдачи!

Она направилась к двери, которая вела в закрытые комнаты, где хранилась коллекция. Но дверь была заперта. Что ж, придется найти ключ.

Стефания вошла в кабинет мужа. Тут, на ковролине было огромное пятно — след того, что случилось.

Завтра следует пригласить клиннинг. Но это завтра. А пока она стояла, глядя на пятно и представляя, что тут было. Как этот Сергей вошел. Как Гвино повернулся. Как извечное спокойствие покинуло его безмятежное лицо.

Прикрыв глаза, она втянула запах, представляя, что произошло тут. Интересно, всё было так, как она себе представляла? Еще в те годы, когда они были женаты, она порой мечтала, как в дом явятся грабители и убьют её мужа.

В голове мелькали картины. Гвино, который пытается защититься и Сергей над ним, безжалостно наносящий удары. С его затаенной яростью… признаться, это здорово завело её. Стефания потянулась к карману. Номер Сергея все еще был вписан в телефоне, хотя он и приказал удалить.

Но всё же, всё же…

Она нажала на кнопку и замерла, в предвкушении. Но тут же разочарованно выдохнула — абонент недоступен. Что ж, ничего не поделать.

Убрав телефон, она шагнула к столу. Наверняка ключ здесь… за спиной раздался слабый шорох, когда она уже положила руки на крышку.

Стефания развернулась. Хмыкнула. Приподняла брови:

— Боже, что это такое? Откуда такая прелесть?