Город Пламени

Глава 28

Дни проходили быстро, и вот наступил бал Ноктюрн, вид которого поражал воображение. Бывая в замке, я никогда не заходила в тронный зал, и вот теперь, под звуки скрипок, люди наводнили зал, танцуя в ярких оранжевых и желтых платьях.

Королева Сарилин в красивом красном платье возвышается над всеми на золотом мраморном помосте. Непривычно видеть ее в привычных цветах, да и кулона на ней нет.

Но платье, которое она мне подарила, — это изысканная вещь, которую я никогда не думала, что смогу надеть. Оно не сочетается с моими обычными туниками, корсетами и леггинсами. Золотистые слои сверкающего шелка ниспадают до самого пола и тянутся за мной, как и рукава без плеч, свободно драпируясь и демонстрируя мои руки, когда я провожу ими по лифу с вырезом "сердечко".

Волосы ниспадают на спину в прическу, которую Фрея закрепила жемчужинами и тонкими косичками, вплетенными в пряди. Идрис первым обратил внимание на то, как я изменилась. Он не знал, что с этим делать, ему тоже не нравились тонкие желтые туники, которые носили он и другие мои братья.

Но в целом мне понравились перемены: и платье, и губы, накрашенные розовым, и блестки, которыми Фрейя посыпала мои волосы.

И вот теперь, слоняясь у золотых колонн зала, Икер бормочет Фрейе и Идрису о том, как ему скучно, а Иллиас ничего не комментирует, уставившись прямо в середину пола. Я проследил за его взглядом и обнаружил, что он смотрит не на пол. Линк уставился куда-то вдаль.

Не в силах сдержать улыбку, я поворачиваюсь и подталкиваю его: "Пригласи его на танец".

Это выводит Иллиаса из задумчивости, и его широко раскрытые карие глаза переходят на меня: "Нара, я не могу этого сделать…"

"Нет никакого вреда в попытке, к тому же я знаю Линка и уверена, что он будет в восторге, если ты пригласишь его". Линк проявлял живой интерес к моему брату с того момента, как я их познакомила, наряду с миллионом вопросов, которые он задавал мне, в основном об Иллиасе, несмотря на его отрицание.

"Пока он не Кье…"

"Он точно не Кье". Я поднимаю бровь: он никогда не заслуживал любви моего брата.

Иллиас улыбается мне, наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку, а затем бросается в толпу. Я тихонько хихикаю, наблюдая, как он подходит к Линку и кланяется. Даже отсюда щеки Линка вспыхивают пунцовым румянцем, и он принимает руку моего брата.

"Солярис". Фрея тихонько вздыхает, бросается ко мне и шепотом берет меня за запястье в перчатке, говоря: "Здесь правители других королевств".

Я наморщила лоб, оглядывая толпу, а затем снова посмотрела на Фрею. Она дергает головой влево: рубиновые драгоценности в ее прическе мерцают так же, как и платье: "Это морской царь, управляющий всем Ундарионом и его водными обитателями".

Незаметно повернувшись и посмотрев в ту сторону, куда указывает Фрея, я наблюдаю, как несколько человек из высшего общества смеются над мужчиной с короткими белыми волосами. Кожа, поцелованная летом, имеет темно-бронзовый отблеск, на голове — корона из осколков лазурита.

"Я разговаривала с ним всего один раз, перед тем как покинуть отца", — говорит Фрея: "Но совет: не говори ему, что селки лучше русалок".

Теперь я хочу.

"О, и эти." Она переводит взгляд на другую сторону тронного зала: "Воины Феникса из Аэриса".

Я замираю, глядя на трех воинов, все женщины с гладкими волосами цвета черного дерева, заплетенными до пояса. Их покрывают красные доспехи с полумесяцем золотого феникса на нагрудных пластинах.

Они выглядят дико и завораживающе красиво, их кожа с розовым оттенком и неземное мерцание. Затмевая всех, та, что стоит посередине, фиксирует свой взгляд на мне. Резкие черты ее лица очерчены, несмотря на улыбку, но в эту секунду в поле зрения появляется кто-то еще, и мое тело воспламеняется.

Лоркан в доспехах венатора, только на этот раз в красном плаще и с видом второго командира.

Он останавливается перед нами, закрывая собой обзор воинов Аэриса, рассматривая меня: "Ты великолепна", — выдыхает он так, словно у него действительно перехватило дыхание.

Сердце замирает в груди, но я чувствую на себе пристальный взгляд Идриса, что заставляет меня однозначно ответить: "Ты же знаешь, я не самая большая любительница комплиментов".

Лоркан не обращает внимания на Идриса. Его губы искривляются в белом блеске улыбки: "Ну, мне нравится делать их только одному человеку в этой комнате".

Идрис кашляет, придвигаясь ближе. Мое сердце заколотилось еще сильнее, на этот раз от волнения из-за мгновенной защитной манеры Идриса.

"Идрис!" Фрея вскакивает, обхватывает его за руку и пытается увести: "Я уже говорила тебе, как интересно то, что ты делаешь оружие?" Она смотрит на меня через плечо с небольшой улыбкой, и я хихикаю в знак благодарности.

"Раз или два", — ворчит Идрис.

Фрея ругает его: "Не надо быть таким угрюмым из-за этого…"

"Заместитель Халена", — произносит мудрый женский голос с легким акцентом, когда Фрея уходит, заставляя меня вертеть головой, чтобы встретиться взглядом с воинами Аэриса.

Тот, что смотрел на меня и улыбался, стоит посреди двух других и пожимает руку Лоркану, который твердо говорит: "Хира, рад снова видеть тебя здесь". Он поворачивается ко мне: "Это Наралия Амброуз, стажер Венатор".

Она окидывает меня взглядом, достаточно медленным, чтобы заставить кого-то почувствовать себя запуганным, но не со злым умыслом; в ней сквозит любопытство. Я всегда предполагаю, что они узнают мою фамилию и соотнесут ее с именем моего отца, но вместо этого она спрашивает: "Я полагаю, мы увидим вас на испытаниях венатора?"

У меня перехватывает дыхание, но я не знаю, что ответить. За несколько месяцев столько всего произошло, а уж встретить феникса — аэрианца — я и представить себе не мог. Я знала только, что они живут бессмертной жизнью, но это не значит, что в облике феникса они стареют с умом, а в какой-то момент и вовсе возрождаются из пепла. Твердые линии губ Хиры, напряженное выражение лица, но при этом природное очарование говорят о том, что ей, возможно, сотни лет.

"Она одна из лучших, кто добился успеха", — злорадствует за меня Лоркан, хотя в последнее время моя уверенность в себе ослабла. Его взгляд падает на мою руку и перчатку, которую я не сняла, прежде чем уголок его губ приподнимается.

А вот на Хире улыбка не доходит до ее глубоких огненных глаз: "Тогда мы будем рады видеть ее там". Она и ее коллеги извиняются и уходят. Я знаю, что правители не любят друг друга, но теперь, когда они вынуждены быть вежливыми, реакция Хиры на испытания заставляет меня задуматься, согласна ли она на это.

Фрея — нет. Я всегда это знала. Она говорит мне, что ее огорчает даже убийство дракона, но если бы она сказала об этом генералу, я не хочу знать, как бы он отреагировал.

Желая избавиться от этих тягостных мыслей, я наклоняюсь, чтобы поговорить с Лорканом, когда что-то на периферии привлекает мое внимание. Я полностью поворачиваюсь к танцполу и, думая, что глаза снова обманывают меня, прищуриваюсь, сдерживая ругательство, когда Дариус прорывается сквозь танцующую толпу. Точно так же, как он сделал это в тот день с моими братьями. Изящество и элегантность окутывают его, когда он вальсирует в нашу сторону, одетый в кроваво-красную тунику. По бокам золотая нить, и вот он уже в нескольких сантиметрах от нас.

С веселой улыбкой он протягивает руку Лоркану, не обращая внимания на мое ошеломленное лицо: "Арчер Фиппс, купец из города…"

Арчер.

Пока Лоркан приветствует его, я хмурюсь, узнав это имя.

Воспоминания о том, как я навещала Лейру в "Драггардах", нахлынули с новой силой:

"Мы так не разговариваем с людьми, Тиг. Ты уже должен это знать". Этот человек — Дарий — оказался рядом со мной как раз в тот момент, когда я хотела взять гоблина, чтобы освободить его.

"Арчер, — пробормотал Тиг в ответ: "Всегда рад твоему визиту".

Если сложить все вместе, то это был он. Он использовал свои способности Мерати, как сделал это совсем недавно в районе Хризоса со всеми, кроме меня.

Моргая, я смотрю на него. Золотая крошка в его глазах бессовестно блестит, позволяя видеть только мне, как он говорит нам: "Изысканный вечер, вы не находите?"

Мои губы хмурятся, я бросаю взгляд и мысленно обрушиваю на него все возможные оскорбления. Как он может стоять здесь, когда королева находится в той же самой комнате и только на днях говорила о том, что мы скоро его поймаем. Даже если Мерати удастся обмануть тебя, сделай все то, что Дарий делает со всеми вокруг. Татуировки всегда выдают его. Они никогда не исчезают, несмотря ни на что, но когда бы я ни была рядом с Дариусом, он всегда носил перчатки, а в этот раз нет, и никаких следов татуировок? Может быть, это потому, что он владеет всеми тремя силами? Все это не имеет смысла.

"Из какой части города вы родом?" спросил Лоркан, и я почувствовал, как в его голосе зазвучала легкая настороженность.

Дариус не колеблется, ни на йоту: "С юга". Затем он усмехается: "Но эти драконы могут доставить немало хлопот, не так ли?"

Я кашляю от смеха одновременно с его словами и прочищаю горло, когда Лоркан и Дариус смотрят на меня: "Итак, Арчер Фиппс?" Я вытягиваю шею, глядя на Дариуса: "Кто назвал тебя, твой отец?"

"Нет." Он поджимает губы, пряча улыбку, которая хочет вырваться наружу: "Моя мать".

Раздражение расцветает в моем горле, пока он не наклоняет голову как раз в тот момент, когда улыбка, наконец, появляется: "Как вас зовут, мисс?"

Будь проклят Солярис.

Это неизбежно. Я скрывала от него свое имя столько, сколько могла, и теперь он увидел возможность узнать его.

Я хочу сказать ему, чтобы он перестал ухмыляться и оставил меня в покое. Но не могу и, чувствуя на себе пристальный взгляд Лоркана, словно интересующегося, почему я так долго не могу сказать, сдаюсь, ненавидя каждую секунду: "Наралия", — с горечью бормочу я.

"Нара-ли-а", — растягивает Дарий мое имя, перекатывая каждый слог на кончике языка: "Имя, которое можно считать королевским".

Я собираюсь вернуться, зная, что это не поможет, если Лоркан заметит, что что-то не так — если он уже не может сказать, — но темп музыки меняется. Она становится легче, и возбужденная болтовня людей переходит на танцпол.

Взгляд Дария устремляется в центр, где на пол светит хрустальная люстра: "Вы не против?" говорит он, возвращаясь взглядом к Лоркану и протягивая мне свою ладонь.

Я даже не смотрю на Лоркана. Нахмурив лоб, я скрежещу зубами в качестве ответа, достаточного для того, чтобы понять, на что намекает Дариус: "Да", — говорю я, хватаясь за руку Лоркана и притворно улыбаясь: "Он не против". И, не оглядываясь, позволяю протянутой ладони Дария повиснуть на месте, уводя Лоркана за собой в центр зала.

Однако я жалею об этом, как только останавливаюсь и встречаю пытливый взгляд Лоркана. Я не из тех, кто щеголяет, я почти уверена, что в этом платье я вряд ли смогу двигаться, и вопрос Лоркана этому не способствует.

"Есть ли причина, по которой вы отказались танцевать с этим мужчиной?"

Я смотрю в сторону и вижу, как Дариус идет навстречу другой женщине, которая слишком жадно принимает его руку: "Я не собираюсь танцевать с незнакомцами", — прошелестел слабый тон, когда я перевела взгляд на Лоркана.

Он настороженно опускает бровь, и мы оба замираем на месте: "Но ведь в этом и заключается смысл танца". Жестикулируя всем вокруг нас, женщины кружатся, подводя их к другому партнеру.

Подавив недовольный стон по поводу своей невезучести, я качаю головой: "Это была ошибка, я не знаю этого танца…"

"Я тебя направлю". Он сокращает расстояние между нами, и у меня замирает в груди, когда он поднимает ладонь.

Наблюдая за тем, как другие тоже слегка касаются своих партнеров, я отвечаю ему взаимностью. Плавная и мягкая музыка наполняет зал, когда Лоркан кивает один раз и начинает кружить, наши руки все еще соприкасаются, кожа на его мозолистой коже.

"Люди смотрят на нас", — шепчу я, когда мы вместе кланяемся. У всех всегда была привычка смотреть на меня не так, как надо, осуждающе, но в этот раз — взгляд, полный благоговения.

"Они смотрят на тебя", — говорит он, выгибая верхнюю губу, и я чуть не расширяю глаза от этого замечания: "Ты — единственная, кто в золоте. Арчер был прав: не только твое имя похоже на королевское, но и ты выглядишь так же".

При упоминании Арчера у меня сильно заныло в животе, и я украдкой бросила взгляд через плечо Лоркана, заметив, что взгляд Дариуса, танцующего с этой женщиной, уже устремлен на нас. Я быстро поворачиваю голову к Лоркану, и на моих губах расцветает натянутая улыбка: "Что это за танец?"

"Это традиция, все танцуют его в ночь бала Ноктюрн. Мы меняемся партнерами с каждым ударом барабанов".

У меня вырывается сбивчивый вздох, когда его рука обхватывает мою талию, а другая берет меня за руку, теперь уже переключаясь в другую позицию.

"Хотя мне не хочется отпускать тебя", — пробормотал он.

"Тогда не надо". И я говорю это в надежде, что он согласится и продолжит танцевать со мной, чтобы у Дариуса не было такой возможности. Но он усмехается, начиная двигать нас почти по квадрату, шаг, два шага, три…

"Так не пойдет", — говорит он, пока я смотрю, чтобы не наступить на него: "Если только нет другой причины, по которой ты так не решаешься сменить партнера".

Я поднимаю глаза на его настороженный взгляд: "Как я уже сказала, мне не нравится идея танцевать с кем-то, кого я не знаю". Или, в данном случае, с назойливым драконом.

Лоркан не выглядит убежденным, но я не свожу с него пристального взгляда. Он раздвигает губы, собираясь сказать все, что у него на уме, но барабаны бьют дважды, и он отпускает меня: "Повернись налево", — шепчет он, когда другая женщина в кроваво-оранжевом фатиновом платье поворачивается к нему.

Оцепенев, я делаю то же самое, становясь в пару к кому-то новому — я понятия не имею, кто это. Но он улыбается, повторяя все мои предыдущие движения с Лорканом. Я не знаю, правильно ли я выполняю все действия и отвечаю ли на маленькие бездумные слова "Как вас зовут?", которые задает мне каждый, к кому я перехожу. Я концентрируюсь только на том, к кому приближаюсь.

Дарий.

Наши глаза встречаются с каждым партнером, и я сглатываю подступившее к горлу сердце. С каждым кружением я кланяюсь новому человеку, с каждой минутой музыки я смотрю на королеву, которая смотрит на меня сузившимися глазами, пока… пока передо мной не появляется плутоватое выражение лица Дария.

"Ты выглядишь…" Его взгляд блуждает по моему платью, пока мы кланяемся, а затем он улыбается: "Отвратительно".

Я закатываю глаза, поднимаю руку и кончиками пальцев — там, где их не закрывает перчатка, — ощущаю тепло его кожи.

"Никаких комплиментов в мой адрес, Наралия?"

Никогда.

"Нара", — повторяю я, когда мы поворачиваемся: "И я никогда не сделаю комплимент такому, как ты, твоя голова уже настолько велика, что я удивляюсь, как это не тянет тебя вниз".

Он хихикает, когда мы меняемся руками и скользим в другую сторону: "Ты права. Тибиту иногда приходится держать мою голову вертикально".

Надо отдать ему должное. Он никогда не обращает внимания на подобные оскорбления, воспринимает жизнь как легкий ветерок, неудивительно, что он всегда готов к веселью: "Что ты вообще здесь делаешь? Не слишком ли ты рискуешь?"

"В последнее время я много рискую, Голди". Еще один поклон, и на его лице появляются блики от люстры: "Просто это мой самый дикий риск".

Я хмурюсь от того, как он это говорит, без намека на привычную насмешливую улыбку. Доверять тому, кто находится на пути к становлению венатором, — это риск. Но я и сама уже слишком многим рисковала, и все началось из-за Дария: "Откуда ты вообще знаешь этот танец?"

Он обхватывает меня за талию, притягивая к себе, и моя грудь ударяется о его грудь, слишком близко для комфорта: "Я знаю много вещей, в отличие от тебя".

Ледяной осколок гнева пронзает меня, и, когда мы начинаем двигаться под музыку, я упираюсь каблуком в его ботинок, достаточно сильно, чтобы вмять белый мрамор под нами. Это не ошибка; нечего и говорить, что это я неуклюжая… Я сделала это специально. И его напряженный стон заставляет меня улыбнуться, пока в его глазах не заплясали веселые искорки, и он кивнул, как бы говоря, что заслужил это.

Я подавляю раздраженное ворчание, но тут мне в голову приходит то, о чем я думала, когда смотрела на его руку: "Почему у тебя нет татуировок перевертышей?"

Янтарные глаза переместились на мою руку: "Почему ты прикрываешь свой шрам перчаткой?"

Я замешкалась, вспомнив, что он видел его в тот день, когда я с ним дралась, но быстро опомнилась: "Какое тебе дело до того, прикрываю я его или нет?" Он отнекивается, почему у него нет татуировок, и я знаю, что не скоро получу на это ответ.

"Потому что темная кожа не подходит к твоему платью".

Я делаю гримасу, хотя и раздраженную, от забавы, прозвучавшей в этих словах: " Ты…"

"Красавчик?" Он ухмыляется: "Спасибо, Голди".

Я насмехаюсь над его высокомерием. Как будто он хочет, чтобы я его презирала.

"Эмброуз!" радостно говорит Райдан, появляясь сбоку от нас, когда звучат барабаны: "Я знаю, что женщина должна кружиться перед другим человеком, но я решил сменить обстановку". Он сжимает губы в улыбку и прикладывает руку к груди: "Всегда пожалуйста".

Никогда раньше я не улыбалась так торжественно Райдану и даже отдаленно не была рада, что он ко мне подошел. Но, желая поменяться, я делаю шаг вперед, когда Дарий загораживает меня, поворачиваясь, и предлагает вместо этого: "Почему бы вам не потанцевать с кем-нибудь более желанным? Нара здесь совсем не такая".

О, это не так.

Ярость обжигает мои уши, когда я начинаю протестовать и оскорблять Дария, но Райдан хмыкает, сужая глаза: "Ты кажешься мне знакомым…" Он задыхается и обрывает свои слова, как будто что-то решает: "Погоди, ты же чемпион по извержению пламени, не так ли!"

Я смотрю на Дариуса, он хихикает с явной гордостью. Ужасно, как он здесь всех дурачит, а я оказываю ему поддержку, чтобы он продолжал. Я заслуживаю того, чтобы меня изгнали и бросили в Кричащие леса.

"Я несколько раз пытался победить тебя, но всегда безуспешно", — удивленно качает головой Райдан: "У тебя впечатляющая сила воли; эти напитки жгут неимоверно".

Я хочу сказать, что он отчасти арденти, но прикусываю внутреннюю сторону щеки.

"Из-за того, кто ты есть, — продолжает Райдан, поднимая ладонь: "Я соглашусь, чтобы ты танцевал с Нарой…"

Ради Соляриса! "Райдан!" Я едва не взвизгнула, но он уже пронесся мимо нас.

"Что?" Он пожимает плечами и отходит назад, шепча: "Он чемпион".

"Ну, он не ошибается". Сзади раздается смех Дариуса, и я успеваю заметить, как Райдан останавливается возле Лоркана и начинает отталкивать его от партнера. Я недоверчиво хмурюсь, поворачиваюсь к Дарию и поднимаю ладонь: "Ты использовал на нем силу или что-то еще?"

"Конечно, нет". Его замешательство совпадает с моим: "Это все он".

"Ну да, а как я могу быть уверена, что ты меня не обманываешь? Мы даже не должны еще танцевать", — шиплю я, обводя глазами зал.

"Послушай, Голди, как бы ни было весело обманывать смертных, я ни разу не использовал на тебе силы Мерати, кроме того случая, когда мы виделись в "Драггарде". Кроме того, перевертыши слабеют, чем больше они используют свою магию, и даже при определенной устойчивости к ней, стальные порошки, заключенные в этих стенах…" Его улыбка становится напряженной: "Ну, скажем так, у меня здесь ограниченные временные рамки".

Узнавая что-то о Дариусе, я всегда удивляюсь. Не из-за наших постоянных разногласий — скорее я, чем он, — а потому, что его считают неприкасаемым, непобедимым и слишком опасным, чтобы его поймать. Но у него есть те же слабости, что и у любого дракона. Разница лишь в том, что он научился ловко избегать поимки: "Поэтому нападения в городе стали хуже, потому что ты помог перевертышам создать сопротивление?"

Он наклоняет голову, что-то блестит в его глазах: "Возможно, но я решил присоединиться к своему виду только несколько лет назад. Мне не нравится следовать тому, что выбирают некоторые".

Например, нападение на город. Он воровал, а не участвовал. Вот почему королева ошибается в своих предположениях о том, что он ведет их всех и что все думают, даже если учесть слухи о том, что он стоит за новыми существами.

Мы молчим несколько минут, музыка на скрипках достигает крещендо, мелодия успокаивает слух, пока мы кружимся, хотя кажется, что мы идем медленнее, чем все остальные. Его глаза переливаются золотистыми оттенками от моего платья, он наблюдает за мной, за каждой секундой, за каждым мгновением.

Итак, я говорю: "В день нашей встречи ты сказал, как скучно, если ты не охотишься за мной". Наши руки расходятся в стороны, и он хватает меня за талию: "Почему ты никогда не убивал меня, когда у тебя было много возможностей сделать это?"

Он охотился на всех, кроме тех, кто больше всего этого заслуживал.

Он наклоняет голову, и кончики его пальцев, словно перышки, ложатся на мои бедра. Он поворачивает меня так, что я оказываюсь спиной к нему, моя рука сгибается в его руке, а голова падает ему на грудь: "Если бы я убил тебя, мне бы больше некого было раздражать".

Я невольно смеюсь: "И это действительно причина?"

Я чувствую, как его губы изгибаются в улыбке возле моей шеи, как тепло его дыхания ласкает мою кожу: "Есть много причин, и некоторые из них заставляют меня желать обратного. Но правда в том, что…" Он снова повернул меня к себе и провел глазами по моим губам: "Ты сводишь меня с ума, Нара".

Когда мы поворачиваемся, мое дыхание становится прерывистым и медленным: "Я чувствую то же самое, когда дело касается тебя".

Его веселое хмыканье раздается в глубине груди.

Музыка начинает замедляться, мы повторяем каждый шаг, наши глаза прикованы друг к другу, и мы танцуем в тишине.

"Сегодня королева не наденет кулон". Наконец, я вздыхаю, уловив ее взгляд на троне. Кристаллизованное золото покрывает ее, а генерал стоит рядом с ней: "Это слишком опасно".

"Тем лучше". Он успевает схватить меня за руку и талию.

Я слегка оттолкнула его и нахмурилась: "Неужели ты не понимаешь, что кража у королевы карается смертью?"

Он усмехается, крепче сжимая мою руку, когда мы выходим на танцплощадку: "Ты без проблем приняла это предложение, Голди".

Я ничего не отвечаю. Он прав, я приняла предложение точно так же, как и в таверне Хейвенвуда.

Когда я все еще молчу, он шепчет глубоким, мучительным голосом: "Я никогда не считал тебя человеком, который отступит".

Я бросаю взгляд на него, устремляясь к нему, я знаю, что он делает, и мне не нравится, что это срабатывает.

Я не из тех, кто легко отступает. Я никогда не трушу. Я иду до конца, даже если не получается, даже если я на грани того, чтобы сдаться. Живя в городе, я действительно почувствовала перемены и скрип ворот в моей груди, открывающихся навстречу новым вещам… опыту. Но для моих братьев это единственное, что остается неизменным.

"Отлично", — говорю я: "Возможно, у меня есть идея, где он у нее". Когда раздаются аплодисменты и музыка затихает, Дариус отходит назад. Я смотрю на то, как все снова кланяются в знак окончания танца. И когда я делаю то же самое с Дариусом, я поднимаю взгляд, смотрю на него из-под бровей и добавляю: "Жди меня у входа и ни с кем не разговаривай".

Он кривит губы, одаривая меня улыбкой, которая говорит о его победе, и я иду в другую сторону, стараясь не привлекать к себе внимания.