Город на границе Снов

Глава 37. Парк Памяти.

- Эх, скукота… - вздохнул я, смотря на небо. Дождь уже прошел, и серое небо начинает постепенно расступаться и открывать обзор на синеву, а лучики теплого солнца уже ласкают собой верхние этажи высоток.

Непогода застала меня в середине прогулки и началась довольно внезапно.

Только что был ясный день, никаких намеков на осадки и даже в прогнозе погоды ничего не сказано, а затем небо очень быстро заволокло тучами, и полил сначала мелкий, а затем и мощный ливень с грозой. Мне пришлось укрыться под навесом и пережидать, так как зонтика я с собой не взял, а до автобусной остановки минут десять бежать

Все же не стоило идти гулять в центральный городской парк, но поскольку в мой второй выходной мне было нечем заняться, я и решил осмотреть достопримечательности, а этот парк был одним из них.

- Эта те самые «климатические аномалии», о которых я слышал?

Может, какой дух такой резкий дождь сделал или еще что, тут уже ни в чем нельзя быть уверенным.

Вот сейчас я сидел на лавочке под навесом и пялился на небо, на котором тучи постепенно расступались, открывая путь солнечному свету. Смотрелось очень красиво, когда сквозь серую пелену пробивались лучики света, что были четко видны на общем фоне. Словно с небес снизошли до нас святые духи.

- А если учесть где я нахожусь, то не удивлюсь, если такое реально произойдет, - усмехнулся я.

Да уж. Что не день, то новое открытие.

Главный городской парк Найзельберга, он же парк Мемори, он же Парк Памяти, как его почему-то называют. Выглядит он как почти лес какой-то, тут полно зеленых полянок, дорожек и красиво посаженных деревьев, кустов и прочего. Да, искусственность тут так видна, но в ней нет ничего плохого, если это эстетически красиво.

В центре же парка, куда ведут все дороги, находится двадцатиметровая статуя, девушки в легком платье, что держит в протянутых руках полумесяц. Очень искусная и красивая работа, прямо завораживает и возле нее множество цветов, которые рассадили у ног этой девушки.

- Ники… - подала голос Болтушка, появившись за моей спиной и обняв меня за шею. – Ну, хватит дуться.

- Я не дуюсь, - отвечаю ей, продолжая смотреть наверх.

- Дуешься. Ты уже второй день мрачный ходишь. Давай уже, приходи в себя, а то тебя даже дразнить скучно.

- Извини…

После того задания мы с Эриком не разговаривали. Пришли в участок, написали отчет, а после нового задания так и не взяли. В тот момент мы, похоже, неосознанно наступили друг на друга на больные мозоли. Не знаю, будем ли мы еще напарниками и дальше работать вместе. Не удивлюсь, если он откажется работать со мной, и я не скажу, что не буду доволен этим.

Мы с ним слишком разные и это был вопрос времени, когда мы начнем ссориться. Продержались две недели, уже неплохо, но теперь мне, скорее всего, назначат нового напарника.

Это было ожидаемо.

Что не делается, все к лучшему.

Вот только…

- От чего же мне так тоскливо…? – спросил я сам себя.

Не знаю почему, но я продолжаю думать над тем, что он сказал. Его слова все еще крутятся в моей голове и никак не уходят. Он говорил с таким количеством яда и ненависти, но… в нем ощущалась… странная боль… Он говорил все это не потому что просто ненавидит всех вокруг, нет, он не мизантроп, иначе даже Нохинду он бы не терпел, однако…

- «Что же он пережил, что относится к людям так?»

Все же, не один сдвиг не возникает на пустом месте… Хочется спросить, но лезть в чужую душу не дело.

Да и не стану я делать первого шага к примирению, он и сам хорош.

Не могу сказать, что мне сильно жалко Эмму, но и приговоры выносить я не собираюсь.

Да, она поступила ужасно, и нет оправдания ее поступку. Она потакала своему эгоизму, но потеряв отца и оставшись с немощной матерью, некому было ее остановить и показать ей другой путь. Это ни в коей мере не оправдывает ее, у всех в жизни бывают сложности, но далеко не каждый скатывается до такой низости. И все же, верю, что она может измениться, может стать лучше, может…

- Исправить свои ошибки…

Ведь если даже такой человек как она не может этого… то…

- О, смотри, Ники, - потянула меня Болтушка. – Это Карни!

Повернув голову, я действительно увидел знакомую мне девицу в алом плаще. Златовласая девочка в трехглазой маске стояла возле магазинчика сладостей и просто смотрела на витрину. Никто ее не замечал, и Карни просто стояла, там рассматривая что-то.

Эрик говорил, чтобы я не связывался с ней и вообще держался подальше, что она приносит неудачу, но как-то тяжело пройти мимо человека, от которого так и веет тоской и грустью.

- «Совсем как от меня».

Поднявшись, я подошел к девушке и взглянул на то, что смотрит она. Это оказались шоколадки, обычные плитки молочного шоколада, красиво выставленные на показ и слегка блестящие от немного теплой температуры. Смотрится и правда вкусно.

- Привет, - поздоровался я.

Карни отвлеклась от просмотра и посмотрела на меня и слегка кивнула.

- Карнюша! – полезла обниматься Приставала, но алая девочка ловко уклонилась и отступила на пару шагов. – Ух, поймаю и затискаю.

Девочка пожала плечами и потеряла к нам всяческий интерес, продолжив любоваться сладостями.

Я же просто вошел в магазин и купил ту самую шоколадку, которая так заинтересовала ее. Взял две, а то Болтушка уже потянула свои ручонки что-то украсть. Вот же сорока.

Выйдя из магазина, я протянул Карни шоколад:

- Будешь?

Девочка посмотрела на меня. За трехглазой маской было не ясно о чем она думает, но некоторая заминка в босых ногах виднелась. Чуть потоптавшись на месте, она все же протянула руки к сладости, но взяла ее у меня пальцами так, чтобы не прикасаться ко мне. Я не стал обижаться, а сам слегка отодвинулся. Видно, что ей не хочется прикосновений. Если Болтушку она еще терпит, то вот я для нее совершенно чужой человек.

- Приятного аппетита, - улыбнулся я.

Девочка чуть сняла маску, отвернулась и стала лопать шоколадку, прикрыв голову капюшоном. Какая стеснительная.

Болтушка же за один укус прикончила свою порцию и стала требовать еще, но баловать эту обнаглевшую приживалу нельзя, а то вообще на шее еще и в фигуральном смысле повиснет.

Карни закончила с шоколадкой и повернулась. Ее маска была чуть подняла и открывала вид на испачканные губы, которая она облизывала.

- Вот, - протягиваю ей платок.

Опять же, чтобы не коснуться меня, она взяла платочек и стала вытираться.

- Хе-хе, Карнюша довольная, - смеялась моя фея.

Девочка прикрыла лицо капюшоном, но уголки рта ее были видны, а также слегка покрасневшие щечки. Однако это все равно не позволило Приставале поймать свою подругу. Видать, наученная уклоняться от объятий.

- У! – она резко дернулась и повернула голову в сторону.

Некоторое время смотрела туда, и я мог видеть, как она поджала губы.

После чего кивнула мне, а затем одним прыжком убежала, быстро скрывшись среди деревьев.

Мы же остались стоять и смотреть ей вслед.

- У-у-у, ворюга, платок сперла, - хихикнула Болтушка.

- Ну, потом вернет, - усмехнулся я.

- О, ты слегка повеселел. Милая Карни может умилить кого угодно.

- Ты права, - кивнул я. – Ладно, пошли, перекусим.

- Да, хочу картошку фри с сырным соусом и блинчики!

- Не наглей, выбирай что-то одно.

- Бу-у-у, жадный Ники!

- Я не жадный, а экономный.

- Все равно хочу всего!

- Много хочешь…

Мы уже собирались уходить, как я заметил одну вещь, на которую все это время не обращал внимание. Небольшой постамент у статуи. Он был плохо виден среди цветов, но сейчас я сумел разглядеть черную плитку, на которой белыми буквами было написано:

«Мы помним!

Мы тянемся к луне и звездам, чтобы хоть немного коснуться небес и вновь быть с теми, кого потеряли тогда.

Мы вас не забудем и верим, что вы когда-нибудь вернётесь. Пусть под другими лицами и именами, но когда-нибудь, мы вновь будем вместе»

2039 год. Память о 2693 погибших.

- Это… памятник погибших… - нахмурился я, - восемь лет назад… Почему я не слышал об этом?