Горец II

35

Они все еще находились вместе — Конан, Луиза и Рамирес — когда зазвонил телефон. Рамирес покосился на него с некоторым удивлением, но почти равнодушно. Он уже привык ко всем странным устройствам этого странного века.

Конан поднял трубку.

— Алло! Карл, это ты? — голос Наймана был едва слышен, пробиваясь сквозь треск помех.

— Алан? Откуда ты говоришь?

— Из автомата… Слушай меня внимательно. У нас сейчас творится что-то непонятное. Директор заперся у себя в кабинете с каким-то жутким типом…

— Ты видел его, этого типа? — быстро спросил Мак-Лауд.

Нехорошее предчувствие вдруг кольнуло его в сердце.

— Нет. Не перебивай! — доктор Найман говорил с одышкой. Похоже, прежде чем добраться до телефона, ему пришлось бежать.

Что могло заставить пуститься бегом пожилого, неспортивного человека? Подозрения Конана усилились.

— В общем, заперлись они вместе. Служба безопасности встала на уши, но ту почему-то поступил отбой тревоги… Не знаю, всякие слухи ходят… говорят, убили кого-то!

— А я здесь при чем? Почему ты мне звонишь, Алан?

— Сейчас… Ну в общем, вся эта суета — и вдруг меня вызывают в дирекцию! Впервые за, я уже не помню, какой срок…

— Ясно…

— Да, я тоже думаю, что это связано с тобой. Помнишь, когда ты приходил…

— Помню. Наверное, ты прав, Алан.

— Боюсь, что прав… И еще… Я хотел сказать — я прочитал… Я теперь знаю…

И тут с того конца трубки донесся короткий приглушенный вскрик, звук борьбы — и все стихло.

Мак-Лауд оторвался от телефона. Луиза и Рамирес пристально смотрели на него. Они уже догадались, что новость будет не из веселых.

— Алан Найман схвачен, — сказал Конан ничего не выражающим голосом. — Похоже корпорация начинает охоту…

Все уже было приготовлено — это оказалось делом нескольких минут. Когда настало время спускаться вниз, к машине, Рамирес отозвал Конана в сторону.

— Скажи мне… Когда ты говорил по этой штуке, — он указал на телефон, — не узнал ли ты чего-нибудь сверх того, что сказал нам вслух?

Лицо Мак-Лауда было словно вырублено из железа.

— Да, я не все хотел говорить при девушке. Но от тебя у меня нет тайн, Катана.

— Черный Воин?

— Не знаю… Но я привык верить своим предчувствиям.

— Понятно… — Рамирес кивнул, соглашаясь. Он тоже верил своим предчувствиям.

— Ну что ж, Клеймора… Наступило время перемен!

И его кулак со звоном обрушился на покрывающую глобус прозрачную сферу — так, что осколки брызнули во все стороны.

— Присядем, — сказал Рамирес.

И они сели перед дорогой, исполняя древний обычай. Рамирес — в кресло, а Конан — на диване рядом с Луизой. И ее рука была в его ладони…

— Кто это? — негромко спросила девушка.

Мак-Лауд проследил за ее взглядом. Она смотрела на стену перед собой, на портреты…

Два женских портрета смотрели на них с этой стены. Один выглядел очень древним — словно из произведений старых мастеров. Другой…

Другой вообще не был портретом. Это была великолепно выполненная цветная фотография.

Несмотря на всю разницу, оба изображения вовсе не казались друг другу чуждыми. Между ними словно существовала какая-то связь. Не на уровне обычного сходства, нет — что-то более глубокое…

И на этом же глубинном уровне — улавливалась общность их с третьим женским лицом, что находилось сейчас в этой комнате. Не нарисованным, а живым…

— Много женщин было у меня и много ран избороздило мое тело, — ответил Конан, словно издалека. — Но лишь о двух ранах, как и о двух женщинах, память сохраняется навсегда. О первой и о последней… И нет тебе нужды в их именах.

Он улыбнулся одними глазами.

— Последней раны еще не довелось мне изведать. Однако думал я, что прошла уже сквозь мою жизнь последняя из женщин… Так я думал, пока не появилась ты.

И Луиза спрятала свое лицо у него на груди, как делала она это впервые два дня назад.